Текст книги "Лич из Пограничья (СИ)"

Автор книги: Жанна Лебедева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава 6. Терем на холме

«Шла лягушка через скалы,

Холм высокий увидала.

Смотрит – терем на холме,

Молвит тихо: «Это мне».

После из-за перевала

Мышь лесная прибежала,

Попросилась на постой

Заявила: «Терем мой».

Следом к ним пришла лисица

И сказала: «Мне не спится.

Чудный терем для зверья,

Заночую здесь и я».

Волк облезлый притащился,

В горнице расположился

И ни выгнать, ни прогнать –

В тереме желает спать.

А потом во тьме с окраин

К ним пришел лесной хозяин,

Не оставил до утра

Ни кола и ни двора.

Терем в щепки раскрошил,

Всех зверей распотрошил.

Вместо дома с огоньком

Только кости под пеньком…»

– Детская страшилка? А это тут откуда? – Има с удивлением перелистнула страницу фолианта вперед, потом обратно.

– Дай-ка взглянуть, – Моа забрал у нее пухлый том, покрутил в руках, взвесил. – Знаешь, нерадивые торговцы такое иногда проделывают. Запихивают в ценную книгу бумагу из какой-нибудь другой – дешевой или испорченной, неполной – чтобы увесистее выглядело, заново переплетают и втридорога продают.

– Хм-м, а почему я раньше поддельных страниц не замечала?

– Так они зачарованы были, чтобы покупатели сразу не догадались, а теперь время прошло – заклятье рассеялось.

– Эх, за книжку я, похоже, переплатила, – расстроилась Има. – Что ж, спасибо за разъяснения. Буду внимательнее впредь. А сейчас мне надо дальше изучать магию. – На минуту она затихла, задумалась и приуныла, но вскоре уныние переросло в сосредоточенность, а после и вовсе в интерес. Зашуршали страницы. – Ой! Тут еще вставные листы. Странные какие-то. Хочешь взглянуть?

– Давай.

По желтой бумаге когда-то разливался узорчатый текст, переплетались орнаментом витиеватые буквы, но теперь от всего этого великолепия остались в основном пятна и разводы. Похоже, книга, откуда были взяты вставные страницы, в прямом смысле прошла огонь и воду. Поверх влажных разводов лежали жирные масляные круги с четкими краями. Там и тут чернели следы гари…

– Здорово, да? Знать бы еще, что написано? Наверное, нечто очень важное. Жаль, целых слов почти не осталось, да и грамоту эту я не знаю.

Има будто извинялась за свою неосведомленность, хотя, никто ее ни в чем не упрекал.

Моа вгляделся в сохранившиеся слова – некоторые из них еще можно было разобрать.

– Это кутанский язык, он остался только в старых книгах.

– А ты его знаешь?

– Вроде бы знаю…

– О-о-о! – Лицо Имы исполнилось уважением. – А переведи чего-нибудь?

Лич забрал книгу, ткнул пальцем в строку, где сохранилось подряд несколько целых слов.

– Смотри, вот тут… «Великий, дракон, царство», тут… «кровь, гибель»… Здесь непонятно, а дальше что-то про «Великую Смерть», а вот тут написано «три»… «Три», «царство»…

Он перевернул страницу. Следующий разворот занимала красочная миниатюра с драконами, умирающими под лавиной небесного огня. Из-за повреждений бумаги картинка смотрелась особенно реалистичной.

– Что это? – шепнула Има. – Потрясающе… – Она потрогала заключенную в узорную рамку подпись, которая сохранилась на удивление хорошо.

– «Гибель Ларамидии», – прочел Моа. – Так написано.

– Интересно-то как! Вот бы целую такую книгу добыть? – принялась мечтать девушка.

– Было бы неплохо, – согласился лич.

Има очарованно погладила схематичные, стилизованные изображения драконов. В свете заходящего солнца они казались живыми, трепещущими, дышащими.

– Какого из них ты встретил в своем сне?

– Хм-м-м, дай подумать… Вот этот похож. – Моа указал на большого хвостатого монстра с красивой гривой из пушистых перьев.

– А ты каким был?

