Текст книги "Лич из Пограничья (СИ)"

Автор книги: Жанна Лебедева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Встревожившись, что кто-нибудь может увидеть ее в столь неприглядном положении, она быстро встала и потерла ладонью грудь. Странное чувство щемило внутри – будто рухнули внутренние цепи, что сковывали сердце много лет.

Тогда, Люсьена, наивная и уверенная в себе, по велению отца отправилась в заброшенный терем на краю леса, что делили между собой четыре влиятельные семьи. Она знала, что там, впереди, ждет ее нечто недоброе, но думала, что справится. Пыталась бросить вызов судьбе, но судьба оказалась зубастее. Да, их принесли в жертву, как скот. Четырех нелюбимых детей, от которых по сути отказались их семьи. Которых сочли обузой, ненужным балластом и выкинули за ненадобностью на обочину жизни.

Бывает и так.

Мертвая хорошо запомнила тот момент, когда оставила за спиной троих своих собратьев по несчастью и бросилась на врага…

… как ей показалось. Вот только враг был не тот. Сам терем был врагом, а огромный медведь, что бродил вокруг, лесной дух, оказался такой же жертвой обстоятельств.

Люсьена и сейчас ощущала теплое прикосновение его лапы, подарившей ей путь в немертвое существование и некое подобие свободы. Бесценной свободы, которой лишились другие участники ритуала. Они тоже проснулись, но так и остались пленниками в стенах терема. Люсьена же, посмевшая вырваться наружу, после общения с духом смогла пробудить в себе магическую силу. Тогда ей казалось, что уж с помощью магии-то она сумеет освободить страдающие души остальных и разрушить заклятье терема до конца…

Не вышло.

Вскоре пришло полузабытье, погасившее острые эмоции и азарт борьбы. И Мортелундский отряд, проезжающий мимо, призвал ее с собой. Мощь некромантов владыки была слишком сокрушительной, чтобы ей сопротивляться. Пришлось идти, оставив остальных…

До этого момента, буквально вечером, мертвая испытала привычную тревогу. Она знала – так бывает, когда проклятое место, ставшее последним пристанищем для нее живой, загубившее все ее былые надежды и изменившее все, уничтожает еще чью-то жизнь. Это странно и обидно. Проклятье оставило четыре семьи, но вовсе не исчезло – оно осталось, сокрытое внутри страшного терема, и теперь терзало его неупокоенных обитателей, а заодно и тех редких путников, кому не посчастливилось оказаться в ночи у дверей роковой постройки.

Вчерашний закат обещал очередную далекую расправу, а теперь…

Теперь все ощущалось иначе.

И рассвет на востоке брезжил яркий и живой. Удивительный…

Как же давно Люсьена не обращала внимания на красоту утренней зари! Теперь же внутри все сжималось под льющимися через горизонт лучами.

Розовые и лиловые блики плясали в зорких, как у птицы, немигающих глазах мертвой. Подойдя к краю стены, она протянула руку в сторону далекого, невидимого из Мортелунда холма. Произнесла тихо слова благодарности:

– Я не знаю, кто ты, но если тебе удалось одолеть наше родовое проклятье, я тебе благодарна. А если однажды я выясню твое имя – буду должна. И выплачу долг!

Глава 7. Человек-зверь

– И что ж теперь? Тебя поймают? – переживала Има. Она каждую секунду оглядывалась назад, ожидая погоню, но той все не было. – И что будем делать, когда они возьмут след? Кстати, а кто они? Тоже мертвецы?

– Да. Особые. Ищейки, – коротко ответил Моа.

Как ни странно, его ощущения тревогу пока не били. Ищейки еще не взяли след. Скорее всего, огибая мрачный холм, они ушли далеко на юг, к самому Кутанаю.

Ищейки быстрые – у них лучшие кони.

Южная сторона холма разительно отличалась от северной. Она была более пологой и светлой – хвойники остались у вершины, и чем ниже спускались путники, тем приветливее и ярче расцветал окружающий лес. Степные клены стояли в россыпи алых сережек, тянулись к небу высокие ясени и белоствольные платаны раскидывались просторными шатрами.

