Текст книги "Легенда озера Гранд"

Автор книги: Жанна Аллан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

– Николас, – в гневе начала Рэйчел, – Клянусь, я…

– Мистер Бонелли? А это, должно быть, малышка Рэйчел.

Рэйчел обернулась. Дородный мужчина средних лет быстро шел навстречу им через покрытую серым ковром огромную приемную. Рэйчел проигнорировала протянутую им в приветствии руку. Роберт Тэйн стал старше и тяжелее, но она все равно узнала бы его. Паркер и Тэйн обычно устраивали семейные рождественские вечера. Может быть, устраивают их до сих пор. Он пожал руку Николасу. Она не могла не сравнивать двух мужчин. Николас в своем черном костюме в мелкую полоску был куда более похож на одного из руководителей крупной компании, чем Роберт Тэйн, одетый в помятые коричневые брюки и рубашку с закатанными рукавами.

Тэйн напряженно улыбнулся ей и больше не стал протягивать руку.

– Прошло много лет, Рэйчел. Вы стали привлекательной молодой женщиной. Я так и думал. Как ваша мать и Тони?

Она обеими руками вцепилась в сумку.

– Я пришла сюда не с визитом вежливости, мистер Тэйн. Николас, то есть мистер Бонелли, сказал, что вы согласились поговорить со мной о преступлении, которое якобы совершил мой отец.

– Не было необходимости нанимать частного детектива, Рэйчел. Я бы поговорил с вами в любое время, если бы вы захотели. – Он провел их в прекрасно оборудованный кабинет и указал Рэйчел на одно из двух удобных кожаных кресел.

Она села в другое кресло. Николас молча сел в то, которое она отвергла.

Тэйн обошел вокруг огромного стола и тоже сел, твердо глядя на Рэйчел.

– Что именно вы хотите узнать?

– Я хочу узнать, почему вы ложно обвинили моего отца.

Тэйн отклонился в своем кресле, сложив руки у подбородка.

– Так вам сказала ваша мать?

– Она сказала, что мой отец этого не делал. Ни Тони, ни я не вынуждали ее говорить нам это. Я сама поняла, что вы обвинили его ложно. Николас находится здесь, потому что он думает, будто я пытаюсь свалить это преступление на его отца.

Тэйн взглянул на Николаса.

– Я полагал, что ты работаешь на Рэйчел.

– Она меня уволила.

– Значит, ты представляешь здесь интересы своего отца.

– Я здесь затем, чтобы посмотреть, как Рэйчел ищет свои ответы.

– Понимаю. – Тэйн в раздумье закрыл глаза и стал постукивать пальцами по нижней губе.

Рэйчел чувствовала все нарастающее напряжение. Несмотря на захватывающую панораму Колорадо-Спрингс с пиком Пайке вдали, комната давила на нее. Огромные стеклянные окна отделяли их от уличного воздуха, шума и запаха машин. Беззвучно пролетевший мимо окна голубь показался нереальным. Рэйчел хотелось бросить чем-нибудь в окно. И убежать.

Ей хотелось, чтобы Николас взял ее за руку. Увел бы ее. Целовал бы ее. Сказал бы ей, что не важно, был ли ее отец преступником. Но это было важно. Не для Николаса. Ему все равно, кто родственник его клиента – преступник или епископ. Ведь для него она была только клиентом. Его рыжеволосым клиентом.

Тэйн открыл глаза и вопросительно посмотрел на Николаса.

– Я полагаю, твой отец рассказал вам обоим о банковском счете и признании Марвина.

– Вы же знаете, что он рассказал, – ответил Николас.

– Я этому не верю, – сказала Рэйчел. Тэйн вздохнул.

– Марвин Стюарт работал со мной в течение четырнадцати лет. Он был умным, творческим человеком, умел видеть детали. Замечал то, что я пропускал. Для меня он был не только сотрудником, но и другом. – Он помедлил. – Мой дед и Паркер были партнерами, они нашли богатую золотоносную жилу в Криппл-Крик в 1890-х годах. Паркер был каменщиком, а мой дед строил лодки. Они ничего не понимали в добыче золота, поэтому продали жилу и обосновались в Колорадо-Спрингс, где занялись тем, что умели делать. Строительством.

– Я знакома с историей компании, – перебила его Рэйчел. – Я хочу знать, почему вы обвинили моего отца в преступлении, которого он не совершал.

