Текст книги "Я пас в СССР! (СИ)"

Автор книги: Alchy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Малая вскарабкалась на деда, без всякого почтения дергая за усы и бороду, требовательно вопросила:

– Деда, а валенье в поглебе есть⁈

– Всё есть, Шурка, идите к бабке, она вас напоит-накормит! А я сейчас приберусь со скотиной и тоже подойду. Ты то как Ванька, выписали подчистую? А что с рукой? Ладно, идите, потом обскажешь!

У деда, как я подрос и показал свой характер – идея-фикс навязчивая, определить меня по партийной линии. Предпосылки были: и книжки читаю, и голова светлая, и ленив не по деревенски, при неуемной энергии, если дело касается шкод и проказ. Прямая дорога в партийные функционеры! А как подопьет, проговаривается, с мечтательной улыбкой, о моей грядущей миссии:

– Запустить коммунистам ежа за пазуху! Пусть страдают!

Тут Арлен и прадед Александр Гаврилович нашли общий язык (помимо самогона)– оба беспартийные, коммунистов недолюбливают и всячески поносят, когда собираются на семейных праздниках и торжествах. Причем именно о теперешних, новой элите, распоясавшихся и зажравшихся без товарища Сталина. Это реципиент многого не догонял, а вот мне с обоими дедами будет очень интересно, чувствую. Жалко, что пока ещё не дорос с ними выпивать, у них именно в процессе распития самые интересные разговоры, даже по этому времени нелицеприятные для власти и органов…

Бабушка, при виде нас – обрадовалась и захлопотала, не слушая возражений, что сыты, сказала как отрезала:

– Ничего не знаю, сейчас пельменей сварю! Как раз печка топится! Как же ты исхудал, Ваня, по больницам скитаясь! И тебе, Шурка, больше есть надо, кожа да кости! И мы с дедом с вами за кумпанию поедим…

Сварить пельмени на раскаленной плите деревенской печки – недолго, как раз дед подоспел, убравшись в сарае, накормив живность. Вроде и не голодал, а на пельмени накинулся как с голодного края, макая их, по примеру деда – в разведенный уксус с перцем. Чего так не жить в деревне! Дефицита пока не ощущается, но стоит, для полноты картины – посетить магазины, вроде как раз в эти годы всё начнется. Вначале пропадет сахар, как последствие антиалкогольной компании, а затем на полках магазинов останутся только пирамиды консервных банок морской капусты и батареи трёхлитровок берёзового сока.

– Вкусно? – Бабушка с умилением наблюдала, как мы наелись и вывалились из-за стола, переваливаясь с боку на бок, столько всего съели.

– Спасибо, очень! – И ведь не соврал, домашние, они на порядок вкусней, чем магазинные из двадцать первого века!

– Вари ещё потом! – Поблагодарила Сашка в своем стиле, поглаживая живот.

Всё мы не осилили, оставшиеся пельмени бабушка, узнав от меня, что мама задерживается на работе, сложила в литровую банку, кинув сверху немаленький кусок сливочного масла.

– На сковородке пожарит и поест, – заключила с удовлетворением. – тяжело ей с вами двумя, ещё и скотина. Банку принесёте!

Дед, апеллируя к бабке, что единственного внука выписали из больницы – потребовал это отметить. Баба Тоня покосилась, поджала губы, но бутылку на стол выставила. Дед Арлен стопок пять успел замахнуть, под мой рассказ по второму кругу (ещё и маме придется повторять, в КБО то не распространялся, там любопытных много присутствовало) про больничную эпопею. Подвергнутый цензуре, конечно. Однако, сильно разгуляться деду не довелось – всё подмечающая бабка ловко убрала бутыль и дед расстроенно крякнул, напустившись на мамашу Мюллер, желая ей всего хорошего за содеянное…

Домой отправились в уже сгущающемся сумраке, первая декада апреля – снег на открытых местах почти весь сошел, темнеет рано и если нет луны – хоть глаза выколи. А у остановки, где днем происходило эпичное побоище – нас поймали. Жуковы, аж четверо, троюродные разновозрастные братья, подобно Свиридовым – жаждущие постоять за честь фамилии. Сашке насовали карамелек, а меня принялись выспрашивать о случившемся, сжимая кулаки и поражаясь потерявшим страх отщепенцам.

