Текст книги "Кир Великий"

Автор книги: Жерар Израэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Благодаря своему золоту Крез стал особым другом греков. Принятый в эллинское сообщество, царь Лидии мог взывать к греческому союзу и просить его о военной и экономической поддержке. При всем суровом и недоверчивом характере спартанцам не чужда была приверженность богам и некоторая скупость. Они направили делегацию в Сарды, чтобы приобрести золото по сходной цене в целях создания статуи Аполлона; каково же было их удивление, когда Крез предложил им бесплатно необходимое количество золота… Крезу нужен был союз со Спартой. После такого жеста ему нетрудно было добиться его. Подобным же образом, в благодарность за услуги, оказанные Крезом в Дельфах, представитель аристократической семьи в Афинах Алкмеон получил разрешение воспользоваться вволю казною Креза. Он не отказался и стал самым богатым человеком в Афинах. Так золото позволило Крезу изменить отношения между греками и лидийцами во благо своим царским амбициям.

А вот персы и Кир в том числе не умели обращаться с золотом. Конечно, они знали, какое волшебное действие оказывает этот металл, но их еще не заинтересовали успехи, достигнутые лидийцами и египтянами в этом отношении. Геродот напоминает, что позже, когда Киру пришлось воевать против спартанцев, он не стал скрывать свое презрение к подобной деятельности: «Я до сих пор никогда не боялся подобных людей, которые посередине города отводят площадь, специально, чтобы там собираться и обманывать друг друга, давая фальшивые клятвы…» Эти саркастические замечания он направлял в адрес греков, потому что они оборудуют рынки, чтобы покупать и продавать. А персы у себя полностью свободны от этой привычки и вовсе не оборудуют особые места для этого.

У персов меновая торговля имела свои законы. Обменивали сандалии, овощи или напитки на мелкие ремесленные изделия – веера, бусы или ножи. Такой обмен собственностью был хорош, пока участники оставались в одной деревне. Но как только они пытались из нее выйти, перевозка товаров или нехватка доверия к качеству продукции сразу стали тормозить обмен. Воины, выходцы из Аншана, мало задумывались об этом.

А вот лидийцы уже привыкли обменивать сельскохозяйственные продукты в разных пропорциях на ценные металлы: золото, серебро, а также бронзу. Деньги значительно облегчали торговые отношения, поскольку их легко было перевозить. Но количество металла, участвующего в торговле, и чистота его могли вызвать недоверие и беспокойство. Стали взвешивать золото и серебро. На всех рынках появились весовщики. Именно на этом этапе развития торговли в Сардах на трон взошла династия Мермнадов. Сперва Гигес, затем Алиатт, но особенно Крез гарантировали подлинность драгоценных металлов с помощью наложения пробы на золото и серебро, что подтверждало подлинность. А посему монеты становились законным, даже обязательным платежным средством.

Золото из реки Пактол на самом деле было электром, то есть естественной смесью золота и серебра. Крез повелел очистить его, и скоро лидийское золото стало считаться самым чистым в мире. Подобно грекам, он ввел также в обиход употребление серебряных монет.

От золотоносного песка горы Тмол до золотых монет на базарах – так росло могущество Креза. Но царь лидийский кроме ловкой финансовой политики, кроме религиозного союза с Дельфами и военного – со Спартой удачно организовал экономику своей империи. Царское достояние было баснословно велико: дары Креза греческим божествам черпались из его личных запасов.

Вперед, на тех, кто пьет только воду

Во время правления Креза Сарды стали торговым и финансовым центром, подобного которому до тех пор не было. Но ни космополитизм города, ни интернационализм лидийского двора, ни существование заморских факторий не превратили царство Креза в морскую державу. И хотя капитализм распространился моментально, народ лидийский в основном оставался сельскохозяйственной нацией, крепко привязанной к своей земле, к своим долинам. Путешествия за далекие моря были делом редким. И Крез, возможно, рассчитывавший развить морской флот, чтобы держать под контролем многочисленные острова вдоль побережья Лидии, отказался от этой идеи.

