Текст книги "Собрание сочинений в 12 т. Т. 2"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 47 страниц)

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Планы Гаттераса

Появление на бриге этого отважного человека было по-разному встречено экипажем. Одни всецело встали на сторону Гаттераса, соблазненные деньгами, другие, смельчаки, сочувствовали его замыслам, третьи повиновались, но скрепя сердце, и готовы были возмутиться при первом же удобном случае. Жизнь на бриге вошла в свою колею. Воскресенье 20 мая было посвящено отдыху.

В каюте капитана собрались на совещание Шандон, Уолл, Джонсон и доктор.

– Господа, – сказал капитан своим характерным, мягким и вместе с тем повелительным голосом, – вам известно, что я решил достигнуть полюса. Я хотел бы знать ваше мнение. Что вы думаете об этом, Шандон?

– Мне нечего думать, капитан, – холодно ответил Шандон, – мое дело повиноваться.

Казалось, этот ответ ничуть не удивил Гаттераса.

– Прошу вас, Ричард Шандон, – все тем же холодным тоном продолжал капитан, – высказаться относительно шансов, какие мы имеем на успех.

– За меня ответят факты, капитан, – отвечал Шандон. – Все попытки такого рода до сих пор оказывались неудачными. Желаю, чтобы мы были счастливее.

– И мы будем счастливее. Как ваше мнение, господа?

– Что до меня, – ответил доктор, – то я считаю, что ваше намерение, капитан, вполне осуществимо. Несомненно, когда-нибудь мореплаватели достигнут полюса, и я не вижу, почему бы этого не сделать именно нам!

– Это будет для нас тем легче, – отвечал Гаттерас, – что приняты все нужные меры и мы можем воспользоваться опытом наших предшественников. Кстати, Шандон, благодарю вас за ваши труды по снаряжению брига. В числе матросов есть несколько беспокойных голов, но я сумею их обуздать. Вообще же я могу только похвалить вас.

Шандон холодно поклонился. Положение его на бриге, которым он рассчитывал командовать, становилось фальшивым. Гаттерас сразу же это понял и оставил его в покое.

– Что до вас, господа, – обратился он к Уоллу и Джонсону, – то я счастлив, что заручился содействием таких мужественных и опытных людей, как вы.

– Я весь к вашим услугам, капитан, – отвечал Джонсон, – и хотя ваше предприятие представляется мне несколько рискованным, но вы можете вполне на меня рассчитывать.

– И на меня тоже, – добавил Джемс Уолл.

– Что до вас, доктор, то я отлично знаю вам цену.

– В таком случае, вы знаете больше, чем я сам, – с живостью ответил доктор.

– Считаю нужным, господа, – начал опять Гаттерас, – объяснить вам, на каких неопровержимых фактах основывается мой проект достичь полюса. В тысяча восемьсот семнадцатом году судно «Нептун», отправившись из Абердина, прошло к северу от Шпицбергена к восемьдесят второму градусу. В тысяча восемьсот двадцать шестом году знаменитый Парри, после своей третьей экспедиции в полярные моря, отправился со Шпицбергена на санях-лодках и поднялся на сто пятьдесят миль к северу. В тысяча восемьсот пятьдесят втором году капитан Инглфилд достиг в проливе Смита семьдесят восьмого градуса и тридцати пяти минут широты. Все это были английские суда, находившиеся под командою англичан, наших соотечественников.

Гаттерас остановился.

– Я должен добавить, – продолжал он со смущенным видом, как бы с трудом выговаривая слова, – что в тысяча восемьсот пятьдесят четвертом году американец Кейн, командовавший бригом «Адванс», поднялся еще выше, а его помощник лейтенант Мортон, отправившись по ледяным полям, водрузил знамя Соединенных Штатов выше восемьдесят второго градуса широты. Больше я не буду к этому возвращаться. Необходимо, однако, знать, что капитаны кораблей «Нептун», «Энтерпрайз», «Изабелла» и «Адванс» установили факт, что за этими высокими широтами существует полярный бассейн, совершенно свободный от льдов.

– Свободный от льдов! – воскликнул Шандон, прерывая капитана. – Не может быть!

