Текст книги "Галлы"

Автор книги: Жан-Луи Брюно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

ВЕСА, МЕРЫ, МОНЕТЫ

Ни Посидоний, ни позже Цезарь не составили себе труда описать систему мер, принятую у галлов, несмотря на то, что обе работы адресовались в первую очередь римлянам и грекам, готовящимся совершить путешествие в Галлию и даже поработать там. Можно усмотреть две причины такого странного молчания. Первая состоит в том, что в данной области, как и во всех областях, касающихся политики и учреждений, каждому народу свойственна самобытность. Есть системы, которые народу подходят, и их подчас настолько много, что никакое их объединение невозможно. Вторая – это существование, наряду с местными системами мер или над ними, системы, напрямую основанной на греческих и римских моделях, которая развивалась по крайней мере с III века до н.э. и начала применяться с конца II века, как можно видеть на самих монетах. Массалийские и римские торговцы знали, что в Галлии их меры веса и их монеты должны приниматься. Значит, не было необходимости описывать их местные разновидности. Также не было необходимости первым римским наместникам в Галлии навязывать свои правила в этой области. Хорошо известно, что реформы Агриппы и Августа не затрагивают эту область.

Именно по этим двум причинам единственными системами мер, приписываемыми галлам и которые дошли до нас, являются меры длины и площади. Leuca, или leuga, породившая французское «Неие» (лье), является, вероятно, наибольшей единицей длины, между 2200 и 2400 м, в зависимости от региона. Меньшие меры длины, как в большинстве других цивилизаций, соотносятся с частями человеческого тела – в числе прочих локоть, фут (стопа), дюйм (большой палец). Так, в кельтском оппидуме Манчинг в Германии нашли градуированный шток, определяющий фут как 30,9 см, что, кажется, служило исходной мерой при строительстве, ведшемся в этом месте. Латинскими авторами были упомянуты две меры площади. Cantedum (латинизированная, испорченная форма галльского cantedori) является единицей площади, равной примерно 20 ар – квадрат со сторонами примерно 44 м, или сто локтей. Arepennis нам знаком уже ближе, так как от него происходит французское «ар– пан». Это квадрат площадью 12,5 ар.

Галльские монеты нам известны, конечно, гораздо лучше, поскольку при раскопках их находили сотнями тысяч. Такой способ оплаты галлы стали практиковать весьма поздно, так как большая часть

сделок происходила на меновой основе. Только во время своих первых великих военных экспедиций, в IV в. до н.э., они открыли греческие монеты. Они больше интересовались их металлом и образами, отчеканенными на них, а не тем, что они являются средством обмена. Но пассивным образом они пользуются этими монетами, беря ими жалованье за свои услуги наемников. Тогда такие монеты становятся для них скорее престижной вещью. Они большее значение придают содержащемуся в них золоту, чем тому, что они являются универсальным средством платежа.

Мысль самим организовать свою чеканку монет первым пришла в голову транспаданским галлам. Это было в конце IV века, и на то их вдохновила массалийская серебряная драхма. В Трансальпийской Галлии галльские монеты впервые чеканятся в начале III века. Они представляют собой довольно верное подражание статеру Филиппа II Македонского. На лицевой их стороне изображена голова Аполлона, а на обратной – колесница, влекомая двумя лошадьми. В последующих сериях мы видим, что модель все более искажается и переистолковы– вается – греческая надпись «PHILIPPOU» замещена какими-то каббалистическими знаками; одна из двух лошадей исчезла, жезл возничего превратился то ли в меч, то ли в ветвь. Первые галльские стате– ры сохраняют вес (около 8 граммов) и пробу своих прообразов. То же относится и к полустатерам и четвертьстатерам. Однако очень быстро вес и качество металла изменяются (некоторые монеты представляют собой куски из бронзы, покрытой золотом), и трудно представить, что такие обломки могли играть роль общей меры обмена между разными галльскими народами. Если это так, то приходилось использовать весы, чтобы взвешивать монеты, что совершенно неудобно. Такие малоразмерные весы

I Галлы

постоянно попадаются археологам при раскопках жилых мест. Что касается сделок с иностранными торговцами, то они однозначно совершаются не с помощью галльских монет: количество их видов непрестанно увеличивается, и довольно плохое качество сплава не ускользает ни от чьего внимания.