В ту пору новый властитель Экбатаны старался укрепить свою власть в Мидии и пытался, чаще всего успешно, подчинить себе бывших вассалов царя Астиага. Крез раздумывал: надо ли прервать восхождение Кира?

Крез не был человеком, способным начать военную кампанию, не приняв меры предосторожности. И, как обычно, он сначала решил посоветоваться с богами. Обратясь одновременно к разным оракулам, он поручил своим гонцам спросить у них, через сто дней после их отъезда из Сард, знают ли те, что делал в указанный час Крез, царь лидийский, сын Алиагга.

И оракул, пришедший от Пифии Дельфийской, прокричал ему верный ответ: действительно, на сотый день после отъезда посланцев Крез придумал совершить странный поступок, угадать который мог только человек, наделенный волшебным даром: он разрезал на куски черепаху и ягненка и своими руками сварил их вместе в медном котле, закрыв его медной же крышкой. Ответ, поступивший из Дельф, удовлетворил его полностью. Пифия заявила: «Мне ведомо число песчинок на морском берегу и размеры моря. Я понимаю глухонемого, я слышу молчащего человека. До меня дошел запах мяса черепахи с толстой шкурой, кипящей в медной посуде вместе с мясом ягненка; медь была и снизу, и сверху этого мяса» [61]61
  Геродот. 1, 49.


[Закрыть].

Крезу оставалось лишь добиваться благосклонности оракула, после чего он спросил у него совет по поводу основного предмета беспокойства: по поводу перса.

Крез собрал подношения, о которых мы уже знаем, и велел отвезти их в Дельфы, в храм Аполлона. Святилище это находилось у подножия Парнаса и господствовало над исключительной по красоте местностью. Внизу лощина Фе-ист, придававшая храму еще больше таинственности. А вдали впечатляющим фоном служил залив Итена.

Посланцы Креза были приняты со всеми почестями, соответствующими престижу, какой завоевал царь Лидии благодаря подношениям храму Аполлона. Представитель Креза был допущен внутрь святилища, но, согласно обычаям, не мог приблизиться к пророчице, которой жрецы передали вопрос Креза: «Должен ли Крез, царь лидийский, вести войну с персами и должен ли он взять с собою войска союзников?»

Из ответа, переданного жрецами, царь Лидии заключил, что он должен напасть на Кира, пока всевозрастающая мощь перса не начнет угрожать Лидии. Оракул не сомневался: Пифия предрекала победу при условии, что правитель Сард заключит союз с храбрейшими из эллинов: «Боги предсказали Крезу, что, начав войну с персами, он разрушит великую империю». Для сына Алиатта дело было ясно: Кир действительно создал великую империю. Разве не правил он на всем Иранском нагорье вплоть до берегов Малой Азии? Это новое царство надо задушить в зародыше. А если боги советуют Крезу «присоединиться к самым сильным грекам», царю лидийцев это было нетрудно, поскольку он мог рассчитывать на самых умелых в военном искусстве, на спартанцев.

Наконец, Пифия сказала Крезу, что «когда мул станет царем мидян, ему [Крезу] предстоит лишь следовать вдоль каменистого берега Гермоса и бежать, не стыдясь своей трусости». Царь лидийский знал, что в каждом предсказании, как правило, есть доля мистики, и даже в тех, что исходят из храма Аполлона, ясности искать не приходится. Но что означал мул в этом деле? Известно, как Крез истолковал эту притчу: результат совокупления осла и кобылы никогда не сможет властвовать над таким гордым народом, как мидяне. Следовательно, лидийцы ни в коем случае не рискуют быть побежденными их потенциальным противником.

