355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Жерар Израэль » Кир Великий » Текст книги (страница 16)
Кир Великий
  • Текст добавлен: 11 октября 2016, 23:14

Текст книги "Кир Великий"


Автор книги: Жерар Израэль



сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Глава
VIЦАРЬ, ЗЕРКАЛО БОГА

Обладать империей. Диктовать закон своей власти множеству народов. Господствовать над Вавилоном и поставить своего сына на трон как властителя тысячелетнего царства. Но признавать за каждым человеком его право оставаться самим собою.

Перед походом на Вавилон состояние души у Кира сильно отличалось от того, что было десятью годами раньше, когда он вступил в Экбатану и окончательно объединил народности арийского происхождения, которые местные власти эксплуатировали и презирали. Экбатана, символ самоизоляции, представлялась в планах Кира как нечто должное, как столица, которой, со времени ее создания мидийцами, было суждено стать достоянием того, кто сумеет объединить вокруг своего имени весь этот народ, пришедший с севера.

Захватив Сарды после победы над Крезом и заняв страны, перекрывающие доступ к Малоазийскому полуострову, приказав своим полководцам потеснить греческие колонии, царь персов лишь расширял свои владения. Но вступление его в вавилонскую столицу, притягивавшую к себе всех прогрессивных людей, ставило Ахеменида в совершенно иное положение: речь шла не о захвате сокровищ города, как это было в Экбатане и Сардах. Речь шла не об устранении одной цивилизации другой или, того меньше, ликвидации национальной традиции, чтобы заменить ее другой. Оказавшись перед Вавилоном, Кир чувствовал себя покорным учеником, старающимся понять, что ему преподают учителя. Перед Вавилоном военная сила в счет не шла. Как по волшебству, оружие выпало из рук воинов по прибытии персидского царя. Кир покорялся Вавилону, едва его завоевав.

Новое понимание царства

Торжественное вступление царя персов в город убедительно показывало, что Кир был принят и признан как государь. Веком позже Ксенофонт так откликнулся на пышный церемониал этого события: «Сперва перед входом в городские ворота выстроились около четырех тысяч воинов охраны… затем – две тысячи с каждой стороны от ворот. Здесь была вся кавалерия, спешившиеся всадники держали руки спрятанными под складки одежды, как это делается до сих пор в присутствии царя. Персы стояли по правую сторону от прохода, их союзники – по левую; так же выстроились колесницы, половина – с одной стороны, половина – с другой. Сам Кир показался в воротах, стоя на колеснице, на голове – прямая тиара, на плечах – пурпурная туника с белой полоской посередине, такую полоску мог носить только он. На ногах – ярко-красные штаны. Пурпурная куртка с рукавами – под туникой. Вокруг тиары – диадема, отличительная деталь, какую носили также родители царя и какую они носят и сейчас… При виде его все распростерлись, может быть, потому, что некоторые получили приказ показать пример остальным, а может быть, потому, что все были поражены одеянием, ростом и красотой, какой обладал, по-видимому, Кир. Раньше ни один перс перед ним не падал ниц.

Когда колесница Кира пришла в движение, первые четыре тысячи воинов охраны шли перед ней; две тысячи других – с каждой стороны. Сразу за колесницей верхом ехали примерно триста вельмож из свиты, в роскошных одеяниях и с дротиками в руках. За ними вели под уздцы около двухсот коней из его конюшен, с золотыми уздечками и попонами в полоску. Позади ехали две тысячи воинов, вооруженных пиками, а за ними – те самые десять тысяч персов, что составляли первый кавалерийский корпус, они выстроились по сто с каждой стороны; за ними – десять тысяч других персидских всадников в таком же порядке, затем – еще десять тысяч в том же построении, затем – мидийские всадники, потом – армянские, позади – гирканцы, а за ними – кадусии и, наконец, – саки. За конницей ехали колесницы, выстроенные по четыре» [122]122
  Ксенофонт. Киропедия, VIII, III, 9—18.


