Текст книги "Бегущий от ада, или Господин уголовник"

Автор книги: Зуфар Фаткудинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

К тому же власть всегда оказывается гибельной пилой, кромсающей тело государства и судьбы целых народов, если её зубьями-правителями являются фанатичные диктаторы-вожди, вселенские монстры-убийцы, невежественные реформаторы-недоумки, тщеславные паханы-паяцы, идеолого-припадочные сумасброды и авантюристы, оголтелые демагоги или профессиональные лжецы-мошенники и прочие временщики, проклятые народом и историей. Из всех стран мира больше всего зубьев этой роковой пилы прошлось по телу России.

Всё это подтверждает лишний раз, что в правительство надо включать женщин, олицетворяющих честь и совесть своего времени; женщин, которые не боятся даже тюремных застенков в борьбе против военных авантюр властей. В России есть такие выдающиеся женщины и, прежде всего, это – Людмила Алексеева и Валерия Новодворская, которые за свои правозащитные дела подвергались властью остракизму.

Эти проницательные и совестливые женщины всегда боролись против насилия и войн, чтобы не погибали мальчишки в бессмысленных военных авантюрах и чтобы страдания, вызванные смертью детей, не сводили раньше времени в могилу их родителей. И что характерно, они всегда оказывались правы: войны и вторжения советских войск в другие страны, против чего эти замечательные женщины выступали, в итоге признавались новыми властями неправедными, ошибочными.

Заслуживает включения в справедливое правительство и творчески мыслящая добродетельная Элла Панфилова.

Такое правительство, несомненно, украсила бы крупнейший учёный-философ страны, профессор Наталия Шергенг-Суркова, чьи глубокие научные труды пронизаны духом гуманизма и человеколюбия. Правительство с участием таких женщин несло бы великую миссию мира и благополучия на многострадальной земле России. Именно женщины по своей природе близки к пониманию того, что воинственность и экспансионизм дают народу чужие богатства (награбленные ценности, захваченные земли и т. и.), но отвергают, отнимают свои – трудолюбие, милосердие, созидающее творчество и т. д., которые в современном мире и являются решающими судьбоносными факторами благополучия любого народа, каждого государства, а не агрессия и войны.

А вообще мир, опирающийся на любые аргументы, даже на абсурдные и аморальные, намного ценнее войны, опирающейся на некие здравые аргументы и абстрактные святости.

Итак, некоторые участники афганской войны, оказавшиеся изгоями в мирной жизни, пополнили криминальные группировки в стране. В их числе оказался и Аряпов. Он и его армейский друг Валиев были пока единственной зацепкой по раскрытию смерти Альберта Булатова. Но оказалось, что их тоже ищут братки из казанских группировок «Жилка» и «Чайники». С этими и другими криминальными бригадами милиция и прокуратура боролись вот уже несколько лет. Использовались малейшие зацепки для выявления членов ОПГ и сбора доказательств их вины.

Кое-что прояснило в этом направлении оружие, которое использовали нападавшие на Малой Армавирской. Многозарядный пистолет Стечкина, из которого преступник беспрерывно палил в Билялова, отметился ещё в 70-е годы, когда в Казани «гуляла» банда «Тяп-ляп». В своём криминальном буйстве её братки обстреливали даже райотделы милиции города. Тогда и «засветился» этот пистолет.

В те времена расследованием преступлений «тяпляповцев» занимался заместитель прокурора республики Марсель Галимов. К нему и обратился приступивший к работе после госпиталя оперуполномоченный Владимир Максимов.

Марсель Мубаракшевич, отзывчивый доброжелательный человек, обладал отменной памятью, будто разговор шёл о вчерашних событиях. Тут же, как компьютер, выдал сведения заслуживающие внимания:

– Более двадцати лет тому назад следствие установило, что пистолет Стечкина принадлежал одному из членов этой группировки, кажется, некоему Хазаеву. Это подтвердили его подельники. Но перед самым арестом Хазаев сумел спрятать оружие. Тогда он заявил, что пистолет у него кто-то украл из тайника. Этому Хазаеву терять было нечего: за убийство он был приговорён к смертной казни.

