Текст книги "Дом Зеора"

Автор книги: Жаклин Лихтенберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Валлерой изобразил этот конфликт проводников с преобладающим саймским обществом с помощью геометрических линий, образующих жесткие трехмерные шестиугольники, похожие на соты. Тут и там он рисовал шестиугольник с выпуклыми сторонами, как будто внутри него огромное напряжение.

Внутри шестиугольников подробности представляли собой потоки цветов, ярких или пастельных, и яркие цвета покрывались пастельными вуалями, что смягчало их различия, обозначая то, как без сомнений община Зеора приняла его самого.

Кладя последние мазки на свою работу, Валлерой думал о том, долго ли продлится это принятие. Его поле все еще очень слабое. Его организм запас слишком мало селина, чтобы возбудить проходящего мимо сайма. Но он джен, генератор селина, этой энергии жизни. С каждым днем его организм производит и запасает все больше селина, усиливая потенциал его поля. Еще две недели, и ему придется отдать селин с помощью Клида или другого проводника общины, которые смогут передать его селин обычным саймам, чей организм его не производит.

Сможет ли он, спрашивал себя Валлерой, достаточно долго сдерживать панический страх? Он откинулся, разглядывая рисунок, и в то же время положил руку на звездный крест под рубашкой. Мать говорила ему: когда видишь сайма, тебе нечего бояться, кроме самого страха. Звездный крест сохранит тебя в безопасности, если ты в него веришь.

Валлерой не был уверен, что достаточно верит в крест, но знал, что его рисунок победит на конкурсе. В нем была успокаивающая глубина, словно смотришь через проволочную изгородь на затянутые туманом городские огни, и этот рисунок понравится и сайму, и джену, независимо от того, видят ли они его глубокий смысл или нет.

Он положил лист с рисунком в папку, красиво перевязал ее и направился к кабинету Клида. Еще только рассветает, но проводник, вероятно, уже работает.

Валлерой миновал фабрику, по выложенной кирпичом дорожке пересек небольшой сад и пошел по длинному коридору, ведущему через все главное здание общины. Под ногами скрипела земля, схваченная октябрьскими заморозками, и он был рад скрыться в тепле главного здания.

Теперь он уверенно пробирался по лабиринту коридоров. Здесь он бывал много раз. Часто присоединялся к свите Клида и Денрау. Зеор гордился тем, что сектуиб сам навещал престарелых, распоряжался, надзирал и разрешал конфликты. Но при этом он всегда торопился вернуться к своему главному делу – собиранию селина у дженов и раздаче его саймам, у которых не было способности проводника брать селин медленно, не убивая.

Тем не менее Клид умудрялся создать иллюзию неторопливой сосредоточенности на каждом, с кем имел дело. В данный момент каждый проситель становился самым важным лицом и получал все внимание сектуиба. Но Валлерой знал, что для Клида это тяжелое испытание. Талант Клида вместе с его умением делиться властью и находить помощников делали Зеор великой общиной среди других общин.

Валлерой не мог отрицать, что сектуиб Фаррис, глава общины Зеор, человек способный, эффективный и очень занятой. Но сегодня для Валлероя судный день. Он уже сутки обходится без лекарств и чувствует себя хорошо, как всегда. Сегодня он отправится на поиски Эйши… лично.

Шаги его гулко звучали в пустынных коридорах. Только фермеры, убирающие урожай, встают так рано, но они уже давно на полях. Валлерой через большую двойную дверь вышел во двор, на который смотрел из окна своей палаты. Справа от него другая дверь вела в здание, в котором работал Клид… слева больница и жилые помещения… прямо впереди огромные решетчатые ворота, отделяющие Зеор от саймского города Вальзор. По эту сторону высокой каменной стены члены общины могли делать все, что вздумается. По другую сторону любой джен, не носящий рабский ошейник и специальный знак, будет убит или продан в загоны. И там, где—то по другую сторону, – Эйша.

Валлерой вдохнул холодный воздух и двинулся по двору. На полпути к цели он услышал слабый стук. Валлерой остановился, затаив дыхание. Ветра не было, ветви деревьев не шевелились. Но звук, едва ли громче легкого дребезжания, послышался снова.