В середине II века, можно сказать совершенно определенно, благодаря торговле со Средиземноморьем, три народа центра и востока Галлии – эдуи, секваны и лингоны – прекращают чеканку золотых монет и, вероятно, подстраиваются под серебряный динарий, имевший хождение в Риме. Чеканка серебряной монеты, на что вдохновил римский динарий или массалийская драхма (по весу в два раза тяжелее динария), распространяется по всему юго-востоку Галлии. В других областях развивается иной тип чеканки с использованием нового сплава бронзы и олова – потина. Но монеты из золота, серебра и бронзы пока продолжают чеканить. Сейчас нам сложно представить систему соответствий монет разных достоинств, из таких разных металлов. Уже тогда было трудно предположить, что они легко конвертируемы. Влияние римских и массалий– ских монет распространяется не только на природу металла и достоинство монеты, но также на образ и надпись, отчеканенные на ней. Изображения животных или абстрактные мотивы все больше уступают место образам политических мужей – Думнорик– са, Верцингеторикса, Коммия и т.д.

Увеличение типов монет объясняется разбросом их производства, при котором не используются большие мастерские, напрямую контролируемые государством. Чеканка носит местный характер и, вероятно, находится в руках богачей, имеющих на нее откуп. Может быть, это как раз те влиятельные особы, которых именуют словом arcantodan – от arcantodanos («серебряных дел мастер»), которое

фигурирует на некоторых монетных надписях. В любом случае можно предположить, что они тесно связаны с торговлей и что они наряду с тем, что берут на себя свои коммерческие обязательства, дают кредит наличными, которые, по их мнению, не внушают ообого доверия. По-видимому, у некоторых народов есть постоянная государственная казна. Определенно именно это и есть случай вольков– тектосагов, чьи знаменитые залежи из золотых и серебряных слитков следует понимать именно как казну – очищенные слитки, из серебра в основном, в будущем должны были превратиться в монеты.

У галла двойная концепция мира. С одной стороны, он воспринимает реальность непосредственно – это то, что его окружает, ландшафт, в котором он живет, более далекие территории, куда заводили его военные приключения. С другой стороны, он перманентно погружен во вселенную – едва ли большую по размерам, но для него равную космосу. Два этих мира не противостоят друг другу: первый естественным образом включен во второй, для которого он выступает как центр.

Тем же самым образом в галльском менталитете время и пространство четко не разделены. Вселенная развивается как во временном, так и в пространственном измерении. У вселенной есть начало и есть конец, который для галла кажется неотвратимым. Во вселенной человек занимает пространственно-временное положение: он вышел из нижнего мира, он временно пребывает в срединном мире и желает достичь небесной обители богов и героев. Впрочем, он, как большинство человеческих существ в момент смерти, может оказаться обреченным вновь возвратиться в подземную обитель, из которой выйдут будущие поколения.

Такая концепция пространства и времени является двойственной – именно так воспринимают ее галлы. Хотя большинство людей имеют об этом лишь смутное представление – они приходят на

землю, чтобы подпитывать своей жизнью мифологию и отмечать религиозные празднества. Но есть небольшая группа мудрецов, которые располагают подлинно научным знанием касательно самых различных областей. Качество этих знаний и те плоды, которые данное знание приносит, отнюдь не побуждают их завидовать своим греческим и месопотамским современникам. Мудрецы добросовестно пестуют чистосердечные поверья простонародья, а простонародье переводит знания мудрецов в Чувственно-религиозные формы. Ограниченное использование письменности и ее табуирование помешали тому, чтобы до нас дошли и этиологические мифы, и научные теории. Такой катастрофы избежали только некоторые фрагменты космогонии и научных доктрин.

ПРОСТРАНСТВО И ВСЕЛЕННАЯ

В целом у галла отсутствует пространственная концепция, то есть топография или география мира, в котором он живет. Он проживает в отдельно взятом месте, как в тисках, между двумя вселенными – глубинами земли и небесами. Для обозначения каждого из этих трех регионов существует свой термин: Albios означает «верхний мир», это небо и белый цвет; Bitu, слово, употребляемое лишь в форме аффикса, это «земной мир», мир живых; Dubnos, или dumnos, это название «нижнего мира». Значит, скорее всего вертикальная космология располагает три этих мира на одной оси, в середине которой должны были бы находиться люди. Таким образом, галл не мог отделить землю, на которой он живет, от подземного мира, который его поддерживает, и от неба, которое для него – нечто вроде крыши.

