Текст книги "Водонос умер"

Автор книги: Юсуф ас-Сибаи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– Мы продаем только сладкий товар, красный!..

Тут же он засунул выскочивший кусок обратно и протянул покупателям, не переставая расхваливать товар:

– Аллах свидетель, слаще не бывает! Тебе повезло!

Шуша взял арбуз и спросил:

– Сколько?

– Пятачок.

– И половины хватит.

– Ей-богу, сам покупал за четыре! Наживаю всего одну монетку. Плати пятак.

Шуша протянул Ахмеду два с половиной пиастра, тот взял и без всякого сожаления заявил:

– Так и быть, на следующем наживусь.

Он всегда так приговаривал, однако никогда не наживался, жил одними надеждами на будущее.

Положив арбуз на тележку, отец с сыном направились в другой конец переулка, где была бакалейная лавка Шеха. Там можно было купить все. что угодно: бакалейные товары, фрукты, сладости, овощи и даже постричься – к лавке примыкала парикмахерская.

Когда-то в прошлом фасад лавки был выкрашен в темно-красный цвет, но время запорошило его гарью, пылью. Посредине лавки стоял большой прилавок, крышка которого была обита жестью. На нем – большой медный котел с бобами, рядом куча лепешек, стояли банки сардин и тунца, лежало разноцветное мыло. Внутри лавки стояли полки со сладостями, брынзой, маслинами. На полу – бидоны с маринадами, маслом и уксусом. В углу мешки с рисом, чечевицей, солью, корзины с зеленью, луком, редиской, лимонами, финиками. К стене были прислонены палки сахарного тростника. В другом углу стоял железный ящик, заполненный бутылками с лимонадом, поверх – бруски льда. Рядом с лавкой расположился салон парикмахера Ида, служивший главным украшением и гордостью улицы Агур. Парикмахер Ид сидел прямо на земле.

Шуша поприветствовал всех стоявших около бакалеи:

– Салям алейкум, мужики!

– Алейкум салям, благословение аллаха тебе!

Приветствия неслись со всех сторон:

– Заходи, милости просим!

– Как дела, муаллим Шуша? Как здоровье?

– Что давно не видно?

Ответив на все традиционные любезности, Шуша обратился к бакалейщику Шеха:

– Будь добр, отвесь мне хорошей брынзы на пиастр.

– Самой лучшей! Это для Умм Амины, – добавил Сейид.

– Благодетельница она наша!

Забрав покупки, оба направились домой.

Глава 3
Сражение в Кошачьем переулке

Последуем и мы за отцом и сыном, идущими домой. Только сначала давайте задержимся на некоторое время и познакомимся с улицей. Дом, где живут наши знакомцы, стоит в Кошачьем переулке, ответвляющемся от улицы Агур. Переулок настолько узкий, что если разбросить в обе стороны руки, то они коснутся домов. Мостовой нет, лишь кое-где можно заметить подобие тротуаров, сделанных из утрамбованной глины с песком. Да и зачем мостить переулок, если по нему никто не ездит! Лишь изредка появляются здесь торговцы со своими тележками. Если никто не откликается на их призывы, то торговцы поворачивают обратно.

В переулке есть небольшая площадка, где ребята, живущие в квартале, устраивают свои игры. Площадка очень удобная – по ней не проезжают повозки, она расположена вдали от шумных и многолюдных улиц. К тому же здесь достаточно соблазнов, которые делают площадку объектом самого большого внимания со стороны мальчишек.

Прежде всего это колонка, представляющая из себя небольшой каменный бассейн, из одной стены которого выходит металлическая труба. Захочется попить воды – прикладывайся к трубе и пей на здоровье.

На площадке растет огромное тутовое дерево, раскинувшее далеко вокруг себя пышные ветви, которые дают тень не только колонке, но и всему переулку.

