Текст книги "Парадоксы Миллениума (СИ)"

Автор книги: Aire-Revelin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Но была у коварного леопарда в засаде и ещё одна важная цель…

Тони и Эйрин прибыли в Париж в назначенный срок. Транди встретил их в аэропорту и отвёз в ближайший пригород французской столицы, где находилась двухэтажная фешенебельная квартира с двумя ванными комнатами и балконом, выходящим на раскинувшийся внизу тенистый парк. Друзья остались довольны его выбором, хотя сам Шторм-Спринг не имел к тому отношения. Анри-Филипп за него позаботился о том, чтобы самому устроиться через стену и иметь возможность переговариваться, выходя на балкон. Уже на второй день соседи познакомились, отобедали в милом ресторанчике в парке под открытым небом. И тем же вечером, убедившись, что Эйрин спит, Тони вывел товарища на балкон и хмуро спросил:

– Что это за ряженая девица с яйцами? И какого ты посвящаешь его в наши дела? Я считал тебя осторожным.

Блондин улыбнулся, понимая, что первый рубеж взят.

– А в какие дела я его посвятил? Поясни. – Тони остался недоволен ответом, и пришлось продолжить. – Никаких дел, лишь совместный просмотр Парижских памятников, да помощь с арендой столь прекрасного жилища.

– Не пудри мне мозги. И не думаю, что местные гей-клубы – это главная достопримечательность всей Франции.

Было самое время подлить масла в огонь, и на следующий же вечер Шторм-Спринг предложил всем троим собраться в ресторане, отправив Эйрин за покупками. Тони ждал чего-то важного, проливающего свет на вхождение Лероя в их круг. Анри-Филипп также недоумевал, для чего новому знакомому было приводить с собой этого несносного мужика диковатой внешности. Вот только за их столиком не происходило ничего особенного, если не брать в расчет, что воздух над ними накалялся с каждой секундой. Едва они оказались дома, Блэк не стал сдерживаться и просто прижал блондина к стенке. Как же давно Транди мечтал о силе этих рук! Казалось, уже целую вечность. И пусть разговор был не из приятных, желаемое обращалось в действительное. Тони Блэк ревновал его к Лерою, и теперь в том не было ни тени сомнения. А ещё был зависим от него, оказавшись в другой стране со всем возом нешуточных проблем и весьма туманным будущим. Горящие глаза извергали молнии, хватка не ослабевала. Присутствие девушки этажом ниже заставляло обоих вести себя тихо. И в самый опасный из моментов Транди заглушил рычание Энтони поцелуем, дотянулся до столика и вручил ему подготовленное досье.

– Вот, читай. Если чего не поймёшь, я поясню тебе, что без этого парня нам не выйти на свою добычу. Других таких пришлось бы искать. А этот сам пришёл прямо в руки.

Энтони сел на диван, перебирая странички, но продолжая наблюдать за своим товарищем. Информация о связях с американскими министерствами чуть успокоила его, в ледяные глаза возвратилась толика молчаливого доверия.

– Ты уже завербовал его?

– А ты не понял этого, когда пытался стереть бедного парня с лица земли?

Разрешив проблему по одну сторону стены, Шторм-Спринг подался на вторую. Слушать гневные упрёки ему совсем не хотелось. Теперь он был воплощением силы, и через пару минут красивое обнаженное тело Анри-Филиппа извилось на постели. Прижав парня к простыни, он не давал ему говорить, лишь стонать. Взгляд коварного искусителя метал молнии. Но только Лерой теперь многое понял и не желал держать обиды в себе.

– Я знаю, ты любишь Блэка! Мечтаешь сжимать рукой его мускулы, побыть в горячих и жестких объятиях. Но только я, в отличие от него, дарю тебе жизнь на равных!

Транди с разворота ударил любовника, повергнув того лицом вниз, но так, чтобы назавтра не было видно последствий. Ярость возбудила его, нагрянув сверху, он резко взял Анри. Серия сильных необузданных толчков безо всяких прикрас и подготовки заставили парня стонать.

– Что ты знаешь об этом? Ты же картинка в шёлковых кружевах! Тебе же хреново, когда в доме нет мраморной ванны, и не посрать в золотой унитаз! Это с Блэком я был бы на равных. Запомни это и заруби себе на носу!