[Закрыть]
.

Поистине, Вавилон принимал Кира под свое покровительство. Конечно, город халдеев потерял политическую власть, но сохранил власть духовную. Его влияния не избежал и Кир. С радостью стал он служить богам вавилонским, желая вернуть былой блеск пантеону, заброшенному самими вавилонянами. Кир сразу объявил себя официальным представителем Мардука, его служителем. Он спешил стать для вавилонян не только своим человеком, но и борцом за восстановление их религиозного достоинства.

Действуя в том же духе, персидский царь воспользовался затишьем, установившимся во всей империи, чтобы восстановить храм богини Иштар в Уруке и сделать такую надпись на его стене: «Я, Кир, могущественный царь этой страны, сын Камбиса, люблю Эсагил и Эзиду». Этими словами он напоминал, что благосклонность его к Иштар не должна заслонять его преклонение ни перед Мардуком Вавилона, восседающим в храме Эсагил, ни перед богом Набу в Борсиппе.

Таким образом, Кир придавал древней концепции царя, избранного равными ему, иной масштаб: образ монарха – защитника богов. Законность его, и так никем не оспариваемая, стала неожиданным образом еще более укрепленной. Какими далекими казались годы, когда царь Аншана собирал вооруженный народ в Пасаргадах, чтобы провозгласить свою волю восстать против своего деда Астиага. Будущий властелин Востока тогда искал поддержку в своем племени, он хотел обладать властью, необходимою, чтобы командовать судьбою своих братьев. С годами эта своеобразная монархия народного типа превратилась в настоящую монархическую систему. Разнообразие происхождения и культур подданных империи, разница в устройстве многочисленных государств, побежденных Киром, сложность национальных традиций народов, встреченных им на своем пути, заставили великого царя выработать новую концепцию своей роли как монарха.

Так что восторженное возбуждение при появлении царя в городе или же во время праздника Нового года, когда его отмечал Камбис как царь Вавилона, было бы невозможным во времена, когда Кир был лишь царем Аншана. Встреча персов с вавилонской цивилизацией приносила свои плоды: Кир и его сын расставались с примитивной психологией ариев.

Конечно, священный характер власти царя крепко засел в головах персов. Богиня Анахита, делившая с Ахурамаздой и Митрой первоначальный пантеон ариев, брала на себя инвеституру царя. Подобно тому, как ассиро-вавилонских царей возводило на трон влияние небесных светил, персы считали, что бог времени, командовавший движением небесных тел, выбирал час появления нового царя.

Нигде, как в Вавилоне, не укоренилась прочно идея, что цари подчиняются высшей власти, что они являются представителями божественной воли на земле. Не являлся ли великий город тем привилегированным местом, где боги спускались на землю? Вавилон был самим источником царской власти. Кир проникся новыми традициями, и это проявилось в том, что он назначил своего сына Камбиса наследником. Он установил такой порядок вопреки правилам, существовавшим у персов до него. Со времен Ахеменидов новый царь провозглашался после смерти своего предшественника членами царского клана и с согласия всего племени. Кроме того, выбор этот должен был получить подтверждение божественным знаком. Такое двойное избрание – народом и богом, творцом неба и земли, – придавало персидскому правлению неопровержимую законность. Однако в случае, если ветвь царской династии угасала или если появлялись спорные варианты, божественный знак становился решающим и безоговорочно снимал споры.

Когда Камбис, сын Кира, после пятилетнего царствования умер от несчастного случая и не был назван наследник, персы доверились божьей милости. А она проявилась во время церемонии, в ходе которой солнце, символ света и плодородия, ассоциируется с конем, символом победы. До рассвета люди, считающие себя достойными занять трон, выезжают верхом на возвышенность. Там они обращаются лицом к востоку, источнику истины, а слуги их остаются поблизости вместе с лошадьми. Небо светлеет, и начинается ожидание. Когда первый луч солнца, подобно молнии, пронзает утренний туман, боги заговорят: хозяин первой лошади, которая заржет, отныне облачен властью монарха, и каждый подчиняется его воле. Так Дарий стал наследником Кира и Камбиса.

