Текст книги "Дом Зеора"

Автор книги: Жаклин Лихтенберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Жаклин Лихтенберг
Дом Зеора

…Благодарности

Я очень признательна Бетти Герр и Элизабет Уотерс, соответственно редактору и издателю «Амбров Зеор», информационного бюллетеня саймов, указавших мне на многие недочеты в «Доме Зеора», особенно разбор Элизабет моей ошибки в десятой главе (в первом издании), где «фундаментальный внутренний сдвиг» понимался как процесс перемещения селина из первичной системы во вторичную, тогда как на самом деле данная процедура перемещает его из вторичной в первичную. Я приношу извинения за все те недоумения, которые вызывали мои ошибки, и благодарю издателя за возможность внести исправления в это издание.

Жаклин Лихтенберг, май 1976

…Посвящение

Марион Циммер Брэдли

Роберту А. Хайнлайну

Андрэ Нортон

и многим другим писателям, обеспечивавшим меня все эти годы занимательным чтивом, я предлагаю серию «Саймы-Джены» как плату той же монетой.

А также:

Сондре Маршак

Лоре Баста

Пэт Зотти

Энн Мэри Холл

и многим другим, которые вскоре присоединятся к нам в создании новых миров.

Глава первая
Поручение

Хью Валлерой расхаживал взад и вперед, не обращая внимания, что всплесками грязной воды пачкает сапоги руководителя директора регионального федеральной полиции.

Сам директор – Стэйси Хокинс – прятался под небольшим выступом, наблюдая, как его лучший оперативник постепенно теряет над собой контроль. В эту ледяную октябрьскую ночь они ждали уже больше получаса. Хокинс отлично сознавал, что в Новом Вашингтоне ему снимут голову, если эта миссия провалится. Успех миссии целиком зависит от хладнокровия Валлероя.

На дальнем речном берегу заржала лошадь. Воды разлившейся реки бушевали вокруг крошечного островка, на котором ждали полицейские. Ответила другая лошадь. Валлерой застыл, повернув голову в направлении этого ржания… на территории саймов, по ту сторону реки.

– Не волнуйтесь, – сказал Хокинс. – Единственный путь сюда – через туннели древних. И только Клид знает вход в них на той стороне.

Валлерой возобновил расхаживание. Он сам сегодня прошел по другой ветви этих туннелей… на территорию саймов… чтобы поискать Эйшу. Нет, поправился он мысленно, чтобы найти ее.

– Хью, прекратите меня обрызгивать!

Валлерой щелкнул пятками и остановился.

– Да, сэр.

Тридцати секунд наблюдений за напряженной позой – вот—вот лопнет от натуги – Хокинсу оказалось достаточным, чтобы рявкнуть:

– Продолжайте ходить, если вам от этого легче! Но не плещите на меня!

Валлерой снова начал расхаживать под дождем, наклонив голову, словно мог в темноте рассмотреть приближающегося сайма.

– Стэйси, он не придет.

– Придет. Он так же надежен, как наступление рассвета.

– Он сумасшедший, если придет в такую погоду!

– Погода для саймов не имеет значения. Уж вы—то это должны знать!

Валлерой, опасно понизив голос, ответил боссу:

– Что, по—вашему, должно это значить?

– Спокойней, мистер Валлерой. Не стоит разговаривать со мной таким тоном.

Валлерой постарался взять себя в руки. Хокинс много лет был его другом. Но все же он старший офицер, а Валлерой всего лишь полевой работник, оперативник, выполняющий задания.

– Сэр. Не объясните ли ваше замечание?

Понимая, что Валлерой испытывает нечеловеческое напряжение, Хокинс мягко заговорил:

– Я имел в виду лишь то, что с тех пор, как вы стали у нас работать, лучшего специалиста по ведению следствия у нас не было. Но невозможно знать язык, не зная тех, кто на нем говорит.

Гнев Валлероя рассеялся. Хокинс не упомянул, как будто вообще не знал, что все в подразделении звали Валлероя «любителем саймов». Хриплым шепотом Валлерой ответил:

– Спасибо.

– Не нужно меня благодарить. Кого еще я мог послать? Но только подумайте, чем станет мое подразделение без вас!