– Я себя не видел…

Ночь, которую они провели у края тропы, на небольшой, окруженной валунами площадке, почти не принесла тревог. Вокруг было спокойно, лишь привычные звуки дикой живности изредка нарушали тишину. Да обиженно всхрапывал голодный Браслет. Конь выбрал всю траву меж камней, но ее оказалось недостаточно.

Луна освещала виды ночного тракта и окрестных холмов. Вдали переливался приветливыми огнями хорошо различимый дом Иде. Ползла к нему с дороги чья-то запоздалая повозка. Еще одна, особенно торопливая, качая фонарями, пролетела мимо гостиницы и исчезла за поворотом. А за ней – лич насторожился и застыл, как изваяние, на валуне, с которого вел наблюдение – две стремительные тени в темной одежде на черных лошадях.

Следопыты Мортелунда.

И ищут, скорее всего, его.

Тени притормозили у тропы, по которой Моа и Има ушли от тракта, что-то быстро обсудили и погнали скакунов на северо-запад по основному пути.

Недоброе соседство, но, в любом случае Мортелундская погоня однажды должна была проявиться…

На следующее утро продолжился подъем на скалистый холм. Планировалось к полудню перевалить через гребень, а к вечеру может уже и вниз спуститься, но – как бы не так! – тропа все тянулась и тянулась вверх, каждый раз обещая вывести на вершину и всякий раз обманывая новой неширокой плоской ступенью, за которой вновь начинался обрывистый подъем.

Когда заря нового вечера расцветила запад, они, наконец, достигли вершины.

Под шапкой из густого леса, холм прятал ото всех свою страшную рану – глубокий раскол, идущий, казалось бы, от самой маковки куда-то вглубь земли. Широкая расщелина, через которую перекинулся хлипкий мостик, по краям и даже внутри поросла соснами и ивняком.

– Смотри! – Има указала на противоположную сторону расщелины.

Там, заросший космами серого мха, стоял, покосившись, заброшенный терем. Весь резной, вырубленный из мощных бревен, он все еще гордо вздымал к небесам округлую с заострением крышу. Скрипели в тишине узорчатые опоры крыльца, и перекошенная ставня на окне второго этажа монотонно раскачивалась от ветра, словно приветствуя гостей.

Браслет попятился и испуганно заржал. Его высокий, встревоженный голос эхом разнесся по округе, и ответом ему стал низкий раскатистый гул. Он пришел от подножья холма, с противоположной стороны.

– Что это? – насторожилась Има.

Моа нахмурился.

– Может, обвал, а, может, и что похуже. В любом случае, ночевать нам сегодня придется здесь.

Мост зашатался под ногами, стоило только ступить на него. Перевести по нему коня оказалось и вовсе нелегкой задачей. Браслет упирался, истошно ржал и чуть ли не повод из рук выдирал. Наконец, Име удалось уговорить его, и путники оказались на другой стороне раскола.

Терем навис над ними – темная махина из неохватных бревен. Кто затащил их сюда? Как и зачем построил столь величественное сооружение? Почему забросил? Верно, из-за катаклизма, словно гигантским мечом рассекшего холм надвое?

Лич прислушался к своим ощущениям – дурное место…

… но ему ли бояться дурных мест?

Он первым взошел на крыльцо и взялся за деревянную ручку, исполненную в виде выгнувшего спину зверя неопределенной породы. Потянул на себя. Дверь открылась со скрежетом. Из темного зева дома пахнуло запустением. Взгляду предстали просторные сени, из которых широкая лестница вела в некогда жилое помещение.

Моа шагнул туда. Снова прислушался и принюхался, как пес. Ничего, в общем-то, особенного. Пыль да песок, нагнанный ветром. Едва уловимый запах тлена прячется в сквозняках, но он слишком слаб, чтобы обеспокоить всерьез.

Има зашла в терем следом. Коня оставила привязанным к крыльцу, но потом, поразмыслив, завела прямо в сени.

– Страшно ему там одному ночью будет.

– Пусть с нами ночует, – подержал спутницу лич. – Ты дверь заперла?

