Текст книги "Путешествие в Англию и Шотландию задом наперед"
Автор книги: Жюль Габриэль Верн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава XXIII
СЕМЕЙНЫЙ ОБЕД
По возвращении гости застали в салоне мистера Б. и преподобного мистера С. Хозяин принял парижан с любезной степенностью и заговорил с ними на их родном языке, произнося слова размеренно и неспешно. Он производил впечатление обаятельнейшего в целом мире человека. Жак понапрасну искал на нем шотландские плед [159]159
Плед – национальная шотландская одежда, плащ из тартана.
[Закрыть]и килт [160]160
Килт – национальная шотландская одежда, разновидность длинной, спускающейся до колен юбки из клетчатой ткани.
[Закрыть]. Почтенный господин был одет в обычный черный костюм.
Преподобный мистер С., католический священник, был, видимо, завсегдатаем дома. Его спокойное, доброе лицо, глубокий выразительный взгляд, сдержанные и скромные манеры выдавали типичного представителя английских пасторов. Какой разительный контраст с пресвитерианскими священниками, полукупцами-полудуховными лицами, занимающимися одновременно коммерческими делами и спасением душ, самым возмутительным примером которых является деятельность английских миссионеров в колониях!
Мистер С. много путешествовал по Европе, бывал проездом в Риме, Вене, Париже, имел широкий круг знакомств, прекрасно, абсолютно без акцента, говорил по-французски. Сейчас он возглавлял небольшой приход в графстве Файф.
Подали обед, и все спустились в столовую на первом этаже. Здесь Жак был поражен суровостью и импозантностью помещения. Ему показалось, что он попал в один из огромных средневековых залов, где домочадцы, возглавляемые патриархом, собирались для общей трапезы. Царила почти церковная тишина; темные тона обивки стен и мебели усиливали впечатление.
Жонатана поместили между господином Б. и преподобным мистером С., Жака – справа от хозяина, рядом с мисс Амелией. Перед едой каждый стоя прочитал про себя молитву.
На первое был подан крепкий бульон с большим количеством мелконарезанного мяса, и мисс Амелия пояснила гостям, что это шотландский хочпоч. Молодые люди отдали должное этому вполне достойному внимания блюду.
– Мы, господа, привыкли придерживаться шотландских обычаев, – сказал мистер Б.
– Мы очень вам за это признательны, – ответил Жонатан. – Мой друг тате часто мысленно представлял себя среди героев Вальтера Скотта, что сейчас чувствует себя сотрапезником Фергюса Мак-Ивора Вих Иан Вора.
– Господин Жак сожалеет только об одном, – добавила мисс Амелия, – что мы не в костюмах хайландцев.
– Господа увидят все, что хотят, если проедут со мной в глубь страны, на север, – заметил преподобный мистер С. – В сельской местности вокруг озер, в долинах и горах жизнь еще носит многие черты прошлого, там можно встретить и шотландские костюмы, и шотландскую гордость.
– Вы, конечно, собираетесь взглянуть также и на Хайланд, горную страну? – спросил мистер Б.
– Нам нужен ваш совет. Не хотелось бы покидать Шотландию, не изучив ее как следует, – ответил Жак.
– А как вы находите нашу страну? – поинтересовалась мисс Амелия. – Отвечайте откровенно, как у нас принято.
– Страна восхитительна, она одна из самых интересных, какие только можно увидеть. Можно с уверенностью сказать, что ничто здесь не делается, не говорится, не думается и не воспринимается, как во Франции. Отсюда и то удивление, которое постоянно испытываешь при каждом слове, движении и взгляде. Суждения наши поверхностны, и тем не менее мы очарованы; что касается меня, то я ни разу не почувствовал, чтобы действительность в чем-либо уступала моим мечтам о старой каледонской земле.
– Я полностью разделяю мнение моего друга, – поддержал Жонатан, – и уверен, что наши впечатления будут еще ярче и богаче, если мы сможем совершить экскурсию в горы.