Руки долго еще держали партнёра пригвожденным к постели. Лишь насытившись и достигнув экстаза, Шторм-Спринг отпустил его, бросил на постель досье, спросил, во что бы тот оценил исчезновение этого документа из базы, и почти мгновенно уснул. А утром испуганное лицо Анри-Филиппа глядело на него сверху, руки молодого человека водили по его груди и плечам.

– Ну, прости! Я не хотел, поверь! Я буду с тобой хоть проституткой, если ты того пожелаешь! Я слишком люблю тебя, ты дан мне судьбой. Как ты сумел достать это? Тем более удалить?

– А вот это уже не твоё дело. Много взамен не прошу. Лишь об одной, столь же деликатной услуге.

– Всё, что угодно, любовь моя! Пределом моей мечты был граф или герцог. А я получил короля! Да что там короля, просто всесильного бога!

Откуда-то снаружи, сквозь приоткрытую дверь балкона доносились звуки известной каждому романтической песни. Там цвела тёплая осень – продолжение лета. То была гармония – апогей совершенства. Но как достичь его без любви? Париж – это город, где у каждого мужчины есть женщина.

========== Часть 19 «Дым без огня» ==========

Прогулка по Парижу вместе с Эйрин оказалась вовсе не такой, как о подобных вещах поют в песнях. Не обошлось даже без лёгких казусов. Во-первых, вопреки реющей над этим городом славе, никто там не целуется на каждом углу. Обычные разношёрстные туристы вертят головами и щёлкают фотоаппаратами, выжидая, когда на нужном фоне не будет других снимающихся и влетающих в кадр прохожих. Во-вторых, женщины-француженки отнюдь не напоминают парящих на каблучках фей в ярких платьях. Мордочки какие-то крысиные, одеты «феи» в большинстве в простые джинсы и тряпочные тапочки. Эйрин, с причёской и макияжем, смотрелась на улицах французской столицы куда краше большинства из них и, очевидно, производила впечатление обеспеченной дамы, только что покинувшей салон красоты, хотя собиралась в путь сама. Тони уже вовсю подшучивал над её утренними страхами оказаться в Париже простенькой серой мышкой. Руки мужчины шаловливо задерживались на аппетитных округлостях любимой, отчего та загоралась румянцем и неумело высвобождалась из настойчивых публичных объятий.

– Ты ведёшь себя неприлично. Похоже, жизнь в глубинке окончательно распустила твою и без того необузданную натуру.

– Эйрин, расслабься! Мы в городе всех влюблённых, и должны наслаждаться этим. Просто веди себя так, как будто мы поженились неделю назад. Не ошибёшься.

– А я вижу, что ошибусь! И не только потому, что больше никто так не делает.

Она долго стояла возле Нотр-Дам-де-Пари, вглядывалась в причудливые барельефы и статуи, вспоминала фразы из одноименного романа Гюго, который очень любила. Вот только Тони понятия не имел, о чём там, и зачем всю жизнь помнить всю эту ерунду, когда школьные уроки остались в прошлом. Разъяснения о великой и чистой любви уродца Квазимодо к цыганке-красавице так и пролетели бы мимо ушей Блэка, если бы не одно досадное обстоятельство. Они шли по широкой многолюдной улице: маленькая ирландка – миловидная, но далёкая от образа фотомодели, и высоченный здоровяк в джинсах, облегающей футболке и тёмных очках. Лёгкий ветерок развевал его длинные тёмные волосы. Тони остановился, чтобы поправить непослушную прядь, снял очки и в тот же миг увидел перед собой женщину, которая присела завязать шнурок, да так и повалилась на асфальт, раскрыв рот от восхищения. Дамочка даже позабыла о неловкости своего положения, продолжая разглядывать атлетически сложенного красавца, а после перевела взгляд на Эйрин и как-то хитренько усмехнулась. Прошествовав дальше, Энтони понял, что его спутница погрустнела и молча смотрит себе под ноги.

– Ты чего? Да ты чуть не плачешь! – остановившись, мужчина мягко обнял любимую за плечи и заставил посмотреть ему в глаза.

