Текст книги "Бегущий от ада, или Господин уголовник"

Автор книги: Зуфар Фаткудинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

У долгосидящих несменяемых во власти авторитарных правителей не остаются рядом советники: они либо удаляются, либо перерождаются в льстецов и холуёв, являясь одновременно мастерами интриг и подковёрной борьбы.

Свои правители, когда они (правители) безнравственны: коррупционеры, жестокие параноики-душегубы или дураки, – уподобляются самым злейшим внешним врагам государства.

Смута приходит в страну нашествием не столько буйствующих сумасшедших, сколько моральных уродов и нравственных мертвецов (т. е. равнодушных).

Равнодушное общество – прародитель всех социальных пороков в стране и, в первую очередь, бесконтрольной бандитско-воровской власти.

Равнодушное общество – это социальное кладбище не только духа народа, но и всех его чаяний и надежд.

Нация, соплеменники которой возвышаются, принижая друзей и причиняя им вред не столько из-за конкуренции, сколько из-за чёрной зависти и звериной ревности (особенно к талантливым людям), обречена на исчезновение с лица земли.

Перед большими ожиданиями народа – при приходе нового (особенно яркого) правителя государства – любые благостные дела власти всегда блёкнут.

Из всех перемен в стране социальные революции порождают у народа гигантские ожидания лучшего, несколько меньше – смена тиранической власти на демократическую, ещё меньше ожиданий возникает у народа при смене власти в результате выборов: уход одной парламентской партии и приход другой.

Народное разочарование тенью следует за властью, ибо ожидания от власти лучшего возникают из безмерных, бесконечных желаний людей.

Смута – это инсульт общества, влекущий паралич государства.

Люди с рабской душой несут вечный негатив в общество: допускают и терпят рабское отношение к себе, тем самым поощряя на это властителей, и к другим, когда они сами властвуют.

Чем справедливее устроено общество, тем меньше люди соприкасаются с государственной властью.

Ничто так не свидетельствует о варварских крайностях (хаосе) в сознании народа, как нахождение в одном месте кладбища и площади праздничных торжеств.

Ничто так не характеризует величие или ущербность (неполноценность) нации, как накопление богатства и его распределение.

Чем безнравственнее общество (коррумпированнее власть), тем больше господства неписанных законов над писанными.

При тотальной коррупции властей все слои общества живут по понятиям, а не по законам.

Чем дольше правитель находится во власти, тем больше у него шансов быть изгнанным и проклятым народом.

Диктатор – это политический пахан, ибо своё государство он всегда превращает в большую тюрьму.

Беда авторитарных правителей не столько в том, что они во власти решают свои корыстные интересы в ущерб государственным, сколько в том, что вовремя не уходят из власти.

Правителей в неправовых государствах всегда терзают (их сознание, совесть), как голодные волки барана, два взаимоисключающих фактора: как безнаказанно немерено обогатиться, пользуясь своей должностью, и как войти на века в историю своей страны положительным героем, а не проклятым правителем.

Стремление к безнаказанному обогащению, пользуясь своим положением, у авторитарных правителей обычно превосходит их желания войти в историю своей страны с положительным имиджем.

Традиционно российское долготерпение народа к безобразиям властей слагается понемногу из лени, страха, инертности, равнодушия, политической незрелости, синдрома похмелья и т. п.

Хроническая бедность в стране свирепствует чаще на почве бедности (дефицита) ума и общечеловеческой нравственности правителей государства, чем от дефицита трудолюбия населения.

Все политические партии в неправовом государстве, которые не соответствуют постоянно меняющимся абсурдным требованиям властей, признаются политическими шайками авантюристов либо мафиозно-криминальными группировками.

Политическая демагогия, популизм – это циничный блуд, взращённый в бордели, совмещённой с жандармерией или воровской малиной.

Ничто так чётко и зримо не разграничивает агнцев и козлищ, как власть и политика. Первых (агнцев), заботящихся о народе, – единицы, вторых (козлищ), пекущихся только о себе, – тысячи, ибо их ряды пополняют авантюристы, амбициозные ничтожества, авторитеты преступного мира, бордельные вышибалы, сутенёры, содержатели притонов и прочие аморальные типы, наводнившие власть и политику.

Не способные ни к чему считают, что они способны в политике.