Так что Крез решил начать войну. Но, будучи человеком не очень храбрым, он хотел убедиться сперва в надежности военных союзников. Лидиец проинформировал о своем намерении египтян и вавилонян, и те согласились присоединиться к нему. А спартанцы уже готовили корабли и собирали закаленные войска, и фараон Амасис направлял свой контингент – по его словам, сто двадцать тысяч солдат, – а Кипр, вассал египтян, грузил на корабли армейский корпус. Царь Вавилона Набонид ждал лишь сигнала от своего союзника, то же можно сказать о финикийцах, данниках вавилонян. Ионийцы и вообще все азиатские греки были также обязаны поставлять вооруженных солдат. Наконец, множество лидийских агентов разъезжали по Фракии, набирая там наемников. Стоило всем этим силам объединиться и получилась бы непобедимая коалиция.

И все же один из приближенных Креза Санданис, считавшийся мудрецом, выразил мнение, быстро распространившееся среди лидийцев: «О царь! Ты готовишься идти на солдат в кожаных штанах и прочей одежде из кожи, которые едят не досыта, а сколько получится, поскольку в их стране земля каменистая; на солдат, которые не пьют вина, а только воду, у них нет ни инжира, ни других вкусных плодов. Итак, если ты их победишь, что ты возьмешь у них, у этих людей, которые ничего не имеют? А если, наоборот, ты будешь побежден, подумай о том, какие преимущества ты потеряешь. Когда они попробуют всех наших яств, они не захотят с ними расстаться и их не выгонишь. Я лично благословляю богов, внушивших персам идею пойти войной на лидийцев» [62]62
  Там же. 1, 71.


[Закрыть].

«В армии царило веселье»

На границе все было спокойно. Пограничные заставы, установленные мидянами еще во времена Астиага, были в руках Кира и ничуть не мешали проходу караванов, не создавая инцидентов, столь удобных для начала войны. Но Крез твердо решил напасть на Кира. Весною 546 года он приказал своим войскам форсировать знаменитую реку Галис, занял Птерию и Каппадокию. Затем он полностью опустошил окрестности Птерии и стал ждать развития событий.

Кир знал, с кем имеет дело. Новоявленный враг персов имел репутацию исключительную. Человек умный, любитель крупных проектов, неторопливый, склонный прощать. Но добродушие его сочеталось с неумеренной любовью к роскоши. Ярый оптимист, он верил во всемогущество золота.

Но прежде чем Крез перебрался через Галис, новый царь персов узнал от жителя Эфеса по имени Еврибат, что лидиец собирается напасть. Еврибату было поручено собрать войско на Пелопоннесе, и он перевозил большое количество золота. Измену он совершил явно в целях наживы, и его имя долгое время было для греков синонимом предателя.

Видя такую ситуацию, Кир первым делом подумал о том, как прикрыть свои тылы. Он уже давно замечал маневры Набонида. Пока, правда, вавилонянин напрямую его не беспокоил, однако внушал ему некоторые опасения. Но надо ли устремляться на юг, когда лидийцы угрожают ему с севера? Соотношение сил вполне могло позволить Киру победить вавилонян и захватить их город, если бы халдейская столица не была так сильно укреплена Навуходоносором. Нападение на город бога Мардука потребовало бы длительной осады и значительной потери времени, тогда как над Каппадокией нависала угроза.

Как только Кир узнал новость, пришедшую от Еврибата, он решил покинуть Экбатану. Ему надо было первым делом выйти на естественный путь всех нашествий, в долину Тигра. До этого весеннего дня 546 года ему не приходилось выводить войска за пределы нового мидийско-персидского царства. Покинув Экбатану, этот город-крепость, подобно орлиному гнезду нависший над долинами, Кир направил коня навстречу своей судьбе. Его политическая слабость была реальностью. Еще никогда не принимал он участия в международной войне и понимал масштабы риска. Но уверенность ему придавали рвущиеся в бой воины.

