Текст книги "Лето. Деревня. Любовь (СИ)"
Автор книги: Зоя Марецкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
Макаров помолчал какое-то время, выжидая, чтобы улеглись эмоции.
– Спасибо. А твои родители живы? – наконец, небрежно спросил он, оглядываясь. Маша была грустной. И смотрела вниз, себе под ноги. Аккуратно везла коляску, опасаясь споткнуться.
– Папа умер десять лет назад от инфаркта. Ему было 65 лет. Я поздняя дочка, единственный ребенок. Мама жива и слава Богу здорова. Мы с детьми живем с ней в одной квартире.
– Почему же она с тобой в деревню не приехала?
Маша невесело засмеялась.
– Шутите? Мы за карантин устали друг от друга. Только и делали, что ругались. У нас маленькая квартирка, укрыться друг от друга негде. Дети по потолку бегали. Я поэтому и уцепилась за Люськино предложение. Мама в Москве осталась. Надеюсь, отдохнет от нас.
– У тебя с ней напряженные отношения?
В кои-то веки Марьванна заюлила. Нервно дернула плечами, заметалась глазами. По всем внешним признакам, думала, как бы корректнее соврать.
– Почему? Хорошие отношения. Просто она не очень довольна мной. Моими жизненными достижениями. Моими детьми. Ну, это, по-моему, нормально, родители редко когда бывают довольны своими детьми.
«Так-так-так, Марьванна, твоя мама недовольна, что ты взрослую девицу домой привела? Отлично ее понимаю».
– С трудом представляю, как ты ругаешься со своей мамой, – усмехнулся Юрий. – Разве что стихами ее припечатываешь. Ты же божий одуванчик.
Маша неожиданно расхохоталась.
– Ну и напрасно вы так обо мне думаете, – весело сказала она. – Если бы я была божиим одуванчиком, я бы не проработала почти пятнадцать лет в школе. Меня бы ученики прожевали и выплюнули. Дети знаете какие сейчас пошли? Ууу! Я умею ругаться. И умею быть злой. У нас, у женщин знаете, как заведено? Кого любишь, того сильнее всего и жалишь. Потому что знаешь все болевые точки родного человека. А мы с мамой любим друг друга. Так что и ругаемся ни на жизнь, а на смерть.
– Точно, – кивнул Юрий. – Мы с Людмилой тоже всю жизнь как кошка с собакой. А если подумать, то никого ближе нее у меня больше и не осталось. Племянники не в счет.
Они подошли к бытовке. Маша достала Ваню из коляски, взяла его за руку. Осторожно завела через высокий порог внутрь, успела подхватить, когда мальчик все-таки запнулся. Юрий остался снаружи – в небольшом помещении было тесно для такого количества народа. Достал сигарету, закурил. Прислушался.
– Здравствуйте, а мы к вам с угощением пришли, – услышал он Машин приглушенный голос из приоткрытой двери. – Я Маша, а это Ваня. Вот здесь сладкие пирожки: эти с крыжовником, а эти с протертой смородиной. Кушайте на здоровье. Приятного аппетита.
В ответ раздался нестройный гул голосов, плохо говорящих по-русски. Маша им что-то отвечала.
У Макарова на стройке под его началом работали шестеро таджиков. Работали справно, строили быстро и качественно. Иногда к ним присоединялись местные жители, но они не тянули такой интенсивный график стройки. Деревенские мужики или работали вахтой в Москве, или не работали вообще, занимаясь в сезон огородничеством. Частенько приезжали подзаработать на несколько дней три молодых парня, один из них страший сын отца Валерия. До конца лета Юрий со своими работниками планировали полностью перекрыть крышу, покрыть купола титановой сталью, отштукатурить и побелить стены изнутри, сделать внутреннюю разводку по электричеству и отоплению, завести в храм коммуникации. Работы было очень много. Поэтому работали от рассвета до заката, с одним выходным.
Из бытовки вышел Аскар – старший у таджиков. Встал рядом с Юрием.
– Твоя женщина? – спросил, как бы между прочим, прикуривая.
– Нет, не моя.
Аскар удивленно посмотрел на него и усмехнулся.
– Русские женщины красивы. Русские мужчины не всегда это ценят.