– Ничего. Просто подумала, что у нас с тобой всё наоборот. Красавец-бандит любит дурнушку, у которой теперь ничего нет, как и у цыганки. Или не любит. Ведь рядом есть такой же красавец.

– Эйрин, ты из-за этой тётки что ли? Перестань сейчас же. – В голову моментально стукнула досадная догадка. Она видела что-то, впрочем, и они с Транди не очень-то заботились о конспирации. – Милая, прошу тебя! Ты же знаешь, я люблю только тебя! Всю свою жизнь любил, люблю и буду любить. И если ты не улыбнёшься и не поцелуешь меня, я закричу о любви к тебе на всю улицу! Клянусь, здесь в Париже, никто нас за это не осудит. Ты меня знаешь, я закричу!

– Нет, нет, не надо! Только не кричи, пожалуйста! – Руки Энтони водили по её волосам, грудь решительно вздымалась, а на щеках горел румянец. Прижавшись к нему ближе, девушка тихонько коснулась губами его губ и улыбнулась одними глазами.

– Ну вот. Сбылась твоя мечта. Мы целовались на улицах Парижа.

– И в благодарность за этот поцелуй я сейчас отведу тебя в самый дорогой магазин, и ты купишь там всё, что пожелаешь! А после мы посидим в каком-нибудь тихом уличном ресторанчике.

Эйрин потупила взгляд, и теперь уже её губы расплылись в улыбке.

– Тони, а может не надо магазинов? Я устала на этих каблуках. Давай просто посидим где-нибудь. Правда, тихих уличных ресторанов я здесь не вижу. А в закрытых сейчас не продохнуть от жары.

– Вот уж нет, дорогая! Обещаю не только тишину и свежий воздух, но и шикарный вид! Но сначала ты купишь себе голубое шелковое платье, почти как тогда, в нашу лучшую весну. Ты ведь не забыла?

Конечно же, она не могла забыть такого. И долгие годы хранила то платье, даже возила с собой по миру. Но никогда больше не надевала. Воспоминания нахлынули волнами, а Энтони уже открывал перед нею дверь весьма солидного женского модного магазина. И стоило только войти, как её буквально подхватили любезные продавщицы и стилисты, перед глазами запестрели наряды. А Блэк что-то пояснил им по-английски и растянулся на мягком диване со стаканом прохладного лимонада.

Может быть, визуально, Париж и утратил своих фей. Но уж всяк этот город никогда не перестанет быть столицей мировой моды. Каждое из заведений, подобных этому, готово было создать фею из любой женщины. Причём в столь короткие сроки, будто бы это не просто работа, а чистое волшебство, когда до начала бала Золушки осталось уже совсем немного. Не прошло и часа, как перед Энтони предстала его возлюбленная, одетая почти также, как в далёком 1985-м. Только на порядок дороже и изысканнее. Воздушные рукава на платье спускались почти до локтей, но обнажали плечики. Переплетённые на спине тонкие ленты не давали бретелям спадать. А юбка не просто клешилась по моде восьмидесятых, а нежно спадала по бёдрам, оба её слоя – шелковый и кружевной – ложились по фигуре мягкими драпировками. Но она восхитительно развевалась, стоило Эйрин чуть шевельнуться. К платью подобрали сумочку, туфли и бижутерию, подправили девушке причёску и освежили макияж. Ну, а в подарок к столь не дешёвой покупке позволили выбрать духи – настоящие, французские, причём из числа ароматов, которые ещё не поступили в продажу в других странах. А ещё упаковали все её старые вещи и отправили с курьером по указанному адресу. Тони, сто раз проклявший заведение за единственное их упущение – угощать клиентов лимонадом, а не пивом – в тот миг почувствовал, что голова идёт кругом, как будто он пьян. Не в состоянии отвести от Эйрин глаз, он безмолвно протянул продавщице кредитку, даже не поинтересовавшись стоимостью покупки. Лучший день в жизни возвращался. И когда Эйрин вышла на улицу, а он чуть задержался за ней, закрывая дверь, уже через миг его ждала не самая приятная картина. Какой-то иностранец, явно не француз, но и не американец, расходился в комплиментах перед его возлюбленной, кланялся и даже взял её за руку. Из того, что он говорил, было не разобрать ни слова. Ясно было одно: он тщетно искал в Париже его прославленных фей и, наконец, нашёл. Впрочем, увидев рядом с «феей» её спутника, подобного древнескандинавскому богу грома, незадачливый кавалер испарился в считанные секунды.

