Текст книги "Назад дороги нет"

Автор книги: Алан Брант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Калеб тем временем раздумывал над своим будущим. Он был бесконечно благодарен Беннетам, что они приютили его, они были удивительными людьми, добродушными, как и все Кин-Дин, веселыми и порой слишком открытыми, и они стали его новой семьёй. Калеб считал, что ему чертовски повезло, когда четыре года назад, в самый сложный период в его жизни, он, еще совсем глупый пятнадцатилетний самовлюбленный мальчишка, встретил именно Джона. Но он не хотел до конца своей жизни работать на стройке и делать ремонт. Ему всегда нравился процесс съемки, и он купил себе шестнадцатимиллиметровый фотоаппарат, и объявил, что хочет быть фотографом. Стоит ли говорить, что эту идею мистер Беннет воспринял в штыки.

Юноша нахмурился, поправил дужки своих очков в роговой оправе и потер лоб. Он не мог ни думать о том, как его встретит Джон. Будет ли он рад ему? Или из вредности напустит на себя равнодушный вид и не будет обращать внимание на Калеба, а вероятнее всего старик опять начнет ворчать по поводу того, что он не остался работать с ним на стройке, из-за чего между ними может вспыхнуть очередной конфликт. «Я помирюсь с Джоном и постараюсь не допустить новой ссоры», – мысленно пообещал себе Калеб. В памяти тут же всплыло, как несколько месяцев назад они с Джоном ругались в гостиной, на глазах у расстроенной Эммы и обеспокоенной Рейчел.

«Это моя жизнь, и я буду тем, кем я захочу!» – гневно кричал Калеб, на что покрасневший от злости мистер Беннет ему отвечал: «Ты чертов молокосос и совсем не знаешь жизни! Какой из тебя фотограф? Что это вообще за работа? И шиллинга не заработаешь! Ты не то, что семью — себя не сможешь прокормить!».

Калеб тогда почувствовал настолько сильную ярость, что и сам себе удивился. Он всегда старался жить одним моментом и получать от жизни все доступные ему удовольствия. Не отвлекаться понапрасну на ссоры и ругань, пытаться веселиться, отрываться на полную катушку и ни за что не вспоминать свое прошлое. Но те слова Джона задели его до глубины души. Последние, что проорал Калеб перед тем, как хлопнуть дверью и уйти было: «Ты мне не отец, Джон, и не смей указывать, что мне делать, а что нет. Понял?» – и после этого они уже несколько месяцев не общались. Калеб до сих пор был зол на мистера Беннета за то, что тот даже не пытался понять его, но и был раздосадован теми словами, которые сгоряча наговорил Джону, ведь он действительно был для него почти как отец, и часто называл его «сынок».

«Да, не должен я был тогда ему этого говорить, – упрекнул себя Калеб. – У него давно начались проблемы с ногой, но до разговора я даже не подозревал, что всё так серьёзно».

Калеб остановился неподалеку от небольшого слегка покосившегося двухэтажного домика Беннетов и закурил, задумчиво смотря на соседний обшарпанный дом с облезшей краской на окнах. Он не хотел этого признавать, но ему было отчасти боязно из-за того, как после его последних слов, примут его Джон и Рейчел. Юноша сделал затяжку, стряхивая пепел на чью-то заросшую клумбу. Он вдруг вспомнил, что старушка Рейчел, как он иногда называл про себя жену Джона,  не любила когда в их доме курили, утверждая, что от этого легко заработать рак, так умерла одна ее хорошая знакомая, и поэтому женщина строго запрещала Джону и сыновьям курить, а они искали любые лазейки. Вот, например, близнецы, состроив умаляющие мордашки, выпрашивали сигареты у Калеба, и он, немного их подразнив, давал им покурить, а после еще и прикрывал от матери. Самому Калебу Рейчел никогда ничего не говорила. Он не был ее сыном, и, наверное, поэтому она считала, что не имеет права ему на что-то указывать, а он и радовался этому.