Российское узаконенное политическое «ноу-хау»: народ голосует за одних в парламент, а там вместо них оказываются другие – чиновники, олигархи и уголовники, покупающие депутатские кресла.

Демократия становится трагикомической профанацией или анархией, если она лишь цель правящей политической партии (группировки), а не средство достижения социального благополучия народа.

Политики во все времена предпочитают пользоваться одними и теми же жульническими отмычками к сердцу и разуму народа: пустыми обещаниями, обаянием, ложью, подтасовкой фактов и умалчиванием правды.

Оппозиция без возможности публично выражать своё отношение к политике властей напоминает кастрированного быка на привязи, и такая оппозиция, формально существуя, не в состоянии поддеть власть на рога критики, она может только жалобно мычать, качать из стороны в сторону головой в знак протеста против бесчинства властей да в бессильной ярости хлестать себя хвостом самокритики и самоуничижения.

Война – это внешнее выражение садизма, алчности и пещерной убогости национального духа агрессора.

В неправовом (тираническом) государстве успешные политики, сидящие во власти, но ещё не сидевшие в тюрьме – это обычно матёрые демагоги-иллюзионисты, мастера лицемерного камуфляжа и одновременно универсальные уголовники: они мошенники и развратники, воры и профессиональные клеветники, взяточники и изощрённые вымогатели, наводчики и грабители, насильники-извращенцы и фарисействующие бандиты, международные разбойники и лжеверующие в Бога душегубы-убийцы и т. д. и т. п.

Тот живёт великими иллюзиями, подобно Дон Кихоту, кто стремится «свалить» коррумпированного авторитарного правителя неправового государства при помощи компромата; никому ещё не удалось осуществить подобную акцию в диктаторской стране даже путём огласки эпохального компромата вместе с апелляцией ко всей мировой общественности.

Самый губительный для государства порок, порождаемый ленью, – это политическая пассивность населения, безынициативность.

Политическая пассивность, безынициативность народа порождает бездушную, подчас зверскую власть.

Ни истерические заклинания и демагогические утверждения о том, что лимит социальных катаклизмов исчерпан, ни эпохальные призывы к добродетели и всеобщей любви, ни горячечно-шизофренические заявления о выработке некоей национальной идеи, объединяющей озлобленное общество, ни посулы удвоения абстрактного ВВП не могут навсегда искоренить бунты, смуты, государственные перевороты и революции, если государство неправовое и власть оторвалась от народа, погрязнув в коррупции.

Всемирная глобализация неизбежно будет порождать глобальные кризисы, пока не будет создан единый координирующий центр развития мировой экономики.

Всемирная глобализация, порождая кризис, облегчает жизнь бездарным правителям, которые довели свои страны до коллапса: свой идиотизм (каждый из них) в управлении страной оправдывает всеобщим кризисом.

Если обычные завещания заключают в себе материальные и духовные ценности, то политические завещания напоминают оправдание правителей перед судом истории за свои ошибки и преступления.

Мир, опирающийся на любые аргументы, даже на абсурдные и аморальные, намного ценнее войны, опирающейся на некие здравые аргументы и абстрактные святости.

Война, развязанная тираном, ничем не отличается по смертоносности, жестокости и разрушениям от войны, развязанной правителем-демократом.

Политики-мечтатели – самые большие сказочники-популисты, но их сказки дети не читают, а взрослые их политический бред и социальное блудословие быстро забывают.

Социально-политические и криминальные революции порождают ещё одну революцию – сексуальную.

Если человек способен творчески созидать, ему нечего делать в политике (особенно в неправовом государстве), ибо он затеряется среди авантюристов, демагогов и мошенников.

Политики – это обычно мошенники: всегда обещают больше, чем выполняют.

Политика – это пустыня для животворных растений и цветов общества (честности, совестливости, порядочности, нравственности): здесь они обычно погибают, особенно в неправовом государстве.

Политика – другое название безнравственности.

Политики-мечтатели свои бредовые идеи вынашивают в одиночестве, а оповещают о них население публично и торжественно, как о свершённом великом благодеянии.

Если люди не возмущаются несправедливостью, хамством, воровством, мздоимством, развратом и лживостью политиков и чиновников, значит, они либо сами такие же, либо страдают могильным равнодушием и являются социальными мертвецами.

