Текст книги "Встреча со Зверем (СИ)"

Автор книги: Зена Тирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

6-7

Рейван выбрался из-за стола и вышел во двор. На крепость уже опустилась чёрная ночь. Он брёл по галерее, снедаемый замешательством. Его разрывали желание поскорее выполнить приказ Харон-Сидиса и просьба Ингрид сражаться вместе с ней. Её пронзительный взгляд стоял перед ним. Точно так же она смотрела на него в тот миг, когда приняла в нём кзорга.

«Глупый воин», – выругал себя Рейван, повторив слова Лютого.

То и дело на пути попадались захмелевшие воины, вырывая его из размышлений болтовнёй и насмешками. Кто-то начинал поддразнивать его из-за размолвки с Владычицей. Но он сдерживался, чтобы не начать драку с шутниками. Теперь было не время.

Рейван искал тишины и поднялся по каменной лестнице на крепостную стену. Наверху вместо желанного уединения он увидел шагах в десяти от себя фигуру в тёмном плаще. Это была Маррей. Он узнал её по распущенной копне волос.

– И ты здесь? – проговорила она тихо, продолжая напряжённо всматриваться в бескрайнюю тьму ночи.

– Я пойду, не буду мешать, – прорычал Рейван, уже развернувшись.

– Ты не мешаешь мне, останься, – сказала она.

Её слова прозвучали как приказ.

Несколько одиночных капель сорвалось с неба. Ветер просвистел в бойницах на стене и ударил порывом в лицо так, что и Маррей, и Рейван пошатнулись.

«Неужели я пьян?» – подумал он.

– Ну и погода сегодня, – произнесла Маррей, рассеивая нависшую тишину.

– Рисские боги шалят, – произнёс Рейван, вздохнув, и почувствовал на языке горечь необъятной ночи. – Наверное, чуют грядущее сражение.

– Я не хотела приближаться к войне, но война всегда сама приближается ко мне. А для тебя, наверное, битва – родная стихия?

Рейван услышал в словах Владычицы грусть. Насмешек по поводу разговора за столом не последовало. Казалось, будто того разговора вообще не было – так открыта и доверительна она была сейчас с ним. Откровенна.

Рейван ясно почувствовал в ней большую внутреннюю силу и нездешность, присущую лишь богам.

– Я создан для войны, – хрипло произнёс он.

– Человек не может быть создан для войны. – По звуку её голоса он понял, что Маррей грустно улыбнулась. Рейван промолчал – не хотел спорить, ведь она не знала, кто он.

Гроздь дождевых капель снова прилетела из тёмного неба с очередным порывом ветра.

– Ты ведь набульская Владычица, почему не уедешь отсюда, пока ещё ничего не началось? – спросил Рейван.

– Я не выбираю чью-либо сторону, когда идёт кровопролитие. Я не могу уехать, бросив тех, кому буду нужна. Наверное, я спасу чьи-то жизни после того, как вы вонзите сталь друг в друга, – ответила Маррей, посмотрев на Рейвана.

Могучий ветер раскидал волосы по её лицу, и, пока Маррей поднимала руки, чтобы поправить их, новый порыв сорвал с её плеч плащ, подставляя уязвимое тело в тонком платье ледяным ударам.

Рейван увидел, как она, хрупкая, беззащитная, сопротивляется могучей силе ветра, силе неодолимой и сокрушительной. Он мгновенно подался навстречу, поймав непослушную накидку, и вернул её на плечи Владычицы.

– Ловко. Лучше, чем с кружкой, – проговорила она, заглянув ему в глаза.

Его руки всё ещё лежали на её плечах – и он ощутил, что она дрожит от холода. Рейван почувствовал, что ему очень хочется обнять её, хоть он и не умел. Он прижал Маррей к себе, закрыв руками, будто защищая от чего-то. Жест был неловким и непозволительным, но она не оттолкнула, замерев в объятии.

Вдыхая запах женщины, Рейван ощутил, что внутри него восстаёт обжигающее пламя, разгорается страсть, которой раньше он не знал. Что-то сломалось. Что-то пошло не так.