Конюхи при этом играют особую роль, хитростью и умом они порою влияют на божью волю. Говорят, что конюх Дария по имени Ойбар в нужный момент вложил в ноздри хозяйского коня тряпочку, пропитанную запахом любимой кобылы жеребца. Как пишет Геродот, весь Восток стал говорить, что Дарий стал царем благодаря своему коню и слуге. По мнению древнегреческого историка, существовал даже барельеф, изображающий всадника, с такой надписью: «Дарий, сын Гистаспа. Благодаря своему коню и конюху Ойбару стал царем персидским».

При жизни Кира споров не могло быть: великий царь сам выбирает своего наследника и тут же делит с ним власть; он верен царской традиции империи, которую он получил во владение. Царь персов уже не primus inter pares [123]123
  Первый среди равных (лат.).


[Закрыть]
, а монарх, облеченный божественной властью, как все ассиро-вавилонские цари. Тем не менее Ахеменид не отказывается от традиций справедливости, равенства, свободы и уважения к другим. Просто он расширяет свой горизонт, выражая двойную преданность всем людям и воле божьей. С тех пор его избрание зависит не от одного какого-нибудь племени или клана. Быть может, ему стало известно месопотамское изречение:

Тень бога – это человек,

А тень человека – другие люди.

Человек – это царь,

Подобный зеркалу бога.

Согласно древней традиции персов, солнце является эмблемой царской власти. Но у дневного светила есть двойник, похожий на него, он спускается на землю, чтобы вручить царствование тому, кто был избран, чтобы управлять людьми. Таким образом, задача царя – сугубо духовная: он должен сотрудничать с Творцом, чтобы претворить его космическую цель, действуя на земле и в жизни согласно его воле.

По мнению Кира, арийская концепция царствования может сочетаться с задачей, которую ассиро-вавилонский мир возлагает на великого царя. На самом деле царствование, в представлении первых Ахеменидов, не было связано ни с какой конкретной религией. Оно зависит от безымянного духовного принципа, являющегося самим условием универсальности функции царя. Разве Кир, вступив в Вавилон, не стал царем вселенной?

Кир ставит в скобки различные религии, но не исключает класса жрецов. Наоборот, Ахурамазда, великий бог, «добрый творец», «думающий властелин», считает, что для человека существует два пути: сан священника или воинская служба. Объединение этих двух карьер в одном человеке позволило бы окончательно победить дух зла. Но именно потому, что верований у людей много, трудно их объединить. Задача царя остается духовной; он должен наводить порядок в мире и продолжать дело Ахурамазды. Под властью царя «стада и люди свободны от страха смерти; воды и растения не знают засухи; при его власти нет ни жары, ни холода, ни старости, ни смерти, ни желаний, внушаемых демонами». Так человечество воплощается в личности царя, «символе первичного космического состояния и живой памяти видения, [которое ведет к истинному] обновлению мира» («Авеста»).

Таким образом, Кир повиновался подлинному духовному импульсу, который подтолкнул его загадочным образом к сохранению религий в их социальных и политических рамках. Но в его глазах ключ к овладению миром находится не в религиозных обрядах, он зависит от той концепции царствования, которая отныне его занимает.

Организация империи

Организовать империю. Придать всем странам и людям, живущим под властью персов, структуру царства, объединенного общей судьбой. Позволить каждому народу сохранять свою индивидуальность. Внушать всем желание и вкус повиноваться великому царю. Заставить платить дань. Добиться вербовки военных контингентов. Охранять от любой внешней агрессии или внутреннего бунта то здание государства, что построил Ахеменид. И, наконец, поручить местное управление надежным людям, пользующимся поддержкой своих народов, – такие задачи ставил перед собой тот, кто считался царем вселенной.