– Имейте в виду, Шандон, – спокойно сказал капитан, глаза которого на миг вспыхнули, – что я привожу точные факты и называю подлинные имена. Добавлю еще, что во время стоянки капитана Пенни в тысяча восемьсот пятьдесят первом году в проливе Веллингтона его помощник Стюарт тоже видел свободное от льдов море, и его показания подтверждаются свидетельством сэра Эдуарда Бельчера, зимовавшего в тысяча восемьсот пятьдесят третьем году в Нортумберлендском заливе под семьдесят шестым градусом пятьюдесятью двумя минутами широты и девяносто девятью градусами двадцатью минутами долготы. Факты эти не подлежат никакому сомнению, и отрицать их могут только люди недобросовестные.

– Однако, капитан, – заметил Шандон, – факты эти настолько противоречивы, что…

– Ошибаетесь, Шандон, ошибаетесь! – воскликнул доктор Клоубонни. – Эти факты ничуть не противоречат утверждениям науки. Надеюсь, капитан позволит мне это доказать?

– Прошу вас, доктор, – сказал Гаттерас.

– Так слушайте же, Шандон. Географические данные и изотермы, несомненно, доказывают, что область наибольших холодов на земном шаре находится не у полюса, но, подобно магнитному полюсу Земли, отстоит от Северного полюса на несколько градусов. Исследованиями Брюстера, Берхама и других физиков установлено, что на нашем полушарии существуют два полюса холода: один в Азии, под семьюдесятью девятью градусами тридцатью минутами северной широты и сто двадцатью градусами восточной долготы, а другой в Америке, под семьюдесятью восемью градусами северной широты и девяносто семью градусами западной долготы. В настоящее время нас интересует последний, и вы видите, Шандон, что он отстоит от полюса больше чем на двенадцать градусов. После этого позвольте вас спросить: почему море у полюса не может быть таким же свободным от льдов, как летом под шестьдесят шестой параллелью, то есть в южных частях Баффинова залива?

– Здорово сказано! – заметил Джонсон. – Доктор говорит об этик вещах, как специалист.

– Так оно и должно быть, – согласился Джемс Уолл.

– Химеры и предположения! Чистой воды гипотезы! – упрямо твердил свое Шандон.

– Рассмотрим оба случая, Шандон, – продолжал Гаттерас. – Море или свободно от льдов, или не свободно; но и в том и в другом случае ничто не может помешать нам достигнуть полюса. Если море свободно, «Форвард» легко доставит нас к цели; если же оно не свободно, то мы попытаемся добраться до полюса на санях. Согласитесь, что это вполне возможно. Если мы достигнем на нашем бриге восемьдесят третьего градуса, нам останется до полюса всего четыреста двадцать миль.

– Но что значат эти четыреста двадцать миль, – быстро вставил доктор, – когда известно, что казак Алексей Марков на санях, запряженных собаками, прошел по Ледовитому океану, вдоль северных берегов Азиатской России, восемьсот миль и притом всего в двадцать четыре дня?

– Слышите, Шандон? – сказал Гаттерас. – Скажите мне теперь: возможно ли, чтобы англичанам не удалось сделать того, что совершил этот казак?

– Конечно, удастся! – воскликнул пылкий доктор.

– Удастся! – повторил боцман.

– Итак, Шандон? – опросил Гаттерас.

– Капитан, – холодно ответил Шандон, – я могу только повторить то, что уже сказал: буду повиноваться!

– Хорошо. Теперь рассмотрим наше теперешнее положение, – продолжал Гаттерас. – Нас затерло льдами; и мне кажется, что в нынешнем году нам не удастся войти в пролив Смита. Поэтому вот что следует предпринять.

Гаттерас разложил на столе одну из тех превосходных карт, которые были изданы в 1859 году по распоряжению адмиралтейства.

– Не угодно ли вам, господа, следить! Если пролив Смита будет для нас закрыт, то пролив Ланкастера на западном берегу Баффинова залива должен быть свободен. Я считаю, что мы должны подняться этим проливом до пролива Барроу, а оттуда – до острова Бичи. Путь этот проходили тысячу раз парусные суда, следовательно, мы легко пройдем его на винтовом бриге. Достигнув острова Бичи, мы продвинемся, насколько возможно, к северу по проливу Веллингтона до устья прохода, соединяющего пролив Веллингтона с проливом Королевы, к тому месту, где наблюдалось свободное от льдов море. Сегодня двадцатое мая, следовательно, через месяц, при благоприятных обстоятельствах, мы достигнем этого пункта, а оттуда направимся к полюсу. Что вы на это скажете, господа?

– Очевидно, это единственный путь, которым можно идти, – ответил Джонсон.

– В таком случае, мы пойдем, и завтра же! Сегодня воскресенье, и мы будем отдыхать. Прошу вас, Шандон, следить за тем, чтобы чтение библии совершалось регулярно. Религия оздоровляет душу человека, а моряку приходится всецело надеяться на бога.

– Слушаю, капитан, – проговорил Шандон и вместе с Джонсоном и Уоллом вышел из каюты.

– Доктор, – сказал Гаттерас, когда они остались вдвоем, – моего помощника Шандона погубило оскорбленное самолюбие. Мне уже больше не приходится на него рассчитывать.

На другой день рано утром капитан приказал опустить на воду шлюпку, намереваясь осмотреть айсберги, находившиеся в бассейне, который имел не более двухсот ярдов ширины. Гаттерас заметил, что вследствие неприметного напора льдов проход начинает суживаться. Поэтому необходимо было сделать в нем брешь, чтобы не попасть в тиски ледяных гор. Средства, к которым прибег Гаттерас, доказывали, что он человек энергичный.

Прежде всего он приказал прорубить ступеньки в ледяной стене, поднялся на вершину горы и убедился, что будет нетрудно проложить дорогу на юго-запад. По его приказанию почти в центре горы была вырыта минная камера. Быстро производившиеся работы были закончены в понедельник днем.

Гаттерас не мог рассчитывать на подрывные шашки с зарядом от восьми до десяти фунтов пороха, которые не произвели бы никакого действия на огромные массы льда; они пригодны только для взламывания ледяных полей. Поэтому он приказал зарядить камеру тысячью фунтами пороха, взрывное действие которого было точно рассчитано. От мины тянулся наружу длинный шнур в резиновой оболочке. Скважину заполнили снегом и обломками льда, которым мороз ближайшей же ночью должен был придать твердость гранита. В самом деле, температура воздуха под действием восточного ветра понизилась до +12° (– 11° Ц).

На другой день, в семь часов утра, «Форвард» стоял под парами, готовый воспользоваться первым открывшимся проходом. Взорвать мину поручили Джонсону. Длина фитиля была рассчитана таким образом, что он должен был гореть в течение получаса. Итак, у Джонсона было достаточно времени, чтобы вернуться на бриг. И действительно, он поджег фитиль и через десять минут был уже на своем посту. Весь экипаж был на палубе; погода стояла сухая и довольно ясная; снег перестал идти; Гаттерас, стоя на рубке с доктором и Шандоном, отсчитывал время по хронометру.

В восемь часов тридцать пять минут послышался глухой взрыв, гораздо более слабый, чем можно было ожидать. Профиль ледяных гор мгновенно изменился, как во время землетрясения; столб густого белого дыма взвился к небу на огромную высоту; длинные трещины избороздили склоны айсберга, верхняя часть его была снесена, обломки разметало далеко во все стороны, и они падали дождем вокруг «Форварда».

Но проход все-таки не был очищен; огромные льдины, опираясь краями на соседние утесы, висели в воздухе, и можно было опасаться, что они, упав, замкнут кольцо льдов, охватывающих бриг.

Гаттерас в один миг понял создавшееся положение.

– Уолстен! – крикнул он.

Оружейник явился немедленно.

– Что прикажете, капитан? – спросил он.

– Зарядите пушку тройным зарядом, – сказал Гаттерас, – да забейте его покрепче.

– Так, значит, мы будем палить ядрами в гору? – спросил доктор.

– Нет, – ответил Гаттерас. – Это ни к чему. Ядер не надо, Уолстен, а только тройной заряд пороха. Живо!

Через несколько минут пушка была заряжена.