Галимов немного помолчал, сморщил лоб, вспоминая давно минувшие дни, и продолжил:

– Одним из лидеров ОПГ «Тяп-ляп» был Антипов, которому суд отмерил 15-летний срок отсидки в местах не столь отдалённых. Это максимальный срок заключения по уголовному кодексу того времени.

Бывший заместитель прокурора посмотрел на часы:

– О, прошу прощения, скоро у меня лекция. Профессорствую в «ТИСБИ»… готовлю юристов.

– А были у этого Хазаева родственники? – торопливо спросил Максимов. – И где он проживал?

– У Хазаева были отец-фронтовик и братишка-подросток. Его отец от переживаний угодил в госпиталь. И об оружии ничего не знал. А вот братишка… – Галимов задумался… – А братишка мог перепрятать пистолет. Дело в том, что тайник находился под поленницей во дворе. А по двору бегала овчарка. Так что, если Хазаев говорил правду, то оружие мог унести кто-то из близких… А несовершеннолетний братец его говорил, плача, что ничего не видел, ничего не знает… Я же полагаю, пистолет перепрятал всё-таки он.

…Уже усаживаясь за руль своей машины, Галимов назвал улицу и дом, где проживали Хазаевы. И заметив удивлённый взгляд оперативника Максимова, пояснил:

– В те времена банды, вроде «Тяп-ляп», были редким явлением, в отличие от сегодняшних дней. И многие важные детали, эпизоды событий по таким делам врезались в память, можно сказать, неизгладимо.

В тот же день Максимов вместе с участковым пожаловали в дом к Хазаевым. Старый бревенчатый дом стоял в глубине двора, заросшего пожелтевшей сорной травой. В углу при входе во двор находилась грубо сколоченная собачья будка, в которой, чувствовалось, давно не обитала никакая живность. Большой рябоватый петух, неподвижно, словно изваяние, возвышался над конурой, используя её будто в качестве постамента. Но завидев незваных гостей, захлопал крыльями и огласил двор громким пением. Видимо, показывая своим гулявшим у будки курочкам, кто здесь хозяин, что бояться никого не стоит и всё у него здесь под контролем.

Хозяин дома мужчина лет тридцати пяти встретил их на крыльце. Артур Хазаев (так его звали) поинтересовался:

– Чем обязан столь высокому визиту в моё скромное жилище?

Внешне хозяин производил впечатление интеллигента-неудачника, но никак не братка из банды.

Было заметно, что хозяин уже с утра вкушал спиртное.

Максимов, понимая, что такой тип людей менее изворотлив, лукав, чем авантюристы и жулики, спросил прямо:

– Когда вы, Артур, продали пистолет?

– Какой пистолет? – испуганно переспросил Хазаев.

– Пистолет Стечкина, – спокойно произнёс оперативник. И чтобы внушить хозяину дома, что ему про оружие всё известно, Максимов добавил: – Я ведь не спрашиваю, кому вы его продали, я спрашиваю, когда вы, Артур, избавились от пистолета?

– Да-да… я от него избавился четыре года тому назад. Я его случайно обнаружил во дворе. Хотел отнести в милицию, да Попуас перехватил. Будь он неладен. Так и знал, что он проболтается и дойдёт всё это до органов… Но мне тогда позарез нужны были деньги… Отец умер. Поминки не на что было устраивать. Да и без памятника отцу не обойтись… Вот за 400 зелёных и отдал ствол.

– Где сейчас Попуас? – осведомился участковый.

– Понятия не имею, – буркнул Хазаев, пожимая плечами.

– Если вы, Хазаев, считаете, что срок давности за незаконное хранение и продажу оружия истёк и вас уже нельзя привлечь к уголовной ответственности, то вы ошибаетесь, – с угрозой в голосе произнёс участковый. – Загремишь за укрывательство опасного преступника!

– Честно говорю, не знаю, – ответил Хазаев. – Он, этот Попуас, жил тогда с одной продавщицей. Звать её Зойкой. Она подруга моей гражданской жены, Зинаиды. Моя половинка работает в парикмахерской. Её услугами, кстати, пользовался и Попуас; он любитель модных причёсок. Вообще Валерка Попуасов денег на причёски и одежду не жалел. Всегда модничал, как лондонский денди.