Долина Кутты – на юге билось сердце ее, благословенный Кутанай, город чародеев и авантюристов – простиралась впереди. Но до главного города этих мест идти еще было прилично. Впереди путников ждали долгие дороги и немноголюдные деревеньки, ютящиеся под остриями окаймляющих долину скал.

Долгое время им никто не попадался на пути, но потом, ближе к вечеру, когда со склонов скатился в низины густой, как молочные сливки, туман, ветер принес звуки и запахи стада. Вскоре оно оказалось совсем рядом – начали выплывать из белесой мглы отдыхающие овцы и козы. Пастух, отыскавшийся рядом с животными, сказал, что ушел далеко от своего поселка, поэтому заночевал прямо в поле…

Из рассказов его выяснилось, что ближайший кров находится за поворотом каменной гряды, там, где ширится ползущая по дну долины река.

Пришлось ночевать под открытым небом, поднявшись на неширокую естественную террасу, аккурат над изгибом скального хребта. С ее плоского природного балкона были видны огни поселения, отраженные в речной воде. Они постепенно гасли – люди укладывались спать.

Поднялась над деревьями тяжелая желтая луна, высыпали звезды. Туман позади, в низине, сгустился сильнее, погребая под собой стадо и пастуха. Ночные звуки пришли из тишины – трели цикад, подвывы ветра, тоскливый и жуткий зов козодоя в ночи…

И далекий, едва различимый лай собак.

Има улеглась рядом с Браслетом, замоталась в плащ и задремала. Моа же остался наблюдать с края балкона. Что-то тревожное витало в воздухе, и он все никак не мог определить, что именно. А потом понял – кто-то находился рядом, неуловимый и бесшумный.

Вот, только где этот кто-то?

Лич осмотрелся по сторонам – тишина. Стараясь не шуметь, он подошел к краю скального балкона. Обнаружив там тонкий, заросший повисшим над бездной ивняком, карниз, заполз на него. Ивняк тянулся вдоль каменного навеса, рос прямо из отвесной стены, а потом густой пенной шапкой перетекал на соседний выступ и клубился пышными зарослями.

Там, в зарослях, кто-то прятался.

Моа отчетливо различил негромкое ворчание. Сперва он решил, что рык адресован ему, но после понял – зверь в кустах даже не догадывается о близком соседстве. Он увлечен наблюдением за деревней с угасающими огнями.

Когда окна последнего дома почернели, неизвестный перестал ворчать, заворочался и выбрался из укрытия по другую его сторону, скрытую от глаз Моа сумрачно-серой листвой. Вскоре шаги его мягко зазвучали – посыпался по склону вниз сдвинутый шагами гравий. Невидимка снова сердито рявкнул и поспешил к деревне.

Сначала его скрывал поворот, потом же он погрузился в туман низины и вышел из него за темными громадами разросшегося ракитника, по-прежнему невидимый. Шаги его, хоть и тихие, были вполне различимы – сперва легкая рысь пары ног, а потом быстрый галоп четырех…

Лич вернулся к спящей девушке, но она уже бодрствовала – изо всех сил вглядывалась во тьму, крепко сжимая в руках меч. Моа поймал себя на том, что ему это отрадно наблюдать. Здесь, в темных опасных скалах первым делом тянуться к оружию – привычка полезная. Хорошо, что она вырабатывается у Имы.

– Кто там был? – спросила девушка, зевая сонно.

– Он не показался, но, думаю, это тот самый, про которого в гостинице болтали.

– Тот, что танцует опоясанный, смеется как лошадь и свистит?

– Нет, свистит не он… – Моа насторожился, услышав с бровки хребта протяжный, отчетливый свист.

– Так вожак грилли свою свору созывал, – узнала Има. – У кого-то еще есть дырки в голове свистючие?

– Может, и не в голове, – усомнился лич. – Смотри!

Он указал на освещенный луной скальный гребень. Там вырос на фоне небесного синего бархата силуэт всадника и тут же исчез за выступом.

Има вдруг вся напряглась. Притихла, вслушиваясь в ночь. Потом прошептала:

– Собаки…

– Не слышу собак, – отозвался Моа.

– В том и дело. Они всю ночь там, внизу, лаяли, а теперь резко замолкли.

