Текст книги "Дар (СИ)"

Автор книги: Зинаида Порох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Зинаида Порох
Дар

Страх – самое древнее и сильное из человеческих чувств, а самый древний и самый сильный страх – страх неведомого.

Говард Филлипс Лавкрафт

Днём, в мире солнечном, наполненном шумом и суетой, царствует человек. Но вот на небо всходит Луна и мир преображается: затихают звуки, приглушается, теряется в тенях свет. И в этом полуночном мире есть свой хозяин – невидимый, потаённый, странный. И очень опасный для тех, кто с ним не дружен. Особенно чувствуют это дети. Им часто чудится, что кто-то там таится во тьме. Кто это? Зачем прячется? Человек ли это? А наше сумеречное подсознание, не решаясь выяснить это, тихо подсказывает: «Осторожно! Не буди лиха! Утро вечера мудренее. Ночь ночевать – не век вековать».

Пусть те, кто скрывается в ночи, сами разбираются в своих тёмных делах. Но мы с вами приоткроем эту завесу таинственной тьму и немного полюбопытствуем.

Часть 1
Лара

Всё в этой истории началось вполне буднично. Ну, приснился девице сон, с кем не бывает. Кто ж знал, что с этого начнётся пора удивительных и невероятных перемен, которые произошли в жизни вполне обычной девушки. Впрочем, это лишь на наш взгляд она обыкновенная, а для тех, кто видит сокрытое она весьма и весьма не обычная.

Впрочем, давайте по порядку:

Глава 1
Чёрная кошка

Тихая ночь. Очевидно уже за полночь.

В окна, слегка зашторенные лёгкими тюлями, светит огромная полыхающая голубым пламенем Луна, окружённая яркими мерцающими звёздами. По деревянному полу комнаты застеленному старинным алым ковром раскинулись серебристые лунные дорожки. Воздух будто пульсирует и туманно мерцает, насыщенный некой ночной магией, всё вокруг будто чего-то ожидает. Чего-то необычного и немного страшного…

Темноволосая миловидная девушка, мирно спящая на узком диване, вдруг проснулась и осмотрелась. Ей внезапно почудилось, что за ней кто-то наблюдает и сон как ветром сдуло. Но нет, не почудилось – из угла комнаты за ней пристально наблюдали чьи-то глаза, расположенные на высоте около метра. И явно не человеческие – огромные, изумрудно-зелёные, со стоячими чёрными зрачками. Это кошка? Но почему она такая большая? Или это пантера? Но откуда она здесь.

Девушку будто окатило ледяной водой. Она испуганно села на постели, пытаясь рассмотреть то, что скрывалось в углу. И тут из него, плавно переступая высокими лапами, вышла огромная чёрная кошка. Она грациозно уселась в центре ковра и, обвив лапы хвостом, как будто с усмешкой на неё уставилась.

Этого не может быть!

Девушка хотела закричать, но из её горла раздался лишь едва слышный сип.

«Мне это снится!» – подумала она и легла, натянув на голову одеяло.

Но так ей стало ещё страшней. Она выглянула наружу и в этот миг, пружинисто оттолкнувшись, кошка прыгнула ей на грудь, упав стотонным грузом. Её когти со стальным скрежетом принялись рвать одеяло, зелёные глаза приблизились к лицу, а белые клыки нависли над горлом.

Бешено отбиваясь, девушка крикнула:

– Мама!

И вдруг у неё появился голос.

Она кричала так, что едва сама не оглохла.

И тут в комнате загорелся свет. В дверях, испуганно глядя, стояла её бабушка, Полина Степановна. Но кошку не испугал даже свет лампы – она продолжала рвать одеяло и почти добралась до её горла.

– Ларочка! Детка! Что с тобой? – подбежав к дивану, вскричала старушка.

– Кошка! Разве вы не видите, бабуля? – продолжая отбиваться, закричала она в ответ. – На меня напала чёрная кошка!

– Где? – испуганно вопросила старушка и, протянув руку, пощупала Ларин лоб. – Тебе это приснилось!

И только в этот миг ночная тварь спрыгнула на пол и со злобным шипением исчезла в углу.