– Как там, говоришь, звали того урода, что влюбился в первую красавицу?

– Квазимодо. А что?

Тони что-то буркнул себе под нос, но не решился ни закурить сигарету, ни с силой прижать к себе свою женщину. Её облик обязал галантно предложить ей руку, и оба продолжили путь по парижской улочке. Свернув в переулок, а после на набережную, Блэк стал посматривать по верхам и, завидев на последнем этаже старинного здания вазоны роз, исполнил второе своё обещание. Если вам хочется отдохнуть именно в уличном ресторане на свежем воздухе, но не видеть при этом идущих мимо прохожих, выбирайте те заведения, что расположены под крышами. В плохую погоду вам будет гарантирован прекрасный вид из окна и почти полная тишина. Ну, а если на улице ясно и солнечно, к вашим услугам такие увенчанные розами балконы.

– Здесь прекрасно! – молвила Эйрин и коснулась лицом душистых цветов. – Париж как на ладони, а мы ведь не в самом центре. Это правда восхитительный выбор, Тони! Откуда ты только знал?

– Я не знал. Я просто глазел по сторонам и думал, как сделать так, чтоб на тебя не пялились местные похотливые мужики.

– Все кроме одного, думаю?..

Теперь уже можно было дать волю чувствам, обнимать и целовать её под этой крышей парижского дома, на лёгком ветре, среди этих роз. День был будний, и они оказались единственными посетителями заведения, ну, а хозяева разом смекнули, что у этой пары есть повод побыть одним. Лучшее красное вино появилось на столе почти сразу, фруктовый десерт для Эйрин принесли через несколько минут, ну, а двойная порция мяса для Тони готовилась столь долго, что время это вместило в себя все упущенные ранее поцелуи, оказавшиеся неуместными просто на улице. Блэк упивался воспоминаниями и всерьёз уже ждал, когда они окажутся дома в их спальне. Но не мог не замечать грусти в глазах любимой. Она никогда не знала столь счастливых дней, но эта грусть – ей было не скрыть её несмотря ни на что.

– Почему ты грустишь? Я что-то сделал не так? Не угодил тебе?

– Нет, ну что ты! Этот наряд, твои слова о нашей первой ночи… Это прекрасно! Я думала, что ты станешь другим. Совсем другим. Не останется ничего святого с этим твоим бизнесом.

– Но я остался прежним. По-прежнему люблю тебя.

Капля красного вина упала с уголка губ Эйрин и потекла к подбородку. Тони подхватил её, не дав испортить новое платье, и нежно поцеловал девушку, лаская шелк и гипюр на её теле. Но сперва ему показалось, что изо рта её идёт кровь.

– Тони, я была бы счастливее всех на свете, если бы впереди у нас было будущее. Но я знаю, что это не так. Что может случиться самое страшное, если мы не найдем выхода и решения. Знаю, что враги наши очень сильны. А чем я могу помочь, став никем? Я теперь никогда не увижу Шеффилд. Не смогу положить цветы на могилы родителей. Я просто боюсь иногда давать кредитку в магазине и в каждый миг жду, что за мной придут.

– Ну вот кто тебе это сказал? Транди проверил тебя, ты не при чём. Тебя не ищет никто, да и не за что искать. Когда всё закончится, мы выкупим и ваш дом, и, если хочешь, всё имение в Ирландии, где ты родилась. Я же говорил тебе тогда – будь моей! И я всё для тебя обеспечу. Почему ты тогда отказалась?

– Да вот потому, чтобы изначально не лишиться всего. И всегда я ждала тебя, готова была укрыть, потому что знала: однажды ты точно вляпаешься.

