Текст книги "Назад дороги нет"

Автор книги: Алан Брант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Калеб, сынок, – осторожно заговорила она, словно боялась его ранить. – Джон умирает.

Ее слова не сразу дошли до разума юноши, а после он не сразу в них поверил. Молодой человек почему-то считал, что болезнь старика сродни обычной простуде: сначала неприятно и плохо, но после обязательно поправимо. Он никак не мог осознать, что это вовсе не шутка и не ошибка, что добрый, бескорыстный, старомодный Джон, щедро впустивший его в свою семью, скоро может покинуть их навсегда.

Калеб затряс головой:

– Нет… Нет. Все будет хорошо! – убежденно сказал он, отшатнулся от Рейчел, и прошелся по маленькой кухоньке, остановился у стола и, сам того не осознавая, сжал ладони в кулаки.  Он вдруг подумал о неотвратимости смерти, о смерти своего родного отца, о том, как ему его постоянно не хватало, как долгими холодными ночами, проведенными на улице, он представлял, что все это окажется неправдой, отец приедет за ним и заберет с собой домой. Теперь же парень никак не хотел признавать, что и мистер Беннет, ещё четыре года назад пыхавший здоровьем тоже умирал.

«А ведь он практически стал мне как папа», – подумал Калеб, в глазах его защипало от предательских слез. Он глубоко вздохнул, зажмурился, желая успокоиться и вздрогнул, когда тихонько подошедшая Рейчел заключила его в объятия и крепко к себе прижала. Никогда еще она так его не обнимала, точно родная мать, по-настоящему искренне и заботливо. Никогда еще не проявляла к нему такой теплоты и участия.

«И она впервые назвала меня «сынок»», – неожиданно заметил Калеб, и почувствовал сильную беспричинную любовь к ней, какую может испытать только сын к матери. Дыхание его перехватило, он сильнее обнял Рейчел, не желая потерять ее тепло и ласку. Так они и стояли вдвоем, скрытые ото всех, обнимались и тихонько плакали, находя друг в друге поддержку. Больше всего на свете Калеб хотел продлить это мгновение, застыть в моменте и не возвращаться в ту реальность, где Джон болел и его время стремительно заканчивалось, где Рейчел лишилась былой радости, а дети могли остаться без отца. Он чувствовал неправильность всего происходящего, отчаянно желал найти выход, спасти Джона, не дать смерти забрать старика, так же как в свое время она забрала родного отца юноши.

«Нет, – решительно думал Калеб, рассеянным жестом поглаживая Рейчел по спине, – Джон не умрет. Я сделаю все возможное, чтобы уговорить его на операцию. По крайней мере попытаюсь». Как только он принял это решение, то сразу же почувствовал немного облегчения. И неожиданно понял, что всегда становится легче, когда появляется надежда. Ведь именно она дает стимул жить и двигаться дальше. Надежда и вера в лучшее.

Еще немного постояв в объятиях друг друга, Калеб с Рейчел отстранились и переглянулись. Оба выглядели не важно, но красивые зеленые глаза юноши за стеклами очков наполнились твердой уверенностью, из-за которой и Рейчел вдруг почувствовала себя чуточку лучше, слабо улыбнулась ему, утирая ладонью мокрое от слез лицо. Калеб тут же достал из кармана носовой платок, протянул ей, и она благодарно взяла его, но не успела донести до глаз, потому как их уединение внезапно прервала влетевшая на кухню Эмма.

– Папа проснулся! – радостно воскликнула она, остановившись в дверях. После чего наклонила голову, пристально посмотрела на Калеба и мать, и нахмурилась. Она всегда была очень проницательной и конечно же сразу заметила, в каком состоянии они сейчас находились. В этом, наверное, и была вся суть Пташки: всегда все замечает, всегда беспокоится о других и почти никогда не думает о самой себе. Возможно поэтому Калеб и любил ее.

За спиной Эммы, появился Харви вместе с Полли, которые как-то странно посмотрели на юношу и миссис Беннет и переглянулись, но Рейчел этого словно не заметила.

– Отлично! – обманчиво бодрым голосом сказала она, вернула Калебу платок и хлопнула в ладоши. – Подёмте наверх, Джон будет так рад вас сех увидеть!