Сосредоточенно наклонив голову, Валлерой сделал несколько шагов к внешней стене и остановился. Звук послышался снова, на этот раз громче. Валлерой подошел к небольшой калитке сбоку от ворот. Снова стук, но на это раз в нем чувствовалась отчаянная срочность, настоятельность, как будто стучавший понял, что кто—то его услышал.

Прислонив свою папку к стене, Валлерой поднял мощный затвор, который защищал калитку от впавших в безумие саймов или от саймских рейдеров. И распахнул дверь, в глубине души опасаясь того, что увидит.

Окровавленное изодранное чучело, упавшее ему на руки, меньше поражало, чем то, что он себе представлял. Валлерой опустил обвисшую фигуру на булыжник двора, едва не выронив от скользкой крови. На талии человека один из хлыстов саймских рейдеров с инкрустированной рукоятью. Валлерою он показался гротескным контрастом на фоне изорванного синего зеорского комбинезона.

Лицо и торс человека были покрыты сотнями разрезов и царапин, как будто он сполз с груды гравия. Но Валлерой видел, что кровь идет из рук. Откинув рукава, он увидел глубоко разрезанные сумки щупальцев, из которых ритмичными толчками шла кровь, но уже не так обильно. На глазах поток крови ослабевал.

– Я приведу сектуиба Фарриса, – сказал Валлерой самым успокоительным тоном, хотя понимал, что до другого рассвета этот человек не доживет.

– Подожди, назтер, – прошептал сайм, собравшись с силами.

Валлерой застыл, пораженный странным чувством: этот человек использовал самое интимное обозначение членства в общине… так его еще никогда не называли. Он вынужден был нагнуться, чтобы уловить слабый шепот умирающего:

– Скажи Клиду… Хрель шпион Эндла… Эйша… у Рунзи…

Покрытая кровью фигура обвисла, глаза остекленели, и Валлерой знал, что ритмичный ток крови прекратился, еще до того, как взглянул. Он стоял, повторяя про себя странные слова… Эндл, Рунзи… повторял снова и снова, боясь забыть это сообщение с края могилы.

За ним отворилась дверь, послышались шаги. Обернувшись, Валлерой увидел Клида, бегущего к ним по двору… невероятно стремительный бег торопящегося сайма.

Проводник опустился на колени у неподвижной фигуры, все его напряженные мышцы выражали горе, с чувствительных губ сорвался стон.

Не обращая внимания на свертывающуюся кровь, проводник взял в руки разрезанные щупальца, осторожно прикоснулся щупальцами к ранам и сказал:

– Грязные извращенцы! Нелюди! Фелехо! Не следовало посылать тебя! Это моя вина… моя…

Валлерой беспомощно смотрел, как Клид упал на тело, рыдания сотрясали его с ног до головы, сдавленный стон срывался с губ.

Обойдя проводника, Валлерой закрыл калитку, с громким стуком задвинул засов. Это придало ему ощущения безопасности.

Он успел повернуться и заметить, как Клида вырвало у канализационной решетки. Вспомнив первый случай, когда он сам видел окровавленный труп, Валлерой бросился на помощь проводнику.

– Нет, – сказал Клид, выпрямившись. – Со мной все в порядке.

– Со мной тоже, и мне приходилось видеть и более изуродованные тела.

– Мне тоже, но разве вы не видели, что они с ним сделали?

– Перерезали несколько артерий…

– Артерий! От этого он бы не умер. Но латерали, проводящие селин нервы… – Он отвернулся, как будто его снова начало рвать, но взял себя в руки. – И нас они называют извращенцами! Если только мне попадется извращенец, сделавший это!..

– Эндл, – произнес Валлерой, начиная понимать степень жестокости.

– Что?

– Фелехо сказал – Эндл… Вот его предсмертные слова: «Скажи Клиду, Хрель шпион Эндла… Эйша у Рунзи».

– Эндл! Так вот оно что! Понимаете, что это значит?