Когда на горизонте показались воды Тигра, Кир по достоинству смог оценить просторы плодородных земель, лежащих в долине Междуречья. Но сыну Камбиса некогда было раздумывать: он узнал, что царь Сард не довольствовался захватом Каппадокии, что было бы понятно, если бы он хотел просто получить свою долю от крушения Мидийской державы, но он захватил Птерию, перебил там сирийцев и проводил политику выжженной земли; дикость эта никак не сочеталась с приписываемыми Крезу гуманностью и умом. Крез раскрывал свой замысел: остановить восхождение Кира и заставить его капитулировать.

Кир начинал свой путь победителя. Он поднялся вверх по течению Тигра и занял город Арбела между двумя притоками Тигра: Большим и Малым Забом; повидал развалины Ниневии, застывший символ империи, разрушенной смелыми воинами, пришедшими, главным образом, с востока, как и он; захватил Харран, до того находившийся в руках у вавилонян, и вышел в конце концов в Киликию.

Вместе с тем Кир, понимая трудности, которые Крез и его предшественники всегда испытывали в общении с греками Малой Азии, направил гонцов в греческие города с предложением восстать против своих угнетателей. Но ни Смирна, ни Эфес, ни Колофон не приняли предложения, столь рискованного для их безопасности. Только Милет вроде бы еще опасался делать опрометчивые ставки на свое будущее и оттого соблюдал некоторый нейтралитет.

Эта неудача не остановила Кира. Из осторожности, а вернее, желая проявить великодушие и заявить о своих амбициях, Кир направил царю Лидии предложение договориться мирно, чтобы избежать кровавых столкновений. Он хотел, чтобы Крез просил его милости и объявил себя вассалом Персии. На этих условиях правитель Сард сохранит свое царство и титул сатрапа. Потомок Мермнадов ответил, что он никогда и никому не подчинялся в отличие от персов, бывших рабов мидян и будущих рабов лидийцев… Тогда перс решил продолжить наступление.

Киликия, оставшаяся независимой, в какой-то мере играла роль буферного государства между Лидией и сирийскими семитами. Она согласилась платить Киру дань и стала, таким образом, первой фигурой, которую бывший царь Аншана мог отныне включить в свою игру.

Затем персидские войска и их союзники вошли в Каппа-докию, пересекли реку Галис и оказались напротив лидийцев, в окрестностях Птерии, в огромной долине, ограниченной гигантской дугой реки. Крез располагал большим преимуществом: город находился на перекрестке двух больших дорог, а именно – знаменитой царской дороги, помогающей ему получать помощь от союзников из Спарты, и другой, которая связывала Таре, на южной окраине Малой Азии, с Синопой, что обеспечивало помощь от армянских друзей.

Лидийской коалиции не хватало единства; войска, ее составляющие, никогда не сражались вместе. А вот армия Кира была на подъеме. Быстрое восхождение их вождя, победы, одержанные над старым Астиагом, ловкость, с которой Кир захватил власть в Экбатане, обеспечили персам и их союзникам несравненный моральный дух. Как писал Геродот, «в армии царило веселье».

Этот оптимизм объяснялся также наличием в персидском войске первоклассного вооружения. Кавалерия составляла боевой корпус в десять тысяч бойцов. Кроме того, у персов было около ста колесниц-косилок. «В колесницы запряжены кони в доспехах, а воины в них стоят за деревянными башенками, причем голова и части тела, выступающие из башни – также в доспехах. Кроме того, к осям колесниц прикреплены железные косы, так что колесницы всегда готовы ворваться в боевые порядки пехоты». Эти колесницы, срезавшие все на своем пути, являлись крупной удачей в области вооружения и обеспечивали в этом отношении безусловное превосходство сыну Камбиса. У вождя персов было еще одно новое оружие: оседланные верблюды с двумя лучниками на каждом; их появление на поле боя сеяло панику в стане врага.

