Текст книги "Кармическое путешествие по нижнему миру (СИ)"

Автор книги: Зоя Старых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

3

– Запирая людей в подвале на неопределенный срок, необходимо должным образом заботиться о гармоничном сочетании работы и отдыха, – продекламировал Калинка.

Адриан хихикнул.

Прежде чем тащить новичка в бар, Стивену пришлось выдержать сражение с салатно-зелеными джинсами и растянутым красным свитером того. Теру искренне считал такое сочетание цветов вполне адекватным, да еще полез за ленточкой для волос. Оранжевой. Выхватив у подопечного уродливый аксессуар, Калинка почувствовал себя стилистом-извращенцем. Нет, он и сам искренне полагал, что тратить на одевание больше двух минут, необходимых, чтобы затянуть ремень и отряхнуть помятый халат, – верный признак назревающих проблем с ориентацией. Но отпускать Адриана в таком виде значило обречь и его, и себя на пересуды, чуть ли не главное развлечение жителей подвала.

– Адриан, вот какого цвета это бабье счастье? – вопросил Калинка.

От предположения, которое он почти уже высказал, Стивену самому сделалось смешно. Не мог Адриан быть из «этих», коих в подвале и так хватало.

– Понятия не имею, – без колебаний отозвался доктор. – Стивен, послушай, я не против, чтобы ты был моим консультантом, но у меня просто нет другой одежды.

– А моя с тебя свалится… – докончил Калинка и тут осекся.

– Ты что, дальтоник? – не очень тактично, но зато честно спросил он.

– Полная цветовая слепота, – совершенно не обиделся Адриан. – Врожденная.

– Мда… Тебе лучше бы ходить по магазинам с кем-нибудь.

– Я не хожу по магазинам.

– Я тоже.

Калинка мысленно клял себя за невнимательность. В личном деле же черным по белому написано, что Адриан не различает цветов, а потому в свое время испытывал серьезные затруднения при поступлении в Университет Оулу.

Врач с цветовой слепотой. Пусть даже фельдшер.

Не хотел бы Калинка угодить к такому на прием.

– А не мешает? – спросил он. – Ну, лечить…

– Совершенно. Внутренности я не путаю, – ухмыльнулся Адриан. – А вот водительские права мне давать не стоит.

– Не дали?

– Сам отказался. Думаю, сяду я за руль, и работы моим коллегам прибавится.

Калинка, все еще осмысливавший, каково это, не видеть цветов, вертел в руках оранжевую ленточку.

– Ты всегда такой ответственный? – поинтересовался он.

– А как же, – хмыкнул Адриан. – Что я сделаю, то ко мне и вернется. Это карма, Стивен.

– Очередной японский боевой клич?

– Закон мироздания. Но не буду тебя этим утомлять, пока сам не попросишь.

– Иди в форме, – Калинка неожиданно вспомнил, из-за чего вышел спор.

– Куда идти?

– В форме, говорю. Отучайся бегать в гражданском, – пояснил Стивен.

За форму он мог быть спокоен. Она была именно тех цветов, из которых, наверное, состоял для Адриана весь мир.

Бар подвала по популярности значительно превосходил оранжерею. Особенно в вечернее время. Калинка прикинул, сколько осталось у него до смены, и решил, что будет выпивать. Заодно хотелось понаблюдать, что представляет собой Адриан в подпитьи, и не опасно ли будет, в случае чего, отпускать его одного в этот драконник. Именно так Калинка бар и называл.

Первый год, когда ему еще не было восемнадцати, в бар Калинку не пускали, и он очень расстраивался. Получив, наконец, вожделенный доступ, Стивен разочаровался. Он и так знал, что многие в проекте были психами – клиническими, разве что без справок, а уж в пьяном виде и вовсе вызывали отвращение. В особенности тем, что в качестве закуски предпочитали сплетни об отсутствующих коллегах.

Приведенный в порядок Адриан сохранял самурайское спокойствие. Такое вспомнилось Калинке сравнение, и он решил как-нибудь поговорить с Теру о Японии. При условии, что тот сам хоть что-то знал. Или знал, но не хотел топить собеседника в потоке энциклопедических знаний.

Они устроились у стойки, собственно, столики давно были заняты.

– Тут тоже все синтетическое?

Калинка вздохнул.

– Да, но эффект тот же, что и от настоящего.

– В таком случае, я бы не отказался от маргариты.