Такое космическое восприятие пространства хорошо проиллюстрировано названием, которое

ему присваивается, и концепцией святилища. Последнее именуется nemeton, «священный лес» – слово, происходящее от nemos- («небо» или, точнее, «небосвод»). Святилище в чем-то должно было быть проекцией на землю квадрата небосвода – туда, где подземный мир, населенный божествами, проявляется в виде деревьев, соединяющих три этих яруса – мир мертвых, а также инфернальных божеств, мир живых и мир героев и уранических богов. Такое место, где почитают богов, нуждалось в мощном двойном ограждении, отделяющем про– фанное от сакрального на каждом из трех уровней, на земле и под землей. Поэтому сооружался ров и высокая земляная насыпь. Все земельные собственники использовали такие сооружения – участки земли, огороженные рвами и палисадами.

В галльском представлении о мире и вселенной фундаментальную роль играет понятие центра. Очевидно, это наследство от начальной стадии развития человеческой мысли, сравнимой с ранним детством, когда индивид не сомневается, что именно он является центром вселенной. У галлов такое поверье распространилось прежде всего на народ. Потом оно приобрело географический аспект, и центром мира для галлов стала их территория. Наконец, посреди этих территорий была выбрана центральная точка, определенно на основе математических и астрономических расчетов. И действительно, на территории карнутов, «областью, которая считается центром Галлии» (Цезарь), было священное место, где ежегодно проводились собрания друидов, прибывавших из всех остальных civitates. На ум, естественно, приходит Дельфийский omphalos.

В более широком масштабе в обитаемом мире такое восприятие выражалось в этноцентризме, весьма схожим с тем, что был у греков времен Ге

родота. С той лишь разницей, что в данном случае центр тяжести был смещен к западу. Галлы занимали место гипербореев – полуреальных, полумифических жителей, которые, как считали греки, жили

Ритуальный предмет из святилища галлов у истоков Сены ( Сен-Жермен-сюр-Сен ). Iв. до н.э.

на западных пределах ойкумены задолго до того, как кельты были признаны этнической группой. Вокруг них группировались все известные им этносы: к северо-западу жители Британских островов, к северу скифы, на восток германцы, на юго-восток греки, на юг римляне, на юго-запад иберы. Но особенностью всех этих народов, с которыми галлы часто находились в конфликте, являлось то, что они рассматривались галлами как дружественные или «сочувствующие». Таково мнение первых греческих путешественников, но оно лишь воспроизводит умонастроение самих галлов и те отношения родства, которые они декларировали по отношению ко всем этим иностранцам.

Скифы были так близки к кельтам по своим нравам, что часто говорили о кельтоскифах. Германцы, как указывает их имя, являлись кузенами галлов. Греки были настолько в хороших отношениях с галлами, что последних они называют «эллинофилами». Некоторые из галлов (эдуи, к примеру) римлянами признавались «братьями по крови». Наконец, иберы настолько тесно были связаны с галлами узами родства, что пограничные народы называли себя «кельтиберами». Равно как о народах юго-востока говорят как о «кельтолигурах». Такие имена свидетельствуют о двух непоколебимых верованиях. Первое – это то, что кельты живут в центре обитаемого мира, и это является правдой даже и для Галлии, в которой Кельтия рассматривается как центральная область, откуда исходили все миграционные потоки. Второе – живущие по соседству человеческие сообщества в лучшем случае считаются друзьями, в худшем – конкурентами, но никогда не врагами в полном смысле слова, не «варварами», как греки называют тех, кто кажется им совершенно чужеродными.

Наконец, в еще большем масштабе, который только можно себе представить – масштабе вселенной, – кельты вновь занимают центральное положение. Может быть, они считали себя атлантами, долженствующими держать небо на плечах? Небо в свою очередь рассматривалось как огромный купол, обрушения которого на свои головы они очень боялись. Речь вовсе не идет о каком-то клише, о шуточном сюжете из народной песни или о лозунге, но о совершенно полноценном суеверии. Оно дошло до нас от лица, заслуживающего полного доверия – от Птолемея, сына Лагоса, написавшего историю Александра Великого, одним из полковдцев которого он был. В 335 году до н.э. Александр принял посольство кельтов, которые обосновались на берегах Адриатики. «Царь [Александр], принявший кельтов со всей сердечностью, вкусив вина, спросил их, чего они боятся больше всего. Он был уверен, что они назовут его. Но кельты отвечали, что они не боятся никого, но им страшно только, что небо упадет на их головы». Однако, будучи дипломатами, они добавили, что «выше всего они ценят дружбу такого человека, как он».