Юноша вдруг заметил, как на крыльцо соседнего дома, который он разглядывал, вышло очаровательное создание в легком бежевом платьице с потрепанной книгой в тоненьких руках. Девчушка на вид казалась его ровесницей, может быть, даже чуть младше. Тощая и по-мальчишески нескладная, она уселась на порог, вытянув длинные бледные ноги в синяках, заправила короткие темные волосы за уши, и только после этого, заметив пристальный взгляд Калеба, густо покраснела и опустила свою милую головку. Он раньше ее здесь не видел. Наверняка эта малышка совсем недавно сюда переехала, и Калеб готов был поспорить, что жила она с отцом, мерзким пьяницей, который ее избивал, и равнодушной забитой матерью, мечтала вырваться на свободу и конечно же желала «великой» любви. Совсем наивная и неопытная.

Калеб улыбнулся. Он бы мог помочь ей, быть с ней нежным и ласковым, открыть все те ее грани, о которых она и сама еще не подозревала, заполучить ее полностью в свое распоряжение и насытиться ею сполна. И им бы обоим это непременно понравилось.

Он уже действительно подумывал о том, чтобы подойти к ней, но тут она робко на него посмотрела огромными голубыми глазами и смущенно улыбнулась, а он, сам того не желая, подумал о Ричи. Как наяву увидел его наивное, очаровательное и какое-то беззащитное лицо, его яркие восторженно сияющие глаза. Калеб резко затряс головой, прогоняя нежелательные мысли, готовые проникнуть в его голову, бросил недокуренную сигарету на асфальт, и наступил на нее ботинком, затем развернулся, и, не глядя на девушку, зашагал к дому Беннетов. Стоило Калебу позвонить в дверь, ему тут же открыла Рейчел, будто бы все это время стояла под дверью в ожидании его прихода.

– Мы тебя заждались, Калеб! – радостно воскликнула она. Схватила юношу за руку, затащила в дом, а после, захлопнув за его спиной дверь, заключила его в крепкие теплые объятия, и поцеловала в щёку.

– Привет, Рейчел, – улыбнулся Калеб, удивленный и обрадованный столь теплым приемом. Он наклонился и чмокнул старушку Рейчел в щеку, от чего она слегка разрумянилась.

На самом деле старушкой она еще не была. Совсем недавно Рейчел исполнилось сорок четыре, но она выглядела даже моложе своего возраста.  Она была пухленькой круглолицей женщиной с доброй улыбкой и карими сияющими заботой глазами, ее светло-рыжие волосы, к зависти многих подруг, лишь слегка тронула седина, а звонкий смех мог заворожить любого. Калеб знал, что хоть она и питала к нему теплые чувства привязанности и, конечно, желала ему самого лучшего, но любви не испытывала. И он на нее за это не обижался, иногда его даже больше радовало спокойное равнодушие Рейчел, чем слишком сильная опека Джона и его старомодные советы, и наставления.

– Давненько ты к нам не хаживал, – взволнованно произнесла старушка Рейчел, и легонько похлопала юношу по спине, слегка подталкивая из коридора в их небольшую гостиную. – Ну заходь.

Калеб двинулся вперед, и она засеменила следом за ним, начав что-то быстро рассказывать про одну свою подругу, с которой на днях случайно встретилась в магазине, и которая хвасталась ей об успехах своего сына Питера, начинающего юриста.

Юноша, если честно даже не пытался ее слушать, вместо этого оглядывал уютную маленькую гостиную, в которой, как ему казалось, он не бывал уже сто лет и отмечал, что на самом деле здесь ничего  не изменилось: на полу все также были разбросаны игрушки близнецов, круглый журнальный столик как и всегда завален газетами и тетрадями,  диванчик  застелен все тем же клетчатым покрывалом, а в стареньком продавленном кресле возле окна, лежит вязание Рейчел. «Словно я отсюда никуда не уходил», – с теплотой подумал Калеб.

Он подошел к серванту, разглядывая стоявшие на нем в рамочках фотографии семьи Беннетов и с удивлением отметил, что среди них появилась одна новая, на которой был изображен он сам, еще совсем тощий подросток в круглых очках с недовольным выражением лица, а чуть позади широко ухмылялась Эмма. Кажется, в тот день она подсыпала ему жуков в суп, пока он не видел, а после, громко хохоча, понеслась в кабинет Джона, когда, возмущенно заорав, он погнался за ней следом. Они с Эммой устроили целую войну, прежде чем наконец решили объединиться и уже вместе действовать против всего мира.

– Калеб! – раздались вдруг радостные мальчишеские голоса.  – Ты пришел!

Едва он успел обернуться, как на него сразу же налетели счастливые близнецы. Юноша не смог не заметить, что у каждого из них на веснушчатом лице было по фингалу. Наперебой они громко загалдели, рассказывая что-то о том, как заперли своего учителя английского в библиотеке, и он, будучи там совсем один, целый час не мог выбраться.

Калеб с широкой улыбкой их слушал. Близнецы были его гордостью. Он лично обучил их большинству проделок, с удовольствием помогал выполнить некоторые из них и всегда выгораживал мальчишек перед родителями.  Однажды он даже подделал почерк, и вместо Джона ответил на гневное письмо из школы, после чего близнецы две недели выполняли все его приказания.

– Фредди, Майки, откуда у вас такие фонари? – спросил их юноша, когда братья закончили свой рассказ.

Рейчел, которая за время их разговора успела сесть в свое любимое кресло у окна и приняться за вязание чего-то длинного и синего, фыркнула и неодобрительно покачала головой, посмотрев на сыновей.

– О, эти шалапаи устроили драку с соседскими мальчишками, – пожаловалась она Калебу, – а сё из-за того, что Джерри нечаянно облил Майка томатным соком.

– Нечаянно!? – возмущенно, полувопросительно воскликнул Майк, взмахнув руками. Его лицо запылало от гнева. – Та он жешь срочно (диал. Кин-Дин – нарочно) на меня его вылил, и новые брюки попортил!

Калеб, смотря на него, еле сдержался, чтобы не засмеяться во весь голос, до того забавно выглядел Майки в этот момент, раскрасневшийся, с ярко-рыжей шевелюрой, он напоминал перезрелый помидор.

– И что, вас обоих побил этот щуплый Джерри? – нарочно поддевая мальчишек спросил Калеб.

Близнецы возмущенно охнули, переглянулись и посмотрели на юношу как на предателя.

– Та он бы нас в жизни не побил, если б к нему на помощь не прибёг старшой брат!  –  воскликнул Фредди.

Для пущей убедительности он сжал ладонь в кулак и ударил ею воздух, наверняка представляя рожу туповатого Джерри.

– И то, мы им тож’ нехило наваляли, – самодовольно добавил Майк.

Братья снова переглянулись, дали друг другу пять, а затем звонко захохотали. Такими уж они были, эти близнецы,  непоседливые, вредные, хаотичные мальчишки, которые просто обожали влипать в неприятности, и которых любили все остальные взрослые за их веселость и непосредственность, делающую их такими необычными.

– Ну сё, угомонитесь! – прикрикнула на сыновей Рейчел.

Она привстала со своего кресла, уперла руки в бока и нахмурилась, строгим взглядом глядя на близнецов, на что они состроили милые мордашки, способные пронять даже самого черствого сухаря. Рейчел заворчала, качая головой, но было видно, как в этот момент подобрели и наполнились теплом и нежностью ее собственные глаза, пока она поглядывала на мальчиков.

Калеб же смотрел на них и чувствовал, как улыбка на его лице становится все шире. У него возникло чувство, что он как будто бы из долгого путешествия наконец вернулся домой, так тут всё было знакомо: вот Рейчел, как и всегда, песочит близнецов, а близнецы, не изменяя себе, проказничают влипают в новые истории, недостает только Эвана и Эммы, которая тихонько хихикала бы, спрятав голову на плече Калеба. Юноша вдруг отчетливо понял, как сильно ему не хватало всего этого – домашней суеты, уюта, причитаний и заботы Рейчел о всех своих детях, ворчаний и оглушительного смеха мистера Беннета. Ему не хватало его дома.

Калеб провел рукой по волосам, приглаживая свою немного растрепанную прическу, на мгновение замер, когда услышал тихие шаги по лестнице и быстро повернулся, увидев Эмму, остановившуюся на последней ступеньке. Она смотрела на него хитрыми медово-карими глазами и улыбалась своей ребячливой улыбкой.  Она была босиком, одета в синие расклешенные брюки с закатанными штанинами, открывавшие вид на ее изящные щиколотки, и старый огромный темно-зеленый свитер Джона, из-за которого казалась еще меньше и тоньше, совсем девочка, решившая забрать себе одежду взрослых. Пшенично-рыжие волосы, как всегда сильно взъерошенные, смешно торчали на макушке. Она казалась Калебу такой милой и уютной, такой по привычке родной, что непременно хотелось ее обнять и щелкнуть пальцами по курносому носу, вызывая ее возмущенный вздох.

– Привет, малютка Кейлли, – протянула Эмма смешным голоском, помахала ему рукой и показала язык. Затем, недолго думая, она быстро подскочила к нему и крепко обняла, уткнувшись головой куда-то в его плечо.

– О, Пташка-Кин-Дин! – воскликнул Калеб, передразнивая ее, взъерошил ладонью и без того взлохмаченные волосы Эммы, отчего на голове у неё образовался самый настоящий хаос.

Близнецы громко засмеялись, а Эмма наигранно надула свои пухлые губы, отчего Калебу безумно захотелось провести по ним пальцем сверху вниз, чтобы получился небольшой хлопок, что он с удовольствием и проделал, с самодовольной улыбкой наблюдая, как лицо Эммы обиженно вытянулось, а в глазах мелькнул опасный огонек.

– Здорово ты эт’ сделал! – восхищенно присвистнул Фредди, во все глаза уставившись на юношу и показал ему поднятый вверх большой палец.

– Тикай от нее, Калеб! – вторил брату Майк, прекрасно знающий, на что, способна его старшая сестра в гневе.

Калеб же с Эммой чуть отступили друг от друга, ненадолго замерли, словно двое хищников перед охотой, а после, будто бы малые дети, устроили догонялки по всему первому этажу, под общий смех близнецов и Рейчел.

– Ах ты говнюк! Щас ты у меня отхватишь (диал. Киг-Дин – получишь)!  – кричала запыхавшаяся раскрасневшаяся Эмма, она и сама не могла сдержаться, звонко смеялась и перепрыгивала стулья и табуреты, которые Калеб выставлял ей в качестве препятствий.

– А ты попробуй догони, принцеска! – куражился юноша. Он всегда был быстрым и ловким, как-то даже, в той своей прошлой жизни, участвовал в соревновании по бегу, и поэтому не сомневался, что пташка не сможет его поймать, только если вдруг не применит хитрость.

И Эмма, словно прочитав его мысли, так и поступила, схватила со столика толстую исписанную коричневую тетрадь, швырнула ее в спину Калеба, когда тот на миг растерялся. Юноша пошатнулся, едва не потеряв равновесие. Эмма нагнала его, прыгнула на него, словно мартышка, и повалила на диван, приземлившись сверху.

Дико хохоча, она подвергла юношу самому ужасному испытанию из всех возможных – начала щекотать его за бока. С самого детства Калеб до безумия боялся щекотки, он даже объяснить этого не мог, но для него это было даже похуже чем, например, разбить свой единственный фотоаппарат, зная, что на новый денег не будет.

Он задергался под пташкой и громко завопил:

– Помогите! Так не честно!

Но Эмма была беспощадна и не желала останавливаться. Калеб всегда подозревал, что глубокого внутри нее жил маленький вредный садист. Он вдруг потянулся, схватил ее за лодыжку и с силой дернул со своей спины, отчего она охнула и свалилась на пол, продолжая звонко смеяться. Ее светло-рыжие волосы полностью растрепались, щеки мило порозовели, а лицо сияло весельем и беззаботностью, и со стороны она казалась невероятно очаровательной. Калеб с улыбкой на нее посмотрел и, недолго думая, приземлился на пол, рядом с подругой, легонько толкнул ее локтем в бок и тоже засмеялся, а Эмма сразу же поспешила ущипнуть его за щеку. Так они и продолжали толкать друг друга, щипать и смеяться, пока через пару минут окончательно не успокоились.

Фредди и Майк смотрели на них с широкими довольными улыбками, в то время как старушка Рейчел от долгого смеха схватилась одной рукой за бок, из глаз у неё катились слезы, которые она вытирала носовым платком.

– Давненько я так не смеялася! – сказала она наконец, с теплотой глядя на Эмму и Калеба.

А юноша, взглянув на нее, вдруг подумал, что не зря он все же решился и пришел домой к Беннетам. Видеть родные радостные лица Эммы, близнецов и Рейчел для него стоили дороже любых денег.

Они в впятером настолько сильно увлеклись своим весельем, что даже не заметили, как домой вернулся еще один Беннет, пока Эван громко не прокашлялся, привлекая все внимание на себя. Он стоял прямо в дверях гостиной, слегка наклонив вихрастую рыжую голову, скрестил на груди худые руки, жевал жвачку и насмешливо улыбался.

В отличии от остальных своих братьев и отца, которые  являлись невысокими и коренастыми и имели крепкое сбитое телосложение, Эван был высокий и тощий четырнадцатилетний мальчишка, и даже  волосы его были намного светлее чем у остального семейства и имели скорее золотистый оттенок, но в остальном он был такой же весельчак и хитрюга, как и все Беннеты,

– Привет, Калеб! – воскликнул он, в три шага преодолел между ними расстояние и, протянув руку, помог Калебу подняться с пола, проигнорировав при этом Эмму, которая недовольно заворчала и, вскочив, отвесила младшему брату подзатыльник.

Фредди и Майк, покосившись друг на друга, захихикали над ним, и Эван, пока не видела мать показал им средний палец. Он так сильно скучал по шуточному противостоянию, которое вели между собой близнецы и Эван. Они с Эммой даже как-то устраивали пари о том, кто кого сделает. Выиграл естественно Калеб. Фредди и Майк, его верные ученики и последователи, никогда его не подводили.

Юноша уселся на диванчик, поправляя указательным пальцем немного съехавшие по носу очки, по бокам от него тут же устроились Эмма и Эван, близнецы же о чем-то зашептались в уголке, наверняка придумывали новую шалость, а Рейчел двинулась на кухню, скоро должен был приехать их старший с Джоном сын Харви, и в ожидании она решила что-то приготовить.

– Ну рассказывай! – Эван толкнул Калеба в плечо и подвинулся к нему поближе. Голубые глаза мальчишки любопытно заблестели. – Как у тя’ дела? Как с Пташками? Тя’ щё не окрутили?

Калеб фыркнул и закатил глаза, покачивая головой.

– Нет такой пташки, которая сможет меня окрутить! – с неимоверным чувством собственного достоинства произнес он.

Юноша и в самом деле, считал, что был не создан для отношений и любви. Да и есть ли она вообще, эта любовь? Привязанность – да. Страсть – однозначно. А любовь… Возможно для таких романтиков как Эмма и Ричи, но он слишком ценил свою свободу, и собирался оставаться вечно молодым.

Калеб взглянул на Эвана, подвигал бровями и хитро улыбнулся

– Я недавно познакомился с одной милой девушкой с такими большими…

Он многозначительно замолчал, руками изобразил плавные изгибы крошки Гретты, очаровательной брюнетки, с которой он хорошо повеселился на прошлых выходных, и Эван, глядя на него, заливисто рассмеялся.

– Калеб!!! – крикнула Эмма, толкнув его локтем в бок.

Лицо ее приняло возмущенное выражение, вздернутый носик смешно наморщился, и юноша, не удержавшись, щелкнул по нему пальцами, вызвав недовольное фырканье девушки. Она скрестила руки на груди, затем демонстративно повернулась к нему спиной. Рейчел же, услышав шум, выглянула из кухни и с легким укором покачала головой.

– Ты совсем не меняешься, Калеб, – сказала она строго, но с некой теплотой в голосе.

Калеб, продолжая молчать, посмотрел на нее, затем перевел взгляд на Эмму, и окинул взглядом веселившихся от всей этой ситуации близнецов и Эвана. Он не мог не наслаждаться тем эффектом, который произвел на Беннетов. Улыбка на его лице стала шире.

– Я хотел сказать, с большими глазами, – довольно произнес он, вызывая новый взрыв хохота у мальчишек и плохо скрываемую улыбку у старушки Рейчел. Она махнула на него рукой, словно говоря: «Все с тобой понятно», и вернулась обратно на кухню, только одна Эмма не собиралась менять гнев на милость.

– Ну да, конечно, – буркнула она недовольно, все также продолжая сидеть к нему спиной.

Калеб дернул её рыжий локон, но она не повернулась, лишь раздраженно дернула плечом. Тогда, он поглядел на мальчишек, подмигнул им и нарочито громко дразнящим тоном произнес:

– И вообще, женщины, не лезьте в мужские дела! Правильно я говорю, парни?

– Да, да! – в один голос закричали близнецы, сияя улыбками, а Эван согласно покивал вихрастой головой, и выдул огромный розовый пузырь из жвачки, которую жевал.

– Дайте пять, – Калеб невозмутимо протянул им выставленную вверх ладонь, краем глаза наблюдая за своей пташкой. Глаза ее гневно засверкали, брови сошлись на переносице, щеки слегка порозовели, как и всегда, когда она злилась.

– Ну сё! – воскликнула Эмма, поворачиваясь. С громким шлепком, она ударила юношу по его ладони. – Ты доерипенился!

Она навалилась на него, от чего вдвоем они едва не спихнули вовремя вскочившего Эвана на пол, ущипнула Калеба за сосок, и он громко взвыл, чем вызвал злорадный смех Эммы и хихиканье мальчишек. Между ними завязалась новая дружеская потасовка, утихомирить которую смогла только Рейчел, когда вернулась из кухни, остановилась в центре комнаты и, уперев руки в бока, рассерженно прокричала:

– Что вы здеся устроили? Не пора ли сё ж успокоиться? Харви с Полли вот-вот придут с минуты на минуту! А вы ведете себя как дети малые!

И действительно, стоило ей это только сказать, как раздался звонок в дверь. Старушка Рейчел недовольно запричитала что-то о том, какие у нее безответственные дети, все, кроме умницы Харви. Раздосадовано покачивая головой, она заспешила открывать, а Калеб с Эммой, раскрасневшиеся и растрепанные, переглянулись и весело друг другу улыбнулись.

Харви Беннет, или как за глаза называл его Калеб «дубиноголовый», являлся старшим из детей Джона и Рейчел, и отношения у них с Калебом с самого начала были довольно-таки прохладными. Юноша не мог забыть ту нудную лекцию о том, как это безответственно и неправильно, впустить в дом без их одобрения грязного беспризорника, которую Харви прочел Джону, когда тот только привел Калеба.  Как будто это было вчера, юноша  помнил его слова, чувствовал, как от них в груди вскипает раздражение, а в тот момент, когда он притаился у двери комнаты Джона с Рейчел и специально подслушал,  была еще и паника, что его отправят обратно на улицу, и ОНИ найдут его.

«Ты только представь, папа, вдруг он нас обворует? – говорил тогда Харви раздраженным занудным тоном. — А у вас с мамой и так ни на что не хватает денег! И еще, сколько времени он провел на улице, ты подумал? Может быть он чем-нибудь болен и заразит Фреда с Майклом? Они ведь еще совсем маленькие! Мне кажется, его нужно отвезти туда же где ты его нашел или вообще сдать полиции!»

Калеб, услышав его слова, безумно перепугался.

«Если приедет полиция, – подумал он, – то меня точно отправят к ним, а если меня отправят к «Ним…»

Он украдкой, стараясь не шуметь, уже вытащил из куртки Джона, висевшей в прихожей, бумажник, но его остановила Эмма, замершая в дверях их комнаты, и наблюдавшая за ним все это время через щелку.

– Что эт’ ты делаешь? – спросила она его подозрительным тоном, и этим своим вопросом не дала ему уйти.

Он оторопело замер, смотря на нее: щуплую рыжую девчонку в широкой мальчишеской пижаме, словно увидел перед собою настоящее привидение. А через минуту, когда он справился с удивлением и уже было собрался бежать,  уверенный, что она его не догонит, из другой комнаты вышел Джон, взял его за плечо крепкой мозолистой ладонью  и сообщил, что Калеб остается с ними, кто бы что ему не говорил. Юноша не представлял даже, что бы с ним случилось, если бы не Пташка. Наверняка, он торчал где-нибудь в трущобах, или его нашел кто ни будь из «НИХ», что было бы еще хуже.

Харви к тому же, по мнению Калеба, являлся настоящим скучным педантом, и долгий разговор с ним любого нормального человека мог заставить зевать. Год назад он женился, на такой же занудной Полли, и у них родился ребенок, который, как Калеб подозревал, со временем станет таким же мистером занудой, как и его папочка с мамочкой.  У бедняги и выбора особого не будет. Наклонив голову, все так же обнимая Эмму за плечи, Калеб с усмешкой наблюдал, как стоически Харви выдержал крепкие объятия матери и облегченно выдохнул, когда она его отпустила и склонилось над его сыном, единственным Беннетом с темными кудряшками.

– Здравствуйте, миссис Беннет, – как-то неловко улыбнулась Полли, передавая женщине внука, пока тот смешно дергал маленькими ножками, засунув пухлый пальчик в рот и круглым глазами смотрел на Калеба и Эмму.

Калеб скривил ему рожицу, желая напугать будущего мистера зануду. Маленьких детей он побаивался и даже не представлял, что с ними можно делать, он и сам, как иногда говорила Пташка, был еще сущим ребенком, хоть и всегда на такие ее слова возмущенно пыхтел. Но, однако же, будущий мистер зануда, сумел его удивить. Он широко улыбнулся юноше, пуская слюни и показывая свой пока еще единственный зуб.

– Привет, мои хорошие! – проворковала светящаяся от счастья Рейчел сыну, его жене и ребенку. Аккуратно взяла малыша на руки и погладила его по макушке. – А кто у нас такой карапузик, кто такой ангелочек? Ты уж так вырос, Джейми! Помнишь свою бабушку?

Она начала слегка подкидывать мальчика, ловко его подхватывая, от чего малыш звонко радостно засмеялся. Полли неодобрительно нахмурилась, а Харви покачал головой, поджимая тонкие губы. Он сложил руки на груди и повернул голову, наконец заметив Калеба и Эмму, слабо улыбнулся сестре, затем холодно кивнул юноше, даже не пытаясь изобразить дружелюбия на лице, и поспешил отвернуться.

– Чего ж мы стоим в коридоре?! – вдруг спохватилась Рейчел, оглядев каждого радостным взглядом, она передала ребенка обратно Полли, и поманила их за собой на кухню. – Я испекла шарлотку, твою любимую, Харви.

Женщина улыбнулась сыну, на что тот скривил губы в подобии ответной улыбки.

– Джон бы тож’ не отказался от кусочка, но он спит, а я не хочу его будить, но, думаю, мы могём и ему немного оставить, ежели конеш’ близнецы, как сегда, все не слопают. Ох и намучаюсь я щё с этими мальчишками!

***

После чаепития, в ходе которого Эмме все же удалось припрятать кусочек пирога для отца, каждый разбрелся кто куда: близнецы, похватав свои велосипеды, отправились развозить газеты, платили им за это совсем немного и Калеб был уверен, что они опять попытаются надурить какого-нибудь наивного беднягу и мог только посочувствовать ему; Эван двинулся к друзьям, по секрету сообщив Калебу, что его друг Тим принесет пива; Эмма, Рейчел и Полли играли со счастливым малышом, а Калеб  с Харви,  стоя на крыльце выкурили по сигарете, не произнеся ни слова.

Харви то и дело поглядывал на юношу, видимо желая что-то сказать, но Калеб его игнорировал, смотря на соседний дом. С равнодушием отметил, что голубоглазой девчушки больше не было видно. А все-таки жаль, что он к ней не подошел. Ему вдруг захотелось как-то развеяться, отвлечься от некоторых тревожных размышлений, и она бы ему здорово помогла.  Можно конечно позвонить Жаклин, но Калеб немного от нее устал, а крошка Гретта его даже видеть не захочет после того как из-за неосторожности юноши их застукал ее жених.

«Ты мог бы прогуляться с Ричи, показать ему свои любимые местечки, болтать с ним обо всем на свете, напиться так же, как в ваш первый день, и не нужно будет обманывать очередную бедную девушку», – раздался в его голове рассудительный голос Эммы, будто бы, она стояла у него за спиной и нашептывала ему все это на ухо. Калеб тряхнул головой. Нет. После пьянки в компании Ричарда, в его голову могли проникнуть другие неправильные, запретные мысли, то, от чего у него внутри все леденело, а сердце начинало гулко, быстро стучать, едва не разрывая грудную клетку. То, чего он боялся почти также сильно, как встречи со своим прошлым. То, чего до безумия стыдился.

Юноша выбросил сигарету, снял очки и потер переносицу, на мгновение прикрыв глаза. Он вдруг подумал, что на самом то деле пришел сюда из-за Джона и сейчас самое главное для него – это узнать состояние старика. Калеб расправил плечи и решительно двинулся обратно в дом, оставив Харви и дальше, теперь уже в одиночестве, курить. Он нашел старушку Рейчел, снова сидящей за своим вязанием. Иногда она поднимала голову и улыбалась, наблюдая как Эмма и Полли упорно пытались научить малыша произносить слово «Пташка», но он вертел головой во все стороны, дергал ножками и совершенно их не слушал. Калеб, хоть и не хотел прерывать возникшую между ними идиллию, все равно подошел к женщине и, попросив поговорить наедине, отвел слегка удивленную Рейчел на кухню, не желая, чтобы их разговор услышало остальное семейство, напряженно замер у окна, дождался пока она присядет за стол, и только после этого заговорил:

– Эмма сказала, что дела у Джона совсем плохи.

Лицо миссис Беннет тут же утратило своё веселое выражение, став серьезным и очень грустным. И только теперь, внимательно посмотрев на нее, Калеб, с некой печалью отметил, что она все же постарела. На ее лице появилось множество глубоких морщинок, которых раньше не было, под глазами залегли тени, уголки губ грустно опустились вниз, а в волосах появилось больше седины. Болезнь Джона и на ней оставила свои следы.

– У него гангрена, Калеб, – произнесла Рейчел дрожащим голосом, закрыла лицо руками, плечи ее начали мелко подрагивать. – Если бы мы заметили сразу!

Она приглушенно всхлипнула:

– Если бы мы отправили его к доктору, как только у Джона заболела нога! Может быть, и можно было чёт’ сделать, но щас уже поздно, – она отняла ладони от лица, глядя на юношу красными от слез глазами. – Ты же знаешь Джона, каков он упрямец! До последнего в больницу не подёт.

Она снова всхлипнула, и ударила ладонью по столу, как будто это могло что-то исправить. Калеб почувствовал, как в груди у него болезненно защемило сердце, а к горлу подступил ком. Рейчел выглядела такой усталой, осунувшейся и беззащитной, он раньше никогда не видел ее в таком состоянии, привык к хлопотливой, любящей поболтать женщине, и был не готов столкнуться с тем, как сильно она изменилась за, казалось бы, такое короткое время.

– Ох, Рейчел… – он подошел к ней, взял ее сухие, мозолистые, трудолюбивые руки в свои ладони, и крепко их сжал, пытаясь выразить этим жестом всю свою поддержку и заботу.

Она взглянула на него, попыталась слабо улыбнуться, но не смогла. Слезы продолжали катиться по ее щекам.

– Над’ ампутировать ногу, пока не поздно, но Джон ни в какую. Он страшно толпится (диал. Кин-Дин – боиться), – тихо, даже каким-то смирившимся тоном сказала женщина. – После операции он сделается инвалидом и не смогёт работать: «Я никода не стану овощем, который сидит на шее у своей семьи», – очень похоже передразнила Рейчел мужа, и юноша совсем некстати подумал, что талант Эммы копировать речь людей, достался ей от матери. Он погладил большим пальцем тыльную сторону ладони Рейчел, а она, шмыгнув носом заглянула в его зеленые глаза.