Текст книги "Лич из Пограничья (СИ)"

Автор книги: Жанна Лебедева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Има с надеждой взглянула на Моа. Ей порядком надоело ночевать на улице, да и Браслет соскучился по сытному зерну и уютному деннику. Всяко спокойнее ночевать за толстыми стенами в компании других лошадей, а не одному, в лесу, по соседству с разгуливающим в ночи «конским пожирателем».

– Остаемся, – сообщил лич.

Получив с вновь прибывших плату, Иде проводила их в гостиницу. По пути через двор расторопный паренек-подросток увел коня, обещав расседлать и принести сумки в комнату.

Даже став постоялым двором, дом виконта не утратил былой красоты. Иде оказалась заботливой хозяйкой – она сохранила сад, скульптуры, картины, ковры – все. И даже маленький искусственный пруд.

Има смотрела на сад, поражаясь его роскоши – в ее-то деревне о прудах и статуях никто и не мечтал…

– Однажды я тоже построю себе красивый дом, – решила она, наконец. – Пусть нескоро, но надо же к чему-то стремиться? Сад тоже разобью и пруд выкопаю. Вот этими вот руками. – С этими словами она достала свой альбом и принялась усердно зарисовывать приглянувшиеся виды. Быстро разобравшись с набросками, зевнула, потерла ладонью пустой живот. – Есть охота….

В комнате, которую им выделили, было светло. Круглые лампы из толстого стекла купали в масле длинные шнуры и умиротворяющее потрескивали. Иде лично принесла ужин – всякие разносолы, от вида которых у Имы потекли слюнки. Еще бы! На деревянном подносе с гербом – оставшимся, видимо, еще от виконтовой кухни – стояли блюда с жареными грибами, картофелем, сыром и лентами белой капусты в крапинах маринованной клюквы. Отдельно лежали темно-бордовые срезки наперченного балыка с базиликовыми сиреневыми листьями.

– Это тебе, – Има протянула Моа тарелку с мясом, а сама взялась уплетать грибы, с наслаждением скусывая золотистую корочку, а после доедая остальное. – Я вот страсть как эти головачи люблю. Чудные грибы! А какие большущие они растут, видел?

– Нет.

– С тебя. Ну, может, с меня.

Моа пожал плечами, его никогда особо не прельщали грибы. Даже такие расчудесные.

А вот запах подпорченного мяса – оно, спрятанное под базиликом, оказалось именно таким – почему-то привлекал. Вспомнился давний сон – мертвая гора в странном папоротниковом лесу.

Оттуда навеяло…

После сытной еды спутницу Моа сморил мгновенный сон. Она повалилась на кровать и блаженно засопела. Лич же нашел для себя полезное занятие – принялся полировать мечи. Сперва свой, потом Имин. Найти бы к нему ножны – хорошие, не гнилые и не сырые. Такому клинку нужно достойное обрамление. Надо взять у хозяйки оружейного масла и новых шерстяных обрезков. А еще чистой замши кусок…

За последнее время они с Имой успели несколько раз потренироваться. В стиле боя девушки ничего капитально не изменилось. Она либо забывлась и выдавала свой заученный танец, либо сосредотачивалась и вела себя как новичок. Надо сказать, достойный новичок – меч хорошо лежал в ее руке, почти слушался, практически не «таскал» за собой в полете, как в старой поговорке «сперва меч помашет человеком, а уж только потом человек мечом».

Время тянулось еле-еле. До рассвета еще долго…

Лич только на секунду прикрыл глаз, и сон, неистраченный еще после последнего заработка, моментально захватил его.

И он снова увидел лес. Опять с высоты, в движении. Моа качало вверх-вниз, вверх-вниз, и вершины неведомых деревьев плыли в мерном колыхании по бокам от него. Впереди высились ели или нечто отдаленно похожее на них. Из-за игольчатых крон пришел запах – манящий аромат павшей добычи. Идти к ней? Идти…

То, что сначала казалось полетом, теперь ощущалось иначе. Шаг. За ним еще шаг. Точно! А почва под ногами провалистая и влажная… Лес опустился в лощину, стал ниже, поредел. Дальше – снова движение, и торфяной запах болота в ноздрях. Под ногами нет твердой земли, отчего шаги все неустойчивее, но долгожданная добыча совсем рядом, буквально…

… за поворотом волны манящего запаха.

И чей-то недовольный рев.

Гора мяса, в которой уже сложно опознать черты создания, коим она была при жизни, полузатопленная, лежит в кружеве папоротников. Над ней возвышается монстр – небывалый, в сияющем цветными красками оперении. Вся эта пушистая яркость – лишь маскирующий налет на бронированном могучем теле. И пасть навстречу раскрывается такая, что туда отряд солдат без проблем войдет вместе с командиром.

Дракон.

Моа не думает о том, откуда взялся этот дракон – о них, ведь, уже и легенды почти позабылись – все равно делает шаг к мясной горе, скользит по болотной жиже, на ходу понимая, что сам теперь такой же! Эта сотрясающая землю походка, этот обманчиво низкорослый лес вокруг, это кровожадное стремление набить брюхо подгнившим мясом…

Он такой же!

Такой же…

А раз он тоже дракон, значит… Размышления будто ветром из головы выносит. Взгляд фокусируется на рычащем противнике. Что делает драконы? Сражаются за добычу? Видимо… Пернатый монстр бросается первым. Нужно дать ему отпор! Срочно! Зубы скрежещут по броне, рот забивается перьями, ноги тщетно ищут устойчивости…

Трудно дышать…

Так вот вы какие, драконы!

Моа проснулся от того, что его трясли из всех сил. Има – глаза, как плошки – склонилась над креслом, в котором он заснул, вся в волнении.

– Что случилось? – Лич огляделся по сторонам.

Там, где только что зеленел лес, остались лишь узоры на стенах – изумрудная роспись с плетениями из папоротников и цветов. Седельные сумки в углу кучей. На полу лужа разлитого киселя – видимо, Има, перед тем как завалиться спать, оставила кружку на полу, а теперь впопыхах о нее споткнулась. Вот тебе и лес… и болото…

– Ты рычал во сне и как будто задыхался, – скороговоркой выпалила девушка.

Тогда Моа напомнил:

– Я не дышу.

– Вот именно! Именно, что не дышишь. Я про то и говорю. Но тебя будто кто-то душил… Со стороны это выглядело жутко. Ты… ты можешь сказать, что тебе приснилось?

– Дракон. Я сражался с драконом, и он вцепился зубами мне в горло.

– Дракон? – Има присела рядом с креслом, задумчиво потерла подбородок пальцами, большим и указательным. – Но в нашем мире давным-давно вымерли все драконы, еще до древних… Как так? Ты ведь никак не мог встретить дракона при жизни?

– Еще страннее то, что во сне и сам я тоже был драконом.

Девушка поднялась, критически осмотрела собеседника с ног до головы.

– Нет, ну это уже совсем невероятно. Ты ведь говорил, что во снах видишь свое прошлое? Но ты не дракон. И никак не можешь им быть.

Они разом замолчали, погрузившись в мысли. Наконец, Моа предположил:

– Возможно, в этом сне есть какой-то шифр.

Мортелунд. Тайные переходы цитадели

Если бы у Архо билось сердце, оно бы уже давно выпрыгнуло из груди. У мертвых не бывает бурных эмоций, лишь тени их, но картинка только что случившегося кошмарного действа – слишком невероятного и безумного даже для лича – так и стояла перед глазами.

Мертвое тело того, кого нужно было вылечить.

Дело рук его, Архо…

И он не мог ослушаться приказа владыки. Не мог списать все на безумие больного и попытаться (безрезультатно, скорее всего), переубедить своего господина. Владыка был в ясном создании. Он прекрасно понимал, на что идет сам, на что обрекает своего слугу и, кажется, выжидал подходящего момента, чтобы оказаться наедине с кем-то из действительно преданных подчиненных.

Не таких, как Полувий.

И владыка не ошибся в Архо – лич выполнил приказ.

Теперь бедолага-целитель бежал по секретному ходу, спрятанному в глубине толстых стен цитадели, не слишком надеясь на успешный побег. Иногда он останавливался и прислушивался – за камнями все сильнее разрастался шум. Они уже узнали. Уже поняли. Уже ищут.

И найдут.

Обязательно найдут!

Крошечный шарик холодного света, что озарял путь в непроглядном мраке, поплыл за поворот. Последнее заклятье владыки, полноправного и единственного хозяина застенных лабиринтов, вело лича по закоулкам и петлям хитрого зачарованного маршрута. «Иди за указателем, и открой стену там, где найдешь подходящее место для выхода, но помни – проходы открываются только внутрь цитадели, не наружу» – прозвучало напутствием за минуту до того, как Архо исполнил последнюю волю своего повелителя.

Куда идти, если коридоры и внутренний двор уже растревожены, как муравейник, в который ткнули палкой? Есть лишь одно место.

Одна надежда.

Лич отправил указателю мысленный приказ, и шарик света покатился быстрее. Какое-то время он несся, мерцая в темноте, а потом врезался в каменную стену и заставил ее мгновенно протаять, открыв выход в знакомые покои.

– Люсьена! – Архо ввалился в комнату, рухнул на колени посреди старого ковра, ноги уже не держали.

Левкрота Хайна, на чью любимую подстилку свалился лич, подошла и услужливо подставила спину – опирайся, мол, да вставай. Негоже гостям на звериных ковриках валяться. Даже зловредный Хват не стал нападать. Он и не подумал подниматься с бархатной подушки – рыкнул, отвернулся к стене, сердито фыркая и чихая.

Мертвая появилась стремительно. Замерла в проходе, непонимающе глядя на соратника. Почуяв, что случилось неладное, заперла за собой дверь.

– Что произошло? – поинтересовалась вместо приветствия. – Как ты попал сюда без моего ведома?

– Через потайную дверь, – Архо тяжело поднялся, махнул за спину рукой. – Вон… – обернувшись, увидел, что проплавленная указателем кладка стены срослась обратно, на ней и следа не осталось от недавней дыры.

– Не вижу, – Люсьена недоверчиво скрестила на груди руки. – Впрочем, неважно. Там вся цитадель на ушах стоит. Не тебя ли ищут?

– Меня…

Архо приблизился к ней. Сил почти не осталось. Даже на то, чтобы на ногах как следует держаться. Сперва он лечил владыку, потом убивал… Все это вытягивало магию, как магнит.

– Почему тебя ищут? – уточнила Люсьена.

Под привычной невозмутимостью в ее голосе пряталась тревога.

– Владыку предали. Он отдал мне приказ покинуть цитадель. И еще кое что… Это был последний приказ и…

Мантикора Ёри вскочила с кресла, подбежав к двери, стала кидаться на нее с грозным рыком. Люсьена прислушалась к звукам снаружи, прижав палец к губам, призвала к тишине:

Тс-с-с. Они здесь. – Она подошла к личу вплотную, положила руки на его плечи, требуя пристального внимания, заглянула в глаза. – Послушай, сейчас я их впущу. Я должна, иначе они все поймут. А ты… Ты должен собраться, Архо. Ты понял меня? Соберись.

– Люсьена, я…

– Нет времени. Собери всю силу, что у тебя осталась. Ты это сможешь. Понял? Я в тебя верю. И ты должен довериться мне. Другого выхода у нас нет. – Мертвая отстранилась, подошла к стене, взяла с оружейной стойки меч. Сказала сама себе. – Сейчас они войдут.

Миг спустя в дверь забарабанили чьи-то тяжелые кулаки.

– Открывайте! Госпожа Люсьена! Это приказ первого некроманта!

Люсьена открыла. В дверь тут же сунулись принюхивающиеся рожи мертвяков. Они моментально приметили Архо – тот так и стоял посреди комнаты, оцепеневший, словно впавший в транс – вот, только внутрь, к добыче, нежить попасть не смогла.

Это были мертвяки одного из некромантов низшего порядка, кажется, Лоу. Люсьена терпеть не могла этого Лоу за недисциплинированность и бездарность, поэтому слуг его тут же оттеснила обратно в коридор, заявила грубо:

– Чего надо?

– Лич! Этот лич – опасный предатель! Убийца владыки! Его нужно немедленно уничтожить – приказ господина первого некроманта! – заверещал противным голосом кривоногий тощий мертвяк, и снова сунулся в проход. – Отдай его нам на растерзание! Мы принесем его куски своему господину, Лоу, чтобы первый некромант его похвалил и нас заодно!

– Пошли прочь! – рявкнула на них Люсьена.

Она щелкнула пальцами, и все семь монстров по команде подбежали к ней, грозно ощетинившись на незваных гостей.

– Но это наш…

– Не ваш. Предайте своему Лоу и господину первому заодно, что я сама разобралась с проблемой.

С этими словами она взмахнула мечом. Перепуганные мертвяки испуганно отпрянули в коридор, недовольствуя от бессилия и досады. Люсьена же стремительно развернулась, нанося сокрушительный удар.

Клинок со свистом рассек воздух.

Тело Архо безвольно осело на пол. Отсеченная голова укатилась в дальний угол комнаты.

Утром сперва ожила кухня, потом большой зал дома.

Там хозяйка накрывала к завтраку стол – торжественно расставляла по салфеткам старинный обколотый фарфор.

– Никогда я еще не бывала в такой роскоши, – жмурясь от бьющего из-за занавесок солнца, сказала Има сама себе. – Вы только поглядите! Эти картины, эта посуда… Как красиво! Когда у меня будет дом, я отыщу точно такие же картины и куплю за любые деньги.

Запах еды, от которого желудок, давно забывший прелести последнего ужина, разразился капризными трелями, приводил в восторг. Хозяйка встречала ранних посетителей – она лично пригласила всех постояльцев спуститься поесть сюда, вниз – но далеко не все пока собрались. Кто-то досыпал, а кто-то только еще выбредал сонно из-за своей двери.

Моа остался в комнате.

При свете дня его лицо могли разглядеть внимательнее – пошли бы вопросы. Теперь костяную сторону укрывала повязка из плотной ткани. Будто рана по ней. И Има одна спустилась вниз, чтобы выбрать еду. Так Иде вечером перед уходом сказала. Если не приходишь – получаешь в номер то, что принесут. Если личу разнообразие пищи было без разницы, его спутницу вопрос выбора сильно воодушевил.

– Тут будете кушать? – окликнула ее хозяйка, поправляя на горячем еще противене ряд румяных пирогов, чтобы лежали ровнее.

– Нет. Выберу и наверх пойду.

– Ясно. – Женщина отложила противень, подала постоялице большой поднос, разместила на нем тарелки, чашки, приборы. – Правильно, что с утра пораньше. Завтрак у нас вкусный – остальные придут, и почти ничего не останется. – На белую гладь тарелки легли куски бекона, половинки вареных яиц, пироги-калитки, хлеб и пресный сыр. В чашках изошел паром отвар из чайных трав. Иде кивнула в сторону лестницы, подмигнула девушке. – Вовремя успела. Вон уже и господин купец спускается, и господин портной. И охотница спешит. Она покушать любит… – Иде вновь засуетилась у раздачи. Попросила Иму. – Будь добра, принеси мне посуду потом назад, если будет нетрудно.

– Нетрудно, – улыбнулась девушка, мечтательно рассматривая узор на кайме блюда и чашек. Белая с нежным бежем гладь, на которой завиваются стилизованные волны. Из них рыбы глядят и какие-то невероятные водяные кони. Кони-русалки с длинными чешуйчатыми хвостами. Такие красивые! – Можно мне эту тарелочку попозже принести? Я картинки с нее перерисую…

– Можно. – Иде махнула пухлой рукою. Заулыбалась прочим гостям. – Подходите, господин портной, берите выпечку – сегодня со сладким творогом, как вы любите. Как вы выспались?

– Плохо. – Портной, рыжий, тонконогий и тонкорукий, с зубами, как у белки, наигранно помассировал себе виски. – Всю ночь не спал, думал про эту чертову рубаху…

– Какую рубаху? – за рыжим портным возник бородатый, очень толстый мужчина с бороздой лысины по центру головы. Он, кряхтя, указал хозяйке на самую широкую и глубокую тарелку. – Не жалейте, уважаемая. Поболе кладите, я в долгу не останусь. Мы, купцы, цену всему знаем. У вашей заботы она обоснованная… Вон того бекона. И сырник тот… Ага… Да медом сверху… Чего там за рубаха-то у вас, спрашиваю, господин портной? Я тканей везу много разных, вы б поглядели, выбрали?

– Ой, какие у вас там могут быть ткани, – жеманно отмахнулся от толстяка рыжий. Я – младший помощник, среднего помощника главной швеи самого Данмарского короля. А ему рубаху ночную новую придумалось потребовать. Из старой-то он вырос. И мне теперь кружева из нежнейшей нити лично выплетать придется. Еще и узор надо придумать такой, чтобы величеству нашему все по душе пришлось.

– Да, разжирел он, а не вырос, – грубо хохотнула коренастая женщина со шрамом во все лицо. Она подоспела на раздачу последней и теперь внимательно следила, чтобы все пироги не растащили без нее. – Слишком стар он, чтобы расти… чтобы его тролли под корягу утащили… Короля этого.

– Эй, полегче, уважаемая, – возмутился, было, портной, но суровая дамочка, охотница, должно быть, так свирепо взглянула, что он сразу притих.

– Не буду я с ним церемониться. Он нашу охотничью братию не уважает, так и за мной дело не станет! Ишь, выгнал нас в это проклятое всеми духами Пограничье. Леса свои королевские топтать не велит. Вы, говорит, сначала у границ всю дичь перебейте, а у нас тут пока еще разведется… Тьфу! Будто дичь здесь нормальная есть. Тут монстров больше, чем оленей и кабанов! То на мертвяка в лесу налетишь, то на зверюгу какую невнятную в чаще наткнешься. Я южнее тракта ходила и там, возле Мортелундского гарнизона, такое встретила…

– Какое же? – Име надо бы уйти, а она с привычной своей любознательностью заслушалась. Стала подробности выяснять. – Чего там было-то?

– Чудище прескверное, что людей по ночам из домов таскает.

– Ого! – Иму новость впечатлила. – И что же, никто с ним разобраться не может?

– Нет, – разочарованно мотнула головой охотница. – Поди ж с ним, разберись! Его ни поймать, ни выследить. Он как тень. Как призрак! Один старик, что из дома в полночь по нужде пошел, такое рассказывал: поднялась луна из-за туч, осветила улицу деревенскую, протянула тени черные, и вдруг тени задвигались. Вышел из них человек, весь голый и весь в поясах, стал танцевать в бледном свете. Старик со страху охнул громко, и танцор сразу исчез. Старый в молитвы, да к своей двери – а около нее лошадь чья-то стоит. Черная, словно ночь. Глянула на деда и вдруг захохотала… Потом дудочка заиграла, и старика кто-то на землю повалил, потащил со двора прочь быстро-быстро! У бедняги голос тогда и прорезался – заорал он на всю деревню, люди из домов повыскакивали, спугнули похитителя.

Набрав еды, все расселись за столом и принялись обсуждать рассказ о монстре. Начались споры, посыпались догадки и предположения.

Има подсела к охотнице – ту, как выяснилось, звали Милой – принялась расспрашивать, что да где. Оказалось, чудище лютуют ближе к югу Пограничья, почти у самого Кутаная. И жители тех земель ждут не дождутся, когда явится к ним какой-нибудь прославленный охотник за нечистью да избавит их от напасти.

С этой вдохновляющей новостью девушка примчалась к личу.

– … это как раз по дороге, – завершила красочный рассказ про таинственное страшилище, не упустив ни одной услышанной от Милы детали.

По дороге – так по дороге.

Собрав небогатый скарб, они рассчитались с Иде, вышли из ворот гостиницы и спустились с холма к тракту.

Старые, отполированные подошвами бесчисленных путников, копытами лошадей и колесами повозок, камни блестели в лучах солнца. Проседь облаков уходила за горизонт, исчерканная силуэтами стрижей. Полуденная луна, бледная и рябая, уверенно ползла в зенит. Местность тут была неровная. Дорога то взлетала на очередной холм, то опадала на дно лощин, переметываясь по горбатым валунным мостам через звонкие ручьи.

До самого вечера она вела строго на юг, а затем, в обход скального скола огромного холма, проросшего впереди из-за черных клубов неприглядного леса, резко откинулась на северо-запад, собираясь сделать большое кольцо. Там, где дорога уходила за поворот, змейкой уползала к мрачному холму тонкая тропинка.

– По ней пойдем? – спросила Има.

– Если отклонимся от прежнего направления, следуя за изгибом дороги, твои мертвяки снова явятся и доставят нам много хлопот. В той стороне, – лич махнул рукой на северо-запад, – есть поле, где произошло кровавое сражение. Много мертвых осталось там. Если твои призовут их на подмогу – нам не поздоровиться.

– Да уж, – поежилась Има, – пожалуй, из таких двух зол лучше выбрать неприветливый холм…

* * *

Мортелунд. Покои Люсьены

Первый некромант Аки был зол.

Нет, он был не просто зол – небывалая ярость волной поднималась в его груди. Все произошедшее казалось дурным сном или фарсом. Владыка мертв. Убит кем-то из некромантов. Безмозглый лич никогда бы не совершил такого по собственной воле. Да нет у них воли, у этих разнесчастных личей! Они только мертвяками командовать и могут, но чтобы пойти против своего живого руководства? Немыслимо и невозможно.

Ему кто-то приказал.

Приказал…

Аки ногой распахнул дверь покоев Люсьены. С порога потребовал разъяснений:

– Это ведь ты уничтожила мятежника? Какого демона ты это сотворила, мертвячка? Я хотел лично оглядеть тело.

Из глубины комнаты донеслось спокойное:

– Таков был приказ – уничтожить. Мертвяки Лоу, преследовавшие убийцу нашего повелителя, передали мне его дословно. И я уничтожила…

Люсьена поднялась с кресла, учтиво склонила голову, как того требовала субординация. Лицо Аки скривилось в недовольной гримасе.

– Ты ведь мне не врешь. Вы, мертвые, на ложь не способны. И все же странно… Мне казалось, что вы с этим… целителем друзья?

– Друзья? Вы приписываете мне чувства живого существа, господин, – холодно отозвалась Люсьена. – Что неприемлемо.

Она всегда была дерзкой, эта девица. Умело прятала под маской равнодушной непогрешимости бунтарский нрав. И она никогда не нравилась Аки. Проблема состояла в том, что Люсьена являлась любимицей Ульфреда – вся такая идеальная, уверенная в себе, послушная, старательная и трудолюбивая. И все же крылась в ней червоточина, которую второй некромант старательно не замечал. Дух своеволия, совершенно не свойственный для нежити и смертельно опасный для ее хозяина. Уж Ульфред-то с его шрамом на всю рожу должен понимать, какую опасность носит в себе мертвая, готовая в любую минуту сделаться непокорной…

И все же, способность к бунту никогда не равнялась способности лгать.

Мертвецы не обманывают, а, значит, Люсьену можно попробовать вывести на чистую воду нужными словами. Дружба там у них с этим целителишкой или что – Аки замечал, как они подходят друг к другу, как ведут беседы. Между этими мертвыми определенно имелась некая связь. Он видел! И отказать первому некроманту в наблюдательности было сложно.

– Вот как? – Аки сложил на груди руки и опасно прищурился. – Но ведь этот лич-мятежник прибежал за помощью именно к тебе?

– Он прибежал туда, куда привел его тайный ход, и был немедленно уничтожен согласно приказу Триады, после чего порублен на куски и выброшен вместе с другими отходами. Это все, что я могу вам рассказать, господин.

За дверью раздались громкие шаги. В покои заглянул стражник из живой гвардии и сообщил, что для допроса привели некроманта, которому подчинялся лич-убйца. Аки бросил последний недоверчивый взгляд на Люсьену и вышел.

По дороге он успокоил себя тем, что поступок мертвячки, по сути, не имеет уже никакого значения. Был приказ – она его немедля исполнила, как и положено верному исполнителю. Она ведь даже не знала, что ее приятель совершил, поэтому и действовала поспешно. В любом случае, тело лича-целителя, будь оно сейчас в наличии, вряд ли принесло бы какие-то ответы. Важен не сам мятежный мертвец, а тот, кто отдал ему приказ убить владыку. Первый подозреваемый – его некромант.

И с ним сейчас произойдет долгий, обстоятельный и честный разговор по душам.

Когда Аки ушел, Люсьена, недолго выждав, поскольку времени у нее почти не оставалось, свистнула своих чудищ и в их компании спустилась во двор. Суета в цитадели уже утихла. Здесь все привыкли решать быстро, четко и конкретно.

Мертвая посмотрела на горящие в сумерках окна главной башни. Там сейчас допрашивают некроманта, что отвечает за Архо. Пусть. Он им все честно расскажет о своем неведении. Даже если попробует обмануть – он все же живой, а живым лгать свойственно, как дышать, – ему вывернут наизнанку мозги и ответа на животрепещущие вопросы там не найдут. Как все-таки хорошо иногда бывает от того, что никто кругом не способен соврать по-настоящему.

Из мертвых.

Люсьена накинула капюшон и незамеченная выскользнула за ворота цитадели. Она пошла вдоль стены туда, где выходили наружу желоба для сброса мусора и отходов. Свалка тонула в потеках серого тумана, прорастала частоколом молодого березняка, щетинилась бурьяном, клубилась пышными кустами кладбищенской сирени. Пищевые и прочие отходы, ржавая утварь, сломанная мебель и осколки посуды соседствовали тут со сгнившими доспехи, непригодными к делу обломками оружия и кусками мертвой плоти. Дугами поднимались вросшие в землю ребра конских и коровьих скелетов. Сквозь все это великолепие острыми изумрудными копьями пробивалась трава…

Зеленью глаз светили из тумана одичавшие голодные псы. Брошенные на произвол судьбы нерадивыми хозяевами, они отыскали под стенами Мортелундской цитадели стол и дом. Едкими голосами перекликались вдали лисицы. Пара енотов невозмутимо копалась в объедках чьей-то трапезы. Где-то у самого края свалки недовольно бормотал одинокой грилли.

Люсьена отдала питомцам приказ:

– Хайна, Ёри, искать! Хват, вперед! Рута, Ветер, Узнай, Малыш Джон, скорее… Принесите!