Получив свой коктейль, Адриан разулыбался.

– Знаешь, Стивен, а подпольная пивоварня бы тут процветала.

– Подпольная пивоварня в подполье, – сочинил каламбур Калинка. – Не будь это такое серьезное заведение, я бы уже давно ее открыл.

– Я уже понял, что оно серьезное, – кивнул доктор. – Даже слишком. Кстати, я сейчас вспомнил, что видел в новостях про вашего Вереницу около год назад. У нас там телевидение практически не ловилось, но иногда удавалось посмотреть. Сотовая связь – тоже.

– Куда ты забрался! – оценил Калинка. – Я думал, от этого ящика уже нигде не спрячешься.

– Я не прятался от ящика, хотя некоторую склонность к затворничеству, пожалуй, имею.

Калинке было очень интересно, что скажет Адриан про Вереницу. Похоже, новичок понятия не имел о полях. Стивен не считал себя дураком, по крайней мере, в последние два года – точно. Если кто-то чего-то не знает, наиболее правильным будет не торопиться просвещать, особенно в такой хитро устроенной пирамиде, как ВНЦ.

Без инструкций начальства рассказывать Теру о полях Калинка не станет. Но вот самому по меньшей мере любопытно, чем так необычен Адриан. Ответ, возможно, мог дать Чип, но до него у Калинки руки так и не дошли.

Зато они дошли до пол-литровой пивной кружки, которая уже на треть опустела.

– Как долго они собираются его тут держать? – вдруг спросил Адриан.

– Кого? – опешил Калинка.

– Вереницу.

Стивен не решил пока, до какой степени можно раскрывать секреты Адриану. Тот вызывал доверие, и, в общем-то, был достаточно умен, чтобы не сдавать нечаянно сболтнувшего лишнего Калинку. Но доверие имело границы.

Пока имело.

Калинка ужаснулся.

– Не известно, – сказал он. – До тех пор, пока Харьков не закончит свои исследования – точно. А когда он их закончит, не знает никто. В том числе и он сам.

Получилось многословно и пусто. Адриан понимающе улыбнулся и попросил вторую маргариту.

– Он умирает, – вполголоса, так, что слова практически потонули в тихой инструментальной музыке и гуле разговоров, сказал Адриан.

– Официально, Эмиль Вереница мертв уже давно, – перебил Калинка. – Но тебе, как доктору, виднее.

Калинка допил пиво.

– Я не одобряю таких вещей, но и бегать по подвалу с плакатом «Свободу Веренице!» тоже не собираюсь, – заявил он. – К тому же, есть его согласие на участие в эксперименте. Нормальное явление. Завещают же люди науке свои внутренности, так?

– Я понимаю, – согласился японец. – Страдание – причина жизни, но от него можно избавиться.

– Сдохнув?

– Это не панацея.

У Калинки возникло неприятное чувство. Он не любил религиозных фанатиков и с подозрением относился ко многим верующим. Поэтому вести с Адрианом беседы о боге Стивен не хотел. Тем более что боги у них, судя по всему, разные.

– Участие в эксперименте обеспечивает будущее его семье, – заключил Адриан.

– Скорее всего.

Калинка верил, что так оно и есть. Говорили, за свой труп Вереница получил и пенсию для отца, и оплату обучения на многие годы вперед для сына. Это, наверное, самое правильное, что мог сделать человек, у которого раздавлена половина органов. И это, наверное, то, что он, окажись на месте Вереницы, сделать бы не смог.

– Стивен, а все-таки, лошадь, – чуть раскрасневшийся Адриан словно почувствовал, до чего сильно теперь хочется Калинке сменить тему. – Ей кто-то занимается? Или Деспот нужен только как приемник?

– На скачки его тут точно выставлять не собираются, – фыркнул Калинка.

– А зря, – рассмеялся японец. – Это отличная лошадь. Безбожно зажиревшая, но отличная.

– У тебя же там были олени Санты! – запротестовал Стивен, ничего не понимавший в лошадях. – Давай на этом и остановимся.

Когда Адриан заказал себе третью порцию коктейля, Калинка снова почуял в докторе родственную душу. У самого под носом исходила пеной пятая кружка пива. Уже хотелось отойти, тем более что разговор сам собой умер. Молчание оказалось настолько комфортным, что Стивен даже забыл предаваться мрачным думам. А может быть, наконец-то подействовало ненастоящее пиво.