– Долго будут переулками ходить и прихрамывать! – Веско заметил Серёга, только на это раз Жуков. – Зря они это сделали…

Я добавил, что могут и не успеть покарать виновных:

– Лёха с Серёгой Свиридовы обещались им ноги повыдергивать, когда только Сашку из садика забрал! Я так то тоже не стоял столбом, отмахивался, вы уж там сильно их не калечьте!

– Как бог черепаху уделаем! – Пообещал не злобствовать самый младший, Колька-шестиклассник и троюродные братаны, похрустывая прихватившим грязь ледком, ушли причинять справедливость.

Мама обрадовалась пельменям, ну и нам тоже, не стала разогревать – умяла их прямо из банки, оправдавшись:

– Посуду меньше мыть, устала и проголодалась с этим отчетом и скотина ещё, с меня пример брать не надо!

Мама доела и осоловела, непроизвольно закрывая глаза. Да уж, нелегко ей с нами двумя, права бабка. Тридцать четыре ей, молодая, красивая и никакой диеты не надо – фигура такая, что хоть сейчас на обложку «Работницы». Скорей бы рука зажила, хоть с коровой и бычком ей помогу, доить конечно не буду, ну а все остальное – по силам на себя взять. А лучше вообще эту скотину побоку, если честно…

Мама проморгалась и улыбнулась, скомандовав:

– Мыться, Шурка первая! Потом сказку прочитаю и спать, а я ещё немного посижу с отчетом…

И разложила на столе в зале бумаги. Из ванны, помывшись, выскочила Саша, заканючив:

– Сказку, мам, ты обещала сказку!

– Работай мам, я сейчас сполоснусь и сам ей почитаю. – Предложил я, пожалев маму.

Мама недоверчиво воззрилась на нас, перевела взгляд на сестренку и с надеждой спросила:

– Что, Саша, послушаешь, как брат почитает⁉

– Да! – Согласилась та и тут же требовательно у меня переспросила. – А какую ты мне сказку будешь читать?

– Да какую хочешь! – Великодушно предложил я. – У нас этих сказок, выбирай любую книжку, я недолго!

Хорошо то как под ноль, протер голову полотенцем и сухая! Зашел в нашу комнату, а там Сашка, балансируя на табуретке, выдергивает одну за другой книжки с полки, бросая их затем на пол, приговаривая при этом:

– У, битт твою мать, не та! У, битт твою мать, не та!

– Саша, это что такое⁈ – Я так и подозревал, что с этим детским садиком что-то не то! – Это пиздец как некрасиво, Саша, материться! Давай в постель, я сам выберу, что читать будем!

Глава 11

Если говорить штампами – потянулись трудовые будни, на деле же – дни замелькали, как в калейдоскопе. Весна окончательно и бесповоротно вступила в свои права, в темных уголках доживали последние дни грязные кучи снега, с неба жарило солнце, а народ ходил шальной, страдая от симптомов, присущим весеннему пробуждению природы. Со всеми вытекающими.

Меня это весеннее безумие тоже не оставило безучастным, что я, не человек что-ли? Да ещё и организм подростковый, так что крышу рвало – только в путь и никакое послезнание не было преградой. По утрам отводил Сашу в садик (ненавязчиво снимал с мамы те обязанности, которые были по плечу), всю дорогу отвечал на её тысячу: «Почему» и «Зачем» и тренировал рычать.

– Лллл! Лллл! Лллрлллррр! – К концу недели и звонкое «ррр» стало проскальзывать и односельчане привыкли, перестали шарахаться.

Малявка совсем освоилась с изменившимся старшим братом и целеустремленно залезала на шею, в прямом и переносном смысле. А я был не против, неожиданно к ней привязавшись, но изредка, в воспитательных целях – приходилось ссаживать на землю, а то и так у неё ни страха, не авторитетов. Этакая Сара Коннор, из старшей группы детского сада.