Покорные чудовища бросились в подступающую ночь, вынуждая завсегдатаев свалки мгновенно притихнуть и попрятаться по самым укромным местам. Никто не желал попасться в зубы левкроте, мантикоре или гончему гриму. Даже небольшой с виду бронехват с его бульдожьими челюстями мог запросто придушить почти любого зверя вдвое, а то и втрое больше себя…

Монстры тенями замелькали в тумане.

Хайна вернулась первой, аккуратно подала хозяйке отсеченную голову Архо, заглянула в глаза, ожидая похвалы.

– Молодец, – Люсьена забрала находку, свободной рукой потрепала верную левкроту по загривку. – Ищи еще…

И получаса не прошло, как все части были собраны. Разрубленный лич лежал в траве, похожий на странную мозаику. Все семь ручных чудищ Люсьены сидели возле него полукругом, раздумывая, что же будет делать дальше их госпожа…

… а она лишь смотрела на Архо и ждала.

Никогда Люсьена не чувствовала себя столь беспомощной. Она привыкла, что результат любой ее задумки всегда зависит прежде всего от нее одной. Сейчас же действовать должен был Архо.

Но он даже не двигался.

Люсьена присела рядом с ним, простерла ладонь над рассеченной пополам шеей. Магический импульс ушел в пустоту – она могла бы поднять незамысловатого мертвяка, но не лича, переполненного магической силой. Такое подвластно лишь некромантам. Живым…

– Архо, давай. Ты сможешь, – шепнула она сквозь сжатые накрепко зубы. – Не зря же все мы все это провернули…

Словно в ответ на эти раздосадованные, отчаянные слова, тело лича подсветилось зеленоватым бледным светом. Отрубленные части притянулись друг к другу и срослись на глазах.

– Люсьена… – садясь, выдохнул лич. – Как ты… Как я…

– Неважно как, – оборвала его соратница. – Ты сказал, что у тебя приказ владыки, а, значит, это превыше всего.

– Люсьена…

– И не рассказывай мне ни о чем. Я не должна знать никаких подробностей. Сегодня меня допрашивали. Кто знает, сколько раз допросят еще?

– Понимаю, – Архо склонил голову, ощупал пальцами взбухший на горле рубец. – Спасибо тебе за все. Без тебя я бы от них не ушел.

– Ты и со мной от них еще не ушел. – Мертвая настороженно прислушалась к окружающим звукам. – Кто знает, вдруг, допросив твоего некроманта и не получив от него толковых объяснений, Аки вздумает отыскать твое разрубленное тело?

– Ох, Люсьена! – трагически выдохнул Архо, поднимаясь на ноги. – Не Аки главная проблема…

– Молчи. Все. Разговор окончен. – Люсьена порылась в куче поросшей мхом ветоши. Выудив оттуда кусок плесневелой мешковины, швырнула находку личу. – Укройся вместо плаща. – Дальше она направилась к окоченелому трупу павшей лошади. Вытянув перед сбой руки, произнесла заклинание и выпустила поток силы. Лошадь нехотя заворочалась, захрипела и поднялась. Шатаясь, прошла несколько шагов, встала. – Не лихой скакун, но все быстрее, чем пешком.

– Твоя забота не знает границ, как и моя благодарность, Люсьена.

– Не надо красивых слов. Просто уезжай и делай, что должен, – холодно откликнулась мертвая.

Архо сделал шаг к Люсьене, но она отгородилась от него руками, всем видом показывая, что времени для нежных прощаний не осталось. Да и случай неподходящий.

И лич направился к лошади. Провел ладонью вдоль костлявой шеи, отдавая животному последние капли собственной силы. Затем он взобрался ей на спину и мысленно приказал двигаться прочь от стен цитадели.

– И все же… опасайся Энолы и всего, что связано с этим именем, – обернувшись в пол-оборота сообщил перед тем, как исчезнуть в тумане.