– Там! – возразила Лара, с ужасом указывая в угол. – Она сбежала!

– Успокойся! Это просто сон. Сейчас дам тебе воды! – сердито сказала бабушка. И, сбегав на кухню, подала ей стакан.

Лара, напилась, стуча зубами о стекло, и пробормотала:

– Бабуля! Она меня чуть не загрызла!

– Да бог с тобой! Скажи: куда ночь, туда и сон! – отмахнулась та. – И, давай, спи! Тебе завтра рано вставать!

И затем, выходя – о, боже! – выключила в комнате свет.

А как же – электричество экономить надо. Они же не миллионеры какие-нибудь. Но Ларе было страшно встать с дивана и дойти до выключателя.

Она со страхом осмотрелась: в окно же светила Луна, по ковру серебрились лунные дорожки. Не хватало только зелёных глаз в углу.

Может, это действительно был сон? Ведь если это чудище в виде кошки было реально, то как оно сюда вошло? И как вышло? Сквозь стену? Но так не бывает!

Пора, наверное, психушку вызывать. Или к психологу идти, как когда-то в детстве.

Лара прислонилась к спинке дивана, зябко замотавшись в одеяло. Которое, кстати, оказалось целым – когти не оставили на нём ни одной прорехи – ещё один повод для сомнений.

«Я что – действительно сумасшедшая? Или меня, как в детстве, снова начали одолевать жуткие привидения?»

Она, чтобы не рисковать последним душевным здоровьем, сегодня не будет спать. Вдруг эта чёрная тварь снова явится?

Глава 2
Летающая старуха

И в эти часы между ночью и рассветом Лара вспомнила ту давняя жуткую драму, которую пережила в раннем детстве. И о которой все эти годы старалась не вспоминать.

Ей было лет шесть. И жили они тогда с отцом и бабулей в старинном уральском городе – Челябинске, в большом деревянном доме из пахучего бруса. Виктор Семёнович, её отец, высокий и и красивый, как Аполлон, работал начальником какой-то большой стройки. Он часто баловал её, покупая дорогие игрушки, разные сладости. И катал иногда в городском парке на каруселях и качелях. Когда у него было на это время. Он часто смотрел на неё с непонятной грустью, о причинах которой она узнала лишь позже. Тогда ей казалось, что её мир прекрасен и гармоничен. Ведь его мама, Полина Степановна, по совместительству её бабуля – худенькая и статная, как балерина – полностью заменила Ларе мать. Полина Степановна, пока на свет не появилась Лара, работала в театральной кассе. И, зная всех актёров тетра, посвящала ему жизнь, компенсируя свои не сбывшиеся мечты об актёрской карьере – рождение сына, а потом уход из семьи загулявшего мужа, Семёна, помешали ей окончить театральное училище. А когда Витюша подрос, уже поздно было начинать актёрскую карьеру, да и деньги были нужны. Поэтому Полина Степановна устроилась работать при театре, просто кассиром. А когда при родах умерла её невестка Арина, мама Лары, она оставила работу и заменила ребёнку мать.

Ларино детство можно было назвать счастливым, если б не одно «но». После того, как их семья поселилась в этом большом бревенчатом доме, который фирма специально построила для её отца Виктора Семёновича, девочку стали преследовать ночные кошмары.

Ей иногда снилось, будто она просыпается среди ночи от низкого и неприятного гудения и видит, как в окно её спальни – в сердечки на ставнях, кто-то заглядывает. И эти страшные красные глаза находили её повсюду. Прячась от них, девочка бежала по дому на ватных ногах, но они передвигались вслед за ней от окна к окну…

Лара просыпалась с громко колотящимся сердцем от собственного крика. Сбегались папа и бабуля, советовали ей не бояться. Ведь это просто сон. И уходили, оставив гореть ночник. Но Лара больше не спала. Девочке казалось, что стоит ей закрыть глаза, как красные глаза снова возникнут в прорезях ставен.

Вскоре такие сны участились и девочка стала бояться засыпать. Она подолгу ворочалась по вечерам, преодолевая сонливость. Но гудение и сон всё равно настигали.