В Кошачьем переулке всего несколько небольших домов, стоящих по обеим его сторонам, да напротив колонки и тутового дерева еще один домишко. Жителями переулка являются хозяева лавок и лавчонок, расположенных неподалеку. Это уже знакомые нам мясник аль-Хишт, зеленщик Зейн, бакалейщик Шеха, хозяин фруктового ларька Ахмед. Жили здесь и ремесленники: плотник Махмуд Мастарейн, штукатур Али аль-Хама, обезьянщик Хусейн. Все они настолько друг друга знали, что жили как одна семья. Объединяло их и то, что они жили рядом, и то, что столовались или в харчевне «эмиров», или в харчевне Замзам, и то, что свой досуг они проводили в кофейне, расположенной на соседней улице аль-Баггаля.

Дома в переулке были старыми, с облупившимися стенами. Просто удивительно – как они еще не развалились. Разумеется, переулок был грязным, как все переулки и улицы в народных кварталах. Кошачий переулок отличался от них лишь тем, что в конце его была водоразборная колонка и тутовое дерево, придававшее ему определенную красоту, сглаживавшую неприятное впечатление от кучи мусора и объедков, сваленных недалеко от одного из домов.

Для Сейида и его приятелей Кошачий переулок был очень красивым. Дом, где жил Сейид, ничем не отличался от остальных: двухэтажный, нижний – каменный, второй – деревянный, с обсыпавшейся штукатуркой. В дом ведет толстая деревянная дверь с железной щеколдой. В двери – небольшое окошко с давно выбитым стеклом. Петли у двери почти оторваны, поэтому закрыть ее невозможно.

Дверь и стены дома исписаны ребятишками. Пишут они все, что им приходит в голову. Тут и ругательства, и выдержки из корана, и различные имена. Из всех надписей выделялась одна: «Молодец, Сейид!» Понятно, что ее автором был сам Сейид. В правом верхнем углу двери едва различался номер дома.

Если войти в дверь, то можно увидеть довольно большой двор. Перед очень старой полуразрушенной лестницей сидит старушка, рядом с которой гуляют два гуся и коза.

Вдруг старушка услышала стук колес тележки и шаги людей. Она подняла голову и повернулась к двери, но ничего не увидела. Она была слепой. Однако старушка не ошиблась. По звуку она определила, что пришли Шуша и Сейид: муж ее дочери и внук.

Шуша завел тележку в угол двора, подошел к старушке и, прогнав гусей, ласковым голосом сказал:

– Прости, мамаша, за беспокойство. Я принес тебе брынзу и арбуз.

– Храни тебя бог, сынок. Накрыть стол? Жена паломника Махмуда приготовила сегодня луковый суп. Обещала дать нам тарелку. Сейид, поднимись и возьми тарелку.

– Спасибо, мы уже пообедали у паломницы Замзам.

– Зачем же было утруждать себя и покупать брынзу и арбуз? Я бы уж как-нибудь обошлась.

– Пустяки, мамаша Амина… Ты поешь дома?

– Оставь меня здесь, на воздухе.

– Принеси-ка столик, Сейид!

– Да зачем он? Дай мне немного брынзы и дольку арбуза!

Сейид вошел в дом и через минуту вернулся с маленьким низким столиком, который он поставил перед своей бабушкой. Тут же раздался грохот деревянных башмаков на лестнице. Сверху сбежала Закия, дочь муаллима Хишта. Она несла тарелку лукового супа.

– А вот и суп, тетушка!

Матушка Амина сказала:

– Ну зачем все эти заботы? Оставь суп на ужин.

– Почему, тетушка?

– Дядюшка Шуша и Сейид съедят.

– Тогда поедим вместе. Отец обедает в лавке, а братишка в школе. Остаемся мы с матерью. Позову-ка я ее, пусть немного подышит воздухом.

Закия закричала:

– Мама, мама!

Сверху раздался голос матери Али:

– В чем дело, Закия?

– Тетушка Амина обедает одна. Бери еду и спускайся. Пообедаем вместе с ней.

– Хорошо, дочка. Сейчас спускаюсь. Оставь тарелку внизу и приходи забрать остальное.

Через несколько минут во дворе воцарилось молчание. За столом сидели матушка Амина, матушка Али и Закия. Все трое были воплощением доброты и непритворного благородства, доброты бедняков, которые делятся друг с другом даже самым малым, что у них есть.

