Текст книги "Собрание сочинений в 12 т. Т. 10"
Автор книги: Жюль Габриэль Верн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 49 страниц)
Несомненно, думала она, дело идет о каком-нибудь таком предприятии, которое, по выражению Жан-Жака Руссо, «не имело примера и не будет иметь подражателей», о предприятии, которое далеко оставит за собой попытку членов Пушечного клуба установить прямую связь между Землей и ее спутником.
Но если она пробовала расспрашивать, Дж. Т. Мастон прикладывал свой крючок ко рту в знак необходимости молчать и говорил только:
– Имейте ко мне немножко доверия, дорогая миссис Скорбит!
И если уж она соглашалась ему довериться «до», то какую радость испытала она «после», когда пылкий секретарь сказал, что ей одной следует приписать честь победы Соединенных Штатов над северными странами Европы.
– Не могу ли я узнать, наконец, для чего все это делается? – с улыбкой спросила она знаменитого математика.
– Вы скоро все узнаете, – ответил Дж. Т. Мастон и крепко, по-американски, потряс руку соучастнице их общего дела.
И то, что он крепко пожал ей руку, немедленно успокоило великое волнение миссис Эвенджелины Скорбит.
Несколькими днями позже Старый и Новый Свет чрезвычайно потрясло (а какое потрясение ожидало всех в дальнейшем!) известие о совершенно безумном проекте, для выполнения которого Арктическая промышленная компания открыла подписку на свои акции.
Оказалось, что Компания купила приполярные области с целью эксплуатировать… каменноугольные залежи Северного полюса!
ГЛАВА ПЯТАЯ
А можно ли допустить, что около Северного полюса имеются каменноугольные залежи?
Такой вопрос сразу приходил в голову каждому сколько-нибудь логически мыслящему человеку.
– Откуда они взяли, что около Северного полюса есть каменный уголь? – говорили одни.
– А почему бы ему и не быть там? – возражали Другие.
Залежи каменного угля, как известно, встречаются на земном шаре во многих местах. Им щедро наделены различные области Европы. Угольных залежей много в обеих Америках, и, пожалуй, особенно богаты ими Соединенные Штаты. Уголь есть также и в Африке, и в Азии, и в Океании.
Но разведка земных недр идет вперед, и пласты каменного угля открывают во всех геологических слоях: антрацит – в наиболее древних, а бурый уголь разных видов – во всех угленосных пластах. Горючие вещества встречаются и в слоях, насчитывающих всего несколько сотен лет.
Однако ежегодная добыча угля во всем мире равняется четыремстам миллионам тонн (из них Англия одна добывает сто шестьдесят миллионов тонн). А ведь с возрастанием нужд промышленности потребление угля, очевидно, не перестает увеличиваться. Замена пара электричеством в качестве двигательной силы покрывает только расход угля для производства этой силы. Брюхо промышленности живет одним углем, ничего другого оно не принимает. Промышленность – животное «углеядное», и его надо хорошо кормить.
Уголь, кроме того, не только топливо, но также и вещество, из которого современная наука умеет извлекать множество побочных продуктов для самого различного употребления. Подвергнув уголь всевозможным изменениям в тиглях лабораторий, его применяют для окрашивания, для подслащивания, для придания аромата, для выпаривания, для очистки разных веществ, для отопления и освещения, даже для украшения – из него можно делать алмазы. Он так же полезен, как железо, – и даже больше.
К счастью, нечего бояться исчерпать запасы железа, – оно входит в самый состав земной коры. Ведь Земля представляет собой железную массу, более или менее расплавленную до огненно-жидкого состояния и прикрытую текучими силикатами, поверх которых уже располагаются каменные породы и океаны. Другие металлы, а также камень и вода, входят в состав нашей планеты в гораздо меньшем количестве, чем железо.