– Оставлю тебя на минутку, – предупредил Калинка и съехал с высокого стула.

Уборные находились в дальнем углу длинного помещения. Темнота, в некоторых его частях просто кромешная, должна была символизировать уют. Это если забыть, что находишься глубоко под землей. Калинка не любил бар еще и потому, что пьяным чувствовал себя там попавшим под завал шахтером.

Миновав несколько компаний, шумно обсуждавших какие-то негуманные эксперименты в области ботаники – Вереница как предмет барных дискуссий устарел уже много месяцев назад – Калинка оказался у нужной двери. С явной радостью, подгоняемый двумя литрами выпитого пива, потянулся к ручке.

И остановился, услышав громкий голос у стойки.

Это ж надо было орать так громко, что слышно через весь бар.

Калинка проклял вечную темноту драконника и нырнул в сортир. Что бы там ни было, минуту оно может подождать. Даже если нос безвредного сельского доктора пытались познакомить со стойкой, за минуту ничего летального произойти не успеет. Ширинку Стивен застегивал уже на бегу.

В баре тихо. Насколько может быть тихо. Позвякивали бокалы на столах, играла музыка, которую все равно никто не слушал. Но возмущенные крики смолкли. Рядом с Адрианом на калинкином стуле уместился Кэт, стажер из ботанического отделения. Человек, с которым Калинка старался встречаться как можно реже, особенно в узких коридорах. Обладая терпением удава, позволявшим часами просиживать над совершенно неинтересными ростками, Кэт отыгрывался на людях. Обидеть его было так же легко, как бешеную гориллу, в которую тот немедленно и превращался.

Его так и звали за глаза. Кэт-Конг. В действительности фамилия у Кэта была Симмонс, и родом он был не из Африканских джунглей, а из Калифорнии.

Калинка сбавил шаг и на всякий случай еще раз проверил, до конца ли он застегнул ширинку. У стойки было светлее, не хватало еще опозориться.

– Привет! – бодро сказал Калинка, подозревая, что голос у него уже достаточно пьяный.

– Стиви! – возрадовался Кэт и больше ничего не сделал.

Бешеная горилла сидела, скособочившись, на стуле и смотрела на Адриана, как Кинг Конг

на своих киношных девушек-подружек. Сравнение Калинке так понравилось, что он против воли расплылся в глупой улыбке.

Но так оно и было.

– Оказывается, я не единственный стажер, – заметил Адриан.

Кэт закивал.

– Выпьем за это? – предложил он.

Калинка подумал, что его глаза покидают свои привычные орбиты.

А потом пришла очень ясная для слегка перепившего молодого человека мысль. Биополе. Разновидность Н, показатель как минимум, двойка. У Адриана.

Но Стивен тут же решил не судить на пьяную голову, а сохранить мысль для более трезвого анализа.

– Мне уже, наверное, хватит, – признался он.

– По-моему, Стива надо отправить на вахту, – решил Кэт. – Отсыпаться.

Калинка продолжал думать, что у него испортились уши, и теперь снабжают мозг недостоверной информацией.

И все-таки, биополе Н. Хомополе, редкий и сильный вид телепатии, действующей на людей. Дар внушения, хотя это уже третья степень. Живых примеров ее существования Калинка не встречал, и насколько ему было известно, существовали они разве что в теории.

– Пойдем, – Адриан легонько подтолкнул его в сторону выхода. – До свидания, Кэт.

Симмонс остался в баре, чему Стивен несказанно обрадовался.

– Он что сделал? – уточнил Калинка, когда они отдалились от драконника на пару коридоров и один этаж.

– Кэт?

– Да. Я слышал, как он выл.

– Он запнулся о мой стул, – пояснил Адриан.

– И потребовал от тебя извинений?

– Разве это трудно? – улыбнулся японец. – Я извинился.

– Ты просто сделал то, что он и хотел. Это же потеха! Кэт таким образом развлекается. А ты попался, мистер Карма.

Тем не менее, Кэт-Конг укрощен, и скажи Адриан, что желает покататься по бару на плечах большой обезьяны, так бы оно и было.

– Он тоже извинился, – добавил Теру. – И это действительно карма.

Калинка заржал. Он ничего не мог с собой поделать.

4

К концу отведенной на стажировку недели у Калинки обозначились явные симптомы недосыпания и скрытые – назревающей паранойи. Адриан при виде синюшного Стивена ужасно переживал, постоянно загонял своего наставника спать, но ничего не получалось. Стивен следовал за ним повсюду и очень надеялся, что его несчастный вид спишут на недостаток сна.