– Бумаги в столе.

– Но они могли оказаться там вследствие самых разных причин.

– Поймите, все произошло очень быстро. Мы нашли бумаги, потом банковский счет. Когда спросили об этом вашего отца, он легко сознался, что продавал информацию о согласованных ценах на выполнение подряда. Я ожидал объяснений, я не мог поверить, что это сделал мой старый друг. Он настоял на том, чтобы тут же, не сходя с места, написать признание. Потом мы пошли в банк, и он вернул мне деньги. Я был в шоке. Он попросил меня позволить ему пойти домой и объясниться с вашей мамой. Мне казалось, что он ушел задолго до того, как приехала полиция. Потом кто-то вбежал и сказал, что Марвин выскочил прямо перед полицейской машиной. Это был самый черный, самый долгий день в моей жизни. Марвин был моим другом. Мы с женой играли в бридж с ним и Гейл.

– Но вы поверили в то, что он обманывал и воровал.

– Вначале. После того, как шок прошел, я стал думать. – Он взял со стола карандаш и начал постукивать им по книге. – Вероятно, он кого-то покрывал.

– Вы поделились своими подозрениями с полицией? – спросил Николас.

Тэйн развернул кресло и оказался лицом к окну.

– Нет, – сказал он через плечо. – Мне было слишком стыдно. Марвин был моим другом, а я покинул его в беде, поверив, что он меня предал.

– В результате вы позволили всем остальным продолжать считать его виновным, – горько сказала Рэйчел.

– Я нанял частного детектива, чтобы расследовать это дело. – Тэйн повернулся к ней вполоборота. – Кто бы ни продавал информацию о ценах, он хорошо замел следы. Детектив ничего не нашел.

– Кого вы нанимали? – спросил Николас. Тэйн развел руками.

– Я забыл его имя. Он больше здесь не живет. Не могу вспомнить, куда он уехал.

Рэйчел сжала руки в кулаки.

– И это все? Вы говорите женщине, что ее муж и отец ее детей – преступник, а потом, когда решаете, что это не так, не считаете нужным сказать ей об этом?

Ухватившись за подлокотники кресла, пожилой мужчина смотрел на Рэйчел, часто мигая.

– Это, конечно, не оправдание, но я чувствовал себя очень виноватым. И хотел обо всем забыть. Я утешал себя тем, что с гибелью вашего отца всю эту историю замяли. Мне непонятно, зачем ваша мать рассказала вам обо всем. Ваш брат тоже знает?

– Только об обвинениях. Никому из нас неизвестно о том, что вы изменили свое мнение о виновности моего отца.

– Он этого не сказал, – вмешался Николас. – Он только подумал, что ваш отец мог покрывать кого-то.

Тэйн стрельнул взглядом в Николаса и снова посмотрел на Рэйчел.

– Я не могу это доказать, но я убежден, что Марвин невиновен. – Его голос окреп. – Я уверен, что он был невиновен.

– А его смерть? – сломленным голосом спросила Рэйчел.

– Страшный, ужасный несчастный случай. Явно несчастный случай. В этом нет сомнения. Ваш отец был в смятении, понимая, что кто-то подставил его. А я, его друг, поверил, что он мог предать меня. – Тэйн посмотрел Рэйчел прямо в глаза. – Он вышел на улицу, ничего не видя. Это был несчастный случай. У Бонелли не было возможности затормозить. – Он повернулся к Николасу. – Ваш отец продолжал делать ему искусственное дыхание и массаж сердца, когда надежды уже не было. Парням из «скорой помощи» пришлось оттаскивать его от Марвина.

– Она уже не малышка Рэйчел, – сказал Николас. – Она может принять правду. Она сильная.

– Это правда, – искренне сказал Тэйн. Николас поднялся.

– Пойдем отсюда.

– Да. – Она с трудом встала на ноги. Ее отец был невиновен, и этот человек знал об этом. И ничего им не сказал. Она не могла простить такой жестокости.

Николас довел ее до лифта и нажал кнопку вызова.

– Спасибо вам, Николас. Я не думаю, что без вас он рассказал бы мне правду. Он, должно быть, понял, что нанял плохого детектива. Зная вашу репутацию, он был уверен, что вы докопаетесь до истины. – Она с трудом сглотнула. – Через столько лет узнать, что мой отец не совершал преступления. То есть я знала это, но теперь у меня есть доказательство. – Рэйчел грустно улыбнулась Николасу.