Но если в добыче железа мы можем быть уверены на веки вечные, то с каменным углем дело обстоит не так. И далеко не так. Людям осведомленным, заглядывающим на сотни лет вперед, нужно поэтому разыскивать каменноугольные залежи везде, где только в давние геологические эпохи могла их образовать предусмотрительная природа.
– Неужели? – говорили противники новой Компании.
Ведь в Соединенных Штатах, как и везде, немало людей, которые по зависти и злобе любят поносить все и вся, а немало и таких, которые спорят просто ради одного удовольствия.
– Неужели? – говорили эти люди. – Но откуда около Северного полюса взяться каменному углю?
– Как откуда? – отвечали сторонники Барбикена. – Да ведь весьма вероятно, что в эпоху образования земной коры масса Солнца, согласно теории Бланде, была значительно больше и разница температур экватора и полюсов не была столь велика. И вот задолго до появления человека, под постоянным воздействием жара и влаги, в северных областях земного шара произрастали огромные леса…
Газеты и журналы, державшие сторону Арктической компании, развивали это положение в тысячах различных статей, – как в научной, так и в шутливой форме.
В самом деле, из-за ужасных сотрясений, происходивших до того, как земной шар принял свой окончательный вид, эти леса оказались глубоко в земле и со временем под влиянием воды и внутреннего жара земли должны были, разумеется, обратиться в пласты каменного угля. Поэтому можно легко предположить, что полярные владения богаты углем, который только и дожидается кирки шахтера.
Кроме того, были и факты, неопровержимые факты. Люди благоразумные, не привыкшие полагаться на простое предположение или вероятность, и то не могли подвергнуть их сомнению. Эти факты вполне оправдывали поиски различных видов угля в полночных краях.
Как раз обо всем этом и толковали через несколько дней майор Донеллан и его секретарь, сидя в самом темном уголке кабачка «Два друга».
– Неужели Барбикен – чтоб его черт побрал! – окажется прав? – говорил Дин Тудринк.
– Возможно, – отвечал майор Донеллан, – больше того, даже наверное.
– Но тогда они наживут огромные деньги на эксплуатации полярных областей!
– Непременно! – ответил майор. – Раз в Северной Америке имеются обширные залежи горючего и к тому же нередки сообщения об открытии там новых пластов, то, без сомнения, в будущем их обнаружится в этой стране еще не мало, дорогой Тудринк. А ведь арктические земли составляют как бы придаток к американскому материку. Полное сходство по устройству и по виду. В частности, таким продолжением Нового Света является Гренландия. Гренландия определенно соединена с Америкой…
– Как лошадиная голова, на которую похожа Гренландия, соединена с туловищем лошади, – вставил секретарь Донеллана.
– Добавлю, – сказал майор, – что во время своих изысканий на гренландской территории профессор Норденшельд встретил осадочные образования, состоявшие из песчаника и сланцев с вкраплением бурого угля, содержащего значительное количество ископаемых растений. В одном только округе Диско датчанин Стенструп нашел семьдесят один пласт с многочисленными отпечатками растений, бесспорно говорящими о мощной растительности, которая когда-то необыкновенно густо покрывала области вокруг полюсов.
– Ну, а дальше к северу?
– Там наличие угля тоже подтверждается новыми находками, – ответил майор, – и, повидимому, в тех местах уголь попадается на каждом шагу. Если же уголь так часто встречается в этих краях на поверхности, то разве нельзя утверждать почти с уверенностью, что угольные пласты залегают здесь и в глубине земной коры?
Майор Донеллан несомненно был прав. Он глубоко изучил вопрос о геологическом строении арктических областей, и именно поэтому победа Компании раздражала его больше, чем других англичан. Может быть, они еще долго говорили бы на эту тему, если бы не заметили, что завсегдатаи кабачка с любопытством прислушиваются к их разговору. Тогда Дин Тудринк и майор сочли за благо умолкнуть. Тудринк сделал только еще одно, последнее замечание:
– Не удивляет ли вас здесь кое-что, майор Донеллан?