Как ни в чем ни бывало она поспешила в их с мужем спальню, и ее старшие дети, Калеб и Полли последовали за ней. У двери юноша неожиданно для себя замешкался, испугавшись как глупый школьник реакции, которая может возникнуть у Джона при виде него. Он не решился войти внутрь, и чуть посторонился, пропуская остальных Беннетов вперед.

– Джон, милый, смори, кто приехал!  – услышал он наигранно веселый голос старушки Рейчел, когда вошли Харви с Полли, которая держала на руках малыша, сосущего пустышку.

Мистер Беннет пробасил что-то неразборчиво ей в ответ, и Калеб, не удержавшись, заглянул в слегка приоткрытую дверь, все так же не решаясь зайти в комнату, отчасти обрадованный, что остальное семейство, кажется, про него совсем забыло и никто из них не позвал его по имени.

Эмма, как и всегда, забралась на кровать, под бок к отцу, поцеловала его в щеку и положила голову на его плечо, Рейчел присела на стульчик у его кровати, сложив руки на коленях, а Харви и Полли замерли около нее. Впервые за весь день на лице Харви кроме равнодушия и раздражения появилась еще одна эмоция – беспокойство. Он смотрел на отца полными тревоги глазами и Калеб легко его понимал. Выглядел Джон сильно изможденным, он очень похудел и осунулся, его щеки впали, под глазами образовались большие мешки, а волосы на голове поредели и сильно поседели, даже его усы, за которыми он всегда тщательно, с любовью ухаживал будто бы поникли.  Но мистер Беннет не изменял себе и не терял присутствия духа, даже в такой паршивой ситуации. Он сел на кровать, слегка поморщившись от боли, и внимательно с весельем поглядел на старшего сына.

– Привет папа, – нервно произнёс Харви.

– Рада Вас видеть, мистер Беннет! – вторила ему Полли, ребенок на ее руках смешно завертелся, с любопытством смотря на развешанные по стене детские рисунки Эммы.

Мистер Беннет широко улыбнулся им, его голубые глаза заблестели привычным блеском.

– А я-то как рад, что вы прикатили. Здоров’, Полли дорогуша. Сынок! Поди, обними старика.

Харви с натянутой улыбкой склонился над отцом и тот заключил его в крепкие объятия, а затем драматично понизив голос, заговорил на ухо сыну:

– Харви, снеси мне бутылочку винца, а то твоя мамаша – сущая ведьма, не дает мне даж’ чуточку выпить.

Он хитро посмотрел на жену, на что Рейчел фыркнула и покачала головой.

– Ах ты старый перечник! Это ж надо собственную жену ведьмой звать! Да как у тя язык поворочался! – шутливо запричитала она, легонько ударила старика в плечо, и напустила на себя вид донельзя возмущенного человека, однако же ее янтарные, как и у Эммы, глаза светились неприкрытой любовью к мужу.

Джон хрипло засмеялся, слегка привстал с кровати. Видно было, что ему это стоит больших усилий. Он обнял жену, чмокнув в щеку, от чего она вся разом раскраснелась.

– Как же я люблю тя, крошка Рейчел.

Калеб чуть на разразился смехом, украдкой за ними подглядывая, но вовремя зажал рот рукой. До чего ему радостно было видеть мистера Беннета в прекрасном расположении духа. Он потому так сильно и привязался к нему будучи еще совсем мальчишкой. Всегда, чтобы ни случилось, несмотря на болезнь и любые другие тревоги, Джон никогда не терял своё чувство юмора и небывалый оптимизм и, как и Калеб, любил подшучивать над близкими людьми. Он был надежным и верным, любому, даже незнакомцу, мог подставить плечо в трудную минуту. От того намного тяжелее осознавать, что именно его постигла такая участь.

Эмма же, в отличии от юноши, не выдержала, засмеялась, наблюдая за родителями, а молодая занудная чета Беннетов улыбнулась, но как-то холодно. Возможно потому, что чувство юмора обоим было не свойственно, а может потому, что оба были несколько сдержанны и серьезны. Калеб никогда особо об этом не задумывался, но отчего-то характером Харви совсем был не похож на своих родителей, и только рыжие волосы, голубые глаза и ямочка на подбородке говорили о том, что он сын Рейчел и Джона Беннетов. Калеб глубоко вздохнул, понимая, что пора уже прекратить прятаться, как последний трус и встретится с Джоном лицом к лицу. Не сожрет же он его в конце-то концов.