– Это очередная восточная мудрость в твоем исполнении, Аскар? Не по адресу.
– У нее ребенок таджик. Ваня.
Юрий даже поперхнулся.
– С чего ты взял? Может, якут или узбек? Или вообще китаец? Это она сейчас сказала, что таджик?
Аскар покачал головой.
– Не-не-не. Я знаю, что говорю. Я вижу. Она от таджика родила. Хорошая женщина, добрая. Красивая. Пусть почаще заходит. Я женат, но у меня ребята молодые холостые. У ребенка должен быть отец.
«Ой-ей, зря ты, Марьванна, сюда с сыном пришла, – подумал про себя Юрий. – Сразу очередь из кандидатов в отцы образовалась».
А вслух сказал твердо:
– Не таджик он. Русский Иван. Подумаешь, глазки черненькие. Ошибся ты.
В это время Маша с Ваней вышли из бытовки. Вид у Маши был немного испуганный. Макаров быстро сориентировался и, подхватив мальчишку, перенес его через порог. Оттеснив плечом Аскара. Посадил Ваньку в коляску. Улыбнулся Маше.
– Пойдем, Марьванна, провожу.
Она приняла его помощь с видимым облегчением. Даже за руку его взяла. Хотя до этого ни разу не прикасалась, недотрога. Юрий посмотрел на нее насмешливо. Что, Марьванна, испугалась перспективы стать женой какого-нибудь горячего таджикского парня? Пирожки твои наверняка пришлись им по вкусу. Родила от таджика? Родила ли?
Маша дошла до внешней ограды кладбища, отпустила руку Юры, попрощалась и торопливо ушла.
Юрий, если честно, запутался в семействе Малинкиных. Уже не знал, что и думать ни о самой Маше, ни о ее детях. Поэтому решил наконец-то закрыть этот вопрос. Он все-таки мент, должен как минимум посмотреть документы людей, которые живут в одном с ним доме. Вдруг она детей вообще украла! А Люська ее сообщница, помогла их вывезти из города в укромное место и замела следы. А что, эта запросто!
Тем же днем он ушел со стройки намного раньше, чем обычно. Дома никого не было, входная дверь была заперта. Малинкины в полном составе гуляли по деревне. Макаров сразу прошел в комнату Маши. Документы нашлись быстро, они лежали, завернутые в полиэтиленовый пакет, в комоде в верхнем ящике. Быстро достал их, пробежал глазами, привычно запоминая информацию. Для верности сфоткал на телефон нужные страницы.
Паспорт. Малинкина Мария Ивановна, 37 лет, место рождения: Москва, прописка: Москва, Бескудниковский бульвар, семейное положение – пусто, дети: Малинкин Лука Александрович, 9 лет.
Паспорт. Кирьянова Зинаида Александровна, 15 лет, место рождения: Москва, прописка: Москва, Зеленоградская улица, семейное положение – пусто, дети – пусто. Ага, это наша принцесса Виктория, она же Аврора, она же Дуся, а на самом деле Зина. Прелестное имя.
Свидетельство о рождении. Кирьянов Иван Александрович, 2 года, место рождения – Москва. Мать – Кирьянова Татьяна Александровна, отец – прочерк.
Свидетельство о рождении. Малинкин Лука Александрович, 9 лет, место рождения – Москва. Мать – Малинкина Мария Ивановна, отец – прочерк.
О, а вот это уже интересно. Постановление об установлении предварительной опеки над несовершеннолетними Кирьяновой З.А., Кирьяновым И.А., датированное началом марта этого года. В связи со смертью матери и отсутствием других известных родственников… бла-бла-бла… Установить предварительную опеку над несовершеннолетними… Назначить Малинкину Марию Ивановну опекуном… Постановление вступает в силу со дня подписания.
Юрий аккуратно убрал документы на место и завис, анализируя полученную информацию. Получается, Зина и Ваня – родные брат и сестра. По матери, отцы-то у них, очевидно, разные. И Маша им не родственница, написано же, родственники отсутствуют. Мать умерла, детей под опеку взяла Марьванна. Как раз за месяц до начала пандемии. Теперь понятно, почему она всю весну ругалась со своей мамой. Привела в дом двух чужих детей, а тут как раз и самоизоляция с принудительным сидением дома грянула. Эх, Маша, Маша, куда тебя понесло! Зачем тебе оно вообще надо! Ведь есть же у тебя Лука, замечательный парень. Куда еще-то? Зачем такие подвиги, ради чего? Странная ты женщина, Марьванна, с какой стороны на тебя не посмотри. Ей-богу, очень странная.