– А что именно?
– А то, что в этом предприятии дело касается полюса и каменноугольных залежей, и, значит, следовало бы поставить во главе его инженеров или хотя бы моряков, а им заправляют артиллеристы.
– Да, – ответил майор, – действительно, здесь есть чему подивиться…
А газеты каждое утро снова и снова бросались в бой по поводу угольных залежей.
«Залежи? Какие залежи?» – спрашивала газета «Всякая всячина» в своих яростных статьях, инспирированных деловыми кругами Англии, и разражалась потоком брани против Арктической промышленной компании.
«Как это «какие»? – возражали им решительные сторонники Барбикена на страницах чарлстонской газеты «Новости». – Да те самые залежи, которые были открыты капитаном Нейрзом в 1875-1876 годах у восемьдесят второй параллели. Он обнаружил также и наслоения, указывающие на существование там флоры миоцена, богатой тополями, буками, калиной, орешником и хвойными».
«А в 1881-1884 годах, – прибавлял научный обозреватель нью-йоркской газеты «Свидетель», – разве во время экспедиции Грили в бухте Леди-Франклин нашими соотечественниками не был найден угольный пласт на небольшом расстоянии от Форт-Конгер, в балке Большого потока? А доктор Пави разве не утверждал с достаточным основанием, что те края вовсе не лишены запасов угля, словно сама предусмотрительная природа предназначила эти залежи для того, чтобы люди когда-нибудь с их помощью одолели холода столь пустынных мест?»
Понятно, что на такие факты, хорошо проверенные и подкрепленные авторитетом отважных американских исследователей, противникам председателя Барбикена отвечать было нечего.
И защитники мнения: «Откуда там взяться угольным залежам?» – начали склонять знамена перед защитниками мнения: «А почему бы им не быть там?» Да, угольные залежи там были и притом очень значительные. Земли вокруг Северного полюса таили пласты драгоценного горючего, скрытого в недрах этих областей, которые были покрыты некогда роскошной растительностью.
Но, потерпев поражение в вопросе об угольных залежах в сердце Арктики, в существовании которых теперь нельзя было сомневаться, враги в отмёстку стали нападать на вопрос с другой стороны»
– Будь по-вашему! – сказал однажды Донеллан, сойдясь с Барбикеном лицом к лицу во время публичного спора, устроенного в зале самого Пушечного клуба. – Будь по-вашему!… Я согласен, даже сам утверждаю: во владениях, приобретенных вашей Компанией, эти залежи существуют. Но попробуйте-ка их разработать!
– Вот это мы как раз и сделаем, – ответил спокойно Импи Барбикен.
– Тогда переходите восемьдесят четвертую параллель, северней которой еще не заходил ни один исследователь!
– Мы ее перейдем.
– Дойдите до самого полюса!
– И дойдем.
Видя, с каким хладнокровием, с какой уверенностью отвечает председатель Пушечного клуба, видя, как упорно и логично он защищает свое мнение, заколебались даже самые упрямые. Они понимали, что перед ними человек, ничего не потерявший из своих прежних свойств, спокойный, холодный, сосредоточенный, человек глубокого ума, точный, как хронометр, предприимчивый, дерзкий и неуклонно стремящийся к практическим целям даже в самых своих отчаянных предприятиях…
Все, знавшие бешеный нрав майора Донеллана, понимали, что почтенный джентльмен испытывает неистовое желание задушить своего противника.
А он держался крепко – этот председатель Барбикен. Ведь он был из тех американцев, которые, по образному выражению Наполеона, обладают моральной и физической «пловучестью», и, значит, не боялся штормовой погоды. Его враги, соперники и завистники прекрасно это знали!