– Что Эйша у Рунзи… кем бы ни был этот Рунзи…

– Рейдерами Рунзи, – с подчеркнутым терпением принялся объяснять Клид, – руководит двоюродный брат Эндла. Если Эйша у них и если Эндл узнает, кто она такая… Он может с ее помощью раздавить Тектон, а без Тектона, объединяющего нас… ни одна община не выстоит в одиночку!

– Тектон – это центральная организация проводников?

– Больше. Гораздо больше. Но она почти нелегальная. Если Эндл сумеет доказать, что я пытался найти Эйшу по заданию Спейси… он бросит подозрение на единство всех проводников… на весь Тектон.

– Эндл настолько влиятелен?

– Он занимает важный пост в правительстве. И возглавляет антитектонскую фракцию. Если Хрель его шпион, мы должны предположить, что Эндл знает: я ищу Эйшу.

– Может, и нет…

– Если нет, почему убили Фелехо? Я послал его на аукцион в Ибуране, узнав, что туда поступила партия дженов от рейдеров Рунзи… а рейдеры Рунзи действуют вблизи прохода Ханраан.

– Значит, Фелехо нашел Эйшу! И его убили и послали домой как предупреждение.

– Возможно. – Клид задумался и рассуждал словно про себя. – Такими хлыстами пользуются рейдеры. Они считают нас трусами, потому что мы ходим безоружными. Возможно, Фелехо стал жертвой обычного нападения. Или его поймали.

– Много ли он мог им сказать?

– Ничего… кроме того, что мне нужна девушка.

– Этого вполне достаточно…

– У Эндла извращенный разум. Он может подумать, что Эйша нужна Тектону по той же причине, что и ему.

– А где Ибуран? Мы должны отправиться туда.

– Невозможно. Я должен остаться здесь и разобраться с Хрелем. Вы не можете путешествовать без специальных знаков, а у меня их нет.

– Если Эйша там, мы должны тоже там быть. Должен существовать способ.

Распрямившись, Клид покачал головой.

– Ничего не могу придумать. Помогите мне занести тело… скоро проснутся дети.

Валлерой помог перенести тело в больницу и оставил там Клида заниматься приготовлениями к похоронам. А сам вместе с еще одним дженом стал прибирать двор. Красная кровь свернулась и уже превратилась в коричневые пятна, которые приходилось стирать с камней. Валлерой работал под ритмичные проклятия джена, своего напарника. Смерть из—за повреждения латералей, органов, которые содержат переносящие селин нервы, едва ли не самая ужасная смерть, какая известна саймам. Очевидно, это так ужасно, что даже джены, живущие с саймами, до определенной степени разделяют ужас и отвращение Клида.

Когда утренние тени почти ушли со двора, Валлерой снова взял свою папку и направился к кабинету Клида. Комнаты были пусты, все столы закрыты синими тканями. Проводника он застал за чашкой чая, стоявшей на небольшом расчищенном пространстве на его рабочем столе.

– Входите, Хью. Выпейте что—нибудь.

На стопке бумаг перед ним рукоятью вверх лежал свернутый хлыст.

– Нет, спасибо, – ответил Валлерой, прислоняя папку к столу. – Такие вещи все еще действуют на мой аппетит.

– Трин—чай успокоит ваше пищеварение. Он хорош для вас. – Клид достал из ящика чашку и налил.

– Да, сектуиб, – сказал Валлерой, покорно принимая чашку.

Клид пристально взглянул на него.

– Вы впервые так обратились ко мне… Хью, вот и решение! Вам не нужны знаки, если на вас будет крест Зеора.

– Но он ведь только для членов?

– Что ж, в любом случае через две недели вы тоже должны стать членом. И вам не нужно это делать, только чтобы отплатить за нашу помощь.

– Эй, подождите минутку, – сказал Валлерой, садясь на стул у угла стола. – Не так быстро. Что значит я должен стать членом через две недели?

– Вы ведь собирались стать донором?

Валлерой видел, что Клид удивлен. Проводнику и в голову не приходило, что джен может отказаться от роли донора.

– Ну… если я еще буду здесь, вероятно, придется.

– Вы испуганы! Разве вы не понимаете, что страх джена будит худшие инстинкты в сайме?

Валлерой схватил звездный крест и стиснул зубы. Теперь с ним ничего не случится.