Проще всего было, разумеется, уважать географическое деление разных стран, составляющих новую империю. Гиркания и Парфия, что к югу от Каспийского моря, определяющие защиту Великой Персии от нападений с севера, объединились в единую провинцию, правление которой Кир поручил своему дяде, Гистаспу, сыну Аршамы. Другой стратегический регион – Сирия, Финикия и Вавилония – поручен сперва Гобрию, а потом – самому Камбису. Кроме этих двух территорий, главнейших для безопасности империи, в остальных регионах Кир утвердил в своих правах царей, принявших его власть. Все правители получили титул «защитников царства» и имели почти полную свободу действий в том, что касается экономических, социальных и административных вопросов. К ним относились как к настоящим монархам (тогда как по настоящему они не были таковыми), у каждого был свой двор. Им были приданы секретарь, казначей и военачальник, командующий их вооруженными силами.

Сатрапы не обладали правом наследования, так что их законные наследники должны были сперва заслужить доверие главного царя. Кроме того, Ахеменид назначал инспекторов царства, они осуществляли ежегодные поездки, следили за политикой сатрапов, их почитали как «око государево».

Таким образом, отдаленность от центра Персидской державы не давала повода для раскола тем, кто признал, добровольно или под нажимом, власть Кира. «Царь четырех сторон света» требовал от защитников царства, чтобы они поддерживали мир, поставляли живую силу в войска и регулярно платили дань в Пасаргады. Он создал систему сообщений по всей империи таким образом, чтобы новости к нему приходили как можно скорее, где бы он ни находился. «Перевозка донесений не останавливалась на ночь. Дневного курьера сменял ночной. Говорят, что с такой системой новости перемещаются быстрее, чем птицы», – сообщал Ксенофонт.

Оставалась большая трудность: языковая раздробленность. Из-за большого количества используемых языков и наречий ассиро-вавилонские правители передавали свои приказы в отдаленные провинции с помощью огромного количества посредников. Цари месопотамские были всегда окружены толпой писарей и переводчиков.

Чтобы решить эту проблему, Ахемениды и Кир в первую очередь нашли удивительно простое решение: «Повсюду применялся один и тот же язык-посредник. Для этого достаточно было, чтобы в органе – источнике информации и в органе – приемнике были люди, говорящие на одном и том же языке и пишущие одним и тем же способом. На местном уровне и в центре надо было иметь писцов, употребляющих один и тот же язык и письменность. А в центре писцы должны были, разумеется, говорить на языке ответственных лиц и начальников, писцы же на местах – говорить на местном языке. Роль языка-посредника была отведена арамейскому, писцы должны были знать и письменность, и разговорный язык» [124]124
  Cm.: Delaunay J. A. L’araméen d’empire et les débuts de l’écriture en Asie centrale // Akta lranica. Ire série. Vol. II. Leyde, Brill., 1974.


[Закрыть]
.

По всей империи существовали группы арамейских писцов. Им приносили царские указы, они же немедленно переводили их на местные языки. При Ахеменидах арамейский язык получил, таким образом, всеобщее распространение, что весьма помогало администрации всех провинций.

Благодаря такой системе информации, очень быстро введенной Киром, народы, живущие под персидским владычеством, оказались зависимыми друг от друга. Разделить их означало бы породить анархию, потерять защиту от внешних врагов, а также, учитывая важность торговых обменов, это могло привести к экономическому удушью. Благодаря Киру все его подданные стали солидарны друг с другом, пользуясь структурой истинно федерального государства, общим рынком и единой оборонительной политикой. Отказавшись от идеи прямого администрирования в своей империи, Кир, возможно впервые в истории, создал условия мирного развития.