Мама, с головой погрязнув в составление квартального отчета – всё происходящее приняла как должное, с немой благодарностью. Не знаю, чем она объяснила себе эти перемены и объясняла ли вообще, по моему – она так уматывалась на работе и затем со скотиной, что ей не до рефлексии было. Ну взялся старший за ум – и хорошо. Может повзрослел или больница повлияла так, всё-таки – за грань заглянул и с того света вернулся. Так что не могла нарадоваться, главное, что других не оповещала: «Как же мой Ваня изменился! Вы не поверите!»

Сдав Сашу на руки воспитательнице – спускался к церкви, переходил речку по шаткому пешеходному мостику и поднимался на самую гору. Там наверху, на въезде и выезде из деревни – находилась сельская больница, где мне ежедневно делали перевязку. Только за утро километров пять приходилось наматывать по селу, из-за крюка в сторону медиков. А асфальта в деревне не было совсем, так что на ноги резиновые сапоги и вперёд, месить весеннюю грязь…

В обед шикую – хожу в столовую совхозную, она рядом с домом, и удобно, и по деньгам недорого. От дядькиной трешки, правда, осталось уже немного, но до конца недели точно хватит. Цены вполне приемлемые, не как пел Расторгев: «На обед хватало меди…», но тридцати копеек хватает с головой, чтоб наесться от пуза. И вкусно, повара местные, посетители в основном – совхозные рабочие, так что всё на достойном уровне. В селе есть ещё одна столовая, в Центре, но уже от райпотребкооперации, её в основном посещают водители проезжающих машин, ну и те, кому не с руки переться в Каменку. Село, как я уже говорил – здоровое, от одного края до другого почти час можно добираться…

Во вторник, после обеда – в гости нагрянули друзья реципиента, мои теперь получается. Как с ними быть – не знаю, есть смутные подозрения, что наша дружба постепенно сойдет на нет, всё-таки разница в возрасте и интересах колоссальная. Поздоровались, пацаны косятся на мою обритую голову, видно что любопытствуют, но сдерживаются. Тоже интересно, что за слухи гуляют по деревне о моих злоключениях в городе, но по большому счету – лучше не обращать внимания. Если уже в понедельник Петька с друзьями был осведомлен о дурдоме, то страшно представить, какими подробностями эти слухи обрастут к концу недели, в процессе передачи…

Пересказали все школьные новости, случившиеся за время моего отсутствия, постарался сделать вид, что мне это интересно. Видимо – получилось не очень, пацаны поняли и воцарилось неловкое молчание. Серёга, помявшись – выдал, что у него на носу экзамены и дома дел по горло, так что вместе собираться сейчас не получится, по крайней мере так часто, как раньше. Я его тут же поддержал, посетовав, что запустил учебу и вот результат – остаюсь на второй год. Рената это, впрочем – обрадовало:

– Вместе с осени учиться будем, в одном классе!

– Да…

Согласился я с таким отчаянием и безнадёгой в голосе, что пацаны, чувствуя неловкость и скованность – поспешили распрощаться, пожелав скорейшего выздоровления напоследок и с облегчением сбежали с лестницы. Да, мы на втором этаже живем и даже балкон есть, на который я вышел после разговора с бывшими приятелями, провожая взглядом их уходящие фигуры. Серёга шел целеустремленно, не оглядываясь, впереди у него были экзамены и переход в девятый класс, не до непоняток со мной. А Ренат изредка оглядывался и что-то горячо ему втолковывал, не желая понять и принять, что детство рано или поздно кончается.

Даже закурить захотелось, от такой картины, с подписью: «Куда уходит детство…». Но тут на дороге появились два моих вчерашних оппонента и по совместительству – одноклассника. Под конвоем моих многочисленных родственников и примкнувших к ним сочувствующих. Надо поторопиться, встретить их у подъезда, а то опять соседи ворчать будут, что ходят ко мне всякие и грязь таскают…

– Прости нас, Вань! – Сходу принялись вымаливать прощение накосячившие вчера гаврики.