Он в изумлении уставился на нее.

– Только не говорите мне, что вы поверили в ту ложь, которую он тут наплел!

– Какую ложь?

– Прекратите, Рэйчел. Разве вы не видели, как он отводил глаза? И моргал. Студент-первокурсник, изучающий криминологию, сумел бы понять, что он бессовестно лжет.

Она вошла за ним в лифт.

– Это вполне мог быть несчастный случай. Забудьте об этом. И я забуду.

Николас потянулся, чтобы нажать кнопку лифта, но его рука замерла на полдороге.

– Какой несчастный случай? – ледяным тоном спросил он. – Вы говорите о смерти своего отца?

– Да. Мистер Тэйн подчеркивал, что, вероятнее всего, это был несчастный случай. – Она осторожно дотронулась до его руки. – Конечно, он мог ошибиться, но я не собираюсь далее обсуждать этот вопрос.

– Я не верю, что мой отец намеренно сбил вашего отца. – Николас злобно ткнул пальцем в кнопку первого этажа. – Не больше, чем сказке о том, что ваш отец кого-то покрывал.

– Сказке! – От гнева перед глазами у Рэйчел заплясали красные пятна. – Дело не в моем и вашем отце, – злобно сказала она. – Почему они оба не могут быть невиновны?

– Это был умный ход. Не сталкивать нас друг с другом. Неизвестное третье лицо.

– Я вас ненавижу, Николас. – Комок застрял у нее в горле. Она добилась желаемого: восстановила доброе имя своего отца. И должна испытывать радость. Почему же она ощущает такую пустоту? – Вы с самого начала не хотели помочь мне. Теперь я ясно представляю, как вы злились на то, что нуждаетесь в моей помощи, – медленно сказала она.

– У меня есть выбор, – сквозь зубы выдавил Николас, – я могу пропустить мимо ушей ваши слова и могу заставить вас взять их обратно.

– Вы ничего не можете заставить меня сделать, Николас Бонелли. – Рэйчел попятилась назад, когда он начал наступать на нее в маленькой кабине. – Я вас уволила. Мы оба уволены. – Она стукнулась спиной о стенку лифта.

Николас напирал на нее. Левой рукой он вздернул кверху ее подбородок.

– Уволены, училка? Я так не думаю. Вы хотели правды, помните?

– Теперь я знаю правду.

– Я начинаю думать, что вы не узнаете правды, даже если она шлепнет вас по губам. – Его глаза потемнели. – Или уже шлепнула.

– Не смейте целовать меня, Николас Бо… – Ее сопротивление таяло от жара его поцелуя. Ни один мужчина не целовал ее так. Это будет последний их поцелуй, и она бы не хотела жалеть о нем. А это означало всецело отдаться ему.

За спиной Николаса прозвучало робкое покашливание. Вежливый голос спросил:

– Первый этаж. Вы выходите?

– Нет, – ответил Николас. – Воспользуйтесь другим лифтом. – Дотянувшись, он нажал кнопку, чтобы закрыть двери.

– Этого нельзя делать, – сказала Рэйчел.

– Можно, черт побери. – Он снова отправил лифт под небеса. – Итак, на чем мы остановились?

– На первом этаже.

– Уже нет. – Он провел пальцем по ее нижней губе. – Я ревновал к Скотта каждый раз, когда вы позволяли ему это делать. – Наклонившись, он медленно провел языком по ее губам.

От быстрого подъема лифта в животе у Рэйчел образовалась пустота.

– Я никогда ему не позволяла, – сказала она не дыша. – Это было неприятно. – Совсем другое дело, когда это делал Николас. Ее губы раздвинулись.

– Мне нравится, когда у вас распущены волосы, – пробормотал он.

Ее волосы, освобожденные от красивой заколки, упали ей на плечи. Он запустил руки в тяжелую массу.

– Ты пахнешь, как какой-то экзотический цветок. – Он покрывал легкими поцелуями ее лицо и шею, пока не добрался до мочки уха. – У тебя здесь симпатичная маленькая веснушка. – И громким голосом: – Этот лифт занят. Воспользуйтесь другим.

Двери лифта снова захлопнулись, и он провалился вниз.