– А интересно знать… что он тут сделает без ядра? – сквозь зубы процедил Шандон.

– Посмотрим, – ответит доктор.

– Готово, капитан! – крикнул Уолстен.

– Хорошо, – сказал Гаттерас;. – Брентон! – крикнул он механику. – Внимание! Малый ход вперед!

Брентон открыл клапаны, винт пришел в движение, и «Форвард» стал приближаться к подорванной взрывом горе.

– Наведите пушку прямо на проход! – крикнул капитан оружейнику.

Тот повиновался. Когда бриг находился в полукабельтове от горы, Гаттерас скомандовал:

– Огонь!

Раздался оглушительный выстрел, и ледяные глыбы от сотрясения мгновенно рухнули в море; воздушные волны сделали свое дело.

– Полный ход вперед, Брентон! – крикнул Гаттерас. – Прямо в проход, Джонсон!

Джонсон стоял у руля; бриг, приводимый в движение винтом, пенившим волны, ринулся в свободный проход. Едва «Форвард» успел пройти канал, как стены ледяной тюрьмы снова сомкнулись.

Это было грозное мгновение. Лишь одно спокойное отважное сердце не дрогнуло при этом – сердце капитана. Экипаж, изумленный этим смелым маневром, не мог удержаться от криков:

– Ура! Да здравствует капитан Джон Гаттерас!

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Экспедиция, посланная на поиски Франклина

В среду 23 мая «Форвард» продолжал свое опасное плавание, искусно лавируя между паковым льдом и айсбергами благодаря пару – этой послушной силе, не бывшей в распоряжении многих мореплавателей, отправлявшихся в полярные моря. Казалось, бриг резвился среди пловучих ледяных скал и, словно конь, покорный опытному наезднику, повиновался малейшему желанию своего капитана.

Заметно теплело. В шесть часов утра термометр показывал + 26° (-3° Ц), в шесть часов вечера + 29° (– 2° Ц), а в полночь + 25° (– 4° Ц); дул слабый юго-восточный ветер.

В четверг в три часа утра «Форвард» находился в виду залива Владения на американском побережье, при входе в пролив Ланкастера. Вскоре показался мыс Бёрни; несколько эскимосов направились было в каяке к бригу, но Гаттерас не стал их ждать.

Вершины Байам-Мартина, господствующие над Ливерпульским мысом и оставшиеся влево, скрылись в вечерней мгле, не позволявшей разглядеть мыс Хей. Впрочем, он весьма невысок и сливается с прибрежными льдами – обстоятельство, весьма затрудняющее гидрографические исследования в полярных морях.

Тупики, утки и белые чайки появлялись в большом количестве. Наблюдение показало 74°01’ широты, хронометр – 77°15' долготы.

Горы Екатерины и Елизаветы возносили над облаками свои снежные вершины.

В пятницу в шесть часов бриг миновал мыс Уорендер на правом берегу пролива, а на левом – залив Адмиралтейства, еще мало исследованный мореплавателями, которые всегда спешат на запад. Море волновалось довольно сильно, и нередко волны перекатывались через палубу брига, оставляя на ней куски льда. Северное побережье было каких-то странных очертаний: гладкие, как стол, плоскогорья отражали яркие лучи солнца.

Гаттерас хотел было пройти вдоль северных берегов, чтобы поскорее достигнуть острова Бичи и входа в пролив Веллингтона, но сплошные гряды льдов, к его великому огорчению, заставили его идти южными проливами.

Поэтому 26 мая «Форвард», среди тумана и падавшего снега, оказался у мыса Йорк, заметного по своей очень высокой, почти отвесной горе. Небо немного прояснилось, к полудню на несколько мгновений выглянуло солнце, и удалось произвести довольно точное определение места, давшее 74°4' широты и 84°23' долготы. Итак, «Форвард» находился у конца пролива Ланкастера.

Гаттерас показывал доктору на карте путь, которым шел «Форвард» и должен был идти в дальнейшем. В данный момент положение брига было весьма интересно.

– Мне хотелось бы, – сказал Гаттерас, – находиться еще севернее, но что невозможно, то невозможно… Взгляните, мы сейчас вот в этом месте.