– Значит, «опоясанный» монстр там. Пошли!

Има закинула вещи на коня, подхватила его под уздцы, потянула за повод по склону вниз. Оказавшись на ровной земле, забралась Браслету на спину. Протянула руку.

– Садись! Надо торопиться, а то мало ли…

Лич быстро оказался в седле, оглянулся, силясь отыскать позади загадочного всадника, но тот исчез бесследно. Незнакомец несомненно обнаружил присутствие поблизости чужаков – теперь точно больше не покажется!

И зверя своего, похоже, не отзовет…

Дорога, по которой скакал Браслет, петляла между жидкими перелесками и каменными навалами. Она то выскакивала резко к реке и тянулась вдоль нее, то отлетала волною прочь туда, где туман поднимался из балок и путался космами в мелькающих конских ногах.

Наконец, дорога вытянулась по берегу ровной линией. Выступил из мрака поселок, зажегся, как гирлянда – одно за другим засветились окна домов. Что-то сильно обеспокоило жителей и разбудило среди ночи. Вновь оглушительно залаяли собаки! Донесся по ветру тревожный гомон и плач.

Когда взмыленный конь галопом влетел на главную улицу – там уже собралась приличная толпа. Заметив верховых, посельчане испуганно отступили к домам, но после, разглядев Иму, правившую конем, вернулись.

Лич спрыгнул с лошади первым, заставив людей снова отхлынуть в стороны. Его лицо было надежно спрятано под капюшоном, но грозный вид настораживал публику до тех пор, пока рядом с мрачным незнакомцем не встала девушка.

– Что у вас случилось? – спросила она.

– Адам-джанавар…

– Адам-джанавар напал на поселок!

– Человек-зверь пришел и унес ребенка…

– Помогите…

– Помогите нам! – Зазвучали отовсюду робкие голоса.

– В какую сторону он ушел? – уточнил Моа.

– На юг, к Мертвой Балке. – Высокая седая старуха с клюкой вышла вперед и махнула вниз по течению реки.

– Дайте охотничьих собак, – потребовал лич.

– Собаки его как огня боятся, даже те, что на волков и медведей ходят, – покачала головой старуха. – Но по его следу они не пойдут.

– Понятно, – склонил голову Моа. – Сами тогда вашего адама-джанавара отыщем.

– Вы ведь охотник на монстров, да? – С надеждой поинтересовался плотный мужчина с бледным, как снег, лицом.

– Да.

– Нам говорили о том, что вы придете. Выходит, не врали… Мы заплатим, сколько скажете – только найдите ребенка! Пожалуйста…

Коня пришлось оставить в селе.

До Мертвой Балки тянулась бывшая болотина. Подсохнув, она превратилась в нагромождение высоких травяных кочек и камней – конь во тьме рисковал переломать там ноги.

Моа и Има пошли вперед с мечами в руках, прислушиваясь к каждому звуку, вглядываясь в каждую травину. В глубине души лич жалел, что не оставил девушку вместе с конем в поселке, но она была слишком настойчивой и решительной.

Она хотела идти с ним – на препирания и споры времени не оставалось.

Болотина закончилась резким обрывом, поросшим травой и деревьями. У корней росла высокая трава, которую кто-то сильно примял – похититель, что уходил от них в спешке, следов почти не прятал. Вскоре за кустами раскрылась просторная, увитая туманными лохмами, поляна.

И на ней никого не было.

Никого, кроме маленького темного комочка…

– Ребенок! – крикнула Има, бросаясь к сжавшемуся тельцу.

Голос девушки, отчаянный, какой-то предсмертный, заставил дрогнуть даже сердце хладнокровного Моа. Страшный звук! Нечеловечески болезненный, рождающий непривычные, острые, как иглы эмоции, непривычные, или хорошо забытые… Нет, все же чуждые, новые! Моа никогда не испытывал подобного – слепое, необузданное желание броситься и защитить…

… от невидимого врага, от всего мира…

Чтобы только она не кричала больше так!

Он подскочил к Име, быстро оглядевшись, присел рядом. В воздухе электричеством звенело напряжение. Монстр был тут совсем недавно – странный запах застарелого тлена витал вокруг – и ушел. Точнее, сбежал, бросив добычу.