– Когда ему такую кликуху привесили? – спросил участковый. – Наверно, ещё в школе, да?

– Так оно и есть, – подтвердил догадку участкового Хазаев. – Валерка сам мне об этом рассказывал. Но он не обижался на это. Ведь это часть его фамилии. И к своей кликухе он привык.

…Через несколько часов отыскали продавщицу Зою. Сожительница Попуасова заявила, что Валерий уехал в санаторий «Ижминводы» два дня тому назад. От неё же сыщики узнали, что разыскиваемый гражданин работает в одном из торговых домов города, который находится на улице Татарстан.

…Попуасова среди отдыхающих в санатории не оказалось.

В торговом доме пояснили, что Попуасов вот уже два дня не выходит на работу. Предположили, что ушёл в запой. «Такое с ним и раньше случалось», – пояснил администратор.

В торговом доме сыщики раздобыли фотографию разыскиваемого. Следователь Билялов узнал по ней того бандита, который стрелял в него и сумел скрыться.

Телефон сожительницы Попуасова поставили на прослушку. И это вскоре дало результат. Беглец позвонил своей подружке с телефона-автомата на улице Чисто-польской. Попуасов попросил, чтобы она передала вещи Левану, его корешу. И даже ни о чем её не спросил. Видимо, преступник был уверен, что на неё не смогут выйти в его поисках.

Неизвестный мужчина, похожий на сына Кавказских гор, появился в полночь у дома, где проживала Зойка, подружка Попуаса. Высокий усатый брюнет осторожно, то и дело озираясь по сторонам, юркнул в чёрный зев замызганного подъезда. Там он находился недолго.

Через несколько минут мужчина вышел из подъезда со спортивной сумкой и закурил, всматриваясь в темень двора, но тут же бросил сигарету и побежал к дороге. Сел в поджидавшую его иномарку, и она помчалась мимо Кремля через дамбу на Чистопольскую. За ней на «Жигулях» последовали оперативники во главе с капитаном Максимовым.

У дома № 5 с вывеской «Казанские ведомости» преследуемая иномарка остановилась. Из неё вышел тот же мужчина с сумкой и встал у входа в редакцию газеты.

Машина с оперативниками остановилась у соседнего дома. Молоденький лейтенант усмехнулся:

– Чего это он, собрался проникнуть в помещение «Казанских ведомостей», чтобы прочесть последний номер газеты?

– Между прочим, я читаю эту интересную газету перед сном, как раз в это время, – заметил Максимов, не отрывая взгляда от незнакомца. – И с удовольствием занялся бы сейчас именно этим делом вместо того, чтобы как хвост следовать за этим типом.

Мужчина, то и дело перекидывая сумку с одного плеча на другое, нервно прохаживался взад-вперёд возле дверей редакции.

Прошёл битый час, когда из-за угла дома появился подвыпивший здоровенный амбал с лысым черепом и обратился к кавказцу:

– Слушай, дорогой кацо, дай на бутылку пива, трубы горят.

– Нэт у мэня бабла, – ответил тот. – Иды, иды атсудова, нэ мэшай…

Но верзила не отставал и заявил, что он большой человек не только ростом, но и положением в республике. И что если кавказец не угостит его пивком, то его завтра же депортируют на снежную вершину Эльбруса.

Вскоре словесная перепалка переросла в драку. Когда верзила вырвал сумку из рук кавказца и попытался скрыться, оперативники решили задержать обоих.

Задержанных обыскали. В сумке обнаружили пистолет Стечкина с патронами и мужской парфюм.

Оба задержанных отказывались от сумки. Дружок Попуасова по зоне Леван утверждал, что это всё принадлежит напавшему на него мужчине-гопстопнику, а он должен был просто её передать. А что в сумке находится он, Леван, не знает. Но когда ему напомнили, по чьей просьбе и откуда взял сумку с оружием, «курьер» признался, что всё это принадлежит Попуасу и что он должен был подойти и забрать её. А где сейчас Попуас находится и почему так и не появился, он не знает.

Напавший на Левана амбал оказался подзаборным алкашом, который нигде не работал.