И капитан указал на карте пункт невдалеке от мыса Йорк.

– Мы сейчас на перекрестке, открытом для всех ветров; он образован устьями проливов Ланкастера и Барроу, пролива Веллингтона и пролива Регента. Здесь побывали все мореплаватели, отправлявшиеся в полярные воды.

– Как видно, – ответил доктор, – они находились здесь в очень затруднительном положении. Это, как высказали, настоящее распутье, где скрещиваются четыре больших дороги, а между тем я не вижу верстовых столбов, указывающих верный путь. Но как же в подобном случае действовали Парри, Росс и Франклин?

– Они бездействовали, доктор, и только подчинялись обстоятельствам. Выбора у них не было, смею вас уверить. Случалось, что пролив Барроу закрывался для одного из них, а на следующий год открывался для другого; случалось также, что корабль относило к проливу Регента. В результате всего этого лабиринт здешних морей был исследован.

– Какая удивительная страна! – сказал доктор, разглядывая каргу. – Она вся изрезана, раздроблена, искрошена без всякого, повидимому, порядка, без всякой логики. Кажется, будто земли, прилегающие к полюсу, нарочно измельчены таким образом, чтобы затруднить к нему доступ. А между тем в южном полушарии материки завершаются ровными, удлиненными оконечностями, каковы мысы Горн, Доброй Надежды и Индийский полуостров. Быть может, такие очертания материков вызваны большей быстротой вращательного движения Земли под экватором. Быть может, земли, удаленные от экватора и на заре мироздания находившиеся еще в жидком состоянии, не смогли сплотиться, слиться между собой в силу недостаточно быстрого вращательного движения.

– Возможно, что и так, ибо все в мире совершается по законам логики и ничто не происходит без причин, которые иногда бог позволяет разгадывать ученым. Поэтому, доктор, пользуйтесь его разрешением.

– К сожалению, я вынужден быть очень осторожным в своих выводах. Но какой страшный ветер господствует в этом проливе! – прибавил доктор, нахлобучивая шапку на уши.

– Да, здесь особенно свирепствует северный ветер, отклоняющий нас от нашего маршрута.

– В таком случае он должен был бы отбросить льды к югу и очистить нам дорогу.

– Совершенно верно, доктор, но ветер не всегда делает то, что ему следовало бы делать. Посмотрите, это скопление льдов, повидимому, непроходимо. Что ж, мы постараемся достигнуть острова Гриффита, затем обогнем остров Корнуолиса и пройдем в пролив Королевы, минуя пролив Веллингтона. Но я непременно хочу пристать к острову Бичи и запастись там углем.

– Запастись углем? – с удивлением спросил доктор.

– Конечно. По распоряжению адмиралтейства для снабжения углем будущих экспедиций на острове Бичи были оставлены большие запасы, и сколько бы Мак-Клинток ни забрал в августе тысяча восемьсот пятьдесят девятого года, остатков хватит и на нашу долю, будьте уверены, доктор.

– В самом деле, – сказал Клоубонни, – эти области исследовались в течение пятнадцати лет, и до тех пор, пока не было установлено, что экспедиция Франклина погибла, адмиралтейство постоянно держало в полярных морях пять или шесть кораблей. Если не ошибаюсь, остров Гриффита, который я вижу вот здесь на карте, находится почти в центре этого района и служил сборным пунктом мореплавателей.

– Вы правы, доктор, злополучная экспедиция Франклина заставила нас познакомиться с далекими полярными странами.

