Текст книги "Легенда озера Гранд"

Автор книги: Жанна Аллан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Ухмылка на его лице не оставила у Рэйчел сомнения в том, что он имел в виду.

– Нет, спасибо. Я не нуждаюсь в вашей помощи на таких условиях. – Ей не удалось справиться с румянцем, залившим лицо и шею.

– Вы, кажется, не так сильно стремитесь восстановить доброе имя своего отца, как заявляли.

– Я восстановлю его доброе имя. С вашей помощью или без нее. Но при этом не сделаю того, чего он стал бы стыдиться, если бы узнал об этом.

– Какие, однако, благородные чувства, – усмехнулся он, – у дочери преступника.

У Рэйчел закружилась голова, она схватилась за спинку ближайшего стула, чтобы не упасть. Он сжал челюсти.

– Приношу извинения. Я не должен был это говорить. Но я очень сомневаюсь, что вы найдете репортера, которого заинтересует преступление, совершенное пятнадцать лет назад, если по нему даже не было выдвинуто обвинение.

– Потому что моего отца убил ваш отец.

– Ваш отец выскочил прямо под колеса машины моего отца, который не успел затормозить. Его признали невиновным.

– Другие полицейские.

Николас зло посмотрел на нее и направился в сторону кухни.

Она проиграла. Выбрала неверную тактику, надеясь уговорить Николаса заново расследовать дело, и проиграла. Теперь можно собирать вещи. Только вот приготовит Николасу Бонелли его проклятый завтрак.

– Сядьте, а то упадете, – раздраженно сказала она. – Сейчас я сварю кофе.

Николас без слов неловко опустился в кожаное кресло. Положив костыль на пол, он прикрыл глаза. Боль затаилась под его длинными ресницами и туго натянула кожу на скулах.

На кухне Рэйчел достала из холодильника вчерашний омлет и поставила разогреть в микроволновую печку. Как бы она ни ненавидела Николаса, ее наняли на эту работу, и она будет выполнять ее, пока не найдется замена.

Рэйчел с шумом захлопнула дверцу микроволновки. Паркер и Тэйн. После смерти Марвина Стюарта Роберт Тэйн предлагал матери Рэйчел деньги. Кровавые деньги. Так Гейл Стюарт называла их. Деньги за молчание. Она отвергла их, как и все предложения о помощи. Внимательно изучив объявления в разделе «Требуется помощь», миссис Стюарт устроилась на работу продавщицей в универсальном магазине, а на двенадцатилетнюю Рэйчел и ее восьмилетнего брата Тони свалились многочисленные домашние обязанности. К тому же дети рано стали подрабатывать в свободное время. Потом они смогли учиться в колледже только потому, что работали и получили ссуду на образование.

И все это время Рэйчел ждала того дня, когда сможет восстановить доброе имя отца. Микроволновка запищала, отвлекая ее от жалости к самой себе. Нет, несмотря на неудачу с Николасом Бонелли, она не откажется от своих намерений. Рэйчел достала омлет из печки.

– Николас Бонелли, – шепотом сказала она, – я только начала борьбу.

Вернувшись в столовую, она шмякнула тарелку с горячим омлетом и тостами с маслом на столик у окна, выходившего на озеро.

– Идите ешьте, пока не умерли с голоду.

Николас медленно двинулся к столику.

– Вы должны быть благодарны мне, что я вам отказал. Ведь я мог бы притвориться, что веду расследование, а спустя какое-то время сказать вам, что все обнаруженные мною улики указывают на вину вашего отца. Если мой отец поступил нечестно, что заставляет вас думать, что я окажусь более честным?

– Я это учла. – Рэйчел открыла двери на веранду. По бесцветному небу плыли одинокие клочья облаков. Легкий утренний ветерок пошевелил ее волосы. – Я предполагала, что при этом расследовании постоянно буду рядом с вами. – Она повернулась и посмотрела ему в глаза. – Мы были бы одной командой. Вы, с вашим знанием методов расследования, и я, с моим знанием моего отца. И моими настойчивостью и решимостью.

Николас с недоверием уставился на нее, рука, которая подносила кофе ко рту, остановилась на полпути.

– Я не представляю, какие обстоятельства могли бы вынудить меня позволить какому-либо клиенту, а уж вам тем более, стоять за моей спиной, когда я работаю.