Он не ждал таких слов от своей девочки-отличницы. Но она продолжала говорить – не как унесённая счастьем дурочка, которую нарядили в бутике и усадили за столик шикарного ресторана. Она говорила, словно его компаньон по бизнесу, уже всё знающий о них и понимающий законы чёрного рынка. Она думала, как помочь, но не могла не сожалеть о несбывшихся мечтах юности, о потерянных столь глупо годах. И из уст её изливалась эта грусть, эта горечь, облачённые в слова сокровенные желания.

– Там, в Африке, я могла бы укрыть тебя за именем погибшего охотника или следопыта. И никто не пошёл бы, поверь, в эти джунгли. Но только там мы могли бы стать свободными, жить в единении с природой, в тишине. Нашим детям уже было бы лет десять, или даже чуть больше. Ты мог бы ездить на своём мотоцикле без риска попасть в аварию. Просто там и нет никого, изредка увидишь автомобиль, да и тот движется не быстрее двадцати миль по бездорожью. Тишина, свобода, природа вокруг. И звери. Но только звери не предают никогда. Они помнят добро. Всю свою жизнь это помнят. Ты стал бы свободен. И стал бы отцом. Тони, это не я отвергла тебя. Это ты отказался от счастья. И сейчас вокруг розы, но мы не знаем, что будет потом. Я бы просила сейчас два билета до любого из аэропортов на севере Африки с вылетом завтра. Но теперь уже так не получится. Теперь от тебя зависят судьбы других людей. Но что делать? Я уже чую дым. Беда близко, мой милый Энтони! Поэтому попрошу о другом – просто найти киоск, где можно купить свежие газеты на английском.

В глазах стояли слёзы – от мысли о сыновьях, которым уже десять. Пусть, конечно, не в дикой Африке, но их жизнь действительно могла быть совсем другой. Вечер подступал, а с ним и прохлада. Поэтому Блэк крепко обнял любимую, расплатился и проводил Эйрин в такси. А по дороге шепнул ей:

– Я выкручусь. Мы все выкрутимся. А как только приедем домой сейчас, сделаем сына! Я буду любить тебя всю эту ночь. И у нас будет сын. Только скажи, как расстегнуть это платье, не порвав его на куски!

***

Уже поздно вечером Тони проснулся в объятиях женщины, которую не усыпили-таки все его плотские страсти. Эйрин обнимала его, а другой рукой держала газету, купленную по дороге. Она внимательно читала статью, где, спустя уже три недели, причины и возможные последствия провала саммита в Кэмп-Дэвиде* рассматривались подробно: с учётом мнения аналитиков и опроса жителей. Лицо девушки было грустным и мрачным, но каждые несколько минут она глядела на спящего рядом мужчину и нежно водила рукой по его голове, плечам, шее. Тони привстал на ложе и прочёл заголовок.

– Палестино-израильский конфликт? Ты за этими газетами останавливалась? И читаешь вместо того, чтобы сладко спать сейчас?

– Я не могу сладко спать, когда тебе грозит опасность.

– Ну, исходя из того, что переговоры провалились, опасность грозит не мне. Я не житель тех земель. А ты поддерживаешь Израиль?

– Да, я их поддерживаю – в праве народа иметь свою страну и свою землю. К тому же, не они пошли по пути терроризма. Но я не поддерживаю инициатив снесения святынь и памятников, составляющих всемирное наследие.

– Как всегда, увлекаешься древней историей?

– Теперь уже нет, увы. Увлекаюсь новейшей историей. Ради тебя. Ради того, чтобы этот вечер не был для нас последним. Я благодарна тебе за сегодняшнее романтическое приключение. Но разве ты не понимаешь, что этот провал, и все эти события способны развязать войну, причём очень и очень скоро?

Энтони задумался. До него, наконец, начал доходить смысл слов Эйрин и причина её беспокойств. Он уже поставлял оружие израильтянам. И если противостояние в секторе Газа вновь перерастёт в вооружённый конфликт, их концерн будет вовлечён в это. И вновь объявится Айзеншпиц. Только вот которой из сторон поставляет оружие он? Ответ очень прост. Если военный департамент США сам финансирует подпольные террористические организации, значит, несмотря на формально провозглашённую позицию поддержки Израиля, ему, Энтони Блэку, предпишут обеспечивать своим товаром арабов – террористов. Или же просто выйдут на него, и теперь однозначно устранят, приберут к рукам бизнес и поставят дело на другие рельсы. Вздохнув глубоко, Тони вынул из рук Эйрин газету, отложил её в сторону и обоими руками притянул девушку к себе.

