Текст книги "Путешествие в Англию и Шотландию задом наперед"
Автор книги: Жюль Габриэль Верн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Глава XXVII
ШОТЛАНДИЯ – СТРАНА ДОЖДЕЙ
Ферт-оф-Форт, название столь часто звучащее в Эдинбурге, дано заливу, который врезается в сушу между берегами Файфского графства на севере и побережьем графств Линлитгоу, Эдинбургского и Хаддингтонского – на юге [177]177
Южные графства названы здесь по их центрам: Хаддингтон – главный город Ист-Лотиана, Эдинбург – Мид-Лотиана, Линлитгоу – Уэст-Лотиана.
[Закрыть]. Он образует устье Форта, небольшой, но глубоководной реки, которая, стекая с западных склонов Бен-Ломонда, впадает в море в Кинкардине, возле Аллоа. Расстояние от пристани Грэнтон до конца залива, именуемого Ферт, пароход проходит за три часа.
Берега залива причудливо изрезаны, и приходится лавировать, чтобы причалить к небольшому дебаркадеру, а иногда и просто к отмели. Города, поселки, коттеджи живописно разбросаны по лесистым плодородным землям вокруг залива. Но сейчас путешественники с трудом различали чудесный пейзаж, перечеркнутый косыми линиями дождя. Они, как могли, укрывались от непогоды под выступающим навесом рубки или под широким мостиком, перекинутым между двумя кожухами. В довершение всего и в курении нельзя было найти утешения – это разрешалось только в носовой части корабля.
С некоторых пор с западного края залива раздавались глухие раскаты. Жак тщетно пытался угадать, что это такое. Звуки стали отчетливей, когда «Принц Уэльский» оставил позади городок Эбердоур и остров Колм. Вскоре, обогнув укрепленный островок Гарви вблизи королевской крепости Куинсферри, в том самом месте, где Форт уже всего, пассажиры увидели двухпалубное судно. Это был линейный корабль английского военного флота, проводивший ученья и стрелявший из орудий нижней батареи.
– Он же попадет в нас! – заволновался Жонатан.
– Тебе так кажется, потому что ты плохо оценил его позицию, – успокоил друга Жак. – Посмотри лучше!
Действительно, стрельба велась очень странно. Ядро по касательной входило в воду и, срикошетив, появлялось вновь на значительном расстоянии, отмечая свою траекторию снопами брызг. Жонатан, по правде говоря, имел все основания для беспокойства. Несколько дней спустя в аналогичной ситуации ядро угодило в самую корму именно «Принца Уэльского», на котором они сейчас плыли. Никто не пострадал, хотя это было бы так по-английски!
Вскоре «Принц Уэльский» обошел справа замок Росайт, древнее гнездо той ветви Стюартов, с которой была в родстве мать Кромвеля [178]178
Кромвель Оливер (1599–1658) – крупнейший деятель английской буржуазной революции XVII века, руководитель индепендентов, партии торгово-промышленной буржуазии и среднепоместного дворянства, фактический глава революционной армии и провозглашенной в 1649 году республики; в 1653–1658 годах протектор (диктатор) Англии.
[Закрыть]. Любопытное совпадение, наводящее на размышления.
– Даже под проливным дождем, – как заметил Жак, которого в исторических местах всегда обуревал демон истории.
Замок Блэкнесс-Касл, до сих пор укрепленный согласно одной из статей договора об унии [179]179
Договор об унии – акт 1707 года, ликвидировавший последний внешний признак шотландской автономии – национальный парламент.
[Закрыть], и маленький порт Чарлстон, откуда вывозится известь из гигантских карьеров лорда Элджина, остались позади на левом берегу, и колокол «Принца Уэльского» возвестил остановку у пристани Крэмби-Пойнт.
Погода была отвратительная. Резкие порывы ветра разбивали струи дождя в водяную пыль. Кружа ее словно смерч, то и дело налетал ревущий шквал. В довершение всего судно не смогло подойти к дебаркадеру. Парижанам пришлось спуститься в утлую шлюпку на самой середине Форта, имеющего в этом месте две или три мили в ширину.
Жак попытался отыскать глазами оконечность мыса Крэмби-Пойнт и приметил смутный силуэт одиноко стоящей под широким зонтом фигуры.
«Принц Уэльский» продолжил путь, предоставив шлюпку самой себе. Перевозчик поставил маленький парус, чтобы добраться до Крэмби-Пойнт, и после долгих безуспешных маневров лодка достигла-таки мола. Чтобы взобраться на причал, пришлось карабкаться по вертикально уходившей в воду лестнице со ступенями, облепленными оставшимся после прилива фукусом и другими водорослями. Наконец, чуть было не свернув себе двадцать раз шею, промокшие насквозь, путники оказались рядом с преподобным мистером С., протягивавшим им руку сквозь потоки дождя.