В принципе, так оно и было.

Он немного спал на ночных вахтах, а когда по двое суток выпадали дневные, отрубался прямо за терминалом. В итоге Калинка спал часа по три, и это в том случае, если беспокойные думы не заводили его в пустынную и душную страну бессонницы. В этой стране кривыми, но живучими полярными березками росли подозрения. Еще там стояла койка Эмиля Вереницы, со всем клубком проводов, этими жуткими искусственными органами, и вокруг прыгал голодной куницей доктор Харьков. Только вот на койке лежал, прикрытый изумрудной простыней, вовсе не Вереница.

Кошмары Стивен прогонял возней с робо-псом.

Прошивка Чипа оказалась в порядке. Калинка, препарировав собаку, на вторую свободную ночь приступил к той же работе снова. Ничего подозрительного не нашел, и потому решил копать глубже, уже в хаосе брошенных на середине подпрограмм, отвечавших за самые тонкие собачьи рефлексы.

И там нашлось то, во что Стивен сперва не поверил. Он успокоил себя: порой «глаз замыливается», и не видно даже очевидных ошибок в коде. Днем Калинка показал подпрограмму Шону.

– Для чего это? – поинтересовался напарник. – Для собаки?

– Да, – Калинка отхлебнул кофе, зевнул и принялся думать, как бы поубедительнее соврать напарнику. – Решил усовершенствовать прошивку.

– В чем цель?

– Команда «фас!», – и Стивен паскудно ухмыльнулся. – Думаю кое на кого напустить. Только никому не слова!

– Разумеется. Хотя вряд ли такая маленькая собачка остановит такую большую обезьяну, – заметил Шон и потер виски, что у него было явным признаком мыслительной деятельности.

Калинка порадовался, что его версия с травлей Кэт-Конга пришлась Шону по вкусу.

– Это не должно работать, – вынес вердикт напарник после пятнадцати минут вдумчивого чтения. – Ты не закрыл цикл, она будет выдавать ошибку.

Калинка постарался выдать свое удивление за обиду.

Подпрограмма, заработай которая, могла заставить Чипа тяпнуть Адриана за ногу, была не дописана. Незакрытый цикл даже не дал бы ей запуститься.

– А вот здесь, смотри, наоборот зациклено на бесконечность, – Шон ткнул пальцем в монитор. – То есть твою псину пришлось бы отцеплять от Кэта как минимум лебедкой.

До лебедки дело не дошло. Калинка просто открутил Чипу голову, а затем, добравшись до ставших доступными шарниров пасти, осторожно разжал захват.

– Но она не могла дойти до этого места? – уточнил Калинка.

– Точно. А задумка, так-то, хорошая.

Ночью после вахты Стивен собрал Чипа и попытался запустить уже отредактированный код. Программа сработала безукоризненно, и робо-пес метнулся к двери комнаты, которую только что приоткрыл невесть откуда взявшийся доктор Харьков. Реакция у Эрика оказалась неплохой, и механические челюсти, лязгнув возле самой его штанины, в итоге зацепили только полу халата.

– Калинка, надо предупреждать, или хотя бы на цепь сажай! – возмутился Харьков.

– Прошу прощения, – Калинка чувствовал себя идиотом, но даже это не мешало ему удивиться невероятному посольству.

– Ох уж эти роботы.

Зациклившаяся подпрограмма прочно держала Чипа на Харькове, а тот, невесело подсмеиваясь, решил халат просто снять. Под формой вместо положенной рубашки с галстуком обнаружилась выцветшая футболка, а на тонких с выступающими венами руках цвели бурые, фиолетовые и желтые синяки.

– Ну, стало быть, добрый вечер, – сказал Харьков.

Где-то на планете обязательно был вечер, но по времени ВНЦ дело шло уже к завтраку. Калинка, забывший даже душ принять после вахты, очень остро это ощутил, правда, только теперь, когда у него в комнате сам себя пригласил чувствовать себя как дома шеф двадцать девятой лаборатории.

– Кто вас так? – удивился Калинка.

Харьков выглядел, словно проиграл пару раундов какому-нибудь боксеру.

– Деспот, кто же еще, – отмахнулся Эрик.

Калинке сделалось холодно. На самом деле, Харьков вовсе не был таким уж приятным или дружелюбным человеком, и у многих в его обществе начинали шевелиться волосы на затылке. У Стивена они в тот момент стояли дыбом.

– Я уберу, – предложил Калинка, указывая на халат и собаку.

Мелкая работа позволит сосредоточиться и мигом вычистит из мозгов ту кашу, которая уже успела образоваться из-за внезапного вторжения руководства. Харьков, насколько Стивену было известно, входил в элиту и просто так не разгуливал по комнатам простых кибернетиков второго ранга.

Причина могла быть только одна.

Каша в мозгах закипела.

– Обязательно уберете, но немного позже, – согласился Харьков. – Кстати, Стивен, у вас случайно нет горячего кофе?

Даже если бы кофе не было, Калинка бы обязательно сделал. Но полная кофеварка местного же заменителя подогревалась в полуметре от рабочего стола, все еще усыпанного распечатками подпрограмм. Харьков на них даже не взглянул и вообще, кажется, был занят только изучением собственных пальцев.

Калинка протянул гостю чашку, свою, ту из трех, что показалась наиболее чистой.

– Да, я, наверное, не вовремя, – спохватился Харьков. – Но до официальной беседы еще остается три часа, и я хотел бы побеседовать с вами в частном порядке.

– Разумеется.

В голове крутился вполне закономерный вопрос. Почему именно Харьков? По его ведомству Адриан вроде бы не проходил, даром что частенько забегал в двадцать девятую, проведывал Вереницу, пытался осмотреть лошадь и, наверняка, замучил Харькова вопросами. Или не мучил, но Эрик и сам, как укрощенный Кэт-Конг, счастлив был все рассказать.

– Срок стажировки Теру Адриана заканчивается завтра, – напомнил Харьков.

Это Калинка знал и так. Ему было жаль, потому что настоящих друзей он в ВНЦ не завел, а вот Адриан, оставь его руководство каким-нибудь младшим научным сотрудником, наверняка еще немного, и стал бы настоящим другом Стивена Калинки. Но Калинка старался не питать иллюзий, потому что Адриану определенно уготовили иную участь.

Калинка приказал себе быть осторожнее особенно с таким человеком, как Эрик Харьков.

– Я бы хотел поговорить с вами, Стивен, о том, как проходила стажировка. Оставьте официоз на завтра, сегодня мне нужны ваши впечатления.

– Впечатления? Он мне нравится, – честно отозвался Калинка, обрадованный уже и тем, что его не спрашивают в той или иной форме о полях. – Очень приятный человек, хороший собеседник, совершенно неконфликтный.

– Я слышал. Эпизод в баре уже стал легендой.

Это было сказано совсем не тем тоном, которым Харьков описывал гастрономические пристрастия Деспота. Сейчас в докторе было вообще очень мало от того карикатурного русского, какого Эрик старался изображать на людях. Это Калинке совсем не нравилось. Вариант пока был только один – Харьков чуял добычу и не собирался ее упускать. Добычу куда более перспективную, чем умирающий чешский каскадер.

– Умирающий, – повторил про себя Калинка и вспомнил прогноз Адриана. Что-то японец знал. Возможно, и Эрик об этом догадывался.

Если Вереница и правда вот-вот отмучается, понадобится новый материал для исследований. Стивен секунды полторы пытался убедить себя, что это резвится его новая паранойя. Потом вспомнил, что вообще-то разговаривает с Харьковым.

– Я не совсем понимаю восточную философию, – продолжил Калинка. – И религиозные заморочки тоже, но думаю, в сумме все это значит, что он чертовски принципиальный человек.

– Пожалуй. Стивен, а помимо таких субъективных оценок, которые совсем не делают вам чести, есть что-нибудь более интересное?

– Для желтой прессы? – огрызнулся Калинка и чуть было не врезал сам себе в ухо за такие фокусы. Харьков явно озлился, но виду не подал.

Волосы у Калинки на затылке шевелились так, что дергало кожу.

– Что именно вас интересует? Мне будет проще ответить, если вы зададите вопрос, – уже куда миролюбивее добавил Стивен.

– Правильный вопрос – половина ответа, – сказал Харьков. – Если бы я еще знал, какие вопросы правильные.

Калинка встал, прошелся по комнате, словно чужими глазами оценивая застарелый беспорядок.

– Энтропия, – пробормотал он.

Кунье лицо русского выражало любопытство, но человек, с еще большими, чем у Калинки, черными кругами под глазами, вряд ли мог позволить себе праздный интерес.

– Я не видел человека, которому бы Теру Адриан не понравился, – вдруг сказал Харьков. – Ни единого. Признаться, я и сам попал под впечатление. Не кажется ли это вам опасным, Стивен?

– Разве что для него самого, – против воли выдал Калинка и снова принялся думать о хаосе в комнате.

– Не могу не согласиться, – вздохнул Харьков. – Ладно, Стивен, не буду вас больше мучить. Через три часа жду вас и вашего стажера на беседу в кабинете Стэнли. Приводитесь в порядок, там будут серьезные люди.

– Обязательно, – пообещал Калинка.

Харьков неспешно поднял халат, и тут обнаружилось, что на нем все еще болтается Чип.

– Я обещал снять… – вспомнил Стивен и потянулся за халатом.

– Отдыхайте. Я заберу пока так, после беседы заходите ко мне с инструментами. Найдется время?

– Разумеется, – с тяжелым сердцем согласился Калинка.

И тихо порадовался, что успел привести в порядок подозрительную подпрограмму.

– Вы хотите забрать Адриана к себе? – расхрабрился Стивен.

Пойманный на пороге Харьков пожал плечами.

– Это был бы очень хороший расклад, – признался он. – Не беспокойтесь, Калинка. У меня есть Вереница, у меня даже лошадь есть, и я не собираюсь запихивать вашего друга в колбу.

Калинку столь точно нацеленное объяснение почему-то нисколько не успокоило. Харьков как-то забыл добавить к каждому пункту списка того, что у него есть, слово «пока».

Стивен посмотрел на часы. Семь пятнадцать. То есть в кабинет Роджера Стэнли, куда и сам Калинка попадал всего раз в жизни, нужно явиться в десять. Все еще есть время, вопрос, на что.

Спать, мыться – пока исключается, как не самое срочное. Он глотнул кофе и понял, что тот был лишним. По сосудам тек чистый адреналин обороняющей гнездо куропатки. Именно ей себя и чувствовал Стивен Калинка под взглядом прищуренных глаз куницы из двадцать девятой лаборатории.

Подумать.

Если получится, конечно. Адреналин питает не мозг. Больше всего хотелось подскочить и бежать, куда глаза глядят, а лучше, поговорить с Адрианом.

Последнее казалось правильной идеей. Только вот Харьков, скорее всего, именно этого и ждал. Вероятность столкнуться с Эриком в коридоре у комнаты на пятом уровне, где временно квартировал японец, была высока.

– Пиф-паф! – скажет доктор Харьков по-русски и наставит на Калинку пистолет, сложенный из пальцев. – Шпион пойман!

Калинка отмахнулся от убедительной картинки и решил, что нужно действовать умнее. Он позвонил Кэт-Конгу.

– Стив, ты хоть иногда на часы смотришь? – пробурчал Симмонс.

– Конечно, смотрю. Сказать тебе, сколько времени?

– Ладно, ладно, – оборвал его Кэт. – Говори, чего надо.

– Вот, ты сразу к делу, – похвалил Калинка. – Я как раз об этом. У моего стажера сегодня беседа. Не мне тебе объяснять, как у Адриана со вкусом и представлениями о приличной одежде.

Симмонс хмыкнул. Кибернетик порадовался тому, что ради Теру этот человек готов был даже дружить с таким общепризнанным юным гением и величайшим изгоем, как Стивен Калинка.

– И что?

– Тебе не трудно будет прислать его ко мне?

– А сам-то позвонить не можешь? – удивился Кэт.

– Не смогу убедить, – поправил Стивен. – А ты, если понадобится, способен просто принести.

– Ну, не знаю. Тебе он когда нужен?

– Чем скорее, тем лучше.

– Хорошо, – сдался Кэт. – Кстати, а я не знал, что ты у нас такой стилист.

Это было явное издевательство, но Калинка слишком волновался, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Он положил трубку внутреннего телефона и задумался, насколько обыденным мог показаться разговор тому, кто вдруг захотел бы его прослушать. Наверное, если не считать спешки, с которой был сделан звонок, именно таким он и был. Обыкновенным.

Хотя, если Харьков и правда приходил в частном порядке, грести под себя, значит, так уж сильно опасаться не стоит. Но осторожность с некоторых пор казалась Стивену главной добродетелью.

Адриана доставили минуты через три.

Японец выглядел бодрым и озадаченным. Симмонс душевно попрощался и сбежал, а Калинка, и успокоенный, и встревоженный прибытием главной своей проблемы, не мог придумать, с чего же начать разговор.

– Стивен, в чем дело? – и разговор начал Адриан. – Кэт нес удивительную чушь, так что я понял – у тебя проблемы. Я могу чем-то помочь?

– Главное, помочь тебе, – подумал Калинка. – И самому при этом не вылететь к чертям из ВНЦ.

Он не знал, куда девались те, кто по каким-то причинам терял свое место в центре. Такое иногда случалось. Но в отношении себя Стивен был уверен на все сто процентов. Его терпеливо ждала тюрьма штата.

– Сюда приходил Харьков, – выпалил Калинка. – Задавал мне всякие вопросы. Похоже, что он намерен взять тебя в свою команду.

– Это было бы неплохо, по крайней мере, я смог бы оказаться полезным. К тому же, из всех лабораторий, которые ты мне показал, эта наиболее интересна.

– Двадцать девятая у нас называется «зоопарк», – мрачно пробубнил Калинка. – И дай бог тебе попасть туда не в клетку.

– Я не понимаю, – покачал головой Адриан. – Успокойся, пожалуйста, в панике нет правды. Как к моему наставнику, к тебе не может быть претензий.

– Речь не обо мне, – отчаялся Калинка.

Японец, этот глупый добрый японец решительно ничего не желал понимать. Калинка, накачанный по самые кончики ушей адреналином, чувствовал, что вот-вот взорвется или сгорит. Ну как объяснить человеку, который верит, что можно одним праведным намерением изменить мир, что у него есть что-то, ради чего готовы плести интриги руководители лабораторий.

И тут до Калинки дошло. Он сразу почувствовал себя лучше.

Как он мог забыть про магию Адриана, сильное хомополе. Тот просто решил, что хочет работать в двадцать девятой, и заранее обработал Харькова. Вот почему тот пришел в частном порядке.

Переволновавшийся Калинка почувствовал неприязнь. Он не любил манипуляторов.

Впрочем, гадливое ощущение почти сразу же прошло.

– У тебя раньше были стажеры? – поинтересовался Адриан. – Это довольно ответственное дело, особенно в такой серьезной конторе, как ваша. Не переживай.

– Не было у меня стажеров, – запоздало ответил Калинка. – По-хорошему, и не должны были дать. Я же, так сказать, технический работник. До сих пор не понимаю, за что ты мне достался.

– Это…

– Это не карма, Адриан!

Японец удивленно пожал плечами и, кажется, тихонько посмеивался.

– Дело твое, – уже спокойнее сказал Калинка. – Кстати, это очень по-буддийски, верно?

– Я не оцениваю поступки с этой точки зрения, – миролюбиво отозвался Адриан.

– Не важно. В десять нам к Стэнли, я за тобой зайду без пятнадцати. Готовься. И, Адриан, ради твоего Будды, постарайся быть таким обычным, каким только можно.

Теру посмотрел на свои ботинки и сощурился.

– Стивен, не путай религию с магией, – сказал он. – Во мне нет волшебства, нет паранормальных способностей, и этих ваших полей тоже нет. Я просто живу, руководствуясь определенными принципами, и это порой помогает. Все возвращается, я говорил? Если исходить из этого, то не будет повода носиться с круглыми глазами и сходить с ума из-за всякой мелочи. Я не обидно говорю?

Калинка замотал головой.

Он хотел сказать Адриану, что тот – набитый дурак, и мало того, набитый дурак на религиозной почве. Вот поэтому-то Стивен и не любил верующих. Вера мешала им увидеть правду, создавая иллюзию безопасности. Но в этих шорах они не могли заметить надвигающегося обвала. Адриан оказался ничем не лучше. Даже несмотря на проклятые поля, которых он у себя упорно не признавал.

– Идиот, – процедил Калинка едва слышно. – Господи, ну почему ты такой идиот?

– Стивен, тебе нужно отдохнуть, – явно не услышав последних слов, увещевал Адриан. – Ты и так из-за меня почти не спишь.

– Уже, – бросил Калинка.

У него тряслись руки. Запереться в душе, благовидный и эффективный прием. Японец чем-то гремел в комнате, наверное, решил сварить новый кофе. Калинка лил себе воду на голову и думал, что с вероятностью процентов в семьдесят, распсиховался на пустом месте.