Иногда ей казалось, что это вовсе даже не сон.

А дальше стало ещё хуже.

Однажды во сне запоры на входной двери сами открылись и в неё, прямо по воздуху, влетела седая старуха в сером балахоне. На её мертвенно-зелёном лице горели знакомые красные глаза. Шаря вокруг себя торчащими из широких рукавов руками, старуха принялась летать по дому. Лара, едва передвигая отяжелевшие от страха ноги, побежала за помощью к бабуле. Но как она её не тормошила, как не звала, та, не отзываясь, лежала будто каменная.

И тут где-то закричал петух, а старуха мгновенно растаяла в воздухе. А Лара оказалась стоящей посреди комнаты. Сна – ни в одном глазу…

За завтраком она рассказала отцу и бабушке про страшную старуху, влетевшую ночью в их дом. Но те лишь отмахнулись. Мол, это всё фантазии. Куда ночь, туда и сон.

И Лара поняла, что помощи ждать не от кого. Надо рассчитывать на себя и на своё умение прятаться.

У Лары было несколько приёмов, помогающих избежать старухи. Первый – что есть сил, убегать от неё. Откуда-то она знала, что ни в коем случае нельзя смотреть в эти страшные красные глаза. Иначе она её увидит и схватит. Лара не хотела думать, что будет дальше. Во-вторых, она всегда пряталась от старухи – за шкафами, за креслами, за дверями. Благо, дом был большой и комнат много. Затаившись в углу, она стояла, опустив глаза, и ждала рассвета. А ведьма всё металась где-то рядом, щупая руками воздух…

Но вот в бабушкиной сарайке пел петух или начали сереть окна и тут уже можно было смело выходить из угла. Потому что старуха мгновенно исчезала. И даже поспать немного, если удавалось уснуть.

Лара подросла, пошла в школу, но от этого в её ночных кошмарах ничего не изменилось. Девочка почти не спала. Даже её учительница заметила, что с ней что-то не то. И постаралась как можно деликатнее поговорить с Полиной Степановной.

– Ваша Лара такая бледная и слабенькая, – сказала она. – Может, ей нужно усиленное питание?

– Да какое там питание – у неё только птичьего молока нет! – отмахнулась та. – Она у нас признаёт только сладкое. Не наказывать же её за это? Ничего, наверное, она в мать, та тоже худышкой была.

И учительница, вздохнув, отступила.

Но дело было худо. Наступил момент, когда в их доме почти не осталось мест, где Лара могла бы спрятаться от старухи. Это за дверью и за комодом в комнате отца. Остальные потаённые уголки старуха уже обнаружила. И иногда Ларе едва удавалось ускользнуть от неё в последний момент. Силы Лары были на исходе.

«Что будет, когда она меня схватит?» – думала она.

Впрочем, ей было уже всё равно – схватит, так, схватит.

Спасение пришло совсем неожиданно – от посторонней тётеньки-врача.

Однажды за завтраком отец сказал бабуле:

– Мамуля, вы знаете, что наша Ларочка лунатик?

– Как – лунатик? С чего ты взял, Витюша? – удивилась Полина Степановна. – Это из-за того, что она такая бледненькая? Вот и учительница сказала, что Ларе нужно усиленное питание. Может, витаминок ей купить?

– Да причём тут витаминки, мамуля? – отмахнулся отец. – Я и раньше слышал какую-то беготню. Думал, почудилось. А сегодня ночью Лара прибежала ко мне в спальню и спряталась за комод. Я попытался с ней заговорить, но она не отвечала, хотя глаза были открыты. Тогда я её оттуда выудил и отнёс в кровать. Только лёг, а она снова тут. И опять – за комодом. Пришлось положить её с собой.

– Может, валерьянки ей дать? Наверное, много уроков задают? – предложила Полина Степановна, щупая лоб Лары.