– Николас, нам нужно выйти из лифта, пока они не позвонили в полицию.

– Не берите это в свою хорошенькую маленькую рыжую головку, училка. – Его рука скользнула назад, обнимая ее. – Ваш поцелуй стоит того, чтобы сесть за него в тюрьму.

Она с трудом могла дышать, потому что Николас исследовал позвонок за позвонком, не спеша продвигаясь вниз по ее спине. Ее кости плавились от его прикосновений. Слабость была такая, что она не смогла бы двинуться с места, даже если бы двери лифта открылись. Она обхватила Николаса за шею.

Он слегка наклонил голову.

– Этот лифт не работает.

Дверь беззвучно закрылась. Рэйчел уткнулась головой ему в шею и глубоко вдыхала аромат сандалового дерева.

– Мы не можем весь день ездить вверх и вниз.

– Почему бы и нет?

– Потому что… – Должна же быть какая-то причина. Ее мозг отказывался прийти ей на помощь. – Потому что я так сказала.

Николас мягко засмеялся.

– Вы говорите как моя мама.

Мама. Рэйчел в ужасе уставилась на него. Как она могла забыть про свою мать? Ей надо спешить домой, чтобы рассказать матери о том, что она узнала от Роберта Тэйна. Миссис Стюарт всегда верила, что ее муж невиновен, и вот Роберт Тэйн подтвердил это. Теперь ее мать снова сможет высоко держать голову. А она медлит, развлекается в лифте. С мужчиной, который не поверил Роберту Тэйну. Который не верил, что ее отец невиновен. Рэйчел застыла и вжалась в стенку лифта, стараясь увеличить дистанцию между собой и Николасом.

Он криво усмехнулся.

– Как я понимаю, перерыв окончен.

– Все окончено. Я узнала то, что хотела узнать. – Рэйчел постаралась сказать это как можно более холодным тоном.

– Нет, не окончено.

Рэйчел вздернула нос, отказываясь разговаривать с ним. Лифт еще раз опустился на первый этаж. В открывшихся дверях показались двое полицейских.

Николас кивнул.

– Привет, Том, Уолт. Что вас привело сюда, ребята?

– Жалобы на каких-то придурков, катающихся на лифте. Мы очистили холл на случай, если они опасны. Вы случайно не видели, куда делись те, кто был в этом лифте?

Николас протянул здоровую руку.

– Надевайте наручники. Это я – угонщик. Моему клиенту понадобилось побыть в одиночестве после того, как она услышала неприятные новости. Поскольку здесь уйма лифтов, я посчитал, что не возникнет проблемы оттого, что я предложу нескольким людям воспользоваться другими лифтами. Извините, ребята. – Николас смущенно улыбнулся. – Отец мне голову за это оторвет.

Полицейские засмеялись. Один хлопнул Николаса по спине и ушел, чтобы разогнать толпу, собравшуюся на тротуаре. Другой покачал головой.

– Лучше уж тебе попасть на ковер к лейтенанту, чем мне. Слышал о твоих ранениях. – Он искоса посмотрел на Рэйчел. – Полагаю, в твоем опасном бизнесе существует противовес: женщины. Рядом с тобой всегда красивые женщины. Возможно, мне тоже стоит подумать о том, чтобы стать частным детективом.

– Том, ты ведь женат.

– Да, – сказал полицейский. – У меня двое детей. И почему я не был таким умным, как ты?

– Глупым, как я, ты хочешь сказать, – ответил Николас. – Умен тот мужчина, у которого жена и двое детей. Я тебе завидую.

– Пожалуй, ты прав. – Полицейский помахал рукой и ушел.

– «Умный, как ты», – повторила Рэйчел с отвращением, когда они вышли из здания на глазах у всей толпы. – Что умного в том, чтобы устроить панику в целом здании? Будь на вашем месте кто-то другой, они бы заперли его в тюрьме, а ключ выбросили.

– Я помню, как Том женился. – Мысли Николаса пошли в другом направлении. – Кажется, это было совсем недавно, а у этого счастливчика уже двое детишек. А посмотри на Чарли. У него есть Дайана и Энди и Джоджо. Это заставляет мужчину задуматься, как и почему он опоздал на свой поезд.