Маша очень любила Ванюшку, это было видно. Всегда таскала его на руках, обнимала, сюсюкалась. Глядя на них двоих, невозможно было подумать, что Иван неродной сын. Вот в общении Зины и Маши частенько проскальзывало какое-то напряжение. Особенно со стороны девицы. Нехорошо она называла Машу: родительница, мать. Могла бы и просто по имени называть, не выеживаясь. Вряд ли Марьванна была бы против. Но нет, Принцесса шифровалась от окружающих, чтобы не догадались, что она неродная.
Короче, все понятно, что ничего непонятно. Юрий вроде бы разобрался, кто в семье родной ребенок, а кто неродной. Но ничего не стало ясным, наоборот, все еще больше запуталось.
На комоде лежал толстенный талмуд в красивой обложке. Юрий ради интереса открыл книгу, перелистнул страницы. «Три века русской поэзии. XVIII–XX века». Усмехнулся. Взять почитать, что ли? Интересно, Марьванна стихи наизусть специально заучивает, или просто у нее память такая хорошая?
На улице, в гамаке под навесом, он знал, лежала еще одна книга, не менее толстая. «Русская поэзия XX века». Ее Маша читала, отдыхая с Ванечкой днем в саду.
Маша Малинкина, уехав из Москвы, взяла с собой на отдых самое ценное: два внушительных томика стихов, троих родных-неродных детей и пять совершенно отвратительных балахонов, которые надевала и выгуливала по деревне строго по очереди.
И самое ужасное, что Юрию Маша начала нравиться.
Глава 10. Я пришел к тебе с приветом
Через Тархово текла маленькая речка, даже не речка, а ручей, в засушливые года и вовсе уходивший под землю. Купаться в нем не было никакой возможности. Чуть в стороне от деревни протекала река Алатырь, и вот ее-то и облюбовали для купания местные жители. Даже самостоятельно обустроили пляж: из бревен соорудили несколько уродливых, но функциональных столиков и скамеек, привезли и насыпали песка и намалевали грозную табличку о том, что мусорить категорически запрещено. Вход в воду в этом месте был удобный и пологий, глубина реки небольшая, поэтому родители разрешали детям ходить купаться самостоятельно. Лето выдалось жарким и засушливым, и пляж был популярным местом отдыха. Всегда на берегу находился кто-то из взрослых, присматривая одним глазом за веселящимися детьми.
– Мам-мам-мам, пойдем с нами завтра на реку, мы с дядей Юрой будем рыбу ловить, а вы с Ванькой купаться будете! – два вечера подряд прыгал вокруг Маши Лучик. – Он нас пригласил! И тебя пригласил! И даже Принцессу! Мам-мам-мам!
Конечно, она согласилась.
Принцесса закапризничала и сказала, что для нее встать в восемь утра, чтобы пойти на речку, – слишком рано. Может быть, она придет попозже со своими друзьями. А может, не придет. Какое у нее будет настроение. Маша не стала настаивать.
Ранним утром они собирались на рыбалку.
Маша все-таки решила надеть под платье купальник. Он у нее был очень скромный. Спортивный, черный, закрытый. Утягивающий. Может быть, они найдут какое-нибудь местечко, где будет немного народа, и тогда она разденется. Особенно если Юрия поблизости не будет.
Маша стеснялась своих размеров. Лишний вес у нее был с детства. Она всегда была крупной и неуклюжей девочкой. В юности из-за этого у нее начались еще и проблемы со здоровьем. С противоположным полом у Маши тоже не клеилось по той же причине. Прошло много лет, прежде чем она сумела принять и полюбить свое несовершенное тело. Но все равно частенько испытывала неловкость и дискомфорт на пляже, особенно когда вокруг было много людей. Ей казалось, что все тайком разглядывают ее и обсуждают ее нестандартную комплекцию.
– Марьванна, ну ты скоро там? Как можно быть такой копушей? Все готовы, только тебя и ждем!