«Давай, что ты как девчонка мнешься», – мысленно сказал себе юноша и, пока еще не успел передумать, пошире открыл дверь и вошел в комнату.

– Здравствуй, Джон, – сердечно произнес Калеб, улыбаясь уголками губ.

После его слов в комнате воцарилась звенящая тишина, а все взгляды мгновенно устремились на молодого человека. Мистер Беннет перестал улыбаться, лицо его сильно посуровело, Рейчел тревожно закусила губу и похлопала мужа по ладони, а Эмма переводила внимательный полный надежды взгляд с отца на лучшего друга, ставшего ей братом, ожидая, когда эти упрямцы уже помирятся. Только семейка зануд оставалась невозмутимой.

– Чё ж, здравствуй, – сухо вымолвил мистер Беннет, скрестив руки на груди. – Не думал, что ты придёшь.

Калеб покачал головой, слегка расстроенный, но не удивленный реакцией старика. «Ты ведь с самого начала знал, что так все и будет, – мысленно сказал он себе, – так что действуй, включи свое обаяние на полную катушку, заставь Джона оттаять!».

– Джон, как я мог не прийти! – воскликнул юноша, сделал несколько шагов, присел на самый краешек кровати и с беспокойством посмотрел на мужчину. – Эмма рассказала, что твоё состояние ухудшилось, и я сразу поспешил сюда.

– Не стоило так беспокоится, – насупился Джон, нахмурив рыжие кустистые брови, затем вздернул подбородок и добавил, – я же те не отец.

Калебу всем своим видом он напомнил маленького обиженного ребенка. Юноша вздохнул, почесал затылок, обдумывая как поскорее расположить к себе Джона. Сам того не желая, он снова вспомнил свои последние слова старику, в который раз коря себя за них. Что ему стоило быть немного помягче? Калеб поправил очки на носу, поймал вдруг на себе ободряющий взгляд Рейчел и осторожно, серьезным тоном произнес:

– Джон, мы оба тогда наговорили лишнего, ты же знаешь, что я так не считаю.

Мистер Беннет глянул на него обиженным взглядом и отвернул от юноши голову, вызвав этим своим жестом раздосадованный вздох старушки Рейчел, которая устало потерла глаза.

– Может вы помиритесь наконец-то? – не выдержав, нетерпеливо спросила Эмма.

Рейчел согласно закивала головой.

– Действительно, хватит уже! – строго произнесла она. – Джон, ты же взрослый человек.

Мужчина на ее слова громко фыркнул и дернул плечом, все также показательно игнорируя Калеба. Но юноша так просто не собирался сдаваться. С детства он привык всегда получать, то, что ему нужно и от своих целей никогда не отступал. Вот и сейчас он знал, что заставит мистера Беннета его простить.

– Джон! – Калеб наклонился к нему, тронул его за плечо и протяжно проговорил, заглядывая в серьезные голубые глаза старика. – Ну Джоооон! Прости меня, дурака, – юноша хитро взглянул на Рейчел и понизив голос добавил: – А в качестве примирения, я те бутылочку вина снесу из холодильника. Ну как, по рукам?

С минуту Джон просто хмуро смотрел перед собой, поджав губы в тонкую линию, но вот, к своему удовольствию, Калеб заметил, как медленно на его лице появилась улыбка, такая широкая, что даже усы старика зашевелились.

– Молодой челвек, ты действительно хотишь подкупить меня вином? – нарочито серьезно спросил он.

Калеб ухмыльнулся.

– Ну… – интригующе протянул он. – Откровенно гря, да!

Джон поглядел на юношу, глаза его потеплели, наполнились привычной лаской и заботой. Он качнул головой, затем откинул голову и искренне громко рассмеялся своим басистым смехом.  Как оказалось, было легко снова наладить общение с Джоном. А если бы он еще и не трусил, как невеста перед брачной ночью, то давно уже помирился со стариком. Юноша повернул голову, заметив, как счастливая Эмма показывала ему большие пальцы и подмигнул ей.