Пятидесятитысячная армия являлась объединяющим ферментом новой империи. Это была не национальная армия, а совокупность частей, разных по происхождению, под командованием начальников из разных народностей. В армии командовали два типа людей: горцы арийского происхождения, со светлым цветом кожи, и жители долин, в том числе Сузианы, с лицом, загорелым от солнца. Выходя из Пасаргад на завоевание Востока, Кир располагал лишь несколькими тысячами смелых воинов. Постепенно благодаря хорошей организации и вооружению, благодаря постоянной поддержке из Фарса он сформировал настоящую армию.

Персы великолепно владели дальнобойным луком. Стреляя почти вертикально, они могли обрушить на противника тучу стрел с очень большого расстояния. Царская охрана была вооружена длинными пиками, что давало ей превосходство при сближении с противником. Щитами из кожи или ивовых прутьев персидские воины прикрывались в бою. Кавалерия, в состав которой входили также верблюды и колесницы, в том числе колесницы с косами, применялась в наступлении и обеспечивала защиту пехоты.

По сравнению с западными народами Передней Азии потомки арийцев, привыкшие к лишениям и суровой жизни в горах, проявляли исключительные воинские качества и не знали поражений. Зато их походы против восточных племен, прошедших такую же школу, что и персы, были трудными, с неопределенным результатом, а иногда кончались и поражением.

Если армия не носила характера национальной силы, она все же была на службе нации; Кира называли «Отцом народа». С самого начала он сумел убедить своих солдат, что они будут сражаться за самих себя, за свои семьи, а не за царя или сохранение установленного порядка. Нередко в армии на очень высоких постах находились люди из рядовых воинов. Так, некто по имени Феравлас, ранее занимавшийся сельским трудом, за смелость в боях получил многочисленные награды, был назначен церемониймейстером вхождений Кира в Вавилон, после чего получил титул «скипетроносца царя». Начав с нуля, Феравлас вошел в состав персидской элиты…

Великий царь в своих речах, обращенных к воинам перед боем, не забывал призывать к защите богов и прислушивался к мнению оракулов. После победоносного исхода, в отличие от ассирийцев или вавилонян, устраивавших долгую процессию прославления местных богов, Кир не приписывал благоприятный исход боя одному лишь вмешательству божественных сил. Он не собирался лишать свою армию заслуг в одержании победы и создавал в рядах бойцов чувство признательности и преданности, которое, возможно, и было ключом победоносных походов персов. К тому же он отнюдь не презирал народы, над правителями которых он брал верх. Так укреплялся и без того большой авторитет Ахеменида среди народов-союзников.

Кир не отвергал сияние славы, которое, по общему мнению, ставило его над всеми другими людьми. Но он хотел, чтобы ему подчинялись не как символу государства, раскинувшегося на пять миллионов квадратных километров, с населением в десять миллионов душ, а как воину-победителю, обладателю неограниченной власти. В этом Кир оставался персом, царем Аншана, и это, конечно, было главным.

Чтобы провозгласить в стране право

В отличие от знаменитого Хаммурапи, царя Вавилона, правившего за двенадцать веков до него, Кир не составлял свода законов. И в этом смысле он также предпочел остаться наследником тысячелетней традиции Шумера, не отрицая при этом вклада семитских народов.

Хаммурапи первым зафиксировал правила общественного поведения вавилонян и указал соответствующие наказания за нарушения правил. Это был не гражданский кодекс с продолжением в виде уголовного кодекса, а скорее исследование случай за случаем трудностей, которые могут возникнуть между вавилонянами, с перечислением санкций, применяемых за нанесение ущерба всему обществу. В преамбуле известного свода законов Хаммурапи, имя которого означает «бог Хамму излечивает», писал, что превыше его закона был закон Шамаша, бога солнца и правосудия:

Чтобы справедливость в стране заставить сиять,

Чтобы уничтожить преступников и злых,

Чтобы сильный не притеснял слабого,

Чтобы подобно солнцу восходить над людьми и озарять страну.