Матушка Али, жена муаллима Хишта, ее дочь Закия считали своим долгом заботиться о матушке Амине так, как бы они заботились о своей матери. Да и то правда, старушка была очень доброй. Она по-матерински относилась не только к обитателям своего дома, но и к жителям всего переулка. Еще никто ни разу не слышал от нее худого слова. Бывало, что ее обижали, но старушка никогда не отвечала на обиды. Ее сердце всегда прощало обидчика.

Старушка любит душевно поговорить с людьми. Благодаря своей доброте она имеет большой дар убеждения. Она всегда стремится добрым словом смягчить жизненные невзгоды людей, постоянно хочет делать людям приятное.

Сейид больше всех на свете любил свою бабушку. Со своей стороны она проявляла к нему крайнюю степень заботливости. Мальчик часто сравнивал свою бабушку с паломницей Замзам. Он спрашивал себя: как мог быть творцом этих двух удивительно противоположных женщин один бог? Как он мог одновременно произвести на свет эту груду подлости и зла, эгоизма и ненависти и этот поток, полный доброты, благожелательности и самопожертвования? Что толку в том, что Замзам ходит в мечеть молиться? Кто более угоден аллаху: Замзам со своим богатством или матушка Амина, у которой ничего нет?

Женщины закончили трапезу. Муаллим Шуша молился в одном из тенистых уголков двора.

Закия убрала столик, собрала остатки еды и отдала их козе и гусям. Из дома раздался голос Сейида:

– Бабушка, ты не убирала из-под подушки мешок с беле?

Матушка Амина ответила:

– Посмотри под матрацем, может, я их положила туда, когда выбивала подушки.

Сейид со смехом ответил:

– Вот он, нашел. Ну, и напугала ты меня, бабка! Я уж думал, что беле пропали. Вот была бы история! Сегодня я хочу их все взять с собой.

– Я нашла у старьевщика большой никелевый шар. Он должен тебе понравиться.

– А где он?

– Вот… Ну, как?

– Ого, вот это шарик! Должно быть, в свое время ты сама играла в беле?!

Женщины уселись в тени и завели свои разговоры. Шуша пришел к себе в комнату и растянулся на кровати, отдавшись блаженству отдыха после тяжелого трудового дня. Отдыхая, он начал считать в уме количество бурдюков, которые развез за сегодняшний день. Сорок пять во дворец… Двенадцать – Умм Абдалла… Пятнадцать – доктору… Тридцать – в харчевню… Потом… Еще… И глаза его закрылись. Шуша погрузился в сон.

В это время Сейид вытащил свои беле из-под матраца и начал их пересчитывать. На прошлой неделе он выиграл около двухсот. Начал он всего с десятка, а теперь стал владельцем более трех сотен беле. Сегодня, даст бог, он доведет их число до четырех сотен. Тем более, что бабушка купила для него у старьевщика отличную биту… Быть сегодня большому сражению. Единственно, что пугало Сейида, – ребята запретят ему играть новой битой. Но у него же есть старая, поменьше. Кстати, где она? Должна быть в мешке. Сейид громко крикнул:

– Бабушка!

Она тихо ему сказала:

– Не так громко, Сейид. Ведь твой отец спит.

Сейид нетерпеливо, но потише спросил:

– А где старая бита?

– Зачем она тебе?

– А вдруг ребята не разрешат мне играть новой?

– Почему?

– Так она очень большая.

– Ту я отдала старьевщику.

– О, черный день! Что же мне делать?

– Ничего страшного. Подожди до завтра, и я возьму твою старую биту обратно. Старьевщик бывает у нас каждый день.

– Подожди до завтра?! Ты что, рехнулась? Ведь сегодня в четыре часа я должен играть. Ты понимаешь?

– Откуда я знала, что ты сегодня играешь… А ты уверен, что они не согласятся на эту биту? Сам же ты говорил, что давно хочешь иметь большую биту?

– Так-то оно так, но сдается мне – не разрешат ребята играть большой.

– А вдруг согласятся? Впрочем, посмотри в старье, в чулане, может быть, найдешь биту поменьше.

Сейид пошел в чулан, где Шуша складывал старые бурдюки и прочее ненужное старье. Через некоторое время он радостно крикнул:

– Нашел! Отличная бита! Ты помнишь, бабушка, примерно два месяца назад я говорил тебе, что потерял биту. Так вот она!

– Ну, и слава аллаху! Теперь ты спокоен?

– Так я пошел.

– Посиди со мной, внучек, отдохни. Твои чертенята подождут.

– А я тоже чертенок?

– Пожалуй, похитрей… Посиди… А то ведь жарко. Подожди, пока солнце сядет.

– Как же, посиди с тобой. А там, может, уже играют.

Не позволив бабке уговорить себя, Сейид побежал к колонке и тутовому дереву. Первое, что он сделал, прибежав на место, это напился из трубы. Утолив жажду, Сейид осмотрелся и не увидел ни одного из своих приятелей. Тогда он решил взобраться на дерево. Усевшись на ветке, он заметил сынишку штукатура Али аль-Хама Дукдука, несшего тарелку с медом и тарелку с тахиной[8]8
  Восточное блюдо, приготовленное из гороховой муки с оливковым маслом, чесноком и луком.


[Закрыть]. Сейид заложил два пальца в рот и громко свистнул. Малышу Дукдуку этот свист был хорошо знаком. Он остановился, повертел головой, но никого не увидел. Что-то пробормотав, Дукдук двинулся дальше. Тогда Сейид со смехом крикнул:

– Эй, слепой! Здесь я, на дереве! Далеко топаешь?

– Да вот несу домой мед и тахину.

– Неси и скорей возвращайся. Да не забудь захватить с собой беле!

– Птицей!

Дукдук говорил правду. Никто, кроме птицы, не мог так быстро сбегать домой и вернуться к Сейиду.

Сейид поспешил похвастаться своей новой битой. Он подбросил ее высоко вверх, затем ловко поймал, чем вызвал восхищение мальчишки.

– Ну как, видел?

– Вот это да! Ты будешь ею играть?

– Ага.

– Это почему же? Таким шаром?

– Ну и что? Почему я не могу играть такой битой?

– Тогда играй один… Это же никель… Ядро чугунное… Я пошел, отнесу беле домой. Не так уж я ими богат.

– Постой, не будь бабой!

– Нет уж, приятель, ищи дураков со своим никелем. Пусть я баба, даже бабий сын… Пусти-ка меня, пойду я.

– Да ладно уж, сядь, потолкуем. Свет не перевернется… Бог с ним, никелем, который тебя напугал, посмотри-ка на эту биту. Такая подойдет или нет?

– Другой разговор… Конечно.

– Послушай, а если мы будем играть с тобой вместе, на паях, никель пойдет или нет?

– Еще как пойдет!

– Так вот, когда я покажу никель Заки, Харише, Абдалле и другим ребятам, ты помалкивай, понял? Мы будем компаньонами. Только послушай, что я тебе скажу…

Их разговор прервал залихватский свист, раздавшийся из переулка. Затем они услышали голос, кричавший нараспев:

– Эй, Сейид! Ты где?

Сейид тоже протяжно свистнул и как можно громче крикнул:

– Эй, Хариша! Давай сюда!

Хариша выскочил из-за угла дома, подбежал к дереву и уселся на камень, на котором сидел его приятель. Сейид тут же спросил:

– Заки где?

– В лавке.

– Почему?

– Муаллим Саляма не отпустил.

– А как же ты смылся?

– А он послал меня купить на пиастр луку. Я взял деньги и немедля пошел сюда.

– А как же лук?

– Поиграем, а там что бог даст! Остальные где? Абдалла, Али аль-Хишт?

– Сейчас придут… Их еще из школы не отпустили. Ты видал этот никель?

Сейид подбросил никель, а Хариша осуждающе воскликнул:

– Это никель, да? Если бы муаллим Саляма увидел его, он бы толок им таамию.

– Значит, не пойдет?

– Пойдет не пойдет – мне-то что, у меня же ни одного беле нет.

– Чего ж ты пришел тогда?

– Так я ж тебе утром об этом сказал! Ты обещал мне дать взаймы.

– А когда вернешь?

– Когда мне бог пошлет.

– А когда он тебе пошлет?

– Спроси его.

– Сам спрашивай.

– Мне ни к чему. Не он же возьмет беле, а я. Тот, кто дает, получит их обратно.

– Ладно, хватит шума. Бери: пять… Десять… Пятнадцать… Двадцать… Хватит столько?

– Дай еще десяток.

– Бери… Теперь ты разрешишь мне играть никелем?

– Да ты с ума сошел?! Ты хочешь, чтоб я тебе подарил беле. Поищи другой никель, а то я уйду.

– Вот волынщик! Разве мы не договорились – я даю тебе беле и играю этим никелем?

– И не собирался.

– А эта пробка пойдет?

– Пойдет… начнем?

– Подождем, пока придут остальные. А то что за игра будет. Выиграю я те тридцать беле, которые дал тебе, да еще тридцать, которые у Дукдука. И всего-то? Подождем аль-Хишта и аль-Муарги. Они народ богатый.

Не успел Хариша ответить, как показались Махмуд Зейн и Мухаммед Мастарейн. На них были надеты галлябеи, сандалии, фески. Каждый тащил с собой по куску железа. Не успели они появиться, как Сейид закричал им:

– Давайте быстрей! Жди вас. Нам что, больше делать нечего?

Ребятишки быстро скинули галлябеи, сандалии и фески. В карманах их штанов гремели беле.

Итак, обычная команда собралась: Сейид, Дукдук, Хариша, Махмуд и Мухаммед. Не хватало лишь Али аль-Хишта, который застрял дома, да Абдалла аль-Муарги, который вообще еще не появлялся в переулке. Сейид решил пойти поторопить Хишта, жившего в одном с ним доме, на втором этаже. Но не успел он войти во двор, как услышал голос Али, кричавшего со злостью:

– Все равно я возьму их…

– Попробуй только!

– Клянусь пророком, возьму!

– Да брось ты, ведь у отца нет других. А вдруг ему нужно будет куда-нибудь пойти?!

– Так они же все порванные! Их только на помойку выбросить.

– Сказано тебе – брось ты эту затею… Слышишь? Хватит. Сроду ты ничего не можешь сделать тихо, спокойно.

– Тебе-то какое дело? У тебя вечно одно: нет да нет. Клянусь аллахом, я возьму их! А ты делай как знаешь!

– Пророк свидетель: если ты их возьмешь, так я тебе задам! Что ни день, то у тебя причуды. Постыдись соседей! Во всей округе нет детей хуже тебя!

– А я все равно возьму.

– Ты опять за свое?

– А то чем же я буду играть?

– Так ты ж только вчера забрал пару?!

– Я сделал из них мяч и потерял его.

– Так, значит, тебе нужно каждый день пару?!

Сейиду надоело слушать перебранку Али с матерью.

Он взял парня за руку и крикнул:

– Ну, хватит тебе, не будем попусту терять время.

– Помолчи ты, я должен их взять.

– Что это ты должен взять?

– Я ж ей сказал, что возьму отцовы носки и сделаю мяч.

– Не время, приятель, мы ж сегодня не в мяч играем, а в беле.

– А я буду в мяч играть.

– Ну ладно, не будь упрямцем. Мы же все играем в беле.

– А я в мяч.

– Один?

– Один.

– Оставь мяч на завтра. Тебе что сегодня, загорелось?

Хишт не ответил. Он снова крикнул матери:

– Брось носки!

– Ты мне уже голову продолбил с этими носками. Отстань от меня. А то вот я спущусь да так тебя отделаю, что неделю с постели не встанешь!

– Брось носки!

И тут послышались быстрые шаги матери Али… Умм Амина сидела еще во дворе. Она поняла – не миновать парню беды. Решив вмешаться, она крикнула Али:

– Пойди сюда, сынок, я тебе дам.

Сняв со своей ноги шерстяной чулок, который Умм Амина надевала, чтобы умерить ревматические боли, она сказала матери Али:

– Не сердись ты так, чего уж там… Все дети одинаковы.