Ну что, раскаяние в глазах искреннее, фингалы и синяки присутствуют, всё осознали, чего бы не простить. Спросил, что с зачинщиком, то есть с Петькой. Оказалось – вчера ему перепало и сегодня на перемене досталось, ломанулся после разборок из-за школы в учительскую, ревя и щедро кропя кровью из носа свою рубашку. Из учительской его забрал отец, грозя всеми карами невоспитанным колхозникам, посмевшим обидеть любимое чадо.

– Он это, – шмыгнул носом Серёга, повеселевший после прощения. – утром хвалился, что в город учиться поедет, в гробу он эту деревню видал.

Понятно, папочка может себе позволить, директор совхоза – не последняя фигура, доступ и к материальным благам имеется, и в различные кабинеты вхож. Только боюсь, что с таким отношением к жизни и окружающим – Петьку везде будут лупить, пока дурь не выбьют. А папа вечно за ним сопли подтирать попросту не сможет. Напоследок не удержался и пробил слегка в солнечное сплетение второму однокласснику, Мишке, пояснив:

– За то, что со спины напал, в крысу! Есть претензии какие, давай сейчас и здесь решим!

Мишка только головой отрицательно помотал и просипел, что всё нормально, по справедливости. Парни принялись обсуждать впервые ими услышанное выражение «в крысу» – понравилось. Отговорился, что у нас так в Нягани все говорили, город всё-таки, не меньше нашего Энска. Вот что мне нравится здесь – нет ожесточения у молодежи, то же нападение на меня втроем (ладно, вдвоем – Петьке не до драки было) все осудили, виновных наказали. И вот уже Сережка с Мишкой, пусть и помятые, но зато прощенные – стоят вместе со всеми.

Да, народ не расходится, подступились ко мне – интересно им, что случилось с моей модной стрижкой и правда ли я был в дурдоме. Оказывается, по циркулирующим слухам – меня не просто наголо побрили, но и желтую карточку вручили. Переубеждать бесполезно, чем больше начну оправдываться – тем меньше будут верить. Поэтому тезисно объясняю: «Был, обследовали, побрили, пока отпустили». Вопросы про желтую карточку намеренно игнорирую, пусть сами домысливают, меньше желающих со мной связываться будет.

Наконец расходимся, а я радуюсь, что освобождение от учебы есть пока, да и потом забить можно, раз всё равно корячится второй год. Нет ни желания, не настроения посещать школу и отсрочка до осени – как нельзя кстати. Причем понимаю, что учиться придется, через все «не хочу и не могу». Для самоуспокоения достаю учебник алгебры и математики, с полчаса стараюсь разобраться с тем, с чем мне предстоит столкнуться осенью. Кратко и эмоционально заключив: «Это жопа!» – ставлю его обратно на книжную полку, с твердым намерением больше не прикасаться. Хотя бы до начала следующего учебного года, а в идеале – никогда…

История с Петькой, вполне ожидаемо – на этом не заканчивается. В четверг, возвращаясь из больницы домой – вижу едущий мне навстречу УАЗик директора совхоза, он у нас один такой, ни с кем не перепутаешь. Благоразумно отхожу на обочину, на дороге грязь и лужи, и так после каждого выхода на улицу – приходиться штаны сушить и щеткой потом оттирать. Как в воду глядел – шофер гонит, из-под колес летят говны и при виде меня не подтормаживает, а наоборот – поддает газу.

Прямо непроизвольная классовая ненависть вскипает, волной и непреодолимое желание подобрать с обочины булыжник поувесистей и засандалить в окно. Ладно, я человек взрослый и рассудительный, ограничился тем, что сжал кулак на левой, здоровой руке и выставил средний палец. Машина, было проехавшая мимо – скрипнула тормозами, водила переключил передачу и УАЗ задним ходом подъехал ко мне.

Приоткрывается задняя дверь, из неё выглядывает откормленная харя директора. Ну типичный партийный работник, покрасневший нос, облачен в костюм, на ногах – лакированные туфли. Видно, что порывался выпрыгнуть из машины, но сейчас переводит взгляд со своих ботинок на лужи и грязь, передумал.