– Так—то лучше. Вы можете поехать под прикрытием креста Зеора, но вам нужен кто—нибудь из саймов как сопровождающий: я не свободен, пока не решу, что делать с Хрелем.

– Все были так счастливы в тот вечер…

– Да, конечно. Хрелю было особенно трудно, трудней, чем большинству. Теперь мы знаем почему. Он не полностью отдавал себя этому. – Клид задумчиво по очереди провел концом щупальца по каждому ногтю. – Он мог подслушать наш разговор тогда вечером. И мог сообщить о том, что слышал. И тогда убили Фелехо…

– Вы хотите сказать, что это моя вина?

– Нет, Хью. Виноват только тот, кто использовал нож.

Валлерой сделал глоток чая. Саймы любят этот горячий вкусный напиток, но он действует и на желудок дженов.

– Знаете, как Фелехо назвал меня… еще перед тем, как я узнал его имя и дело?

– Нет. Я пришел… слишком поздно.

– Назтер. Он назвал меня «назтер». Понимаете, что я почувствовал?

– Что?

– Как будто я в долгу перед ним. Может, я обязан отомстить. Он умер, потому что нашел для меня Эйшу. Он умер потому, что я сказал что—то такое, что мог услышать Хрель. Зеор потерял и Хреля и Фелехо и больше не нуждается во мне… лишнем джене.

– Джены не бывают лишними. Придут другие саймы, и у нас восстановится равновесие.

Валлерой вздохнул.

– Так что вы сделаете с Хрелем? Если он узнает, что вы его раскрыли, то может стать опасным.

– Не опасным, нет. Меня больше тревожит, что он сам окажется в опасности, если станет известно, что он сделал.

– Вас тревожит, что могут с ним сделать! Клид, если с ним сделают то же, что он сделал Фелехо, это будет справедливо!

Клид мрачно взглянул на Валлероя.

– Иногда мне кажется, что Эндл прав. Джены бывают отвратительно жестоки.

Валлерой в гневе вскочил.

– А убивать по джену в месяц – это не жестокость?

Клид хохотнул – коротким звуком, почти лаем.

– Да, с вашей точки зрения, возможно.

– С нашей точки зрения? Если Хрель убийца, а Зеор против убийств, тогда Хрель чужак. Почему вас заботит, что с ним случится?

Клид откинулся на спинку стула и посмотрел Валлерою в глаза.

– Он прошел разъединение, Хью. Он наш. Обычно мы обнаруживаем шпионов до того, как они зайдут так далеко. На этот раз не обнаружили, и возникает серьезная проблема. Если мы изгоним Хреля, он снова будет убивать ваших людей. Если мы оставим его, возможно, этот опыт побудит его перейти на нашу сторону, и тогда в этом раунде мы победим Эндла!

– Неужели это стоит такого риска?

– Не знаю. Просто не знаю. – Отставив чашку с чаем, Клид сменил тему. – Что у вас в папке?

– О, я почти забыл. Как раз шел к вам, чтобы показать, когда постучал Фелехо. Как вам нравится?

Валлерой достал рисунок из папки. Глаза проводника восхищенно раскрылись.

– Он… прекрасен!

– Думаете, ткачи сумеет передать этот глубокий эффект?

– Возможно. Решив, что дело того стоит, они проявляют большую изобретательность. Прекрасный рисунок для конкурса. – Прозвучало как подтверждение факта, не нуждающегося в подтверждении.

– Благодарю, вас, сектуиб.

Клид застыл, не закончив поворота, и оценивающе взглянул на Валлероя.

– Я действительно ваш сектуиб?

– Что это значит?

– Вы станете моим донором?

Клид говорил спокойно, но взгляд у него был напряженный. Валлерой опустился на стул.

– Не знаю. Когда сайм в последний раз прикоснулся ко мне… так… это было ужасно. Если бы я и смог довериться сайму, то вряд ли этому.

– Хотите стать донором Зеора с помощью кого—нибудь из других проводников?

Валлерой посмотрел Клиду в глаза, стараясь не замечать его беспокойно движущихся щупальцев.

– Я хотел бы, но не знаю, смогу ли себя заставить. Одна только мысль об этом вызывает у меня дрожь.