На стеле высотой в два метра двадцать пять сантиметров были высечены 282 статьи кодекса, над текстом изображен Хаммурапи в момент молитвы, с поднятой рукой и лицом, обращенным к богу Шамашу, сидящему на божественном троне. По существу, законы Хаммурапи являются началом развития могущества Мардука, бога Вавилона, он постепенно поднимается по ступеням иерархии божеств и к приходу Кира становится величайшим из богов.

Законы, провозглашенные древним царем Вавилона, свидетельствуют о его желании придать законодательству человеческий масштаб, не прибегая к помощи божеств. Земная юрисдикция постепенно заменяла божий суд.

Принцип божьего суда требовал, например, чтобы человек, обвиненный в колдовстве, или женщина, изменившая мужу, были брошены в Евфрат; если подозреваемому удавалось выбраться на берег, его (или ее) объявляли невиновным, а тот, кто его обвинил, отдавался под суд. Хотя божий суд отменялся, жрецы оставались судебными служащими, как того требует закон. И даже когда были введены светские суды, ответственные только перед царем, храмы остались залами суда.

Такое «обезвоживание» правосудия не вызывало возражений Кира, наоборот, великий царь не стал менять кодекс законов Хаммурапи. Но все же в одном законодательство изменилось. Закон возмездия, весьма уважаемый семитскими народами, предусматривал правило: око за око, зуб за зуб; тот, кто так или иначе вредил свободному человеку, должен был понести такое же наказание. Если мужчина бил девушку, и она от этого умирала, то убивали не нападавшего, а его дочь. Зато, если жертвой был раб или человек, освобожденный из рабства, наказание было менее суровым и определялось целой системой гражданских возмещений путем денежных компенсаций или исполнения работ. Таким образом, наказание менялось в зависимости от тяжести преступления и от личности пострадавшего! Смертной казнью карались многие преступления: изнасилование, похищение ребенка, ограбление, кража со взломом, кровосмешение, убийство женой своего мужа с целью выйти замуж за другого, вход жрицы в питейное заведение, укрытие у себя беглого раба, трусость перед лицом неприятеля, растрата, дурное содержание дома и расточительство хозяйки, мошенничество в торговле пивом и т. д.

Законы Хаммурапи определяли заработную плату, цены и даже размеры чаевых.

«Если человек совершил ограбление и был пойман, то этот человек должен быть убит. Если грабитель не был схвачен, то ограбленный человек может показать перед богом все свое пропавшее, а поселение или градоправитель, на земле и территории которых было совершено ограбление, должны ему возместить все его пропавшее. Если при этом была загублена жизнь, то поселение и старейшина должны отвесить одну мину серебра его родичам» [125]125
  Цит. по: Хрестоматия по истории Древнего Востока. М., 1997. С. 130–131. (Прим. пер.)


[Закрыть]
.

Законы Хаммурапи носят характер чисто юридический, а не моральный. Конкретно изложенные суждения были редко столь же суровы, как можно было бы предположить исходя из теории права. Многие статьи даже носят отпечаток милосердия, характерного для этой контрастной цивилизации, с которой имел дело Ахеменид.

Законы, касающиеся семейных отношений, отражают похвальное стремление защитить женщину и ребенка, чтобы их не бросали, не относились к ним жестоко и не обрекали на нищету. Наказания порою очень суровы, но могут быть смягчены милосердием и признанием смягчающих обстоятельств. Измена со стороны жены наказуется смертью, но муж может простить свою супругу, а царь – любовника, и тогда они не будут «связаны и брошены в воду».

«Если человек был взят в плен, а в его доме нет пропитания и его жена вступит в дом другого, то эта женщина не имеет вины» [126]126
  Там же. С. 139.