Таким образом, персидская армия была уверена в исходе битвы. Но, как пишет Ксенофонт, шпионы, разосланные Киром, приносили тревожные вести: Крез был избран главнокомандующим войск противоперсидской коалиции. Щедро оплачиваемые наемники, в том числе из Фракии, а также египтяне были готовы примкнуть к главным силам царя Сард. Киприоты, киликийцы, фригийцы, арабы, финикийцы, а также вавилоняне прибывали в большом количестве. Ионийцы и эолийцы были вынуждены послать контингенты; лидийцы вели переговоры о союзе со спартанцами, общий сбор всех вражеских сил должен был состояться на берегу реки Пактол.

Противник оказался силен, однако Кир быстро восстановил в своих войсках веру в победу. В пламенной речи он доказал, что «дрожать от страха будут вражеские войска перед лицом сил, пришедших со всех сторон, чтобы победить агрессора. Одни лишь колесницы представляют непобедимую силу, а с высоты верблюдов противник нам будет нипочем. И Креза нам нечего бояться, он еще трусливее, чем сирийцы, годится только на подкуп иностранцев, в надежде, что они будут сражаться за них лучше, чем они сами». И Кир так закончил свою речь: «А если, несмотря на эту правдивую речь, некоторые найдут силы противника грозными, а наши усилия презренными, я готов отправить их в лагерь противника; там они будут гораздо полезнее, чем здесь».

Юный предводитель персов отлично знал, что доверие к нему зависит также от интендантской службы, от снабжения войск оружием. Он следил за каждой деталью: «Значит, надо снабжать армию достаточным количеством провизии, без чего мы не сможем ни сражаться, ни просто выжить. Что касается вина, пусть каждый возьмет ровно столько, сколько нужно, чтобы привыкнуть пить только воду. Большую часть нашего марша мы не найдем вина и даже если захватим с собой большое количество, все равно этого будет недостаточно. Так вот, чтобы не заболеть, резко лишив себя вина, вот как нужно поступить: во время наших обедов давайте пить воду; если начнем сейчас, изменение не будет резким… Затем надо будет сокращать количество вина, выпиваемого после еды, до тех пор пока, сами этого не замечая, мы станем пить только воду» [63]63
  Ксенофонт. Киропедия, VI, II, 26–29.


[Закрыть].

Верблюды против конницы

В непосредственной близости от Птерии армии под командованием Креза быстро продвигаются по опустошенной Каппадокии навстречу персидским войскам, образуя как бы огромные клещи. Внешние крылья лидийцев разворачиваются все больше, как если бы они собирались повернуться спиной к противнику. В центре, выстроившись в линию, длинная колонна пехоты и кавалерии движется прямо на Кира. Мермнад явно старается охватить фланги персидского войска и их союзников.

Перед лицом такой тактики лидийцев Кир дает команду двигаться вперед. Но предоставим слово Ксенофонту для описания битвы. Вождь персов «оседлал коня, его эскорт – тоже. У всех у них одинаковые одежды и оружие: пурпурная туника, медная кираса и каска, белый султан, меч и дротик; кони – в медных латах, набедренники и у коня и у всадника. Оружие Кира отличалось только в одном: у всех оно отливало матовым золотистым цветом, а у него – блестело, как зеркало».

Справа от Кира – Хрисант, командующий кавалерией, слева – Арсам, возглавлявший пехоту. Персы наступают рядами. Их царь, очутившись перед флангами, продвигается до первых рядов, где находится Абрадат, царь Суз, один из старейших друзей и союзников персидского народа. Он попросил оказать ему честь командовать авангардом, но предчувствует, что битва развернется главным образом на флангах. Больше того, он опасается, что охватывающее движение Креза будет успешным, а он и его люди попадут в ловушку.