– Спи сейчас. Завтра обсудим всё это и поговорим с Транди. Выход должен быть, и мы его найдём. За себя не переживай. Что бы ни случилось, я обеспечу тебя на всю жизнь и займусь этим немедленно.

Эйрин тогда подумала, что лучшее, чем он может её обеспечить, самое желанное, что он может ей дать – это частичку себя. Если осуществятся его слова о сегодняшней ночи, и у них будет сын…

***

Рано утром Тони куда-то уехал, не разбудив любимую. Шторм-Спринга тоже не было дома, но ближе к полудню он объявился и наведался к соседке на ланч. Своего приятеля он куда-то отослал с важными поручениями, и покамест ему просто было скучно сидеть одному. Наблюдая, как ирландка готовит кофе с горячими бутербродами, блондин уселся в кресло и просматривал купленные днём раньше газеты.

– Знаете, дорогая, а у вас хорошее чутьё! Должен признаться, что наши мысли и опасения полностью совпадают. Эта «святая земля» не может не пить кровь, а фанатикам её словно не жалко. В мире столько прекрасных мест, где можно жить припеваючи. А они кладут людей тысячами ради клочка бесплодной пустыни.

– Не богохульствуйте.

Транди усмехнулся и не удержался от вопроса:

– Эйрин, ты веришь в бога?

– Нет, конечно. Это неразумно. Просто уважаю историю и культуру своего народа, равно как и других. Чрезмерное увлечение религией принесло миру слишком много бед. И эта, которую мы обсуждаем – одна из них.

– И свое замужество ты представляла просто в конторе? Ты ведь была юной девушкой, любила, и, конечно, думала о свадьбе, о белом платье. Так ведь?

Неисправимый циник откинул газеты, развалился, вытянув ноги, и сделал глоток из поданной кофейной чашечки, исходящей ароматом. Да только пойманный в тот миг взгляд явно не дал ему расслабиться.

– Мистер Шторм-Спринг, я не буду отрицать, что девушкой думала о свадьбе. Да только белое платье можно одеть не только в церковь. А можно и вообще его не надевать, лишь бы обряд, которому тысячелетия, навсегда объединил тебя с любимым человеком.

Рыжая выдержала паузу. Транди заметно дёрнулся и устремил на неё взор, не скрывая интереса к тому, что же она скажет дальше.

– Я бы хотела венчаться как мои предки. Чтобы горел костёр, и мудрый старец повязал наши руки полотнищем. Чтоб на головах были венки из цветов, в глазах – только любовь, а цвет одежды совершенно не важен.

Завтрак продолжился почти что в молчании. Оба намеренно не поднимали главную назревшую тему, ожидая возвращения Энтони. И Эйрин, и Шторм-Спринг знали: он занят переговорами со своими партнёрами. Тянуть дальше нельзя, и уже в ближайшие дни должна родиться стратегия поведения «Семёрки оружейников» в сложившейся непростой ситуации. Вести, принесённые Блэком, подтвердили, что первичные запросы на поставки уже получены, и заводы начинают работу в интенсивном режиме. Огонь ещё не разгорелся, но дым вовсю уже шёл.

– Вы можете объявить о банкротстве. И нанять антикризисного управляющего. Carlyle клюнет на это, чтобы прибрать вас к рукам. А далее мы их подставим. И обнародуем истинные намерения Максимилиана Айзеншпица. Он слетит с должности, скорее всего попадёт в федеральную тюрьму и пойдет под трибунал за государственную измену.

Шторм-Спринг поставил на стол чашку кофе и прищурил глаза. А ведь она действительно не была пушистой! И это только начало. Он чувствовал, что там, под этими завитками огненных волос, роятся не менее огненные идеи.

– Ну, положим, с трибуналом ты перегибаешь. Его, разумеется, устранят. Но всяко прикроют себя от международного скандала.

– Согласна. Но, будучи устранённым, он станет много слабее и доступнее.