Али схватил чулок и пустился из дому наутек. Вместе с Сейидом он подошел к колонке, где их ждали остальные ребята. Али все хлопотал:

– Нужно достать тряпья.

Окончательно выйдя из себя, Сейид закричал:

– Али, ну кому сегодня нужен твой мяч?

– Тебе-то что? Хочешь играть в беле – играй… А я займусь мячом… Эй, ребята, кто со мной сыграет?

Ребятишки тут же разделились на две группы. Дукдук и Хариша остались с Сейидом, остальные отошли к Хишту. Тут Сейид вконец разозлился. Ведь владельцы наибольшего количества беле перешли на сторону Али. Стоило ли в таком случае настаивать? Ну выиграет он у бедняги Дукдука его тридцать беле – и всего-то. Нужно искать выход. И Сейид явно примирительным тоном сказал Али:

– Не обижайся, приятель. Стоит ли дробить нашу компанию? Давай сделаем и по-твоему и по-моему. Сначала поиграем все вместе в мяч, потом в беле.

– Другой разговор. Я согласен. Пойдем мяч делать.

– Подожди, сейчас я тряпье принесу.

Сейид побежал домой и столкнулся в дверях с отцом, одетым в чистую галлябею. Он собрался сделать кое-какие дела, а потом посидеть в кофейне у Каддура. Схватив сына за руку, в которой он нес тряпье, Шуша спросил:

– Куда это ты? Тряпье зачем?

– Будем делать набивной мяч, – и Сейид побежал к колонке.

Нужно сказать, что Сейид был большим мастером по изготовлению набивных мячей. Вооружившись иголкой с ниткой, тряпьем и чулком бабушки, Сейид быстро изготовил отличный круглый твердый мяч.

– Во что сыграем – в футбол или гандбол?

Мнения разделились. Одни кричали «футбол», другие – «гандбол». Однако Сейид решил подождать, что скажет Али, внесший всю эту смуту. Его мнение должно быть решающим. Пойдя Али навстречу, Сейид намеревался выиграть у него как можно больше беле. Али с достоинством сказал:

– В гандбол.

– Тогда поделимся.

– Сейид и Али будут матками, – крикнул Дукдук.

Но Сейиду совсем не хотелось до игры в беле выступать против Али. Вообще-то ему всегда доставляло Удовольствие играть против Али, но не сегодня. Али же принял предложение:

– Кто против меня?

Со скрытой издевкой Сейид сказал:

– Поищи равного себе в противники.

Али понял это как признание его спортивной силы. Поэтому он с явной насмешкой крикнул:

– Эй, вы, есть ли среди вас достойный мне противник?

– Что задаешься? Я буду против тебя, – крикнул Дукдук.

Ребятишки встали друг против друга. Приставляя одну ступню к другой, они медленно двинулись навстречу один другому. Дукдук последним закрыл своей ступней пространство, отделявшее его от Али. Он радостно крикнул:

– Выбирать буду я!

– Выбирай.

– Я выбираю Сейида!

Сказал он это с восторгом. Сейид понял, что ему придется быть противником Али. Словом, от чего ушли, к тому и пришли.

– Поищи другого, а то несерьезно получается, – сказал он Дукдуку с усмешкой.

Дукдук никак не ожидал от Сейида отказа. И он зло крикнул:

– Ну и не надо, обойдемся без тебя. Я выбираю Зейна.

Али крикнул:

– А я выбираю Сейида.

Сейид улыбнулся, довольный. А Дукдук крикнул:

– Выбираю Харишу!

– Выбираю Мастарейна.

Не успели приятели разделиться, как услышали залихватский свист. Через минуту появился Абдалла, орущий нараспев:

– Эй, Сейид! Эй, Хариша!

Добежав до ребят, он погремел беле в кармане и сказал:

– Ну, кто со мной сыграет?

– Сначала поиграем немного в мяч, а потом уже в беле, – сказал ему Сейид.

– Тогда я с вами.

– Но тебе нет места. Мы разделились по трое.

– А я хочу сыграть.

– Найди себе пару.

– А где я возьму себе пару?