Все же, поскольку насмешникам нельзя воспретить насмешничать, именно в этой форме проявилось раздражение против новой Компании. Председателю Пушечного клуба приписывали самые нелепые проекты. Появились многочисленные карикатуры. Особенно распространены они были в Европе, а больше всего – в Соединенном королевстве, где никак не могли переварить поражения, которое фунт потерпел от доллара.
Вот как! Этот янки утверждает, что он достигнет Северного полюса! Он ступит туда, куда не ступала еще нога человека! Он водрузит флаг Соединенных Штатов на единственной точке земного шара, вечно пребывающей в неподвижности, тогда как все остальное на земле участвует в ее суточном движении!
На витринах больших книжных магазинов и ларьков, как в столицах Европы, так и в главных городах Американской федеральной республики – в этой свободнейшей стране, – появились наброски и картинки, изображавшие, как Барбикен изыскивает самые необыкновенные средства, чтобы добраться до полюса.
Вот дерзкий американец и его коллеги по клубу, вооружившись кирками, долбят туннель сквозь плотные подводные льды от первых ледяных торосов до девяностого градуса, намереваясь вылезти на поверхность как раз в том месте, где проходит земная ось.
Вот Импи Барбикен в сопровождении Дж. Т. Мастона (очень похоже изображенного) и капитана Николя спускаются на воздушном шаре к этой желанной точке и ценою ужасных усилий, перенеся тысячи опасностей, наконец добывают кусок угля весом… в полфунта. Это все, что оказалось в прославленных угольных пластах приполярных областей.
В одном номере английского журнала «Пэнч» был нарисован Дж. Т. Мастон, служивший мишенью карикатуристам не реже своего друга. На этом рисунке секретарь Пушечного клуба, влекомый непреодолимом притяжением магнитного полюса, никак не мог оторвать от земли своего железного крючка.
Знаменитый математик, заметим кстати, был человек слишком горячий, чтобы спокойно принять эту насмешку над своим физическим недостатком. Он чрезвычайно негодовал, и легко себе представить, что миссис Эвенджелина Скорбит вполне разделяла его справедливое негодование.
Карикатура в брюссельском журнале «Волшебный фонарь» изображала Импи Барбикена и членов правления Компании в виде несгораемых саламандр среди бушующего пламени: чтобы растопить льды полярного океана, они решили налить поверх льда спирту и затем подожгли спиртовое море, так что полярный бассейн стал похож на огромную миску с пуншем! Играя на слове «punch», бельгийский художник дошел в своей непочтительности до того, что изобразил председателя Пушечного клуба в образе смешного Петрушки! [13]
[Закрыть]
Но наибольший успех имела карикатура, напечатанная во французском журнале «Шаривари» за подписью художника Стоп. В уютно обставленном чреве кита Импи Барбикен и Дж. Т. Мастон сидели за столиком и играли в шахматы, ожидая благополучного прибытия. Как новоявленный пророк Иона, председатель Пушечного клуба не задумался дать себя проглотить – вместе со своим секретарем – огромному морскому млекопитающему; пройдя подо льдами при помощи этого нового способа передвижения, они рассчитывали добраться до недостижимого полюса Земли.
Но сколько ни бесновались карандаши и перья, невозмутимый председатель Компании сохранял спокойствие. Пусть говорят, кричат, рисуют, насмехаются!… Он продолжал свое дело.
И вот правление Компании, в чьей полной власти было эксплуатировать полярные владения по праву, полученному от федерального правительства, вынесло решение открыть общественную подписку на сумму в пятнадцать миллионов долларов. Были выпущены акции, по сто долларов каждая, и притом сразу за наличные. И что же? Вера в Барбикена и Ко была так сильна, что подписчики валом валили. Но, надо признаться, они состояли главным образом из обитателей тридцати восьми штатов Федеральной республики.
– Тем лучше! – восклицали участники Арктической промышленной компании. – Предприятие будет чисто американским!