– Добро пожаловать, господа, – обратился он к ним на безупречном французском языке, – и соблаговолите извинить за эту ужасную погоду!
– Путешественники вроде нас не обращают внимания на такие мелочи, – ответил Жак.
– Дождь усиливается, – продолжил мистер С. – Давайте войдем в харчевню на краю мола.
Жак и Жонатан последовали за пастором, вошедшим в уединенное строение. Здесь их встретили радушно и приветливо. Небольшой огонек в камине вскоре заполыхал ярким пламенем, и трое путников исчезли в густых клубах пара, поднимавшегося от мокрой одежды. Через несколько минут непогода, казалось, немного поутихла и мистер С. решительно двинулся в направлении О.
Пройдя около мили по дикому каменистому берегу Форта, плоскому и извилистому, путники свернули на дорогу, уходившую в глубь края под большими, мокрыми от дождя деревьями. Ни о какой беседе в этих условиях не могло быть и речи. Преподобный мистер С. шел впереди, следом за ним Жак, замыкал шествие Жонатан. Извилистая тропа змеилась по холмистой местности, в недрах которой залегали самые богатые в Шотландии месторождения каменного угля. Здешние тропы покоряются только маленьким местным лошадкам. С обеих сторон там и тут виднелись одинокие фермы, окруженные обширными пастбищами. Многочисленные стада мирно щипали траву под непрекращающимся дождем. Жак обратил внимание на безрогих коров и мелких овец с шелковистой шерстью, похожих на игрушечных барашков. Пастухов, следивших за несметными стадами, нигде не было видно. По всей вероятности, они укрывались от дождя под каким-нибудь выступом скалы; но вокруг стад бродили колли – собаки характерной для этой местности породы, прекрасные сторожа. Они собирали отбившихся животных.
Преподобный С. поведал гостям об удивительном плодородии земель, по которым они шли, все более удаляясь от Форта. В южных графствах, некогда щетинившихся елями и дубами, культуры пшеницы, ячменя и ржи возделываются очень успешно хотя в целом из-за слишком влажного климата шотландская почва по плодородию сильно уступает почвам Англии. Этот край ничем не напоминал сельскую местность Франции. В расположении полей, густых изгородей, групп деревьев, в самой атмосфере скорее угадывались, чем виделись и поддавались анализу, еле ощутимые различия, придававшие тем не менее общей картине особый характер. Жак испытывал то внутреннее ощущение нового, ради которого путешественники отправляются за пределы родной страны. После полутора часов ходьбы пастор сообщил, что О. близок. Парижане, сами того не замечая, уже шли по парку, думая, что все еще идут по полям. За окаймлявшими опушку дубами показалась посыпанная песком аллея, и под усилившиеся порывы ветра и дождя путники вошли через боковую дверь в жилище пастора, не сумев даже разглядеть дом снаружи.
Глава XXVIII
ПО СЛЕДАМ ВАЛЬТЕРА СКОТТА
Камердинер, а скорее что-то вроде управляющего, одетый с ног до головы в черное, встретил гостей в великолепной прихожей, уставленной ларями и очень красивыми креслами.
– Возьмите у этих господ плащи и приготовьте им что-нибудь сухое переодеться, – распорядился мистер С. – Но прежде всего выпьем в гостиной чего-нибудь согревающего.
Говоря так, он проследовал в сопровождении парижан в обширную залу. Свет в нее падал через огромные окна. Здесь были собраны образцы современной роскоши. Три рюмки были наполнены превосходной водкой, которую преподобный проглотил одним глотком. Жонатан из вежливости счел должным последовать его примеру, но чуть было не задохнулся от крепкого напитка и отделался ужасным приступом кашля.
– Теперь, господа, – продолжал мистер С., – вас проводят в ваши комнаты, где вы сможете переодеться в сухую одежду.
Жак и Жонатан по величественной лестнице поднялись на второй этаж в свои комнаты. Элегантная обивка стен, особый аромат, утонченность обстановки и изящество всего находившегося здесь указывали на то, что она предназначалась для дамы. На широких туалетных столиках, расположенных в полукруглом выступе башни, было все необходимое, чтобы удовлетворить любой женский каприз.
На кровати была разложена одежда, достаточно было протянуть руку, чтобы достать чулки, тапочки, брюки. Пастор предоставил в их распоряжение свой гардероб, и друзья не могли удержаться от смеха, натягивая слишком широкие короткие черные панталоны на широком поясе.