Маша заторопилась, схватила тяжелую сумку с едой и водой, вторую сумку с полотенцами, сменным бельем и игрушками для Вани и Лордика и вышла из комнаты. Юрий протянул руку, отобрал сумки и сразу начал ворчать:
– Куда ты столько набрала? Ты что, пять тысяч человек собралась на реке кормить, как Иисус на проповеди? О, Господи! Слишком много вещей, давай на машине поедем.
Все-таки работа на строительстве церкви не прошла для него даром. Вон какие образы в разговоре использует. Забавно было слышать их от человека, который обзывал ее «русичкой».
Маша старалась не смотреть на Юрия лишний раз. Он вызывал у нее противоречивые чувства. Слишком проницательный. Слишком внимательный. Слишком высокий. Слишком красивый. Слишком пугающий. Слишком сложный для ее восприятия. Слишком много всяких «слишком». Он заставлял ее нервничать. С чего он взял, что Принцесса приемная? Не Люська же проболталась? Нет, Люська не могла, она поклялась, что никому не скажет.
Маша не привыкла быть в центре внимания противоположного пола. В их школе работали несколько мужчин, но они выбирали объектами своих симпатий других учительниц. Помоложе, постройнее и пообщительнее. Скорее всего, поэтому Маша терялась, когда Юрий обращался к ней. И сама себя ругала за такую несвойственную ей чувствительность. В конце концов, она не девочка, а взрослая женщина, ей тридцать семь лет. Она умеет общаться со всеми, ведь к ней на родительские собрания приходят не только мамы, но и папы. Иногда очень даже симпатичные. И остаются, чтобы обсудить с ней наедине вопросы, касающиеся успеваемости их детей. Может, она так робеет перед Юрием, потому что он не папа ее ученика или ученицы? Но у него нет и не может быть к ней никакого мужского интереса, он просто хозяин ее дома, сосед, вот и все. И общается он с ней по-соседски. Надо просто понять и принять, что в его внимании к ней нет ничего особенного. И тогда станет намного проще и спокойней существовать с ним под одной крышей.
– Марьванна, ты чего зависла? Опять грезишь с открытыми глазами? Обо мне, надеюсь? Ключи от машины давай сюда, говорю, – рявкнул Юрий прямо ей на ухо.
А сегодня он еще и слишком ворчливый, с неожиданной досадой подумала Маша. Ну уж нет, так просто она ему не сдастся. Она едет выгуливать своих детей, купаться, загорать и наслаждаться летним днем. Никому не позволит испортить себе настроение. И еще она точно знает, как приструнить своего навязчивого спутника.
Отдала ключи, проследила, как он пристегивает сзади Ивана и Лучика. И только после этого села на пассажирское кресло и мило улыбнулась водителю. Он аж весь напрягся, чувствуя подвох. И не зря! Маша бодро продекламировала:
– Я пришел к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом
По листам затрепетало;
Рассказать, что лес проснулся,
Весь проснулся, веткой каждой,
Каждой птицей встрепенулся
И весенней полон жаждой;
Рассказать, что с той же страстью,
Как вчера, пришел я снова,
Что душа все так же счастью
И тебе служить готова;
Рассказать, что отовсюду
На меня весельем веет,
Что не знаю сам, что буду
Петь – но только песня зреет.
– Афанасий Фет! – тут же закричал сзади Лучик, довольный, что услышал знакомые строчки.
– Точно! – показала ему большой палец Маша. И бросила пытливый взгляд на Юрия. Он улыбался. Сдержанно, краешком губ, но точно улыбался! Это был так непривычно, что Маша сначала даже подумала, что у нее галлюцинации.
– Безумная ты баба, Марьванна! – наклонившись, чуть слышно шепнул ей Юрий, заводя машину. А вслух хвастливо прибавил: – Этот стих и автора даже я знаю! Лука, прикинь? Я крут! Поставь мне «пятерку» в журнал, Марьванна!
Комплимент так комплимент! Даже и не помнила уже, когда она нечто подобное слышала от мужчины. Настроение у Маши резко скакануло вверх. Она опустила на глаза солнечные очки и, невольно улыбаясь, начала смотреть в окно. Согласна, безумная.
До пляжа ехали недолго. В такую рань еще никто не купался, зато чуть выше по течению, там, где река делала небольшой изгиб и образовывала заводь, на другом берегу уже сидели несколько рыбаков. Макаров молча помахал им рукой и начал вытаскивать из машины сумки и удочки. Маша расстелила покрывало на траве и достала игрушки. Ваня и Лордик уже бегали друг за другом по лужайке. Лучик в нетерпении прыгал вокруг Юрия. Мальчик совсем большой, конечно, ему хотелось мужского внимания. Пусть даже такого: случайного, разового. Маша не досадовала и не ревновала. Она проводила двоих рыбаков – большого и маленького – полным теплоты взглядом, а потом переключилась на Ванечку.
Она всегда хотела, чтобы у нее было несколько детей. Не один, а два или три, или даже больше. Ведь братья и сестры – это родные души, это поддержка друг другу перед лицом зачастую враждебного внешнего мира. Как здорово, что у Вани есть Лука, старший брат, который будет за него заступаться и учить недоступным Маше пацанским премудростям. Как здорово, что у Лучика есть Ваня, который всегда будет преданно им восхищаться и впитывать все наставления своего старшего брата. И как повезло ей, Маше Малинкиной, что у нее есть ее дети, и есть это летнее беззаботное утро, и эта лесная река, над которой висит утренний туман, и этот одуряющий воздух, благоухающий дивными ароматами.
Они поиграли с Лордиком и Ваней в мячик и в догонялки, потом, немного притомившись, решили окунуться. Солнце уже припекало довольно сильно, на пляже начали появляться первые отдыхающие. Убедившись, что Лука и Юрий вместе с остальными рыбаками ушли вверх по реке, подальше от устраиваемого ими шума, Маша скинула сковывающее ее платье. Взяла сына на руки и с громким визгом окунулась в прохладную воду. Этот ее визг, наверное, до Москвы долетел.
Бла-го-дать. Господи, как же хорошо. Как бездумно, безоглядно, бесконечно хорошо. Ей хотелось лечь спиной на воду, раскинуть руки и, скользя по течению реки, смотреть, как по синему небу куда-то торопятся облака, похожие на сладкую вату. Но Ванька и Лордик не позволяли ей отвлечься ни на минуту: они бесились и брызгались в воде, хором завывая от восторга. И когда Маша примерно через пятнадцать минут интенсивного купания попыталась вытащить их на берег, чтобы согреться, оба оказали ей нешуточное сопротивление. Они и в воде устроили догонялки. Пришлось отлавливать их по одному и вытаскивать из реки насильно.
– Давай сюда Ивана, – Юрий уже стоял на берегу с полотенцем. Абсолютно с непроницаемым выражением лица разглядывал ее с ног до головы. Лучик крутился у него под ногами и восторженно улыбался маме.
– Мам-мам, я поймал одну маленькую рыбку, но мы ее отпустили. А больше сегодня не клюет. Не только у нас, но и у других тоже. Надо в другое место ехать.
Маша смутилась до такой степени, что не знала, куда глаза деть. Просто потому, что не ожидала их внезапного появления. Они же совсем недавно ушли! Макаров ее застал врасплох. Не готова она выйти при нем на берег. Пусть думает про нее, что хочет! Ее накрыла паника. Она была готова утонуть в этой дурацкой реке, лишь бы он не увидел ее в купальнике.
Маша отдала Ваню в протянутые руки и тут же опять плюхнулась в воду по шею. Лучик схватил брата за руку и увел греться на солнышко. Лордик побежал за ними.
– Ты выходишь? – с непонятной интонацией спросил Юрий, оглядываясь на нее.
– Нет, – Маша была немногословна.
– Давай вылезай, Лука есть хочет. И проедем чуть выше по течению.
– Тогда принесите мне полотенце и отвернитесь.
Юрий аж застыл. Повернулся и посмотрел на нее с изумленным интересом.
– Ты что, голая купаешься?
– Перестаньте издеваться, – сердито запыхтела она. – Вы прекрасно видели, что я не голая.
– А если я тебя уже видел, чего же ты спектакль разыгрываешь и не выходишь?
– А почему я должна перед вами отчитываться?
– Марьванна, ты серьезно? Или это такой оригинальный способ привлечь мое внимание? Я заинтригован, честно.