– А вы представляете себе, какая дрожь охватывает сайма при разъединении?

– Да. Видел несколько раз. Хуже, чем наркотическая ломка.

– Гораздо хуже. Если они готовы пройти через это, чтобы не убивать ваших людей, на что способны вы, чтобы сделать их жертву не напрасной?

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Я не должен делать меньше, верно?

– Многие делают.

– Но они живут там. – Валлерой показал в сторону территории дженов. – И они даже не знают о разъединении.

– Разве знание этого так важно?

– Да, сектуиб, я думаю, важно.

– А знаете ли вы, что сделают со мной, если узнают, что это я причинил вам вред?

– Казнят?

– Да, и казнь будет такой, что по сравнению с ней смерть Фелехо покажется легкой и приятной.

– Я думал, хуже ничего не бывает.

– Смерть от истощения… гораздо хуже. Вы и представить себе не можете.

– И пытаться не буду. – Истощение, подумал Валлерой, это очень медленная смерть по мере того, как организм сайма теряет запасы селина. Валлерой вздрогнул, его едва не вырвало.

– Совершенно верно, – сказал Клид. – Обычно первый дар, первую передачу берет глава общины. Как правило, такой глава – самый опытный и искусный проводник в общине, способный преодолеть воздействие страхов джена. Как объяснить, что вы боитесь меня больше любого другого проводника?

– Понятно. Но ведь решение не нужно принимать немедленно?

– Нет, нужно, и оно должно быть искренним. Вот это, – он грациозным движением щупальца указал на папку, – подсказало мне мысль.

– Какую?

– Не получится, если вы меня не примете. Но это должно быть искреннее принятие… такое, которое не откажет под напряжением.

– Я пока еще не выдал себя.

– Нет, выдали – во время праздника в честь Хреля. Вы забыли, саймы воспринимают эмоции так же легко, как слова.

Валлерой задумался над его словами. Он рассердился, а ведь его легенда позволяла что угодно, но только не гнев.

– Что за принятие?

– Вы должны считать себя членом моей общины. Верный донор готов на что угодно… вообще на все… чтобы я никогда не испытывал потребность.

– Это очень серьезное требование.

– И очень личное, но не такое уж странное, если вы вспомните, что только проводник стоит между вами и смертью. Поставьте себя на место нашего обычного новичка джена… вы недели, может, месяцы, провели в загонах… а загоны еще ужасней, чем слухи о них… и вот однажды надсмотрщик выхватывает вас из толпы. Вы впервые за много недель моетесь под душем, вам впервые за год дают чистую одежду, но вы не можете радоваться всему этому. Еще час – и вы погибнете. Однако условия в загонах таковы, что их обитатели почти приветствуют смерть.

А теперь подумайте, что вы почувствуете, если обнаружите, что вам предстоит стать моим донором, моей собственностью. Хоть я и проводник, грязный извращенец, я тем не менее имею право на одного джена из загонов. И забираю дженов, если в Зеоре есть место. Но очень многие умирают ежегодно потому, что не я забираю их. Какие чувства вы испытывали бы ко мне, если бы были отобраны?

– Как бы испуган я ни был, – задумчиво ответил Валлерой, – вы все равно не причинили бы мне вреда?

– Я никогда никому случайно не причинял вред. И могу гарантировать, что больше не причиню вреда и вам.

Валлерой задумался.

– Двести саймов Зеора ежегодно не убивают больше двух тысяч моих людей. Думаю, я в долгу перед Зеором… и должен расплатиться, когда наступит время.

– Если вы отправитесь со мной, как мой товарищ, мы сможем поехать на аукцион. И, может, найдем там Эйшу. Тогда я куплю ее, и дело будет сделано.

– Товарищем?! А почему вы считаете, что я смогу выдать себя за вашего товарища? Я не Денрау!

– Денрау – исключение. Но вы достаточно хороши.

– Это нелепо. Я даже не простой донор, тем более не тот, что способен удовлетворять потребность проводника!

Клид оперся о ручки кресла, сложил пальцы, щупальца его исполняли сложный танец, а взгляд не отрывался от Валлероя.