Живую ли?

– Дышит! – дрожащим голосом прошептала девушка. – Дышит… – Она подняла ребенка на руки – это была девочка, лет семи – и прижала к себе. Сообразив, что чудовище может находиться где-то рядом, подняла на спутника встревоженный взгляд. Одними губами спросила. – Он здесь?

– Нет, – ответил сквозь зубы Моа.

А жаль!

Жаль, что похититель ребенка сбежал. В груди лича поднялась новая необъяснимая волна. Ярость, неукротимая, кровавая, душила спазмом горло. Хотелось немедленно отыскать врага-невидимку и разделаться с ним – разметать, разорвать, пожрать… На единственный видящий глаз пала кровавая пелена, в ушах нарос гул, но вскоре голос прорвался сквозь все это.

Тихий, тревожный голос.

– Моа… Моа? Что с тобой? Очнись…

Он мгновенно пришел в себя.

Има смотрела на него, пораженная, будто видела впервые. Как на чужака. Как на опасность. В округлившихся глазах плясали отблески далекой луны. Моа осознал вдруг, что чем-то только что здорово напугал девушку.

Девушку, которая прежде не устрашилась ни подземелья, полного оживших мертвяков, ни своры кровожадных грилли, ну проклятого жуткого терема.

– Что случилось?

– Моа… Ты… Ты сейчас как будто стал кем-то другим… – Има сильнее прижала к себе ребенка. – Что случилось? Ты в порядке, Моа?

– Да. – Лич еще раз внимательно огляделся по сторонам. Монстр уже далеко ушел, не догнать. – Пойдем обратно. Девочке нужна помощь.

Има кивнула, выдавила улыбку, вслед за которой прилетел издали, с хребта, заунывный, переливчатый звук.

* * *

Девочка отделалась главным образом испугом и синяками.

Теперь она лежала в теплой комнате, укутанная в несколько одеял, и мирно спала. Местная знахарка напоила ее специальным зельем, чтобы сон без тревог и забот унес малышку в мирные дали, позволил набраться сил и хорошенько отдохнуть.

Моа и Има получили в распоряжение комнату под самой крышей того же дома.

В этом доме жила сестра старосты – та самая знахарка. Она вызвалась позаботиться о девочке, а, заодно и о гостях. Родители малышки и староста сидели пока внизу, обсуждая случившееся и радуясь, что наконец-то в село пришли заступники, и уж теперь-то поганому чудищу останется бесчинствовать недолго!

Лич расспрашивал о монстре – кто-нибудь видел его более-менее ясно? Крупный ли? Какие оставляет следы? В ответ приходили сумбурные описания, что вроде зверь и небольшой, а вроде и с медведя будет. Вроде и на четырех ногах ходит, а вроде и на двух.

А еще – танцует.

Девочка об этом перед тем, как знахарка ее усыпила, поведала. Оказывается, чудище вытащило свою жертву через открытое окошко. Ночь выдалась жаркой, вот матушка его и приоткрыла, не думая, что похититель будет вести себя столь нахально. А тот схватил да поволок, вроде как руками – на том моменте девочка потеряла сознание, поэтому не вспомнила деталей, что происходили в движении. Очнулась уже на поляне, на дне Мертвой Балки. Кто-то играл на свистульке или дудке, а монстр танцевал в свете луны, поясами с ног до головы окольцованный…

– Так какой он из себя? – уточнил Моа.

– Не разглядела… Только эти пояса… И танец… И луна…

Девочка была слишком слаба и напугана, чтобы требовать от нее каких-то подробностей. От других селян тоже ничего конкретного добиться не удалось. Говорили они о луне, о замолкающих в страхе собаках, о каких-то тенях, меняющих форму и маячащих у горизонта призрачных всадниках.

Моа мрачнел, слушая все это. Всадники и свист не давали ему покоя.

И еще кое-что…

– Вы будто знали о том, что мы придем? Рассказал кто?

– Да вот, слухи ходили, – уверенно ответил староста, и родители похищенной резво закивали с ним в унисон.

– И от кого же слухи? – вмешалась в разговор Има.