Перс решил нанести удар по правому флангу армий царя Сард. Тогда тот приказывает своим войскам, сосредоточенным в центре, наступать в сторону Кира в надежде окружить его. Но персидский царь устремляется на самый край лидийского фланга, туда, где меньше всего сил, и обращает противника в бегство. Одновременно другие отряды Кира обрушиваются на левый фланг лидийцев. Затем из тылов выскакивают колесницы и атакуют левый и правый фланги Креза. Однако войска, которыми командует Абрадат, не выдерживают натиска египтян. Союзник Кира и его друзья попали в мясорубку, но их героизм позволил персидской армии воспрянуть и нанести ущерб египтянам.

Восхищаясь мужеством египтян и испытывая чувство жалости к побежденным врагам, Кир приказывает прекратить бой. В конце концов на условиях, что их не заставят воевать против Креза, бывшего их союзника, египтяне принимают великодушное предложение Кира. Вскоре они станут верными и честными подданными нового царя персов.

Разгром Креза еще не означал для Кира окончательную победу. Видя серьезность своего положения, лидийцы не стали упорствовать и попытались отступить в полном порядке.

Приближалась зима, и царь Лидии предпочел уйти в Сарды в ожидании подкреплений, что были обещаны грядущей весной. К великому своему удивлению, Кир увидел, как уцелевшие войска противника покидают поле боя. Крез оставлял ему Птерию и всю Каппадокию, правда, опустошенную и выжженную властелином Сард. Но благодаря этому Кир мог представлять себя освободителем и собрать население этой страны под свои знамена.

Что делать? Вроде бы нет надобности преследовать царя лидийского вдоль русла Гермоса. В лучшем случае, Кир выиграет схватку с каким-нибудь арьергардом. Пусть Крез возвращается в Сарды, где он наверняка почувствует себя в безопасности.

И действительно, Крез полагал, что избежал самого худшего. Он тут же распустил большую часть своих войск, полагая, что в наступающий зимний, снежный период ничего не произойдет. Некоторые из его союзников, предчувствуя тяжелые времена, покинули его под предлогом, что царь лидийцев зимою в них не нуждается. А Крез тем временем стал готовить весеннюю кампанию, стараясь собрать друзей, в частности спартиатов, помощь которых была ему необходима для победы над Киром. Несмотря на территориальный спор с аргосцами, царь спартиатов, не колеблясь, объявил о своей поддержке лидийского царя в кратчайшие сроки.

Так что Киру надо было поспешить, если он собирался напасть на Креза, пока тот не сколотил новую коалицию. И вот, против всяких ожиданий, царь Аншана направил свои войска на Сарды…

Когда персы появились в долине, окружавшей лидийскую столицу, Крез не поверил глазам своим. Как этот горец-дикарь осмелился выступить против царя – филэллина, царя самой образованной империи на Земле, союзника самых могучих держав на свете? Мало того, что Кир уцелел после нападения лидийцев в Каппадокии, но он проник в саму Лидию, и вот он перед ее столицей – Сардами, это невообразимо.

Оглядев равнину, где предстояло вести бой, Кир понял, что на этот раз столкновение произойдет, главным образом, между двумя кавалериями. Местность вокруг города Фимбрары была очень удобна для маневрирования конницей. Крез горделиво расставил своих всадников. Для Кира главное было – не попасть в ловушку, какую ему готовил, по-видимому, царь лидийский. Исход битвы между всадниками мог оказаться неопределенным.

После того как персидский царь выслушал мудрые советы Гарпага, был составлен план, согласно которому наследник Астиага выставил вперед верблюдов, на которых бесстрашные воины поражали противника сверху. Как писал Ксенофонт, «даже на большом расстоянии лошади не переносили зрелища этих животных, одни в испуге уносились прочь, другие вставали на дыбы и натыкались друг на друга. Это – обычная реакция конницы на верблюдов». Сброшенные с седел, лидийские кавалеристы не теряли присутствия духа и продолжали биться в пешем строю против персов. Обе стороны понесли значительные потери, но в конце концов бойцы Креза отступили и укрылись за крепостными стенами. Киру оставалось лишь осадить столицу.

Город в ту пору был окружен «царской стеной», опирающейся на обрывистые скалы, и считалось, что взять его невозможно. Мнению о неприступности лидийской столицы способствовала легенда. Рассказывали, что наложница бывшего царя по имени Мелес родила льва. И что лев этот обегал все укрепления, чем и обеспечил Сардам полную безопасность. Кстати, изображение этого льва-покровителя сохранилось на монетах, выпущенных в Лидии.

Ничто не предвещало, что Кир начнет приступ зимой 546 года. Он расположил свою ставку в Фимбрары, городе, хорошо защищенном благодаря прикрывавшему его горному массиву Катакекавмен.

Кир, казалось, спокойно ожидал прихода весны. Но, зная опасность политики выжидания, объявил в своих войсках, что он даст большую награду тому, кто первым преодолеет укрепления Сард. Несколько попыток оказались бесплодными, но однажды некий любитель приключений, по происхождению мард (одно из лидийских племен), а по имени Гиреад, заметил, как лидийский солдат уронил каску с крутого обрыва. Чтобы выручить свое имущество, лидиец спустился через бойницу, а затем легко поднялся внутрь крепости. Мард подобрал несколько друзей, охотников до вознаграждения, и однажды ночью они стали взбираться по скале, недоступной из-за того, что по карнизу проходила тропа для часового. Чтобы облегчить смелую вылазку Гиреада, Кир одновременно предпринял атаку на противоположном склоне, со стороны Термоса, то есть там, где были собраны главные силы обороняющегося Креза. Хитрость удалась. Персидские войска смогли занять нижнюю часть города и большую часть поселка, окружающего акрополь.

Крез укрылся в цитадели, в храме, посвященном Аполлону, в надежде на чудо: продержаться до весны, хотя была еще середина осени. Но, несмотря на многочисленные героические поступки его приближенных, Мермнад сдался и попросил, чтобы его отвели к Киру, своему победителю.

Впервые потомок Ахемена занял и покорил крупный город международного значения, столицу мира, о котором он не знал ничего.

Так не погиб Крез

Сарды были расположены на склонах гор, образующих огромный амфитеатр. Город вырисовывался на фоне как бы округленного экрана, образованного горой Тмол. Официальные здания, крепость, акрополь, дворец, царское казначейство выделялись в сердце города подобно тому беспорядку вершин и ложбин, что угадывались за стенами, вдали на горизонте.

Пройдя через окраину, населенную простолюдинами, Кир вышел у подножия акрополя к торговому городу купцов, с магазинами, банями, трактирами, а поодаль увидел кирпичный дворец Креза.

Как на всех восточных базарах, жизнь в этой части города била ключом, это был сплошной клубок активности и движения. Все товары Востока обменивались тут на наличные деньги, отчеканенные здесь же правителями Лидии. Персидских воинов, привыкших к простой жизни, особенно привлекали ряды, где торговали духами. Преобладал запах шафрана, он буквально наполнял воздух.

Кир скоро убедился, что в Сардах люди любили драгоценности и роскошь. Многие следовали греческой моде и одевались так, как подобает сторонникам эллинской культуры. Любили лидийцы также игры – кости, бабки, интересовались всеми видами удовольствий.

Сарды были городом контрастов; чувственный материализм соседствовал там с очень уважительным отношением к культам греческих божеств и поискам красоты или к обучению философии и мудрости, что когда-то проиллюстрировал Солон и распространяли Фалес и его последователи.

Итак, именно в Сардах Кир праздновал победу над противником своим, над человеком, превратившим свою страну в богатейшую экономическую державу, а теперь согнувшим спину перед царем, спустившимся с Аншанских гор.