– Почему ты до сих пор ещё здеся?! – отсмеявшись, ворчливо спросил Джон, и повелительно махнул рукой в сторону двери. – А, ну сынка, беги-ка к холодильнику!

Калеб тут же подскочил, и уже было ринулся вперед, но Рейчел дернула его за рукав, удерживая на месте.

– Эт’ щё чё тут происходит? – возмущенно спросила она, переводя немного сердитый взгляд с мужа на Калеба.

– Ну мам! – жалобно протянула Эмма, состроила милую мордашку, сложив руки перед собой в молитвенном жесте и надула губки. Она выглядела до того смешно, самая настоящая встрепанная птичка, что Калеб пожалел о том, что при себе у него не было фотоаппарата и он не мог запечатлеть это ее выражение на долгую память. А как здорово было бы дразнить Пташку подобной фотографией!

– Не мамкай мне здеся! – шикнула на нее Рейчел и серьезно взглянула на юношу, пригрозив ему пальцем. – Калеб, снеси еще бокалов на сех, а ты, Эмма, помоги ему донести.

На последних словах женщина расплылась в улыбке:

– Ну же идите!

Калеб и Эмма весело переглянулись и вприпрыжку помчались за вином и бокалами, перепрыгивая сразу по нескольку ступенек лестницы.

– Я тя прост’ обожаю, Калеб! – радостно визгнула девушка, как только они оказались на кухне, подпрыгнула и крепко обняла его за шею. – Наконец-то вы помирились!

Она чмокнула его в щеку, затем отстранилась, смотря на него сияющими глазами.

Калеб поправил очки и самодовольно улыбнулся.

– Кто молодец? Я молодец! – весело произнес он, гордо показывая на себя большими пальцами обеих рук.

Эмма закатила глаза, всем своим видом как будто бы говоря: «Да… От скромности ты не умрёшь», – несильно ударила его по ладони и, подойдя к шкафчику с посудой, привстала на носочки, достав с самой верхней полки красивые хрустальные бокалы.

Калеб резко нахмурился, мигом теряя всю свою веселость. Да, он помирился со стариком и это было чертовски здорово, вот только его болезнь никуда не делась. Джон Беннет медленно умирал, и сам себя подталкивал к могиле, отказываясь от операции.

«Я этого не допущу, – мрачно подумал юноша. – Если будет нужно, силой приведу его к доктору. Я не потеряю Джона также как своего отца».

– Я хочу поговорить с ним на счёт операции… – сказал Калеб Эмме, достав из холодильника уже открытую бутылочку вина, смотря на то, как подруга с задумчивой улыбкой протирала салфеткой бокалы.

Услышав его, она  сильно побледнела и замерла, последний бокал с узором из виноградных лоз, выпал из ее рук и непременно разбился бы, если бы не юноша,  который ловко его поймал и поставил обратно на стол.

– Те мама сё рассказала? – тихо спросила Эмма слегка дрожащим голосом.

Она как-то вся съежилась, от чего стала казаться еще меньше и тоньше, потерла ладонью нос, и обняла себя руками, словно в попытке защититься. Калеб молча кивнул, положил ладонь на ее худенькое острое плечико и несильно его сжал, пытаясь донести до нее этим жестом, что он рядом, он поможет, вместе они обязательно справятся и заставят этого упрямца сделать операцию.

Эмма тяжело вздохнула.

– Его просто невозможно угрить, – с досадой сказала она, рассерженно качая головой.

«Просто этого не пытался сделать я», – подумал Калеб, легонько поглаживая Пташку по плечу. В себе он никогда не сомневался и был уверен, что у него точно получится разобраться с Джоном. Сомнения, по мнению юноши, были очень неприятной вещью, из-за которой люди многое теряют, не до конца ощущают вкус жизни и не видят всех возможностей, которые для них открыты. Когда нет сомнений, нет и страха, а без страха человек способен на все. Так когда-то говорил ему отец.

Калеб тряхнул головой, совершенно не желая вспоминать свою семью и прошлое, и вдруг неожиданно ухмыльнулся. У него появилась одна замечательная идея, которую ему немедленно захотелось осуществить.

Он вытянул руку, ущипнул Эмму за щеку, и когда она поглядела на него слегка растерянно и возмущенно, игриво произнес:

– Если уговорю, то ты всю неделю будешь называть меня «О, мой Господин» и обращаться ко мне только так! И никакой «малышки Кейлли»!

Она вскинула брови, внимательно разглядывая юношу, в ее больших ясных глазах появились веселые смешинки, а на губах медленно расцвета улыбка:

– Идёт!

Эмма протянула ему ладонь и Калеб тут же ее пожал, ухмыляясь и мысленно представляя как будет веселиться, наблюдая за ее недовольным личиком. Но как оказалось, поговорить со стариком у юноши получилось не сразу. Когда они с Пташкой только вернулись, радостная Рейчел предложила поднять бокалы за их с Джоном примирение,  после чего Харви решил завести разговор о своем удивительном тесте мистере Снейдерсе – умном, интеллигентном и порядочном человеке, который, по словам Харви, относился к нему как к родному  сыну .

– Мистер Снейдерс очень ценит меня, папа, – важно проговорил Харви, смешно выпятив грудь, – он говорит, что будущее нашей страны держится на таких целеустремленных людях как я.

Калеб, услышав эти его слова, с трудом замаскировал свой смех под кашель, и на вопросительный взгляд Эммы состроил невозмутимое лицо. Он даже представить боялся, что за тесть был у Харви, раз ему в голову пришли такие чудовищные мысли.

– Малыш Джеймс хочет спать, – произнесла она, все так же недовольно посматривая на Калеба, словно он вдруг нанес ей личное оскорбление. – Я пойду вниз – уложу его.

Полли бережно подняла на руки тихо сопевшего сына и двинулись из комнаты, что-то ему приговаривая. И пока Эмма, Рейчел и наконец-то замолчавший Харви провожали ее взглядами, Калеб решил не терять времени, воспользоваться моментом и поговорить с мистером Беннетом о самом главном.

Он подсел на кровать к старику, приподнял очки и потер переносицу, прекрасно понимая, что разговор будет не из легких, затем глубоко вздохнул и внимательно взглянул на мужчину.

– Джон, – осторожно начал юноша, чувствуя, как взгляды остальных Беннетов тут же устремились на него, но не обращая на это внимания, – я хотел бы поговорить с тобой насчёт операции.

Лицо старика исказила недовольная гримаса, он нахмурил брови и скрестил руки на груди, посмотрел на юношу раздраженно и вместе с тем как-то устало. Калеб с тревогой отметил, что его глаза были покрасневшими и слегка воспалёнными.

– Я уже сё решил, – сказал мистер Беннет, нетерпящим тоном, – я не буду обузой для своей семьи.

Юноша едва сдержался, чтобы не ударить себя по лбу. Он и забыл, как иногда сложно, бывало, разговаривать с Джоном, особенно когда он упрямо стоял на своем, не желая никого слушать.  «Спокойно, Калеб, – сказал он себе, – действуй аккуратно, приведи убедительные аргументы, заставь его передумать».

– Джон, ты хочешь, чтобы мы смотрели, как ты медленно умираешь? – тихо, делая упор на последние слова, спросил юноша, глядя прямо в глаза старика.

Джон не ответил. Он опустил голову, старательно избегая внимательных взглядов своей семьи и Калеба, начал рассматривать красный узор на покрывале, как будто бы там был изображен шедевр импрессионистов.

– На эт’ счёт у меня есть кой-какие соображения, – медленно с расстановкой произнес мистер Беннет после некоторого молчания.

Калеб замер, не веря, что ему не послышались эти слова, и он услышал то, что действительно услышал. Он не был дураком и, конечно, сразу же догадался, что в этот момент старик намекал на самоубийство. Но в голове эта мысль совершенно не желала укладываться. «Джон этого не сделает! Он не посмеет убить себя! Да как ему вообще подобное могло прийти в голову?».

– Папа, ты с ума сошел? – вырвалось у Эммы.

Она смотрела на отца огромными полными слез глазами и растерянно качала головой. Рейчел, и вовсе не сдерживаясь, всхлипнула, закрыла лицо ладонями и тихонько заплакала. Она вся вдруг как-то сгорбилась, сильно задрожала и напоминала скорее столетнюю старуху, а не пышущую энергией и жизнью веселую женщину, которой была всего несколько минут назад. Эмма подошла к ней, крепко обняла, и принялась нежно поглаживать ее по волосам. На отца она старалась не смотреть.

– Папа, чё ты такое гришь?! – возмущено воскликнул Харви. На его щеках появились красные пятна злости. – Те нужна эт’ операция, так ради Бога ответь, почему ты не хошь её делать?

Он взмахнул руками и быстро заходил по комнате, запустил ладони в свои рыжие волосы, и что-то тихо забормотал.

– Почему? – задал риторический вопрос Мистер Беннет, грустно улыбнулся, затем внимательно оглядел каждого присутствующего в комнате. –  Сейчас я объясню почему!

Он потянулся к тумбочке, достал из нее портсигар и, вынув сигарету, закурил, чего он никогда не делал дома, не желая расстраивать Рейчел, но сейчас она этого даже не заметила, продолжая тихонько всхлипывать. После нескольких минут напряженного молчания, которое, казалось, можно было резать ножом, сделав несколько затяжек, Джон наконец заговорил:

– У меня пятеро ребетёнков, Харви живет в Блекфилде – ему под силу обеспечивать свою семью, но не нашнюю, где ещё шесть ртов, – Харви хотел было что-то сказать, но мистер Беннет жестом руки его остановил. – Эмма работает, но еёшных денег едва ли хватит прокормить семью, если я буду сидеть в инвалидной коляске, а Рейчел будет моей сиделкой. Эван подрядился помощником в рыбной лавке, но ему будут платить гроши – на рыбе не особо разживёшься, особенно когда конкуренция большая. За близнецами некому будет следить, и они совсем отобьются от рук. Если меня не станет, то всем будет легче – не надо будет ни с кем нянчится, не нужно тратиться на лекарства, Рейчел сможет пойти на работу…

– Да что ты такое говоришь? – не выдержала Эмма, она вдруг ударила ладонью по столу, от чего угрожающе зазвенели бокалы, слезы текли по ее круглому веснушчатому лицу. – Если нужно я пойду на вторую работу!

– И я буду высылать вам деньги, сколько смогу, – добавил Харви. Он вытянул руку и взял ладонь сестры в свою, выражая ей этим свою поддержку. – В конце концов вместе мы справимся.

– Вы будите работать на одни лекарства для больного немощного старика.

– Я буду помогать, – сказал вдруг, молчавший все это время, Калеб. И Беннеты дружно повернули головы, смотря на него.

На лицах Эммы и Рейчел читалась надежда и вера в юношу,.Харви хмурился, словно вообще не понимал зачем Калеб здесь находится, а Джон просто устало вздохнул и потер глаза.

– Те бы себя прокормить для начала, – с грустью подметил он.

Калеб помолчал. В этот момент, он отчетливо понял, что от его слов и его решения, зависит не только судьба Джона, но и его собственная. Сейчас раз и навсегда он мог перечеркнуть все свои стремления, желание стать выдающимся фотографом, заслужить популярность и славу. Но зато старик будет жить дальше. Он выучит своих детей, он увидит своих внуков, и он всегда будет рядом с Калебом. «Есть только два варианта, – подумал юноша, – и я уже знаю, какой из них выберу».

– Я у всех вас в долгу, – спокойно заговорил он, смотря прямо перед собой. –  Вы приютили меня, когда мне было некуда пойти, приняли в свою семью ещё один рот, хотя денег катастрофически не хватало. И я хочу отплатить вам тем же.

Калеб протянул руку, положил ее на плечо старика, вглядываясь в его лицо:

– Джон, ты сделаешь операцию, твоя семья не будет бедствовать, но и в роскоши купаться тоже не будет. Как ты и хотел, я пойду работать на стройку, в нашу бригаду – там меня все знают, и опыт у меня есть, а значит я буду более-менее хорошо зарабатывать, и вместе мы сможем прокормить нашу семью. Да, ты будешь инвалидом, но ты увидишь, как растут твои дети и внуки, о тебе будут заботиться, как и должно детям о своих родителях, и никто даже взглядом не попрекнёт тебя тем, что ты инвалид. Я знаю – ты боишься, и это естественно, но мы твоя семья. И мы все будем рядом и поддержим тебя.

Он замолчал, все также глядя на мистера Беннета, серьезным уверенным взглядом пытаясь донести до него всю искренность своих слов. По щеке старика покатилась слеза, но он даже не попытался ее смахнуть, растянул губы в слабой улыбке и положил свою мозолистую ладонь поверх руки юноши.

– Ты был прав, когда грил, что я боюсь, – сказал он хрипловатым голосом. – И боюсь оч’ сильно того, что я стану никому не нужной старой развалиной. Я был опорой этой семьи, а теперь… Ты правда сделаешь эт’ для меня, мой мальчик?

– Конеш’, папа, – ответил Калеб и улыбнулся слегка грустной улыбкой. «Я сделаю все, чтобы ты был в порядке», – мысленно добавил он.

Джон медленно кивнул головой, а после обнял юношу и крепко прижал к себе, со всей отеческой сердечностью. Точно так же когда-то Калеба обнимал родной отец. Обещал, что будет всегда рядом, обещал, что поддержит его, что бы ни случилось, но потом он умер, а юноша, к своему стыду, даже голоса его уже не помнил. Как все-таки беспощадно ко всему время. Медленно, по крупицам, оно стирает важные мгновения из памяти человека, и их никогда уже не вернуть, как и не вернуть к жизни отца, как и не вернуть Джона, если он покажет себя полным упрямцем и все же откажется ампутировать ногу.

Калеб зажмурился, вцепился ладонью в плечо старика, не желая его отпускать, проклиная себя за то, что неожиданно расчувствовался как девчонка. А Джон, поглядев через его плечо на Рейчел, Эмму и Харви, уверено сказал:

– Я подумаю на счёт операции, можь’ соглашусь!

– Ну слава Богу! – громко прокричала Рейчел, вся в слезах она кинулась к мужу и Калебу и обняла обоих, поцеловав каждого в щеку. Это его «можь’ соглашусь» она восприняла, как «точно соглашусь». Сразу за ней к ним подлетела Эмма, и даже Харви с важным видом пожал Калебу руку, чего раньше никогда не делал, и, наверное, больше уже не сделает.

Через некоторое время, пока Джон и Рейчел продолжали обниматься, а Харви поспешил вниз поделиться радостной новостью с Полли, Эмма схватила юношу за руку и оттащила к окну.

– Спасибо, Калеб! – счастливо прошептала она ему. –  Боже, ты сделал эт’! Я не могу поверить!

Она радостно засмеялась и, привстав на носочки, чмокнула его в щеку. Калеб же напустил на себя веселый вид и широко ухмыльнулся.

– А ты помнишь, что ты теперь кое-что должна? – спросил он ее задорным тоном.

Эмма состроила невинные глазки;

– Ты о чём?

– «Пташка-Кин-Дин»! Только не делай вид, что не понимаешь!

Она наклонила голову, притворилась, что сильно задумалась, слегка нахмурив брови и прищурив глаза.

– Ничегошеньки не понимаю!

– Эй, так не честно! Мы же договаривались. Давай повторяй: «Спасибо те, о, мой Господин».

Девушка, хитро прищурившись, показала Калебу средний палец, и выбежала вон из комнаты.

– Ах, ты мелкая…! – «пиздюлина», хотел сказать Калеб, но деликатно промолчал, и погнался за Пташкой.

Он был счастлив за Беннетов. Он правда был счастлив, но все-таки в глубине души отчаянно жалел, что со своей мечтой он распрощался раз и навсегда.

Глава 11

Осень 1960

В распоряжении детей остался один день и две ночи до «Дня мести».

Первая ночь.

Когда Джейн рассказала друзьям свой план, они решили этой же ночью взяться за его осуществление и совершить налёт на сарай. Оливер заранее припрятал драгоценную веревку, чтобы с её помощью вылезти наружу. Скрепя сердцем, он думал о том моменте, когда им придется прийти ночью на вахту и стащить ключи у Стена. Мальчик безумно боялся мужчину, но пытался не подавать виду, да и особого выбора у них все равно не было. К тому же Стен, по своему обыкновению, любил надираться каждый вечер и спал прямо в кресле беспробудным сном. К счастью Оливера, ключи вызвался стащить Тео – он сказал, что всё равно будет ночевать в кабинете Уэнди, и провернёт всё так ловко, бесшумно и быстро, что сторож ничего не заметит. Они условились с Джейн, что Оливер скинет веревку в два часа ночи, когда после изнурительного дня, состоящего из грязной работы, поручений и бессмысленной учёбы, даже самые отпетые полуночники, включая командиров, любивших покурить ночью на балконе четвертого этажа, к этому времени бы спали. Джейн же должна стоять на балконе и ждать сигнала. На том ребята и порешили, после чего разошлись по разным сторонам, приняв решение держаться подальше друг от друга в целях безопасности, и чтобы никто не начал их подозревать в сговоре.

Вечером Уэнди сделала Тео новую перевязку, и мальчик, зная, что медсестра не откажет, напросился переночевать в кабинете. Мед кабинет находился по правую сторону от вахты рядом с лестничной клеткой мальчишек, дальше по коридору в самом его конце находилась подсобка, где Том и договорился встретиться с девочками, поэтому Тео без труда мог отнести награбленное из сарая туда, к тому же подсобка не запиралась, так как ключ от неё давно был утерян.

Украсть ключ от сарая оказалось на удивление легко. Сторож действительно спал, громко храпя, в окружении нескольких пустых бутылок из-под дешевого пива. Рядом горела керосиновая лампа, и хоть свет был тусклым, надписи над ключами можно было без труда разобрать. Стен даже не вздрогнул, когда Тео, стараясь не дрожать от страха, тихонько шарил в поисках нужного ключа, один раз он что-то пробормотал во сне, мальчик в оцепенении застыл и жутко разволновавшись, чуть не выронил ключ, который только что схватил, но вскоре сторож захрапел снова. Тео на цыпочках как можно быстрее поднялся на родной этаж и добрых полчаса ждал на балконе друзей. Он уже начал клевать носом, как услышал негромкий скрип. Мальчик вздрогнул, повернул голову, но это оказалась балконная дверь этажом ниже.

– Джейн это ты? – шепотом, стараясь не выдать своё волнение, спросил Тео.

– Да. – Джейн подошла к краю балкона и посмотрела на верх, откуда уже свесилась голова мальчика. – Ты стащил ключи?

– Да, они у меня.

– Отлично! Я думаю, у на всё получиться, – улыбнулась Джейн. Тео поймал себя на мысли, что в лунном свете кожа Джейн словно даёт какой-то серебристый отблеск, волосы не горели огнём, как в солнечный день, а имели холодный колдовской оттенок, она завораживала всё больше, и мальчик еле отвёл от неё взгляд и потряс головой.

– Конечно получиться, – он отошёл подальше от перил, чтобы эти неуместные мысли покинули его голову.

Между ними возникла неловкая пауза. Тео судорожно соображал, чтобы такого ещё ей сказать, но на ум, как назло, ничего не приходило. Положение спасли Ник с Оливером, которые наконец-то смогли выбраться незамеченными из комнаты.

– Вас никто не видел? – Тео заметно нервничал, намного больше, чем все остальные, ведь дело касалось его сестры. «Нам нужно во что бы то ни стало остаться незамеченными, на кону стоит слишком много» – сейчас мальчик ужасно жалел о том, что у него не было ни одной сигареты, ему казалось, что он выкурил бы три подряд и всё равно этого не хватило бы, чтобы хоть как-то успокоить нервы.

– Нет, все спят, как убитые, – заверили его друзья.

– Хорошо. Ключ у меня, – Тео вытащил его из кармана и показал друзьям. – Вы умеете крепить верёвку? Нужно её завязать на какой-нибудь узел.

– Не волнуйся. Это не первая моя вылазка, – хитро улыбнулся Оливер. – Когда ещё мой отец окончательно не спился, он научил меня вязать «штык» – вообще это морской узел, он используется для крепления швартовых за причальные кнехты, грузового шкентеля к грузу, но нам тоже подойдёт.