– Трудно сказать. – Староста беспомощно развел руками. – Так-то все говорят…

Моа не стал больше расспрашивать – ушел вместе с Имой наверх.

В маленькой комнатке пахло травами, что пучками свисали с потолка. Плавала в воздухе игривая пыль, плясала, попадая в луч желтой луны. Где-то в стропилах возились воробьи – птенцы в гнездах истошно пищали… На одну сторону выходил балкон с редкими балясинами, другую скрывала глухая стена без окон, под которой ютилась единственная кровать, укрытая лочьей шкурой.

– Ложись, отдохни, – лич кивнул девушке на кровать, а сам, скрестив ноги, уселся на балконе и принялся наблюдать за затихающей после происшествия деревней.

Има не послушалась, села рядом и поделилась сомнениями.

– Что-то не так с этим монстром. Почему он бросил ребенка, как думаешь?

– Ему приказали это сделать. Свистели, помнишь?

– Да, – Има напряженно сцепила пальцы. Костяшки оглушительно хрустнули. – А еще о нас тут знали. И не могли припомнить, откуда. Тебе не показалось это странным? Будто кто-то специально привел сюда зверя, чтобы и ты пришел. Могли это сделать твои преследователи из Мортелунда?

Лич задумался на время, потом отрицательно помотал головой.

– Не думаю. Вернее, решил бы так, не будь этого свистуна. Он свистит так же, как грилли в Подбережке и также управляет чудовищными пособниками. Уверен, эти ребята из одного круга…

– … и, возможно, связаны с культом Энолы, – закончила фразу Има.

– Возможно. Но я никогда не слышал про Энолу в Мортелунде, – задумался Моа.

– А твоя ведьма Засуха может что-то о ней знать?

– Вполне.

– Тогда надо скорее добраться до Кутаная…

* * *

Две последующие ночи прошли спокойно.

Начинало казаться, что опоясанный зверь и его осторожный пастух ушли от поселка прочь. Жители успокоились, повеселели, снова начали открывать настежь окна – жара в долине уже вторые сутки стояла невозможная. Подумав, они даже скинулись и заплатили Моа. Он не хотел брать плату, но старосту было невозможно переубедить.

– Уж вы возьмите! Все равно же, если не сейчас, то после чудище одолеете…

Адама-джанавара, так звался монстр на местном наречии, стали искать на третий день. Охотники и пастухи с собаками облазали все окрестные балки и крутины. Сходили в скалы, даже на бровку поднялись – нигде не нашлось и следа.

Моа ходил мрачнее тучи, не зная, как поступить. Останавливаться в селе надолго он не хотел – ищейки могли его выследить, да и в Кутанай надо бы добраться поскорее. И все же уйти вот так, не увидев похитителя детей убитым, лич не мог.

Има дала дельный совет.

– Чего ты мучаешься? Сунь деньги в глаз – и все сразу поймешь. Если изгнанный монстр не засчитан – будет, наверняка, как с моими мертвяками. Монеты в глазнице полежат, после чего обратно выкатятся.

– Хорошая мысль, – согласился лич, и опустил райсы внутрь черепа.

Золотые скрылись в зачарованной тьме, после чего какое-то время ничего не происходило. И так было весь вечер и утро следующего дня. Девушка и лич уже собрались покинуть село, успокоенные, как вдруг одна монета выпала из головы Моа и покатилась в пыль под ногами коня.

– Ну, вот, – разочарованно протянула Има. – Вот ведь неприятность. Где теперь искать нашего любителя плясок и поясов? Бегай теперь за ним… – Она подняла одинокую деньгу, покрутила в пальцах, прежде чем передать личу, и вдруг сообразила. – Стой! А почему одна монета?

– Остальные, наверное, позже выпадут.

– А в прошлый раз все сразу сыпались?

– Да. Все три.

– Тогда это странно. Что бы это могло значить, как думаешь? – почесала голову девушка. – Что имелось ввиду? Что задание не полностью выполнено? А это как?

– Понятия не имею, – нахмурился Моа. – Монстр либо жив, либо мертв.

– Это… не совсем точно… – Има посмотрела на соратника в упор, и он понял, к чему она клонит.

– Он бы мог стать нежитью, после того, как я его убил. Если бы я его убил, но я его пальцем не тронул.