– Я вернусь. Вместе с Эйшей.

– Я это знаю. Но в любом случае я теряю. Вы ведь не планируете, взяв награду, продолжать работать у нас?

Валлерой не ответил. Полная пенсия и двенадцать акров земли – именно об этом он мечтал. И теперь это будет у него в молодом возрасте, когда он сможет всем этим насладиться. Не имеет значения, если он вообще не вернется… потому что если не достигнет успеха, награда ему не понадобится. У него нет причин продолжать жить… без Эйши.

– Послушайте, – сказал Хокинс. – Я понимаю, как вам страшно. Но саймы – всего лишь люди—мутанты. Если не смотреть на их руки, разницу вообще не заметишь, верно?

Валлерой с отсутствующим видом ответил на этот риторический вопрос:

– Конечно.

– Если бы у саймов не было инстинкта, требующего от них убийств, их вообще можно было не бояться.

– Конечно. Но все саймы подчинены своему циклу потребности. А когда они отбирают у джена селин, джен умирает. Никогда не слышал, чтобы кто—нибудь совершал такое самоубийство добровольно.

– Я тоже. Но проводники – совсем другое дело. Когда они берут у джена, джен остается в живых.

– Вы говорили мне об этом.

– Клид и есть проводник. Такие, как он, не убивают. Поэтому нет причин их бояться.

– А почему вы думаете, что я боюсь?

– Помню, что сам чувствовал, когда впервые встретился с Клидом. Он ничем не отличается от обычного сайма.

Валлерой рявкнул:

– Говорю вам, я не боюсь!

– Не нужно кричать. Ваш страх подобен яркому маяку. Он приведет сайма к нам.

– Дьявольщина!

– Вы ведь знаете, обмануть сайма невозможно. Ваши эмоции для него – открытая книга.

– Думаете, я этого не знаю?

– Отлично знаю, что знаете.

Валлерой шагнул к боссу.

– Давайте! Скажите это! «Любитель саймов»! Почему вы так боитесь сказать это мне в лицо? Все так меня называют за моей спиной. Думаете, я не знаю?

– Хью, что с вами? Вы отлично знаете, что будь в этих сплетнях хоть доля правды, вас давно осудили бы за подстрекательство к мятежу. И будь это правдой, вы не расхаживали бы так в грязи: вам нечего было бы бояться.

Рука Валлероя потянулась к усеянному звездами кресту, висевшему у него на шее под рубашкой. С тех пор как его повысили и усадили за письменный стол, он не носил крест. Если бы Хокинс о нем знал, если бы Хокинс знал, что это такое, ни один суд на территории дженов не оправдал бы его. Его рука дрожала. Он заставил себя убрать ее за спину и с плеском отошел.

Себе самому он может признаться. Он испуган. Но любой на его месте испугался бы. Он не уверен, что способен позволить сайму притронуться к себе. Он знал только, что вся его предыдущая жизнь вела к этому испытанию. А теперь он не уверен, что выдержит испытание. Однако придется это узнать.

– Это добровольная миссия, – сказал Хокинс. – Если решите отказаться, в вашем служебном досье не будет никакой черной метки.

– Я не трус, если вы это имеете в виду.

Перекрывая шум реки, в обескураживающей близости послышался негромкий голос:

– Ваш человек говорит правду, Стэйси. Трус – это тот, кто не может посмотреть в лицо тому, чего боится. Этот человек очень боится, но несмотря на страх держится твердо.

– Клид? – спросил Хокинс, выходя из—под выступа.

– Если бы это был не я, сомневаюсь, чтобы вы сейчас были живы. Вы нарушили границу территории саймов.

– Спорное утверждение, – ответил Хокинс. – Но, узнав причину этой встречи, вы нас простите.

– Не мое дело прощать или осуждать, – отозвался голос. – Рассказывайте, но делайте это быстро. Я очень тороплюсь.

– Что с вами? Откуда такая раздражительность?

– Я сказал, быстрей.

– Хорошо. Вчера отряд саймских рейдеров напал в проходе Ханраан на группу туристов. Саймы оставили пять трупов, а с остальными двадцатью тремя туристами ушли.

– Мое существование посвящено предотвращению таких происшествий. Сожалею, что ничего не могу сделать, чтобы спасти ваших людей. Многие из нас по—прежнему зависят от таких нападений.

– Среди похищенных Эйша Рауф… главный гравер нашего казначейства. Возможно, это самый обычный рейд… но, может быть, он был нацелен на Эйшу. Если ее заставят изготовить матрицы, ваши люди наводнят рынок фальшивой валютой… и за несколько месяцев уничтожат нашу экономику. А без организованного сопротивления мы все через год окажемся в загонах.

– Начинаю понимать. Вы хотите, чтобы я нашел эту женщину и вернул вам?

– Да, или узнать, что на самом деле с ней произошло.

– Невозможно.

– Должен быть способ!

– Выследить одного конкретного пленного джена? Нет… если только… она смелая?

– Очень! – сказал Валлерой.

– Вы знаете ее, мистер…

– Валлерой. Хью Валлерой. Да, я ее знаю.

– Опишите ее.

– Могу сделать кое—что получше. У меня с собой рисунки, и я могу нарисовать еще. Она часто была моей моделью.

Валлерой протянул водонепроницаемую папку с рисунками. Чтобы не прикоснуться к сайму, он осторожно держал папку за кончик.

Клид взял папку, очевидно, тоже опасаясь соприкосновения.

– Вы художник?

– Это самый разносторонний из моих людей. Поэтому я хочу, чтобы вы взяли его с собой. Он неплохо знает ваш язык…

– Взять с собой! Стэйси, я выполнил много ваших опасных поручений, но это…

– Минутку. Не впадайте в припадок вашего саймского гнева. Хью оперативник не хуже вас. Вместе вы образуете отличную команду.

– Вы не доверяете мне одному ее спасение?

– Дело не в этом. В любую минуту кто—нибудь может узнать, кто она и на что способна. Мы должны забрать ее раньше, чем…

– Вопреки распространенному мнению, саймы не могут заставить дженов делать что—то против воли. Если ваша мисс Рауф не предательница, никто не превратит ее в такую.

– Может, она и не предательница, но она всего лишь человек.

– Хорошо. Постараюсь отыскать ее. Но пойду один.

– Нет, – сказал Хокинс. – Настаиваю: успешный исход дела зависит от присутствия Хью. Вас она будет бояться так же, как любого сайма.

– Вы не в таком положении, чтобы на чем—то настаивать.

– Ну, будьте же благоразумны! Я только хочу, чтобы вы доверяли моим суждениям.

– Гм… – вмешался Валлерой. – Мне это нравится не больше, чем вам. Но я иду добровольно. Вы никогда не найдете девушку среди тысяч пленников, руководствуясь только рисунками. К тому времени как вы ее найдете, она может похудеть… измениться.

– Это слишком опасно, – сказал Клид.

– Вы можете защитить его, – возразил Хокинс. – Можете принять его в свою общину.

– Под какой легендой? Для меня это опасней, чем для него. Шпионы могут быть даже в самом Зеоре.

– Вы знаете своих людей лучше меня. Придумайте легенду.

Дождь наконец ослаб, и в просвете облаков показалась луна. Теперь Валлерой видел фигуру сайма, подобную гигантскому крылатому вампиру. Он отмел это впечатление. Саймы всего лишь мутировавшие люди, и для удобства езды верхом они носят такие капюшоны.

Наконец сайм произнес ругательство на своем языке и обратился к дженам:

– Есть только одна возможность. Если я его спасу, а он будет ранен, я просто отпущу его на свободу как доказательство того, что не все саймы убивают. Единственная причина, по которой можно привести джена домой, это спасение его жизни. Не могу придумать никакого другого объяснения, которое позволило бы держать его в доме больше недели.

– А что произойдет, если я откажусь уходить?

Сайм перестал всплескивать грязь и посмотрел на Валлероя, как будто мог разглядеть его в темноте.

– Не знаю. Вероятно, придется принимать решение деду.

– И сколько времени это займет? – спросил Хокинс.

– Гм—м–м. Может быть, довольно долго.

– Эй, минутку! – сказал Валлерой. – Мне казалось, вы возглавляете свою общину.

– Мистер Валлерой. Я чувствую, что вы меня боитесь… а страх высвобождает в сайме зверя. В Зеоре есть и обычные саймы. Вам надо научиться постоянно скрывать свой страх или жить в постоянной опасности нападения… если только ваше поле не будет ослаблено переносом.

– Вы хотите меня испугать!

– Откровенно говоря, да. Если станет известно, что я работаю с вами, меня казнят… весьма неприятным образом.

– Я никогда не попадался при работе под легендой и не собираюсь делать этого теперь. Я нужен вам для опознания… – Валлерою пришлось глотнуть, прежде чем он смог продолжить, – …ее тела.

Неожиданно сайм подошел к Валлерою и посмотрел на него сверху вниз, в голосе его прозвучала нотка неожиданного открытия.

– Вы ее любите!

– Нет. Всего лишь друг. Не более.

– Не лгите мне.

– Вы читаете мои мысли!

– Я не могу читать ваши мысли, только эмоции. Но никогда больше не лгите мне. Это плохая основа партнерства.

– Значит, вы его возьмете?

– Поскольку он ее любит, похоже, у меня нет выбора.

Хокинс в темноте незаметно усмехнулся. Он знал, что Клид примет только того, у кого есть личная причина для поисков девушки, а он давно подозревал, что интерес к ней у Валлероя далеко не обычный.

Валлерой прислонился к склону скалы. Понять саймскую этику ему иногда трудней, чем их темперамент.

Быстро подходя в темноте, Клид стремительно заговорил:

– Мистер Валлерой, на вас напал сайм в состоянии потребности. Вы отогнали его этим. – Он выдернул у Хокинса из ножен нож и протянул рукоятью вперед. – Но он все же успел высосать ваш селин, и у вас сильный внутренний ожог. Вот, возьмите это.

Валлерой взял у него из рук оружие и позволил себе перевести дыхание.

– Теперь. – Говоря, Клид беспокойно расхаживал взад и вперед, голос его звучал напряженно, но спокойно и хладнокровно. – Флуктуация полей привлекла мое внимание, когда я направлялся домой. Я нашел вас в бессознательном состоянии и привез с собой, чтобы вылечить. Когда вы полностью восстановитесь, я предложу вам свободу. Если к тому времени у нас не будет надежного следа девушки, вам придется отказаться уходить. Назовите основательную причину, по которой вы не хотите возвращаться.

– Хм… Меня разыскивают за преступление… за убийство, которого я не совершал.

– Хорошо. – И сайм приблизился к Валлерою с путающей стремительностью, так характерной для его племени. – Вам будет больно. И что еще хуже, вы испугаетесь до потери сознания. Вы по—прежнему уверены, что хотите этого?

– А вы уверены, что другого выхода нет?

– Да.

– Что вы собираетесь с ним сделать? – спросил Хокинс.

– Убить… почти. К несчастью, вы возлагаете на меня эту задачу именно в такую ночь, но тут ничего не поделаешь. Я постараюсь, а вы, мистер Валлерой, должны помочь мне, сдерживая свой страх. Вы потеряете сознание часа на три, а когда очнетесь, будете чувствовать себя… не очень хорошо.

Валлерой старался сдержать бешеное биение сердца. Рука его нашла звездный крест – талисман, который защитил его мать, когда она бежала с территории саймов. Валлерой был достаточно эмпириком, чтобы не сомневаться в том, что и ему крест поможет. И пока он сохраняет эту веру, ему невозможно повредить.

Клид небрежно протянул руку жестом, который должен был устранить недоверие Валлероя. Нападающий сайм, испытывающий голод по селину – биологической энергии самой жизни – не спрашивает разрешения перед нападением.

На мгновение Валлерой ощутил необычное доверие к проводнику. И прежде чем это чувство рассеялось, стальные руки сайма сжали запястья Валлероя. Горячие щупальца обвились вокруг его рук, притянули его, пока его губы не соприкоснулись с твердым жестким ртом сайма.

Валлерой почувствовал, что его выворачивает наизнанку. Все его нервы были охвачены острой болью, оставлявшей за собой черноту… его душу словно высасывали, отправляя в черную пустоту.

Он пытался высвободиться, пустить в ход нож. Но любой сайм сильнее десяти дженов. Валлерой был совершенно лишен возможности двигаться. Только его воля продолжала сопротивляться высасыванию жизни… и приходу смерти.

И он продолжал сопротивляться. Изо всех сил пытался прервать этот страшный поток. На мгновение ему показалось, что он сумел это сделать, перехватил контроль над потоком. Но тот вновь высвободился и понес его на волне усиливающегося ужаса.

Последнее, что он помнил, был голос Клида, тревожно звавший его по имени… снова… и снова… и снова…

Глава вторая
Конкурс Аренсти

Валлерой почувствовал, что лежит на чем—то прочном, но теплом и сухом.

Острый запах ударил в нос. Больница.

Теплый свет играл на его веках. Потом голос, негромкий, но настойчивый – пронизывающий, почти гипнотический. Какой—то особый голос, который словно проникает в сознание, неся с собой неоспоримую истину.

– Теперь вы можете проснуться. Вы в безопасности. Вы среди друзей.

Голос Клида. Это голос Клида – но, не очень отчетливо и определенно напомнил себе Валлерой, он не должен узнавать этот голос.

Он осторожно открыл глаза и поморщился от яркого света, струившегося через открытое окно и отражавшегося от полированных шкафов. Солнечный свет? Он был без сознания не три часа, а больше десяти!

Он попытался встать, но не смог пошевелиться. Все тело было сплошной болью, оставлявшей невероятную слабость. Стройная девушка закрыла шторы, и в комнате воцарилась переносимая полутьма.

Теперь Валлерой заметил, что среди саймов в этой комнате были и джены. Джена трудно отличить от сайма, если только у него, как у Клида, не обнажены руки. Взгляд Валлероя сосредоточился на руках Клида. Он раньше никогда так близко не видел щупальца сайма, и от этой близости у него по коже поползли мурашки.

Шесть щупальцев на каждой руке: два «дорсальных» (спинных) наверху, два «вентральных» (брюшных) внизу и – меньше остальных – «латеральные» (боковые), они всегда укрыты, если не происходит передачи селина, – по шесть на каждой руке. Сокращаясь, они лежат вдоль руки от локтя до запястья и напоминают тугие веревки мышц. Но вытянутые, они становятся пепельно—серыми змеями, тонкими, мускулистыми и гипнотически притягательными.

Валлерой смотрел, сердце его колотилось все чаще, а Клид тем временем спрятал свои щупальца и переместил стакан, который держал ими, в пальцы. Затем протянул сверкающую жидкость.

– Выпейте это. Скоро вы почувствуете себя лучше, хотя вы задали нам тревожную ночь.

– Кто вы такой?

– Сектуиб Клид Фаррис из общины Зеор. Я нашел вас лежащим в грязи без сознания и привез сюда, надеясь спасти. Пожалуйста, примите мое гостеприимство.

Он снова протянул стакан, смягчив черты лица слабым намеком на улыбку.

Валлерой опять заколебался, прежде чем взять стакан. Но даже если его убьют, это принесет долгожданное облегчение, поэтому он взял стакан, поблагодарив на саймском. Это заставило всех в комнате взглянуть на него, но не помешало девушке, той самой, что завесила окна, помочь ему принять сидячее положение, чтобы он мог пить.

Глотая отвратительного вкуса микстуру, Валлерой в то же время отмечал, как хорошо организована эта сцена. Саймы и джены свободно смешивались, занимаясь уборкой. Послание было абсолютно ясно: эти саймы не убивают дженов. Почти ничего больше в этой комнате он понять не мог. Здесь были рабочие столы и застекленные шкафы, заполненные необычными предметами и сосудами странной формы. Валлерой сказал:

– Я слышал о таких местах, но не думал, что они на самом деле существуют. Вы… проводники?

– Некоторые из нас. – Жестикулируя, Клид тщательно прятал свои щупальца. – Выпейте все, мистер?..

– Валлерой. Хью Валлерой.

– Могу я звать вас Хью? – Клид зацепил ногой угол стола на колесах, на котором лежал Валлерой.

– Вы спасли мне жизнь. Вероятно, это дает вам право.

– Я выполнял свой долг, – серьезно ответил Клид. – Вы говорите по—саймски?

– Немного. – И это правда, подумал Валлерой. Если не считать допроса пленников, он со смерти матери ни с кем просто так не разговаривал на саймском. А до ее смерти они так говорили, только когда оставались наедине.

– Ивени немного владеет вашим языком. – Клид указал на девушку, завесившую окна. – Она будет присматривать за вами, пока вы не выздоровеете.

– Сектуиб, – обратился один из подошедших дженов. Это был похожий на медвежонка человек, лишенный возраста, – такими представлял Валлерой своих неведомых предков.

– В чем дело, Чарни?

– Сектуиб, тебе надо теперь идти. Ты должен был сделать это несколько часов назад!

– Ты это мне говорил. Всю ночь. Но я был нужен здесь.

– Больше ты здесь не нужен. Денрау сейчас, должно быть, вне себя от беспокойства. Ты опаздываешь на девять часов!

– На десять с половиной. Но я в порядке.

С коротким смешком Чарни схватил руку Клида и указал на его латерали – щупальца по бокам руки.

– Только посмотри!

Валлерой не видел ничего необычного, но, очевидно, остальные видели, потому что Клид смутился. Проводник отобрал свою руку и спрятал ее в полах плаща.

– Знаю, но…

– Иди, Клид. У тебя был трудный месяц. Ты в долгу перед собой. Если не считать меня, Денрау – лучший товарищ в Зеоре. Не нужно заставлять его ждать.

– Ты не можешь приказывать мне, назтер.

– Буду, если это необходимо! Почему ты еще здесь? Ты ведешь себя так виновато, словно сам причинил ему ожог!

Валлерой заметил, как напрягся Клид, но сайм прикрыл это смехом.

– Не говори глупости! Разве я когда—нибудь кому—нибудь причинял боль?

– Я не сказал, что ты его сжег. Я сказал, что ты ведешь себя, словно сжег. Ты стал даже хуже слышать. Тебе нужно идти.

Клид вставал так, словно у него болят суставы.

– Чарни, я считаю себя виноватым, потому что это произошло в границах Зеора. Наше положение и без этого слишком опасное. Я не хочу потерять этого джена. С его помощью мы сможем предотвратить набеги дженов через реку. Но если он умрет…

– Его жизни больше не грозит опасность… хотя это чудо.

– Поистине.

– Иди, иди. Не забывай: ты отвечаешь за всех нас. Завтра нам понадобятся твои силы. – Чарни посмотрел на окна. – То есть сегодня.

– Ивени, – сказал Клид, – хорошо заботься о нашем госте.

Валлерою он улыбнулся и сказал по—английски:

– Она не проводник, но можете ей доверять. В течение следующего месяца ваше поле будет очень слабым, а это значит, что, если захотите, вы не дадите сайму соблазниться и напасть на вас. Отдыхайте, у нас вы в полной безопасности.

И не оглядываясь вышел; теперь, когда он освободился, было видно, что он очень торопится.

Так вот оно что, подумал Валлерой, слегка удивленный своей способностью следить за ходом разговора. Прошлой ночью Клид испытывал потребность! Неудивительно, что он казался нервничающим! Даже проводник, способный брать селин у джена, не убивая его, а потом передавать этот селин обычным саймам, чтобы они не нуждались в убийствах… даже проводник испытывает потребность в селине, этой жизненной энергии, которую производят организмы дженов. А испытывающий потребность проводник гораздо опасней обычного сайма, – опасней для всех, кроме хорошо подготовленных товарищей. Валлерою повезло, что он остался в живых.

На третье утро убрали предохраняющие от падения перила с кровати, и Валлерой впервые заинтересовался окружающим.

Комната примерно в пятнадцать квадратных футов, с удобными шкафами и ванной. В углу у окна небольшой радиатор, который день и ночь прогоняет осенний холод из воздуха. Стены щедро украшены ручными вышивками; некоторые образцы вышивки достаточно велики, чтобы их можно было назвать гобеленами. Один из таких гобеленов – фазаны на осеннем лугу на фоне зданий Зеора – особенно много говорил Валлерою как художнику.

В этой сцене он чувствовал глубочайшее преклонение перед Зеором и снова и снова разглядывал пейзаж, стараясь проникнуть в его смысл. Ему казалось, что автор гобелена очень сильно, до боли любил Зеор. Когда он спросил об этом, Ивени рассказала, что этот пейзаж вышит женщиной, умиравшей от неизлечимой болезни. Сравнивая этот рисунок с картой, которую ему принесла Ивени, Валлерой решил, что со времен этой художницы Зеор заметно расширился.

На четвертое утро он проснулся, чувствуя себя достаточно сильным, чтобы встать, подошел к окну и всмотрелся через щели в занавесях. Он находился на втором этаже четырехэтажного здания, и окна выходили во двор. На дальней стороне обширного двора джен сметал листву в груду, а сайм собирал ее в мешки.

Из дверей показалась группа детей, пробежала по двору и исчезла в других дверях. Некоторые тащили футляры с музыкальными инструментами в половину своего роста. И несли они свой груз с гордостью, как будто это символ высокого статуса, недоступный простым смертным. Сцена вызвала воспоминания о другой осени, которую он провел, глядя в окна на чистых и ухоженных школьников. На счастливчиков. Тишина, последовавшая за уходом детей, казалась Валлерою все более оглушающей. Неожиданно он почувствовал, что теряет сознание.

Но не успели у него подогнуться колени, как Ивени подхватила его. Мгновение спустя он оказался в постели и лежал, слишком уставший, чтобы удивиться тому, как вовремя она оказалась на месте.

На следующее утро детские голоса неудержимо потянули его к окну, но на этот раз до постели он добрался самостоятельно. И в качестве награды получил разрешение после ланча с час посидеть в кресле.

На пятый день он уже без труда совершал регулярные вылазки в туалет, если вовремя принимал лекарство. А на шестое утро проснулся, чувствуя себя совершенно здоровым, но голодным, как волк. Как обычно, дверь его комнаты была приоткрыта, и он выглянул в коридор.

Богатый мозаичный пол сверкал, словно только что натертый. В воздухе чувствовались химические запахи. Через равные интервалы между альковами с книжными стеллажами стояли витрины с самыми разнообразными предметами: от досаймских артефактов до моделей, изготовленных школьниками. Никого не было видно.

Валлерой надел приготовленный для него халат и вышел в коридор. В конце коридор, расширившись, превратился в приемную с бирюзовым полом и коваными железными воротами, очень похожими на вход в психолечебницу. Справа уходил другой коридор, а слева высокое глубоко посаженное окно впускало солнечный свет, падавший на пестрый мозаичный пол.

Посредине второго коридора открылась дверь. Группа служителей выкатила носилки на колесах и прокатила их мимо Валлероя. Когда служитель открывал ворота, Валлерой успел увидеть пациента – бледное, почти бессознательное лицо, руки сайма, тщательно уложенные в сдерживающие устройства по бокам носилок, острый запах многочисленных медикаментов. Затем процессия миновала ворота и исчезла.

– Хью!

– Ивени! – Валлерой сразу заметил халат в пятнах и растрепанные волосы. Девушка, должно быть, всю ночь просидела с этим беднягой.

– Прошу прощения, – негромко сказала она. – Знаю, что уже поздно, но у Хреля была такая тяжелая ночь.

– Все в порядке. Я хорошо себя чувствую. – Он так много хотел ей сказать, спросить, но не находил слов!

– Вернитесь в свою комнату, и я принесу ваш завтрак.

– Я могу помочь?

– Поможете, если позволите поесть с вами.

– Да, пожалуйста. – Валлерой принялся обдумывать ее слова. Он хотел сказать, что может сам приготовить еду. Вернувшись в комнату, он просмотрел свои записи с уроков языка. И к тому времени, как она вернулась с подносами, он обнаружил свою ошибку и сочинил речь, которую нервно репетировал за едой.

Он обнаружил, что по какой—то причине стесняется этой девушки. Впервые он ощутил ее как женщину, а не просто медсестру. И рядом с ее изящной саймской грацией чувствовал себя громоздким и неуклюжим.

Для Валлероя, никогда не считавшего себя большим или неуклюжим, это было совершенно новое ощущение. Он почти шести футов ростом, весит сто восемьдесят фунтов, и в основном это мышцы в прекрасной форме. Кожа его настолько обветрилась и выгорела, что цветом соответствовала волосам. Он знал, что он красив – своеобразной дикой красотой и вполне может сойти за ранчера или пограничного стража, если не показывает свои длинные и тонкие заостренные пальцы.

Именно эти пальцы, а не обычные черты лица прежде всего привлекали к нему внимание. Они словно привиты к тяжелым, прочным, с крепкими костями запястьям и скорее подходят для тела сайма. Первое, что заметил Валлерой в сестрах и служителях, которые заботились о нем в Зеоре: ни саймы, ни джены никогда не смотрели на его руки.

Вот и сейчас, за едой, Ивени смотрит на его лицо, а не на руки. И это почему—то придало ему решительности: он попытался произнести свою речь.

– Ивени, теперь я здоров. Я хотел бы увидеть… сектуиба Фарриса – и найти способ как—то отблагодарить вас.

– Нет, вы еще не выздоровели. Вы должны еще неделю провести у нас. Вам нужно лечение.

– У меня нет денег. Я не смогу заплатить за лечение.

– Вы ничего нам не должны. Мы перед вами в долгу, потому что вас ранили на нашей земле.

Несмотря на то, что она старалась говорить как можно проще, Валлерой вынужден был сказать:

– Не понимаю. – Это фраза у него стала самой употребительной.

Она повторила предложение медленней, подчеркивая каждое слово грациозными движениями щупальцев. Почему—то Валлерою эта продолжение ее рук не казалось больше отвратительным, но как будто добавляло к каждому слову какие—то элементы значения.

– Я хочу сказать, – вставил он, – что не понимаю, почему вы все еще в долгу передо мной, хотя я уже в течение недели получаю пищу, убежище и постоянную заботу. Я за свой хлеб работаю.

– Но вы еще не вполне поправились.

– Я хорошо себя чувствую.

– Только пока принимаете фосбайн. – Она пододвинула к нему стакан со сверкающей жидкостью, и он послушно выпил.

– Но если я хорошо себя чувствую, разве я ничем не могу отплатить…

– Сектуиб назвал вас гостем.

– Но это было, когда я… – он указал на кровать, не зная, как сказать «не мог пошевелиться». – Он кажется мне очень хорошим человеком. – Про себя Валлерой застонал: он говорит, как пятилетний ребенок! – Я хотел бы снова поговорить с ним. Может, мы договоримся о какой—нибудь оплате.

– Хью, сектуиб очень, очень занят… все время. Нельзя просто войти в его кабинет и ожидать, что он проявит к вам внимание. Нужно заранее договориться о встрече.

Валлерой раздраженно стиснул зубы. Ему нужно увидеться с Клидом и начать поиски Эйши.

– Как же мне договориться?

Ивени бросила на него взгляд «не говори глупости», и тот обиделся и негодующе спросил:

– Если я гость, то кто хозяин?

– Сектуиб, конечно.

– Там, – сказал Валлерой, невольно жестом саймов указывая в сторону территории дженов, – там хозяин обычно встречается с гостями.

Она внимательно посмотрела на него и откинулась, сдерживая смех.

– Попытаюсь привлечь внимание вашего хозяина. Такая шутка может иметь успех. Но помните, сектуиб… – она поискала подходящее слово, – ну, он… сектуиб! Во многих других общинах младшие проводники выполняют большинство обычных работ. Но Клид ежедневно работает в распределителе, так что каждый из нас получает его раз в несколько месяцев. А его прикосновение… – Она смолкла, словно увидев райское видение.

Валлерой поторопил ее:

– Какое оно?

– О, – сказала она, печально качая головой, – вы не поймете. Но Клид работает больше всех в Зеоре. Именно из—за его прикосновения мы такие… какие есть.

И она вышла, оставив Валлероя мучиться от нетерпения весь остаток дня.

С одной стороны, он гость. Но с другой, он, несмотря на открытую дверь, в заключении – из—за той роли, которую он должен играть. Ему посоветовали… нет, предупредили… чтобы он без сопровождающих не слишком далеко отходил от своей комнаты. Раненый и спасенный джен не выходит на экскурсии.