Небо рассекла молния. Сквозь открытые окна донесся шум поднимаемых ветром волн, которые бились о громадные сваи, поддерживающие причал. Рэйчел невидящим взглядом уставилась в книгу, делая вид, что читает.

Шлепанье карт по истертой кожаной поверхности старого столика для игр действовало ей на нервы. Николас сидел в профиль к ней, так что она видела его впалую щеку, выступающий подбородок и иссиня-черные волосы. Его густые темные брови и шрам под глазом придавали лицу еще более сердитое выражение. Он выглядел непреклонным, жестким, сильным. С этим его обликом как-то не вязалось изящное, красивой формы ухо. Ему больше подошло бы ухо, похожее на цветную капусту, разбитое, как у боксера. И мозги у него как цветная капуста. Рэйчел ненавидела цветную капусту.

Карты разлетелись по столу. Рэйчел хотела собрать их, но Николас огрызнулся:

– Не трогайте.

– Устали или проиграли?

– Устал сидеть. Устал от этого места. И устал оттого, что вы меня разглядываете. – Он ударил костылем по полу. – Прекратите бомбить меня телепатическими посланиями, или что там должны означать ваши взгляды. Это не сработает. Вопрос закрыт. Закончен.

– Я ничего не посылала. Должно быть, вас терзает собственная совесть. – Увидев, как напряглись мышцы его плеч, она постаралась свернуть с минного поля: – Я не разглядывала вас. То есть, может быть, разглядывала, но не потому… У вас миловидное ухо, – выпалила она.

С гор, окаймляющих озеро, донесся раскат грома.

– Если ваш отец был наполовину таким же несносным, как вы, я бы не стал обвинять своего отца, если бы он действительно нажал на газ.

У Рэйчел перехватило дыхание.

– И вы меня называете несносной?!

– Я по крайней мере не хожу вокруг да около и не говорю, что у вас миловидные уши.

– У меня не миловидные уши. Они слишком большие и оттопыренные.

Он медленно развернулся и изучил ее голову.

– Я так не думаю.

– Значит, это правда, ведь всем известно, что вы знаток красивых женщин.

– Я бы не назвал вас красивой.

Рэйчел проглотила обидное замечание, не поморщившись.

– Мне безразлично, как бы вы меня назвали.

– Красивое лицо должно быть классическим. Ваше лицо интересное.

– Большое спасибо.

Он фыркнул.

– Вы как заноза в одном месте, но мы не обсуждали ваш характер. Мы говорили о вашем лице. Овальная форма, кожа цвета слоновой кости, немножко веснушек, маленький, но решительный подбородок и слишком большой рот, что повышает интерес.

Рэйчел не удержалась от вопроса:

– А это хорошо или плохо?

– Сам по себе большой рот – это плохо. Но для женского лица такой рот, как ваш, – это хорошо, – раздраженно добавил он. – Вы, должно быть, привыкли слышать от мужчин, что ваш рот создан для поцелуев.

– Мужчины, с которыми я встречаюсь, не судят так поверхностно.

Он поднял брови.

– Даже не принимают во внимание вазы с фруктами у вас в ушах?

– Посмотрите на себя. В этом желтом свитере вы выглядите как банан-переросток.

– По крайней мере верх и низ моего костюма сочетаются друг с другом. Я же не хожу в красных брюках и голубой рубашке.

– Брюки у меня не красные, а фиолетовые. Кто бы хвастался, имея такой занудный характер, не говоря уж об ограниченных умственных способностях.

– Думаю, тот, у кого волосы рыжие, как у клоуна.

– Вы просто завидуете, потому что у меня волосы растут на голове, а не по всему телу, как у неандертальца.

– Будь я неандертальцем, я давным-давно шарахнул бы вас по голове дубинкой.

– Да ну? – ехидно спросила Рэйчел. – А твоя мама носит армейские ботинки.

Он угрожающе прищурился.

– Твоя тоже.

– А вот и нет. Возьмите свои слова назад. Вы… – Последние слова Рэйчел утонули во взрыве его хохота.

– Вы слишком много времени проводите на детской площадке, – с трудом выговорил он, захлебываясь от смеха.

– А вы слишком много времени проводите с преступниками и гангстерами.

– Нет, – задыхаясь, произнес он, – хватит. Я сдаюсь, я поднимаю руки, я проиграл. Вы выиграли.