Сейид схватил его за грудки и крикнул:

– Или найди себе пару, или уйди и дожидайся, когда мы кончим.

– Сам уходи.

Будь другая ситуация, Сейид не задумываясь ударил бы Абдаллу. Но ему очень хотелось поскорее сыграть в мяч и начать игру в беле. Он вынужден был стерпеть. Примирительным тоном он сказал:

– Уж бог с тобой, играй вместо меня, а я посижу…

Ответ Сейида смутил Абдаллу:

– Не обижайся. Играй сам. Я подожду вас.

– Чего уж там, ты должен играть.

– Э, нет, я лучше посижу и посмотрю на вашу игру.

С краев поляны были положены два камня, которые обозначили середину поля. Команды Сейида и Али начали игру. С криком «Первый удар!» Али схватил мяч и высоко подкинул его, направил в сторону противника. Хариша на лету поймал мяч и повел свою команду в атаку. Сейид со злостью посмотрел на противника и крикнул Али:

– Зачем так высоко бросал мяч?

Команда Сейида сосредоточилась у середины площадки, чтобы достойно встретить наступающих. Хариша ударил мяч, и наступление началось. Али много раз перехватывал мяч, но затем ошибался и терял его. Команда Хариши быстро повела в счете. Сейиду изменило терпение. Он крикнул Али:

– Дай-ка мне мяч, на сей раз я буду бить.

Его удар был метким, мяч попал в цель. После этого фортуна стала изменять команде Хариши. Противники быстро сравняли счет, а затем вышли вперед. Победа команды Сейида была полной.

– А теперь пошли сыграем в беле. Хариша, начерти треугольник, – крикнул Сейид.

Хариша взял камень и быстро нарисовал на земле ровный треугольник. На расстоянии нескольких шагов он провел черту, от которой начинается игра.

– По сколько будем играть? – спросил Сейид.

– По пять, – ответил Али аль-Хишт.

– Будь по-твоему.

Сейид вытащил из мешочка пять шариков и положил их в треугольник. Остальные ребята последовали за ним. Треугольник наполнился беле. Затем все встали около треугольника и начали по очереди бросать свои биты в сторону линии. Правило было таким: чья бита опустится как можно ближе к линии, тот и начинает игру.

Сейид взял свою большую никелевую биту и легко ее бросил. Довольный броском, он обернулся, чтобы посмотреть, какое впечатление произвело это на его приятелей. Но в этом не было нужды. Али уже кричал с возмущением:

– Чем ты играешь? Ты что, смеешься над нами? А ну, убери свой никель!

– Ладно, не расстраивайся, – спокойно ответил Сейид. – Ты прав, никелем я играть не буду. А вот эта пробка пойдет? Доволен?

Убрав свой никель, Сейид метнул пробку. Но Хариша был более удачлив. Он выиграл право начать игру. Но пущенная им бита прошла мимо треугольника, не задев ни одного шарика. Остальные ребята тоже промазали. Сейид взял свою пробку, подул на нее, что-то пошептал и затем бросил. Бросок был настолько удачным, что пробка точно опустилась на биту Али аль-Хишта. Ребята восхищенно загудели. Сейид довольно улыбался.

Кусая губы от злости, Али забрал свою биту, сказав:

– Это еще ничего не значит.

– А вот посмотрим, – ответил Сейид.

Он получил право играть до тех пор, пока не промажет. Взяв свою пробку, Сейид метнул ее в треугольник и выбил пять шариков. В следующий раз – шесть. Так он полностью опустошил казенку.

– Ну, а теперь по сколько будем играть, – спросил он.

– По десять.

– Согласен.

Все ребята положили по десять шариков внутрь треугольника. Али снова начинал игру первым. На сей раз его бита опустилась внутри треугольника. Сейид захлопал в ладоши и крикнул:

– Забери свой никель. Сила у тебя есть, а ума не очень!

– Я выиграл!

– А вот и нет!

– Это почему же?

– Если твоя бита оказалась внутри треугольника, то, значит, ты выиграл? Убери свой никель и не шуми.

– И не подумаю. Сам заткнись.