– Я серьезно. Принесите мне, пожалуйста, полотенце. Я вас очень прошу.
Он принес не только полотенце, но и платье, повесил их на ветку дерева.
– Испортила мне такое зрелище, Афродита! – с досадой сказал он и, не оглядываясь, пошел к детям. – Вот что ты за человек!
Ее перестало потряхивать только после того, как она полностью оделась.
Глава 11. Ловись, рыбка, большая и маленькая
Самое смешное, что он отлично ее понимал. После ранения Юрий провалялся в больницах в общей сложности больше двух месяцев. Итогом оперативного вмешательства стал некрасивый продольный шрам с вмятинами, протянувшийся спереди от ключицы до брюшной полости. И три заросшие дырки от выходных пулевых отверстий в спине. Так как майора доставили в бессознательном состоянии с большой кровопотерей, речь шла не о красоте, а о спасении жизни.
– Сделаете пластику, ну, или татуировку, – пожал плечами лечащий врач при выписке. – И ничего не будет заметно.
Юрий родился в счастливой рубашке. Ему повезло, что он вообще выжил. И даже остался относительно трудоспособным человеком. Но ходить с голым торсом он перестал. Ему просто не хотелось, чтобы люди разглядывали его травмированное тело и шептались о происхождении шрама. Он и купался теперь только в футболке. И сексом занимался бы в футболке, если бы у него было желание заниматься сексом. Но желания, к досаде Сони, его давней деревенской подружки, не было.
Что не нравилось Маше в ее собственном теле, он понять не мог. Красивая фигура, очень женственная, с округлостями. Третий размер. Широкие бедра. Конечно, он рассмотрел не все, но многое, пока она, не замечая его присутствия, барахталась в воде, пытаясь вытащить на берег хохочущего Ванюшку. Юрий и подумать даже не мог, что она будет так отчаянно стесняться. Даже и подкалывать ее по этому поводу резко перехотелось. В конце концов, каждый из нас имеет право прятать от глаз окружающих свои шрамы. А видимые они или невидимые – значения не имеет. Личные границы – штука деликатная.
Когда Маша подошла к ним, уже полностью одетая, Юрий только смерил ее балахон номер один недовольным взглядом.
– Почему ты уродуешь себя этими ужасными тряпками? – спросил он ее между прочим, пока она доставала еду.
Она удивилась и оглядела себя.
– Почему уродую? Мне нравится. Легкие, свободные, удобные, из натуральной ткани, тело дышит. Не сковывают движения.
– Ты в них бесформенная.
– Я сама по себе бесформенная, – огрызнулась она.
– Неправда. Формы у тебя что надо.
– Формы у меня что не надо. Я толстая.
– Ты не толстая. Ты фигуристая и очень красивая. Лука, подтверди.
– Подтверждаю, – засмеялся Лучик. – Красивая.
– Вот видишь. Устами младенца глаголет истина, – невозмутимо заявил Юрий.
– Спасибо, конечно, но вы оба мне льстите. И вы оба не младенцы.
– Точно, мы взрослые мужчины, и ты нас должна слушать, – с важным видом поддержал беседу Лучик. – Нам виднее.
– Так, я не поняла, мы сюда отдыхать приехали или меня обсуждать? – Маша уперла руки в бока, пряча улыбку. – Не получилось с рыбой, решили мне косточки перемыть? Прекратите!
– Мне кажется, в тебя должны влюбляться старшеклассники, – упорно продолжал гнуть свою линию Юрий.
– Я им «двойками» отбиваю всякое желание в меня влюбляться, – махнула рукой Маша.
– Ты такая жестокая, Марьванна?
– Да я просто гарпия и фурия, товарищ майор. И еще Медуза Горгона. В смысле, умею взглядом убивать. Могу продемонстрировать.
– А стихи они тебе разве не читают? Чтобы умягчить твое жестокое сердце?
– Со стихами у современных подростков сложные отношения, – заметно расстроилась Маша. – Стихи сейчас не в моде, особенно классика. Дети слушают и заучивают рэп, а там жаргонизмы, неологизмы и прочий сленг. Короче, стихов мне никто не читает, печаль и огорчение.
– А когда тебя в последний раз приглашали на свидание?
– Так, товарищ майор, вы мне задаете чересчур много личных вопросов. Мне это не нравится.
– Ну, так тоже спроси у меня что-нибудь личное. А то я комплексую, что я тебе не интересен.
– Это правда, что вы украли деньги у мафии? – на полном серьезе спросила Маша. – Вдруг они заявятся выбивать из вас долг, а тут я с детьми. Мы должны быть готовы. Будем держать оборону.
Юрий начал смеяться и никак не мог остановиться.
– Маша с Уралмаша, ты неподражаема.
Она заулыбалась.
– С Бескудниково.
– Да я помню, помню. С такой защитницей мне никакая мафия не страшна. Твои балахоны деморализуют бандитов.
– Потерпите уж как-нибудь мои балахоны до конца лета.
– Потерплю. Ну что, предлагаю передислоцироваться на озеро, может, там получится что-нибудь поймать. Лучик, ты как, настроен на продолжение рыбалки?
– Конечно!
До озера они доехали быстро. Выгрузка вещей повторилась. В этот раз Маша не стала раздевать Ваньку, они пошли гулять по лугу. Юрий и Лука засели с удочками на заросшем цветами берегу. Дела у них пошли повеселее. Клевали и окуньки, и подлещики, и плотвички.
– Вам нравится моя мама? – с любопытством спросил Лука.
– Нравится, конечно, – улыбнулся Юрий. – Только я ей не особо.
– Почему вы так думаете?
– Интуиция. Мне так кажется.
– А мне кажется, что нравитесь. Просто мама – она такая. Строгая. И никогда не показывает свои слабости.
– А с папой своим ты общаешься? – рискнул спросить Юрий.
Лучик погрустнел.
– Нет, он уехал из страны еще до моего рождения. Я его никогда не видел. Мама подала официальный запрос в посольство Конго, чтобы помогли его разыскать. Но он уехал из страны, живет где-то в Европе. Он врач. Его тяжело найти. Может быть, через соцсети когда-нибудь с ним пересечемся. Я пытаюсь изучать французский язык, чтобы мы с ним смогли пообщаться. Но у меня пока не очень хорошо получается.
– Ты молодец. Ты вообще отличный парень, Лука Малинкин, – потрепал его по голове Юрий.
– Спасибо. Знаете, когда я был маленький, я очень переживал, что я не такой, как все. Что я чернокожий. И мама мне придумала и рассказывала очень красивую сказку про моего отца. Каждый вечер перед сном, я в итоге ее наизусть выучил. Конечно, я понимаю, что это всего лишь сказка. Но мне приятно думать про то, что мой отец мог быть настоящим африканским вождем.
– Расскажешь? – с интересом спросил Юрий.
– Ага. Слушайте.
– …Тогда вождь дал другое задание: «Кто из девушек сыграет на тростниковой флейте самую красивую мелодию, та станет невестой вождя». Весь день девушки племени услаждали слух вождя чудесной музыкой. А ночью, когда Александр уснул, утомленный концертом, белолицая девушка-Луна с серебристыми волосами вышла из озера Танганьика и сыграла над спящим вождем на тростниковой флейте такую прекрасную и одновременно грустную мелодию, что вождь всю ночь плакал во сне.
Утром он спросил: «Кто услаждал мой слух ночью, когда я спал?» И девушки опять ответили ему: «Мы не знаем».
И тут вождь наконец-то догадался, что таинственная незнакомка проявляется только по ночам, поэтому никто ее не видит и не слышит, кроме него. И он повелел девушкам племени станцевать самый зажигательный танец, но не днем, а ночью, после заката солнца. Слуги Александра зажгли перед дворцом вождя огромный костер, и девушки племени, надев свои лучшие наряды и украшения, плясали вокруг костра. Ровно в полночь вода в озере Танганьика вспенилась, и на берег ступила прекрасная белолицая девушка-Луна с серебристыми волосами. Ее платье было расшито водными лилиями, на волосах был венок из подводных цветов, а шея, кисти рук и щиколотки ног были украшены нитками речного жемчуга. Белолицая девушка-Луна плясала так вдохновенно, серебристые волосы развевались так красиво, что Александр полюбил ее и объявил своей женой…
В это время сзади них послышался собачий лай. Юрий и Лучик обернулись – Маша шла к ним через луг. С распущенными волосами и в венке из ярких цветов. Второй венок держал Ванечка, которого она несла на руках. Маша жмурилась от солнца, а ее длинные светлые волосы развевались от ветра и искрили на свету. Оба рыбака засмотрелись на эту картину.
– Девушка-Луна с серебристыми волосами, – тихонько шепнул Лучику на ухо Юрий. – Твоя мама очень красивая.
– Ага.
– Нам надоело гулять. Мы тоже с Ваней хотим рыбу половить, – Маша подошла к ним, поставила Ваню на землю и заодно отобрала у него венок. – Кто нам уступит свою удочку, тому украшение в подарок!
Лучик тут же вскочил.
– Мам, садись на мое место, я тебя сейчас всему научу!
– Спасибо, мой хороший!
Венок опустился на черные кудри. Юрий с явной завистью посмотрел на довольного мальчишку, но промолчал. Побоялся, что его обломают.
Ванька сунул нос в ведро с рыбой и чуть не опрокинул его.
– Мам-мам, смотри, сколько мы уже поймали! – Лучик раздувался от гордости.
Маша оказалась прилежной ученицей. Уже через пару минут она вытащила из озера свою первую плотвичку. Восторгу ее не было предела. Она завизжала, как девчонка, захлопала в ладоши, вскочила на ноги и даже станцевала какой-то импровизированный танец. Ваня и Лука тут же присоединились к ней, и они втроем, смеясь, закружились в быстром хороводе. Лордик прыгал и громко лаял.
Юрий с улыбкой смотрел за ними и думал, что уже сто лет у него не было такого замечательного выходного.
Маша встала в позу и уверенно продекламировала:
– Тепло на солнышке. Весна
Берет свои права;
В реке местами глубь ясна,
На дне видна трава.
Чиста холодная струя,
Слежу за поплавком, –
Шалунья рыбка, вижу я,
Играет с червяком.
Голубоватая спина,
Сама как серебро,
Глаза – бурмитских два зерна,
Багряное перо.
Идет, не дрогнет под водой,
Пора – червяк во рту!
Увы, блестящей полосой
Юркнула в темноту.
Но вот опять лукавый глаз
Сверкнул невдалеке.
Постой, авось на этот раз
Повиснешь на крючке!
– Некрасов? – наугад предположил Лука.
– Нет, опять Фет! – весело ответила Маша. – Никогда бы не подумала, что ловить рыбу – так круто! Спасибо, товарищ майор, что пригласили нас!
– Тебе спасибо, Марьванна, что приняла приглашение и украсила выходной стихами и зажигательными танцами, – серьезно ответил он. – Ну что, продолжим?
Они провели на берегу еще несколько часов. Расстелили покрывало, пообедали привезенной едой. А потом Ванька начал просто засыпать на ходу. Да и Маша раззевалась.
– Лука, предлагаю отвезти маму и Ванюшку домой на обеденный сон. А мы с тобой можем развести в саду костер, я тебя научу коптить рыбу. Запечем картошку, нажарим шашлыков. Как тебе такая идея? – спросил Юрий у парня.
– Супер! Я за!
В итоге в машине вырубились все трое – Лучик, Ванька и Лорд. Маша только поглядывала на них в зеркало заднего вида и устало улыбалась.
– Утомились рыбаки, – усмехнулся Юрий. – Бензин закончился.
Ему очень хотелось сказать Маше что-нибудь искреннее, теплое. Признаться, что ему давно не было так душевно и весело, как с ней и с ее мальчишками. Но слова почему-то застряли где-то в грудной клетке, под уродливым шрамом. Не умел он красиво говорить. Да и испугался, что его неправильно поймут.
Поэтому он попросил:
– Слышь, Марьванна, скажи, что ли, еще стих какой хороший…
И она, быстро глянув на него и отвернувшись в сторону, выдохнула:
– Хочется, чтобы было как раньше, в детстве:
Пальцы в известке и сладкой вате,
Чтобы чудовища прятались под кроватью,
А не внутри, где от них никуда не деться,
Чтобы на юг зелеными поездами,
Чтоб бесконечным казалось лето,
Чтоб не закуривать пятую сигарету,