– Ааа, Жуков! – Грозным тоном, ничего хорошего мне не сулящим, взревывает толстячок. Вернее, это он так думает, что грозным, а мне становится смешно. – Ну-ка иди сюда!

За рулем – смутно знакомый шофер (что не удивительно, село, а здесь и в детстве жил, и каждое лето гостил), скорчил такую рожу индифферентную, что ясно – он и вломил меня этому, как его. Копаюсь в памяти, как зовут этого директора – и ничего. Ладно, потом выясню, чувствую – разговор такой пойдет, что ни к чему мне его по отчеству величать.

– Вам надо, вы и подходите, я вас знать не знаю. – Вполне миролюбиво начинаю диалог.

Директор багровеет, хватается за галстук, ослабляя узел, того и гляди – выпрыгнет из салона.

– Да ты, да я! Ты понимаешь, с кем связался? – Обрел всё-таки дар речи и разродился. Ну его понять можно, не должны так подростки себя вести, как я сейчас.

А у меня дежавю, точь в точь Петька передо мной, только лет на тридцать постаревший, и выражается так же, и манеры схожи. Если и этот потребует от меня, чтоб от Ленки держался подальше, ничуть не удивлюсь. Или нападут вдвоем, вместе с водятлом, на всякий случай нащупываю в кармане рукоятку крестовой отвертки. Я теперь без неё никуда, мало ли, короткое замыкание опять, или вот такие неадекваты попадутся…

– Чо хотел то? – Перехожу на ты, пора этот цирк заканчивать.

– Иди сюда сейчас же! – Директор срывается на визг и вцепился в дверцу.

– Нахуй идите! – Всё таки на ты, это невежливо, перехожу обратно на вы и по обочине пошел своей дорогой, видно же, что не получается разговора.

Директор захлопнул дверь и накинулся на своего шофера, не иначе – на меня его науськивает, ускоряю шаг. Шел ведь спокойно, никого не трогал, чо началось то? Директора не боюсь, вон в домах занавески раздвинулись, наблюдают. А за такое самоуправство и беспредел – и из партии попросить могут, и общественное мнение не на его стороне будет. Был бы умнее, подгадил более продуманно, но как видно – умных сейчас руководить совхозами не отправляют, по любому – не справился на предыдущем месте работы, вот его наше хозяйство поднимать отправили.

– Ванька, а ну стой! – Так и есть, водитель подключился. – Стой, кому говорю! Догоню ведь сейчас!

– Ну догоняй, – оборачиваюсь и смотрю на водилу, который на самом деле не торопится припустить за мной, больше полагаясь на командный голос. – а сам завтра успеешь убежать, когда я дядькам расскажу⁈ Дяде Паше в первую очередь!

Когда я Петьке по яйцам двинул – не так эффективно было, он словно на невидимую стену налетел. Дядя Паша – это старший брат матери, он года два тому назад освободился из мест не стол отдаленных, где срок мотал за убийство. Меня тогда ещё и в проекте не было, когда он сел, да и отношения у меня с ним не очень, но вот этому кренделю то это откуда знать. Встал и переминается с ноги на ногу, весь настрой ему боевой сбил.

– Да ты понимаешь, с кем и как ты разговариваешь⁈ – О, всё-таки что-то из себя выдавил.

– С шестеркой директорской? – Делаю предположение.

Видимо – по больному попал, аж оскаливается и тянет ко мне грабки, но тут в доме через дорогу открывается окно, высовывается бабка и с места в карьер начинает:

– Вы чо к парнишке привязались, ироды? Зальют шары с утра, начальство… Всё разворовали, понавез директор родственников, тащат всё, что не приколочено, под себя гребут! Чо вам от парня надо⁈

Излишне ретивый шофер совсем сник, сгорбился и развернувшись – заторопился обратно к машине. Где на него уже накинулся председатель, тяжела холуйская доля, но жалеть не буду.

– А ты никак Жуковых будешь? – Опознала меня бдительная старушка. – Сашкин, который на Севере разбился⁈ Чего они к тебе прицепились⁈

– Да пьяные, кто их знает, чего им надо… – Пожал плечами, про себя восхитившись, вот как они тут, без соцсетей и интернета, обо всем знают?