– Причём тут валерьянка, мамуля? Вы знаете – учёба даётся ей легко. Лучше сводите-ка Ларочку к врачу, – предложил Виктор Семёнович. – К невропатологу. Или в регистратуре спросите, к кому лучше с лунатизмом обратиться. Вдруг, это лечится? А витаминки ей купите – не помешает. Мне тоже накапайте, – попросил он, увидев, что Полина Степановна добавляет себе в чай валерьянки. – Полночи не спал.

Лара равнодушно слушала их. Кто такие лунатики она не знала, но слово ей понравилось – красивое. Так вот почему она сегодня проснулась в кровати отца. Жаль, что она не помнит, как он носил её на руках – когда-то ей это нравилось. И тут Лара попыталась вновь поговорить с взрослыми. Объяснить, что она пряталась ночью от той самой страшной старухи, про которую им раньше рассказывала. Но они отмахнулись от неё. Отец снова назвал её фантазёркой, а бабуля пощупала Ларин лоб.

В тот же день Полина Степановна повела внучку к врачу. От которого Лара, уже побывавшая у стоматолога, не ждала ничего хорошего. Но эта тётенька оказалась доброй и весёлой – никаких железяк в неё не втыкала – только не больно постукала по коленкам молоточком. И всё время шутила, расспрашивая о любимых куклах и игрушках. И ещё про то, как Лара спит. Но она ей про старуху ничего ей не сказала – всё равно ведь не поверит. Да и не всё ли равно теперь. Старуха уже близко. Никто ей не поможет.

Но затем произошло чудо. Врач, вдруг став серьёзной, сказала Полине Степановне, что девочка очень серьёзно больна. И помочь ей может только срочная смена климата и места жительства. Само собой, она пропишет ей необходимый комплекс медикаментов, но уезжать надо немедленно.

А всего-то постукала Ларе по коленкам.

И отец, тут же уволившись с престижного места, перевёз семью на Кубань. Его туда уже давно приглашал однокурсник. Ещё с тех пор как Виктор Семёнович гостил у моря и заезжал к нему.

Как эта врач смогла во всём разобраться? Может, она была скрытым экстрасенсом, о которых в медицинской среде сложилось негативное мнение? Что такое она с читала с её прозрачного личика с потухшим взглядом? Но лечение было назначено верно и, главное – своевременно.

Семья Саниных поселилась в небольшом южном городке. Причём, отец устроился на должность на порядок ниже прежней. Но это его не волновало – ради здоровья единственной дочери он был готов на всё. И, что важно – страшная старуха не увязалась вслед за ними. А с этого момента ночные кошмары навсегда оставили Лару. Кто была эта жуткая ночная летунья? Ведьма? Привидение? Да какая разница! Лишь бы забыть о ней навсегда и не вспоминать никогда. Но вот пришлось же.

Год назад, окончив школу, Лара поступила в Краснодарский университет на физмат и поселилась в общежитии. Но Полина Степановна, продав трёхкомнатную квартиру, приехала вслед за ней. Три года назад Ларин отец умер от сердечной болезни. Остались они с внучкой вдвоём. Что ж им, сиротинушкам, скучать поврозь?

Жильё в Краснодаре нашлось не сразу. После долгих поисков Полина Степановна купила этот небольшой домишко в пригороде. Скорее даже – старинную хату, имеющую, однако, необходимые удобства. Хоть это радовало. Ведь их денег мало на что хватало.

Однако повезло не так уж чтобы.

Всего через неделю после того, как Лара перебралась сюда из общежития, на неё напала эта чёрная кошка. Тут поневоле придёт на ум красноглазая старуха, которая, как Ларе казалось, была похоронена в далёком детстве навсегда.

А ещё, подсказывало ей подсознание, есть один… старичок. Который часто возникал в этом доме за её спиной. Кто это был? Похоже – домовой. Больше некому невидимо шагать тут, не спросив хозяев. Впрочем, ещё неизвестно кто тут настоящий хозяин. Если, как считается, домовые живут сотни, а, может, и тысячи лет, то это ставит большой знак вопроса на место человека в своём доме.

Или всё это ей только кажется – кошки, старухи, домовые? Бабуля, например, всегда говорила, что никаких ведьм и прочей нечисти не существует. Сказочки это для маленьких детей – чтобы родителей слушались.

