Текст книги "Я пас в СССР! (СИ)"

Автор книги: Alchy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Ваня, ты чего такой ладостный, лаботу нашел?

Сразу как крылья подрезали и настроение поползло вниз. С работой, на поиск которой я настроился серьёзно – пока было никак. Большая надежда была на дедов, особенно на Арлена, тот уже несколько лет работал кладовщиком в машинно-тракторной мастерской совхозной, что по здешним реалиям было не только ответственной, но и весьма хлебной должностью. Включая близкое знакомство и дружеские отношения со всем совхозным начальством. И не только, к деду и с города некие снабженцы частенько приезжали, то в саду пили, то выезжали в лес или на речку, утрясая на пленэре всяческие делишки. Связанные с расхищением сельхозпродукции и обмена её на ништяки, нужные совхозу.

Время такое, не мне судить, деньги сейчас играют не такую важную роль, как в эпоху развитого капитализма. По крайней мере, голодающих нет, у магазинов никто не побирается и в мусорных баках не лазят. Проблема безработицы тоже не стоит, и орды диких мигрантов из кишлаков не завозят. А вот купить можно не всё и не всегда, дефицита в самом его крайнем проявлении, когда основные продукты питания будут продавать по талонам – ещё нет. Но его предвестники маячат на горизонте, уже не только от деда слышал сакральное для конца восьмидесятых слово «достать» вместо купить…

И дед Арлен, и прадед Александр Гаврилович – моё желание пойти работать всячески одобрили и поддержали. С условием, что я возьмусь за ум и осенью вгрызусь в учебу с новыми силами, хлебнув горюшка за весну и лето, занимаясь тяжелым и неквалифицированным трудом. Дед Арлен сразу озвучил своё нежелание устраивать меня в совхоз на летние работы официально, как я в предыдущие года практиковал, так прямо и сказал бабке:

– Рази он заебется, по четыре часа в день работая? А не то ещё опять, как в том году, повадится налево огурцы продавать, то я не знаю, чо он так рвется на погрузку! Оторви да брось растет, в том году уже просился, чтоб сторожем на теплицах пристроится! – Дед тяжело вздохнул и выдал сокровенное, давно наболевшее. – В батраки бы его, чтоб всю дурь выбили!

Меня при этих словах перекосило, словно уксусу хлебнул. Дилетантские схемы обогащения реципиента: мешок огурцов мимо весов загрузить приехавшему из города покупателю – я намеревался творчески переработать. Не дело без денег сидеть, тем более просить у мамы. И совсем за гранью – корячиться на прополке капусты, в том году за месяц такой работы чуть больше пятидесяти рублей получил. Даже не избалованный деньгами реципиент не особо был доволен, что уж про меня говорить. А вот махинации при весовой, во время погрузки овощей, помогли мне прошлым летом почти сто рублей заработать, за неделю.

Очень рассчитывал в этом году повторить, если честно, а тут такой облом. И от кого, от родного и любимого деда! Работающего кладовщиком, между прочим! Что за двойные стандарты⁈ Пришлось насесть на него, выясняя все подробности и нюансы, реципиент то по жизни особенно не задумывался, как он в совхоз смог летом устроиться и почему. Про подводные камни не задумывался, как и о том, почему не все деревенские школьники пользуются такой возможностью. А я то сейчас понимаю, что в нашей небольшой детской бригаде простых школьников не было: у кого мама в бухгалтерии, у кого папа зоотехник, а у меня вот – дед кладовщик…

Следующий подход к деду предпринял в домашней мастерской, устроенной в отдельной пристройке при гараже, без свидетелей. Сразу же намекнув ему, что я уже подрос и многое понимаю, показал головой на весьма богатое оборудование:

– Деда, а деда, ты ведь это тоже не на свои деньги купил? Зернодробилку собрать из списанного оборудования, это ведь не каждому колхознику под силу?

И пока дед багровел лицом, собираясь меня приструнить – продолжил наседать, попросив прояснить, что за сложности с моим трудоустройством. И обозначил свой интерес, понимание реалий и здоровый прагматизм, особо делая акцент на том, что не просто сам хочу заработать, но и матери помочь материально. Дед выпустил набранный воздух, с интересом на меня посмотрел и от души выматерился:

– Вот чо тебе, Ванька, не учиться было, как всем нормальным людям⁈ Не голова у тебя, а дом советов! Вначале бы в комсомол, а там и в партию! Вот тогда бы да, а чо тут, в совхозе, рази дела? Комбикорм да капуста мороженная…

Что тут сказать, амбиции у деда будь здоров и желание пристроить внука в ряды партийной номенклатуры понятны. Только вот партии осталось меньше четырех лет, делать карьеру в комсомоле сейчас – как пытаться запрыгнуть в вагон поезда, который уже начинает слетать с рельсов. Нет, я помню, что именно комсомольские вожаки начали принимать непосредственное участие в кооперативном движении, всячески монетизировать партийные связи, ввязались в борьбу за первоначальное накопление капитала с большим пылом, чем за комсомольские стройки. Только просто так, с улицы – в эту движуху не впишешься, там уже своя атмосфера, что бы чего-то добиться – надо как минимум в правильной семье родиться…

Дед, впрочем, в существующих реалиях разбирался лучше меня, хотя и не подозревал, куда свернет эта начатая поначалу антиалкогольная компания, а затем и гласность с перестройкой (мне почему-то казалось, что это всё вместе началось, но пока про гласность ничего не слышно, а вот со спиртным начали гайки заворачивать, надо деду подсказать невзначай). Что-то для себя взвесив и обдумав, он выудил из под верстака литровую эмалированную кружку, подул в неё, затем протер обшлагом рукава и вручил мне. Отправил на спецоперацию – черпануть из фляги браги, избегнув пристального внимания бабки. Самому деду идти на дело было бесполезно, бабушка его перемещения в непосредственной близости от фляг, стоящих в закутке у печки – тщательно отслеживала.

Ну что же, дед, по всей видимости – начал воспринимать меня всерьёз и наши отношения переходят на новый уровень. Главное теперь – оправдать оказанное доверие! Уже через десять минут я притащил полную литровку, дед её с достоинством принял. Прокомментировав, что он во мне не сомневался и я далеко пойду, если не посадят. Пригубил, обтер усы и принялся меня просвещать.

Интересные вещи вырисовывались, с его слов. Кое-что я и сам раньше подозревал, но о многом не то что не догадывался – понятия не имел. Дети до шестнадцати лет должны были, по закону – работать не больше четырех часов в день. После шестнадцати – не больше шести. А самое главное, тадам – по существующему законодательству эта работа должна была оплачиваться как работа взрослого сотрудника и по расценкам за полный рабочий день! Вот такие вот выверты социализма, какому нормальному начальнику есть интерес брать на работу несовершеннолетних?

– Я, чтоб ты летом работал, не одну бутылку самогона поставил, понимаешь теперь?

Объяснил дед и принялся загибать пальцы, высчитывая, во что обошлось моё трудоустройство. По совести говоря – не только моё, у нас там целый клан был в бригаде, из Свиридовых и Жуковых, но общий посыл я понял и приуныл.

– Не вешай нос! – Деду то нормально, вон ему как похорошело после литра браги. – Устроим куда-нибудь, без работы не останешься! Неофициально скорей всего, тут покумекать надо! Неси ещё кружку, Ванька, ловко у тебя получилось, бабка ни сном, не духом!

– Не, дед, больше не пойду! Сам ведь говоришь, что во всем нужна умеренность и умение не зарываться и вовремя остановиться! – На дедов надейся, а самому тоже придется голову поломать, ладно, у меня послезнание есть, что-нибудь придумаю! – Тебя сейчас разберет как обычно, тем более со второй, бабка нашу схему на раз выкупит! И фигушки, всю малину нам обломает! Будешь потом опять помирать, а всё, лавочку прикрыли.

