Текст книги "Встреча со Зверем (СИ)"
Автор книги: Зена Тирс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
7-5
Рейван проснулся от рвотного позыва. Он быстро сел, пытаясь успокоить внутренности. Вокруг на скамьях, посреди развешанных щитов, мечей и доспехов, спали рисские воины. Рейван схватил плащ и, подминая его под себя от боли, тихо стёк на пол. На четвереньках он пополз к двери казармы, чтобы глотнуть свежего ночного воздуха.
На миг он застыл у изголовья мирно спавшего галинорца и подумал, что лишь один удар кинжала мог бы спасти его от всё сильнее одолевающего зова Причастия. Рейван рассчитывал, что грядущая битва с набулами заберёт Лютого, а он заберёт его голову. Но если битва в скором времени так и не разразится, тогда Рейван убьёт своего врага ночью без всякой чести и сбежит.
«Ещё день, – подумал Рейван. – Потерплю ещё один день».
Уже несколько недель они находились в осаде. Набулы подтянули к стенам Хёнедана большое воинство и боевые орудия. Обитатели крепости ожидали, что им на помощь придут войска соседствующих ванов, но никто не приходил. Нордхейм, самый близкий из всех, стоял всего в нескольких днях пути, но был словно в другом, не осаждённом мире.
Холод ночи вернул Рейвана к жизни. Он вдыхал загустевший воздух полной грудью, ощущая воцарявшееся внутри спокойствие. Кровь перестала гудеть в ушах, и он расслышал тишину.
Рейван обвёл взглядом погружённый во тьму двор. Ни звёзд, ни луны не было, и даже ветер будто спал. Замерший воздух редко пробуждался глухими, далёкими раскатами грома. На цитадель медленно, но неотступно надвигалась гроза. Отряды воинов, дежуривших на стенах, надеялись успеть сдать караул до того, как боги устроят в небесах охоту, обрушивая яростные сверкающие копья на землю.
Завернувшись в шерстяной плащ поверх исподней одежды, Рейван медленно побрёл по двору: заснуть всё равно бы уже не удалось. Сапоги остались в казарме, и теперь он ощущал под ногами благостный холод сырой земли.
Остановившись у колодца, кзорг сделал глоток из черпака. Вода была ледяная, тягучая, как будто липкая. Она наполняла живот, но не утоляла жажду.
Вдруг Рейван почувствовал на себе чужой взгляд и обернулся. На крыльце лекарского дома сидела Маррей – ей тоже не удавалось сомкнуть глаз этой тихой, но такой страшной ночью.
– Рейван, – произнесла она.
В застывшей тишине он услышал её негромкий голос, звучавший на большом отдалении, на другой стороне двора, так, словно она прошептала его имя где-то рядом. Рейван не хотел приближаться, но подошёл.
Маррей медленно поднялась ему навстречу.
Сверкнула молния, осветив двор, а через мгновение прогрохотало на небесах божественное колесо. Дождя всё не было.
– Тошнит? – догадалась она. – Снова много выпил за ужином?
– Что-то вроде того.
– Ты избегаешь меня или мне кажется?
– Не кажется, – ответил он порывисто и грубо.
Она стояла совсем рядом, и он не понимал, зачем подошёл так близко. Её запах снова пьянил его сильнее мёда.
– Хранишь верность своей избраннице? – луково произнесла Владычица.
Рейван понял: Маррей что-то знает и скрывать правду бесполезно. Но всё ещё пытался и потому промолчал.
Снова раздался гром – и словно прокатился по нутру. Рейван вздрогнул, ощутив на своём лице пряди её волос. Она была слишком близко.
– Я хочу провести с тобой ночь, – прошептала Маррей ему на ухо.
Своим мягким, обволакивающим, но ядовитым голосом Владычица хотела подчинить его, как подчиняла себе всех. Мужчины боялись её возвышенного, почти божественного положения, боялись её власти и тайных знаний, которыми она, как жрица, обладала.
– Ты можешь выбрать любого из гарнизона.
– Я выбрала.
– Этот выбор неправильный.
Маррей не напугала Рейвана властностью. Он видел перед собой лишь одинокую, очень худую женщину, нуждавшуюся в любви тревожной ночью. Любви пусть мимолётной, но он согласился бы, если мог бы её дать.
Рейван склонился к самому уху Маррей и вдохнул всем животом её сладкий запах, смешанный со свежестью назревающего дождя. Он понял, что и сам желал обрести среди давящего мрака ночи человеческое тепло и утешение.
– Ты хочешь меня, – утвердительно прошептала Маррей, прервав его упоение.
– Безумно, – как откровение, произнёс он.
Молния снова озарила двор и на мгновение обнажила их лица. А затем тьма снова украла всё, кроме запахов и тепла, исходивших от их тел. Этого хватило, чтобы Маррей поняла, с какой страстью он глядит на неё.
Рейван услышал шорох её плаща, а потом ощутил движение её ресниц рядом с собой. Он боялся пошевелиться, чтобы ненароком не причинить грубую боль: ведь она такой тоненькой и хрупкой предстояла перед ним.
Он чувствовал, что бесчестно обманывает её, позволяя находиться так близко к себе. И знал, что должен отойти. Но её робкое замирающее дыхание, которое он ощущал на своей щеке, сковало его. Он перестал дышать, поймав её нерешительное приближение.
Нежное прикосновение лицом к лицу. Несмелое – губами к губам. Откровенное – языком к языку.
Слишком близко и страшно. И слишком желанно. Слишком сладко. Слишком запретно.
Близость от вкуса губ Маррей растеклась блаженством по нутру, озаряя трепетным светом душу.
«Как сладко. Любить женщину – это так сладко», – подумал он.
Рейван сумел сдержать властный порыв, чтобы не обхватить её тонкое тело и не упереть в неё самую жаждущую часть себя. Его пальцы осторожно проскользили по шее Владычицы и запутались в её густых пушистых локонах. Он шумно выдохнул.
Маррей прижалась к нему, обняв под плащом, и издала обрадованный, победный звук. А потом её ловкие руки очутились у него под одеждой, прохладно и нескромно начали бродить по его голой, иссечённой шрамами груди.
Ласка женщины, не познанная до того, воспалила его плоть, поднимая волосы на всём теле, и натянула мышцы, заряжая их грозившим высвободиться неистовством.
Прогремел гром, и полыхнула вспышка света так близко, что земля содрогнулась. Маррей увидела широкие зрачки Рейвана, его взгляд, полный голода и жажды. Но в его глазах был и страх – страх перед тем, что они делали. Она видела такой страх в глазах мужчин и раньше и потянула его к себе за плечи, желая уверить, что бояться нечего.
– Пойдём в дом… – прошептала она.
– Я не тот, кто нужен тебе, Маррей.
Её тёплые ладони переместились ему на верхнюю часть груди, всё ещё доверяясь и лаская.
– Я не человек. Моя кровь смертельна для тебя, – он с трудом выдавил слова, пытаясь объясниться, и не опускал рук с её плеч.
Владычица почувствовала под пальцами круглый шрам – метку Харон-Сидиса. Отстранилась.
– Я знаю, что это за метка, – прошипела она, отерев свои губы ладонью. – Ты кзорг! Как ты мог обмануть меня?! Убирайся!
Её злость рассекла воздух страшнее всякой грозы. Рейван пошатнулся, утратив затеплившуюся было надежду быть приласканным и принятым. Шаг, что разделял их, превратился в бесконечность, когда Маррей на прощание брезгливо плюнула ему в ноги.
Рейван ушёл в темноту.
Вслед ему хлынул яростный дождь, смывший следы прикосновений и скрывший выступившие колкие слёзы разочарования и ещё большей, чем прежде, обиды. Маррей вытерла мокрое лицо и задрожала.
7-6
Ингрид томилась от шумного дыхания людей в доме, где обрела приют среди семейства вана Харальда. Ожидание скорого нападения набулов разогнало сон, и она вышла к предгрозовому небу, чтобы вслушаться в шевеления ночи. Радость от предвкушения битвы мешалась с тревогой перед необратимостью . Но ветер спал и не давал ответа: когда придёт час?
В безмолвной вспышке света она увидела Рейвана в объятиях Владычицы. Он предавался чужой женщине с первобытной природной страстью, с какой никогда не глядел на неё. Ингрид охватил стыд, заставив убрать глаза от запретного, сомкнувшегося лишь для двоих мира. В воздухе зазвенело серебро первых капель дождя, и от прогрохотавшего раската грома вздыбилась земля, а затем тихо зашуршала, словно заплакала от ранения.
Ливень нарастал и густо колотил по нависавшей над ступенями крыше. Грудь Ингрид сжалась в немом крике. Её пальцы, не чувствовавшие боли, расцарапали мёртвое намокшее дерево, словно желая врасти в него. Мокрый холод объял платье и остывшие босые ноги. Проснувшийся ветер взметнул брызги, заколов глаза, и Ингрид поспешила спрятаться в темноте не своего дома.
7-7
Дождь не прекращался до рассвета.
Как только сумерки начали таять, на башнях затрубили рожки, возвестившие о подступающем под стены враге. Набулы пошли на штурм. Загрохотали метательные орудия – на Хёнедан обрушились тяжёлые ядра. Некоторые из снарядов, перелетая через стены, врывались во внутренний двор и сеяли разрушение на своём пути. Осколки рикошетили от стен домов, обгладывая валуны, из которых они были сложены. Каменный град осыпался на шлемы и щиты рисских воинов, выбегавших по тревоге из сонных казарм.
После долгой, но тщетной канонады заготовленные ещё в темноте, под шум грозы лестницы разом легли на стены. По ним, словно вылупившиеся из яиц пауки, поползли вверх набульские воины, прикрывавшиеся сложенными внахлёст чёрно-красными щитами. Град рисских стрел замолотил с высоких бойниц, полилось кипящее масло. Подожгли факелы – и вторым залпом во врага полетели горящие стрелы. Стены Хёнедана объяли хоровод пламени и истошные человеческие крики.
В первый эшелон оборонявшихся риссов входили лучники и метатели масла, во второй – меченосцы в лёгкой броне , поджидавшие тех, кто сумел преодолеть высоту стен. Третий эшелон составляли воины в железных доспехах, выстроившиеся плотными рядами у главных ворот. Они должны были вступить в бой, если враги разрушат стену или прорвут ворота.
Ингрид, облачённая в сталь кольчуги, перехваченной поясом ножен, и тяжёлого для девичьих плеч шлема, прикрывалась щитом от летевших каменных осколков. Защищая себя, она также пыталась уберечь гору аккуратно сложенных друг на друга щитов, которые кто-то уже успел вынести сюда из оружейной. Лаская второй рукой эфес меча, Ингрид глядела вперёд, где почти у самых ворот, среди частокола безжалостных рисских копий, блестел шлем вана Харальда. Там же был и Рейван, близость которого ей так хотелось ощутить в этот страшный, роковой час.
Со стен доносились крики, глухой грохот ударов и лязг железа. Где-то там, знала Ингрид, сражаются Лютый и Рёгнар.
«Проклятье! Почему наш отряд, самый мощный и грозный, выжидает тут, перед крепкими воротами! – негодовала Ингрид. – Почему мы не идём на помощь тем, кто сражается на стенах – ведь там уже прорвался враг?!»
Небо снова взревело. Земля под ногами и стены вокруг содрогнулись, и на щит Ингрид густо осыпались обломки камня. Воины, окружавшие её, плотнее сомкнули щиты над головами. Ингрид убрала ладонь от меча и потёрла глаза, заслезившиеся от пыли.
Наверху, на привратной башне, загремели дерзкие, зазывающие крики риссов. Потом раздались ошалевшие нечеловеческие визги прямо за воротами и запахло палёной плотью и смертью. Жар котла с горячим маслом, который опрокинули на подступивших врагов, донёсся и до Ингрид.
Через несколько мгновений вновь раздался утробный грохот, и Ингрид ощутила, как воздух сотрясла прокатившаяся волна. Она поняла: что-то неистовое, раскачивавшееся гигантским маятником, удар за ударом врывается в плоть ворот, и они вот-вот разлетятся.
«Таран!» – ужаснулась Ингрид.
Вдруг к ней пришло осознание, что их отряд, так же, как воины на стенах, выполняет свою важную миссию. Их целью было остановить врага, который вот-вот прорвётся в крепость. Напряжение достигло предела. Никогда Ингрид не было так страшно. Она знала, что предстоит перед самым главным делом в своей жизни.
«Сегодня я или сумею победить, или погибну! – подумала она. – Боги, не оставьте меня!»
Таран пробил ворота. Куски железа, что составляли оковку дверей, выгнулись, а доски разлетелись в стороны. Риссов от набулов отделяла ещё уцелевшая толстая кованая решётка, через которую начали жалить вражеские копья. Ингрид увидела, как острия пронзили насквозь стоящих впереди воинов. Щиты расщепились и не спасли их.
Дождавшись, пока перед решёткой набьётся побольше вражеских солдат, риссы опрокинули на них ещё один котёл с кипящим маслом. Теперь Ингрид своими глазами увидела исказившиеся в гримасах ужаса и боли лица вражеских воинов. Они орали нечеловеческими голосами. Снова запахло смесью варёного мяса и крови.
Радостный боевой клич раздался среди риссов и оглушил Ингрид. Она больше не слышала стонов умиравших мучительной смертью врагов. Кто-то из воинов вырвал у неё из рук щит, другой схватил ещё пару лежавших на земле. Ингрид опомнилась и подала вперёд ещё несколько щитов.
Ликование риссов длилось недолго. Расчистив путь от трупов, набулы вновь подкатили таран. За несколько ударов он вынес решётку, и враги ворвались в крепость. Лязг мечей и топоров, грохот разбиваемых вдребезги щитов теперь раздавались не только со стен, но и вокруг Ингрид.
Началось громкое шествие смерти. Воины, стоявшие ближе к воротам, подминались под нараставшую чёрную чудовищную массу, звонко клацавшую клыками.
Ингрид видела, что Рейван вступил в бой. Превышая риссов числом, враги за несколько мгновений сломили их ряды. На Ингрид брызгало что-то приятно-тёплое. Она не сразу поняла, что это кровь. Её обуял страх: прямо сейчас она, как и все стоявшие перед ней воины, попадёт в мясорубку. Руки одеревенели от ужаса.
«В битве нет ничего романтичного», – вспомнила она слова Рейвана и подумала, что он был совершенно прав.
Свет над Ингрид закрыл собой большой набульский воин. Она увернулась от несущегося навстречу клинка и спаслась от быстрой смерти. Столкновение с врагом лицом к лицу взбодрило её. Ингрид крепче вцепилась в рукоять щита и выставила вперёд меч. Нападавший ударил её сверху ребром щита, полагая, что этого будет достаточно для щуплого мальца. Но Ингрид успела отскочить. Следом ей в спину последовал рубящий удар меча, от которого она спаслась ещё одним разворотом. Будучи более юркой, чем соперник, она успела ранить набула в не прикрытую щитом руку. Опыт, наработанный в тренировках с Рейваном, сделал своё дело, и обученное приёмам тело двигалось без напряжённого участия разума. Набульский воин зарычал скорее от досады, чем от боли, и с яростью вновь замахнулся на Ингрид. Она ушла вбок, но успела слегка задеть шею набула. Кровь забрызгала в стороны, но враг не упал, а снова двинулся на Ингрид. Набульский воин словно не чувствовал ран.
«Он человек?! – ужаснулась Ингрид, глядя в жестокие бесстрашные глаза врага. – Его возможно убить?!»
Ингрид пятилась, прикрываясь щитом от ударов, каждый из которых разил немного слабее предыдущего, потому что кровь утекала из набула. Улучив момент, Ингрид вонзила меч воину в самое горло. Клинок входил тяжело, пришлось давить всем телом. И набул наконец распахнул Ингрид уязвимый, полный страха, человеческий взгляд.
Умирающий воин бился в агонии, временами ударяя по её броне, шлему, ногам – было больно, но она крепко держала перед собой щит, не позволяя себя ранить. Наконец, враг затих и сам соскользнул вниз с лезвия. Облегчение от окончившейся схватки потекло по жилам Ингрид, руки дрожали от великого напряжения.
«Я пробыла в битве меньше минуты, но это стоило мне столько усилий – как за всю прошлую жизнь!»
Не успев нарадоваться первой победе, Ингрид почувствовала огромной силы удар, обрушившийся на голову. Острые края разрубленного шлема защипали лицо. Она упала, почувствовав кровь на языке. Следом в живот прилетел удар тяжёлого сапога. Её топтали ногами, кровь из раны хлестала по глазам. И от этого было так обидно!
Рейван бросился к Ингрид и посёк мечом набулов, что топтали её ногами. Мёртвые тела упали на влажную землю. Рейван склонился и скинул с сестры шлем, чтобы увидеть, насколько тяжела рана. Ингрид кричала, не отнимая рук от лица, и заливала кровью броню. Рейван в ярости обернулся к рисскому воину, что оказался рядом.
– Утащи её к главному дому, я вас прикрою, – приказал он.
8-1 Кровью и сталью
Ингрид очнулась на полу большого зала. Густой полумрак был наполнен тихими стонами страдающих людей. В ноздри ударил запах крови и смрада, запах бойни и смерти. Ингрид не сразу сообразила, что битва закончилась: в ушах застывшим эхом стояли крики и грохот оружия.
Она ощупала голову и на месте шлема обнаружила повязки. Левый глаз был полностью скрыт под ними. Приподнявшись, она попыталась отыскать Рейвана. От движения в черепе раздалась пульсирующая боль, глазницу начало печь, будто в ней был кусок раскалённого угля. Ингрид попыталась сорвать повязки, чтобы узнать, что у неё с глазом.
– Ты очнулась? – рядом возникла Владычица. – Не надо, не трогай.
Маррей потянулась поправить перевязку, но Ингрид отдёрнула голову, не давая прикоснуться к себе, и сразу пожалела об этом. К горлу подступила рвота и разразилась на устланный соломой пол.
– Твой глаз цел, не волнуйся, – Владычица отёрла губы Ингрид тряпицей. – Но на лице рубленая рана. Я зашила так аккуратно, как только смогла.
– Не трогай меня! – прорычала Ингрид. – Я верила тебе, а ты целовала его! Я видела вас ночью!
– Он кзорг, девочка, – строго проговорила Маррей. – Но ты и так, похоже, это знаешь.
У холодной Маррей, всегда уверенной в своих движениях, дрогнули руки. Это не утаилось от Ингрид. Она поняла, что Владычицу терзала горечь.
В тишине раздались шаги.
– Узнаю щенячий писк, – сказал Лютый, приблизившись. – Я боялся, тебе все мозги выбили! Как ты, жива?
Галинорец устало присел на солому рядом с Ингрид.
– Проклятье! – выругался он, испачкавшись в мокрой рвоте.
– Осторожнее, Дэрон, – сказала Маррей. – У Ингрид, скорее всего, сотрясение. Сзади тебя бадья, подай её сюда: боюсь, это повторится.
– Ничего не повторится! – выпалила Ингрид и заскулила, прижимая руками рану.
– Болит? – прищурился Лютый.
Она согласно промычала.
– Вот если бы ты головой думала, то берегла бы её!
Маррей вздохнула и поднялась с колен. Когда она отошла, Ингрид увидела тело бездыханного Рёгнара, сына вана Харальда. Он лежал в окровавленных доспехах, а над ним в безмолвном плаче склонилась его мать Алва.
– Рёгнар… – прошептала Ингрид с ужасом.
Ей довелось видеть ещё слишком мало смертей, и каждая из них поражала и холодила ей сердце.
– Не впадай в уныние – это не красит воина. Мы с тобой живы – порадуйся этому, – вздохнул Лютый.
– Мы выиграли битву? – тихо спросила она.
– Мы отбили атаку, – ответил галинорец. – Но они пообедают, отдохнут и нападут снова.
Двери зала распахнулись – вошёл Рейван. Ингрид снова заскулила, но теперь от радости видеть кзорга живым. Вид его был свирепым, шлем на голове уже отсутствовал, а кольчуга была порвана в нескольких местах. Рейван осмотрелся и твёрдым шагом направился к Ингрид. Сердце её заколотилось быстрее.
– Как ты, Ри? – хрипло спросил он, коснувшись пальцами её подбородка.
– Моё лицо… – скривилась она.
Ингрид не ожидала, что заплачет, но слёзы сами потекли – однако не от изуродованного лица, а оттого, что Рейван горячо тревожился о ней, и Ингрид читала это в его взгляде. Она прижала голову к его бедру, и он, утешая, начал гладить её по волосам.
– Ты ранен? – спросила Владычица, окинув взглядом доспехи Рейвана.
– Кровь не моя. – Он посмотрел Маррей в глаза, на губы – и Владычица отвела взгляд.
Ингрид обрадовалась, что больше она к нему не полезет. Теперь он целиком принадлежал ей.
– Не прикасайся к нему, Марр, – предостерёг Лютый, схватив Владычицу за руку.
– Я и не собиралась.
– Ворота укрепили! – послышался голос вана Харальда. Он вошёл в зал следом за Рейваном в сопровождении соратников. – Можете поспать, – кивнул он воинам. – А к вечеру сменим караулы.
Увидев Рейвана, Харальд направился к нему. Ингрид не понравился воинственный блеск его глаз и хищная резвость шага.
– Ты кзорг?! – грозно произнёс ван. – Я видел, как ты сражался рядом со мной. Человек на такое не способен!
Рейван вздохнул, расправил плечи и прямо поглядел на Харальда. Ван молча положил руку на эфес меча.
– Он сражался за нас! – воскликнула Ингрид. – Он на нашей стороне!
Рейван передвинул ладонь с её головы на губы, чтобы она помолчала. А Лютый толкнул Ингрид в бок.
– Имей приличия, – буркнул он. – Тихо!
– Тебя не спросили! – огрызнулась она.
Рейван стоял не шевелясь. Взгляд его был уставшим, а доспех истерзанным в битве. На волосах, лице и ладонях засохла кровь набулов.
Харальд усмехнулся и положил руку Рейвану на плечо.
– Никогда не видел, чтобы так сражались, – кивнул он. – Ты как зверь. Я рад, что в наших рядах хотя бы один кзорг!
8-2
В жáре и смятении, отчаянии и плаче ночь быстро снизошла на полуразрушенный город. Караулы сменились – и в большом зале снова стало шумно от гула вернувшихся с дозора воинов, требовавших еды и сна. Женщины накормили и разместили их. И вскоре вновь воцарилась тягучая тишина, нарушаемая лишь треском горящих чаш и стонами тех, кто не мог справиться со своей болью.
– Маррей! – раздался голос Тирно из середины зала. – Нужна твоя помощь: здесь парень задыхается!
Рейван очнулся от дрёмы и увидел, как Владычица склонилась над бледным, сотрясаемым конвульсиями юношей. Это был тот самый парень, который приветствовал их с Лютым у колодца в день прибытия в Хёнедан.
Маррей пощупала сердцебиение юноши и придвинула ближе свою лекарскую сумку. Взгляд её был полон нежного материнского сострадания, но руки действовали расчётливо и уверенно. Маррей достала острую трубочку, протёрла её смоченной в прозрачном эликсире тканью и осторожно вставила юноше меж рёбер.
– Не бойся, милый, – сказала она.
В глазах старого Тирно, который сидел подле неё, прочитались недоумение и ужас. А из трубочки с протяжным звуком начал выходить воздух, сдавивший сердце. Юношу перестало трясти, дыхание его выровнялось.
Маррей скоро встала и направилась к следующему раненому: многие жалобные голоса призывали её. Это было её поле боя, и она была стойким воином в битве, где есть лишь боль, страх и отчаяние.
На протяжении всей ночи Владычица Маррей самозабвенно утешала воинов и лечила их раны, обессиленно садясь на пол, когда была на то минута, и вновь поднимаясь, когда кто-то шептал её имя. Её руки, лицо и платье все перепачкались в крови.
С одним воином Маррей провела много времени. Рана была безнадёжна, но Владычица продолжала попытки вернуть на место и сшить кишки, вышедшие наружу из рассечённого живота. Она никого не оставляла без надежды.
Мальчишка-воин с пробитым лёгким хрипел подле Владычицы, словно дитя, сминая её подол. Маррей взяла на колени его голову и запела тихую песнь, поглаживая его по щеке.
Рейван не различал её слов, но перелив грудного бархатного голоса ласкал и убаюкивал и его собственную душу. Маррей приковывала к себе его взгляд и восхищала каждым своим движением, оставаясь при этом недосягаемой.
«Теперь я знаю, что хочу умереть не в бою, – подумал он. – Я хочу умереть у неё на руках».
Ингрид снова вырвало. Рейван схватил тряпицу и вытер девушке лицо, а затем настойчиво влил ей в рот воду.
– Пей, – приказал он. – Пей, а то долго не протянешь.
Рвота не покидала её. Ингрид выглядела бледной: потеря крови и обезвоживание сделали её сухой, как веточка.
Безвольно опустив голову на колени Рейвану, она вцепилась в его руку, словно в единственное, что осталось у неё в темноте целого мира.
– Поспи, – сказал он, поглаживая Ингрид плечи.
– Мне так страшно, – прошептала она. – Набулы не отступят, пока всех нас не убьют, да?
– Вероятно, – ответил Рейван. – Когда я сражался в рядах кзоргов, то никогда не отступал.
Ингрид вздрогнула и сильнее сжала его руку. Он поглядел на неё, сжавшуюся у него на коленях. Ему и самому было страшно и негде найти утешение, и Рейван подумал, что зря так ей ответил. Он мог бы проявить заботу, вселить надежду, но он ничего не умел, кроме как прорубать себе дорогу мечом.
Рейван перевёл взгляд к пляшущим огням чаш в середине зала и увидел, что мальчик на руках Маррей уже мёртв.
– Ри, я и теперь отступать не намерен, – прошептал Рейван. – Я буду бороться не только за себя, но и за тебя. А это больше, чем было у меня прежде.
Ингрид безвольно обмякла. Рейван больше не чувствовал её дыхания.
– Ри? – потормошил её он. – Ты слышишь меня?
Ингрид не отозвалась.
Рейван с видом ошалевшего волка поглядел на Маррей, и она без лишних слов бросилась ему на помощь. Присев рядом на колени, Владычица осмотрела Ингрид.
– Не бойся. Она просто заснула. Скоро ей станет лучше.
Тепло близости Маррей сладким, чуть уловимым дуновением коснулось Рейвана. Он внутренне всё ещё трясся от ужаса потерять Ингрид и не решался насладиться глубоким вдохом.
Поднявшись, Маррей провела рукой по его волосам.
– Ты тоже поспи, – произнесла она.
Одним прикосновением Владычице удалось унять его тревогу и подарить утешение, в котором он так нуждался. Маррей ушла, и Рейван чуть не заплакал от тоски по этой женщине и от безнадёжного отчаяния перед тем, чего не мог иметь.
Охваченный горечью опустошения, Рейван почувствовал, как Ингрид вздрогнула во сне. Лишь обняв её крепче, он и сам смог наконец уснуть.