– Мы оба знаем, что у вас нет намерения распрощаться с холостяцкой жизнью. Вы не из тех, кто меняет всяких там Банни и Саммер на пеленки и прочие семейные радости, так что бросьте эту патетику. Я не чувствую жалости к вам. – Она пошла быстрее.

Даже прихрамывая, Николас поспевал за ней.

– Когда ваша мать возвращается с работы?

– Какое вам дело?

– Нам придется подождать, пока она вернется с работы, чтобы рассказать ей о том, что вы узнали от Тэйна. Надо купить какой-нибудь еды, поскольку она нас не ждет.

Резко развернувшись, Рэйчел выпалила прямо в лицо Николасу:

– Вы не пойдете со мной в дом моей матери.

Взяв за руку, Николас подтолкнул ее в направлении машины.

– Я начинаю думать, что она может кое-что прояснить.

– Моей матери нечего прояснять, а вы не пойдете в ее дом. Она вряд ли захочет встретиться с сыном человека, который убил ее мужа.

– Вы слышали, что сказал Тэйн. Это был несчастный случай.

– Гораздо легче поверить в то, что мой отец – преступник, чем в то, что ваш отец – убийца, не так ли?

Николас схватил ее сумочку.

– Возможно, вам легче было бы разобраться в фактах, которые находятся у вас под носом, если бы вы называли наших с вами отцов просто «икс» и «игрек». – Он открыл дверцу машины и передал Рэйчел связку ключей.

– Я вижу те факты, которые мне нужно видеть. – Рэйчел обошла вокруг машины и села за руль. – Я вижу, что вы уверены в том, что мой отец – преступник. Мистер Тэйн снял с вашего отца всякую вину в смерти моего отца. Почему вы не оставите все как есть?

– Вы наняли меня, чтобы установить истину. Какую кухню предпочитает ваша мама?

– Вы не пойдете в дом моей матери, это окончательное решение.

Рэйчел швырнула маленькие белые коробки с пищей из китайского ресторана на кухонный стол в доме матери.

– Я не собираюсь рассказывать маме, кто вы и зачем пришли. Вы явились сюда незваным, сами и объясняйте ей ваше наглое вторжение. Я вообще не знаю, что вам здесь нужно. Только не говорите мне, что хотите установить правду. Я уже знаю ее, да и вы тоже.

– Правду о чем?

Рэйчел повернулась.

– Мама! Я не слышала, как ты вошла.

– Ты была слишком занята спором со своим другом.

– Он мне не друг, – прошипела Рэйчел.

– Миссис Стюарт, я Ник Бонелли из агентства Эддисона и Бонелли, мы занимаемся охраной и расследованиями.

– Бонелли. – Миссис Стюарт стала белой как полотно, у нее подкосились колени.

Николас успел подхватить ее, прежде чем она упала, и усадил на стул.

– Я же просила вас не приходить сюда. Мама, я не хотела, чтобы он приходил, но он всегда уверен в своей правоте.

– Бонелли. Полицейский Бонелли – ваш родственник?

– Он мой отец.

– Рэйчел, – обратилась к ней мать, – я не понимаю, что происходит. Я думала, ты на озере Гранд помогаешь своей коллеге по школе ухаживать за ее братом-инвалидом.

– Я вернулась вчера. – Рэйчел чувствовала, что под обвиняющим взглядом матери ее щеки становятся пунцовыми. – Я тебе не все рассказала, мама.

– Инвалид – это я, – вмешался Николас. – Я был покалечен. Рэйчел была моей… э-э-э…

– Няней, – прошипела она, – а вы вели себя как ребенок, всегда делая все по-своему.

– Ты была на озере Гранд с этим мужчиной? Вдвоем? Когда ты сказала про брата учительницы, я думала, что это подросток.

Рэйчел покраснела еще больше.

– Я не могла тебе все рассказать, – призналась она.

– Ты взрослый человек, Рэйчел. Нет нужды объясняться. – Миссис Стюарт сделала паузу. – Ты сказала, что покалеченный человек – брат твоей подруги Дайаны. Это ты тоже сочинила?

– Дайана – моя сестра, – ответил Николас.

– Еще одна Бонелли. Ты знала об этом, Рэйчел? По твоему лицу я вижу, что знала, – медленно произнесла миссис Стюарт. Она закрыла глаза. – Зачем, Рэйчел? Почему ты не могла оставить все как есть?

– Несправедливо скрывать от нее правду, – сказал Николас.

– Вы не знаете, о чем говорите, – грустно сказала мать Рэйчел, опуская голову на руки.

– Я знаю, что Рэйчел – взрослая женщина, храбрая и сильная. Она не нуждается в вашей защите.

– Но она так любила своего отца.

– Как и вы. Я уверен, – сказал Николас. – Вы ведь выжили. Вы серьезно думаете, что Рэйчел слабая?

– Конечно, нет, – возразила миссис Стюарт. – Я вырастила ее сильной.

– Тогда доверяйте себе. Доверяйте Рэйчел. Расскажите ей правду.

– Знать правду – вопреки бытующему мнению – вовсе не обязательно. – Миссис Стюарт смотрела на Рэйчел. – Ты знала, кто такой Николас Бонелли, и взялась за эту работу? – Лицо ее осунулось, выглядело постаревшим. – Понимаю. Ты взялась за нее именно потому, что он – Бонелли. Зачем? Ты надеялась через него подобраться к его отцу? С какой целью? Ты не поверила в то, что я тебе говорила?

– Она вам поверила, – мягко сказал Николас. – Она вам слишком верила. Она хотела восстановить доброе имя отца.

Миссис Стюарт обернулась и, потрясенная, уставилась на Николаса. Он не отвел взгляд.

– Такая возможность никогда не приходила мне в голову, – сказала она наконец. – А должна была. Рэйчел обожала отца.

– Как вы сами сказали, она теперь взрослый человек.

Рэйчел внутренне съежилась. Холод проник в ее кости. Она чувствовала себя так, словно балансировала на краю пристани, глядя в глубокое озеро. Озеро, поджидавшее ее, чтобы затянуть в свои холодные, темные глубины. Страх пронзил Рэйчел. Она не хотела знать. Она не стала взрослой. Она была маленькой, испуганной девочкой.

– Не беспокойся, – торопливо сказала она матери. – Я была не права, что начала это. Мне жаль, мама. – Она не могла взглянуть на Николаса. Пусть думает что угодно о ее поцелуях. Теперь это не имеет никакого значения. – Вы можете возвращаться домой. Я узнала то, что хотела.

Миссис Стюарт дотронулась до одной из маленьких белых коробок, стоящих на столе.

– Китайская?

– Вы хотите сначала поесть или поговорить? – спросил Николас.

Миссис Стюарт криво улыбнулась.

– Вы всерьез думаете, что я смогу проглотить хоть кусочек?

– Мы поедим после того, как он уйдет, – сказала Рэйчел. – Он настоял на том, чтобы прийти. Он может добраться домой сам. Он может позвонить одной из своих подружек. – Она мельком посмотрела на мать. – У него их по одной на каждый день недели и еще несколько запасных.

– Вам лучше присесть, мистер Бонелли. – Миссис Стюарт кивком указала на стоящий вблизи стул. – Я не заметила, что у вас нога в гипсе. Мы можем разогреть ужин позже. Если вы захотите остаться и поесть с нами после того, как я скажу то, что должна сказать.

– Мне это не нужно, – возразил он. – Мне не нужна правда. Она нужна Рэйчел.

– Лжец. Он хочет, чтобы ты сказала ему, что его отец не убивал папу.

– Рэйчел! Конечно, его отец не убивал твоего папу. Откуда у тебя эта дикая идея? Мистер Бонелли, мне жаль, если то, что я сказала Рэйчел, вселило в нее мысль, что ее отец был намеренно убит. То есть… ладно, что бы тогда ни случилось, вашего отца нельзя в этом винить.

– Может быть, он не собирался сбивать его, – твердо сказала Рэйчел, – но его обвинения и угрозы довели отца до того, что он не помня себя выскочил на улицу. Мистер Тэйн сказал, что папа был в смятении и не понимал, что он делает.

– Роберт Тэйн так сказал? Ты говорила с ним?

– С ним и с лейтенантом Бонелли, – с вызовом сказала Рэйчел. – Отец Николаса солгал. Сказал, что потерял письменное признание папы. А мистер Тэйн сказал, что папа покрывал кого-то. Что папа не делал этого, что папа никогда бы не предал друга.

Миссис Стюарт медленно покачала головой.

– Тебе было двенадцать лет, и отец был твоим кумиром. Через год ты почти перестала упоминать о нем. Мне и в голову не приходило, что ты одержима идеей узнать причины его гибели.

– Это не одержимость, когда хочешь снять обвинение со своего отца.

– Вероятно, мне следовало с самого начала сказать тебе правду. – Миссис Стюарт посмотрела на Николаса. – Я хотела уберечь ее. Это было неправильно?

Николас потянулся через стол и взял миссис Стюарт за руку.

– Любить кого-то – это всегда правильно. Вы поступили так, как сочли нужным.

Миссис Стюарт кивнула.

– Он ничего мне не оставил. Мне больше нечего было ей дать.

– Вы дали ей очень многое. Она добрая, умная, решительная, смелая и твердая. Может быть, по виду этого и не скажешь, но сердце и сила воли у нее такие, что хватит на десятерых. Как и у ее матери, я думаю.

– Я этого не заслуживаю, но спасибо вам. – Миссис Стюарт слабо улыбнулась ему и обернулась к дочери.

– Нет, – покачала головой Рэйчел. – Ты никогда не обманывала меня. Я знаю, нет.

Мать решительно смотрела на нее.

– Мне жаль, Рэйчел, не могу выразить, как мне жаль. Я должна была сказать тебе все раньше. – Она помолчала. – Мистер Бонелли прав. Ты выросла сильной и смелой.

– Он не прав. Прогони его. Он глупый, мама, правда. Представляешь, он думает, что не может влюбиться потому только, что не влюбился раньше, когда достиг половой зрелости. Не надо верить тому, что он говорит. Скажи мне, что ты не обманывала меня, мама, пожалуйста.

– Он собирался бросить нас, – напрямик сказала мать. – Он встретил женщину.

– Я тебе не верю.

– Она не соглашалась быть с ним, пока он не раздобыл денег. Много денег. Он продавал единственное, что у него было, – информацию о ценах на подряды.

– Нет! Нет!

– Он предал Роберта Тэйна, своего работодателя и друга, – безжалостно продолжала миссис Стюарт. – Он предал других сотрудников компании. Потерять новые контракты означало потерять работу. Он предал меня, тебя и Тони.

– Мистер Тэйн сказал, что папа не предавал его. Что он покрывал кого-то.

– Роберт Тэйн солгал тебе, Рэйчел. Мы с Тэйнами были хорошими друзьями. После того, что случилось, Роберт Тэйн хотел помочь нам, но мне было стыдно принимать от него помощь. Узнав о том, что я рассказала тебе, он тоже тебе солгал, потому что думал, что я этого хочу. Так он решил помочь мне. Однажды он видел твоего отца с другой женщиной и обвинял себя в том, что не разобрался с Марвином и не рассказал обо всем мне.

– Нет. – Рэйчел хотела заткнуть уши, чтобы не слышать, как лжет ее мать.

– Да. – Миссис Стюарт сделала глубокий вдох. – В конце концов твой отец предал и свою любовницу, и самого себя. Его смерть не была несчастным случаем.

– Миссис Стюарт, – начал Николас, – мой отец не…

– Вы хотели, чтобы я рассказала правду, – резко оборвала его мать Рэйчел. – Я любила ее отца, но правда заключалась в том, что Марвин был слабым человеком. Повзрослев, она сама убедилась бы в этом. Он всегда находил оправдание своим поступкам, никогда ни в чем не винил себя. Я знаю: полиция подозревала, что Марвин намеренно выскочил на улицу перед машиной вашего отца, мистер Бонелли. – У нее перехватило горло. – Я уверена, что он покончил с собой.

Она посмотрела на Николаса.

– Знал ли он, что за рулем был ваш отец, или просто бросился под первую попавшуюся машину – этого мы никогда не узнаем.

– Ты не должна говорить такие вещи ради Николаса.

– Все это время твой отец говорил, что играет в гольф с клиентами или вечерами задерживается на работе. У него появилась новая одежда. Он стал посещать дорогой парикмахерский салон, хотя раньше ходил к обычному парикмахеру. Новая парфюмерия, мыло. Может быть, в этом и моя вина. Я была слишком поглощена воспитанием детей. Я должна была быть внимательнее к Mapвину.

– Я тебе не верю. – Волны боли захлестывали Рэйчел.

– Рэйчел…

Нежность, с какой Николас произнес ее имя, лишила Рэйчел последней надежды на то, что ее мать ошибалась.

– Нет, я не дочь преступника! Нет! Не хочу! – Она истерически захохотала. – Ну конечно же, именно мне родители захотят доверить обучение своих детей, правда? – Ее голос стал елейным. – Вы ведь знаете нашу мисс Стюарт, не так ли? Ее отец был преступником, он покончил с собой, когда его разоблачили. Она как раз тот человек, который может научить маленького Джонни истинным ценностям.

– Прекрати, Рэйчел, – резко оборвал ее Николас. – У тебя начинается истерика, и ты расстраиваешь свою мать.

– Нет у меня никакой истерики. Из-за чего? Просто ситуация истеричная. Истерически смешная. Моя мама – лгунья, а мой отец – преступник и бабник. Вы, Николас, по крайней мере ведете себя честно. Не скрываете, что вы бабник.

– Я не бабник.

– Мой отец, наверное, тоже так говорил. А может быть, он действительно не был бабником.

Просто ему понадобилось оправдание, чтобы бросить нас.

– Прекрати жалеть себя, – сказал Николас.

– Ты прав. Мне не за что себя жалеть. Что с того, что моя жизнь разбита в пух и прах.

– Твоя жизнь не разбита. Твоя жизнь осталась такой, как была. Изменилось только одно: теперь ты знаешь то, чего не знала раньше. Живи с этим.

– Спасибо вам, Николас Бонелли, за эти обнадеживающие слова.

– Пожалуйста. Давайте поедим. Я умираю с голоду.

Только эгоистичный, самовлюбленный, бесчувственный тупица мог думать сейчас о своем желудке. При мысли о еде желудок Рэйчел взбунтовался. Ей хотелось кричать. Ей хотелось броситься на пол и колотить руками и ногами по пестрому линолеуму. Ей хотелось разбить тарелки, которые ставил на стол Николас. Ей хотелось бросить об стену еду, которую ее мать разогревала в микроволновой печи. Ей хотелось завыть.

Нет, она возьмет себя в руки. Быть может, ей стоит подумать о другой карьере. О какой? К примеру, быть бухгалтером или работать в банке она не сможет. Никто не позволит дочери преступника иметь дело с миллионами. А Тони собирается поступать в юридический колледж. Он может забыть об этом. Кто захочет, чтобы его адвокатом был сын преступника?

– Бедный Тони, – сказала Рэйчел. – Он ведь думает, что его отец был честным человеком. – И побледнела, увидев выражение лица своей матери. – Ты сказала Тони правду, а мне нет?

– Он пришел ко мне пару лет назад, – тон у матери был извиняющийся. – Тогда я думала рассказать все и тебе тоже, но ты никогда не упоминала о Марвине, и я не решилась бередить старые раны.

– Так что я единственная, кто ничего не знал. Я чувствую себя круглой идиоткой. – Она обернулась к Николасу. – Ты знал. Все время знал. Ты негодяй. Ничтожный, бесчувственный, низкий негодяй. Для тебя это была просто игра. Ты решил немножко подшутить над малюткой Рэйчел. У тебя есть подружки для любых занятий. Ох, теперь я понимаю. В твоем состоянии ты не мог развлекаться со своими женщинами и спать с ними, так что решил использовать меня в качестве развлечения. Ты, должно быть, восхитительно провел время, от души подсмеиваясь надо мной. Дайана и Чарли тоже в этом участвовали? Вы спорили, сколько времени я буду играть роль простофили? Я рада, что предоставила вам столько поводов для смеха. А теперь убирайся из дома моей матери.

– Рэйчел, – сказала ее мать, – тебе больно, мне очень жаль. Ты разочаровалась в своем отце, ты разочаровалась во мне. Но не сваливай это на мистера Бонелли. Поешь, и тебе будет лучше. – Она поставила перед ней тарелку с рисом.

Рэйчел смахнула тарелку рукой. Тарелка с рисом полетела на пол.

– От еды мне не станет лучше. Мне ничего не поможет. Ты обманула меня. – Вскочив, она бросилась вон из дома.

Не обращая внимания на властный голос Николаса, зовущий ее, она пыталась открыть дверцу машины.

– Я сказал, подожди минуту.

– Я слышала. Добирайтесь домой, как хотите. Я вас не повезу.

– Я не этого хотел. – Он помедлил. – Я хотел попросить тебя выйти за меня замуж.