– Именно так, капитан, потому что, начиная с тысяча восемьсот сорок пятого года, экспедиции в полярные моря посылались одна за другой. Только в тысяча восемьсот сорок восьмом году участь, постигшая корабли Франклина «Эребус» и «Террор», начала тревожить общество. И вот старый друг адмирала, семидесятилетний доктор Ричардсон, отправился в Канаду и поднялся по реке Коппермайн до Ледовитого океана. Со своей стороны, Джемс Росс, командовавший судами «Энтерпрайз» и «Инвестигейтор», выступил из Упернивика в тысяча восемьсот сорок восьмом году и прибыл к мысу Йорк, где мы находимся в настоящий момент. Каждый день он бросал в море по бочонку, в котором находились документы, указывавшие местонахождение кораблей; в туманную погоду стреляли из пушек; по ночам пускали» ракеты и жгли бенгальские огни, причем суда держались под малыми парусами. Наконец, Джемс Росс провел в порту Леопольда зиму тысяча восемьсот сорок восьмого – сорок девятого года. Поймав там множество песцов, он надел им медные ошейники, на которых обозначил местонахождение кораблей и запасов продовольствия, и распустил зверей во все стороны. Весной он отправился со своими спутниками на санях вдоль берега острова Сомерсета; в пути они подвергались опасностям и лишениям, многие переболели или отморозили себе конечности. По дороге они воздвигали туры, оставляя под ними медные цилиндры с необходимыми указаниями для затерявшейся экспедиции. Во время отсутствия Джемса Росса его помощник лейтенант Мак-Клур исследовал, правда, безуспешно, северные берега пролива Барроу. Обратите внимание, капитан, что под начальством Джемса Росса находились два офицера, которым впоследствии суждено было прославиться: Мак-Клур, прошедший Северо-Западным проходом, и Мак-Клинток, обнаруживший остатки экспедиции Франклина.

– Оба они и сейчас здравствуют, это достойные, мужественные капитаны, истинные англичане. Рассказывайте дальше, доктор, историю исследования полярных морей, – вы с ней так хорошо знакомы. Из рассказов об этих отважных попытках всегда можно почерпнуть что-нибудь полезное.

– Итак, возвращаясь к Джемсу Россу, добавлю, что он пытался с запада подойти к острову Мелвилла. При этом он чуть не погубил свои суда, был затерт льдами и волей-неволей очутился в Баффиновом заливе.

– Волей-неволей, – повторил Гаттерас, хмуря брови.

– Он ничего не нашел, – продолжал доктор. – С тысяча восемьсот пятидесятого года английские суда то и дело бороздили полярные моря; обещана была премия в двадцать тысяч фунтов тому, кто обнаружит экипаж «Эребуса» и «Террора». Еще в тысяча восемьсот сорок восьмом году капитаны Келлет и Мур, командовавшие судами «Геральд» и «Пловер», пытались проникнуть в Берингов пролив. Добавлю, что в тысяча восемьсот пятидесятом и в тысяча восемьсот пятьдесят первом годах капитан Остин зимовал у острова Корнуоллис, капитан Пенни исследовал, на кораблях «Ассистанс» и «Ризолют», пролив Веллингтона; престарелый Джон Росс, герой магнитного полюса, не утерпел и отправился на яхте «Феликс» отыскивать своего друга; бриг «Принц Альберт», снаряженный леди Франклин, отплыл в свою первую экспедицию; следует упомянуть еще о двух американских судах, отправленных Гриннеллом под командой капитана Хевена и отнесенных льдами из пролива Веллингтона в пролив Ланкастера. В том же году Мак-Клин-ток, помощник капитана Остина, добрался до острова Мелвилла и мыса Дандаса, крайних пунктов, до которых доходил Парри в тысяча восемьсот девятнадцатом году. Там, на острове Бичи, были найдены следы зимовки Франклина в тысяча восемьсот сорок пятом году.

– Да, – сказал Гаттерас, – там же похоронены трое его матросов, более счастливых, чем их товарищи.