– Вы абсолютно правы, – согласился преподобный мистер С., – и нет ничего проще; доставьте мне удовольствие и навестите меня в замке моего брата в О. в Файфском графстве. Это будет отправной точкой поистине увлекательной поездки. У вас будет возможность удостовериться в существовании трех типов любви, которые ничто не сможет вырвать из сердца шотландца: любви к родине, выражающейся в пламенном патриотизме, любви к своему клану, к которому он испытывает безграничную преданность, и любви к семье, выражающейся в глубоком почитании родственников и предков до девятого колена. Это наследие средних веков и феодальной эпохи, и у меня не хватает решимости осуждать их. Так вы приедете, господа?
– Соглашайтесь, соглашайтесь же, – живо поддержала мисс Амелия. – Вы увидите самый чудесный из шотландских замков в очаровательном парке и будете приняты там со всем возможным радушием и гостеприимством.
– Охотно верим, мисс Амелия, – ответил Жак.
– Сожалею, – продолжал мистер С., – что мой брат с супругой сейчас в отъезде и не смогут сами принять вас в замке, но я постараюсь их заменить.
– Весьма вам признательны, но сколь продолжительна будет эта экскурсия? Мы очень ограничены во времени.
– О, у вас будет больше времени чем требуется, будьте спокойны. Достаточно подняться на пароходе вверх по течению по Форту, и вы высадитесь в часе ходьбы от О.
– Оттуда, – подхватил мистер Б., – нет ничего проще, чем пересечь Шотландию от Стерлинга до Глазго, и вы вернетесь в Эдинбург через озера Ломонд и Кетрин и через горы.
– Решено, – заключила мисс Амелия, – ни один турист не упустит такой возможности. Экскурсия будет великолепной, – за два дня увидеть столько чудесных мест! Я составлю маршрут, и вы не потеряете ни одного часа и не оставите незамеченным ни одного вида.
– Согласны! – воскликнули парижане. – Когда едем?
– В понедельник утром, – ответил мистер Б. – Не забудьте, что завтра – воскресенье, вы обедаете у нас. С утра я в вашем распоряжении, покажу вам Эдинбург, а к обеду вместе вернемся сюда. Кроме того, мы сами уезжаем в понедельник днем, так что не сможем вас встретить, когда вы вернетесь с озер.
Жак и Жонатан горячо поблагодарили хозяина, во всем положившись на него.
Глава XXIV
О ШОТЛАНДСКОЙ КУХНЕ
Обед протекал в интересной оживленной беседе, во время которой Жонатан блистал своим английским. Огромные куски мяса, гигантские ростбифы, подавались на стол под серебряными колпаками. Овощи, сваренные целиком без приправ в несоленой воде, смешивались на тарелках с ломтиками мяса и ветчины. Жонатану досталась великолепная португальская луковица размером в кулак, и он, сдерживая гримасу, после упорной борьбы, вышел, хотя и с трудом, победителем из схватки с ней, не уронив ни чести, ни достоинства. Grouses, разновидность куропаток с приятным свежим вкусом мяса, отдающего диким вереском, подавались на вторую смену блюд. Шотландцы даже не пригубливали, а только нюхали время от времени бокал хереса или портвейна. Но как только хозяин заметил, что парижские желудки плохо приноравливаются к подобному режиму, он велел подать несколько пинт очень приятного пива, известного как столовое. На десерт был подан неизменный торт, а в конце трапезы – странный напиток. Парижане, как могли, подражали хозяевам. Они положили на дно большого стакана, специально для этого предназначенного, несколько ложек тамариндового желе и залили его кипятком, добавив немного рома. Эту смесь размешивали особой длинной ложкой и наливали в маленький стаканчик, из которого и пили. Стаканчик приходилось многократно наполнять и опустошать, и Жак уже начал сомневаться в стойкости своей головы. Наконец обед был закончен, и, поблагодарив хозяев, гости вернулись в салон.
Преподобный мистер С. почти сразу откланялся, так как возвращался в О. тем же вечером. Он напомнил молодым людям о данном ими обещании, поблагодарил мисс Амелию, вызвавшуюся объяснить дорогу, и сказал, что будет ждать Жака и Жонатана в одиннадцать часов в понедельник на молу мыса Крэмби.