– Смотри мне, Ванька! – Погрозил дед пальцем. – Не знаю, с какой такой компанией ты в Нягани водился, но тут я за тебя в ответе! И вся наша семья, так что прежде чем сотворить чего, ко мне приди и посоветуйся, нам только уголовников в семье не хватало! А то вон и слова какие уже знаешь, и деньгу зашибить хочешь…

Глава 13

'Этот закон давно известен

Не интересен мир без песен

Но если даже дождь идёт с утра

Надо чтоб люди точно знали

Нет оснований для печали

Завтра всё будет лучше чем вчера

Проснись и пой! Проснись и пой!

Попробуй в жизни хоть раз

Не выпускать улыбку

Из открытых глаз

Пускай капризен успех

Он выбирает из тех

Кто может первым

Посмеяться над собой

Пой засыпая, пой во сне, проснись и пой!'

Задорно распевала Лариса Мондрус в проводном радиоприемнике на кухне, ярко освещенной лучами утреннего солнца. А мы всей семьей сидели и завтракали, недавно проснувшись и умывшись. Вернее, это мы с мелкой недавно, мама встала рано, подоила корову, принесла полный подойник молока, процедила его через марлю и разлила по банкам, а затем в холодильник. Ещё и стол накрыла.

Вот по поводу нашего питания – жили мы очень хорошо. Конечно, если сравнивать с супермаркетами двадцать первого века – ассортимент нашего холодильника проигрывал бесповоротно, не было такого разнообразия. Зато морозильник забит свининой, говядиной и лосятиной (родственникам-браконьерам спасибо), мёд, варенье, свои овощи (ну ладно, не совсем свои, тоже от бабушек-дедушек помощь, мы после нового года переехали в село, не успели ничего вырастить). Теперь понятны жалобы воспитательницы, что Саша в садике плохо ест – после пельменей у бабушки и варенья ложками, немудрено.

С такой базой и грядущие девяностые можно пережить, ведь продразверсток и раскулачивания не предвидится, как в Гражданскую. Я был доволен и чесались руки – разнообразить наше меню, с таким изобилием – грех не кашеварить, не всё у родственников по вечерам харчеваться, как мы с Сашей приспособились. А уж готовить я и умел, и любил, не говоря уже про пожрать. И в той жизни не жаловался на отсутствие аппетита, а сейчас вообще – словно черная дыра в желудке, сколько не закидывай, через несколько часов опять голодный.

Только заживающий ожог на правой, забинтованной руке – останавливал от того, чтоб немедленно приступить к готовке. О нет, мы совсем не голодали, мама готовила и вполне съедобно. Пару раз в неделю варила здоровую кастрюлю какого-нибудь супа, борща или щей (не жалея мяса), вторые блюда тоже не поражали разнообразием – картошка или макароны, зато с котлетами. Ей банально было некогда простаивать часами у газовой плиты, чтоб потчевать чад разносолами разнообразными, не голодные – и ладно. Так что обязательно займусь, как здоровье позволит и в первую очередь – надо заняться переработкой мяса на фарш. Мама уже сетовала, что запасы подошли к концу, при этом посмотрела на мою руку и вздохнула недвусмысленно. Мужик в доме я и это моя обязанность, так что скоро будем давиться вареным мясом, и никаких котлет, пока не смогу взяться за ручку мясорубки…

'Всё позабудь что миновало

Всё, что упало то пропало

Всё, что ушло обратно не вернёшь

Только туда и нет обратно

То, что сейчас невероятно

Завтра наверняка произойдёт

Проснись и пой! Проснись и пой!'

А определённо, эта веселая и оптимистичная песенка гармонирует с сегодняшним солнечным утром! Как и тот кусок радиопрограммы, который нам довелось услышать – нет тут новостей с душераздирающими подробностями про теракты, дтп и прочие техногенные и рукотворные катастрофы, с утра вгоняющие в депрессию и нежелание выходить из дома. Бережет советское правительство психику своих сограждан…

Мама не ест и не пьёт чай, успела уже на ходу перехватить, подперла рукой щеку и за нами наблюдает, отдыхает перед рабочей сменой. Саша и за столом не может усидеть спокойно, у неё словно энерджайзер с утра включается, вот и сейчас тараторит, одновременно отчаянно болтая ногами и ерзая на стуле. А я занимаюсь тем, что ножом отрезаю пласты сливочного масла и тщательно, с чувством, с толком, с расстановкой – намазываю его на прямоугольники «юбилейного» печенья. Затем над сахарницей обсыпаю сахаром, сверху накрываю второй печенькой и получившиеся сладкие бутерброды ем сам, запивая чаем и младшую кормлю. Та аж как галчонок тянется к готовому, млеет, что я за ней ухаживаю.

Мама смеется:

– Ваня, ты прямо как каменщик с мастерком! Так ровняешь масло, как кладку кладешь, отвеса только не хватает!

– Зато смотли, как класиво! – Заступается за меня Саша и тут же распоряжается. – Ванечка, мне ещё одну и хватит!

Тоже расплываюсь в улыбке – я уже Ванечка, дорогого стоит! Ну а мама вообще довольнехонькая – в семье мир и идиллия. Она уже и с тем фактом, что на второй год остаюсь – смирилась, к тому же – пообещал, что возьмусь за ум в следующем учебном году. А также мое стремление найти работу, мир с сестрёнкой, постоянные и ненавязчивые попытки ей помочь – весьма способствует её хорошему настроению.

– Идите уже, а то в садик опоздаете! – С напускной строгостью выпроваживает она нас из-за стола.

Проводить Александру Александровну до детского сада – ничуть не легкая и увеселительная прогулка, за ней глаз да глаз нужен, настолько она реактивная и непредсказуемая. И не задуматься – Саша не умолкает, междометиями «угу», «ага» и «да что ты говоришь» в разговоре с ней не отделаешься. После пары инцидентов, когда она один раз вдруг спрыгнула с дощатого тротуара и вломилась в заросли сорняков, нацепляв на себя прошлогодних репьёв, а в другой чуть не сверзилась с мостика в речку – на полном серьезе раздумывал, как приспособить на неё шлейку с поводком, для выходов на улицу. Только опасение быть непонятым остановило, поэтому всю дорогу держусь начеку и смотрю в оба, не забывая отвечать на многочисленные вопросы.

Утром в деревне оживленно, не одни мы идем в садик, да и навстречу народ попадается – со всеми здороваемся, перебрасываемся фразами. Долго ни с кем не разговариваем, попутчиков обгоняем, идем ходко. Ну а когда Саша устает – закидываю её себе на плечи, где она восседает как королева, поглядывая на всех свысока. Вот и сегодня все встречные и временные попутчики радуют нас новостью:

– Лед пошел на реке!

До реки от села – километров пять, там на берегу небольшая деревня, относящаяся к нашей центральной усадьбе. Если канцеляритом – третье отделение, а так – деревня Александровка. Там у нас тоже родственники живут, мне порой кажется, что у меня сейчас во всех уголках нашей необъятной родины кто-нибудь да живет. Если не Жуков, так Свиридов. Приедь я в тундру – так и там окажется кто-нибудь из наших, приехав в незапамятные времена и обжившись…

– Здравствуйте! Саса, слысала, лед посел⁈ – Приветствует нас один из многочисленных друзей сестры. С этим пацаном у неё, как я уже заметил, особенно дружеские отношения. То ли на почве проблем с произношением, то ли по схожести характеров, оба они гиперактивные и склонные к пакостям.

Ледоход – это знаковое событие, сейчас большинство мужиков мыслями и душой уже на реке. Начиная с того момента, как сойдет лед, до конца половодья – самое время половить рыбку в мутной воде, в прямом смысле этого слова. Для этого даже специальная снасть есть, называемое саком, представляющая из себя некое подобие гигантского сачка для ловли бабочек. Вот этим то саком и черпают в вышедшей из берегов реки рыбу, двумя методами – или сверху набрасывают сак, затем его притапливая поскорее, орудуя длинным шестом – саковищем. Или заводят сак снизу, от берега, по самому дну – и резко поднимают, вместе с зазевавшейся рыбой. Ну а за счет мутной воды, в которой рыба толком ничего не видит – такой метод добычи весьма результативен и очень популярен.

Позже, когда весь лед сойдет, река разольется окончательно и схлынет основной мусор, принесённый половодьем – начнут ставить косынки и телевизоры. Соответственно, как понятно из названия – треугольные и прямоугольные куски рыболовной сетки, по низу утяжеленные отрезком металлического прутка, а сверху с поплавками. Принцип как и у сетей, только по весне сеть ставить накладно, порвет, перекрутит буйным течением и забьет мусором, а вот такими небольшими ловушками – в самый раз. А сети сейчас вяжут сами, это не с китайского рынка одноразовые, которые выбросить не жалко.

Народный промысел, который и реципиенту хорошо знаком и мне, эх, порыбачим! В груди разгорается азарт, и ничего, что рука в бинтах, хоть рыбу собирать буду! Дед наверное, в обед саковище из-под крыши достанет и к мотоциклу привяжет, а сак с намотанной на него сеткой – пристроит в люльку «урала». Ещё и пятница сегодня, ближе к вечеру ожидается массовый исход рыбаков на речку, а это считай – половина села. Неделю, а то и две – по селу будут плыть ароматы копченой рыбы, а под навесами висеть связки вяленых чебаков, плотвы и голавлей…

Сдал Сашу в садик и пригорюнился – предстояло важное дело, которое не стоило откладывать. И идти не в сторону дома, а на самый конец села, ближе к животноводческому комплексу, зернохранилищу и гаражу первого отделения. Вот такое у нас село здоровое, центральная усадьба состоит из двух отделений – из первого и пятого. Третье я уже упоминал, это Александровка на берегу реки, ещё есть второе и четвертое. Тоже деревни, несравнимые с селом, до одной километров десять, до другой пятнадцать. Оттуда к нам учеников возят, живут в Петропаловке в интернате всю неделю, с понедельника по пятницу, у них там только школы с начальными классами, а у нас – десятилетка.

Ладно, хорош устраивать экскурсы в краеведение и топтаться на площади возле сельсовета и магазина с детским садиком, сколько не топчись – а к дядьке на ферму идти придется. Ферма, это так самый конец деревни называется, где он обитает. Так-то этот район к Центру относится, но из-за близости к коровнику и конному двору все зовут эти несколько крайних улиц фермой. А дядька получается – старший мамкин брат, мой дядя Паша, которым я вчера пугал шофера председателя.

Надо его обязательно в курс поставить, а вот идти не хочется – общались не очень тепло. Тут реципиент накосячил, как встретил два года назад летом недавно освободившегося дядю Пашу – тут же насел на него с расспросами. Со всем пылом юности и нахватавшись верхушек в дворовой компании, огорошил дядьку своим любопытством к уголовному миру. А тот, как я сейчас понимаю – больше десяти лет отмотал, но вернулся без единого партака на теле, по фене не ботал и по внешнему виду и манерам не скажешь, что столько отсидел. Ещё обстоятельства того, как он вообще попал в лагерь – реципиенту не известны.

Если исходить из того, что прадед с прабабкой ему весь срок посылки слали, а вся родня с ним общается и уважает – не старушек топором из-за пенсий рубил. Стоит выяснить, для общего развития. С тем же Андреем, младшим братом отца и милиционером – дядя Паша спокойно разговаривал и даже совместно выпивал на семейных сборищах, а мелкоуголовный элемент в селе – дядю Пашу откровенно уважал и побаивался. Ну а причина того, что реципиент с родным дядькой в несколько натянутых отношениях – дядькин ответ на проявленный интерес племянника к жизни воровского мира. Реципиента тогда как холодным душем окатило, когда дядька, улыбнувшись – ответил вопросом на вопрос:

– А ты что, Вань, по романтике параши соскучился, так интересуешься?

Вот я сейчас понимаю, что дядька этот – личность незаурядная, а реципиент тогда здорово обиделся. Думал пофорсить потом перед корешами знакомством и родством с такой фигурой, а вышло вон оно как – у дядьки ни одной татуировки, и никакого желания посвящать племянника в тайны уголовного мира…

Казалось бы, мне то какое дело до этого, разобрался и самое время налаживать отношения с чистого листа, но было одно обстоятельство, которое и меня весьма смущало. Дядька, как освободился – вот уже два лета подряжался работать пастухом в селе, с весны до осени гоняя стадо. Зимой потихоньку браконьерил и рыбачил, вязал сети, подряжался с ремонтом техники и сантехники – руки у него были золотые, по отзывам заказчиков (это он нам с ремонтом квартиры помог, вернее – всё там чуть не в одну каску сделал, включая врезку крана в отопительную систему). А мне уже и Арлен, и Александр Гаврилович намекали, что стоит присмотреться и не искать работу, а идти к дяде Паше подпаском.

Ахахаха, вот всё бросил и побежал, коровам хвосты крутить! Это, может быть – четырнадцатилетний пацан бы повелся на всю эту романтику, с коровами, баранами и свежим воздухом у реки. Мне нормальная работа нужна, и то больше как возможность показать себя родственникам серьёзным человеком, сейчас то меня, в силу возраста – попросту не воспринимают. Это только в романах про попаданцев все внимают откровениям из уст пиздюка, ввязываясь во все его авантюры, которые он предлагает.

А моя реальность такова, что те же оба деда – такую взбучку устроят, вздумай я чего учудить, что выходит за рамки общепринятого. Так что предстоит ещё в начале поправить свою изрядно подмоченную заваленной учебой репутацию, минимум лето проработать, доказывая, что я не сопливый пацан, который только и может, что сидеть на родительской шее. И лишь потом двигаться дальше.

Блин, я тут ещё с этим письмом Андрею, про чернобыльскую АЭС вылез. Тогда мне это казалось замечательной идеей, а вот сейчас начали посещать сомнения, что-то мне ни в дурдом не хочется, ни прослыть блаженным и юродивым. Надеюсь – вообще получится это замять, дернуло же меня, начитался про попаданцев, ладно хоть в дурдоме не начал вещать, что я из будущего…

Вот, работа мне нужна, в общем и целом, для легитимизации и подтверждения статуса договороспособного и вменяемого человека. Деньги здесь второстепенны, мне их и тратить по сути пока не на что, кормят, поят, а мама ещё и одевает, сама шьёт такие вещи, которых в магазине не достать. А вот это всё: в шесть утра уже на улице в любую погоду, собирать скотину по деревне вести её в поле, пешком несколько километров плестись до речки, по пути бегая и подгоняя отстающих животных, потом торчать у реки весь день, вечером обратно эту скотобазу неразумную гнать, домой приходя после восьми часов – никакого желания!

Плавал уже, знаю – в том году меня дядька намазал, у него подпасок загулял, я и повелся помочь и отдохнуть на свежем воздухе, срубить пять рублей и порыбачить, пока скотина днем пасется. Проклял всё, ещё в первый день, когда была хорошая погода. А следующий день я только на чистом упрямстве вытянул, даже не знаю, что было хуже: жара и оводы вчера, или промозглая слякоть и непрекращающийся дождь сегодня. В общем – за два дня избавился от всех иллюзий, и теперь фильмы и книги про ковбоев заиграли другими красками, никакой романтикой там и не пахнет. А пахнет дымом, коровьим говном, слепящим солнцем в жару, сыростью в непогоду – и насекомые, вездесущие, кровососущие, которые на запах стада слетаются как мухи на известную субстанцию…

Дедам я, естественно – не такими словами, но свою позицию обозначил ясно и твердо. Ещё и на жалость надавил, мол мне надо к школе готовиться, те же учебники читать и примеры решать (ммм, мне же Лена обещала помочь, а в этом случае работа пастухом мне совсем не вперлась, ещё и ржач среди сверстников обеспечен). Те вроде с моими доводами согласились, но есть подозрение, что не до конца их убедил. Очень уж явственно читалось у них у обоих желание меня в пастухи пристроить – и им не надо суетиться, помогая мне с поиском работы, и я гарантированно проникнусь нелегкими условиями существования…

Вот я сейчас и подстрахуюсь, помимо того, что расскажу дяде Паше о вчерашней стычке с директором и его водилой (зря, конечно, дядьку в блудняк втравил, прикрывшись его именем) – ещё мягко и ненавязчиво доведу до него мысль, что не нужен я ему в качестве подпаска! От слова совсем и категорически! И тут на моей стороне: весь мой жизненный опыт, куча макулатуры прочитанной, типа: «Как манипулировать людьми и добиваться своего» и просто возраст. Дядьке то сейчас всего под сорок, а мне в момент переноса сорок пять было, так что шансов у родственников меня в пастухи отправить, да ещё против моего желания – никаких!

Глава 14

К деду Арлену я заявился в четыре часа, оделся в рабочее, на ногах неизменные сапоги, на правую руку, поверх бинтов – натянул брезентовую рукавицу. До этого зашел к маме:

– Мам, заберешь сегодня Сашу? Я не могу, лед пошел!

– Езжайте уж, рыбаки. Только рыбы домой много не тащи, мне же чистить! Пару хвостов, пожарить свеженькой, а остальное пусть дед коптит и вялит…

– Ну, я тогда побежал?

– Беги, беги! – Проворчала одна из сотрудниц КБО, сидевшая за швейной машинкой. – Ходют тут всякие, потом мел пропадает!

Дед уже в нетерпение нарезал круги вокруг выкаченного из гаража «Урала» с коляской, всё как я и думал – саковище привязано к запаске на люльке, а Арлен на низком старте:

– Ты где ходишь, сейчас бы без тебя уехал, Ванька!

– Ты же до пяти работаешь, – удивился я. – и так сильно заранее пришел, думал чаю попить пока…

– Какая работа, закрыл избушку на клюшку и собираться! – Дед протянул мне каску и принялся пинать кик-стартер. – А чо рожа такая кислая, найдем мы тебе работу, Ванька, чо ты как маленький!

– Да я нашел уже, деда, спасибо вам за заботу и советы! – Я натянул каску на петушок и запрыгнул на заднее сиденье затарахтевшего трехколесного агрегата. – Что бы я без вас делал!

– Вот и ладно! Вот и молодца! Сразу же тебе говорили, балбесу, иди к дядьке в подпаски. Нет, кобениться давай, как городской! – Дед газанул, врубил первую передачу и плавно отпустив сцепление, тронулся…

С дядькой у меня получилось договориться просто отлично, как и планировал, почти. Тот возился во дворе, растянув сак и заделывая капроновой ниткой прорехи в сетке. Племяннику, то есть мне – сразу обрадовался:

– Ванька! Сам пришел! Ну-ка иди сюда, рассказывай, с каких это ты пор оперился и на взрослых матом ругаешься⁈

Ювенальной юстиции на них нет! То Андрюха руки распускает, то этот, тут не надо быть специалистом по физиогномике, прямо невербальный посыл чувствую, что хочет применить меры физического воздействия! Ладно, с ювенальной юстицией перебор, в гробу я видал это изобретение либералов, но вот с любовью родственников и их страстью к моему воспитанию надо что-то делать.

– Пиздят они, дядя Паша! – Попытался отмазаться я, благоразумно отступая подальше.

Дядька от возмущения встал как вкопанный – он, в отличие от всех остальных, практически не матерился. По крайней мере, я от него ни одного матерного слова ни разу не слышал, у него и без мата – словарный запас был большой. Ещё мама тоже не материлась, почти, но со мной и Сашкой без мата – сами понимаете, что никак. Дядя Паша помолчал, собираясь с мыслями, видно было, как его обуревало желание мне ввалить, но это непедагогично. А затем его как прорвало, столько нового узнал о своем реципиенте!

И то, что меня оставляют на второй год – было не самым страшным проступком. Ванька то ведь совсем от рук отбился и пустился во все тяжкие, получается. Переехали сюда не в последнюю очередь из-за того, что он, то есть я (мы, хорош абстрагироваться) – связался с плохой компанией в Нягани, курил, несколько раз был пойман с запахом спиртного и нещадно бит удлинителем матерью. Типичный подростковый бунт и самоутверждение в среде себе подобных, хорошо тут ещё клей не нюхают, массово по крайней мере это не стало мейнстримом.

Стыдно было выслушивать и о том, как дядька с матерью занимались ремонтом квартиры, а мой реципиент ходил с недовольным видом, боясь испачкать ручки. Мол, не царское это дело, ремонтом заниматься, для этого есть специально обученные люди! Свинья редкостная этот ямы Ванька, если по справедливости рассудить! Мать с дядькой пашут, а он мусор из-под палки выносит и морду кривит, норовя сбежать на улицу, лишь бы не работать…

Накипело у дядьки изрядно, минут пятнадцать распинался, и ни разу не выматерился, что характерно. Но мне от этого было не легче – не очень то приятно такое о себе слышать, подложил мне предшественник свинью, свинья этакая, извиняюсь за тавтологию. Я даже покраснел, опустил глаза и не пытался оправдываться, чем заработал плюсик в карму от дядьки, тот сам этому неподдельно удивился:

– Неужели проняло? Эх, свежо предание… А меня ещё дед одолел, пристал как банный лист, возьми Ваньку в подпаски. Вот на кой ты мне⁈ Мне надежный человек нужен, а не такой вот, у которого семь пятниц на неделе…

Стоит ли говорить, что я с жаром принялся убеждать его взять меня в помощники? Прямо затмение какое-то нашло, ей богу! А с другой стороны – сожму зубы и лето отработаю, закалю характер. И физуху подтяну, как и намеревался, не говоря уж о деньгах. Вполне легальном заработке, между прочем, а не все те околокримиальные схемы, что крутились в моей голове, не давая покоя.

– Есть хочешь? – Спросил подобревший дядя Паша, видя, что его страстный монолог не пропал втуне и упал на благодатную почву. – Нинка говорит, что ты с Шуркой перестал собачиться и шпынять её, в садик водишь, действительно мозги на место встали после больницы⁈

– Не знаю, вроде завтракали с утра… – Пожал я плечами на вопрос о еде. – Сестрёнка же, ещё и маленькая, люблю, оказывается, сам не ожидал. А мозги у меня не на место встали, а перевернулись, вот!

– Было бы ещё чему переворачиваться! – Совсем благодушно проворчал он, отставил в сторону сак и пошел в дом, махнув рукой, чтоб следовал за ним.

Нормально так деревенские пастухи живут! Нет, небольшой деревенский дом, разделенный на две неравные половины огромной русской печью – не украшала монументальная «стенка», мечта и гордость всех домохозяек СССР, с потолка не свисала хрустальная люстра. Но в углу стояла самодельная музыкальная стойка, из светлого дерева, покрытая лаком, на ней – радиомагнитола и ух ты, «Маяк 001 стерео»! На стеллаже виниловые пластинки и бобины с магнитофонной плёнкой. Да дядька у меня меломан!

– Руками не трогать, пришибу! – Предупредил он, когда я с места ринулся рассматривать всё это богатство. – Кофе будешь?

– Кофе⁈ – Я чуть слюной не подавился. – Настоящий⁈ Буду!

– Нет, игрушечный, – проворчал дядька. – из желудей, как там его, ячменный напиток «Колосс»… Эх, молоть бы тебя зерна припахать, но куда тебе, инвалиду, с такой рукой…

Дядя Паша загремел посудой на кухне, а я завороженно изучал коллекцию грампластинок и надписи на бобинах, это я удачно зашел! Решено, с первой же зарплаты куплю магнитофон, а дядька мне перепишет музона! Сколько же тут у него всего, и Высоцкий, и рок есть! Непрост дядя Паша, вон среди винила такое попадается, явно не производства фирмы грамзаписи «Мелодия»!

– Что, Вань, впечатляет⁈ – Дядька аж лучился от самодовольства, выйдя из кухни с ручной мельницей. – Это тебе не дворовый блятняк на расстроенной гитаре под портвейн слушать, я за эту коллекцию знаешь сколько отдал? Лосей пять ушло перекупам! Никак понимаешь чего в этом⁈