– В тысяча восемьсот пятьдесят первом и в тысяча восемьсот пятьдесят втором годах, – продолжал доктор, жестом подтверждая замечание капитана, – «Принц Альберт» предпринял второе путешествие в полярные воды под командой французского лейтенанта Белло, который провел зиму в Батти-бей, в проливе Принца Регента, исследовал юго-западные части Сомерсета и прошел вдоль его берегов до мыса Уокера. Между тем возвратившиеся в Англию суда «Энтерпрайз» и «Инвестигейтор» поступили под команду Коллинсона и Мак-Клура и направились в Берингов пролив на соединение с Муром и Келлетом. Коллинсон вернулся на зиму в Гонконг, а Мак-Клур отправился на север и, проведя там три зимы, тысяча восемьсот пятидесятого – пятьдесят первого, тысяча восемьсот пятьдесят первого – пятьдесят второго и тысяча восемьсот пятьдесят второго – пятьдесят третьего годов, открыл Северо-Западный проход, так ничего и не узнав об участи, постигшей экспедицию Франклина. С тысяча восемьсот пятьдесят второго года по тысяча восемьсот пятьдесят третий год продолжалась еще одна экспедиция, состоявшая из трех парусных судов, «Ассистанс», «Ризолют» и «Норт-Стар», и двух пароходов – «Пионер» и «Интрепид», под начальством сэра Эдуарда Бельчера и его помощника, капитана Келлета. Сэр Эдуард проник в пролив Веллингтона, зимовал в заливе Нортумберленд и прошел вдоль его берегов, а Келлет, достигнув Бридпорта на острове Мелвилла, исследовал эту часть полярных земель, но его поиски не увенчались успехом. В это время в Англии распространился слух, что два брошенных среди льдов корабля были замечены невдалеке от берегов Новой Шотландии. Леди Франклин немедленно же снарядила небольшой винтовой пароход «Изабелла», и капитан Инглфилд прошел Баффиновым заливом до мыса Виктории, под восьмидесятой параллелью, и затем без всяких результатов возвратился на остров Бичи. В начале тысяча восемьсот пятьдесят пятого года американец Гриннелл снарядил новую экспедицию, и доктор Кейн, стремясь достигнуть полюса…

– Слава богу, он его не достиг! – вырвалось у Гаттераса. – Но мы сделаем то, чего он не мог сделать!

– Знаю, капитан, – ответил доктор, – и если я упомянул об этом факте, то лишь потому, что он имеет отношение к поискам Франклина. Впрочем, экспедиция Кейна не увенчалась успехом. Я чуть не забыл сказать, что адмиралтейство, считая остров Бичи сборным пунктом всех экспедиций, поручило капитану Инглфилду в тысяча восемьсот пятьдесят третьем году доставить на остров запас продовольствия на пароходе «Феникс». Инглфилд отправился туда с лейтенантом Белло и потерял в полярных морях этого мужественного офицера, который уже второй раз участвовал в английских экспедициях. Об этой катастрофе мы можем подробно узнать, так как свидетелем ее был наш боцман Джонсон.

– Лейтенант Белло был доблестный француз, и память его чтит вся Англия! – сказал Гаттерас.

– Один за другим, – продолжал доктор, – корабли экспедиции Бельчера начали возвращаться назад. Впрочем, не все, потому что сэр Эдуард был вынужден бросить «Ассистанс» в тысяча восемьсот пятьдесят четвертом году, так же как Мак-Клур бросил «Инвестигейтор» в тысяча восемьсот пятьдесят третьем. Между тем доктор Рэ в письме от двадцать девятого июля тысяча восемьсот пятьдесят четвертого года, отправленном из Рипалс-бэй, куда он прибыл из Америки, довел до сведения адмиралтейства, что у эскимосов Земли Короля Вильяма находятся различные предметы с кораблей «Эребус» и «Террор». После этого не могло уже быть сомнений относительно участи, постигшей экспедицию. «Феникс», «Норт-Стар» и судно Коллинсона вернулись в Англию, так что в арктических морях не осталось ни одного английского корабля. Правительство, казалось, потеряло всякую надежду разыскать Франклина, но леди Франклин все еще не сдавалась и на остатки своего состояния снарядила корабль «Фокс» под командой Мак-Клинтока. Отправившись в путь в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году, Мак-Клинток провел зиму в тех самых местах, где вы появились перед нами, капитан, дошел до острова Бичи одиннадцатого августа тысяча восемьсот пятьдесят восьмого года, вторично зазимовал в проливе Белло, возобновил свои поиски в тысяча восемьсот пятьдесят девятом году, шестого мая нашел документ, не оставлявший никакого сомнения насчет участи «Эребуса» и «Террора», и вернулся в Англию в конце того же года. Все это происходило в течение пятнадцати лет, и после возвращения «Фокса» ни один корабль не пытал счастья в этих опасных морях.

– Ну, так мы попытаем! – воскликнул Гаттерас.