На этом моменте разговора две остальные монеты вывалились из глазницы, что невероятно обрадовало и Иму, и Моа. Определенность всегда приятнее, чем непонятные знаки и странные происшествия.

– Фу-уф! Остаемся, значит… – выдохнула Има.

– И ищем лучше, – уверенно поддержал ее лич.

Вот только искать никого долго не пришлось.

Адам-джанавар явился той же ночью и напал на беззащитного старика, выбравшегося из дома по нужде. Бросился из тьмы, повалил, придушил и поволок в наскоро родившемся безмолвии.

Моа, бодрствуя на балконе, зверя не увидел – тот подошел с противоположной стороны – но молчание собак приметил сразу и выбежал на улицу. Там, в свете луны, длинная мощная тень тащила по дороге стонущего от боли и ужаса человека. Тень извивалась, гнулась, силясь уволочь свою жертву поскорее, но старик был явно потяжелее ребенка, да еще и хватался скорченными пальцами за землю, впиваясь в нее из всех сил.

Моа в два прыжка оказался рядом. Замахнулся, желая рубануть прямо по вытянутой оскаленной морде напавшего, но в тот же миг луна резво сиганула за быструю тучу, погружая улицу в непроглядный мрак. Меч ушел в землю, отсекая лишь тонкий лоскут стариковой рубахи.

Ночной похититель испарился…

И тут же на другом, дальнем, конце села раздался громкий крик.

– Сына… Моего сына сейчас унесли!

Лич со всех ног бросился туда.

Старика за его спиной подхватили подоспевшие селяне и оттащили в дом.

Замелькали каруселью окна всполошившихся домов. Другой край – так близко и так далеко. И ком тьмы в конце дороги пульсирует, движется, стонет тонким человеческим голоском…

Видно, вор не может добычу утащить – и тянет, тянет ее в кусты под склоном реки…

И жара этой ночью стоит страшная, все качается в мареве, сорвавшаяся с цепи собака стоит, молча, и капает в пыль слюной с вывешенного из пасти флагом языка…

Похититель скользнул под берег, когда Моа почти нагнал его.

За спиной поднялся глухой гул, свет факелов ударил в спину, выбросил под ноги длинную тень – то пришли на подмогу селяне.

– Мы тоже идем! – неуверенно сообщил бородатый молодой мужчина.

– Хорошо, только не отставайте, – кивнул лич.

Едва он произнес эти слова, новая тень вырезалась из тьмы меж теснящихся близко друг к другу домов и с рыком ворвалась в освещенную толпу, устроив переполох.

– Еще монстр!

– Еще один!

Воздух сотрясся от криков, но тут же из-за спин селян появилась Има. Клинок ее, опоясанный искрами магической силы, сверкал, словно белая молния. Водопадом света он обрушился на мечущееся в толпе чудовище – плеснуло в стороны чернотой, и вой, нечеловечески злой и жуткий, разорвал душную мглу. Разбросанные пятна факелов собрались обратно в ровный ряд.

– Моа! – Има подскочила к личу. – Он сбежал!

– Есть еще один, и он опять похитил ребенка.

Глаза девушки вспыхнули болью и тревогой. Она выдала лишь одно короткое:

– Бежим! Надо догнать…

И они понеслись вниз по улице, к склону, нырнули под берег – похититель пыхтел впереди. Он словно ждал преследователей, потому как ушел вроде бы недалеко, но и приблизиться к себе не давал, словно дразнил и манил за собой.

К сожалению, Моа и Има это поздно поняли…

Сперва зверь ускорил бег. Он, ворча, петлял по едва заметной тропе, по которой ходили ставить сети сельские рыбаки, и, как не торопились преследователи, догнать его не могли. Кода крутина берега начала понижаться, выравниваться, они и вовсе отстали.

И все же таинственный зверь не пытался стряхнуть преследователей с хвоста. Звук его движения не затихал до конца и притормаживал, когда разрыв становился слишком большим.

– А ну как в ловушку ведет? – шепнула спутнику Има.

– Скорее всего, – не стал отрицать ее предположение лич.

– И что делать будем?