В этом довольно причудливом, но удобном, а главное, создающем чувство комфорта облачении гости спустились в цокольный этаж.
Великолепный салон, примыкающий с одной стороны к рабочему кабинету, а с другой – к оранжерее с редкими экзотическими цветами, образовывал вместе с двумя указанными помещениями просторную галерею. Трудно представить себе то обилие света, которого англичане добиваются, расширяя окна за пределы фасада, что дает возможность свободно охватить взглядом всю панораму. Это особенность характерна для всех построек Англии, где постоянные туманы заставляют изыскивать всевозможные способы получать больше света. Здесь, в галерее, парижане чувствовали себя как на открытом воздухе. Дождь прекратился, и отдельные солнечные лучи пронизывали самые высокие облака.
В большом, создающем уют камине весело потрескивали дрова; перед одним из окон стояло открытое пианино; разнообразных форм кресла красного, розового и палисандрового дерева прекрасно сочетались с декоративным фарфором и дорогими картинами. Великолепные полотна итальянской школы, привезенные из Рима самим мистером С., и несколько шедевров фламандской школы [180]180
Фламандская школа – сложившаяся в начале XVII века в Южных Нидерландах (Фландрии) школа живописи, названная по имени населяющего эти края народа (фламандцев); крупнейшие представители – Петер Пауль Рубенс, Антонис ван Дейк, Якоб Йорданс.
[Закрыть]составляли ценную коллекцию. Жак и Жонатан были поражены, встретив подобную роскошь в провинции, вдали от городов.
Судя по внутренним помещениям, замок был выполнен в готическом стиле, столь популярном среди саксов. Впрочем, изнутри он выглядел очень современно. Свободный полет фантазии архитектора, особенно если он англичанин, все подчиняет требованиям комфорта. Действительно, он сделает дверь там, где это будет удобней всего, он прорубит окно в месте, откуда открывается самый красивый вид, он расположит салоны и спальни самым удобным образом, он поднимет потолок залы и сделает его ниже в рабочем кабинете, очаровательный укромный уголок будет устроен рядом в высокой просторной галерее. Как результат всего этого – фасад, замечательный своей неправильностью. Пренебрегая строгими архитектурными линиями ради импровизации, обладающей собственными законами, английские зодчие создают очаровательные произведения, неповторимые в своей индивидуальности. Эти небольшие готические замки, столь многочисленные в Шотландии, как нельзя лучше подходят для климата страны и очень удобны для жизни их обитателей.
Обед соответствовал королевской роскоши обстановки. Преподобный потчевал гостей радушно, с любезной предупредительностью. Согласно обычаю, из уважения к гостям он предложил им самим разрезать стоящие перед ними блюда. Жак довольно неловко справился с задачей, искромсав курицу, плавающую в особом соусе, зато Жонатан блестяще разделил апельсиновое желе, трепещущее в фарфоровой вазе. В винах – хересе, портвейне, кларете [181]181
Кларет – во времена действия романа так в Англии называли молодые красные вина.
[Закрыть]самых изысканных сортов – не было недостатка, равно как и в зельтерской воде [182]182
Зельтерская вода – так в XIX веке называли всякую газированную минеральную воду по имени курорта Зельтерс, где она впервые была использована подобным образом.
[Закрыть], подававшейся в маленьких, похожих на детские, бутылочках, выстроившихся перед тарелкой каждого из сотрапезников. Нет смысла повторять, что основное блюдо составляла говядина в окружении вареных овощей.
В течение этого гомерического обеда, живо напомнившего Жаку ужин Уэверли у Фёргюса, мистер С. знакомил своих гостей с обычаями страны, которую они уже видели, которую им еще предстояло увидеть.
– Вы окажетесь, господа, словно в романе Вальтера Скотта и сами убедитесь, с какой скрупулезностью он описал эти исторические места, как тонко передал атмосферу этой земли. Вы почувствуете, что гений писателя превосходит все возможное и край этот достоин его.
– Но встретим ли мы еще знаменитых хайландцев? – спросил Жонатан. – Остались ли следы старых могущественных кланов?
– Вне всякого сомнения, – заверил почтенный священник, – если кланы и не существуют в политическом смысле, они, безусловно, сохранились с точки зрения истории. Определенные кланы, по традиции, главенствуют, и Мак-Грегоры, Мак-Дугласы, Сазерленды, Мак-Дональды, Кэмпбелы по-прежнему сохранили феодальное господство над краем. Их вассалы, равные им по закону, признают себя подданными и данниками, и каждый клан различается цветами и тартаном.