Короче говоря, репутация Компании Барбикена была так прочна, биржевики настолько не сомневались, что Компания выполнит свои обещания, так твердо верили и в существование угольных залежей у Северного полюса и в возможность их разработки, что к 16 декабря акции были раскуплены и капитал Компании составил наличными пятнадцать миллионов долларов.
Эта сумма почти втрое превышала сумму, собранную Пушечным клубом для великого опыта – отправки снаряда с Земли на Луну.
ГЛАВА ШЕСТАЯ,
в которой внезапно прерывается телефонный разговор между миссис Скорбит и Дж. Г. Мастоном
Слова Барбикена о том, что он достигнет своей цели, не были пустым бахвальством, а теперь и средства, которыми он располагал, давали ему возможность достичь ее беспрепятственно; впрочем, он и не решился бы обратиться к выпуску акций, если бы не был заранее уверен в успехе.
Северному полюсу предстояло сдаться перед отвагой и гением человека.
Барбикен и его правление несомненно обладали средством победить там, где столько других терпели поражения. Они сделают то, чего не удавалось совершить ни Франклину, ни Кейну, ни Делонгу, ни Нейрзу, ни Грили, – они перейдут восемьдесят четвертую параллель и вступят во владение обширной частью земного шара, приобретенной на аукционе. Они прибавят к американскому флагу тридцать девятую звезду тридцать девятого штата, присоединяемого к Американской федерации.
– Болтуны! – не переставали повторять европейские делегаты и их единомышленники в Старом Свете.
А между тем средство, при помощи которого предполагалось завоевать Северный полюс, было самым верным, надежным, практическим, разумным средством, неоспоримым и простым, как выдумка ребенка, и это средство предложено было Дж. Т. Мастоном. Именно в его мозгу, где все время бурлили всевозможные идеи, и родился замысел великого географического предприятия и способ привести его к успешному концу.
Не раз уже говорилось, что секретарь Пушечного клуба был автором многочисленных вычислений: мы бы добавили «прославленных», если б обыватели не смешивали это определение со словом «ославленных». Он шутя решал самые сложные задачи из области математических наук. Для него сущим пустяком были любые трудности науки о величинах, то есть алгебры, и науки о числах, то есть арифметики. Надо было видеть, как он орудовал символами для записи алгебраических действий, условными знаками, будь то буквы алфавита, представляющие количества, то есть величины, или значки из параллельных или перекрещивающихся черточек, указывающие на отношения, которые могут быть установлены между величинами, и на действия, которым их подвергают.
Ах, эти коэффициенты, показатели степени, радикалы и прочие знаки, какими располагает алгебраический язык! С какой легкостью они выпархивали из-под пера Мастона, или, вернее, из-под куска мела, мелькавшего на железном крючке, так как он предпочитал работать у черной доски. Здесь, на пространстве десяти квадратных метров (меньше ему бы не хватило), он с жаром совершал алгебраические вычисления. На доске не было обыкновенных мелких цифр: то были цифры огромные, фантастические, начертанные неистовой рукою. Цифры 2 и 3 выступали важно, как бумажные петушки; цифра 7 возвышалась, как виселица, – не хватало только повешенного; 8 – круглилась, как большие очки, а 6 и 9 – далеко расчеркивались своими длинными хвостами.
А буквы в его формулах, первые буквы алфавита – а, в, с, которыми он обозначал величины известные или данные, и самые последние буквы – х, у, z, которые применялись у него для величин неизвестных или подлежащих определению, – как ясно и четко они были выписаны! Особенно замечательна была буква z; она судорожно извивалась, как молния в небе! А какое изящество в греческих буквах,,, им позавидовали бы Архимед и Эвклид!
Чисто и безупречно выведенные мелом знаки действия были просто чудесны: + определенно указывал, что он означает сложение двух количеств; – был скромнее, но выглядел все же вполне прилично; знак X топорщился, как андреевский крест на морском флаге; в знаке = безукоризненно равные черточки говорили о том, что Дж. Т. Мастон – гражданин страны, где равенство не является пустым звуком, по крайней мере между белокожими. С тем же размахом и так же внушительно и изящно были начертаны знак ‹, знак› и знак «.