Лара, зябко поёжившись, снова вздохнула.

Что с ней? Снова вернулись кошмары? Если так, то ей грозит не только лунатизм, который – как известно, не лечится – но и, скорее всего, транспортировка в сумасшедший дом. Ведь эту нечисть никто, кроме неё, не видит. Вывод напрашивается сам. Хороша учительница, днём толкующая детям про нерушимые физические и математические законы, а ночью сражающаяся с собственными фантазиями. Таких обычно изолируют от общества.

Глава 3
Михалап – меховые лапы

На чердаке дома в самом его пыльном углу сидел старичок.

Кто-то понимающий сразу признал бы в нём домового, причём – старинного, уважаемого. Рыжая окладистая борода до пояса, косматые лохмы и нависающие на глаза кудлатые брови – тому свидетельство. Это тебе не клочковатая щетина, как у какого-нибудь трёхсотлетнего молодняка. Да и одёжа на нём была соответствующая. Не кургузая одежонка, как это сейчас принято у современных подъездных да квартирных – клубные пиджаки, костюмы с люриксом – тьфу ты! Модные плащики, фасонистые шляпы да туфли лаковые, со скрипом. Срамота одна! У этого старичка всё было настоящее, тыщелетнее, хотя слегка и подвылинявшее: добротный шерстяной армяк с шапкой мурмолкой, мягонькие юфтевые сапоги с расшитыми отворотами да косоворотка из натуральной пряжи. Правда, это всё, в основном, на выход. К гостям, так сказать. Или когда сам в гости к иным домовым ходишь. А на кажэн день была у него – кроме ещё одной небольшой закладочки в сундучке – конопляная рубаха, стёганная куфайка и штаны, свалявшийся заячий малахай да кирзовые сапоги. От одного казака ему вещички эти досталися – от Акима, бывшего хозяина этой хаты. Который в 30-е годы честно отсидел за своё казачество. Уж очень удобно одевали тогда лагерных зэков – всё такое, что сносу ему нету и никакой ветер не продует. Самое то – лес валить.

К слову сказать – не за просто так ему эта одёжа досталася. Ведь Михалап – так звали этого домового – потащился вслед за Акимом на эту самую зону. Помогал ему там, чем мог, ютясь в его хлипком фибровом чемоданчике. А и чем мог-то? Так, по мелочи – лежак ему помягче сделать, вшей извести да уголовников, что харч у Акима отнимали, слегка наказать. Одного он удачно с дерева свалил – тот насмерть разбился. Другого закружил заговром-круженницей и в лес завёл – там его охранник и пристрелил. Как беглеца. Третий уголовник сам себе руку циркуляркой на лесопилке отхватил. Ту, которой еду у Акима выхватывал. Уголовники народ ушлый, они быстро сообразили, что к чему. Сказали – «Аким слово знает», и больше его не трогали. Вот он и выжил – хоть и на слабом харче, но на целом, а не переполовиненном всякими хмырями. А известно, сколь там, на зоне, народу-то от голода сгинуло, пока уголовники харю себе наедали. Тьма!

Так они и вернулись с Акимовым чемоданчиком обратно в эту хату – к детям и внукам Белоглазовым. А они, к слову сказать, не больно-то и ждали своего сидельца. Честно говоря, они его даже чурались. Мало того – фамилию свою – Белоглазовы, за то время, пока он лес валил, потихоньку сменили, затерев пару букв в конце. И стали вместо – Белоглазы. Чтобы совсем уж отмежеваться от сидельца Акима. Воспротивиться этому беззаконию и отказу от их старинного казачьего рода – где-то даже дворянского, хоть и обедневшего – было некому. Жена Акима, Настасья, не выдержав бед и разлуки с ним, быстро угасла, оставив деток на бабку да на дедку. За что Михалап немного и себя винил – оставил дом без пригляда и опеки, вот в нём и пошло всё наперекосяк. А теперь какие же Акимовы дети да внуки казаки? Так, одно название. Да и название-то уже не то. Они ведь в комсомолию да в пионерию бегом позаписались. Стали друзьями партийцев, которые все старые сословия отменили. Чаще – вместе с жизнью. Потому теперь Белоглазы казачьих традиций не знали, а которые знали и те позабыли. Даже слово «казак» они и то с ошибками пишут. И даже вольных казачьих песен не знают. А как их Аким-то пел, на гармошке играючи – заслушаешься:

«Ой, за тума-а-а-ном нычогой нэ выдно, ой да за тума-а-а-но-о-ом нычогой нэ вы-ыд-ыдно. Тильки выдно дуба зэлэного, ой да…»

Да-а, измельчал род. Так что фамилия Белоглаз для этих променявших своё вольное житьё на неволю – самое то.

К слову сказать, казака этого, Акима, давно уж и на свете-то нет. Только память и осталась, что песни да его стёганная куфайка с сапогами кирзовыми, которые домовой хранил. К тому ж – Михалап, так сяк, даже и на гармошке играть выучился. Вон она – за трубой в холстинке лежит. Иногда достаёт, наигрывает для гостей. Белоглазы выкинули, а он подобрал.

За своё родовое гнездо, в котором выросли целые поколения казаков-Белоглазовых, его измельчавшие внуки Белоглазы тоже не больно-то держались. Как только их родители померли, так и продали Акимову хату. А деньги меж собой поделили – на машины да квартирные ипотеки. Пуст дом остался. И выморочен. Не без его, Михалапа, участия, конечно же. Не люб ему теперь никто.

Так и простоял дом пять лет.

А потом купили его одни – даже в хату не заходя – чтоб их свело да скорчило! Но этих новых хозяев, пришлых людей с московских земель, Михалап скоренько выжил. Нечего им в казачьей хате делать – кацапским рылом не вышли.

Он до сих пор со смешочком вспоминает те свои проделки.

У Михалапа тогда всё в ход пошло – и горели эти московиты, и потолок у них обваливался, и электричество, что ни день, искрило да перегорало. А самое главное – ночами он им спать не давал. Углы и стены хаты так трещали, будто вот-вот обваляться. И ведь обвалились однажды. Пол у них под ногами волнами ходил, а в окна чудища заглядывали. В общем, сбежали они. Ни дна им, ни покрышки.

Сняли себе квартирку – как знакомые домовые донесли, да оттуда, не показываясь, и продавали через посредников Акимову хату. Да только всё бестолку. Три года продажа с места не двигалась. А почему? Когда покупатели приходили в дом с приказчиками, то бишь – риэлторами, то Михалап тут же к делу подключался и в глаза им всякие страсти напускал. Тем и казалось, что и стены-то в доме кривые, и крыша вся в дырах, и разводья от протечек на потолках. Да и соседи ещё страхов добавляли. Мол, в этом доме нечисть водится, держитесь от него подальше. Они и сбегали из него, как осой ужаленные.

А Михалапу того и надо.

Так бы он и жил здесь дальше вольготно да в одиночестве, пока Акимова хата не рухнула бы от старости, никому не доставшись. Нет нынче стоящих людей, а всякая шушера ему тут без надобности. А потом бы – Михалап ведь домовой авторитетный, не малец какой-то – нашёл бы себе иное местечко для обитания. Нынче много чего строють – выбирай любой дом да справных хозяев на свой вкус. Нашёл бы себе новые хоромы.

Но тут, нарушив все его планы, откуда-то взялась эта настырная старуха Полина. Ничего её не спужало. А потом, пока она документы оформляла, а внучка Ларка в общежитии обреталась, всё ж поселилась эта старушенция в Акимовой хате. А куды ж ей ещё – издалека ведь. И тут уж Михалап душеньку отвёл, разгоняя скуку. Хотелось ему отвадить эту старуху, пока не поздно. Так что пугал Полину, как следует, страхи на неё нагоняя. И в трубу гукал, и стены по ночам шатал, и в потёмках кругами по дому водил, пряча от неё двери и выключатели. Но ничего её не взяло. Купила упрямая старуха хату и с внучкой в неё вселилась, контейнер сгрузив.

Тьфу, ты!

Бабы здеся правят теперь, одним словом. Не по-казачьи это.