– Да. – Има подергала внутреннюю ручку, проверила щеколду и засов. – Как-то тут… неспокойно. – Она поднялась в жилую комнату. Первым делом взялась за огниво и запалила несколько масляных ламп. Свет наполнил помещение – внутри сразу стало немного уютнее. Стало видно деревянные лавки, сундуки, накрытые запыленным бархатом и шкурами, стены с когда-то красной, а теперь потускневшей и потемневшей росписью, печь в блестящей чешуе обколотых изразцов. – Красивый, ведь, дом. Должен нравиться… А мне не нравится. А это что?

Она указала на развешанные по стенам щиты. По одному на каждой стороне – всего четыре.

Моа внимательно осмотрел их.

– Гербы. Вот этот знаю, – лич указал на щит с волчьей мордой, сжимающей в зубах латную рукавицу. – Он принадлежит роду Грэй из Лунного леса. А остальные…

Ничего конкретного из памяти не приходило. Видимо, какие-то мелкие феодалы. Вот эти, например, с мышью, жнущей серпом колосья, на гербе. Или эти, у которых и вовсе жаба какая-то. Вон, она, пупырчатая, рядом с водяным мельничным колесом намалевана. И третий герб – лиса на высокой скале, пасть открыла, будто хочет схватить повисшую над ней стилизованную луну с человеческим лицом. Или это солнце?

– … странно, да? – оторвала от размышлений Има.

– Что странно? – повернулся к ней Моа, сообразив, что пропустил часть обращенной к нему реплики.

– Мне показалось, что вон та оленья голова мне сейчас подмигнула.

– Какая еще голова? – лич огляделся по сторонам.

– Ну, вон та же, к стене прибитая! Ой… А куда же она делась? – Има завертелась на месте, обшаривая взглядом стены. – Только что была, на меня смотрела… Рядом с нарисованным на стене красным львом узорчатым… Ай! – Девушка снова вскрикнула, как от боли. – И лев пропал! Ну, льва-то… Льва-то ты видел?

– Да.

Лич смотрел на противоположную стену, где над оконным проемам и вправду прежде дружелюбно улыбался кособокий лев. Художник, его изобразивший, зверя сего вживую явно никогда не встречал… Теперь там переплетались шеями два лебедя.

– Значит, я с ума не сошла, – успокоилась Има, и со свойственной ей непосредственностью тут же втянулась в непонятную игру. Принялась ходить по из угла в угол и тыкая пальцем то в одно, то в другое место, сообщать. – А тут стоял стул. А тут было нарисовано дерево. Ох, теремочек! – обратилась она уже к дому. – Ты видно голову нам морочишь из-за того, что я сказала, будто ты мне не понравился… Ну, прости, невежливо с моей стороны было… Мы все же гости тут… Оп… Смотри, Моа, лев опять на месте!

Лич, отвлекшийся на звуки из подвала – там пургатори пели как-то особенно жутко и заунывно – поругал себя мысленно за потерю бдительности. Кривой лев действительно вернулся на прежнее место, и это значило одно – странный терем полнится недобрым колдовством, а против колдовства меч не поможет, тут нужна собственная магия, применять которую нельзя.

Вот же засада!

– Пойду, погляжу, что наверху.

Оставив увлеченную игрой Иму развлекаться в одиночестве, Моа поднялся по массивной лестнице на второй этаж. Там ничего особенного не нашлось. Две большие жилые комнаты, заваленные сухими листьями – ветер натащил их сюда через открытые окна. Все те же выцветшие росписи на стенах. Длинный балкон с южной стороны – с него взгляду открывался противоположный, гораздо более пологий склон холма, залитый лунным светом, и тропа, ныряющая в лесную чащу по ту сторону. И деревья, деревья до самого горизонта. Тихо стоят – чуть заметно макушки под ветром покачиваются…

А вон там, чуть восточнее, словно кто-то огромный под ними ворочается – кроны высоченных, вскинутых над остальными деревьями, елей так ходуном и ходят…

Лич настороженно вгляделся вдаль. Что там такое шевелится? Живое ли, мертвое ли? И тут Има внизу закричала, затопала – бегом ринувшись на второй этаж.

Он перехватил ее, взволнованную, на лестнице:

– Что случилось?

– Там кто-то с улицы в дверь постучался.

И точно, миг спустя Моа различил отчетливый стук.

– Идем, разберемся, кого там среди ночи принесло.

Лич спустился на первый этаж, вышел в сени. Има за ним.