Но настоящим его триумфом был знак Ц который обозначает извлечение корня из числа или из количества. Когда Мастон заканчивал его длинной горизонтальной чертой, вот так:
казалось, что это протянутая рука выходит за пределы черной доски и угрожает подчинить весь мир своим безумным уравнениям!
Не подумайте только, что математические познания Мастона ограничивались пределами элементарной алгебры. Нет! Ни дифференциальное, ни интегральное, ни вариационное исчисления не были ему чужды; твердой рукой выводил он пресловутый знак интегрирования, которым обозначают сумму бесконечного числа бесконечно малых элементов, символ простой и страшный своей простотой:
Был там еще знак, представляющий сумму конечного числа конечных слагаемых, знак Ґ, которым математики определяют бесконечность, и другие таинственные знаки, применяемые в этом удивительном языке, непонятном для простого смертного.
Одним словом, этот высокий ум способен был возноситься до самых верхних пределов высшей математики.
Вот каков был Дж. Т. Мастон! Вот почему его сотоварищи могли вполне ему довериться, когда он брался за разрешение самых запутанных задач, какие только приходили в голову этим сумасбродам! Вот почему Пушечный клуб доверил ему решение задачи о пуске снаряда на Луну! И, наконец, вот почему миссис Эвенджелина Скорбит, опьяненная его славой, испытывала перед ним восхищение, граничащее с любовью!
Впрочем, теперь, для того чтобы разрешить задачу завоевания Северного полюса, Дж. Т. Мастону вовсе не нужно было забираться в заоблачные выси математического анализа. Чтобы новые концессионеры арктических владений могли их разработать, секретарю Пушечного клуба надо было решить только некую задачу из области механики: задача была, разумеется, довольно сложна, требовала применения хитроумных и, может быть, совершенно новых формул, но все это было ему нипочем.
Да, Мастону можно было довериться даже в деле, где самая малая ошибка могла повести к миллионным убыткам. Никогда, еще с тех пор, как в раннем детстве он стал впервые задумываться над начатками арифметики, Дж. Т. Мастон не сделал ни единой ошибки. И когда в расчетах приходилось иметь дело с мерами длины, он не ошибался и на тысячную долю микрона. Если бы он допустил хоть малейшую ошибку, то не колеблясь пустил бы пулю в свой гуттаперчевый череп.
Рассказать о такой замечательной особенности Дж. Т. Мастона было необходимо. Это сделано. Теперь покажем его в действии, а для этого нам надо вернуться назад.
Приблизительно за месяц до появления в газетах обращения к обитателям всего мира Дж. Т. Мастону было поручено сделать необходимые подсчеты для проекта, выполнение которого, как он уверял своих друзей, сулило самые чудесные последствия.
Дж. Т. Мастон уже много лет жил в доме № 179 на Франклин-стрит, одной из самых тихих улиц Балтиморы, вдали от тех кварталов, где кипела деловая жизнь, в которой он ничего не смыслил, и вдали от ненавистного ему шума толпы.
Не имея других средств, кроме пенсии артиллерийского офицера и оклада, который он получал как секретарь Пушечного клуба, Мастон занимал скромный домик, известный под названием «Баллистик-коттедж». Он жил один со слугой-негром, которого он звал Пли-Пли – прозвище, достойное слуги артиллериста. Негр был не просто слуга, он сам был из артиллерийской прислуги и смотрел за своим хозяином, как смотрел бы за своей пушкой.