Истерия – испытанный приём и излюбленное средство политиков и экзальтированных женщин: первые тем самым вводят в заблуждение (обман) своё население, вторые – в заблуждение себя (самообман), ибо им кажется, что этим кликушеством убеждают других.

Информационная война – это ложь, изощрённая ложь, глобальная ложь с истерией и пафосом патриотизма.

Самые страшные и опасные вселенские твари, монстры, – это лживые несбыточные идеи, охватившие массы: они приносят в жертву междоусобицам и войнам миллионы человеческих жизней.

Жизнь многих идей (на первый взгляд перспективных) столь коротка, что их не удостаивает госпожа История даже мимолётным взглядом, подобно тому, как она не удостаивает своим вниманием большинство любовных историй и деятельность бездарных правителей.

Идеология государства должна опираться только на общечеловеческую нравственность, но не на штыки, подобно идеологии фашизма и коммунизма.

Верующие не просят себе у Господа Бога честности и порядочности, ибо одни (большинство) убеждены, что этих моральных качеств у них в избытке, другие (политики и бандиты) считают, что честность и порядочность будут, как кандалы, мешать им идти по жизни.

Не дай Бог общаться с теми верующими, для которых божий храм существует лишь для избавления от тяжких грехов (преступлений) и получения индульгенции на новые злодеяния.

Религиозные, а также этнические факторы, разделяющие народы, – это более могущественные и долговечные стены, чем тысячелетняя Великая китайская стена; но если первые стены разделяют и отчуждают народы (часто на враждебные лагеря), то вторая, китайская стена, отделяя от агрессивных племён, защищала свой народ.

Развитие человечества и, в частности, науки – это ещё не гарантия от опасных социальных болезней общества, катастрофические осложнения которых – революции, бунты, смуты и государственные перевороты – не изжиты навсегда; эти болезни имеют хронический характер и повторяются чаще в неправовых государствах, где большинство населения бедные и нищие; к тому же человеческая природа не меняется.

Истинный судья – это независимая личность, решения (вердикты) которого всегда зиждутся на едином священном фундаменте – законе и справедливости.

Если граждане в поисках правды уподобляются археологам, находя лишь её древние черепки-осколки, то такая страна в социально-политическом развитии – пещерно-варварская.

Руду правды в недрах общества чаще ищут, подобно геологам, граждане неправовых государств, чтобы выплавить из неё меч справедливости и защитить свои законные права.

Закон соотношения интеллекта и нравственности специфичен: чем выше интеллект и ниже нравственность, тем успешнее жизнь в неправовом государстве, а в цивилизованных странах – наоборот.

Крайняя несправедливость в обществе, переходящая в смуту, порождается не крайним эгоизмом граждан, а крайней их нуждой, которая, в свою очередь, возникает из-за бездарности правителей или форс-мажорных обстоятельств.

Без господства общечеловеческой нравственности нет и не может быть справедливости в обществе.

Нравственные профессионалы, даже будучи силовыми звеньями в бездушном механизме государственной власти, излучают тепло, свет надежды во тьме горя и несут справедливость в общество.

Абсолютная или всеобщая справедливость существует только на уровне законов, провозглашающих свободу и равенство всех граждан, даже в раю.

Родину воспринимают как родную мать, когда она тёплое, ласковое Отечество, а не холодное, жестокое государство.

Смешон тот, кто полагает, что стоит только напомнить начальнику, какую большую роль он (подчинённый) сыграл в его судьбе, и он, руководитель, вспомнив это, тотчас воздаст ему должное по заслугам.

Чиновничьи амбиции, как дьявольство, заменяют всё: ум, профессионализм, доброжелательность, честь, совесть и т. п.

Каждый, кто слушал критику пороков общества, где он (она) живёт, или кто читал Себастьяна Бранта «Корабль дураков», узнает в них любого человека, кроме себя.

Богатые духом обычно реже становятся бедняками в цивилизованных странах. Бедные духом обычно чаще становятся богатыми в неправовых государствах, нежели в цивилизованных.

На публичные торги выставляется всё, кроме совести, ибо совесть продаётся тайно.

Выставлять на публичные торги свою честь – это прерогатива политиков, которой они активно пользуются, опережая всех, даже проституток.

Неблагодарность за благодеяние (помощь, услугу) – это вид не только нравственного бандитизма, но и гнусного предательства, ибо добродетельный человек верит порядочности тех, кому помог, и надеется на справедливое (адекватное) к нему отношение.

Жадный человек – уже полу подлец, жадный во власти – полный, законченный подлец.

Огонь совести гаснет в обществе, когда во власти бушуют ураганы мздоимства и казнокрадства.

К власти в неправовом государстве ведут скрытые, тёмные и извилистые тропинки, а в цивилизованных странах – открытые и прямые дороги.

Правда в устах власти воспринимается населением чаще как реальное дело, нежели как предвестник его, если правдой ранее власть не прикрывала своё безделье.

Свобода граждан без средств существования (в неправовом государстве) – это абсолютное бесправие народа, крайняя форма издевательства над личностью, и восхвалять подобную свободу – кощунственно и цинично.

* * *

Вода – великая живая субстанция Вселенной, несущая жизнь, а потому вода – святая, и чтить, беречь и преклоняться надо перед ней: пред той, что пьёшь, и той, что грязь твою уносит.

Вода не только олицетворение жизни, но и сама жизнь. Вода развивает человечество, даёт ему память, несёт информацию, наделяет множеством других положительных качеств и свойств, к тому же она, родимая, большая труженица, целительница, украшает нашу серую повседневность, очищает нас от скверны и уносит нашу грязь, помогая нам отличаться от скотины.

Неудовлетворённый жизнью человек больше чувствует себя несчастным и одиноким в веселящейся компании, нежели в толпе, охваченной горем.

Когда человек завидует месту захоронения усопших, это не столько выражение неудовольствия этим фактом, сколько проявление усталости от жизни и (или) готовности лечь рядом с умершим.

Лишь после смерти гения один хвалебный голос заглушает хор хулителей, а при жизни всё наоборот: один хулитель заглушает целый хвалебный хор.

На дороге жизни случай поджидает многих: ленивым и трусам он копает яму, а работящим и смелым часто помогает.

Растрата времени в детстве – простительная шалость, в юности – глупость, в зрелом возрасте – осознанный удар по себе и своей семье, в старости – оправданная (простительная) форма существования.

Эпохи и тысячелетия меняются, а средства достижения цели остаются для человека неизменными: трудолюбие, целеустремлённость, полезность для других.

Даже адски тяжёлая жизнь (не жизнь, а пытка) не утешает человека, что жизнь коротка.

Многие люди не пережили бы вторую жизнь, если бы Всевышний предоставил такую возможность: от одного этого их хватил бы апоплексический удар от страха или счастья.

Людей невозможно научить умирать, но это незнание, к сожалению, не препятствует их смерти.

Смерть зародышем поселяется во всех людей (во всё живое) в один и тот же день – день рождения, а вступает в свои адовые умерщвляющие права в разное время, ибо смерть (в любом возрасте) всегда дееспособна – могущественна.

Прошлое будирует тоску и печаль из-за невозможности вернуть его или что-то там изменить; настоящее огорчает возникающими проблемами и суетой сует; будущее тревожит и пугает неопределённостью. Как видно, человек обложен, подобно волку, своеобразными «красными флажками», из которых ему не вырваться до конца жизни.

Абсурдность, бессмысленность поиска смысла жизни выражается уже в том, что это отвлекает и отрывает от самой жизни.

Преступление, глупость или мудрость данной эпохи одинаково не воспринимаются следующими эпохами как полезный урок.

Жизнь, пронизанная искусством, и отличает человеческое бытие от скотского существования.

Время, которое тратишь со здравым смыслом, приносит деньги, а которое тратишь неразумно, приносит долги.

Человеческая жизнь опутана вечной сетью явных и скрытых рисков (опасностей): тех, что люди осознают при своих поступках, и тех, что объективно существуют вне их сознания.

Честь и совесть чаще меняют на злато в смутные времена и при коррумпированной власти, а на почести их меняют в мирное время.

Человека без социальных и чувственных желаний трудно оценить, особенно его будущее, ибо он, по существу, живой покойник.

Равнодушие, безразличие человека – беда для его близких и просителей; равнодушие, безразличие народа – беда для него самого.

Грядущие поколения – более надёжные носители истины в определении величия человека, нежели его современники.

В своих молитвах люди всегда просят для себя счастья и здоровья, редко – благоразумия, и никогда – порядочности и совестливости.

Если материализм не братается с идеализмом, то в борьбе за примат он впадает в крайность: пытается отправить идеализм на эшафот небытия как проводника «крамолы» общечеловеческой нравственности и духа свободы.

Великие деяния (созидательные или разрушительные) совершаются как под влиянием реальной (истинной) идеологии, так и под воздействием лживой (несбыточной), и неизвестно какие идеи больше воздействуют на их свершение.

Идеи ушедшего из жизни учёного (мыслителя, писателя) чаще вспоминают современники не от любви или уважения к нему или преклонения перед глубиной, эпохальностью его мыслей, а в знак признательности судьбе, что был краток жизненный путь автора-смутьяна. Грядущие же поколения вспоминают труды этого великого автора в связи с истинностью его идей.

Каждая религия предпочитает, чтобы истина сопровождала её, а не она истину.

Фанатики обычно доводят свои идеи до абсурда, поэтому преследуемые ими цели оборачиваются штыками против них самих.

Фанатизм – почва не только невежества, но и безнравственности, часто взращивающая преступления.

Идеалы привлекательны не только красотой, но и загадочной романтикой, соприкасающейся с грёзами приверженца идеалам.

Принципы поведения, основанные на высокомерии, ослином упрямстве, глупости, зависти и недоброжелательности, – это грани паранойи самодурства, ведущие к неудачникам.

Хотя тщеславие, диктующее поступки, и опирается на эгоизм, оно должно подчинять его в межличностных отношениях реалиям, дабы не затруднить путь к желаемому и саму жизнь.

Мера поступков заключает в себя не только здравый ум, но и воспитание человека и его культуру.

Желания подслащиваются грёзами и мечтой, а свершения – удовлетворённостью или (и) злорадством.

Нет более мечущегося человека, чем тот, кто одержим честолюбием, но не знает границ своих способностей и недостатков.

Подражание – это форма внешнего выражения согласия, подталкиваемого восхищением.

Профессор – это студент, успешно защитивший публично свои научные трактаты.

Любопытство для учёных – двигатель познания истины, а для праздных и бездельников – манок, проводник к порокам.

Если искусство, облагораживая, совершенствует человеческую природу, то естественная природа, вдохновляя, подпитывает искусство.

Слова, трогающие сердце, подтверждают более высокий уровень ораторства, чем слова, доходящие до ушей, ибо порывы сердца чаще подталкивают к поступкам, нежели холодный разум.

Легче обнаружить иглу правды в копне лжи и даже отыскать новую истину в виде открытия в науке, чем найти и определить общую справедливость для всех, ибо у каждого человека своя справедливость.

Только люди с куриными мозгами и злобные параноидальные завистники, подвизаясь в роли ревнителей национальной культуры, стремятся хамски игнорировать и подло преследовать творческие личности за то, что они пишут о жизни своего народа не на родном, а на других языках, сочиняют не только национальную музыку, но и общечеловеческую, танцуют в иностранных балетах, а не в своих сельских клубах (или национальных театрах). Именно эти непризнанные преследуемые изгои – проводники национальной культуры к другим народам, а не те дремучие гордецы, завистники, а точнее дураки от культуры, которые рьяно насаждают местечковый сельский изоляционизм, неизбежно ведущий к упадку культуры и мраку феодализма.

Терпение – это стойкая вера в лучшее будущее.

Чаша терпения всегда наполнена «коктейлем» из переживаний, тяжких ожиданий, душевных и, подчас, физических страданий.

Ничто так не подрывает терпение человека, как потеря надежды на лучшее и когда только один он должен терпеть.

Когда возвышение в собственных глазах (самомнение) превышает своё социальное возвышение, человек перестаёт быть самим собой.

Мужество порождается убеждённостью и силой духа, а не дарится природой и не приобретается за злато.

Человеческие эмоции – это яркие краски картины повседневной серой жизни.

Музей – это зримо оживляющий реаниматор прошлой жизни и продлевающий её на века.

Ремень – средство прикладной педагогики в семье.

Даже самая долгоживущая мода никого ничему не учит.

Чем суровее климат, тем меньше мода проявляет свои сумасбродства.

Мода, как сорняк, никак не подходит даже к божественной триаде – разумному, доброму, вечному.

Познавший принципы, в отличие от познавшего факты, быстрее возвышается до уровня познания той сферы, к которой они (принципы и факты) относятся.

Артист – человек, живущий одновременно в двух ипостасях: чужой (публичной) жизнью и своей (частной), за которые, в отличие от лицемеров и мошенников, его не презирают и не наказывают, а уважают и превозносят.

Страсть в творчестве – это и вдохновение, и терпение, и страдание, в конце – радость или драма (счастье или трагедия).

Подчинённая страсть – это уже не страсть, а закованное волей и разумом смиренное чувство (ответственности, долга и т. п.).

И гений, и дурак идут в один гибельный конец, но лишь разными путями.

Совокупность общих начал, установленных в частных явлениях, порождает, принципы подобно тому, как совокупность признаков рождает понятие явления (категории).

Научно-технический прогресс без общечеловеческой нравственности – это дорога в ад, иначе говоря, поступь дьявола.

Суеверие чаще подталкивает на спонтанные необдуманные поступки, чем вера.

Ошибки, порождаемые делами, более тяжёлые, чем ошибки, порождённые словами, зато вторые ошибки совершаются намного чаще, чем первые, и, в общем, приносят не меньше огорчений, если не больше.

Человек бессмертен в своих реализуемых мыслях и смертен в своих непомерных желаниях.

Большинство людей увязывают риск с личным выбором кого-либо или чего-либо, за которым кроется опасность.

Наиболее часто люди испытывают риск в своей деятельности: опасность потери времени, денег, затем – здоровья, реже – самой жизни.

Ум учёного сродни бродяге: обычно кочует в сферах неизвестности и неизведанности.

Великие (драматические) события, как результат деятельности людей, чаще порождают великих личностей, чем аналогичные события, порождаемые природными катаклизмами.

Даже молчание многолико: в одних случаях это означает предательство или трусость, или глупость, или ложь, или отказ, или жестокость и т. д.; в других – преданность, или мужество, или мудрость, или согласие, или милосердие и т. д.

Интеллигенция – это противовес грузу бескультурья и дремучести на весах исторического развития нации.

Наука гарантирует для исследователя только тяжкий головоломный труд, гнетущие сомнения, взлёты и падения, а чаще лишь падения без взлётов к успеху.

Память страданий более стойкая, чем память блаженства.

Из всех неизбежностей самая приятная – это еда.

Мечтатели-юноши – нормальные люди, желающие в будущем чего-то добиться; мечтатели-старики – это люди, потерявшие чувство времени и реальности, иначе говоря, выжившие из ума.

Поступки в детстве диктуются бессознательным подражанием и внушением взрослых; поступки юных (юношей и девушек) предопределяются чувствами и грёзами; поступки взрослых – чаще разумом, нежели чувствами.

Чем больше напрягаешь нервы, тренируя их выдержку и крепость (на стезе житейских рисков, опасностей и дрязг), тем больше они слабеют.

Преодоление трудностей – больше удел воли, нежели ума, а несоздание трудностей своими поступками – больше удел ума, нежели воли.

Когда поднимаешься по социальной лестнице, зависишь не только от людей, но и от господина Случая; когда достигаешь желаемого, больше зависишь от случая (обстоятельств), нежели от людей.

Желания превращаются в цель, если они, словно лучи солнца, концентрируются и направляются, как под увеличительным стеклом, в одну точку под воздействием разума и воли.

Человек и лошадь объединены на земле общим предназначением: трудиться, страдая, до упаду.

В борьбе с препятствиями человек познаёт не столько самого себя, хотя проявляет и выявляет волю, сколько других, кто воздвигал барьеры на его пути.

Принципы человека – это непоколебимое убеждение, истоками которых являются истина, нравственность, фанатизм либо дремучая глупость.

Излишняя образность в афоризмах (изречениях), как вода, размывает монолит мысли.

И принципы не вечны: самые постоянные из них те, на которых базируется логика.

Когда природа бьёт рекорды, бьётся хрусталь человеческого здоровья, часто осыпающийся в могилу.

Ничто так не деформирует правду, смешивая её с ложью, как война, власть и любовь.

Русский язык ярко и глубоко отражает тончайшие нюансы многогранного образа жизни русского народа, особенности его национальных черт характера, потому и сам русский язык – многогранно великий язык, знаменующий достижение и достояние всего человечества.

Татарский язык – крупный бриллиант в золотой короне тюркских языков, который не только сближает и объединяет в дружбе многие народы, но и несёт свет знаний, общечеловеческую нравственность и национальную культуру миллионам людей планеты.

Печаль и горечь почтенного возраста развеивается экскурсией на кладбище: после обозрения надгробий сверстников (и более молодых) приходит некое удовлетворение своим возрастом, а иногда – радость, что дожил до своих лет.

Ничто так на свете не заключает в себе могучие вселенские крайности, как огонь: созидание и разрушение, смерть и жизнь.

Цинизм – это госпожа Правда в голом виде.

Гении не бывают маленькими или великими, как не бывает маленьких или великих истин; это постоянные вселенские величины.

Восхищение потомков больше доказывает величие человека, чем уважение и преклонение его современников.

Факт он и в космосе факт, даже если его признают «голым», «упрямым», «глупым» и «не всей правдой».

Страдание очищает душу от скверны, но при его длительности возникает безверие к лучшему, а вместе с ним – уныние, греховное чувство.

Нет на свете человека без проблем: богатые люто страдают тем, как сохранить и (или) преумножить свои богатства и как поступят их дети с этим богатым наследством; печаль бедных – как свести материальные концы с концами и вывести детей в «люди»; власть имущие хронически болеют тем, чтобы у них всё было и за это им ничего не было, а также как подольше поблаженствовать в вечно сладостно-медовой власти и заставить население поверить лжи, что они-де находятся в аду власти, жертвуя собой, ради счастья народа; молодёжь, одержимая занять достойное место в жизни, сталкивается с трудностями и вынуждена прилагать для их преодоления титанические усилия, теряя время, здоровье и средства без гарантии на успех; старики озабочены состоянием своего здоровья, материальной стеснённостью и судьбой своего потомства.

Огонь – вселенская субстанция, давшая и дающая жизнь всему сущему, всегда требует уважения к себе в виде аккуратного отношения и за любое пренебрежение наказывает неуправляемым испепеляющим буйством, чреватым смертью и разрушениями.

Страсть больше тяготеет к искренности, чем к лицемерию.

Некоторые люди не любят просить что-либо не потому, что стесняются или боятся быть обязанными, а потому, что боятся отказа, ибо сам по себе отказ – это психологический удар (а иногда апоплексический), так как с просьбой люди связывают удовлетворение своих потребностей, надежды на лучшее; если просьба адресована к начальству, отказ, кроме того, связан с осложнениями во взаимоотношениях, ибо начальник считает, что его подчинённый обижен на него; отказ в просьбе родных и близких влечёт не только разочарование, но подчас и разрыв отношений.

Воображение без логики, это что слышащий, но не видящий: всегда блуждает, то и дело наталкиваясь на препятствия.

При возможности выбора врагов люди отказывались бы от такой возможности (демократии), ибо это напоминает предложение выбора для себя между пулей и удавкой.

Врагов обычно не выбирают, они, как плесень, появляются сами.

Минутный испуг переходит в стойкий страх больше в зрелом возрасте, чем в юности.

Опыт в старости больше тяготеет к воспроизводству тревоги и страха, нежели покоя.

Где тирания – повседневность общества, там правдивость означает страдания или смерть.

Из всех величеств самое великое величество – это СУДЬБА!

Сегодня – это всё, а завтра и вчера – ничто, ибо первое (завтра) – не настало (и вообще может не настать), а второе (вчера) – уже прошло.

Истина – сестра вечности.

Действительность, приближающаяся к аду, порождает в воображении человека чудовищ, а в выражении – хаос, абстракцию.

Абстракция как форма выражения – это результат не только осмысления сложной действительности, но и метания души.

То, что для одних – истина, для других – мракобесие.

В знамениях больше заключено предостережений, чем грядущих благ.

Гений – это Всевышний, а человек – исполнитель Его воли на Земле.

Неизмеримо больше тех, кто падает с тверди оптимизма в болото пессимизма, чем тех, кто выбирается из этого болота и становится оптимистом.