– К несчастью, из-за нехватки времени мы не сможем подробно ознакомиться с этим любопытнейшим явлением, – посетовал Жак, – придется ограничиться общим взглядом на эту еще живую среди озер и гор графств Стерлинг и Аргайл историю.
– Не сомневаюсь, что с таким вожатым, как Вальтер Скотт, господин Жак, можно весьма серьезно все изучить и понять, так как романист уже познакомил вас со всеми красотами средневековья. Вы уже видели старую Кэнонгейт его романов, так точно им описанную. В горах и на озерах он будет верным вашим гидом.
Жак расспросил священника о религиозных устоях Шотландии и узнал, что в крае, как и в Англии, постепенно распространялся католицизм, несмотря на определенные ограничения закона. Католические священники с неустанным рвением, неизменной учтивостью и святой благодатью рано или поздно возьмут верх над сухостью и строгостью протестантских священнослужителей. Все сказанное в большей мере относится к Шотландии, нежели Англии.
К концу обеда дворецкий доложил преподобному мистеру С., что его просят навестить больного. Несмотря на непогоду и дальний путь, священник немедленно все оставил и, извинившись и попрощавшись с гостями, доверил их заботам хранителя замка, поручив тому показать молодым людям парк. Последнее рукопожатие – и он удалился.
– Самоотречение и преданность – вот его девиз, – произнес Жак, вставая из-за стола.
Глава XXIX
В ПОЕЗДЕ НА ГЛАЗГО
Часовой у Оклея, в коротких бархатных полосатых штанах, в кожаных гетрах и шотландской шапочке, имел гордый вид. Ему явно не хватало перекинутого через плечо пледа и кинжала у пояса. Должно быть, это был потомок верных ленников, преданных господину душой и телом. Он предоставил себя в полное распоряжение парижан. Жонатан с трудом понимал его полугэльский-полусаксонский язык. Тем не менее композитор сумел разобрать, что сын этого славного человека принимал участие в Крымской войне [183]183
В Крымской войне 1853–1856 годов принимал участие брат писателя Поль; он служил матросом на транспортном судне «Кассини». (Примеч. фр. издателя.)
[Закрыть]и сражался бок о бок с французами. Шотландец был этим очень горд. Вначале смотритель провел молодых людей по замку, не упустив во время экскурсии ни одной детали. Туристы осмотрели все: строгую и спокойную библиотеку и кабинет естествознания с огромным, набитым соломой чучелом тигра в центре. Жонатан, шедший первым, никак не ожидал встретиться нос к носу с подобным зверем. От неожиданности француз вскрикнул. Суровый шотландец потешался над этим происшествием, как, наверное, никогда в Шотландии.
Над площадкой одной из башен вытянул длинную трубу мощный телескоп, затянутый в кожаный чехол. Оптический прибор мог вращаться на подставке так, что его можно было нацелить на любую точку небосклона. С этой высоты взгляд охватывал огромные пространства, переходя с диких и суровых крепостей на возделанные поля. За замком, на расстоянии примерно двух миль спокойно дымили трубы угольной шахты. Этот рудник принадлежал мистеру С. и наряду с изрядной добычей каменного угля поставлял газ для освещения замка и парка. Аллеи последнего были украшены пилястрами с изящными газовыми фонарями на них. В Англии, как и в Шотландии, не найдется ни одной мало-мальски приличной фермы, которая не освещалась бы благодаря разработке угольных месторождений. В этой такой щедрой земле достаточно просверлить дыру, и тут же забьет неиссякаемый источник тепла и света.
Внешний фасад замка с широкой зеленой лужайкой перед ним очаровывал причудливой неправильностью очертаний, множеством различных форм надстроек, фонарей, коньков крыш и готических башенок. Все это имело чрезвычайно ухоженный вид и содержалось в образцовом порядке. На память приходили новенькие, свежевыкрашенные игрушечные домики, только что извлеченные из коробки. Каприз, согласно которому замок поместили в это место, казалось, столь же легко может перенести его в один прекрасный день в любое другое и там поставить по прихоти владельца.
– Мой милый друг, – обратился Жак к Жонатану, – хотел бы ты поселиться в этой подобной жемчужине прелестной долине? Как чудесно было бы здесь работать! Какой спокойной и приятной была бы жизнь! Как доступно здесь истинное счастье!
– Для такого закоренелого парижанина, как ты, презирающего деревню, подобные рассуждения довольно непоследовательны.
