Текст книги "Искатель. 1963. Выпуск №6"

Автор книги: Жозеф Анри Рони-старший

Соавторы: Леонид Платов,Николай Коротеев,Борис Ляпунов,Андрей Алдан-Семенов,Рудольф Дауманн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

8

Больше никаких происшествий не случилось до наступления полярной ночи. Рука Аваха заживала плохо, она утратила былую силу и верность.

Это обстоятельство выдвинуло теперь на первый план меня, как самого сильного. Мои выстрелы озадачили дикарей: они смутно догадывались, что я владею грозным оружием. Я пытался объяснить им действие револьвера и винтовки. Я убеждал их, что дети Мамонта в те далекие годы, когда они еще жили на Большой земле, были знакомы с огнестрельным оружием, и это знание вернется к ним, если им когда-нибудь удастся вернуться на земли предков.

Но мои доводы воспринимались ими весьма туго. Я чувствовал с их стороны боязнь и сдержанное недовольство. Я стрелял специально для них. Первыми опять-таки привыкли женщины, затем Ванаванум, но неподатливому Аваху понадобился целый месяц, чтобы освоиться и смириться с новым оружием.

Великая ночь тянулась спокойно примерно до половины января. Было холоднее, чем в прошлые годы, но мы ушли в дальние пещеры. Там держалась более высокая температура.

В январе, возвращаясь со стариком, Авахом и мамонтом после обычного обхода нашей территории, мы вновь ощутили колебание почвы. Толчок был слабый и короткий. Мы не обратили на него внимания. В тот день он не повторился, и никаких изменений в нашем убежище мы не обнаружили. Но через неделю колебания возобновились, на этот раз с большей силой. В пещерах появились многочисленные трещины. Еще часть скал, окружавших долину, обрушилась.

Ванаванум впал в уныние.

– Земля разверзнется и поглотит детей Мамонта, – предрекал он.

Уже был близок полярный день, когда новое землетрясение, на этот раз сильное, сокрушило ряд пещер и снесло горы – границы нашего убежища.

Это случилось, когда мы спали. Мы вскочили в ужасе: рухнули стены соседней пещеры. Мы выбежали и видели, как падали огромные скалы…

Прошло несколько томительных недель. Первые же лучи солнца ободрили нас, но новый толчок напомнил, что опасность еще не миновала.

– Надо готовиться к отъезду, – объявил я.

Это произошло в те дни, когда солнце поднялось над горизонтом.

Женщины слушали меня со страхом и надеждой.

– Что об этом думает Авах? – тихо спросил я.

И он ответил печально:

– Авах потерял свою силу… Авах больше не вождь…

Следующие недели прошли в напряженной работе. Мы наделали из пшеницы огромные грубые лепешки, прибавляя туда сушеное и растертое в порошок мясо, сухие грибы, коренья. Остатки зерна были предназначены для мамонтов.

И все-таки надежды на удачу были слабы. Уезжать следовало в самом начале лета. Я рассчитывал лишь на то, что приблизительно знаю дорогу и умею ориентироваться по звездам…

К концу апреля сборы были окончены. У нас был запас провизии на двадцать дней и надежда подстрелить дичь в пути. А если удастся быстро пересечь мертвую зону ледяных пустынь, то и для мамонта там найдется какая-нибудь растительная пища.

Следовало торопиться. Толчков больше не наблюдалось, но ухудшение наступало с каждым днем. Вяли и никли травы, кусты, деревья. Трещины в почве превращались в зияющие провалы. Становилось все холоднее и холоднее.

Я все приготовил к отъезду, нагрузил сани продовольствием, мехами и прихватил несколько алмазов, которых оказалось достаточно в дальней пещере.

А пещеры постепенно оседали и рушились. Порой лишь случай спасал нас от гибели. Животные метались по долине. Птицы собрались в стаи и улетели.

Отправились и мы.

Когда мы выехали на лед, я обернулся, чтобы последний раз посмотреть на наше чудесное убежище. Горные хребты, защищавшие его, обрушились, и ледяная пустыня торжествующе наступала на благословенный оазис.

На одной из уцелевших скал стоял старый мамонт. Он не двигался. Он не понимал, что происходит.

Мои спутники тоже видели его.

– Старый предок не хочет идти с нами! – скорбно шептали женщины.

В этот момент старый мамонт поднял хобот, издал свой скрежещущий рев, повернулся и медленно пошел в глубь своей долины. Наш мамонт протрубил ему в ответ и сильно дернул сани. Отъезд прошел благополучно.

Несмотря на довольно сносную температуру, путешествие было трудным. За первые десять дней буран начинался всегда дважды. Мы были тепло укутаны в шкуры. Мамонт показывал замечательную выдержку: он вез нас быстрее, чем собачья упряжка, и не менял аллюра.