Рэйчел недоверчиво посмотрела на него.

– Вы займетесь этим расследованием?

– Не говорите глупости. Я имею в виду, что мы ведем себя как пятилетние дети, и вы доказали, что у вас это получается лучше.

– Это вы начали с замечания о моих сережках… Что с вами? – закричала Рэйчел, увидев, что Николас вдруг покачнулся. Он не упал, но было заметно, что только благодаря силе воли он устоял на ногах. Бросившись к нему, она откинула в сторону его костыль и подставила свое плечо, чтобы поддержать его. – Обопритесь на меня, я доведу вас до дивана.

Тяжело опираясь на ее плечи, он, пошатываясь, пересек комнату.

– Вам что-нибудь принести? – Рэйчел помогла ему сесть на потертый диван, стоявший напротив камина. – Принести вам обезболивающее или что-нибудь попить? Может быть, позвонить вашему врачу?

– Нет, – сказал Николас ослабевшим голосом. – Все в порядке. Разве что подставить скамеечку под ногу. Вот, так гораздо лучше. И мой стакан с чаем. Спасибо. Не могли бы вы немного взбить подушки? Нога под гипсом зудит. Не могли бы вы немного почесать ее… правее, ниже, немного выше, левее, вот здесь…

Рэйчел сидела слева от Николаса и, пытаясь дотянуться до его правой ноги, фактически оказалась у него на коленях.

– Ну как?

Его пальцы перебирали ее распущенные волосы.

– Прекрасно, мисс Стюарт. Именно этого я и хотел. – Громкий голос, никаких следов боли или слабости.

Он обманул ее. Преследуя свои гнусные цели, он симулировал падение.

– Вы притворялись. – Рэйчел медленно выпрямилась. Вернее, постаралась это сделать.

Николас нагнул ее голову, приблизил ее лицо к своему.

– Бросьте, училка. То, что совершил или не совершил ваш отец, не имеет к вам никакого отношения, так что перестаньте копаться в давно и хорошо забытом прошлом и живите своей жизнью. Возвращайтесь в свою школу. Здесь вам ничего не светит. Вы не сможете ни шантажом, ни угрозами, ни спорами заставить меня сделать то, чего вы хотите.

– На вашем месте я не была бы так в этом уверена.

– Да? – Он фыркнул от смеха. – Говорите вы сурово, но вы – мягкий человек. Даже пес Иена считает вас зефиром. Когда вы подумали, что я вот-вот упаду, то, вместо того чтобы воспользоваться своим преимуществом, практически донесли меня на себе до этого дивана.

– Я просто исполняю свои обязанности. Мне платят за то, чтобы я за вами ухаживала.

Он усмехнулся.

– Признаю. Но вы, в общем, хороший человек. Вам по природе свойственно помогать людям, а не причинять им боль. – Он внимательно изучал ее лицо. – Вы не пойдете в газеты.

– Нет, пойду!

– Вы не такой человек.

– Откуда вам знать, какой я человек?

– Мужчине достаточно посмотреть на ваш рот, и он уже знает о вас все, что ему нужно знать. – По мере того как Николас пристально смотрел на нее, веселье в его глазах сменилось неприкрытым желанием.

Во рту у нее совершенно пересохло. Она не смогла бы выговорить ни слова, если бы даже захотела. Рэйчел с трудом сглотнула. Мужчина, у которого женщин больше, чем ботинок. Мужчина, который смеется над ее рыжими волосами и веснушками. Мужчина, заставляющий ее сердце биться чаще. Мужчина, чей отец убил ее отца.

– Отпустите меня, – сказала она, начиная паниковать.

– Зачем? Как вы утверждаете, мы с вами здесь застряли вдвоем. А когда рядом женщина, у которой такой искушающий рот, как у вас… – Николас коротко засмеялся, не отрывая взгляда от ее лица. – Я пытаюсь понять, насколько сильно вы хотите, чтобы я взялся за расследование.

– Не настолько сильно, чтобы спать с вами.

– Тогда, может быть, вы захотите убраться с моих коленей?

Рэйчел вскочила на ноги, на лице ее было написано смущение. Но она тут же взяла себя в руки.

– Вы не собьете меня тем, что назовете хорошим человеком. Вам меня не спугнуть. И не соблазнить. – Развернувшись на каблуках, она вышла, прежде чем Николас смог что-либо возразить. Или рассмеяться ей в лицо.