– Я презираю деревню в окрестностях Парижа, потому что это по большому счету тот же город, только с меньшим количеством деревьев, поскольку их вывозят оттуда, чтобы посадить на бульварах. Но здесь! Взгляни на эту природу, на густые леса, вдохни ветер, благоухающий диким вереском и всеми ароматами гор! Он принес свежесть горных потоков из глубоких долин. Вслушайся в жалобную песнь волынок и скажи, походит ли это на прилизанную, причесанную и гладко выбритую природу департамента Сена! Все запахи там слишком цивилизованны, и в чахоточной атмосфере не может родиться здоровый ветер высоких земель. Если счастье когда-либо улыбнется мне, я куплю в этих краях какой-нибудь свеженький коттедж и буду жить здесь как настоящий горец.
– Пустые фантазии, – ответил Жонатан. – Тебе придется поискать пристанище в другом месте. Иностранцы не имеют права обладать ни малейшим клочком земли Старой Англии.
– Как это несправедливо!
Обойдя замок со всех сторон и измерив шагами все длинные, посыпанные песком аллеи парка, смотритель направился к оранжереям, примыкающим к «lodges» [184]184
Сторожка у ворот, помещение привратника или садовника и т. п.
[Закрыть], где разместились конюшни. В прекрасно расположенных и хорошо оснащенных оранжереях выращивались самые красивые плоды в мире. Виноградные лозы гнулись под тяжестью налитых, золотистых, казалось, прозрачных гроздей. Это была природная лаборатория, в которой самые ранние фрукты созревали на радость обитателям замка.
Покинув хрустальный дворец, услужливый вожатый предложил молодым людям сходить на шахту и посмотреть на добычу угля, но время было позднее, и решено было вернуться в-замок. Жак и Жонатан сняли хозяйские одежды, перемежая смех и шутки со словами благодарности, и облачились в свои, уже совершенно сухие костюмы. Дворецкий провел гостей в столовую и предложил им виски «на посошок», по-шотландски «doch and dorroch». Друзья из вежливости согласились, а затем направились к станции Оклей, откуда проходящий поезд из Данфермлина должен был доставить их через Стерлинг в Глазго. Они долго благодарили своего приветливого гида за заботу, проявленную скорее с французским, нежели британским радушием. Наконец они покинули пределы чудесного поместья возле самой железнодорожной станции.
Спустя некоторое время поезд въезжал в Стерлинг, где туристам предстояло сделать пересадку. В Стерлинге они ничего не увидели. Миновав вокзал по крытому мосту, под которым пыхтели и фыркали паровозы, они вышли на другую платформу. Жонатан взял билеты второго класса по цене три шиллинга и три пенса каждый и, из-за некомпетентности и невнимательности служащих, с трудом отыскал нужный поезд. Вместе с Жаком они вошли в купе, уже набитое до отказа английскими дамами, не выказавшими ни малейшего восторга по поводу мужского соседства. А когда Жонатан обмолвился, что едет в Глазго, почтенные пожилые миссис радостно поторопились ему сообщить, что он ошибся поездом. Действительно, этот состав возвращался в Оклей. Друзья спешно выбрались из вагона в тот самый момент, когда уже раздавался свисток локомотива на Глазго, и бросились в купе с чисто французской импульсивностью.
После Стерлинга железнодорожный путь удаляется от Форта, отделяющего Нижнюю Шотландию от Горной, так что залив даже называют «уздой горцев». Вальтер Скотт в романе «Роб Рой» пишет, что у Форта вид скорее английской, чем шотландской, реки. Жак, к величайшему своему сожалению, не смог удостовериться в справедливости данного замечания. Поезд увозил его на юг, и, внутренне сопротивляясь этому, он испытывал чувство сожаления, ибо все помыслы его постоянно обращались к северу. Но Жонатан утешил его, сообщив, что экскурсия на озера позволит подняться высоко в горы.
В нескольких милях от Стерлинга железная дорога проходит вблизи поселка Баннокберн, где Роберт Брюс разгромил короля Англии Эдуарда II. Далее путь лежит вдоль судоходного канала Форта. Множество плоскодонных судов бороздят его воды, и в сумерках мачты сливаются с деревьями на берегу. Вечерело, когда показался Каслкери, где еще видны остатки знаменитой римской стены, воздвигнутой Агриколой [185]185
Агрикола (Гней Юлий Агрикола; 40–93) – древнеримский полководец и государственный деятель, известный прежде всего своими завоеваниями в Британии (77–84 гг.).
[Закрыть]для защиты от независимых каледонцев Севера. Покорители мира принуждены были остановиться перед гордым, отважным народом, стонущим под владычеством англичан. Наконец поезд вошел в длинный тоннель и остановился в самом центре Глазго.