– Заявление надо писать на этого директора! – Припечатала бабка. – И на всех родственников его, понавез кровопийц-голодранцев! А ты иди домой, парень, пока отстали!

УАЗик рыкнул, выпустил клуб дыма и разгоняя лужи, подпрыгивая на кочках – поспешил скрыться с места бесславной для директора и его водителя стычки. А я поблагодарил бабку за проявленную активную гражданскую позицию и неравнодушие, минут пять ещё с ней потрепался ни о чем, успокаиваясь. Тщательно фильтруя, что отвечать на вопросы о себе, а то местная единая информационная сеть, как интернет – помнит всё. Заодно и компромата на начальника наслушался. Лишним не будет, пригодится в свете грядущего противостояния, расту однако, вначале медсестра, теперь вот целый директор совхоза, нет покоя попаданцу…

Потряхивало меня изрядно, несмотря на всё напускное спокойствие – адреналина хапнул. До явного членовредительства то бы вряд дошло, но руки распустить тот же водитель был готов, по краешку прошел. Ну и он тоже, было такое намерение – отвертку ему воткнуть в ногу и по газам дать, попробовал бы догнать тогда. Хорошо, что до крайности не дошло, пока счет один-ноль в мою пользу. Даже, если учитывать Петьку – уже два-ноль!

Уже ближе к дому адреналин отпустил и стала закрадываться мысль, а не зря ли я встал на тропу войну. Директор совхоза, кой-какой административный ресурс у него имеется, при желании и настойчивости – может подгадить. А с другой стороны – руки у него коротки, сейчас ещё не девяностые, когда такие власть почуяли и начали ей беззастенчиво пользоваться, не стесняясь ничего. У меня тоже кое-что в загашнике имеется!

До обеда нарезал круги по дому, в поисках, чем бы заняться. Телевизор я даже не включал, спасибо, уже ознакомился и с качеством передаваемого изображения, и со смысловым наполнением. Если только художественные фильмы посмотреть, давно забытую классику, так их вечером показывают, в прайм-тайм. В очередной раз подступился к немаленькой библиотеке, бывшей для мамы предметом гордости – нет, тоже не то. Большинство из имевшегося читал, а остальное не интересно. Да и глупо взаперти сидеть, когда за окном весна, эх, если бы не рука – можно было чем-нибудь созидательным заняться. В том же сарае, где обитали корова с бычком – конь не валялся.

Так, время второй час, основной наплыв желающих посетить столовую схлынул, надо сходить поесть. А там, ближе к пяти – за мелкой идти, из садика забирать. В столовой взял борщ со сметаной, на второе пюре с минтаем и компот. Помогая здоровой левой забинтованной правой – дотащил всё до ближайшего столика, где и устроился. Вкуснотища, чего бы там не брехали на общепит при союзе!

От столовой до подъезда – минута неспешным шагом, задавил всплывшую мысль, что неплохо бы после такого сытного обеда закурить. «Учебники просмотрю, сколько алгебру не откладывай, а браться за неё придется» – самонадеянно решил я, сворачивая к подъезду. А там на лавочке сидела Ленка. Та самая, из-за которой началась заруба с Петькой. И которую мой реципиент считал подругой детства, опекая, дружа, и при этом совсем не видя в ней девчонку.

Субтильная блондинка, сидящая на лавочке у подъезда, при виде меня встала, изумленно моргнула (новая прическа удивила, как мне показалось), придирчиво оглядела с ног до головы и удовлетворившись осмотром – вздохнула:

– Здравствуй, Ваня. Я тебе Ефремова принесла, прочитала. Пошли что-ли, ещё что-нибудь выберу. Ваня, с тобой всё в порядке⁈

Глава 12

Все девочки – ведьмы, в той или иной степени! И здесь, в СССР, у них режим особого благоприятствования! Ну а что – официальная идеология базируется на атеизме и отвергает всяческие суеверия и предрассудки, со стороны закона и общественного мнения никаких претензий. Меня ещё вчера стали терзать смутные сомнения как раз по этому поводу, отругал Сашку вечером (не сдержался, каюсь), а перед сном обнаружил раздербаненный удлинитель у себя в кровати. Между прочим, подключенный к розетке!