«Наверное, пережитая летаргия свела на нет все действия снадобий».

Рейван затаил дыхание, чтобы успокоить себя. Но его тело само дало всё понять прижавшейся к нему женщине.

– Ты соврал, что не хочешь меня… – хмыкнула Владычица.

С лестницы послышались лёгкие шаги. Маррей отпрянула от Рейвана.

– Твоя Волчица пришла, – проговорила она и двинулась в темноту, молчаливо пройдя мимо Ингрид.

Рейван направил взгляд во тьму ночи, чувствуя, как когтистая лапа сжала и опустошила его сердце. Он впервые понял, что лишён чего-то очень важного в жизни.

– Она снова пристаёт к тебе? – Ингрид бросила на Рейвана хмурый взгляд.

– Нет, – он повернулся к ней, весь взъерошенный.

– Все пошли спать, а я искала тебя.

В глазах Ингрид стоял страх, какой бывает у молодого воина перед битвой, так знакомый Рейвану. Он понял её чувства: она искала у него утешения и наставничества, и он мог бы рассказать ей многое о битвах и страхе. О том, что страх невозможно победить, о нём можно лишь постараться не думать. Но близость с кем-либо сейчас казалась ему разрушительной. Он принял привычно-мрачный вид и промолчал.

– Ты злишься, что я вынудила тебя остаться? – спросила Ингрид.

– Пойдём, я провожу тебя, – Рейван сделал жест, предлагая спускаться.

Ингрид замешкалась на ступенях и вновь поглядела на него.

– Я благодарна тебе за то, что согласился сражаться рядом со мной.

Взгляд её полыхнул янтарём и нерушимой верой в него. Рейван внутренне вздрогнул.

– Я выполню всё, что обещал тебе, Волчица.

7-1 В шёпоте грома

Ван Харальд отправил Рёгнара разбить набулов на берегу, пока те переправились ещё малым числом. Но воевода принёс отцу вести о том, что набулов стянулись полчища и силами воинов Хёнедана им не справиться. Харальд приказал готовиться к осаде, в которую они, скорее всего, попадут, и разослал всем рисским ванам тревожные вести о скором нападении.

С того времени Хёнедан кипел, словно муравейник, где каждый выполнял свою работу хорошо и слаженно. Риссы готовились к необратимо надвигающейся войне.

В большом зале не пылали горящие чаши, и факелы не освещали тёмные галереи, как прежде. Обитатели крепости сберегали каждое полено и каждую каплю масла.

Тёплыми весенними вечерами воины собирались на дворе под россыпью звёзд у единственного костра, который горел ровно столько, чтобы приготовить пищу. Ингрид, одна из немногих женщин, оставшихся в крепости, помогала им.

– Возьмите, – протянула она миски Лютому и Тирно, а потом подошла к Рейвану, благоговейно замерев подле него.

Рейван принял пищу и поблагодарил коротким кивком. Он по-прежнему старался уберечься от ненужных слов и взглядов. Днём, когда он учил Ингрид обращаться с мечом, то отдавал ей всего себя, обретая в наставничестве упоение и радость. Но в остальное время не подпускал ближе, чем это было возможно для человеческого существа, находившегося рядом с кзоргом.

Ингрид позвали к костру, и она ушла, одарив Рейвана ласковым взглядом на прощание. Лютый и Тирно мрачно переглянулись.

– Говорят, что набулов возглавляет Ярвис Чёрный Медведь, – проговорил один из воинов. – Он кзорг, а значит, нас ждёт кровавый, страшный бой.

– Если бы против нас стоял Эскеллийский Зверь, я, может, и испугался бы, – отозвался другой воин. – А Ярвис? Что нам Ярвис?..

В вечернем сумраке зазвучали звуки лиры, и все голоса вмиг затихли. Воины, подхватив миски, подошли ближе к костру, чтобы послушать пение Владычицы.

– Ты ведь не признался Ингрид, кто ты? – прошептал Лютый, наклонившись к Рейвану.