– Сразимся, что же еще делать? Если сейчас отступимся и свое гнуть начнем – они ребенка убьют нам в назидание, чтобы в другой раз не отвернули. Биться с ними в любом случае придется. Одного не пойму – чего они тянут? Удобнее Мертвой Балки места для засады не сыскать…

– Они? – переспросила Има взволнованно. – Всадник и два монстра?

– Три монстра. Пока один ребенка умыкал, а второй селян распугивал, третий напал на старика, чтобы меня от второй жертвы отвлечь…

– Второй и третий – не один и тот же?

– Может, и один… Разберешь их тут.

Впереди прозвучал заунывный свист.

– Свистун зовет, слышишь? – насторожилась девушка. – Приказ нашим недругам отдает.

– Держись рядом со мной, – предупредил Моа. – Уверен, враги какую-то пакость против нас задумали.

Что задумали – с первого взгляда было непонятно.

Тропа ушла от берега на кручу, а с кручи, перевалив через острый гребень, скатилась в низинку, на дне которой меж круглых ивовых кустов открылась небольшая поляна. Посреди нее, испуганно озираясь, сидел зареванный малыш лет четырех от роду, а рядом – ни чудища, ни следов…

И все же в воздухе грозой повисла тревога.

– Рядом они, – шепнул сквозь зубы лич. – Бери ребенка и будь готова бежать, как нападут.

– А ты как? – спросила Има.

– Я справлюсь, – Моа чутко прислушался к отдаленному гомону за спиной. – Селяне осмелели и за нами пошли. Бой долго не продлится…

Девушка тенью метнулась к малышу, подхватила его на руки и собиралась уже вернуться к Моа…

… но тот стоял уже не один. Вокруг лича собирались, наплывая из клубящихся кустов, высокие черные фигуры. Их было семь, пеших, и один всадник гарцевал на коне поодаль.

– Уходи! С этими я разберусь! – крикнул Моа, понимая, что ситуация складывается преотвратная.

Да, он оттянет на себя этих семерых…

Теперь ясно, что за игру вел свистун. Он тянул время – ждал подмогу. Его ручные твари были приманкой, чтобы привлечь охотника на монстров и максимально задержать его тут, до прихода сразу нескольких ищеек Мортелунда.

Ну, что же? Вот все и собрались!

Время отпраздновать «воссоединение».

* * *

Има послушалась и побежала со всех ног через ивняк.

Ребенок оттягивал руки – килограммов двадцать в нем было! – попробуй с такой ношей побегать. И все же она неслась, задыхаясь и всеми силами стараясь унять дыхание.

Вскоре за спиной зазвучал чей-то мягкий галоп. Хрустнули ветки, и земля дрогнула. Преследователи нагоняли с двух сторон.

Девушка не испытывала страха, лишь злость и досаду. Что за подлые игры? Что за охота на охотников? Пусть только попробуют сунуться! За последнее время она скопила прилично магии и исправно читала обучающую книгу. Да и меч в руке лежит крепко – все благодаря тренировкам. Има научилась осознанно вызывать из памяти забытые боевые навыки…

Жаль, что она не может сейчас помочь Моа, но он верно ее отослал – ребенок рискует стать мишенью или заложником для врагов лича, сделав того уязвимым. Это только помешает сражению, а сейчас он, пусть и один против семерых, но в действиях своих свободный…

А Има и сама как-нибудь справится.

Судя по топоту, монстров двое. И не такие уж они и большие – она видела. И не такие уж смелые, раз только детей со стариками таскать и могут.

Они догнали ее перед крутым оврагом. Встали в молчании, приоткрыв зубастые пасти и вывалив длинные языки. Это были неведомые прежде создания – очень странные, длинномордые, с глазами, неестественно близко придвинутыми к носам, с бледными шкурами, посеченными черными полосами…

А еще они были мертвые – Има совершенно точно могла это сказать.

– Ну, давайте! – застыв у края обрыва, девушка выставила перед собой меч.

Малыша пришлось посадить на землю рядом – держать его и одновременно фехтовать у нее вряд ли бы вышло.