Крез не строил себе иллюзий о предстоящей своей судьбе. Он надел парадные одеяния и направился к своему победителю, а покоренные лидийцы в соответствии с вековыми традициями начинали вместе с наиболее мстительно настроенными солдатами Кира возводить огромный костер. Согласно лидийской традиции, побежденный Мермнад должен погибнуть в огне. С покорным видом царь Сард, увенчанный короной из самого чистого золота, какое только встречалось в реке Пактол, сжимая в правой руке царский скипетр, взошел на трон, установленный среди дров для костра.

А Кир стоял напротив царя, безмолвно готовящегося встретить свой последний миг. В нем боролись противоречивые чувства. Как не дать Крезу принять смерть так, как приняли бы ее его предки, как отказать ему в праве умереть так, чтобы смыть позор унижения? Молча смотрел перс на эти приготовления царского самоубийства перед лицом многочисленной толпы, где стояли вперемешку победители и побежденные.

Не дожидаясь приказа, солдаты уже подносили факелы, поджигая костер. Лидийские женщины, видя как гибнет их благородный царь, разрывали на себе одежды, бросая их в огонь. И вдруг Кир, полагая, что Крез получил достаточный урок и спектакль затянулся, велел потушить огонь и освободить царя лидийцев. Та же толпа, что покорно смотрела, как гибнет их царь, вдруг обрела надежду и стала помогать солдатам Кира гасить огонь.

Но, несмотря на все старания, победить пламя они не могли. Казалось, ничто не спасет Креза от мучительной смерти. Однако, видя, что его собственные враги пытаются его спасти, лидийский царь воспрял духом. Он трижды громко провозгласил имя Солона, своего учителя, и трижды призвал Аполлона, бога, прославлению которого он так способствовал. Внезапно небо затянуло тучами и разразился сильнейший ливень, он помог солдатам потушить костер, и в конце концов вода победила огонь.

Так не погиб Крез, но династия Мермнадов закончилась на нем.

Осуществилось проклятие, какое несли на себе потомки Гигеса. Разве не провозгласила Пифия Дельфийская, когда впервые к ней обратился варвар, что Геракл иды «будут отомщены на четвертом потомке Гигеса», поскольку первый Мермнад убил собственного царя, доверчивого Кандавла?

Много лет спустя Геродот напишет, что та же Пифия, когда ее лидийцы спросили по поводу несчастной судьбы Креза, ответила: «Никто не может избежать своей судьбы, даже бог. Крез заплатил за грех своего предшественника в четвертом колене, который, будучи телохранителем Гераклидов, подчинился хитроумию женщины, убил своего хозяина и захватил его сан, на который не имел никакого права».

Никто не поверил, что Сарды были с боем взяты неким варваром. А когда факт подтвердился, греки, например, выразили свою печаль по этому поводу. Возможно, им было стыдно, что их жрица Пифия своими двусмысленными предсказаниями отчасти виновата в падении царя лидийского. «Заслуги и гений такого человека, как Крез, не будут забыты», – воскликнет впоследствии поэт-лирик Пиндар.

Но для греков ионийских, нашедших способ сосуществования с лидийцами, речь шла о другом. Отныне они были отданы на милость победителя, который, по их мнению, не зная греческого мира, мог их только преследовать.

Война бесславная и изнурительная

В ту пору Кира не интересовали греки, живущие на побережье. Сперва ему надо было организовать жизнь в Сардах, сделать так, чтобы город оставался самим собою, хотя и подчиненным власти персов. Меркантильный характер лидийцев раздражал бывшего царя Аншана, но менять их привычки он не собирался, чтобы не нарушить мир и безопасность – главную цель его. Захватив Лидию, сам того особенно и не желая, Кир должен был срочно выразить свое понимание этого царства. Объявить, какая судьба ждет чужие народы, которые он впервые завоевал. Новый властелин Лидии назначил перса по имени Табал возглавлять сатрапию Сарды, но, чтобы показать свое доверие лидийцам, оставил на своем посту подданного Креза по имени Пактий, администратора налоговой службы, поручив ему же перевезти в Сузы и Экбатану сокровища последнего Мермнада.