– А кто я? – зло прищурился кзорг. – Твой палач?!

– Потише, – проворчал Тирно. – Тут и так все на взводе из-за грядущей битвы. Тебя растерзают, если будешь так громко препираться, Рейван!

– Не сознавайся ей, что ты сын Ингвара. Ты стал ей близок, и это её убьёт, – ещё тише произнёс галинорец.

– И не собирался! – прошипел кзорг.

– Как тяжело с тобой говорить! – вздохнул Лютый и встал. – Пойду к Маррей.

Прижав миску к животу, галинорец ушёл. Тирно задумчиво пошевелил челюстью, прежде чем вновь заговорить.

– Владычицу ты зря обидел. И Ингрид можешь обидеть. Будь осторожнее с девочкой.

Рейван покосился на рудокопа, но ничего не ответил. А затем поглядел в сторону костра, откуда доносились переборы лиры и едва уловимые звуки бархатного голоса.

– Хорошо поёт, – произнёс Тирно, пробуя дымящуюся похлёбку. – И чудесно готовит мясо, хотя сама его не ест. Кажется, сегодня она добавила сюда кое-что новое. Как считаешь?

Рейван бросил поднятую было им ложку.

– Она что-то подмешивает в еду! – выругался он. – Я чувствую себя… словно одурманенным!

Рейван злился от того, что разговоры о Владычице делали его беспокойным. Маррей не покидала его мыслей ни днём, ни ночью, и от этого что-то болезненно ныло в груди. Рейвану казалось, что здесь непременно замешано какое-то колдовство, зелья!

Тирно сдвинул седые брови, вопросительно поглядев на кзорга, но потом всё понял и расхохотался.

– Ты влюблён, – протянул рудокоп. – У людей это так называется, Рейван! Только смотри, чтобы Дэрон не пронюхал.

От костра донеслись гневные голоса. Ван Харальд спорил с соратниками и Лютым по поводу предстоящей битвы. Рейван не подошёл бы, но услышал голос Ингрид, смело ворвавшийся в разговор. Речи о войне заставили Маррей заглушить переборы лиры. Владычица растворилась в толпе, и Рейван был рад, что и на этот раз не встретился с ней.

– Ван Ингвар не позволил бы Ингрид встать в один ряд с воинами, – напирал Лютый.

– Но я хочу сражаться, я умею! – ответила Ингрид. – Я была в отряде Волка Торвальда!

– Ингрид смело вела себя в драке с набулами, похитившими её, – произнёс Рейван. – Она может постоять за себя: ей стоит доверить меч.

– Женщина не может драться! – Лютый упёрся уничтожающим взглядом в Ингрид.

– Пусть подаёт щиты, – пожал плечами Рейван, повернувшись к вану Харальду. – Ей этого хватит на первый раз.

Старшие из воинов, те, кого ван называл соратниками, считали недостойным для себя занятием подавать воинам щиты на замену разлетавшимся в щепы во время битвы. Эту обязанность несли молодые воины.

– Я дочь Верховного вана, я не буду подавать щиты! – вознегодовала Ингрид.

Ван Харальд улыбнулся её дерзости.

– Будешь подавать щиты или миски с кашей! – приказал он.

Ингрид вскинула брови от негодования, но поняла, что спорить невозможно.

– Буду подавать щиты, – покорилась она.

7-2

Для грядущего сражения Рейван подобрал в оружейной кольчугу, которая удобно легла поверх его кожаного доспеха, полученного от Ингвара в Нордхейме. Кольчужная рубаха прикрывала руки до локтя и ноги почти до колен. Предплечья объяли наручи, а голени – сапоги со стальными пластинами. Кзорг выбрал шлем и щит, раскрашенный в жёлто-чёрные цвета знамени Хёнедана.

Рядом приглядывала себе снаряжение Ингрид. Она прикасалась пальцами к броне, гладила ладонью щиты и холодную сталь мечей. Сердце её колотилось с недевичьим восторгом, в нетерпении скорее примерить воинское облачение. Ингрид жаждала оказаться в рядах могучих рисских воинов, крушащих врагов направо и налево. Стремилась доказать отцу, что может стать одним из его соратников – волков Нордхейма. Это её путь!

Рейван помог Ингрид застегнуть ремешки наручей и подогнать к телу доспех. Надел ей подшлемник, натянул сверху шлем. Ингрид чувствовала себя соломенной куклой в его знающих руках и от сгустившихся внутри теплоты и смятения скорчила ему рожицу под шлемом.

– Я всё вижу. – Рейван понял её гримасу и улыбнулся.

Ингрид ещё больше смутилась.

– Кзорги умеют видеть через железо? – рассмеялась она.

– В бой не лезь, поняла? – Рейван пресёк все шутки. – Я учил тебя не затем, чтобы чужой меч снёс тебе голову. Я бы хотел как можно дольше слушать то, что эта голова будет говорить.

Он похлопал сверху по шлему.

– Правда?

– Правда.

Рейван знал, что Ингрид способна быть внимательной и рассудительной, он видел её стойкость и умение выживать в горах. И потому не желал, чтобы теперь она пострадала из-за своей детской глупости, из-за отчаянного желания сражаться наравне с мужчинами.

– Ладно, считай, я тебя послушала, – ответила Ингрид, перейдя к стене, увешанной мечами.

Вдумчиво рассматривая гладкую, переливавшуюся холодом сталь, она решала, какой же клинок выбрать.

– В драке нет ничего восторженного и романтичного, зря ты так думаешь, – проследовал за ней Рейван.

Ингрид взяла в ладонь один из длинных мечей, такой же, как носили соратники, – на малые и короткие она не глядела. Боевое оружие оказалось намного тяжелее тренировочного. Ингрид рассекла мечом воздух, но взмах удался неловким и вывел её из равновесия.

Рейван хмыкнул, намекая на то, что она себя переоценила.

– Просто этот меч на меня не глядит, – в оправдание произнесла Ингрид. – Я попробую другой.

– Ты ещё ему имя дай! – усмехнулся Рейван и взял один из клинков полегче.

Ингрид загляделась на крепость и изящество его захвата, на увлечение, вспыхнувшее в его глазах, – и ей захотелось, чтобы он однажды с таким же увлечением поглядел и на неё.

Рейван прокрутил меч в руке и сделал атакующий выпад так, что лезвие со свистом прорезало воздух.

– Этот тебе подойдёт, бери, – он протянул Ингрид клинок рукоятью вперёд. – И запомни: меч не так важен, как умение с ним обращаться.

– Да, этот хорош! – повертела меч в руке Ингрид.

Рейван выставил вперёд щит, предлагая ударить по нему. Она вложила всю силу в замах, Рейван принял удар, а затем пнул щитом в ответ так, что Ингрид повалилась на каменный пол во всём тяжёлом облачении, но меч удержала.

– Неплохо. Но здесь нужна сила, – сказал он. – Храбрость тебя не защитит.

– Кзорг даёт советы девочке, как выжить в битве! – возмутился Лютый, прогрохотав мечом по металлическим умбонам щитов, висевших на стене. – Ты же знаешь, в битве ей будет достаточно одного удара, чтобы больше никогда не подняться. Ингвар не простит ни мне, ни тебе, если с ней что-то случится. Глупый ты воин!

Лютый смерил Рейвана презрительным взглядом. Кзорг промолчал. Он знал, что галинорец прав, но разве он мог что-то поделать против воли Ингрид? Тем более ему и самому было приятно делиться с ней опытом и боевыми хитростями.

Ингрид поднялась на ноги и с негодованием поглядела на Лютого. Её злило его превосходство и то, что он без уважения говорит с Рейваном. Она вышла вперёд и встала перед отцовским воеводой, грозно встряхнув мечом.

7-3

– Ты убери это, а то я отберу и им же тебя отшлёпаю, – поглядел он на неё.

– Попробуй отбери! – прорычала Ингрид.

Лютый никогда не преподавал ей уроков, но теперь решил проучить. Шагнув вперёд, он взмахнул мечом и увёл клинок Ингрид в сторону. Она тут же потеряла равновесие и грохнулась на пол. Меч со звоном вывалился из руки.

Лютый отвернулся, давая понять, что урок окончен.

– Там будут кзорги – уже выбрал, на чьей ты стороне? – обратился галинорец к Рейвану с разгоревшимся взглядом. – С кзоргами, которые похитили Волчицу, ты биться не стал!

Ингрид, придавленная к полу железом доспехов, была поражена.

– Это правда? – воскликнула она.

– Да, – усмехнулся Лютый. – Он прятался в кустах!

– Рейван, ты прятался?! И в этот раз ты тоже прятаться будешь?

Рейван разозлился. Но прежде всего – на себя самого. Он увидел, как только что пал в глазах Ингрид. Она больше не смотрела на него с тем детским восторгом, не воспринимала его как героя и великого воина.

– Если они нападут, я приму бой, – ответил кзорг, стиснув челюсти. – Потому что обещал тебе.

Ингрид, смерив его взглядом, приняла ответ. Но вечелее от этого ей не стало.

– Но потом я выполню то, чего ждёт от меня Харон-Сидис. – Рейван перевёл угрожающий взгляд на Лютого.

– Если в тебе есть хоть немного сомнений, на чьей ты стороне, глупый волчонок, то лучше уходи из Хёнедана, – прошипел галинорец. – Нам не нужен враг за спиной!

В глазах обоих воинов горела вражда, они оскалились точь-в-точь как два зверя, готовые порвать друг другу глотки.

– Я дал слово, и я его сдержу! – произнёс Рейван.

– Поглядим!

Рейван ушёл. Лютый развернулся к Ингрид и посмотрел на неё так, словно собирался выдать очередную насмешку над нелепостью её вида. Она отчаянно старалась выглядеть внушительно, но кольчуга и доспех были слишком широки и висели на боках. Лютый вздохнул, и взгляд его вдруг сделался снисходительным. Он протянул Ингрид руку, помогая подняться.

– Он дал тебе слово и сдержит его, – повторил Лютый слова Рейвана. – Какая преданность! Ингрид, не доверяй ему, прошу тебя! Слово кзорга ничего не стоит.

Лютый поднял с пола меч и поглядел в отражение серой стали.

– Я бы прогнал его прочь из Хёнедана, но его меч, – Лютый махнул клинком в воздухе, – нам очень бы пригодился! Ведь он – Зверь из Эскелле. Он бывал в битвах, подобной той, что нас ждёт.

– Откуда ты это знаешь, Лютый? – По телу Ингрид побежали мурашки.

– Видел его шрамы. От зубчатых топоров эскеллийцев. Ты ведь слышала о той истории? Все слышали…

Ингрид не удивилась. С первых дней знакомства она чувствовала страшную силу и потаённую боль, заключённые в Рейване. Она очень надеялась, что когда-нибудь он во всём ей откроется, доверится...

Принявшись снимать доспехи, Ингрид села на скамью верхом, как это часто делали мужчины. Лютый возмущённо поглядел на неё.

– Не дело девке так рассаживаться, – буркнул он. – Другие тебя могут не так понять.

– И как же меня можно понять? – подняла она сверкающие глаза.

– Ингрид, я не понимаю, чего ты хочешь добиться, – сказал Лютый, разведя руками. – Хочешь показать всем, что ты сильная? Что ты главная? – сощурился он. – Шла бы ты замуж и сидела как пожелала бы… на муже в спальне. Но здесь… – Лютый поглядел на стены оружейной, – здесь тебе не место, женщина!

Ингрид покраснела, соображая, что ответить наглому галинорцу, но её мысли прервали тревожные звуки рожков с башен. Лютый и Ингрид выбежали во двор.

– Набулы замыкают кольцо. Мы в осаде! – говорили воины вокруг.

7-4

Праздничным и отрадным был день, когда в крепости растапливали баню. Но Ингрид не получала от купания большого наслаждения, потому что вынуждена была слушать болтовню женщин, выдерживать их глупые расспросы и насмешливые взгляды.

Ни разу не было так, чтобы кто-нибудь не скосил глаза: «Где же твоя грудь?» или не потрогал её крепкие руки, ставшие такими от воинских упражнений. Даже всегда сдержанная Маррей однажды завела с ней тревожный разговор.

– У тебя слишком мужская фигура: широкие плечи и узкие бёдра, – произнесла Владычица. – Тебя ничего не беспокоит в твоём женском самочувствии?

Ингрид подняла взгляд на Маррей: та стояла напротив, обнажённая, и намыливала себе плечи. Её тело было слишком костлявым, по мнению Ингрид, – все рисские женщины были куда мясистей. Но худоба не мешала Владычице обладать красивой фигурой и круглой, пышной грудью с торчащими сосками.

«Такая только и призвана кормить младенцев, – смутилась Ингрид. – Не зря эта женщина зовётся Верховной жрицей Великой Матери и женой царя».

Предстоя перед истинно женской красотой, Ингрид растерялась, не решаясь говорить о своей беде. Однако взгляд Маррей был столь глубок и проницателен и вызывал доверие – Ингрид склонилась к её уху.

– У меня редко бывает очищение, – тихо произнесла она. – Я знаю, что у женщин это происходит каждую луну, но у меня бывало всего несколько раз. Но на самом деле меня это не беспокоит – мне и так хорошо.

– Но ты ведь не беременна?

– Нет! – покраснела Ингрид. – Рисские женщины не ложатся с мужчинами до брака.

– Великая Мать признаёт браком действо, а не слова, – усмехнулась Маррей.

– Это не наша богиня. У нас принято иначе.

– Иначе – это когда борешься за внимание низкородного воина, который ко всему ещё и другой обещан? – снисходительно произнесла Владычица. – Ты влюблена в него.

– Как ты поняла?! – Глаза Ингрид распахнулись, а щёки вспыхнули.

Маррей поджала губы.

– Я видела, как он укладывает тебя на землю во время ваших тренировок, а ты долго глядишь ему вслед.

Ингрид съёжилась оттого, что Владычица так легко поняла то, что она сама про себя ещё до конца не понимала. И больше всего теперь Ингрид захотелось чем-нибудь досадить Маррей за её чрезмерную самоуверенность и всезнающий взгляд.

– Ты сильно ошибаешься! – выпалила Ингрид. – Нет у него невесты! Он ко мне всё то же самое чувствует! Мы очень близки.

Ингрид нахохлилась сильнее, не зная, куда деться от жгучего взгляда Владычицы. Собственное обнажённое некрасивое тело теперь смущало её ещё больше.

– Что же тогда мешает случиться любви?

– Мне не до любви! – напряглась Ингрид. Мускулы на её теле отвердели. – У меня есть предназначение!

– Ты ещё так юна, Ингрид, – грустно улыбнулась Маррей. – Но скоро ты повзрослеешь и поймёшь, какое предназначение самое важное для женщины. Мне бы не хотелось, чтобы ты поняла это слишком поздно.

– Мне не нужно ничего понимать. Я вижу, что почитают тех, кто силён, а не тех, кто стряпает у очага!

– Ах вот почему ты так увлечена мужскими занятиями. Ты полагаешь, что станешь от этого сильнее и любимей?

– Моя бабка Аслог предрекла мне стать первой над всеми волками Нордхейма!

Маррей покачала головой.

– Тебе незачем для этого идти против своей природы. Женщина и без того имеет над мужчиной огромную власть. Женщины рожают мужчин, пускают их в себя, даруя им всё, что они ищут. Без женщины не было бы мужчины, не было бы любви и самой жизни. Подумай об этом.

Маррей участливо погладила дочь вана по голове и замолчала. Пространство между ними заполнилось силой её снисходительной доброжелательности.

Ингрид рассердилась на проявленную к себе, как ей показалось, жалость, оттолкнула Владычицу и спешно принялась одеваться.