ВРЕМЯ

Понятие времени представляется еще более сакральным. Оно присутствует в каждом человеке, который в своих общественных связях и в своих верованиях всегда смотрится в некой исторической перспективе. Он потомок своего рода, его повседневные деяния управляются внешними силами, которые одни контролируют часы, дни, годы и века. Наконец, за то время жизни, что ему отпущено, он должен накопить некий набор добродетелей (и воинских, и моральных), что позволит ему выйти из цикла перерождений. Такое восприятие времени является довольно парадоксальным – ведь галл лишен всякой власти над этим временем, даже над своим собственным.

Познание времени, подразумевающее астрономические наблюдения, расчеты и, следовательно, надобность записывать и архивировать, целиком находились в руках ученых – друидов, набор в ряды которых осуществлялся посредством кооптации. Если бы подобные размышления представляли собой лишь добровольную, неоплачиваемую научную работу, то принадлежность к этой касте могла бы быть всего лишь почетной привилегией. Только друиды знали, какие дни счастливые, а какие – злосчастные. Они определяли дни, в ко-

Воин-галл. Галло-римская скульптура. I в.

Гундеструпский котел. Деталь рельефа. II—I вв. до н.э.

Друид. Рисунок XIX в.

Галльское божество Таранис с перуном и кельтским колесом

«Колонна лодочников» – самый ранний образец галлоримского искусства. I в.

Галло-римские изображения богини-матери. III в.

Кельтский бог Цернунн. Изображение на «Колонне лодочников». I в.

Кельтская богиня Эпона на коне

Мозаика галло-римской виллы в Севиаке

Кулачные бойцы. Галло-римская мозаика. I—III вв.

В лавке мясника. Галло-римский рельеф. I—III вв.

Фигуры мужчины и женщины из Ингельгейма. Галло-римский период

торые можно было отправляться на войну, приступать к выборам, скреплять договор, совершать жертвоприношение и казнить приговоренных к смерти. Только они могли в общих чертах назвать благоприятный момент для принятия решения, затрагивающего сообщество в целом. Так как вся Галлия, как мы увидим далее, представляла собой религиозное сообщество, то контроль за временем был главным инструментом власти друидов, подчинявших своему ритму не только религиозные празднества, но также исполнение правосудия и главным образом повседневную жизнь каждого человека. Они определяли, когда он должен работать, отдыхать, заниматься тем или другим видом работы (сельское хозяйство или ремесло) или отправляться на войну.

Те же мудрецы продвигались в познании длительных временных периодов – как прошлого, так и будущего. То, что мы так мало знаем о методах, которыми друиды познавали историю, и еще меньше – содержание этой самой истории (поскольку писания такого типа не дошли до нас), вовсе не означает, что разработка официальной истории не была одной из основных их прерогатив. Они прекрасно знали историю каждого народа, его географическое и этническое происхождение, его перемещения, его значимые военные свершения и заключенные им союзы. Возможно, эта история проходила через великие роды и через их уважаемых представителей. Такая память, охватывавшая два и даже три предшествующих столетия (если в данном вопросе довериться сведениям этнического и исторического порядка, сообщенных Цезарю самими галлами), могла поддерживаться лишь с помощью обширных хроник, аккуратно составляемых каждый день и основывавшихся на достоверном календаре. Надо полагать, друиды вели официальные

Гиды цивилизаций ,

анналы, весьма похожие на те, что были в Риме. Такое историческое знание, источником которого являлось постоянное наблюдение за поведением людей и за ходом светил, было сокровенным. Но оно давалось непосвященным в форме менее научной и лучше запоминаемой – в виде эпопей, легенд, мифов. Так, у великих родов были родословные, которые заучивались и которые распевались их представителями из воинского сословия в лицо врагу перед битвой.

Изучение будущего – было делом тоже очень основательным и существовавшим с древнейших времен. Разные способы гадания позволяли направлять поведение людей в соответствии с предвидениями ближайшего будущего. Но друиды интересовались и вовсе запредельным – они пытались предсказывать будущее вселенной, черпая свое вдохновение из размышлений над ее элементами – водой, воздухом, огнем и землей. Согласно их воззрениям, однажды вселенную заполонят вода и огонь, и это будет ее концом.