Преследователи не двигались. Они ждали чьего-то сигнала, и он наконец прозвучал после взрыва чьего-то довольного хохота… Тогда оба зверя бросились на Иму в гробовом безмолвии. Пахнуло застарелым тленом – едва уловимый, неопределенный запах плесени и ветоши…

Клинок стремительно рассек воздух, первый зверь, что успел подойти ближе, отступил было, но свист раздался снова, заставив чудовище задергаться в странном танце. То же случилось со вторым. Какое-то время они извивались и корежились в полутьме, потом же, прекратив всякое движение, снова застыли, безмолвно оскалившись.

Кто-то снова заиграл – свист резанул по ушам, неприятный и резкий – и полосатые звери кинулись, изменяя свой вид прямо в движении. Их спины разогнулись, лапы вытянулись, став похожими на руки, уши наполовину втянулись в череп и прижались к нему. Чудища не обернулись людьми до конца, но процесс будто к тому вел…

Теперь к Име приближались два уродливых создания – полулюди-полузвери.

Она снова взмахнула клинком.

Монстр, что приблизился первым, ловко уклонился от удара, взмахнул длинной, как плеть, лапищей со скрюченными когтями, и рванул девушку за плечо. Има вскрикнула, закрывая собой ребенка, сжала зубы, отслеживая новые выпады врагов.

И тут за спиной, на дне оврага, затрещали кусты. Кто-то сломал их и полез по песчаному обрыву вверх – Има отчетливо слышала глухие тяжелые шаги и то, как катятся из-под чьих-то ног мелкие камни прямо в текущий снизу ручей.

«Еще один монстр? Сзади подобрался? Ну, тогда…» – только и успела она подумать. Нечто могучее выкарабкалось, наконец, из-под песчаной кручи, и сдвинуло девушку, как пушинку, в сторону. Аккуратно, явно не желая причинить вред. Пахнуло затхлостью каменного подвала – запах этот показался Име до боли знакомым. Мимо проплыло, покачиваясь в освещенном тусклой луной полумраке, громадное косматое тело. Нечто гигантское – больше коня размером – встало горой перед девушкой и ребенком. Как пик уходил к небесам острый залом хребта, гигантская шишковатая голова пригибалась к низу, недовольно мотался из стороны в сторону короткий куцый хвост с кистью на конце.

Все точно так, как на рисунке было!

Тот, кто приказывал полосатым монстрам, опять засвистел. Чудища не послушались – отступили во тьму, но тут же раздался очередной свист, и зверолюдей заломало в безумном танце. Има поняла – это вовсе никакой не танец! Это корчи и муки – свистун ломает так сопротивление своих странных подчиненных…

Огромный зверь не дал преследователям Имы дотанцевать – бросился на них, как живой таран, сбол сног обоих сразу.

Три чудовища в серебристом свете луны свились в сверкающий зубами смертельный клубок. Подоспевший на выручку гигант оказался в разы крупнее и сильнее остальных. Он схватил одного из своих врагов за голову и раскусил ее, как свинья желудь. Бросив сокрушенную жертву, переключился на второго, и тут вмешался свистун – он выехал на черном коне из тени ив и резко раскрыл направленную на монстра-защитника ладонь. Из ее центра вырвался синеватый поток света, с невероятной силой ударил зверюгу в бок и отшвырнул через перегиб склона вниз, в овраг…

Има застыла, понимая, что помощи больше ждать неоткуда.

Всадник приближался к ней, хохоча. Направлял ладонь…

… но вдруг земля задрожала от какого-то невероятного, громоподобного звука, что прилетел издали. За звуком пришла волна небывалой мощи. Она оторвала Иму от земли – слава свету, девушка успела схватить ребенка – и швырнула на округлую кипу ближайшей ивы…

– Моа… Что там случилось с тобой… – едва слышно успела шепнуть она.

Прежде, чем потеряла сознание…

Моа склонился над ней.

Если бы в его груди билось сердце, оно бы, наверное уже выскочило наружу от волнения. Има лежала на земле, бездыханная… Ребенок, которого она до последнего защищала, выглядел гораздо целее.

Вся изодранная ветками, обожженная магией, до боли знакомой, она… дышала. Слава свету, тьме – да, неважно чему! Тому, что позволило ей не умереть.

– Има, – лич осторожно потряс ее за плечо. – Ты слышишь меня? Очнись.