Волна от прошедшей по озеру моторной лодки медленно добралась до берега и мягко перекатилась по камням, на которых стояла Рэйчел. Ласточка стрелой промчалась над озером в поисках позднего завтрака. Николас свой завтрак уже получил. И ужин вчера вечером она тоже приготовила, обдумывая при этом новые аргументы, чтобы убедить его. Или хотя бы постараться.

Николас солгал. Он вовсе не считал ее привлекательной.

Она сидела на большом камне и наблюдала, как ласточка снова и снова ныряет в воду. В ее планы не входило поддаться чарам Николаса. Она на это не попадется. Хотя этот мужчина своими карими глазами и сексуальной улыбкой искусил бы даже деревянную статую. Нет, ее ни капли не привлекала мысль переспать с ним.

То, что это занятие могло бы оказаться весьма приятным, не имеет никакого значения.

Рэйчел обхватила колени руками и отклонилась назад, в отчаянии закрыв глаза. Он нисколько не нравится ей!

– Если вы не дуетесь, значит, строите планы.

От неожиданности Рэйчел едва не свалилась с камня.

– Прекратите ко мне подкрадываться. Я не дуюсь.

– Значит, строите планы. Когда женщина не хочет разговаривать, она делает либо то, либо другое.

– Полагаю, вы исходите из собственного опыта, будучи большим знатоком женщин.

– Почти угадали. – Он оперся на костыль. – Женские планы и надутые губы нагоняют на меня тоску. Так что можете прямо сейчас признаться, что вы проиграли.

Она вызывающе посмотрела на него.

– Что, большой плохой дядя боится маленькой Рэйчел? – Она оттопырила нижнюю губу. – Маленький Ники боится, что я соблазню его сделать то, что мне от него нужно?

Он стоял с каменным лицом, глядя на нее сверху вниз. Только потемневшие глаза выражали презрение.

– Возможно, раны ослабили мое тело, но не мозг. Ваши вымученные попытки соблазнить меня просто смехотворны. Я не интересуюсь дочерью преступника, которая к тому же неврастеничка, не умеет одеваться и постоянно достает меня.

Рэйчел повернулась и резко отошла от него. Сжав руки в кулаки, она уставилась на озеро. Ласточка резко нырнула за очередным жучком и приземлилась на воду.

– Ну, хорошо, – сказала она бодро и решительно, наблюдая, как птица гребет ногами по воде, – тема на этом исчерпана, не так ли?

Гравий захрустел под ногами Николаса, подошедшего к ней. Ласточка била крыльями по воде. Рэйчел смотрела на птицу, не обращая на него никакого внимания. Он уже сказал более чем достаточно.

– Наверное, раны все же ослабили мои мозги, – сказал Николас. – Обычно я не бываю груб с женщинами.

– Только с дочерьми преступников, – насмешливо заметила Рэйчел.

Он сделал глубокий вдох.

– Если вы хотите, чтобы я извинился…

– От вас мне нужно только одно. Правда о моем отце. – Она нахмурилась. – Николас, ласточка, по-моему, не сможет взлететь. Она слишком устала. – Рэйчел решительно ступила в воду.

– Что вы делаете? Я тут пытаюсь принести свои извинения…

– Прекрасно. – Камни у нее под ногами были скользкими. – Похоже, что течение несет ее сюда. Пожалуй, я смогу до нее дотянуться.

– Моя мама ответит за то, что заперла меня здесь с сумасшедшей. Вот, – Николас протянул ей свой костыль. – Постарайтесь подогнать ее поближе.

Рэйчел быстро двигала намокший комочек перьев в свою сторону. Ступив на берег, она бросила костыль и рукой подцепила крохотную птичку. Маленькое тельце сжалось в ее сложенных ладонях.

– И что дальше?

– Положите ее в защищенное место, где она сможет обсохнуть и отдохнуть. С ней все будет в порядке.

Рэйчел положила ласточку под прикрытие большого валуна и медленно отошла. Птица смотрела на нее немигающим взглядом. Подняв костыль, она отдала его Николасу.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Из чистого любопытства, скажите мне, как далеко вы собирались зайти в воду?

– Я надеялась, что мне не придется заходить глубже чем по колено. – Рэйчел замедлила шаги, чтобы подстроиться под него. – Неврастения, понимаете ли…

Николас остановился.

– Я пытался извиниться.

– За что? За то, что сказали вслух то, что думали? Мне безразлично, что вы думаете, Николас Бонелли. Я намерена снять обвинение с моего отца, с вашей помощью или без нее. И мне наплевать, нравится вам, как я одета, или нет. – Она развернулась и пошла по направлению к дому.

Резко выдвинутый вперед костыль преградил ей дорогу. Николас подтянул ее к себе.

Она не могла его оттолкнуть. Ведь он был ранен.

Николас закрыл ей рот поцелуем.

Рэйчел мгновенно забыла, что он ей не нравится. Забыла, что он не должен ее целовать. Забыла все, кроме вкуса, ощущения, тепла его губ.

Ее никогда не целовали так прежде. Возбуждение закипало и бурлило в ней. Его сердце колотилось под ее ладонью. Она смяла пальцами его рубашку. Ее губы уступили его натиску. Ее возбуждение росло по мере того, как Николас медленно и нежно целовал ее. Наслаждение волнами захлестывало Рэйчел.

Николас ладонью здоровой руки обхватил ее затылок, притягивая ближе к себе. Каждой клеточкой своего тела Рэйчел откликалась на его ласки. Стремясь ощутить еще большее блаженство его поцелуя, она обняла его за шею обеими руками и поднялась на цыпочки.

Николас издал резкий звук и прервал поцелуй.

Рэйчел очнулась. Она опустила руки и уставилась на него. Как объяснить это безумие? Она вовсе не хотела целовать этого мужчину!

– Извините. Не знаю, что на меня нашло. – Она почувствовала, как краска заливает ее лицо.

– Вы опасная женщина.

– Извините, – снова повторила она, не поднимая головы. – Я не хотела сделать вам больно.

– Я говорил не о своем плече. Нельзя позволять женщине, которая носит на шее синий коровий колокольчик, так целоваться.

– Я ношу такие украшения, потому что учу первоклассников; яркие, смешные вещи привлекают их внимание, и они лучше слушают, что я им рассказываю.

– Мне следовало бы знать, что вы опасны, с той минуты, когда я увидел ваш рот. Такой рот всегда приносит неприятности. – Николас постучал костылем по маленькому валуну. – Уверен, между нами существует какое-то магнитное притяжение. Честно говоря, вам следовало меня предупредить – если вы относитесь к тому типу женщин, которые готовы предоставить свое тело в обмен на то, чего они хотят.

В голове у Рэйчел роились мириады запутанных, противоречивых мыслей. Она не хотела, чтобы Николас ей нравился. Она не хотела думать о нем как о мужчине. Но она хотела снова броситься в его объятья.

– А если я к ним отношусь? – медленно спросила она. – Вы ошибаетесь во многом, что касается меня. Может быть, вы и в этом тоже ошибаетесь. Может быть, я такая.

Его взгляд не дрогнул.

– В таком случае, училка, – сказал он, – нас обоих ждут неприятности.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Рэйчел намазала на хлеб клубничный джем. Что это за мужчина, который ест сандвичи с арахисовым маслом, джемом и бананами? Она сложила два куска хлеба вместе и разрезала их на четыре треугольника. Николас ненавидит сандвичи, разрезанные на маленькие треугольники. Он называет их девчоночьими сандвичами. А как, по его мнению, можно назвать сандвичи с арахисовым маслом, джемом и бананами? Едой для настоящего мужчины?

Целовать женщину так, что она сходит с ума, – это основной его капитал.

Вероятно, он ожидал, что она сбежит домой. Именно этим, несомненно, объяснялось его надоедливое брюзжание, поскольку она уезжать не собиралась. До тех пор, пока он не согласится взяться за расследование. Когда Рэйчел Стюарт чего-то хотела, она становилась водой, которая точит камень.

Она поставила тарелку с сандвичами на столик перед Николасом, и тут зазвонил телефон. Не обращая внимания на брезгливый взгляд, который он бросил на сандвичи, она направилась к телефону.

– Если ты его убила, – без предисловия сказала Дайана, – утопи тело в озере Грэнби. Оно больше озера Гранд и глубже, чем водохранилище в Тенистых горах.

Рэйчел рассмеялась.

– Он просто золото, – ответила она, прекрасно понимая, что Николас может ее услышать.

– Ты разбила ему голову каминной кочергой, да?

– Он рядом. Ты можешь с ним поговорить. – Рэйчел отнесла телефон Николасу.

Он мрачно посмотрел на нее и на телефон.

– Кто там?

– Дайана.

– Скажите моей любящей сестре, что мне не о чем говорить с ней, пока она не приедет сюда с извинениями за свое грязное мошенничество и не заберет меня домой.

– Забудь об этом, – донесся из трубки четкий голос Дайаны.

Увидев кислое выражение лица Николаса, Рэйчел убрала телефон подальше от него, пока он не выдрал шнур из стены.

– Я предупреждала тебя, что он невыносим, – сказала Дайана в ухо Рэйчел. – Если ты больше не в состоянии это выносить, я поищу кого-нибудь другого, кто мог бы быть лакеем.

– Нет, все прекрасно, – быстро ответила Рэйчел. Этого она меньше всего хотела. – Временами он бывает раздражительным, но я не обижаюсь. Я знаю, что у него сильные боли.

– Нет! – завопила Дайана. – Только не говори мне, что ты в него влюбилась!

– Конечно, нет.

– Он – пиранья, а ты – маленькая гуппи. О, Рэйчел, что я натворила! Когда ты была маленькой, ты носила трусики, на которых были вышиты дни недели?

– Да, а при чем тут…

– У Ника по женщине на каждый день недели. То есть я очень люблю своего братца и знаю, что его считают классным, но не закрываю глаза на его недостатки. Он не способен связывать себя обязательствами. Ты предназначена быть женой и матерью, а не украшением на руке у Ника по воскресеньям в два часа дня или в другое время, когда он впишет тебя в свою светскую программу. Поверь мне, Рэйчел, Ник – не твой тип. Ты милая, и добрая, и нежная, и… о, черт и еще раз черт. Эти твои рыжие волосы…

– О чем ты говоришь?

– Он встречался с блондинками, шатенками, брюнетками и женщинами с выгоревшими на солнце волосами, возможно, даже седыми, но не думаю, что он когда-либо встречался с рыжеволосыми. Почему я об этом не подумала? Если он не довел тебя до самоубийства, значит, он положил на тебя глаз. Я готова убить себя за то, что втянула тебя в эту авантюру.

– Ты меня никуда не втягивала, – твердо сказала Рэйчел. – Можешь мне поверить, я сумею о себе позаботиться.

– Если Ник положил глаз на женщину, она пропала.

– Что должен сделать человек, чтобы ему принесли что-нибудь попить? – проревел из-за стола Ник.

– Дайана, я должна идти. – Беспокоясь, что Ник открыто слушает их разговор, Рэйчел тщательно подбирала слова. – Не переживай. Все прекрасно. – (Ник что-то прорычал за ее спиной.) – Нужно идти. Пока. – Рэйчел повесила трубку, не слушая вопросов Дайаны.

Николас откинулся на спинку кресла.

– Вы должны прислушаться к Дайане.

Откуда он узнал, что она сказала?

– И утопить ваше тело в озере Грэнби? Учитывая мое отношение к лодкам и воде, как бы я вас туда доставила?

– Она предупреждала, чтобы вы держались от меня подальше, не так ли?

– Я не нуждаюсь в этом предупреждении, поскольку не испытываю к вам личного интереса. Все, что мне от вас нужно, – это ваши способности детектива.

– Вы считали, что можете заразиться ими от меня через поцелуи?

– Это вы меня целовали.

– Вы меня тоже целовали. Добровольно.

Никогда не сдавайся, говорила ей опытная, пожилая учительница. Никогда не позволяй им думать, что они одержали верх.

– И я получила огромное удовольствие. Вы превосходно целуетесь. За этот поцелуй я бы поставила вам пять с плюсом.

– А я бы поставил вам два с минусом.

– Вам нужно выпить чего-нибудь. Стакан холодного молока.

– Я хочу колу.

– Молоко восстанавливает кости.

– Допустим, я сказал «два с минусом», потому что вам не хватает опыта, но, принимая во внимание энтузиазм, который вы вложили в этот поцелуй, я мог бы повысить вам оценку, скажем, до четырех с плюсом.

Румянец залил ее щеки.

– Вы все-таки получите молоко. Оно в самом деле хорошо влияет на кости.

– Не впадайте в заблуждение, что верховодите здесь вы. Когда я прошу стакан колы, я хочу стакан колы. – Он потер плечо. – Понятно?

Она почувствовала искреннее раскаяние.

– Что, болит плечо? – сочувственно спросила она.

– Не надо меня опекать. Я не ваш ученик. – Он явно был настроен на драку.

– Если бы вы были моим учеником, я бы давным-давно отправила вас в кабинет к директору. – Рэйчел не могла вспомнить, когда она последний раз выгоняла ребенка из класса за плохое поведение, не сумев справиться с ним. – Но вы сварливый взрослый мужчина, который считает слабостью признаться, что он сильно страдает от боли, поэтому вымещает свое дурное настроение на мне.

– Вы можете уйти в любое время, мисс Стюарт.

– Вряд ли, мистер Бонелли. – Она пошла в кухню за напитком, а вернувшись, сказала: – Если вы хотите от меня избавиться, возьмитесь за расследование преступления, в котором был обвинен мой отец.

– Вряд ли, – огрызнулся он в ответ.

–  Bonappetii [3]3
  Приятного аппетита (фр.).


[Закрыть]. —Она со стуком поставила перед ним стакан. Без сомнения, только звонок во входную дверь спас ее, иначе стакан с холодным молоком полетел бы ей в лицо.

На верхней ступеньке крыльца стоял Иен, а рядом с ним еще один мальчик.

– Привет, Рэйчел.

– Привет. – Рэйчел посмотрела вниз на слегка уменьшенную и более круглощекую копию Иена, улыбавшуюся ей редкозубой улыбкой. – А ты, наверное, Эрик, брат Иена?

– Видишь, она знает, кто ты такой, а я ей не говорил, – с триумфом сказал Иен. – Я тебе говорил: Ник и Куколка – они сыщики. – Он угрожающе посмотрел на брата: – Ты должен называть ее Рэйчел. Ник зовет ее Куколкой, потому что она его, ну, как по телевизору. Она его мордашка, малышка. Рэйчел, что сказал Ник, ты его кто? – простодушно обратился он к ней за помощью.

– Милашка секретарь. – Конечно, Николас уловил каждое слово из их разговора. Рэйчел услышала, как он встает из-за стола. – А в чем дело? Только не говори мне, что твой позорный, избалованный приятель из собачьего племени снова исчез в неизвестном направлении.

На лице Иена появилось удивленное выражение.

– А, ты имеешь в виду Скотта. Нет, я пришел по другому делу, – гордо сказал он. – У Молли проблема. Нам нужно поговорить с Ником. – Он вытолкнул вперед маленькую девочку.

Рэйчел ее сперва не заметила, поскольку та спряталась за спиной Иена. По виду ей было лет пять.

– Здравствуй, Молли.

Девочка бросила на Рэйчел быстрый взгляд из-под опущенных ресниц.

– Нужен детектив, – пропищал Эрик. – Кристал пропала.

Рот у малышки скривился, а ее карие глаза наполнились слезами.

– Эрик! – прикрикнул Иен. – Ты болван! Теперь она снова разревется. Лучше бы я оставил тебя на улице вместе со Скотти.

– Скотти? – Нескладный щенок мчался из-за угла дома навстречу Рэйчел, громко лая от восторга. Не сумев вовремя притормозить, Скотти пролетел по ступенькам прямо на нее. Дети бросились врассыпную. Рэйчел сняла со своих плеч две огромные грязные лапы. – Убирайся. – Скотти стал энергично отряхиваться, затем вылизал Рэйчел лицо и, оскалив морду в щенячьей улыбке, запрыгал вокруг нее, виляя хвостом. Вслед за детьми он потрусил в гостиную.

– Ну, так что там за дело? – обратился Николас к Иену. – Я вроде бы объяснил тебе, что нахожусь сейчас в отпуске на лечении и не работаю детективом.

Иен кивнул.

– Я знаю, Ник, но нужна неотложная помощь.

– Какая?

– Расскажи Нику. – Иен ткнул девочку рукой. – Он найдет кого угодно.

– Кристал пропала, моя сестра, – покорно сказала Молли. – Мы играли в бумажные куклы а потом я пошла спать а когда я встала ее не было и мама все время плакала и сказала что Кристал уехала а я хочу чтобы она вернулась но мама говорит что она уехала и не попрощалась а я хочу чтобы она вернулась и я хочу чтобы мама больше не плакала. – Поток слов остановился, и по щеке Молли скатилась крошечная слезинка.

– Ох, бедняжка, – мягко сказал Николас.

– Не плачь, Молли. – Иен неуклюже погладил девочку по спине. – Ник все исправит.

Малышка хлюпнула носом и с надеждой уставилась на Николаса.

– Ох, бедняжка, – повторил он и умоляюще посмотрел на Рэйчел. – Есть идеи?

Что она могла придумать?

– Почему бы нам не подкрепиться печеньем, пока вы будете вырабатывать свой стратегический план? – сказала Рэйчел, как бы решив за Ника, что он будет заниматься проблемами Молли.

Она дважды выставила пса из кухни, проследила за мытьем рук, налила пять стаканов молока и положила на тарелку печенье, после чего вместе со своими маленькими помощниками вышла на веранду.

– Я поговорил с мамой Иена, – тихонько сказал ей Николас. И обратился к детям: – Сначала подкрепитесь. Без печенья я не могу проводить расследование. – Брови его взлетели вверх, когда Рэйчел подала ему стакан молока, но он ничего не сказал.

Рэйчел поразило, как умело обращался Николас с детьми. Он должен быть прекрасным отцом. Перед ее глазами промелькнула испугавшая ее картинка: она держит на руках кареглазого малыша.

– Ник говорит, – обратился к ней Иен, – что мне нужно увести ребят на озеро, чтобы он смог поговорить с тобой. Он не хочет, чтобы Молли снова разревелась.

Вскоре вся троица в сопровождении огромного щенка проследовала к озеру. Рэйчел устроилась так, чтобы можно было присматривать за ними.

– Не волнуйтесь за них. Там мелко, – сказал Ник.

– Ну и что сообщила вам мама Иена, миссис Макдоннелл? Она знает о Кристал?

– Миссис Макдоннелл подтвердила, что Кристал, похоже, действительно пропала, но они с ее матерью не близкие подруги, поэтому она не спрашивала, куда могла деться Кристал. Молли пять лет, а Кристал четырнадцать. Несмотря на большую разницу в возрасте, они, очевидно, очень близки. Мать Иена сказала, что со стороны и не подумаешь, что девочки – родные сестры. Она это явно подчеркнула.

– Вы думаете, что они на самом деле не родные сестры? И поэтому Кристал уехала?

– Не спешите с выводами. Я сказал миссис Макдоннелл, что дети могут остаться здесь, пока не вернется мать Молли. Я с ней побеседую. Давайте пойдем на причал, а то Иен начнет нервничать. Он хочет, чтобы я немедленно мчался спасать Кристал. Он убежден, что ее похитили и требуют за нее выкуп, пригрозив ее матери, что убьют Кристал, если она кому-нибудь об этом расскажет. Я попытаюсь осторожно вытянуть из Молли дополнительную информацию.

– Но не будете ее допрашивать?

– Конечно, нет, черт возьми.

Пес носился по причалу за детьми, буйно проявляя свою радость. Страдальчески вздохнув, Рэйчел отправилась в дом за щеткой, чтобы собрать остатки того, что было тарелкой с печеньем.

Короткие светло-каштановые кудряшки и огромные карие глаза. Мать Молли была взрослой копией своей дочери. Когда Шери Картер смотрела на Николаса, на ее лице было точно такое же выражение обожания и мольбы, как у Молли.

Стараясь не сравнивать свои заляпанные собакой брюки цвета тыквы с безупречными розовыми шортами Шери, Рэйчел следила с веранды, как дети бросают в озеро палки, а Скотти приносит их обратно. Она беззастенчиво подслушивала разговор.

Шери придвинула одно из кресел на веранде прямо к кушетке, на которой сидел Николас. Чтобы дети не слышали, что они говорят, объяснила она. Еще чуть-чуть, и она улеглась бы ему прямо на колени. Похоже, он бы не возражал. Рэйчел вспомнила слова Дайаны о том, что у него по женщине на каждый день недели. Сейчас, несомненно, проходили пробы Шери Картер на вакантное место «женщины на озере», поскольку Рэйчел явно не хотела играть эту роль.