Леван, исполнявший роль курьера, не знал, что из окна многоэтажного соседнего дома за ним наблюдал Попуасов. Не заметив ничего подозрительного, он решил забрать сумку. Вызвал такси. Но, выйдя на улицу, Попуасов увидел картину потасовки. А затем какие-то люди в штатском схватили обоих драчунов, затолкали их в подъехавшую милицейскую машину и увезли.

Попуас, опираясь на трость, с трудом уселся в такси и поехал в больницу. Его рана, полученная в перестрелке со следователем Биляловым, воспалилась, хотя пуля прошла насквозь, не задев кость. А чтобы из больницы в правоохранительные органы не поступил сигнал об огнестрельном ранении пациента (медицинские учреждения обязаны сообщать об этом), Попуасов решил обмануть медиков. Он подобрал штырь, диаметром близкий с диаметром пули пистолета Макарова. И в больнице лечащему врачу пояснил, что упал на торчащий железный прут и проткнул ногу насквозь. При этом показал врачу этот злосчастный металлический предмет с засохшей кровью.

Молодой неопытный врач поверил в правдивость пациента. И информация о сомнительной ране, похожей на огнестрельную, в милицию не поступила. Зато ночью из этой больницы поступило сообщение об убийстве пациента.

Двое неизвестных, представившись работниками милиции, вошли в палату и вонзили нож в грудь Попуасову.

Для капитана Максимова было ясно: преступники заметают следы. Ведь их подельник о многом мог поведать правоохранительным органам. Но вот как они узнали, что их подельник в больнице? На этот вопрос нужно было найти ответ.

Глава VII
ПРОКУРОР РЕСПУБЛИКИ

Нравственные профессионалы, даже будучи силовыми звеньями в бездушном механизме государственной власти, излучают тепло, свет надежды во тьме горя и страданий и несут справедливость в общество.

Автор

…Билялов не обманулся в своих ожиданиях. Через несколько дней его вызвал к себе прокурор республики. Кабинет Амирова находился на третьем этаже в новом здании на Кремлёвской. Билялов, конечно же, волновался. Шутка ли, когда рядового следователя, коих добрая сотня наберётся по республике, заслушивает сам Амиров, хорошо известный на весь Поволжский округ; человек он разносторонний по своим дарованиям, профессор. В регионе знали, что это нравственный юрист-профессионал.

В уютной приёмной прокурора республики толпился народ, в основном прокурорские работники и чины из милиции. Он представился секретарю – приятной женщине. Та вежливо попросила его подождать, указывая жестом на кожаный коричневый диван, что находился при входе в приёмную справа.

Только когда присел на диван, Билялов заметил справа от себя ещё одну дверь с табличкой, указывающей, что там трудится заместитель прокурора Татарстана Фарит Загидуллин. Человек, который успешно возглавлял расследование сложнейших и тягчайших преступлений!

«Да, подлинно одарённый руководитель с широким кругозором, – размышлял Марат, – замов подбирает под стать себе: умных и работящих, а не тупиц и льстецов, как грешат этим серые и бездарные руководители».

Билялов очнулся от раздумий, когда прозвучала его фамилия:

– Проходите, вас ждёт Кафиль Фахразеевич.

От волнения у Марата кровь прилила к лицу, и он почувствовал испарину на висках.

В большом продолговатом кабинете с книжными шкафами вдоль стен за столом, сидел мужчина, больше похожий на университетского профессора, чем на строгого прокурора. В кабинете находился и зональный прокурор, курировавший Казанскую прокуратуру. Билялов, войдя в кабинет, поздоровался с прокурором и встал в нерешительности у порога.

– Проходите и присаживайтесь, – донёсся до него спокойный голос хозяина кабинета.

Амиров, верный своему стилю работы, тотчас перешёл, не мешкая, к существу дела.

– Марат Шамильевич, как идёт следствие по делу о гибели Альберта Булатова?

Билялов предполагал причину вызова «наверх», поэтому подготовился к разговору с прокурором. Он доложил Амирову о проделанной работе и тех версиях, которые нужно было проверить.

Следователь Билялов, предвосхищая вопросы шефа, пояснил, в чём ещё состоит трудность для него, точнее, особенность в расследовании смерти Альберта Булатова.