– И кто же будет нашим антикризисным управляющим? – задумчиво спросил Тони.

– А я и буду. Я же теперь фантом. Меня попросту нет. Эта легенда не годится, но кто мешает создать ещё одну? Выдать мне ещё один паспорт, временно наделить полномочиями? А потом снова объявить пропавшей или погибшей.

Блэк яростно вдарил кулаком по столу, и несчастная чашечка Транди вместе с остальной посудой чуть не оказалась на полу.

– Ты с ума сошла? Не бывать этому никогда!

– А что? – блондин осадил друга, почувствовав в словах ирландки здравое зерно. – Она действительно может стать сейчас кем угодно. А других таких претендентов, обладающих абсолютным доверием, пока что нет. Сомневаюсь, что твои подельники понимают в экономике столько, чтобы проворачивать такие дела. Вы работаете на чёрном рынке, вам не писаны законы. А она их знает.

Тони встал и нервно прошелся по комнате.

– Она – моя жена!

Эйрин вздрогнула, но тут же вернула себе и самообладание, и даже чувство юмора.

– Я тебе не жена. Иначе фамилия в паспорте была бы другая.

– Отдать оружейный синдикат в руки бабы – да кто этому поверит?

– Подожди. То я твоя жена, то – просто баба.

Шторм-Спринг смеялся от души и не удержался от ремарки.

– Блэк, в начале весны я три недели убил, чтоб понять, как ты получил диплом London School of Economics. Только не говори, что Эйрин тут не причём. Кому тебе доверять, кроме как жене? Так что, можно считать, решение у нас есть. Осталось проработать детали да подготовить плодородную почву! Ну, а ещё придумать подходящее имя. Это ей, кажется, уж очень не нравится.

Комментарий к Часть 19 «Дым без огня»

*Саммит в Кэмп-Дэвиде – неудавшаяся попытка урегулирования палестино-израильского конфликта при посредничестве президента США Билла Клинтона. Саммит состоялся в загородной резиденции президента Кэмп-Дэвид (100 км. от Вашингтона) в июле 2000 г. Последствиями провала стало начало активных военных действий.

========== Часть 20 “Госпожа Алоиза” ==========

Её новое имя звучало, как Алоиза Майер. Отцом значился немец, матерью – англичанка. Благо, и у тех, и у других есть внешнее сходство с ирландцами, и сама обладательница новенького паспорта, а также банковских счетов на общую сумму в полмиллиона долларов, безупречно знала немецкий язык. Ей сохранили инициалы, а заодно прибегли к приёму «надавить» на общее происхождение с Айзеншпицем. Такие вещи всегда располагают к доверию. У неё было блестящее образование и послужной список антикризисного менеджера, не знавшего провалов. За ней числилась большая квартира в Филадельфии, а также акции одной из успешных европейских компаний. Тони Блэк не скупился на деньги, которые уже неоднократно мог потерять. Но она, как и в случае с первыми документами, не переставала повторять фразу:

– Мне не нравится моя новая фамилия!

Вот только теперь Блэк и Шторм-Спринг не без содействия Лероя создавали фантома, которого не расколоть стандартными методами проверки. Услуги по зачистке данных в базе ФБР, а также связи нового знакомого открыли перед Транди многие двери. Алоиза получалась даже совершеннее его собственных образов. Идеальный фантом, словно нарисованный кистью гениального художника: реальный человек, сам скрывающий свое истинное имя и происхождение ради защиты близких и вхождения в криминальное сообщество. И вот теперь, с обретением положения и влияния, решивший снять с себя маску…

Блэку пришлось не легче. Она, разумеется, помогла представить дела так, что картели настаёт полный «привет», но вот развернуть ситуацию, чтоб её приняли, причём приняли, как лидера и авторитета… Он и лгал, и не лгал. Сам не знал иногда, как подать факт своего ухода. Одни понимали, что это временная уловка. Другие же ерепенились до последнего, и нужно было ехать, встречаться лично, а заодно поминать давнее. Ему было тяжело. И из-за бизнеса, но прежде всего от мысли о том, что не далёк час, когда Эйрин окажется там, пред очи ясные Максимиллиана Айзеншпица. «Семерка» не распалась, но плыла на плаву домыслов и сомнений. Оказалась на рыхлой неровной земле. Часть подельников выводили деньги на левые счета, страховались. Но Тони знал, что не предадут. Его козырем были не отдаленные по времени миллионные прибыли.