Несмотря на плотный обед, через два часа нужно было, как здесь принято, снова садиться за стол для вечернего чая. Чтобы заполнить это время, мисс Амелия предложила еще одну прогулку. Приятели согласились, хотя и без того день был переполнен впечатлениями. Мистер и миссис Б., мисс Амелия и их гости направились вверх по Инверлайт-роу и дошли до Ньюхейвена, маленького рыбацкого поселка в миле от Лейта. Всего несколько домов, составляющие поселение, выглядят довольно убого. Отлив обнажил черноватую, усеянную камнями полосу у берега. Эстакада, род причала, укрепленного цепями, уходила довольно далеко в море. Несколько лодок, оставшихся на отмели, лежали, накренившись набок. Слева, примерно в миле, красивый каменный пирс Грэнтон служил причалом кораблям, курсирующим по Ферт-оф-Форту.
– Здесь, господа, вы сядете на пароход, когда поедете в О., – указал на пирс мистер Б. – Отсюда же отправляются суда, совершающие регулярные рейсы между Эдинбургом и Лондоном.
– Хорошо, в понедельник утром, перед тем как отплыть по Форту, мы справимся о расписании пакетботов на Лондон. Возможно, мы вернемся морем, – сказал Жак.
– Это еще не решено, – возразил Жонатан. – Если можно, лучше избежать этого плаванья. Впрочем, мы подумаем.
В полдевятого все снова собрались за накрытым столом. Чаепитие в Англии – не просто возможность собраться за столом, а целый ритуал. Напиток здесь поглощается в огромных количествах, а экспорт чая превышает двенадцать миллионов килограммов. Церемония заваривания чая выполняется с величайшей тщательностью, и мисс Амелия с очаровательной грацией управилась с этим ответственным делом. Когда заварка достаточно настоялась и достигла надлежащей крепости, мисс Амелия наполнила маленькие чашечки, добавив в каждую немного молока и капельку сливок. Никогда еще Жак и Жонатан не пробовали ничего вкуснее, да еще поданного с такой предупредительностью и любезностью. К несравненному напитку подавались особые, испеченные по этому случаю булочки, лучше которых, безусловно, никто, даже сам русский император, не ел.
Стемнело. Гости и хозяева вернулись в салон, и Жонатан вознаградил дивными мелодиями гостеприимство этой чудесной семьи. Он пел, играл на фортепьяно, и даже Жак подыграл ему удачно взятыми басами на органе. Мисс Амелия, очень любившая музыку, вся отдалась очарованию, наслаждаясь вдохновением, с которым истинные художники исполняют свои произведения. Она напела Жонатану несколько незамысловатых народных мотивов горного края, и композитор тут же исполнил их на фортепьяно, импровизируя просто, но очень колоритно.
– Шотландские мелодии, – обратился он к девушке, – хотя и немного монотонные, полны, однако, выразительности и тонкой эмоциональной окраски. Построенные обычно на одних и тех же тактах, они довольно легко аранжируются для фортепьяно. Только их надо играть на черных клавишах. Это чистая случайность, однако эффект очень своеобразен.
Затем, присовокупив к теории практический пример, он сымпровизировал несколько очаровательных напевов в шотландском духе. Мисс Амелия была в восторге. После композиций зазвучала мелодия, исполняемая парижанами в четыре руки, и вакханалии Орфея вспугнули робкое эхо виллы. На этом инструмент смолк, чтобы отдохнуть за воскресенье и почтить день Господень благочестивой тишиной. Друзья распрощались с любезными хозяевами, договорившись о встрече с мистером Б. на следующий день в час пополудни у памятника Питту [161]161
Питт – очевидно, Уильям Питт Младший (1759–1806), крупный английский государственный деятель, лидер партии тори, премьер-министр в 1783–1801 и 1804–1806 годах.
[Закрыть]на Джордж-стрит.
Глава XXV
ЖАК И ЖОНАТАН ОСМАТРИВАЮТ ЭДИНБУРГ
После предельно насыщенного дня усталые Жак и Жонатан с трудом доплелись до гостиницы Ламбре по пустынным, плохо освещенным улицам спящего города. Тысяча впечатлений теснилась у них в голове, и измотанные путешественники мгновенно уснули.
Однако на следующее утро, едва проснувшись, молодые люди наспех оделись и снова двинулись обозревать достопримечательности города. Прежде всего они направились к Колтон-Хилл, чьи необычные памятники еще накануне с вершины Артурова Седла поразили их воображение.
В воскресенье улицы в Шотландии выглядят печальней и безлюдней, чем обычно, и все без исключения магазины закрыты согласно нормам пуританской морали. Лишь несколько прохожих осмеливаются кощунственно попирать пустынные мостовые. Всякая мысль, всякое действие кажутся погребенными в торжественной скуке протестантизма, сухого безжизненного ветра, чье дыхание иссушает ум и сердце. Эдинбургские воскресенья производят тоскливое впечатление.
Колтон-Хилл представляет собой невысокий холм с округлой вершиной. Местные городские власти установили на нем несколько памятников. По традиции, все постройки выполнены в подражание сооружениям античности. Так, на первых ступенях лестницы монумент Дюга-Стюарту [162]162
Видимо, имеется в виду Дугалд Стюарт (1753–1828) – шотландский психолог и философ, виднейший представитель шотландской философской школы «здравого смысла».
[Закрыть]воспроизводит фонарь Демосфена; [163]163
Фонарь Демосфена. – Разумеется, автор имел в виду Диогена Синопского (ок. 404–323 до н. э.), знаменитого древнегреческого философа, ходившего днем по улицам родного города с зажженным фонарем «в поисках человека».
[Закрыть]выше – Обсерватория, построенная по образцу Храма Ветров в Афинах [164]164
Храм Ветров в Афинах (на самом деле: Башня ветров) – башня, сооруженная в I веке до н. э. Андроником и сохранившаяся до наших дней; здесь находились солнечные часы, а помещенная на крыше здания человеческая фигура указывала направление ветра; на боковых стенках башни находилось восемь рельефов, изображающих основные ветры.
[Закрыть]. На самой макушке высоко вздымается обелиск в честь Нельсона [165]165
Нельсон Горацио (1758–1805) – знаменитый британский адмирал, нанесший в году поражение французскому флоту при Абукире, а в 1805 году – соединенному Франко-испанскому флоту у Трафальгара; в последнем сражении был смертельно ранен.
[Закрыть], служащий также маяком для кораблей, ходящих по Форту. Эта жалкого вида башня ранит глаз своим неуклюжим профилем. Рядом виднеются двенадцать коринфских колонн от портика незавершенного храма – национального памятника Шотландии. В момент патриотического подъема после битвы Ватерлоо [166]166
Битва при Ватерлоо состоялась 18 июня 1815 года; союзные англо-голландско-прусские войска под командованием герцога Веллингтона разбили французскую армию, которой руководил Наполеон.
[Закрыть]единогласно было принято решение увековечить память о ней в камне. Вскоре выделенные средства иссякли, и в результате возникли современные руины. По замыслу постройке надлежало стать точной копией Афинского Парфенона [167]167
Парфенон – высшее достижение греческой архитектуры классической эпохи; храм богини Афины-Девственницы (Парфенос), выстроенный в V веке до н. э. архитекторами Иктином и Калликратом.
[Закрыть], шедевра античной архитектуры. Впрочем, недостроенный портик неплохо смотрится на холме. Вообще надо отметить, что все эти сооружения, скверные по исполнению, ужасные в деталях, не имеющие ни стиля, ни изящества форм, взятые каждое в отдельности, неплохо смотрятся в ансамбле и хорошо гармонируют с окрестным пейзажем. И лучше быть подражанием чему-либо, чем ни на что не походить, как многие памятники во Франции.
С террасы Колтон-Хилла открывается красивый вид, и элегантное городское общество приходит туда развеять свою скуку, если только праздник или воскресенье не заставляет переваривать ее дома, как это и случилось в это воскресное утро. Так что молодые французы в полной тишине и одиночестве любовались со смотровой площадки видом Северного моря и окрестных берегов.
– Где будем завтракать? – спросил вскоре Жак.
– Как всегда, в маленькой таверне на Хай-стрит.
– Согласен на таверну, идем вниз.
Друзья прошли мимо Высшей школы, колоссального греко-египетского храма, всем своим видом говорящего, что он только что прибыл из Афин с посвящением от Тесея; [168]168
Тесей – легендарный царь древних Афин, которому приписывают объединение вокруг столицы разрозненных городов Аттики; в мифологии с Тесеем связывают множество героических подвигов, в том числе победы над чудовищем Минотавром и марафонским быком, убийство разбойника Прокруста и другие.
[Закрыть]миновали тюрьму, по Северному мосту над овощным рынком и Дженерал-Рейлвей-стейшн добрались наконец до вожделенной таверны. Но там их ждало разочарование. Наглухо запертая дверь не сулила никаких надежд. Тщетно туристы стучали – никакого ответа. В поисках другого кафе они попытались выяснить, где можно позавтракать, но потерпели полную неудачу. По воскресеньям в Эдинбурге не едят, как, впрочем, и во всей Шотландии; все повара и торговцы сидят на службе или на проповеди. Парижане не знали этой особенности пуританского края и, изнемогая от голода, вернулись в отель Ламбре.
– Это уж слишком! – возмутился Жак. – У них что, по воскресеньям, кроме души, ничего не остается?
Наконец в гостинице они смогли как следует подкрепиться. Пожалуй, даже сверх меры: после двух пинт доброго шотландского эля, к которому молодые люди отнеслись чересчур доверчиво, Жак почувствовал себя неважно и вынужден был прилечь. Проспав с час, он встал с сильной головной болью. В таком состоянии Жонатан потащил друга на свидание с мистером Б., назначенное на час у статуи Питта.
Главной целью этого похода был осмотр Эдинбургского замка и садов Принс-стрит. Когда-то овраг, столь чудесным образом преобразованный в парк, был озером и закрывал доступ к крепости. Озеро частично засыпали землей. По свежим зеленым газонам, возникшим на месте оврага и озера, свободно разгуливают посетители. Мистер Б. и его гости, немного отдохнув на скамейке в дивном саду, вернулись в верхний город по мосту Уэверли. Этот мост переброшен через продолжение той же балки с расположенной внизу Дженерал-Рейлвей-стейшн, куда отовсюду сходятся железнодорожные линии, такие как Эдинбург – Глазго и Северная Британская дорога. Мост ведет к Шотландскому банку и переходит в Лоун-маркет, продолжение Хай-стрит и Кэнонгейт, примыкающую непосредственно к замку. В этом месте колокольня Виктория-Холл вздымает ввысь готический шпиль, а через несколько шагов мистер Б. указал молодым людям на дом поэта Аллана Рамсея [169]169
Рамсей Аллан (1686–1758) – шотландский писатель, представитель так называемого пасторального направления; самое известное его произведение – «Любезный пастух».
[Закрыть], бывшего в начале своей карьеры подмастерьем парикмахера, а затем получившего прозвище Шотландского Феокрита [170]170
Феокрит – греческий поэт III века до н. э., писавший пастушеские идиллии, бытовые стихотворные сценки из сельской и городской жизни.
[Закрыть]. Шотландский Жасмин [171]171
Жасмин – Жак Бое, по прозвищу Жасмин (1798–1859), парикмахер-поэт, живший в городе Ажен, в Аквитании, на юге Франции, и сочинявший свои стихи на лангедокском диалекте.
[Закрыть]жил в восемнадцатом веке. Дома в этой части города, именуемой по замку Касл-Хилл, принадлежали раньше местной знати и служили не только жилищем, но и крепостью. Перед замком имеется обширная эспланада с бронзовой фигурой герцога Йоркского в парадном наряде кавалера ордена Подвязки [172]172
Орден Подвязки – высший британский орден.
[Закрыть].
Эдинбургский замок расположен на высоте 150 метров над уровнем моря. Жак с его ложными представлениями о высотах с трудом мог в это поверить, однако сдался перед заверениями их любезного чичероне [173]173
Чичероне (ит.) – гид; проводник, дающий туристам объяснения.
[Закрыть]. Последний, водя французов по внутренним дворикам крепости, рассказывал им ее историю. В древние времена, времена королей-поэтов, замок звался Девичьим – Castrum puellarum. Вместе с Дамбартоном, Стерлингом и Блэкнессом он составлял четверку замков, постоянно укреплявшихся с момента объединения двух королевств. Сейчас террасы бастионов – излюбленное место прогулок жителей Старого города, и открывающийся оттуда вид на море и окрестные горы просто великолепен. В королевском бастионе мистер Б. обратил внимание туристов на гигантскую пушку XV века. Ее ствол сделан из массивных железных брусьев, подогнанных друг к другу и скрепленных толстыми железными же кольцами. Она напоминала толстую винную бочку, только вместо деревянных досок были железные. Пушка взорвалась во время какого-то всенародного гулянья, и до сих пор на поверхности жерла зияет открытая рана. Экскурсанты были слишком утомлены, чтобы пройти и во внутренние покои замка, так что были лишены удовольствия видеть драгоценности шотландской короны. С одной из террас мистер Б. показал друзьям окна знаменитой комнаты, в которой Мария Стюарт разрешилась от бремени Яковом VI, ставшим впоследствии Яковом I Английским. Тень этой бедной королевы и поныне живет среди старых стен, и волнение охватывает душу при мысли о той, которая была прекраснейшей и любимейшей женщиной своего века.
– Кстати, – заметил Жак, – она была наполовину француженка, и каждый француз обязан почтить память очаровательной племянницы герцогов Гизов [174]174
Гизы – лотарингский герцогский род, сыгравший значительную роль в противостоянии католиков и протестантов во Франции XVI века; были во главе Католической лиги.
[Закрыть].
Глава XXVI
ЕЩЕ ОДИН УРОК ПРОИЗНОШЕНИЯ
– А теперь, господа, – сказал мистер Б., – нужно вернуться в Инверлайт-роу, где нас уже ждет обед.
– Охотно, – согласился Жак, – но я попросил бы вас взять экипаж, а то я просто падаю от усталости.
– Нет ничего проще. Это можно сделать на стоянке на Принс-стрит, к счастью, дорога туда идет все время под гору.
Через несколько минут сады остались позади и друзья ехали в экипаже к жилищу мистера Б. Обед отличала та же предупредительность, что и накануне. На этот раз специально по случаю гостей подавался хэггис – национальное шотландское блюдо, разновидность пудинга из мяса и ячменной муки. Гости воздали ему должное. После сложного десерта, занявшего немало времени, мисс Амелия приступила к составлению программы экскурсии на озера. Сама она не так давно совершила это увлекательное путешествие и благодаря хорошей памяти удивительно ловко спланировала все часы отправлений и способы передвижения.
Прежде всего путешественники должны были отправиться в О. по Форту, оттуда по железной дороге через Стерлинг проехать в Глазго, а затем вернуться в Эдинбург через озера Ломонд и Кетрин. Эта великолепная прогулка занимает всего два дня. Мисс Амелия собственноручно составила молодым людям маршрутный лист мелким удлиненным почерком, и это, пожалуй, единственная изысканная вещь, какую смогли изобрести англичане. Жак попросил у девушки сей драгоценный документ и, чтобы блеснуть своими познаниями, произнес, чуть не вывернув от усердия челюсть:
– Miss, give me, if you please, one document for reading! – произнося при этом «райдинг».
– То, что вы просите, – невозможно, – удивилась мисс Амелия, – ведь вы поедете морем.
– Но, простите, мисс, какое отношение…
– Ведь вы не можете при этом ехать верхом!
Жонатан, несмотря на все усилия, не смог сдержаться и от души рассмеялся.
– Мисс, это еще одна шутка, которую сыграло с Жаком его замечательное произношение.
– Надо же! Что же я спросил у мадемуазель?