– Кафиль Фахразеевич, в школе я безответно был влюблён в Альбину Булатову, сестру погибшего. С тех пор минуло более десяти лет. После армии я видел её два раза. И то случайно, в экстремальных ситуациях. Чувства мои давно угасли. Но госпоже Булатовой почему-то кажется, что я мщу ей за отверженность в те далёкие годы.

Билялов рассказал прокурору Амирову, что послужило поводом для Булатовой сделать такой нелепый вывод.

– Кафиль Фахразеевич, я выяснял круг знакомых погибшего, а также характер взаимоотношений Альбины и её кавалера Имрана Валиева и почему они расстались.

Билялов нервно поправил рукой галстук и продолжил:

– Нельзя ведь исключать, что это своеобразная месть Валиева своей бывшей пассии, скажем за её… обман или мерзость… Булатовой этот вопрос очень не понравился, как не имеющий, по её мнению, отношения к гибели брата. И что окончательно её вывело из себя, это когда я не разрешил ей курить в кабинете. У нас установлено правило: в кабинете никому не курить.

Билялов, как студент сдающий экзамен профессору, напряжённо всматривался в спокойное интеллигентное лицо прокурора, пытаясь угадать, убедительны ли его доводы и как настроен этот принципиальный человек, строго следующий нормам права и морали. От напряжения у Билялова пересохло во рту. Ему показалось, что он докладывает не убедительно и Амиров с ним не согласен. И, как бы оправдываясь за свою вину, Билялов произнёс:

– К тому же она ведь сама заявила, что Валиев предлагал ей сигарету с марихуаной. В связи с этим я задал ей и другой вопрос: не Валиев ли подсадил на наркоту её брата? В крови погибшего Булатова обнаружены наркотики. Вопросы я задавал не ради злорадства и не для того, чтобы как-то подобраться к её сердцу, дабы сблизиться с этой женщиной…

Следователь Билялов немного помолчал, переводя дух, и добавил:

– Кстати, Альбина Булатова любила своего непутёвого братишку.

Прокурор Амиров бесстрастно заметил:

– Убедили, что вы разлюбили Альбину. Любящий обязательно сделал бы исключение из общего правила и разрешил бы девушке покурить в кабинете. А вот во всём остальном полная неясность.

Амиров взял материалы уголовного дела у следователя и углубился в чтение. Потом задумчиво, словно вспоминая свои годы работы следователем, произнёс:

– Судя по экспертизам, тянет на самоубийство. А вот некоторые обстоятельства… – Он встал из-за стола. – Сеют в эту версию сомнения. Дело в том, что вторая пуля выпущена из того же оружия с большого расстояния. Отсюда следует: либо Булатов перед роковым выстрелом себе в голову сам выстрелил в стену, чтобы, например, проверить оружие, либо это сделал кто-то другой, но промахнулся. И подойдя ближе, вплотную к нему, выстрелил ему в лобную часть, предварительно наклонившись. Ведь пуля вышла из затылка чуть выше, чем входное отверстие. Обычно так происходит при самоубийствах…

– В тех случаях, когда пуля выходит ниже входного отверстия, это значит, стреляли сверху, стоя, в сидящего человека, – включился в разговор зональный прокурор. – Этот убийца, если он был, видимо, стрелял в перчатках. А затем вложил револьвер в руку Булатова. В общем, инсценировал самоубийство. Булатов был в наркотическом состоянии. Обнаружен героин в крови и след укола на левой руке, хотя погибший был левшой, судя по показаниям его сестры.

Зональный прокурор ранее знакомился с материалами этого дела и больше склонялся к версии убийства Альберта Булатова.

Амиров выслушал своего подчинённого, не проронив ни слова; подошёл к окну, на подоконнике которого стояли в глиняных плошках комнатные цветы, полил их водой и задумался: «Если бы Валиев хотел убить Альберта Булатова, то что ему мешало это сделать ещё несколько лет тому назад? В общем-то ничего не мешало. Люди, как Валиев, воевавшие в горячих точках, обычно решительные и обид не прощают. И возмездие откладывать в долгий ящик не любят. А если этот Валиев методично, иезуитски, не торопясь и всё просчитывая, тащил парнишку на дно жизни, чтобы он сам в конце концов свалился в могилу от наркотиков, то зачем ему самому его убивать? Наркоманы и игроманы – живые социальные трупы – сами себе роют могилу и сами себя хоронят. Но всё-таки у этого типа был мотив мести, хотя характер взаимоотношений с сестрой погибшего, с которой он был близок, это не подтверждает. А может, у Валиева была смертельная обида на других членов семьи Булатова и он решил им отомстить? Скажем, на отца семейства, который занимал руководящие должности и с людьми особенно не церемонился».