– Правда, вы не простой донор, но со временем, если захотите, можете стать более популярным и известным товарищем, чем Денрау.

– Откуда вы знаете? Сама мысль об этом пугает…

– Вы сомневаетесь в моих профессиональных суждениях? – В его голосе звучала такая гордость, словно Валлерой усомнился в единстве Зеора.

– Конечно, нет, сектуиб. Даже и не думал о таком.

Проводник кивнул, продолжая игру щупальцев над пальцами.

– А пока подойдет и хорошее притворство. Но оно должно быть основано на верности Зеору.

– Я плачу свои долги.

– Но нужно нечто большее.

Валлерой взглянул на папку, прислоненную к столу. Он хорошо помнил свой рисунок и знал, что символизирует каждая его линия. Зеор стал его частью, даже если только на краткое мгновение. Теперь ему нужно стать частью Зеора, пусть тоже на время.

Он посмотрел на проводника, на это экзотическое существо, в одну темную дождливую ночь изменившее всю его жизнь. Клид за своим обычным письменным столом, заваленным грудой бумаг, в обычном кабинете, где пахло чернилами и свежеполированной мебелью, казался слишком обыкновенным, чтобы его бояться. Но что—то в его взгляде, в голосе, в походке говорило, что это один из самых значительных живущих людей; Клид сам это знал, ему не очень это нравилось, но он это принимал.

И Валлерой тоже принял это. Нет ничего дурного в том, что человек гордится своими достижениями. Валлерой знал, что эта гордость – всего лишь бронированная оболочка, которую Клид вырастил, чтобы защитить… что? Этого Валлерой никогда не узнает, если не станет частью Зеора. И неожиданно он понял, что очень хочет узнать, что скрывается за этой оболочкой.

Под взглядом Валлероя щупальца застыли и спрятались в своих сумках. Переплетенные пальцы оставались неподвижными, но взгляд проводника не отрывался от лица Валлероя, замечая оттенок каждой эмоции, сопровождающей мысли джена.

Как можно уверенней Валлерой сказал:

– В дом Зеора – навсегда.

Клид закрыл глаза, на его лице мгновенно отразилось облегчение. Когда же он открыл глаза, то подтвердил:

– В дом Зеора – навсегда.

– Но я все равно не понимаю, почему вы считаете, что я могу выдать себя за товарища.

– Скажем только, что на вашем месте я мог бы сделать это ради Енавы. Через четыре дня мы можем вернуться с Эйшей, и все будет кончено.

– Когда отправляемся? – В глубине души он гадал, стоило ли все это того земельного надела, который в качестве награды пообещал Стэйси. Если Эйша уже мертва… он отказывался даже думать об этом.

Клид потянулся к стопке бумаг.

– Завтра утром, после похорон. До Ибурана два дня пути, так что прибудем как раз вовремя к аукциону.

– Почему бы не отправиться сейчас?

– Хью. – Клид беспомощно показал на груду документов. – Мне повезет, если я смогу уйти завтра, не причинив вреда Зеору. К тому же нужно посоветоваться с дедушкой.

– С дедушкой?

– Конечно. Я должен получить разрешение.

– А что если он не разрешит?

Глядя на стопку перед собой, Клид с отсутствующим видом продолжал:

– Технически я руковожу Зеором уже четыре года. Но для него полезно сохранить часть власти. Бесполезность – худшая беда старости, даже у дженов, а представляете себе, что это такое для проводника? – Вопрос был риторическим, и Клид сам же ответил на него дрожью, складывая документы в папку. – Пойдемте, возьмите с собой рисунок, и мы спросим его сейчас же.

Клид взял документы, которые читал, Валлерой прихватил свою папку. Они пошли по коридору. Догнав Клида, Валлерой спросил:

– А что с Хрелем?

– Может, дедушка найдет какое—нибудь решение. – Проводник прошел до конца коридора, вошел в узкую дверь и стал подниматься по крутой вьющейся лестнице.

На верхней площадке они остановились и осмотрелись. Теперь они находились в пентхаузе, расположенном гораздо выше парапетов самых высоких зданий на западной стороне двора. Через широкое окно в колоннаде они могли смотреть сверху вниз на здания, двор, передние ворота и дальше – на примыкающий к Зеору город Вальзор.

Теперь Валлерою видны были заплаты на крыше и отличающиеся по цвету камни там, где проводились восстановительные работы. Жители общины редко говорят о погромах «извращенцев», но сами здания были свидетельством таких погромов.

Когда Валлерой отдышался от крутого подъема, сектуиб повел его вдоль колоннады, а затем за занавес в прихожую, обрамленную красными плюшевыми портьерами. Здесь перед ведущей внутрь дверью взад и вперед расхаживала Енава. В руке она держала папку с бумагами, и, как заметил Валлерой, на ней была новая обувь.

Она повернулась, преграждая Клиду вход.

Он остановился на полпути.

– Что случилось?

– Приступ энтрана, – напряженно ответила она. – С ним теперь Денрау.

– Давно?

– Должно быть, всю ночь. Ты его знаешь. Даже умирая, он никого не позовет! – Валлерой видел, что она на грани слез.

– Энтран не настолько опасен.

Подбоченясь, она презрительно фыркнула.

– Хм! Когда последний раз сектуиб, – она осмотрела его с ног до головы, – проходил через него?

– Я столько работаю, что у меня противоположная проблема.

– Разве не приходилось мне сидеть всю ночь, держа тебя за руки?

– Ты сегодня утром в плохом настроении.

Валлерой видел в ее глазах непролитые слезы, и это смущало его. Если бы не своеобразная непроницаемая оболочка интимности у всех на виду, которую умел создавать Клид, он на цыпочках попытался бы уйти от этой напряженной семейной сцены. Но Зеор вообще похож на большую сварливую семью.

Максимально задержав дыхание, Енава выпалила:

– Уж такое это утро! Сначала Фелехо, потом дедушка…

– Он не умирает. Денрау вполне справится.

– Денрау вообще не потребовался бы, если бы ты время от времени разрешал ему работать.

С трудом сохраняя терпение, Клид переложил папку в три щупальца, руками взял женщину за плечи, в то же время щупальцами другой руки приподняв ее подбородок. По ее щекам потекли два ручейка слез. Клид сказал:

– Наавина, ты не хуже меня знаешь, что дело не в разрешении. Рано или поздно мы должны посмотреть этому в лицо. Он стар, слишком стар, чтобы доверять ему работу с донорами. А что касается распределения, то у него слишком низкая чувствительность, он никого не сможет удовлетворить. Все, что мог, он для Зеора сделал. Теперь очередь Зеора делать все для него.

Валлерою на мгновение показалось, что она согласится. Но Енава швырнула на пол папку, которую держала в руке, и вырвалась.

– Ты… бесчувственное… чудовище!

И, не дожидаясь ответа, выскочила под колоннаду и исчезла.

Клид развел качающиеся после ее ухода завесы и сказал ей вслед:

– Ты устала. Тебе лучше отдохнуть.

Он стоял, глядя вслед жене, как будто не знал, оставаться или идти за ней.

Жалея, что оказался здесь, Валлерой принялся собирать разбросанные по полу бумаги. Это были рисунки. Множество детских рисунков. Старательные надписи на каждом свидетельствовали, что это пожелание здоровья от детей, изучающих историю Зеора.

На каждом из шестидесяти рисунков было представлено одно из событий, происходивших в то время, когда Зеором руководил дед Клида. Битвы, массовые убийства, разрушения изображались с неприкрашенной честностью, нехарактерной для знакомых Валлерою детей. Были сцены свадеб, праздников, посвящения новых зданий, праздник разъединения, семейное дерево и даже коллаж из сувениров.

Когда Клид вернулся, Валлерой уже собрал рисунки и сложил их в папку.

– Это, наверно, дедушке.

Клид с отсутствующим видом пролистал рисунки. Кивнул. Потом вместе с другой папкой сунул под мышку. Валлерой спросил:

– Он действительно очень болен?

– Я доверяю Денрау. Но в возрасте дедушки любая мелочь…

Он не закончил, и Валлерой спросил:

– А что такое энтран?