Браслет, привязанный в углу возле бочек с дождевой водой, на удивление свежей, набранной и принесенной в помещение невесть кем, дрожал мелкой дрожью и пучил перепуганные глаза.

Стук повторился, настойчивый, громкий.

– Кто там? – спросил лич, сжав в руке оружие.

– Эй! Есть кто-нибудь живой в этом тереме? – раздался в ответ молодой женский голос. – Ответьте!

– Мы тут, – неуверенно отозвалась Има, но незримая ночная гостья ее почему-то не услышала, продолжив стучать и звать.

Наконец незнакомка решила:

– Видно нет никого. Ладно, я буду первой…

Дверь отворилась, и в сени прошла невысокая коренастая девушка в зеленой шали. Она невозмутимо направилась в комнату, совершенно не замечая ни Моа, ни Иму. Будто их и не было. Коня тоже, кажется, не заметила.

– Ты дверь отпирала? – поинтересовался у спутницы лич.

– Нет. Заперто было на все замки, – честно сообщила Има и побежала в комнату следом за незваной гостьей. – Эй, послушай! Эй!

Она несколько раз окликнула странную девушку – все безрезультатно. Тогда Има просто перегородила ей дорогу, встав на пути, но незнакомка, двигаясь от печи к лавке, прошла через живое препятствие насквозь…

– Это призрак, – додумался Моа. – Даже не призрак. След.

– Что значит «след»? – Има вернулась к личу, потирая грудь и прислушиваясь к собственным ощущениям – не каждый раз сквозь тебя пролетает потусторонняя сущность.

– Отпечаток былого. Должно быть, эта девушка приходила сюда когда-то в прошлом, а теперь события повторяются, как спектакль на сцене.

– Ну, давай поглядим этот спектакль.

Они присели на скамью у окна и стали наблюдать за поведением призрачной гостьи.

Та держалась бодро – огляделась по сторонам, слазила в печь, раздула там несуществующие угли. Заплясало в глубине мистическое зеленоватое пламя. После девушка положила на стол сумку, что принесла с собой, и принялась доставать оттуда еду – лепешки, сыр, пироги.

– Еда тоже «следы»? – облизнулась на угощения Има.

– Тоже, – разрушил ее надежды лич.

Не успела девушка в зеленой шали обустроиться, как в дверь постучали снова.

– Кто там? – Девушка-«след» оставила не разложенными свои пожитки, спустилась по лестнице в сени и подошла к двери.

– Это я, Рэтти Маузи из Златолуга, – прозвучало в ответ. – Пустите меня внутрь, прошу.

Засов отъехал в сторону, дверь со скрипом отворилась, пропуская вглубь дома еще одну ночную визитершу – миниатюрную девушку с огромным пыльным коробом за спиной.

– Здравствуй, Рэтти, – представилась первая гостья, – меня зовут Лира Кванси.

– Я знаю. Мне сказали, что с Серых болот приедешь ты, а еще будет Грэй из Лунного леса и кто-то с Лисьей скалы.

– Ну, и замечательно. Проходи. Что у тебя в коробе? – улыбнулась Лира Кванси, поправляя свою зеленую шаль.

– Продукты. Неизвестно, сколько нам тут придется сидеть, чтобы снялось это разнесчастное проклятье. Не голодать же. – Рэтти поставила короб рядом со столом, оглядела стены. – Четыре герба. Вон наш. – Она указала на щит с мышью. – Тебе что-то конкретно объяснили, когда отправили сюда?

– Нет. Сказали только, что когда-то давно четыре наших рода построили этот терем, а потом поссорились. А теперь, чтобы снять проклятье, которое всех нас преследует, потомкам родов надо собраться тут вместе.

– Интересно, зачем?

– Мне подробностей не объясняли, – пожала плечами Лира Кванси.

Спустя какое-то время от разговора их отвлек очередной стук. Кто-то настойчиво колотил по двери тяжелым кулаком.

– Кто пришел? – хором спросили Лира и Рэтти.

– Отпирайте, давайте! Потом расспрашивать будете, – приказал властный голос.

Моа услышал его и стал весь внимание. Этот голос был подозрительно знаком ему.

Рэтти открыла дверь, и мимо нее внутрь прошла высокая девушка в темном дорожном плаще. Она выглядела столь величественно и важно, что и Рэтти, и Лира тут же потеряли дар речи.