Амиров подошёл к столу и сказал:

– Вот что, Марат Шамильевич, надо выяснить состав семьи Валиева и его близких родственников, продолжая поиск его самого. Это одно. А другое – проверить весь путь Альберта Булатова от дома до казино и от казино до места гибели. На чём-то ведь он туда добирался? Возможно, на такси. А может, на общественном транспорте…

Если у нас более или менее есть сведения о тех, кто находился в тот вечер вместе с Булатовым в казино – этом кладбище надежд игроманов, то вот пути следования погибшего покрыты мраком. Возможно, под этим покровом и лежит разгадка гибели несчастного юноши…

Как видите, предстоит большая работа. Какая нужна помощь – обращайтесь. И помните, сроки расследования подпирают.

Прокурор Амиров встал и добавил:

– Надеюсь, не подведёте… Не зря же я в своё время, будучи корреспондентом газеты, написал статью о вашей добросовестности, старательности в работе.

Марат от удивления чуть не потерял дар речи и приподнялся со стула:

– Неужели вы помните? Ведь столько лет прошло!.. Столько людей прошло через ваше журналистское творчество! По-ра-зи-тель-но!

Билялов вместе с куратором направились к выходу. И, обращаясь к зональному прокурору, он продолжил:

– Вот это да! Вот это память!..

Билялов был удивлён и тем, что Кафиль Фахразеевич ничего не сказал ему в упрёк по жалобе Булатовых. Не выразил и сомнения: способен ли он, Марат, расследовать это непростое дело без продления срока расследования, предусмотренного законом. Конечно же, он должен теперь приложить все силы, чтобы справиться с порученным делом. Раз такое доверие Амирова! И окрылённый Билялов помчался к себе на работу.

А прокурор республики отправился в очередной районный центр. Он постоянно объезжал своё прокурорское хозяйство. И знал не понаслышке всё, что касалось работы своих сотрудников и их морального облика. Амиров заботился и о физическом здоровье своих сотрудников. Привлекал крупных специалистов по диагностике, в частности, профессора Бари Явишева, лечившего суровых генералов, капризных надменных девиц и задумчивых буржуинов.

Прокурор Амиров понимал, как никто другой, что при большой нагрузке на работе, которую несут его сотрудники, им зачастую некогда заботиться о себе, о своём здоровье. Вот и организовывал медицинские обследования всех своих подчинённых.

В командировках прокурор просматривал районные газеты. Некоторые его сотрудники, следуя примеру своего шефа, «оттачивали свои перья» на коротких рассказах, стихах и заметках. Такие публикации он прочитывал как бывший журналист. А как мастер-фото художник и певец живой природы, Кафиль Фахразеевич интересовался заметками и статьями, которые касались окружающей среды. Вот одна из статей, привлёкшая внимание Амирова.

Как-то сентябрьским утром в открытую форточку пожаловала пчела. Хотел было выпроводить нежданную гостью обратно, да пожалел: на дворе было холодно и дождливо, цветы уже завяли. Я вспомнил слова соседа Кузьмы Дорофеича, что во дворе их дома в дупле одинокой старой ели поселились дикие пчёлы. Не оттуда ли и эта? Тем временем пчела деловито облетела стол и точно приземлилась на капельку загустевшего вишнёвого ликёра. Немного позавтракав, словно выражая недовольство необычным вкусом, она принялась отведывать «блюдо».

Я с любопытством начал рассматривать её в лупу и заметил на правом крыле крохотную дырочку. «Должно быть, комар прокусил, покуда она самозабвенно трудилась или почивала», – подумал я. Пчела улетела, но вскоре вернулась уже вдвоём с подругой. Ага, да она ещё и компанейская, не жадная. Решил их покормить. Положил кусочек сахара и спрыснул водицей. Гости сразу же принялись обедать.