– Будет лучше, если ты его уберешь.

– А что ты мне сделаешь, если не уберу?

– Что сделаю? На, получай!

Сейид схватил никель Али и забросил его как можно дальше.

– Иди-ка, поищи теперь!

В свою очередь Али схватил все стоящие на кону беле и бросился бежать. Но Сейид побежал за ним и сделал Али подножку. Али упал, раскинув руки, все беле покатились по земле. Али вскочил и приготовился дать отпор Сейиду. Под громкие крики ребят оба изготовились к драке. Сейид ждал, что предпримет Али в ответ на его подножку. Изрыгая проклятья, Али ударил Сейида в лицо и разбил ему нос. Сейид даже глаза закрыл от боли. Раздался дружный смех ребят. Зейн крикнул:

– Дай ему еще!

Али замахнулся, чтобы дать еще, но не успел. Сейид подставил ногу и сильным ударом в грудь опрокинул навзничь своего противника. Оседлав Али, он начал его бить куда попало. Али успел схватиться за карман галлябеи Сейида и сильным рывком разорвал пополам. Сейид вконец разозлился, особенно от сознания того, что ему достанется от отца за разорванную галлябею. Печальные мысли настолько его увлекли, что он забыл о противнике. Тот не стал ждать, быстро встал на ноги и ринулся на Сейида. Сейид в мгновение ока схватил Али за шею, наклонил его голову немного вперед и сильно ударил лбом в лицо. «Русский» удар удался на славу, вызвал восхищение наблюдавших за дракой ребят. Но противникам это не доставило никакого удовольствия. В голове Али зашумело. Ему было не до восторгов. Сейид же мог одним ударом закончить сражение в свою пользу, но он увидел, как из носа Али льется кровь. Почувствовав это, Али заорал:

– Ах ты, собачий сын! Что ж ты со мной сделал?

Ребята поняли, что положение осложняется и им нужно что-то предпринять решительное. Хариша схватил Али за руку.

– Пойдем к трубе, я вымою тебе лицо.

– Да ты не бойся, Али. Это пустяки. Я позавчера тоже разбил себе нос. И, как видишь, ничего не случилось, – сказал Зейн.

Всю злость с Сейида как рукой сняло. Наоборот, ему стало жаль противника и он испугался того, что, может быть, сильно поранил Али. Сейид сразу забыл все – и разорванную галлябею, и беле. Он взял своего противника за руку и повел к трубе с водой. Приложив губы к трубе, Сейид подсосал воду и начал пригоршнями лить ее на лицо Али. Считая себя специалистом в подобных ситуациях, Зейн посоветовал:

– Али, сядь на камень и запрокинь голову.

Печальное положение Али не оставляло ему ничего другого, как следовать советам приятелей, которые окружили его, поливая лицо водой. Скоро кровь перестала течь. Тогда Хариша сказал со смехом:

– Все в порядке, ребята. Все обошлось как нельзя лучше! Слава аллаху, что так сошло. Хоть «русский» удар и оказался отменным, все же никто не умер!

– Ну, и хватит, – сказал Зейн. – Поцелуйте друг друга и оставайтесь приятелями.

Так как Сейид чувствовал себя виноватым, он взял Али за голову, поцеловал и примирительно сказал:

– Прости уж, Али, я это нечаянно.

– Чего там, – сказал Али со слезами на глазах, – давай я тебя поцелую.

Приятели помирились, но разорванная галлябея тяжелым камнем легла на сердце Сейида. Как он покажется дома в таком виде? Тогда Мастарейн сообразил:

– Так ведь иголка, которой мы зашивали мяч, с нами. Я сейчас принесу нитку, и все будет в порядке.

Через несколько минут Сейид снял свою галлябею. Мастарейн уселся на камень и стал быстро ее зашивать. Ребята внимательно следили за починкой.

Солнце уже садилось за горизонт, темнота заволакивала улицу. Абдалла сказал:

– Уже ночь на дворе, айда по домам! – И все пошли. Остались лишь Хариша и Абдалла, который вдруг вспомнил, что его послали за покупкой. Он быстро побежал в лавку.