[Закрыть]
. Мужчина может отвергнуть свою супругу и ничего ей не дать, если она плохо себя ведет, но если он разводится потому, что она не способна к деторождению, «он должен дать серебро, равное ее выкупу, а также восстановить ей приданое, которое она принесла из дома своего отца». Муж, супруга которого тяжело больна, может взять другую жену, но должен до конца жизни оставить больную у себя. После смерти отца имущество его делится между детьми, но вдова имеет право пользоваться этим имуществом и свободно распоряжаться домами, землей, садами и мебелью. Если женщина умирает, приданое ее не возвращается отцу, а переходит к детям. Эти последние не могут быть лишены наследства без уважительной причины.

Миротворческая воля древнего царя Вавилона предшествовала через хребты веков деятельности Ашшурбанипала, который повелел переписать для своей библиотеки полный текст законов. В заключение свода законов Хаммурапи с гордостью провозгласил:

Я истребил врагов на севере и на юге,

Я искоренил междоусобицы.

Улучшил положение страны,

Поселил людей в надежных местах

И избавил их от страха.

… Я – пастырь-миротворец,

Скипетр которого прям.

Моя благая сень распростерта над моим городом.

И я держу на своем лоне людей страны

Шумера и Аккада.

С помощью моей богини – покровительницы [Иштар]

Они стали преуспевать,

Я привел их к благополучию

И укрыл их своей мудростью [127]127
  Там же. С. 152.


[Закрыть]
.

В стране, в которой отныне правил Кир, он нашел некую идеологическую константу, направленную на установление безопасности и мира. Несмотря на периоды упадка, которые были в истории Месопотамии, Кир отдавал себе отчет в величии этой цивилизации…

Логика завоеваний

Оставаться родным своему персидскому народу. Сохранять в целости духовные традиции предков. Оберегать мир,

После пребывания в Экбатане, откуда он провозгласил знаменитый указ, освобождающий евреев, Кир вернулся в Пасаргады. Этим он хотел показать, что остался просто царем Аншана. Вернувшись в «лагерь персов», он завершил строительство своей столицы. Чтобы придать городу, видевшему его взлет, черты нового могущества, он повелел выбить на стене, окружающей дворец, слова, написанные на халдейском языке, понятном семитам, что само по себе символично:

«Я, Кир, царь вселенной, великий царь, могучий царь, царь Вавилона, царь страны Шумера и Аккада, царь четырех сторон света». Так он указывал, что добился создания всемирной империи, связав себя с традицией царей ахеменидских и арийских.

Таким образом, после победы над Вавилоном художники увековечили образ своего царя: «Большой белый камень среди поля… прекрасное лицо… человек, изображенный на камне, явно арийского типа, с выбритой макушкой головы; волосы сплетены в косички, едва доходящие до шеи; борода коротка и кудрява. Одет в длинный плащ на меху, застегивающийся на боку… На голове – корона… напоминающая тиары некоторых египетских божеств; к плечам прикреплены большие развернутые крылья, как у ассирийских демонов и библейских ангелов». Впервые люди из окружения Кира выразили мысль, что Ахеменид был снабжен атрибутами из пантеона всех покоренных народов, а также, что он не подчеркивал разницы между богами персидскими и богами покоренных народов.

Когда он закончил войну с Вавилоном, царю «всех сторон света» исполнилось сорок девять лет. В тридцать лет он был царем Аншана, в тридцать восемь лет – царем мидян и всех персов, царем Лидии – в сорок один год. Сын царя, вассала мидян и миди некой царевны, за двадцать лет добился независимости своего народа. Он подчинил себе самого горделивого из царей Востока. Но подчинение Вавилона имело для него и другой смысл: Кир оценил и впервые восхищался шумеро-аккадской цивилизацией. Нельзя сказать, что он презирал культуру и верования других народов, чью дружбу он завоевал, но именно Вавилон позволил ему понять подлинную первопричину его власти.