Как будто радуясь возможности отвлечься, Клид ответил:

– У проводника есть нервная система, отсутствующая у обычного сайма. Эти нервы используются для запасания и распределения селина. Если эта система не используется должным образом, возникают очень болезненные… судороги. Энтран сам по себе не смертелен, но его осложнения могут привести к смерти.

– И ваш дедушка больше не может пользоваться этой системой?

Клид кивнул.

– После многих лет работы нервы проводника приспосабливаются к нагрузке. Когда нагрузка снимается, возникают… бесконечные проблемы.

Клид замолчал, глядя на внутреннюю дверь. Валлерой неловко переминался, не зная, оставаться ли ему или уходить.

Наконец дверь открылась. На пороге в столбе солнечного света стоял Денрау. Какое—то время он молча смотрел на Клида, как будто делясь с ним какой—то серьезной заботой.

Клид шевельнулся.

– Каково это было?

Его товарищ нахмурился.

– Тяжело. Сейчас с ним все в порядке, но его рефлексы…

Он закрыл глаза и еле заметно покачал головой.

– Ты сказал ему о Фелехо?

– Пришлось. Я все еще…

Изнутри послышался хриплый язвительный голос:

– Не шепчитесь! Я еще не умер!

Клид вымученно улыбнулся и ответил:

– Прошу прощения, сектуиб. Но когда ты умрешь, никакие голоса тебя не потревожат.

– Заходи внутрь, чтобы я мог тебя слышать!

– Да, сектуиб, – сказал Клид, взял Валлероя за руку и торопливо провел через дверь. – Хью, когда дедушка приказывает, выполняйте!

Валлерой обнаружил, что стоит посреди самой удивительной комнаты, какую ему когда—либо приходилось видеть.

Прямо перед ним на помосте с двумя ступенями стояла широкая кровать под балдахином. Три стены комнаты представляли собой сплошные окна; в них видны были поля Зеора и фабричный комплекс – несколько зданий, размещенных буквой U в напоминающем парк лесу. В комнате свежий осенний воздух, хотя все окна закрыты.

Тяжелые занавеси отодвинуты, впуская сверкающее солнце. Один бассейн теплого света окружал ноги Валлероя. Наверху стеклянное окно в потолке затянуто, чтобы жаркий солнечный свет не падал на кровать. Но ночью – Валлерой был в этом уверен – звезды величественно озаряют эту комнату.

Повсюду, где не было окон, вдоль стен стояли высокие, до потолка, застекленные шкафы с книгами. Стена за Валлероем представляла собой один огромный сплошной книжный шкаф, в котором располагалась дверь, через которую они вошли. И большинство книг, подумал Валлерой, выглядят такими старыми, будто принадлежали еще Древним.

Руки у него чесались пролистать их, но взгляд не отрывался от высохшего тела, лежащего на кровати под пышными стегаными одеялами. Денрау встал справа от лежащего, Клид – слева, а старик сунул им под нос газету с таким видом, словно доказывая, что мир отправляется в ад.

– И что вы скажете на это?

Единственная газета, которую Валлерой видел в Зеоре, называлась «Тектон Уикли», издавалась она объединением общин. Но со своего места Валлерой не мог видеть, какая именно статья обсуждалась.

Клид сказал:

– Вероятно, то же, что сказал ты, когда впервые прочел это.

Старик лукаво посмотрел на него.

– Значит, ты согласен со мной?

Клид взглянул на Денрау – тот постарался сделать каменное лицо – и сказал:

– Только если ты согласен со мной, сектуиб.

И все трое рассмеялись этой давней семейной шутке. Валлерой расслабился. Неожиданно дедушка стал таким же человеком, как Клид.

Денрау и Клид сели на скамьи у кровати по обе стороны от сидящего пациента, чтобы он мог их видеть. А Валлерой остался стоять на большом ковре между дверью и кроватью; очевидно, дедушка так далеко не видел.

Клид протянул папку, которую принес со своего стола.

– Это отчеты, которые ты просил. Надеюсь, они тебе понравятся. За последние месяцы производство возросло на десять процентов. Торговля идет по сезону.

– Этого недостаточно.

– Но в следующем году дела пойдут еще лучше. У меня есть рисунок, который выиграет конкурс в Аренсти.