Не знаю какой «рейс» делали эти работяги, пробираясь по знакомому маршруту через форточку и щель между шторами, как вдруг моя старая знакомая, что с дырочкой на крыле, замерла у образовавшейся сахарной лужицы, словно её насадили на иголку. Другая пчела, слетав разок одна, недовольно «боднула» ту, дескать рано отдыхаешь, надо торопиться – скоро зима. Но знакомая пчела повалилась на бок. Я забеспокоился: неужели погибает от холода? Стал на неё дышать. Тут прилетела третья пчела, которая первым делом толкнула захворавшую подружку, затем буквально подтащила её к сладости. «Она же больная. Зачем её заставлять работать?!» – про себя возмутился я. Пчела бездыханно лежала на боку. Но… О чудо! Через некоторое время она ожила и натужено загудев, словно перегруженный самолёт, тяжело оторвалась от стола и улетела. И тут я, кажется, догадался в чём причина временного недуга пчелы: она захмелела, отведав сладкого ликёра, а «протрезвев», улетела. За этот поступок, надо полагать, и досталось непутёвой пчеле от сородичей, которые не желали вникнуть в её тяжёлое положение.

На следующий день пчёлы снова пожаловали в гости, но к ликёру больше не приближались.

В другой газете Амиров прочёл:

«Соловьиное пение – символ редкого праздника. Неяркое пение воробьишек – символ повседневности, суть жизни, поэтому оно и дорого: и в холод, и в жару эти замечательные птицы не унывают и всегда рядом с нами…

…А, вообще, воробьи – это зимние соловьи городов и весей северных стран».

Ознакомившись с этой публикацией, Кафиль Амиров вспомнил трагическую историю этих полезных птиц, когда в 60-е годы XX века их полностью уничтожили в Китае за то, что воробьи, якобы поедают посевы риса в немереных количествах. Но когда воробьи в поднебесной стране исчезли, почти полностью исчез и урожай риса: гусеницы и вредоносные насекомые оставляли на полях лишь пустые стебли. Вот и пришлось воробьишек завозить из других стран.

Не случайно ещё почти две тысячи лет тому назад воробья воспел поэт Катулл. Уже тогда знали необходимость этой птицы для выживания людей на планете Земля.

Занимаясь литературой в свободное от работы время, отдельные работники прокуратуры, видимо, мечтали попасть, как прокурор Амиров, в престижную серию «Жизнь замечательных юристов» – «Музы и право», автором которой является профессор Флёр Багаутдинов. В этой книге есть статья об Амирове под названием «Хотел стать журналистом».

О прокуроре Амирове, его борьбе с криминальными элементами написано и в повести «Десятый мертвец».

Кафиль Фахразеевич и сам написал интересные книги, среди них: «Где эта улица, где этот дом?», «Служил закону», «Казанских улиц имена» и другие.

Как мастер-фотохудожник создал замечательную галерею фотоснимков природы, каждая из которых достойна воспроизведения в виде картин кисти больших художников. Обозревая фотоальбом пейзажей Амирова, люди явственно осознают, что самая высшая власть на свете – это власть красоты, венцом которой является её высочество Природа.

Некоторые его сотрудники, любители умных мыслей, держали у себя на столах под стеклом высказывания современных учёных:

«Вода – великая живая субстанция Вселенной, несущая жизнь, а потому вода – святая и чтить, беречь и преклоняться надо перед ней: пред той, что пьёшь и той, что грязь твою уносит».

«Когда Его величество Закон становится помазанником Бога, его наместником на Земле, которому подчиняются все, тогда только и рождается правовое государство».

«Закон – это совесть, нравственность общества, а затем уже – разум его».

«Злейшие враги единства нации – алчность и эгоизм индивидов – не в силах тягаться по разрушительной мощи с завистью».

«Не помнящий добра больший негодяй, чем непомнящий родства, ибо родство не всегда несёт добро».

Кафиль Фахразеевич Амиров всегда помнил добро. И отвечал добром. Но высшее, самое большое добро в деятельности прокурора – это утверждение справедливости в обществе, опираясь на законы. Этому он и старался следовать.