По дороге несколько раз встречались отметки, сделанные мною два года назад, и я был уверен, что мы следуем в нужном направлении. Я даже стал узнавать некоторые пейзажи. Еще восемь дней, и мы попадем на территорию кочевых племен эскимосов, с которыми я был знаком. Правда, неизвестно, где они сейчас кочуют, но, может быть, на наше счастье, их кочевье окажется поблизости.

На двенадцатый день умерла старуха. Последние дни она глухо кашляла, лежала неподвижно, и у меня не было никаких средств ей помочь. Мы зарыли ее тело в снегу. Не знаю, как это подействовало на моих спутников, – они были молчаливы, как всегда.

На четырнадцатый день сильный озноб стал трясти Ванаванума. Он весь горел, бредил, потом забылся и умер, не приходя в сознание.

Наши страдания увеличивались, хотя стало заметно теплее. Истощались силы. Даже мамонт стал проявлять признаки усталости. Женщины угрюмо молчали. Только один Авах был бодр и твердил, что хочет во что бы то ни стало добраться до земель, где жили и охотились великие предки.

Понадобилось еще три ужасных дня, чтобы пройти мертвую зону льдов. Начали встречаться слабые признаки растительности. Заболела Намха. Скорость мамонта уменьшалась с часа на час. Это было великолепное, умное, выносливое животное. Инстинкт гнал его к югу, там он чуял спасение. Напрягая последние силы, он мчал нас вперед.

Еще два дня он боролся за жизнь… Но 19 мая утром он испустил жалобный вопль, повернул ко мне огромную голову, посмотрел живыми страдающими глазами и свалился замертво.

Мы выскочили из саней и подбежали к нему. Он дважды вздохнул и замер. Все молчали.

– Теперь дети Мамонта погибнут, – пробормотал Авах.

– Есть другие мамонты в краю солнца, – возразил я.

Мне не хотелось его обманывать, но ведь существуют же слоны. Сказать, что погиб последний мамонт, значило рисковать: все они могли остаться здесь и погибнуть у его трупа.

Мы тронулись в путь пешком. За два дня мы одолели не больше пятнадцати километров, помогая идти больной Намха и волоча груз.

Наконец вдали замаячили эскимосские чумы. Мы были спасены.

Некоторое время мы прогостили у эскимосов. Потом сюда забрела американская экспедиция, и мы отправились с ней.

ЭПИЛОГ

– На этом, собственно, закончились наши приключения, – сказал, помолчав, Альглав.

Мы приехали в Америку, потом в Европу. Я продал свои алмазы за шесть миллионов франков и перекочевал со своими спутниками сюда, в Северную Африку. Здесь я купил обширное поместье, где есть леса, луга, где люди могут прожить охотой и рыбной ловлей. Авах устроил себе жилище в пещере, остальные предпочли более комфортабельную жизнь в доме. Мы очень дружны.

В комнату вошла молодая женщина с гордой осанкой и большими сияющими глазами.

– Познакомьтесь, это Туанхо, – сказал Альглав.

Она произнесла несколько непонятных слов и удалилась так же величественно, как вошла.

– А вон Авах! – сказал хозяин.

За окном я увидел высокого, стройного мужчину. Он шел упругой походкой охотника. За ним следовал слон.

Альглав усмехнулся.

– Да, да, я приобрел слона, чтобы усладить жизнь моего первобытного друга. Авах твердо верит, что это мамонт… Видите, я не обманул его: потомок мамонта гуляет рядом с потомками детей Мамонта. Авах обожает своего слона и поклоняется ему, как поклонялся последнему мамонту там, далеко-далеко… А теперь я покажу вам наше маленькое чудо, – сказал хозяин. Он крикнул, и на его зов явился мальчик лет двенадцати.

– Это Раухам, старший сын Аваха. – Альглав нежно провел рукой по черным кудрям мальчика, который спокойно и радостно улыбался. – Он художник. Он много талантливее отца, который неплохо вырезал изображения животных. Я стараюсь развивать его дарование… я помогаю ему… учу его… И он создал такие произведения, которые доказывают, что искусство доисторических людей не ниже искусства греков. Только у них не было условий, чтобы развернуть свои способности во всю ширь. Хотите посмотреть?

Альглав привел меня в просторную мастерскую, где я увидел чудесные скульптуры и резьбу. Здесь были высокохудожественные изображения оленей, шакалов, гиен, быков и бизонов, собак, пантер, все исключительно выразительные, полные жизни и движения.

Я с восторгом рассматривал их. Чем больше я смотрел, тем больше мне казалось, что я где-то их видел. Я напрягал память и вдруг вспомнил одну из комнат весенней выставки в Париже, где весь город мог видеть великих скульпторов, в восторге созерцавших серию экспонатов неизвестного мастера.

– Это будет великий художник! – восклицал Роден.

Теперь я видел здесь тех же собак, шакалов, пантер. И на постаменте каждой фигуры стояла скромная и загадочная подпись: Рам.