– Люсьена Фур с Лисьей скалы к вашим услугам, – холодно представилась гостья, шествуя в комнату и усаживаясь за стол. – Что это? – Она недовольно оглядела россыпи еды, достала из-под плаща вложенный в ножны клинок и положила его на стол. – Вы тут жить собрались? Я – нет.

– Но как же? – робко произнесла Рэтти. – Ведь, неизвестно, сколько это все продлится…

– Одну ночь, – перебила ее Люсьена. – Всего одну ночь. Так сказал маг, насоветовавший отцу все это… Там, за дверью, кто-то стоит. Откройте.

Лира и Рэтти послушно впустили последнего участника странной компании. Им оказался худощавый веснушчатый парень. Он положил на стол баклаху с вином и сходу потянулся к пирогам.

– Ты Грэй? – строго спросила у него Люсьена.

– Грэй, – кивнул парень. – Он самый.

Все четверо были в сборе и теперь разговаривали, обсуждая варианты того, что им предстоит делать. Как выяснилось, никто ничего толком не понимал. Никому ничего не объясняли, просто отправили на холм – и все.

Моа с Имой наблюдали за ними, молча, ведь весь этот призрачный спектакль разыгрывался для них. Магия дома что-то показывала им, пыталась донести, раскрыть нечто важное…

Вдруг за стенами терема раздался гул, тот самый, что девушка и лич слышали на улице. Только в этот раз он скорее походил на рев живого существа, чем на звук стихии… От этого рева содрогнулись стены терема и, кажется, весь холм в ужасе затрясся.

Призраки за столом тоже услышали.

Они прекратили беседу и принялись встревожено переглядываться друг с другом. Люсьена Фур вытащила из ножен меч и встала у двери.

– Что это?

– Что это такое? – испуганно затараторили Лира и Рэтти, а Грэй, ничего не говоря, громко отхлебнул из своей баклахи.

– Я не знаю, – решительно произнесла Люсьена, – но кем бы оно ни было, ему не поздоровится, если сунется к нам…

На этом все и закончилось.

Призрачные силуэты истончились на глазах и растворились в воздухе. Рев за стенами терема утих, смешавшись с завываниями ветра. От нетопленой печи потянуло холодом.

– Они все погибли… – печально протянула Има, обходя вокруг стола, за которым минуту назад оживленно разговаривали четыре призрака.

– Видимо, – подтвердил ее опасения Моа. – Эта девушка, Люсьена, была моей соратницей в Мортелунде.

– Она тоже лич?

– Да.

Има хотела еще что-то разузнать, но вдруг насторожилась, прижав к губам палец. Спросила тихо:

– Слышишь? Опять стучатся.

Моа прислушался. Новый звук – настойчивое поскребывание и постукивание – шел теперь не от входной двери, а из-под пола, приглушенный махиной пыльного красно-черного ковра.

– Давай-ка, посмотрим…

Лич ухватился за мохристый край и оттянул ковер в сторону. Под ним оказалась крышка подвального хода, увенчанная массивным кольцом. Лицо Моа застыло, он весь погрузился в свои ощущения, пытаясь уловить, что, или кто, находится под домом.

Пахло тленом.

И снова – тут-тук-тук!

Крышка тряслась под ударами. Потом медленно приподнялась – в открывшейся дыре стала видна костяная рука. Затем еще одна… Затем мертвая голова сунулась на свет и тут же убралась обратно. И испуганный голос невнятно простонал:

– Простите… Не бойтесь нас. Мы пришли вас предупредить об опасности…

Их было трое, неупокоенных.

В истончившихся, иссохших телах было сложно узнать тех жизнерадостных, ярких призраков, что явились немногим ранее, и все же то были именно они – Лира, Рэтти и Грэй, имени которого озвучено не было. Все, кроме Люсьены.

Выходить из подвала мертвые не решались, так и смотрели оттуда тремя парами глаз, светящихся во мраке. Они с надеждой косились на Иму, а лич их, по всей видимости, откровенно пугал.

– Что с вами произошло? Как вы умерли? – задал встречный вопрос Моа. – И почему вас трое?