Когда, победив Астиага, Кир женился на Амитиде, дочери царя Мидии (своей собственной тетке), он совершил властный поступок, не имевший особого политического значения. Зато он остался верен себе, когда женился на ахеменидской царевне Кассандане, дочери Фарнаспа, которая родила ему трех дочерей и двух сыновей: Камбиса, его титулованного наследника, и Смердиса, которому он поручил правление сатрапиями в восточной части империи.

К моменту взятия Вавилона Кассандана уже умерла, и от Геродота мы узнаем, что царь носил по ней «глубокий траур», так как очень переживал эту потерю. По-видимому, Кир внушал сыновьям, что Ахемениды были не просто завоевателями, полководцами, но что они соблюдали новые традиции, что ставило их выше всех других царей.

Быть может, открытие, преобразившее жизнь Кира, было слишком свежим и хрупким, чтобы его можно было объяснить персам, спустившимся с гор Фарса? Вернувшись в Пасаргады, Кир чувствовал себя удовлетворенным: во всей империи слуги царя соблюдали мир и люди не знали беспорядков. Такая ситуация резко отличалась от того, что творилось во времена правления ассирийцев. Восточные народы подчинялись персам несравненно лучше, чем месопотамским властителям, и проявляли к первым Ахеменидам чувства дружбы и уважения. Экономика улучшилась настолько, что персы были освобождены от уплаты налогов, хотя проводились большие работы по ирригации, строились дороги и многочисленные храмы. Богатства, накопленные мидянами и лидийцами, а также хранящиеся в Вавилоне, покрывали эти расходы.

Ограничится ли Кир царствованием без осуществления новых планов? Разве идея, подтолкнувшая персов на то, чтобы покинуть Аншан, не совпала со стремлением ассирийцев, вавилонян и лидийцев к победам и владычеству? Как будет чувствовать себя великий царь, если он вдруг перестанет посылать своих подданных в новые походы? И куда будет направлено его стремление к владычеству?

А тем временем возрастала сила греков. Рядом с Лидией возник полюс культурного и политического притяжения, в свое время привлекший к себе царя-богача Креза. Боги

Афин и Спарты сыграли важную роль в религиозной деятельности большой части новой империи. Не следует ли подрубить корень власти, которая, несмотря на победы полководца Гарпага над прибрежными колониями, оставалась, возможно, опасной для Персидской империи?

Известно, что Кир мало интересовался греками, народом меркантильным, как он считал. К тому же многобожие афинян, пышные проявления их веры несколько удивляли человека, считавшего высшего бога нематериальной силой. И, наконец, Ахеменид не считал народы, захватившие континент, который стали называть Европой, победителями, достойными сравнения с тем, кто, пройдя через горы Ирана и пустыни Азии, создал свою империю. Отправиться на войну с греками для завоевания Европы означало зайти в тупик, а главное – подвергнуть опасности свой народ. И хотя с завоеванием Финикии и Лидии империя стала морской державой, Кир не вынашивал никаких планов в отношении континента, где созревали ростки греческой цивилизации.

Зато Египет был тесно связан с историей региона. И хотя страна эта всегда соблюдала большую стратегическую осторожность, ей было свойственно желание вмешиваться в конфликты между семитскими и арийскими народами. Перед лицом роста персидского влияния египтяне, по-видимому, делали хорошую мину при плохой игре. Фараон Яхмос всячески старался придумать что-нибудь приятное Киру и отослал к его двору несколько египетских царевен. Туда же отправились многочисленные ученые, в том числе астрономы и врачи. Так, Яхмос приставил лучшего глазного лекаря к Киру, зрение которого с годами стало ухудшаться. Наука – новая область знания для персов, они увлеклись ею до того, что наследники Кира не всегда будут разрешать иностранным ученым возвращаться на родину сразу после выполнения поставленной им задачи, так что люди науки, египтяне и другие, неохотно соглашались ехать в Вавилон, Экбатану, Сузы и Пасаргады…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю