Текст книги "Кармическое путешествие по нижнему миру (СИ)"

Автор книги: Зоя Старых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Ох, как мне все это надоело, – зло сказал Калинка. От осознания собственной неправоты жгло не только щеки, но и уши. – Как мне надоели все эти секретные штуковины, все эти заговоры, все эти чертовы недомолвки! Твоя эта загадочность, улыбки эти ненастоящие!

Адриан слушал его, не двигаясь.

Калинка очень хотел остановиться. Или это Теру хотел, чтобы он остановился. В любом случае, было уже поздно.

– Мне и так дерьмово жилось, так нет! Свалился ты мне на голову! Ладно, я рад, ты человек хороший, наверное, но почему я должен еще и из-за тебя мозги выворачивать? Бессонница, ага? Так вот, из-за тебя у меня бессонница, веришь-нет? Ну да, ты у нас обычно веришь в человека, а сейчас у тебя просто кризис.

Нить собственных рассуждений Калинка где-то упустил. Он только хотел сказать Адриану, чтобы тот не скрывал от него своих проблем. Что на то и друзья, чтобы помогать. Даже если проблемы совсем странные. А получалось так, что срывал собственную накопившуюся злобу. И Адриан будет не Адриан, если этого не стерпит молча. Эта-то мысль и заставила разошедшегося Калинку заткнуться. Он переводил дух и опасался даже взглянуть в сторону собственной кровати.

– Мне очень жаль, что именно на тебя все это взвалили, – совершенно спокойно сказал Адриан. – Стивен, мне правда жаль. Это трудно, я знаю. Я пытался убедить руководство, чтобы тебя вернули на прежнюю должность, но это уже невозможно. Они сказали, что ты слишком много видел.

– Вот как? – все еще не восстановив дыхание, переспросил Калинка. – То есть меня или убивать, или оставлять тут?

– Грубо говоря, да. Я не в силах что-то сделать.

– О, ты-то и не в силах?

Злость не проходила. У Калинки было чувство, что толстуха на шпильках выплясывает тарантеллу по его любимым мозолям.

– Всемогущий носитель хомополя третьего уровня не может ничего изменить? Брось, Адриан, ты просто не пробовал. Тебе нравится, что с тобой носятся, как с наследным принцем. Ну, признайся!

Калинка знал, что мелет чушь, но остановить его мог, наверное, только удар по голове. И еще было интересно, сколько нужно оскорблений, чтобы разозлить телепата, способного убить одной мыслью.

– Какой там «Проект ВР», у тебя весь мир перед носом. Забирай. Никто возражать не будет! И нечего тут рассуждать о собственном бессилии. Просто у тебя в последнее время мысли стали могущественнее поступков, а мотивы где-то потерялись. Вот и весь кризис веры.

Адриан кивнул.

Святоша проклятый.

Потом Калинка почувствовал, как его медленно обволакивает что-то, похожее не то на туман, не то на легчайшее одеяло. Обманчивое ощущение уюта и спокойствия. Так легко поддаться и навсегда утратить себя.

Стивен резко отмахнулся. К сожалению, не мысленно.

Адриан тер челюсть, а теплое одеяло грозило мгновенно трансформироваться в удавку. Калинка вспоминал, как волок по коридору замерзающего заживо Харькова и теперь готовился то ли к бою, то ли к бегству.

– Стивен, мне очень страшно самому, – вдруг сказал Адриан. – Ты даже себе представить себе не можешь, как мне страшно.

Калинка посмотрел зверем. Было бы на что. Нелепее врага не придумаешь. Того и гляди уползет под одеяло, как от чудовища из кошмаров. Впрочем, и сам Стивен Калинка никак не тянул на двухметрового плотоядного монстра.

– Страшно? – как мог мягко уточнил Калинка. – Вот уж не думал.

– Что я могу бояться?

– Именно, – подтвердил кибернетик. – Как-то не вписывается это в твое амплуа.

– Вера – это не роль, которую временами играешь, – сказал Адриан. – Я вообще полагал себя достаточно спокойным человеком. А оказалось, я себе льстил.

– Ты вообще зачем пришел? – грубо спросил Калинка, пока все эти шатания вокруг да около не довели его до той последней ручки, что прикручена к двери с остатками разума. – Если нотации мне читать, лучше не надо.

Калинка с интересом наблюдал за собой. Злость уходила, оставляя любопытство и пустоту на месте того, что он считал дружбой.

– Стивен, я пришел извиниться и попрощаться, – сказал Адриан. – Не исключено, что больше мы с тобой не встретимся.

– Сбегаешь? – очень громко подумал Стивен. – Отрекаешься?

А потом подумал, что ему лгали. Бездарно и от безнадежности.

– И еще, – Адриан неожиданно взял его за плечо. Рука оказалась крепкой и горячей, отшвырнуть ее следовало, но сил не было. – Стивен, не нужно продолжать то, что на самом деле не дает тебе спать. Это не те поступки и мысли, что помогут сбыться мечте. Да и мне это уже ничем не поможет.

О чем он говорил, Стивен понял даже не в этот день.

Больше всего хотелось, чтобы Теру просто исчез. Со своими заковыристыми фразами, добрыми глазами буддийского святого и полной слепотой, которая, увы, распространялась не только на цвета, но и на человеческие отношения.

– Принято, – отчеканил Калинка. – Иди с миром.

– И все?

– Да расслабься, – выдавил Стивен. – В сущности, я бы и сам рано или поздно нарвался. А что происходит, ты мне все равно не скажешь.

– Следовало бы, хотя бы, чтобы ты успокоился, – тихо проговорил Теру и встал.

– Так скажи! – Стивену очень хотелось призвать его за эти слова к ответу, но он уже понял и сам – Адриан пришел только мучить себя и его.

Японец вышел за дверь. Догонять его Калинка не стал. И еще час, пока гнев охладевал, об этом жалел.

13

Он бы с удовольствием проспал еще часов десять, а то и все пятнадцать прямо на рабочем месте. Вот только хранилище данных опять смахивало на перевернутый мусорный бак, и в сущности, именно мусором являлось все, что из него вывалилось. Калинка с тоской поглядывал на новый фронт работ, делать которые совершенно не хотелось. От вчерашнего разговора с Адрианом остались непонимание и скверный осадок. Почему-то лучше всего Стивену запомнилась собственная неуместная ярость и то, что японец попрощался. Всерьез. А он, так жаждавший выяснить, что происходит, не услышал ничего, кроме собственных раздраженных воплей.

Видимо, мысли превращались в поступки далеко не у всех.

У Калинки тоже был кризис веры, в основном, в себя.

– Вот бардак!

Стивен даже не стал оборачиваться на радостный голос Диего. Усидчивость у бывшего хакера проявлялась исключительно в сочетании с азартом, а завалы перерытых данных и не пытались вселять энтузиазм. Калинка бы не возражал, если бы пришел какой-нибудь телепат и внушил ему, что работать нужно. Например, Адриан. Но Адриан не придет. Адриан не придет больше никогда. Он попрощался.

Информация, разбросанная, искореженная, как обломки кораблекрушения.

На плечах – вчерашнее ощущение невесомого тепла, туманящего разум. Усыпляющего.

А не так ли умирал Вереница? Или он, подобно Харькову, погружался в сон под несуществующей ледяной лавиной?

Калинка вздрогнул.

Он даже мысли не допустил, что Адриан приходил его убить. Не стал бы, конечно же. Даже если на самом деле знал о «Проекте ВР» раз в десять больше калинкиного.

Даже если убив друга, мог спасись от того, чего так боялся.

– Калинка, тебе что, плохо? – спросил Диего.

Похоже, именно так это и выглядело. Калинку знобило от стыда и страха. И не понятно было, чего он перепугался больше – собственной глупости и невнимательности, или того, что не случилось. Наверное.

– Немного, – признался он.

– А кто сказал, что все в порядке? Отложенный запуск программы терминации, – заметило что-то, меньше всего напоминающее разум. Калинка зажмурился.

– Слушай, если ты собираешься блевать, лучше выйди.

Ничего такого Калинка не планировал, но идея убраться из ставшей вдруг душной комнаты показалась заманчивой. Он, старательно изображая тошноту, встал, извинился и поковылял к уборным. Оттуда, помимо отдела, можно попасть и в коридор. К тому же, там часто пробегают врачи, и если он правда надумает умирать, они это заметят. Или пройти прямиком в лазарет?

Калинка кое-как добрел до раковин, облил лицо водой и вместо того, чтобы пробираться в коридор, заперся в кабинке, где уселся на закрытом унитазе и обхватил голову руками. В бачке подтекала вода, и этот монотонный раздражающий шум никак не давал сосредоточиться.

Было ощущение, что он собрался сойти с ума. Подтвержденной информации о том, что многократное вмешательство сильного телепата не разрушает мозг, разумеется, не существовало. А он, Стивен Калинка, не меньше месяца провел в тесном общении с самым сильным из существующих и постоянно подвергался воздействию его хомополя. Да еще эта заварушка в двадцать девятой.

– Кто знает, одному ли Харькову тогда досталось.

– Адриан не станет меня убивать. Это не поможет. И я тоже ничем не могу ему помочь.

Шарахаясь между паникой и логикой, Калинка пришел к неутешительным для себя выводам. Отыскал причину бессонницы и нервного расстройства. К тому же, никто не мог достоверно сказать, не работает ли в нем программа терминации, та, что убивала, а может быть, уже убила Харькова.

– Калинка, ты там живой?

– Если человек идет в сортир, его обязательно нужно преследовать? – сварливо отозвался Стивен из кабинки.

Даже если он готовился помереть не вставая с унитаза, говорить об этом Диего Калинка уж точно не собирался.

– Сэм передвинул твою смену, можешь сидеть там и дальше. С тебя справка.

– Разумеется, – буркнул Стивен.

– Тебя проводить в лазарет?

– Я дойду!

Когда шаги Диего наконец-то стихли, Калинка выскочил из кабинки, с трудом заставив себя открыть дверь, а не бежать сквозь нее. Он вспомнил доктора, который действительно может дать ему справку.

Лукатер нашелся в небольшом кабинете – сразу видно, что временном – и занимался он разбором изрядной стопки записей и бумаг. Калинка, запыхавшийся и потный, готов был пасть перед телепатом на колени. Вместо этого неторопливо умостился в кресле и стал подбирать слова, с которых можно начать разговор. Немец ждал, черкая на обороте какой-то распечатки капиллярной ручкой. Ждал минуты две, потом вежливо спросил:

– Вы что-то вспомнили? Что-то важное?

– Возможно, – выдавил Калинка. – Вдруг это важно.

У него было ощущение, что между мозгом и языком выросла стена. То ли от страха, то ли оттого, что так захотел программировавший его телепат.

– Скорее всего, это только мои подозрения, – собрался с духом Стивен. – Но то, что произошло с Харьковым… черт!

Калинка едва не лишился дыхания. Говорить не получалось.

– Расслабьтесь, – попросил следователь. – Если не можете сказать, я попробую выяснить сам.

– Не лезьте ко мне в голову! – рявкнул Калинка, но именно этого и хотел.

Где-то на краю сознания бродило подозрение, что никто его не программировал – для полного слета с катушек хватило и собственной дурости. И чувства вины, которую он все никак не может признать.

– Не буду без разрешения, – успокоил Лукатер. – Вам это известно. Может быть, вы хотите выпить?

– Хочу!

– Тогда пейте. Здесь ваше глупое возрастное ограничение на выпивку не действует.

– В баре не подавали только до восемнадцати, – уточнил Калинка.

Легче ему не становилось.

Лукатер поставил перед ним кружку, в которую щедро плеснул коньяка. Бутылка хранилась у телепата в столе и была пуста уже на две трети. Калинка между делом посочувствовал. С таким-то расследованием сойти с ума или спиться было ничуть не стыдно.

– Что касается доктора Харькова, то он жив, – заговорил немец. – Не могу сказать, что ему лучше, но программа терминации заторможена. Наблюдается регресс, хотя пока еще рано говорить о выздоровлении.

– Вы остановили? – переспросил Калинка, у которого от крепкого напитка жгло горло и заслезились глаза.

– У меня второй уровень, – напомнил Лукатер. – Я не могу. Но есть специалисты, которые на такое способны.

– Адриан? – едва не закричал Стивен, но сдержался.

– Вы много узнали об этой программе?

– Немало, – покачал головой телепат. – А вам есть что добавить?

– Да, – решился Калинка. – Как вы думаете, получится распознать, есть ли такая программа у меня?

Лукатер кивнул. Наверное, он давно услышал этот вопрос в Калинкиной голове и просто из вежливости ждал, пока Стивен сам его озвучит.

– Понимаю, – проговорил он. – Ваши опасения вполне объяснимы. В конце концов, именно вы проводили с ним больше всего времени. Но Стивен, вы всерьез считаете вашего друга способным убить вас?

Калинка готов был ответить «нет».

Но он также готов был ответить и «да».

На самом деле, он просто не знал, что ответить.

– Вряд ли процедура покажется вам приятной. В прошлый раз ее сопровождал сильнейший шок, – продолжал немец мягко. – Вы, наверное, не помните… Я старался действовать как можно аккуратнее, однако после сканирования вы долго не приходили в сознание.

Калинка поднял взгляд на Лукатера. Следователь напоминал доктора из детских книжек. Ассоциация странным образом успокоила.

– Обычные реанимационные мероприятия вряд ли возымели бы эффект, и мы предоставили доктору Адриану полную свободу действий, – сказал немец. – Он на тот момент уже пришел в себя и согласился привести в чувство вас.

Лукатер подождал, пока до Стивена дойдет смысл услышанного.

– Вы все еще хотите, чтобы я проверил, не наделил ли он вас тогда программой самоуничтожения?

– Не стоит, – наконец, выговорил Калинка потрясенно.

Он не чувствовал себя менее сумасшедшим или больным, но все это заглушало осознание собственной бесконечной глупости.

– То есть Адриан наводил порядок в моей голове? – уточнил он.

– Вероятно, да, – предположил Лукатер. – Этот человек не может осознанно причинить вред. Это, если хотите знать, мое личное мнение, но я буду отстаивать его и официально.

Калинка почесал губу.

– Так кто же, по-вашему, прикончил Вереницу и едва не погубил Харькова?

– Полагаю, доктор Адриан решился на эвтаназию пациента по просьбе его самого. Вряд ли вам известно, Стивен, что условия контракта, заключенного Эмилем Вереницей с ВНЦ предусматривали, что тот не имеет права убить себя, иначе его семья немедленно лишается довольствия. Взаимовыгодно, вот только смогли бы вы, оказавшись на его месте, безропотно изображать белую мышку?

– Это жутко, я всегда его жалел, – поделился Калинка. – Как он не рехнулся там.

А подумал об Адриане. Теперь мышка будет серой. Лукатер, если и услышал, виду не подал.

– До этого оставалось недолго, – продолжал немец. – Теоретически, тело Эмиля Вереницы сохраняло определенный ресурс. Он прожил бы еще месяца три-четыре, а то и полгода. Этого бы хватило, чтобы герр Мирослав сделал определенные запасы и смог далее содержать внука. А вот психика пациента, скорее всего, на тот момент уже окончательно утратила стабильность.

– Это точно, – брякнул Стивен. – Конь с ума сходил.

– Я знаю, – кивнул Лукатер. – Запись усмирения меня впечатлила, – он пододвинул бутылку Калинке. – Наливайте еще, если хотите. Будучи носителем хомополя третьего уровня, доктор Адриан мог беспрепятственно контактировать с Вереницей, в то время как ранее на это были способны только Харьков и еще ряд специалистов из других отделений. Более того, наш неподвижный приятель наловчился каким-то образом переходить из собственного тела в тело своей лошади, так что хоть какая-то отдушина у него имелась, – немец вздохнул. – Итак, рано или поздно ваш друг согласился исполнить просьбу этого человека. Вероятнее всего, окончательная договоренность была достигнута, когда Адриан прогуливал лошадь в оранжерее. Или, правильнее сказать, прогуливал герра Вереницу.

Стивен вспомнил, какими глазами смотрела рыжая скотина на своего всадника, и только мысленно развел руками. Он подумает об этом позже.

– Кто бы не согласился, – буркнул Калинка. – Последняя просьба – это святое.

– Я тоже так думаю, Стивен. Доктор Адриан запустил программу ликвидации только у Вереницы, но, очевидно, не учел связи, существовавшей между пациентом и врачом, а также между всадником и лошадью.

– Так Харьков сунул свой нос, куда не следовало? – озарило кибернетика.

– Именно, – подтвердил Лукатер. – И получил в результате то, что предназначалось вовсе не ему. Трудно сказать, заметил ли это Адриан, но к тому моменту, как вы обратились за помощью, воздействие на доктора Харькова и Деспота уже было прекращено. Вереница благополучно отправился на тот свет, а вы с Эриком – в реанимацию. Что до Адриана, то он получил практические навыки того, как можно использовать свои способности и, я бы сказал, серьезную психическую травму.

– Второе точно. Но что помешает ему сейчас применять новообретенные способности направо и налево в собственных целях?

– Мораль и религиозные нормы, – серьезно сказал телепат. – Вы и сами так думаете, Стивен. Так что, мне проверять?

– Не нужно, я же сказал.

– Во всяком случае, вам уже лучше. Считайте, что нашего разговора не было. Официально я не имею права разглашать такие сведения. Но пусть это будет маленькой благодарностью за ваше сотрудничество, к тому же, я всегда узнаю, если вы решите их распространить.

– Догадываюсь.

Калинка снова выпил.

– А где сейчас Адриан? – спросил он просто и прямо.

Лукатер погрустнел.

– Он прошел все тесты, так что как объект исследования теперь бесполезен, – сказал немец. – Дальше уже не ваш уровень допуска и даже не мой. Вряд ли мы его еще увидим. А жаль.

– Жаль, – повторил Калинка механически.

И постарался не думать о том, до чего ему стыдно и обидно. Разумеется, скрывать было бесполезно, но Лукатер опять сделал вид, что не заметил.

– Ради науки люди всегда шли на жертвы, – сказал он. – Мне кажется, ваш друг прекрасно знал, на что соглашается.

– Думаете?

– Конечно. По крайней мере, когда мы с Эриком нашли Вереницу, он довольно долго мучил нас вопросами. Особенно про свою семью и лошадь. И только потом дал согласие. Это было утомительно, учитывая, что все общение проходило исключительно телепатически, – Лукатер выдохнул. – Мы вели переговоры по очереди. В конце концов, проектом занялся Эрик.

– Понятно, – Калинка выдавил улыбку. – Наверное, Адриану тоже все рассказали.

– Рано или поздно, – телепат. – Вопреки бульварным сплетням, у нас в ВНЦ с людьми не проводят опытов без их согласия. Умерьте свою подозрительность, Стивен, ведь вашу психику сейчас терзает именно она. Паранойя – следствие бездействия. Сделайте что-нибудь или перестаньте об этом думать.

– А что тут сделаешь? – Калинка и не надеялся, что получит ответ.

Два человека за последние сутки дали ему один и тот же, самый правильный и невыполнимый совет.

– Трудно сказать. На вашем месте я бы выпил и постарался отвлечься, а затем хорошенько отдохнул перед вахтой. У вас теперь очень ответственная работа.

– Спасибо, – Стивен уже хотел уйти и совершенно не хотел еще пить, отвлекаться и расслабляться.

Немец был кругом прав, но Калинка позволил себе признать это, только оказавшись в изрядном отдалении от логова телепата. Он себя заживо сгрызет, если не попробует предпринять то единственное действие, которое, может статься, еще способно кое-кого спасти.

Диего уже сменился, и на его месте сидел кто-то незнакомый и необщительный. Калинка, которому совершенно наплевать было на покой и сон, очень радовался отсутствию постоянного соседа. Он увлеченно ковырялся в данных, правда, не только в них. Эль Диабло, изгнанный когда-то в самые глубины подсознания, смотрел глазами Стивена Калинки, печатал его пальцами и делал то, на что сам Калинка, возможно, и не решился бы.

Самый отчаянный взлом.

Когда-то, прорываясь в хранилище данных ВНЦ, Стивен искал бреши снаружи. Теперь предстояло найти их изнутри. И это оказалось значительно труднее. Эль Диабло побаивался, что его поймают, но никогда не воспринимал такой угрозы всерьез. Калинка, два года назад ответивший за озорство сполна, теперь даже не пытался его одернуть.

В сущности, Лукатер прав. Или предпринять действие, или перестать думать. Второе у Калинки уже не получилось, да он и не пробовал особенно, а вот над первым следовало поразмыслить. План был готов к смене.

Стивен знал, что времени у него мало.

Если просто отыскать Адриана и сказать ему, что тот никому ничем не обязан, и все эти его пытки – дело добровольное, психованный фанатик даже не станет его слушать. Не теперь. Друга он бы, может, и услышал, но тогда эти слова следовало произнести той ночью, а не теперь.

Теперь Адриана нужно просто спасать, не интересуясь даже его собственным мнением. Брать подмышку и делать ноги, а провернуть такой фокус в ВНЦ мог разве что величайший в мире фокусник. Или же самый сильный телепат и не самый бесталанный хакер.

Но прежде всего требовались доказательства.

Да и было интересно. Настолько, что не жалко рискнуть.

Вот поэтому Стивен Калинка, изображая вдохновенный разбор завалов, на самом деле искал, откуда пришло то, что перерыло данные.

Адреналин увеличивал скорость печати вдвое. Даже если отвлечься от цели, в чем-то даже благородной и правильной, взлом все равно оставался исключительно приятным занятием. Калинка словно летел, успевая порадоваться собственным удачным виражам, но, не имея права задержаться хоть на секунду. Двери открывались перед ним и тут же захлопывались следом.

А против него выступил искусный и странный противник. Это была шахматная партия в реальном времени, когда на каждый ход немедленно отвечали, и пауза на размышления исчислялась долями секунды. Калинка забывал утереть со лба выступивший пот, кашлял – пересохло горло, – и ни на мгновение не отводил взгляда от монитора. Стивен уже знал, что сражается не с компьютерной программой и не с человеком. Это был интеллект, и он защищал себя сам.

А потом, загнанный в угол, сдался.

После выигранного боя тряслись руки. Калинка гадал, сколько у него осталось времени до того, как взлом обнаружат и отследят. Сначала, разумеется, будут грешить на вторжение извне, но рано или поздно следы приведут в отдел целостности данных. Стащив все, что мог, Калинка уже понял, что сделал это зря. Вряд ли он успеет даже ознакомиться с полученной информацией. Все повторится, как в прошлый раз.

А ведь нужно еще досидеть смену. Затем изучить материалы, найти Адриана и подбить его на безумство, необходимое для реализации второй части плана. Свою норму безумств Калинка, кажется, выполнил уже на всю оставшуюся жизнь. А в то, что она еще осталась и пройдет не в Калифорнийской тюрьме, а где-нибудь, хоть даже за Полярным кругом, под чужим именем, Стивен уже заставил себя поверить. Куда уж теперь отступать.

Калинка взглянул на часы. По времени ВНЦ почти три утра. Час волка, когда проснувшись, уже не заснешь, когда умирают больные и самоубийцы. Стивен не верил в подобную чушь, да ему и так было не по себе. Именно самоубийцей он и оказался. И не важно, что не пихал голову в намыленную петлю, не рассекал, как один из его одноклассников, сосуды вдоль руки. Эль Диабло сработал гораздо качественнее.

Калинка встал.

До конца смены оставалось два часа.

Потом заставил себя сесть и проверить, все ли следы убраны с его рабочего компьютера. Разумеется, взлом он вел, основательно прикрывшись, но мало ли что пропустишь в горячке. Следов не было. Данные, полученные у Интеллекта, в чем-то забавного и склонного поиграть, уже давно были на минидиске, а тот, не найдя места лучше, прятался у Калинки в кармане халата между мятым блокнотом и оберткой от энергетического батончика.

Соблазн взяться за чтение прямо на рабочем месте был велик, но хотя время поджимало, Калинка заставил себя успокоиться. Получилось так себе. Тогда он все-таки выполз из-за стола, неторопливо прошагал к уборным и заперся в кабинке. Достал диск, повертел в руках. Запоздало понял, что в туалет он не взял ничего, способного прочесть запись.

Нарушение трудовой дисциплины по сравнению с тем, что он уже успел сотворить, показалось очень незначительной провинностью. Из сортира Калинка выкатился в коридор.

Теперь отыскать бы место, где он сможет воспользоваться компьютером и узнать все то, что так хотел о «Проекте ВР». Об этом странном Интеллекте, который не походил ни на ребенка, ни на машинный разум, каким его привыкли представлять. Он вообще ни на что не походил. У машин, по крайней мере, не должно быть интуиции. Разве что строить их не только из компьютеров, но и из людей тоже. Совсем не простых людей.

А носители положительного технополя могли входить в контакт с компьютерами.

Адриан. Может быть, кто-то еще. Но, скорее всего, именно он. Калинка вдруг понял, что Интеллект слишком похож на Адриана.

На этом Стивен с огромным трудом заставил себя остановиться. Вцепился липкими от пота пальцами в коридорный угол, сделал пару глубоких вдохов – закружилась голова. Домой идти не имело смысла. Бегать по коридорам в таком виде – тем более. Было ли во всем ВНЦ место, где его не сразу начнут искать?

Одно было.

От мысли, что придется туда идти, Калинку перекосило и начало морозить, но с этим он кое-как смирился. Даже если код успели поменять, что такое дверной замок после Всемирного Разума?