– Ты попросил у нее бумагу, чтобы ехать верхом!
Мисс Амелия разделила веселость Жонатана, а бедный Жак, снова попав впросак, поклялся, что никогда больше этот ужасный язык не осквернит его губ.
К десяти часам французы распрощались с гостеприимным семейством; они должны были еще раз увидеться на следующее утро по дороге на пирс в Грэнтоне. Туристы хотели оставить в доме мистера Б. чемоданы, которые не собирались брать с собой на озера, и заодно были приглашены хлебосольными шотландцами на утренний чай.
На другой день погода, до сих пор превосходная, начала портиться; ветер сменился на западный, и на горизонте стали собираться тяжелые свинцовые тучи.
– Дьявол, – подосадовал Жонатан, – будет дождь.
– Ну и что? Мы увидим озера и горы под новым ракурсом, дружище! Не будем жаловаться. А сейчас в путь!
Они вызвали экипаж; Жонатан расплатился по счету гостиницы Ламбре, где цены за комнаты, как и везде в Англии, невероятно высокие – по пять шиллингов за ночь. В половине восьмого туристы были уже в доме мистера Б. и в последний раз пили чай с шотландцами.
В девять часов экипаж доставил французов на причал Грэнтон. Начинался дождь. Поднялся ветер, и Жак чуть было не потерял шляпу, если бы не юный босоногий джентльмен в лохмотьях, остановивший ее на краю пропасти. Молодой человек отблагодарил мальчугана за услугу, дав ему пенни, и тот принял монету по-английски холодно и с достоинством.
Первой заботой Жака было дойти до пакетботов, совершавших регулярные рейсы между Эдинбургом и Лондоном, чтобы уладить вопрос возвращения. Он увидел великолепные пароходы, обустроенные с таким тщанием и аккуратностью, которые англичане вкладывают во все, что касается моря. С помощью Жонатана Жак выяснил, что переезд занимает по меньшей мере сорок часов и стоит 20 шиллингов за каюту первого класса. Ближайший пароход отходил в следующую среду в дневной отлив.
– Цена нам подходит, но он плывет слишком долго, и потом – неопределенность со временем…
Жонатан говорил это, глядя на довольно высокие уже волны в открытом море.
– Мы решим позднее, в дороге, – заторопил друга Жак. – Слышишь, звонит колокол фортского парохода? Скорей идем на посадку.
Пароход «Принц Уэльский» был пришвартован к пирсу. В эту минуту труба судна извергала клубы черного дыма, котел глухо шумел. На борту царило оживление; на звук колокола спешили запоздавшие пассажиры. «Принц Уэльский» обслуживает крупные города и поселки по берегу Форта; пассажиров всегда много, они пристраиваются, где найдут место, и там и остаются до конца плавания. На палубе толпились торговцы, крестьяне, фермеры, протестантские священники – этих последних можно было узнать по коротким панталонам и длинным черным рединготам [175]175
Редингот – длинный широкий сюртук особого покроя.
[Закрыть], а также по строгости манер и свежести лиц, выделявших их среди прочих пассажиров. Один из пасторов, молодой человек лет тридцати, с довольно миловидным лицом, стоял в изящной позе, опершись на трость. Казалось, он сошел со страниц «Векфилдского священника» [176]176
«Векфилдский священник» – роман английского писателя Оливера Голдсмита (1766; русский перевод 1847).
[Закрыть].
Хотя шел проливной дождь, никто не думал укрываться в салоне парохода. Шотландцы и англичане, в большинстве своем созданные для такой погоды, не обращают на нее никакого внимания. Кроме того, они умеют путешествовать, не обременяя себя излишним багажом, от непогоды прикрываются дорожными плащами и подбадривают себя джином или виски из фляги, с которой никогда не расстаются. После такого согревающего глотка дождь и ветер им нипочем. Сами англичане зовут это «одеваться изнутри».
Раздался последний удар колокола; друзья спустились на палубу по шатким мосткам, от которых у Жонатана закружилась голова; отдали концы, и «Принц Уэльский» вскоре вышел из бухты, защищенной молом от волн Северного моря.