Он знал ответ на последний вопрос. Вернее, часть его. Хотелось услышать версию исчезновения Люсьены из первых уст.

– Наши семьи нас предали, – донеслось из поддомья. – Нас принесли в жертву чудовищному демону этого леса. Люсьена Фур пыталась сразиться с ним и сгинула. Она погибла. Как и мы.

Да. Она действительно погибла, и сделала это, выходит, в бою. Кто бы мог сомневаться в Люсьене? Она не могла не вырваться отсюда… Но кто же поднял ее? Кто вырвал из небытия в немертвое существование? И для чего?

– А проклятье? Оно спало с ваших семей после вашего жертвоприношения?

– Спасло с семей, – повторилось эхом, – но нас теперь не отпускает. Мы навеки пленены этим местом и не можем ничего поделать.

– Как же вас жаль, – Има присела возле открытого подполья и протянула к мертвецам руку. Они почему-то испугались ее добросердечного жеста и забились глубже во тьму. – Мы можем вам как-то помочь?

– Вряд ли… Лесной хозяин уже в пути! Он придет сюда, и никому опять не будет спасения… – Снаружи вновь раздался громоподобный рев. – Он уже рядом. Близко! Спасайтесь, пока еще можете…

И тут же что-то огромное, невероятно мощное с размаху ударило по стене. Терем затрясся, будто живой, в одном из венцов на глазах пролегла длинная трещина.

– Осторожнее! – Моа, почуяв неладное за долю секунды, ухватил Иму за воротник и резко отдернул от окна.

Вовремя! В тот же миг там мелькнула огромная лапища с когтями, похожими на изогнутые острые косы. Они царапнули подоконник, оставив на дереве глубокие борозды. И снова пошли удары по стенам…

Бедный Браслет истошно ржал и метался в сенях.

– Надо прогнать его! Этого… – Има не нашлась сразу, как назвать ломящегося внутрь монстра. – Хозяина лесного… Чего ему надо-то?

– Убить нас хочет. Как и тех бедолаг в подвале.

– Мы ж ему ничего не сделали?

– А его это волнует? – скептически усмехнулся лич. – Ладно, оставайся тут, а я выйду на улицу и попытаюсь прогнать его прочь.

– Моа, это плохая идея, – неуверенно взглянула на спутника девушка. – Он, ведь, не просто чудище, он нечто большее.

– Персонаж из детской страшилки? – попытался отшутиться Моа, в глубине души понимая, что Има права.

Это страшное существо, бьющееся в ночи за скрипучими стенами таинственного терема, гораздо страшнее и опаснее мертвяков или грилли. Оно есть стихия, живая, воплощенная ярость. Жажда мести и справедливости, неведомая и необъяснимая…

И чего ему, все-таки, надо?

Ответом стала тишина.

Она пала мгновенно, будто мир накрыло плотное толстое одеяло.

– Он ушел? – шепнула Има.

– Нет. Притаился, – Моа решительно двинулся к двери. – Надоело играть с ним.

Девушка поймала спутника за рукав, сообщая едва слышным шепотом:

– Он, кажется, на крыше… Будь осторожен, ладно?

– Ладно.

Перехватив поудобнее меч, лич прошел мимо трясущегося коня и, стараясь действовать бесшумно, выбрался на улицу. Он был натянут, словно струна, и готов двигаться на пределе возможной скорости. Настала пора принять бой. Сидеть дальше в тереме, как мышам в западне, не представлялось целесообразным. Этот чертов «лесной хозяин» должен понять, что перед ним не очередная жертва, а серьезный противник.

Пришло время расставить все точки над «и».

Пришло время сражаться.

Наконец-то. От мысли о битве Моа стало хорошо на душе. Странное удовлетворение, необъяснимая жажда крови, проснувшаяся где-то внутри. Будто кто-то яростный и кровожадный заворочался в груди, радуясь, что скоро не нужно будет сдерживаться, тесниться в клетке из ребер, прятаться и ждать…

Ждать, когда же разрешат развернуться во всю мощь.

Во всю неудержимую ярость!

Лесной хозяин встретил лича во всем своем великолепии.

Огромный, черный, словно сама тьма, он громоздился на крыше терема бесформенным, растекающимся пятном ночи, из которого вытягивались длинные лапы с когтями-саблями. Вместо головы был медвежий череп – слишком гигантский для обычного, даже особенно крупного, медведя. Этот череп явно принадлежал существу гораздо более великому, могучему и древнему…

Алые искристые ленты – следы колдовской силы – развевающиеся на ветру, как знамена, говорили о том, что монстр обладает не только физической мощью, но и серьезной магией.

Увидев лича, призрачный зверь зарычал. Разверзлись костяные челюсти, усеянные рядами зубов-ножей, вырвались из глотки клубы тумана.

– Спускайся и сражайся со мной! – крикнул Моа, но враг даже не сдвинулся в его сторону, напротив, принялся изо всех сил раскачивать крышу терема.

Основательное сооружение скрипело, трещало, но монстру не поддавалось, как он ни старался.

Выругавшись про себя, лич вернулся обратно в терем. С улицы проклятущую зверюгу без магии не достать. Придется лезть на чердак, искать выход на крушу и сражаться с призрачным медведем там…

– Моа! – Има накинулась на него, потрясая книгой магии. – Все как в той страшилке происходит!

– Угу. Будь осторожна, если крыша начнет рушиться, выбирайтесь с конем наружу, чтобы вас не придавило. Этому медведю, похоже, только вы – живые – нужны. Ко мне он даже спуститься не соизволил.

Лич направился к лестнице, но девушка поймала его за рукав.

– Моа, послушай меня. Помнишь, чем страшилка заканчивается?

– Тем, что всех зверей убили.

– «Только кости под пеньком»… А каким пеньком, если они все в подвале? Мертвые?

– Разве это имеет значение? Все это лишь для рифмы… – хотел закончить непонятный разговор Моа, но Има потянула его к открытому ходу в поддомье.

– Я заглянула в подвал, пока ты на улице был… Идем! Ты должен это увидеть!

Должен, так должен.

Девушка первая спрыгнула вниз. Запалила на ладони шарик света. Робкие неупокоенные тенями прянули к стенам. Лич спустился следом. Принюхался к земляному, прелому запаху, слишком густому и влажному для местных камней и пыли.

Юркий огонек на Иминой ладони вырвал у жадной тьмы основание терема – огромный пень, похожий на спрута, весь в резьбе непонятных символов.

– Тут была кереметь. Святилище лесного духа среди заповедных дерев…

Девушка приблизилась к пню – в нем было охвата четыре, может пять – мазнула свободной ладонью по символам и тут же отдернула руку.

– Кровью пахнет, – предугадал ее слова лич.

И, действительно, Има показала ему ладонь с блестящими каплями, растерла кровавую смолу между пальцев.

– Вот от чего проклятье. Они, предки четырех родов, осквернили это место – срубили священные деревья и выстроили из них терем. Вот дух-медведь и лютует – бросается на всех, кто в терем заходит, а более всего он хочет этот терем сломать.

– Какой толк его теперь ломать? Керемети ведь назад не вернешь? – усомнился Моа, а Има вдруг ухватила его за руку и потянула вглубь подвала, ближе к кровоточащему пню.

– Ты посмотри сюда!

Она ткнула пальцем в извилистые борозды коры. Там, чуть заметно трепеща от идущего через половицы ветерка, пробивался во мраке крошечный зеленый росток с парой бледных, до конца еще не раскрывшихся листочков.

– Живое, – произнес себе под нос Моа, точно не определившись, к чему именно относится этот возглас. К живому ли дереву, умудрившемуся проснуться и зазеленеть в здешней неприветливой, непроглядной темноте. К Иминой ли теплой ладони, сжимающей его руку так крепко, что отчетливо ощущается пульс в ее напряженных пальцах… – Эй, вы! – обратился он в итоге к мертвякам. – Почему про дерево молчали?

– Нельзя нам про него говорить – проклятье не дает…

Има сжала руку лича сильнее, заглянула в лицо. Ее глаза отразили всполохи ламп наверху.

– Что же выходит? Надо дать медведю разломать терем? Тогда и проклятье рассеется? И мертвые в подвале покой обретут?

– Выходит так. – Моа первым поднялся из подполья в комнату, направился в сени, отвязал коня, повод Име передал. – Только это теперь не наша забота. Уйдем отсюда…

Стоило ему только это произнести, как весь терем – нет, весь холм от подножья до маковки – закачался и затрясся крупной дрожью. Заревел на крыше дух-медведь, и в голосе его, прежде гневном и злобном проступили ноты нескрываемого страха.

– Моа, сзади! – заорала во всю глотку Има, ширя глаза. – Уйди от стены!

Вняв предупреждению, лич, не оглядываясь и не разбираясь, что там позади за напасть, в развороте ударил мечом за себя. Там невесть откуда выпроставшаяся оленья голова с оскаленными хищными зубами клацнула пастью в пустоту и отвалилась на пол отрубленная. Из алого среза водопадом хлынула кровь, и такая же кровь потекла из-под потолка по стенам, оставляя на сером дереве темные кривые следы.

Новая опасность возникла уже позади Имы – еще одна башка вытянулась из ниоткуда, желая вцепиться девушке в плечо. Не успела – лич срубил и ее.

– Уходим, быстро! – Моа ринулся к двери, но там, где все время был выход, теперь обтекала кровавыми ручьями глухая стена. – Да чтоб тебя! – Он с досады ударил по бревнам ногой, оставив на дереве след сапога, как печать. – Пошли в комнату, к окнам…

… но и окон на месте не оказалось.

Непроницаемые стены, по ним в потеках крови двигались знакомые картинки, сразу переставшие быть забавными и дружелюбными. Кривой лев ехидно скалился и рычал, пугая и без того обезумевшего от ужаса Браслета. Гуси шипели, извивали змеями шеи. Какая-то непонятная тварь, похожая на помесь быка и кабана, вырвалась из росписи и понеслась через комнату к личу и девушке – Моа едва успел рассечь чудище мечом…

И тут еще стены начали сжиматься – поползли друг к другу, нарушая законы пространства. Весь терем при этом зашелся оглушительным, болезненным треском. Има услышала, что мертвые в подвале кричат и плачут от страха.

– Надо колдовать! – сказала она сама себе, собирая все силы, что накопила за последнее время.

Золотистые всполохи светлой магии поползли по стенам, ненадолго притормозили их движение, но стойкого результата не дали…

Понимая, что других вариантов спасения у них не осталось, Моа убрал меч за спину и прикрыл глаз, собирая на кончиках пальцев свою собственную магическую силу. Сколько он прятал ее? Того времени и не счесть. Но не может же так везти все время?

Настал момент…

Има даже понять ничего не смогла! По стенам разбежались, будто играя, резкие зигзаги желтых молний, впились куда-то в стыки бревен, подсветив их изнутри…

… и тут же вернулись окна и дверь.

– На улицу!

Моа схватил Иму за руку, потащил на выход. Браслет побежал за ними. Когда все трое оказались снаружи, утренняя заря уже разрезала восточный край небес. Рвалось из-за горизонта неукротимое утреннее солнце, и пораженный сильной боевой магией проклятый терем слабел в его лучах. Медведь на крыше победоносно взревел, подпрыгнул, ударил под себя всеми четырьмя костяными лапами и темным кулем скатился вниз, на противоположную сторону, сразу потерявшись из зоны видимости.

Терем пошатнулся раз, другой, и осел вниз. Стали раскатываться по сторонам выбитые из сруба бревна. Они летели по склону холма, круша деревья и обкрашивая края скал.

Девушка и лич едва успели перебраться за мост – здоровенное бревно покатилось в их направлении и ухнуло с грохотом в расселину.

Моа смотрел на остатки собственной магии – она уходила искрящимися струйками в воздух, оставляя под собой полуразрушенный фундамент с возвысившимся над ним пнем. Теперь его найдут. Пусть не сразу – след сперва приведет преследователей сюда, на развалины проклятого терема – пока они доберутся до холма, шанс оторваться еще будет. Но все же. Если прежде для своих он был практически невидимкой, то теперь его быстро заметят и опознают.

Ну, что же? Настала пора сыграть в открытую.

И это хорошо. Он уже устал убегать и прятаться.

* * *

Мортелунд. Крепостная стена цитадели

А где-то далеко от холма и от древней поруганной керемети Люсьена, проверявшая свои ночные дозоры, схватилась за сердце и медленно осела на камни.