Ей не сообщали о том, что и как сказал каждый из глав «Великолепной семерки». Это было попросту не важно, потому что в считанные дни она встала во главе картели, заняв место самого Энтони. Ей безоговорочно подчинялись, рядом всегда находились двое телохранителей, её возили в бронированном внедорожнике. Правая рука Блэка – Дэн Айрон неотлучно находился рядом с ней и помощником, и телохранителем, и гарантией легальности её положения. Иными словами, тихую в прошлом женщину теперь окружали все атрибуты жизни криминального авторитета. Ирландка стала немкой и даже в ближайшем окружении говорила по-английски с немецким акцентом. А ещё очень быстро вошла в курс всех дел, проявив и опыт, и деловую хватку, каких не ожидали от женщины. Она побывала там, где никогда не был даже сам Энтони. Так было нужно, ведь за ней однозначно следили. Она распорядилась и собрала все сведения о запасах продукции на складах своих заводов. Она изучила технологию, рассчитала производительность, получила информацию о возможностях каждого из предприятий. Она просто не успевала пересаживаться из самолета в самолет, чтобы сделать всё как можно быстрее. Впрочем, временем никто и не располагал. Как предсказывало большинство политических обозревателей, военные действия в секторе Газа начались уже в конце сентября, и в день, когда объявили о первых жертвах, Алоизе Майер пришлось ответить на телефонный звонок. О переделе власти и её «восхождении на трон» уже узнали. Счетчик был запущен, и теперь только от каждой из сторон зависел исход дела, а главное – судьба Транди Шторм-Спринга и самого Энтони Блэксмита.

Здесь не нужны были их навыки и боевые качества. Здесь всё решал пытливый расчетливый ум шахматиста, который может не просто отдать пешку, чтобы получить ладью. Но отдать королеву ради спасения короля. И даже этого было бы мало, если бы не романтическое знакомство Транди – Анри-Филипп. В стране легендарных древностей он давно стал своим человеком. Земля Обетованная – рай для антикваров. И бизнес, и хобби, и отдых, и общение. Уже того факта, что его досье в ФБР зачищено, хватило бы для бесконечной благодарности. Но бедняга ещё и по уши, безвозвратно, безоговорочно влюбился в белокурого парня, встреченного на лестнице парижского отеля и приласкавшего его собачку… Анри-Филипп попал в сети, о которых и сам мечтал много лет. И теперь, не без труда, но нашёл выход на нужных людей. И готов был сделать намного больше! Он ревновал, он видел чувства Шторм-Спринга к Блэку. На этом чудовищном ринге размером в несколько стран решалась его собственная судьба, творилась история его счастья. Теперь уже не одна, а несколько группировок, живущих на чёрном рынке, были заинтересованы в успехе мероприятия. Как-никак, информация о крупной поставке оружия, которое предлагалось перехватить, да ещё и уличить в нечестной игре и поддержке террористов правительство Соединённых Штатов Америки – это лакомый куш. А негласно возглавляла всю операцию законопослушная в прошлом женщина, посвятившая свою жизнь охране дикой природы. Госпожа Алоиза из пьесы Бетховена.

Айзеншпиц встретил гостью благожелательно. От Эйрин не ускользнуло его удивление и даже некоторая растерянность. Но прежде всего он был рад случившимся переменам и уже по первой реакции понял, что сделка состоится. Причём на его условиях. После короткого приветствия госпожа Алоиза получила предложение поставить партию оружия стоимостью в десять миллионов. Партнёр пошёл на неё прямо, дерзко и даже с насмешкой. Он не верил в женщину, отобравшую бизнес у самого Тони Блэка. Но ему благоволила ситуация отставки прежнего лидера и воцарения нового. Причём, явно случайного, оказавшегося на этом месте волею некого странного стечения обстоятельств. И явно ненадолго. Но как раз этим и нужно было воспользоваться.