Дж. Т. Мастон был убежденным холостяком и полагал, что только холостякам и живется сносно в подлунном мире. Он знал славянскую поговорку: «Женщина потянет за один волосок сильней, чем четыре вола в упряжке», и держался осмотрительно. Впрочем, если он и жил так одиноко в Баллистик-коттедже, то лишь по своей доброй воле. Говорили, что ему стоило глазом моргнуть, и его одиночество было бы разделено, а скудные средства сменились бы миллионным богатством. Он ничуть не сомневался, что миссис Эвенджелина Скорбит «почла бы за счастье»… Но сам Дж. Т. Мастон пока что никак не мог «почесть за счастье»… Похоже было, что два эти существа, бесспорно созданные друг для друга (так по крайней мере думала нежная вдова), никогда не решатся соединить свою судьбу.
Домик был совсем скромный, двухэтажный, с верандой на первом этаже. Внизу – маленькая гостиная, столовая и кухня; в пристройке со стороны сада – комнатка для слуги. Наверху – спальня с окнами на улицу и рабочий кабинет с окнами в сад, куда не доходил никакой шум из внешнего мира. Buen retiro [14]
[Закрыть] для ученого и мудреца; а сколько в этих стенах было произведено вычислений, которым позавидовали бы Ньютон, Лаплас и Коши!
Как не похож был этот домик на особняк миссис Эвенджелины Скорбит в богатом квартале Нью-Парка, построенный то ли в готическом стиле, то ли в стиле Возрождения, с балконами по фасаду, украшенный причудливыми лепными орнаментами в духе англосаксонской архитектуры, с богато обставленными комнатами, великолепным холлом, картинной галереей, в которой преобладали произведения французских художников, с лестницей в два крыла, с многочисленной челядью, с конюшнями, каретными сараями, с садом, где расстилались зеленые лужайки, росли высокие деревья, били фонтаны, и с вздымавшейся над всеми строениями башней, на которой развевался по ветру голубой с золотом флаг династии Скорбитов!
Три мили, по меньшей мере три длинных мили, отделяли особняк в Нью-Парке от Баллистик-коттеджа. Однако оба жилища соединялись особым телефонным проводом. Раздавался звонок, слышался призыв: «Алло! Алло!» – и начинался разговор между особняком и коттеджем. Разговаривающие, правда, не могли видеть друг друга, но зато прекрасно друг друга слышали. Разумеется, миссис Эвенджелина Скорбит вызывала Мастона к телефону чаще, чем он ее. Ученый с некоторой досадой отрывался от своей работы, выслушивал дружеское приветствие, отвечал на него ворчанием, – надо надеяться, что не слишком любезный тон смягчался в проводе электрическим током, – и возвращался к своим выкладкам.
Третьего октября после заключительного и довольно длинного совещания в клубе Дж. Т. Мастон распрощался со своими друзьями и отправился работать. Ему поручалось важное дело: предстояло произвести все технические расчеты, нужные для того, чтобы добраться до полюса и начать разработки залегавших подо льдами угольных пластов.
Дж. Т. Мастон предполагал за неделю кончить эту таинственную работу – действительно очень сложную и тонкую, требующую решения различных уравнений из области механики, аналитической геометрии трех измерений, полярной геометрии и тригонометрии.
Чтобы избежать всякой помехи в этих трудах, было решено, что секретарь Пушечного клуба уединится в своем коттедже, где его никто не будет тревожить. Это было великим огорчением для миссис Эвенджелины Скорбит, но ей пришлось смириться. И она вместе с Барбикеном, капитаном Николем и их сотоварищами – непоседливым Билсби, полковником Блумсбери и Томом Хэнтером на деревянных ногах – пришла в Баллистик-коттедж, чтобы провести последний вечер с Мастоном.
– Желаю успеха, дорогой Мастон! – сказала она перед уходом.
– И смотрите, не наделайте ошибок, – добавил, улыбаясь, Барбикен.
– Ошибок?… Он?! – воскликнула миссис Эвенджелина Скорбит.
– Не больше, чем наделал ошибок господь бог, создавая законы небесной механики! – скромно ответил секретарь Пушечного клуба.
Затем друзья пожали ему руку, миссис Скорбит вздохнула, еще раз пожелала успеха, посоветовала не утруждать себя чрезмерной работой, и все распрощались с математиком. Дверь Баллистик-коттеджа закрылась, и Пли-Пли получил приказание не пускать никого, даже если б явился сам президент Американских Соединенных Штатов.
Первые два дня своего затворничества Дж. Т. Мастон обдумывал поставленную перед ним задачу и не брал в руки мела. Он просмотрел некоторые сочинения, относящиеся к Земле, ее массе, плотности, объему, форме, вращению вокруг оси и движению по орбите, – все это должно было лечь в основу его вычислений.
Вот главнейшие из данных, которые надо напомнить читателю.
Форма Земли: эллипсоид вращения, большая полуось которого равна 6 377 398 метрам, а малая – 6 356 080 метрам. Таким образом, разница полуосей вследствие сплюснутости эллипсоида равняется 21 318 метрам.
Окружность Земли по экватору составляет 40 000 километров.
Поверхность Земли равна приблизительно 510 миллионам квадратных километров.
Объем – около 1000 миллиардов кубических километров.
Плотность Земли приблизительно в пять раз больше плотности воды.
Обращения Земли вокруг Солнца совершаются за 365 суток с четвертью, что составляет сидерический (астрономический) год, или, точнее, 365 суток 6 часов 9 минут 10 секунд. Скорость движения Земли по орбите – 30 400 метров в секунду.
Каждая точка земной поверхности на экваторе при обращении Земли вокруг оси пробегает 463 метра в секунду.
За единицы длины, силы, времени и угла Мастон принял метр, килограмм, секунду и центральный угол, соответствующий дуге круга, равной радиусу.
Пятого октября, около пяти часов пополудни (точность необходима, когда дело идет о таких важных вещах), Дж. Т. Мастон после глубоких размышлений приступил к выкладкам. Он начал с самого главного в своей задаче – с числа, выражающего окружность Земли, длину ее большого круга, то есть экватора.
В углу кабинета стояла большая черная доска на дубовой навощенной подставке; свет падал на нее из большого окна, выходившего в сад. Внизу доски на планке лежало рядом несколько мелков. Слева была приготовлена губка, вытирать доску, – это будет делать левая рука. Правой рукой, или, вернее, крючком, ученый будет выписывать формулы и цифры.
Для начала Дж. Т. Мастон начертил правильный круг – им изображалась окружность земного шара. Чтобы сферичность фигуры выступала рельефнее, лицевая, видимая, линия экватора была обозначена непрерывной линией, а заслоненная, невидимая, – пунктиром. Земная ось, начинаясь у полюсов, шла в виде перпендикуляра к плоскости экватора и на концах обозначена была буквами N и S.
Затем в правом углу доски было написано число, представляющее в метрах окружность Земли:
40 000 000.
Покончив с этим, Мастон собрался приступить к ряду вычислений. Погруженный в свои мысли, он не замечал состояния неба, в котором с полудня произошли значительные перемены. Уже с час как собиралась гроза, так сильно действующая на все живое. По темному небу над городом плыли свинцовые тучи с рваными беловатыми краями. Порой в поднебесье разносились еще далекие раскаты грома, гулко отзывавшиеся в пустотах Земли. Электрическое напряжение в атмосфере было чрезвычайно сильно, и раза два молнии уже прорезали воздух.
Дж. Т. Мастон, поглощенный своим делом, ничего не видел и не слышал.
Вдруг тишина кабинета была нарушена торопливым позвякиванием телефонного звонка.
– Ну вот! – воскликнул Дж. Т. Мастон. – Что за назойливые люди: нельзя в дверь, они врываются по телефонному проводу! Прекрасное изобретение для людей, которые хотят, чтобы их оставили в покое! Надо устроить так, чтобы на все время моей работы выключили ток.