КАЛЕНДАРЬ

Галлы, сообщает Цезарь, не желавший вникать в сложности их календаря, «измеряют длительность не только по числу дней, но и по числу ночей». Было бы проще сказать, что их календарь был лунным, он встречается у многих древних цивилизаций. К счастью, Плиний Старший более красноречив. Он явно воспроизводит какой-то отрывок из Посидония Апамейского и вот что сообщает: «И месяц, и год, и век, длящийся тридцать лет, начинается у них с шестого дня новой луны. Этот день выбирается по той причине, что луна уже вошла в полную силу, но еще не достигла четверти. На их языке она именуется “всеисцеляющей”».

+ «Календарь из Колиньи». Месяцы Самон и Думанн второго года

Эти сведения косвенно подтверждаются и дополняются открытием при раскопках двух галльских календарей. Они сделаны в форме надписей, нанесенных на бронзовые пластины в галлоримскую эпоху. Наиболее полный календарь найден в Колиньи (Эн), второй – фрагментарный – в Вильяр-д’Эриа (Жюра). Хотя и принадлежащие поздней эпохе, эти пластины воспроизводят древний календарь, помещенный в храме. Отверстия, расположенные напротив дней каждо-

Календарь из Колиньи

го месяца, позволяли вставлять колышек, каждые сутки перемещаемый. Составленный на галльском языке с римскими литерами, «Календарь из Коли– ньи» стал предметом многих научных исследований, которые, хотя и не полностью открыли тайну всех слов и определений, позволили понять принцип его действия.

Речь идет о передвижном календаре, составленном на пять лет. Пятилетний период, вероятно, является у галлов фундаментальной единицей измерения времени. Лишь в один день внутри пятилетнего срока казнят приговоренных к смерти. Век равнялся пяти годам, взятым шесть раз – то есть, тридцати годам. Так как целью календаря среди прочих является пригонка лунного и солнечного циклов (нужно прибавить два лунных месяца), то вносятся необходимые коррекции – один месяц прибавляется в конце срока в два с половиной года и еще один – в конце пятилетнего срока.

Лунный месяц (29—30 суток) составлен из двух половин по пятнадцать суток. На пластинах из Ко– линьи эти пятнадцатидневные периоды каждый раз разделяются словом ATENOVX, которое, вероятно, означает «полное обращение, обновление». Месяцы по 29 дней считаются несчастливыми и помечаются как anmatu (несчастливые, или неполные). Месяцы по 30 дней являются счастливыми и именуются matu (счастливые). Чередование таких месяцев носит иррегулярный характер. Впрочем, чтобы не думали, будто весь месяц может быть счастливым или злосчастным, к некоторым дням даются пояснения. Месяц (mid по-галльски) обозначается буквой М, предшествующей названию каждого месяца. Первым является samon(i)os, который, видимо, соответствует ноябрю и должен был бы открывать год.

Гиды цивилизаций |

Год, таким образом, делится на два семестра. Первый – от samonios до cutios (с ноября до конца апреля) – соответствует зимнему периоду; второй – от giamonios до cantlos (с мая по октябрь) – периоду летнему. Так как лунный год равен 355 суткам, то недостача по отношению к солнечному году восполняется вставкой двух дополнительных месяцев за пять лет. Первый помещают в начале перед месяцем samonios и называют его MID. Второй помещают по прошествии двух с половиной лет между месяцами cutios и giamonios. Он называется ciallos и насчитывает 30 дней.

Подавляющее большинство людей измеряет время очень просто – эмпирически, наблюдая за движением солнца, как то делают все крестьяне. Любая активность начинается с восходом солнца. Почти полное отсутствие искусственных источников освещения заставляет ее прекращать достаточно рано. Астрономы, составляющие календарь, имеют математическое понятие о средней продолжительности суток, называемых галлами словом lation (ныне полагаемую нами равной 24 часам), но вряд ли понятие часа в собственном смысле слова появляется до римского завоевания. Две половины дня (светлой части суток), разделяемых полднем, имеют крайне разную продолжительность – в зависимости от сезона, и они не поддаются делению на фиксированные части. Вероятнее всего, галлы довольствуются, как они любят это делать в отношении любых временных промежутков, делением дня надвое. Первая половина – утро и послеполуденные часы. Вторая – все остальное время, могущее составлять зазор всего в 2—4 часа, что отлично подходит для большинства полевых работ и даже для ведения войны.

Для наблюдения за ходом светил галльские астрономы используют некоторые инструменты – солнечные и водные часы, с которыми они хорошо

знакомы либо через греков, либо через более далекие контакты – с мудрецами Ближнего Востока, от которых они частично наследуют их философию. К сожалению, такие инструменты были редкими, хрупкими и ревниво оберегаемыми. Никаких их следов археологами не обнаружено.