Сестрёнка, припертая к стене неопровержимыми доказательствами (маму я в известность не поставил – сами разберёмся, не хватало ещё её волновать) – вину не отрицала и бесхитростно покаялась:

– Я тебя починить хотела! А то опять олать стал, как ланьше!

Точно ведь поняла, что изменился! И сделала логичный вывод, что случилось это после удара током. Далеко пойдет, причинно-следственные связи способна осознавать уже в таком юном возрасте и действует без сомнений, руководствуясь девизом: «Вижу цель – преград не вижу!» Пришлось проводить воспитательную работу на ночь глядя, ну и пообещать не орать больше. Прониклась вроде, что чуть брата не поджарила, пусть и из благих побуждений, но всё равно – хожу сейчас и приглядываюсь.

Вот и с Ленкой примерно такая же история, сходу почувствовала, что со мной что-то не так, детектор у них какой-то встроенный, что-ли? Симпатизировала она моему реципиенту, как пить дать, без всякой взаимности, с того самого времени, как мы сюда переехали после нового года. А может ещё и с прошлого лета, которое Ванька всё прожил здесь. В общем, она сразу просекла изменившуюся ситуацию, и если встретила меня вся такая печальная и загадочная, то тут же моментально на глазах преобразилась. Словно засветилась изнутри, а в глазах полыхнуло торжество.

А что до меня – никогда не понимал вот эту Булгаковскую метафору: «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож!» А сейчас вдруг как понял! Правда, в моем случае это был не рецидивист с пером, а словно пыльным мешком из-за угла по голове ударили. Полным, килограмм на пятьдесят.

Влюбился сразу и бесповоротно, отчаянно, как только может влюбиться второгодник в отличницу. В ней было прекрасно всё, ну а тот факт, что девочка читает фантастику – был завершающим ударом, окончательно меня добившим. Нет, каков реципиент то, вот как с этим чудом дружить можно было⁈ Млять, он ведь её летом за огурцами в совхозную теплицу звал, воровать. И ведь ходили! Она, обдирая коленки – ползала за ним на четвереньках, протискиваясь вначале через щель в заборе, затем в парник! Чувствую – припомнит она ещё мне эти огурцы, вон какая довольная стоит, еле улыбку довольную сдерживает!

– А, что⁈

– Правда, что ты из-за меня с Петькой подрался, спрашиваю? Да что с тобой, Ваня, случилось, зачем тебя наголо побрили?

Прохладные пальцы невесомо пощекотали макушку, отчего по спине поползли мурашки. А вся рассудительность испарилась напрочь, как и остатки логического мышления. Вот что это, как не магия⁈

– Нет! То есть да! – Ещё и когнитивные способности пострадали, это не Ленка, это оружие массового поражения. – Он на тебя права какие-то предъявлял, указывал, чтоб я от тебя подальше держался, вот и не вынесла душа поэта!

– Позора мелочных обид, ммм? – Мурлыкнула Ленка. Нет, какая к чертям Ленка, Лена! А то и Елена, под стать Троянской! – Приятно, конечно, что ты один с тремя не побоялся подраться из-за меня, но давай в следующий раз осмотрительней, отобьют ведь всю голову! А у меня на тебя живого и здорового планы, и желательно чтоб соображал…

– Какие планы⁈ – Воображение тут же нарисовало такие картины, что непроизвольно вначале покраснел, затем побледнел и пятнами покрылся. А в квартире вдруг стало чрезвычайно душно, несмотря на настежь распахнутые форточки.

– Как какие⁈ – Вознегодовала Лена, отчего стала ещё краше. – Ты что, всё забыл⁈ Я же тебя, дебила, обещала по алгебре поднатаскать за лето, хотя там всё с азов придется начинать! Или ты и на следующий год так же собираешься ещё раз учёбу завалить⁈ Что было то, Вань, ты правда чуть не умер, в школе такое рассказывают!

«Ура, таскай меня, Лена, хоть по алгебре, хоть по геометрии!» – Ликовал я про себя. А вслух принялся излагать страшную и душераздирающую историю, как чуть не умер, перед глазами прошла вся жизнь и даже больше. После чего я стал абсолютно другим! Ну, то что я изменился – моя подружка и так поняла, а сейчас жаждала подробностей. И я ей их дал! И про свет в конце тоннеля, и про фигуры в белом, в общем – проехался по ушам, удовлетворяя любопытство.

– Не поверила бы, – Лена накручивала на палец локон, внимательно меня изучая. – но ты и правда очень изменился. Я бы даже сказала, что тебя подменили!

Теперь ход моих мыслей про то, что все девочки причастны к сверхъестественному – понятны⁈ Оправдываться в такой ситуации бесполезно, поэтому лишь пожал плечами, никак не комментируя. Слава богу, что она всего лишь размышляла вслух, пищи для дальнейших подозрений я не дал, а её последующие слова лишь подтвердили правильность выбранной стратегии.

– Да нет, всё такой же балбес, но видно, что без последствий не обошлось. Вань, а про дурдом правда⁈

– Смотря что говорят, был, да. На обследовании, признали психически здоровым, все показатели в норме!

– Так уж и здоровым⁈ – Не поверила Лена. – То дерешься, отставание в учебе, точно всё хорошо?

– Всё как у людей! – Развеял я всяческие сомнения и добавил. – И даже лучше, вот увидишь!

Новый Ванька, несмотря на все странности в словах и поведении – явно пришелся ей по душе больше, чем прежний. Всё время, пока мы разговаривали у нас в квартире – Лена несколько раз до меня дотрагивалась, в основном норовя ощупать голову. Далась им моя новая прическа, удобней мне так! Хотя с её стороны это больше походило на желание удостовериться – действительно ли это я.

Нет, я не против, даже приятно. Но как-то организм нервно реагирует, словно током щиплет, и мне, может быть – тоже её потрогать хочется. Мало ли, вдруг тоже сомневаюсь! В очередной момент, когда её рука вновь легла мне на голову – накрыл её ладонь своей рукой. Теперь уже Лену словно ударило током – отдернула руку, покраснела и с таким довольным видом сказала: «Дурак!» – что сразу понял – понравилось!

Тут же выдернула с книжной полки какую-то книгу, не глядя на обложку, и не поднимая глаз сказала, что как прочитает – вернет. Упорхнула, оставив меня в одиночестве и в приподнятом настроении. Да что там приподнятое – петь хотелось и танцевать, это я удачно попал! Не знаю как насчет СССР, но помимо своей семьи я ещё и одну девочку спасу, вопреки всему! Такая блондинка нужна самому, пусть Петька в городе учится и сюда носа не показывает! Еее!!!

К моему глубочайшему сожалению – ни петь, не танцевать я не умел и в этом времени. Тоже магия какая-то, попытка коряво изобразить некое подобие танцевальных па, наблюдая за этим в зеркало – ясно показало, что если не дано, то не стоит и мучиться. А так как сбросить накопившееся напряжение после визита подружки требовалось незамедлительно, то обратился к старому, проверенному временем варианту. К дровам, как Челентано в «Курощении строптивого».

Отправился в стайку, которая помимо пристанища для животных – была многофункциональной хозяйственной постройкой, в частности – поленница под навесом имелась. Дрова для титана требовались совсем другие, чем для обычной деревенской печки, те бы в топку попросту не пролезли. Маленькие, раза в полтора меньше обычных, словно игрушечные поленья – их я ведер пять натаскал домой, пока в себя не пришел. Всю ванну загромоздил ими, а зачем, спрашивается? Если отопительный сезон ещё не закончился и горячая вода есть⁈ Ладно, пусть будут, пригодятся, не тащить же их обратно, и так по деревне всякие слухи ходят… А судя по жаре на улице, скоро кочегарки дымить перестанут.

Вечером за Сашей шёл, чуть не подпрыгивая, та сразу срисовала моё настроение (это в копилочку подозрений, про женщин и непознанное) и спросила: