Текст книги "Ретроскоп (СИ)"
Автор книги: Юрий Соколов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
Единственная область, где традиционная трансцессия помогает очень слабо – это ретроскопия, подумал Стейбус. Если уж своих современников сложно понимать, то что говорить о людях прошлого? А программы-оптимизаторы всех проблем не решают.
Он взглянул в окно. Поезд прервал череду бесконечных поворотов и пошёл по дуге над пригородом, набирая скорость. Мелькание разноцветных пятен внутренностей мегабилдингов и объединённых кварталов стало реже, прервалось совсем. Теперь снаружи потянулась сплошная серо-белая полоса тумана – открытая местность за городской чертой столицы… Сто сорок километров до города-спутника Дилойме. Узловая станция. Покс вышел из вагона, но пересаживаться не стал. Не из опасения нового этапа толкучки в новом вагоне – линии Дилойме никогда не бывают перегружены – ему просто захотелось пройти пешком, хотя путь от главного узла Транслайна до института и занимал около часа. Но, опасаясь задержек в пути из-за ППУ, Покс вышел из дому, имея хороший запас времени. Вначале он думал, что вообще не удастся втиснуться в Транслайн, и придётся ждать очереди на общественной аэролинии.
«Давным-давно пора переселиться сюда, – думал Стейбус. – Новый город, построен с размахом, в расчёте на стократное увеличение населения. Все системы проектировались с хорошим запасом ресурса, и ещё резерв… Впрочем, все новые города таковы. Так что же меня держит в столице?»
Работа здесь, почти все коллеги и друзья – здесь. Город нравится: очень уютно, случаев аномальных ППУ значительно меньше, и они слабее. Вот и сейчас – туман реже, чем в Сестрории. Низкая облачность, но так сейчас над половиной континента.
Он невольно поёжился от непривычной утренней прохлады. «Ни за что не подумал бы сегодня, что живу в тропиках… На широте столицы температура ни разу не опускалась ниже плюс пятнадцати за последние сто лет. А сейчас, наверное, градусов десять».
Стейбус неторопливо брёл по стационарной пешеходной дорожке, в просторечии именуемой «стоячей». Похоже, выйдя из дому как никогда рано, он ухитрится опоздать на работу. Неважно… Пять процентов сотрудников института сегодня задержатся из-за проблем с транспортом, ещё двадцать или тридцать пришлют медицинское уведомление. Из оставшихся более половины будут двигаться как с глубокого похмелья, и так же хорошо соображать. Аномальные ППУ и сами по себе достаточно неприятная вещь, но на коренных жителей Алитеи действуют просто губительно.
Всё из-за того, что у нас тысячелетиями держался ровный, благоприятный климат – без всплесков, подумал Стейбус.
Приезжие, особенно провинциалы с планет Гойи, чувствуют себя нормально. Настоящими алитейцами, нежными и чувствительными к погодным колебаниям, они становятся лишь в третьем или четвёртом поколении. Участившиеся в последние сорок лет ППУ-аномалии привели к тому, что теперь на Алитее и полицейские подразделения, и армейские на семьдесят – восемьдесят процентов состоят из жителей планет-провинций. И всё больше провинциалов выдвигается на ответственные государственные посты. Предпочтение, оказываемое приезжим, понятно. Никому не нужно, чтобы мэр города или лорд-наместник был недееспособен восемь – десять раз в году по три – четыре дня кряду, а то и дольше. Ходят упорные слухи о грядущем законопроекте, который предоставит права гражданства представителям иных рас, и всё по той же причине. Если это произойдёт, то на некоторых планетах Империи, особенно в провинциях, люди окажутся в меньшинстве по отношению к негуманам и гуманоидам. К счастью, Алитее подобная участь пока не грозит…
Покс посмотрел налево, через бордюр, отделяющий стационарную дорожку, по которой он шёл, от мобильных. Рядом ползли транспортёры медленной полосы пешеходной зоны, дальше бежали ленты быстрой. Тут и там ехали люди, некоторые из них – с нездоровыми, измученными лицами. Первый признак, по которому можно с первого взгляда узнать коренного алитейца в период ППУ-аномалий. Сам Стейбус чувствовал себя прекрасно, несмотря на то, что принадлежал к переселенцам аж в седьмом поколении. Редкое исключение из правил. Впрочем, и среди истинных алитейцев, чьи предки жили здесь тысячи лет, встречаются исключения. Их около десяти процентов. И ещё сорок относятся к числу относительно подверженных.
Свернув на дорожку, ведущую к Центральному городскому парку, Стейбус ещё раз пропел про себя гимн Дилойме. Как просторно во всей пешеходной зоне! В столице в этот час забиты и «стоячие» тротуары, и транспортёры всех скоростей. Частные икары и машины Трансаэро заполняют воздушные трассы даже и сегодня… Сегодня будет множество аварий.
Нет, надо бросать сумасшедший мегаполис и перебираться в Дилойме. Здесь новейшая система управления и регулирования. Никаких объединённых кварталов – только отдельно стоящие здания. Теоретически, благодаря возможности экстренной концентрации ресурсов, здесь не может случиться перегрузки транспортных линий, даже если все жители вздумают двигаться в одном и том же направлении или разом покинуть город. А древнюю столицу Алитеи как ни модернизируй, всё равно она останется беспорядочным железокаменным муравейником периода Нового Расцвета.
До здания института, возвышающегося прямо за парком, осталось совсем немного, и Стейбус невольно прибавил шагу. Нехорошо всё-таки опаздывать на работу, выйдя за час раньше против обычного. Поэтому как следует насладиться красотами главного сквера Дилойме он не успел. Ничего, такая возможность представится по пути домой.
Обычную проверку на контрольно-пропускном блоке Стейбус прошёл за тридцать секунд до условного начала рабочего дня (присутствие сотрудника в учреждении). Сканирование сетчатки, соответствие формы черепа и так далее – всего десять параметров.
– Что ж, доктор Покс, теперь я уверен, что это действительно вы, – криво улыбнулся охранник. Он был коренным алитейцем и чувствовал себя неважно.
Стейбус улыбнулся в ответ и прошёл к скоростному лифту. Весь коллектив считал нужным время от времени отпускать язвительные замечания по поводу принимаемых мер предосторожности. Но ретроскопы класса «X», установленные в Институте сравнительной истории, до сих пор относились к приборам, разработанным в рамках секретных проектов, и доступ к ним регулировался жёстко. Пережиток – следующий созыв Сената наверняка снимет печать запрета с XR-технологий. Ведь официально разрешённые ретроскопы класса «Y» есть уже почти в каждом доме, а усовершенствованный умельцами чёрного рынка «Y» почти ничем не отличается от «X», разве что количеством разнообразной сбруи, которую приходится на себя цеплять тем, у кого нет имплантатов. Стейбус мог бы за это поручиться. Ведь подпольный «игрек» стоял у него дома.
Он вошёл в свой персональный отсек и опустился в рабочее кресло буквально за долю секунды до того, как из динамика раздался голос главного ИРа института по имени Пантеон или, попросту, Тео: «Вниманию всех сотрудников! Реальное начало рабочего дня. Просьба лично подтвердить присутствие на рабочем месте… Приветствую вас, доктор Покс».
– Привет, Тео, – отозвался Стейбус, включая и выключая для проверки трансцессор.
Одновременно он подсоединил к обручу системный кабель аппарата внешней поддержки и послал уведомление о своём присутствии контролёру штата учреждения. В ответ пришёл сигнал блокировки средств частной коммуникации. С этого момента и телефонные звонки, и мыслесвязь стали возможны только в пределах стен института, и то не напрямую, а через центральный коммутатор. Впрочем, звонить тут некому и незачем, поскольку для деловых переговоров все используют служебные каналы, а трансцессоры временщики в рабочее время принципиально не включают. Нет таких дураков. И так вся жизнь у начальства на виду, так ещё и… Хорошо хоть на время работы с ретроскопом ячейка экранируется – тогда даже Тео ничего не видит.
Стейбус поднял руку, коснувшись пальцами правого виска. Со стороны жест казался вполне естественным, словно он хотел таким образом помочь себе сосредоточиться, но на самом деле лёгкое нажатие в височную впадину, продублированное мысленным приказом, включало синхронизатор эмоций.
– С добрым утром, доктор! – жизнерадостно поздоровался с Поксом из соседнего отсека ячейки Скай Вамис. – Вы что-то припозднились сегодня?
– Замечания боссу делать невежливо и небезопасно! – беззлобно парировал Стейбус. – Лия в этом смысле поумнее тебя – она всё больше молчит.
Визуализацию своих ассистентов Стейбус у Пантеона никогда не запрашивал, предпочитая в перерывах общаться лично, но сейчас очень живо представил обоих. Скай нетерпеливо ёрзает в своём кресле, рот до ушей: предвкушает очередную вылазку в неизвестную область прошлого. И Лия – молоденькая красавица с умными испуганными глазами. У неё вечно такой вид, словно она каждую минуту боится сделать что-то не так. Обманчивое впечатление. На деле ничего подобного не происходит, а по ориентированию в нестандартных ситуациях у неё показатель повыше, чем у Ская, из которого самоуверенность хлещет, словно струя из водостока во время ливня. Но оба – настоящие трудоголики.
– Лия, ты здесь? – позвал Стейбус.
– Конечно!.. – испуганно и удивлённо отозвалась она. – Разве мой индикатор у вас на панели не горит? Возможно, он неисправен.
– Горит, я просто хотел услышать твой голос.
– Ты ужасный ощущенец, Стейбус, – приятным баском сказал аналитик ячейки Рид Кастл. – Тебе надо либо увидеть, либо услышать, либо потрогать.
– Вот тебя я не хочу ни слышать, ни, тем более, трогать, – в тон ему откликнулся Покс. – Как говорили наши предки-земляне: «Не трогай лихо, пока спит тихо». Вольный перевод известного ранее выражения, которое очень точно характеризует…
– Но-но! Полегче, доктор! – возмутился Рид, но тут же заинтересовался: – Где ты это откопал?
– Россия, девятнадцатый век. Побывал на частном сеансе во время выходных. Источник выражения – крепостной крестьянин из Воронежской губернии… Использовал его в качестве агента в течение шести с половиной часов реального времени.
– Ого! – изумился Кастл.
– Тема заинтересовала, – пояснил Покс. – Потом хотел пройти по цепочке вверх, до декабристов, но не вышло. Год начала продвижения подходящий – тысяча восемьсот девятнадцатый. Или я ошибаюсь?
– Не знаю, я царской Россией вообще не интересовался. Но, по-моему, девятнадцатый год – далековато, если интересует само восстание, а если предыстория… А что тебя понесло туда? Ты же фанатик Тёмного периода.
– Я и хотел выскочить как можно ближе к Тёмному, но меня отбросило. Сбило до девятнадцатого века, и я застрял – стало интересно.
– И ты ещё работал после такой регрессии? Силён… У тебя какой ретроскоп?
– Обычный. «Игрек шесть-два-ноль».
– Рассказывай сказки. Поди «Супер» подпольной сборки.
– Ничего подобного, – хладнокровно соврал Стейбус. – И вообще – чего привязался? Начинаем работу. Все готовы?
– Всегда к вашим услугам! – воскликнул Скай.
– Готовность аппаратуры – две минуты, – сообщила Лия.
В её голосе Стейбусу послышалась усталость. Не та, которая является наградой за умеренный добросовестный труд, но хроническое утомление, накопленное служащей третьего класса. Десятичасовой рабочий день и один выходной в неделю. Сам Стейбус позавчера отдыхал, а Лия – работала. И Скай. И даже красавчик Рид. Они все – третьяшки. Готовили платформу для нового исследования по сегодняшней теме.
Стейбус спохватился, что даже не спросил, какая будет тема. Что там ещё придумал Ведьмак, то бишь господин ведущий исследователь Макферсон? Впрочем, сейчас Скай даст вводные.
– Скандинавия, десятый век, – сказал Скай. – Макферсон заинтересовался экспансией викингов.
– Чёрт бы его взял, – сквозь зубы ответил Стейбус, но тут же спохватился: – Ячейка уже экранирована?
– Да, шеф! – жизнерадостно ответил Скай. – Ведьмак вас не услышал.
Лен Макферсон был начальником отдела; имел под командованием восемь ячеек и прыгал с одной темы на другую с резвостью блохи на раскалённой сковородке.
– Я ничего не имею против, чтоб он услышал, – усмехнулся Стейбус. – Но всегда предпочту сказать ему лично, что о нём думаю.
– Джентльменский набор изменён, – сообщила Лия. – Оптимизатор [11]11
Программа для трансцессора, призванная помочь восприятию мыслеобразов людей определённой эпохи или этнической группы.
[Закрыть]«Нордик-8». Плюс адаптированный комплект лингвистиков [12]12
Программы-переводчики.
[Закрыть], серия шестьсот четыре, номер…
– Откуда восьмой? – перебил Покс. – Я о нём не слышал. И чем плох был седьмой «Нордик»?
– Не следите за институтскими новостями, доктор, – ответил Скай. – Восьмая версия вышла на прошлой неделе. Платформочку мы вам подготовили чудесную, но она не проверена, и агента вам придётся выбирать на ходу. Когда нам, наконец, разрешат самостоятельные вхождения в новые зоны?
– Тебе – когда рак на горе свистнет, – ответил Стейбус. – Остальным – несколько скорее, я надеюсь.
– Но дома я на своём ретроскопе постоянно делаю это!
– Дома – хоть на ушах стой, а здесь…
– Внимание, доктор Покс, – прервала его Лия. – Канал готов. Подключение – старт – тридцать секунд. Сохранение копии личности в информационном банке института. Соединение с «Кроносом»… Повторное сохранение… Готово!
Устал от скучной и серой жизни? Обратись к нам!– рванулась в мозг Стейбуса вездесущая реклама «Ретродрома». – Хочешь побывать на месте турецкого султана? Обращайся прямо сейчас! Через пару минут в твоём распоряжении будет гарем в триста наложниц! Самые прекрасные и обольстительные женщины!
Ничего не поделать – Институт сравнительной истории имеет прямой выход на «Глобал», где на сервере Академии Времени в обязательном порядке сохраняются последние, свежие копии личностей исследователей на случай потери аналогичных данных института. Нелегалы периодически ломают внешний слой защиты официального «Кроноса», регистрирующего любые новые вхождения в прошлое, а просмотр пси-рекламы подпольного «Ретродрома» является расплатой за вживлённый в мозг синхронизатор. Глава института, профессор Оллентайн, ужаснулся бы, узнав о секрете Стейбуса. Жаль старика – серьёзный учёный, но желает вести исследования по старинке. Так можно совсем отстать от жизни.
Султаны знали толк в любви. Они в совершенстве владели методикой задержки эякуляции. Ты не поверишь на слово – но они имели до сорока девушек за одну ночь! Мы предлагаем проверить! Вернувшись в реальность, ты не сможешь отличить свои переживания от настоящих!
Пси-поток прервался внезапно, и сознание Стейбуса понеслось в глубину прошлого по открывшемуся каналу. Знакомые сверкающие звёзды, похожие и не похожие на настоящие звёзды космоса; ощущение лёгкости – дальняя временная зона…
В первую секунду на выходе он растерялся. Вокруг клубилась неистовым ураганом ярость, ярость!!! Боль, жажда убийства, злорадство и веселье! Довольные снисходительные возгласы. Ободряющие азартные крики!
Ну и платформу ему подготовили… Но ребят винить трудно – они работают вслепую.
Или возвращаться в своё время, или немедленно искать агента наугад – но любым способом спастись от многоголосого мысленного рёва невидимой злой толпы, желающей порвать его на части, на части, на части!..
В такие вот моменты и начинаешь отчасти признавать правоту старика Оллентайна относительно синхронизаторов.
Не было времени прощупывать чужие сознания – шквал эмоций был слишком силён. А пси-фон потенциальных агентов почти одинаков – словно бурлящие озёра магмы. Стейбус нырнул в первое попавшееся, и…
И едва успел увернуться. Меч со смертельным ледяным свистом прошёл над головой, тут же возвратился, но теперь Стейбус (человек из прошлого?) успел подставить под удар щит.
Прямо перед собой он увидел оскаленную пасть в обрамлении всклокоченной бороды, бешеные глаза и крупные капли пота на лбу своего противника. Удар! Удар! Щит гудел от принимаемых им тяжких ударов; правая рука Стейбуса (его агента?) начинала неметь.
Удар! Стейбус парировал последний выпад и сделал ответный.
– Ка-нут! Ка-нут! – орали вокруг. – О-дин!.. Один, молодец! Ты победишь! Ты победишь!
– Э-э-эх!!! – Бородач напротив нанёс ещё один удар. Стейбус увернулся, отчаянно защищая своё (агента) тело от рассекающего воздух железа и своё сознание – от натиска чужих эмоций. И вдруг уловил то, что помогло ему отстроиться от происходящего – тяжёлый запах давно не мытого тела, разгорячённого боем. Проще сказать – отвратительную вонь.
Стейбус не смог бы определить, от кого она исходила – от бородача или от его агента, но сам факт, что он почувствовал омерзение, помог ему сосредоточиться. Воняло, скорей всего, от обоих, но это уже собственная мысль Стейбуса. Для бойцов из прошлого это был привычный, вполне естественный аромат.
Вокруг случайно пойманной спасительной мысли он и начал собирать свою личность, осознавая окружающее всё более детально. Он снова становился доктором исторических наук Стейбусом Поксом – исследователем, работающим по теме «Древняя Скандинавия». И в то же время оставался одним из двух яростных бойцов – то ли Канутом, то ли Одином.
– Э-э-эх!.. – Шагнув назад, Стейбус отразил удар бородатого. – Э-ххх!!! – Вместе с выкриком из оскаленной пасти противника вылетели крупные капли слюны, и Покс мысленно скривился от отвращения.
– О-дин! О-дин! – орала толпа. – Покажи ему, Один!
– Ка-нут!..
Уворачиваясь от ударов, Стейбус всё более вникал в происходящее, усваивая мыслеобразы своего агента.
Поединок. Без доспехов и шлемов – до смерти. Неизвестно, по какому поводу, но дерутся Один – лучший воин в дружине, и Канут – тоже неслабый боец, но до Одина куда ему…
Агент Стейбуса был слишком занят боем, чтобы можно было вытянуть из него личностную ассоциацию и разобраться, кто есть кто.
– Один! Давай! Убей его!
– Сдавайся, Канут! Ты обречён! Ты обречён!
– Ничего не обречён! Нажми, Канут!
Худшую ситуацию для исследователя с синхронизатором эмоций трудно представить.
Симпатии толпы были явно на стороне Одина, хотя возгласами поддерживали попеременно обоих. Стейбус поверхностно просканировал пси-фон зрителей – всё-таки наличие имплантата давало ему некоторое преимущество, ведь у людей из прошлого никаких экранов нет. Ни у кого из присутствующих не было сомнений, что победит Один. Канута здесь не уважают и не любят, хотя многие побаиваются. И никто не считает, что у него есть хоть один шанс на победу.
«Если я – Канут, мне крупно не повезло, – подумал Стейбус. – Умереть мне ребята не дадут, но после Восстановления я буду совсем не тот».
Рёв в толпе нарастал. Стейбус и его противник двигались по кругу. Их мечи кромсали воздух с такой скоростью, что казалось – пространство между бойцами вот-вот развалится на части.
Не в силах сосредоточиться и попытаться уйти по цепочке в сознание другого человека или активировать канал возврата в своё время, Покс впервые пожалел, что, согласно основному закону ретроскопии, воздействие на сознание агента принципиально невозможно. Это гарантировало исследователя от неправильных шагов и, как следствие, изменения прошлого, но сейчас могло стоить Стейбусу жизни. То есть, той, к которой он привык. При Восстановлении некоторые фрагменты личности неизбежно теряются, а насколько важным окажется утерянное – бог весть…
Ах, как бы он сейчас помог Кануту! Покс уже не сомневался, что он именно Канут – слишком уж уверенно действовал другой викинг, слишком большой перевес над ним имел и всё время наступал. Лучший боец в дружине… Канут явно нуждался в помощи, а Стейбус в свободное время увлекался классическим фехтованием – не то же самое, что бой на мечах, но сейчас именно резкая смена стиля могла помочь одному из поединщиков победить. Один раз – только один раз достать вонючего здоровяка напротив длинным, на одну треть заточенным мечом! Стейбус и сам не замечал, как всё больше и больше отождествлял себя со своим агентом, теряя только что обретённую пси-независимость.
– Нидинг! – заорал бородатый, не прерывая серии рубящих ударов. – Низкий трус! Хватит бегать от меня! Остановись и сражайся!
Стейбус почувствовал, как мозг затопляет неудержимый поток слепой ярости. То ли это была реакция викинга на оскорбление, то ли его личный ответ на угрозу психической смерти в чужом теле. Он не просто остановился – начал стремительно наступать, окончательно позабыв, кто он такой и где находится. Всё ещё не имея никакого понятия, за что его агент хотел убить потного бородача, Стейбус вдруг почувствовал с ним полную солидарность. Постоянно отступая и экономя силы во время первого этапа поединка, его агент чувствовал теперь не усталость, а невероятный душевный и физический подъём. Викинг по-прежнему предпочитал не наносить удары, а парировать чужие, а то и вовсе уходить от них, ловко уклоняясь в стороны; но теперь он перестал отступать и кружил вокруг бородача, без конца тревожа его многочисленными ложными выпадами.
– О-дин, О-дин!.. – сканировала толпа вокруг. – Ка-нут!
– Чтоб тебя взял Локи! – заорал бородатый, когда чужой меч слегка задел его живот, проведя по обнажённому торсу кровавую черту. Он широко размахнулся и шагнул вперёд, намереваясь одним мощным ударом покончить с открывшимся противником, но Стейбус в очередной раз уклонился в сторону и неожиданно ударил концом меча в красное от натуги лицо врага.
И – раз! И – ещё раз!
Викинг зашатался. Всклокоченная борода дёрнулась вверх.
И ещё раз!!!
Меч Стейбуса вонзился в толстую шею, завершая простой прямой выпад, и бородатый захлебнулся собственной кровью.
И ещё!..
Меч со свистом описал широкий полукруг, начисто снеся бородачу верхнюю часть головы. Безжизненное тело секунду стояло на месте, потом рухнуло к ногам Стейбуса кучей мёртвого мяса.
– О-о-о-о!.. – орали зрители. – О-о-о-дин!
Победитель обвёл торжествующим взглядом бесновавшуюся толпу. Знакомые лица… Его друзья, его соратники. Оскаленные, бородатые – кое у кого на голове шлемы, остальные простоволосы. Коренастые крепкие тела, закованные в панцири и кольчуги, но большинство в шерстяных или кожаных рубахах. Однако вооружены все. Сколько походов – и всегда вместе. Сколько удачных набегов на низкие земли…
Кольцо зрителей разомкнулось, и викинг двинулся по короткому людскому коридору навстречу человеку, восседавшему на груде кожаных тюков, словно на троне. Он наблюдал за боем поверх голов своих воинов, и теперь одобрительно похлопывал ладонью по колену.
– О-дин! О-дин!.. – Возгласы дружинников становились всё более ритмичны; воины ударяли в щиты, без конца сканируя имя победителя. – О-дин! О-дин! О-дин!
Стейбус, приходя в себя, подумал, что он ошибся. Он находился вовсе не в сознании Канута. Канут убит – как и следовало ожидать. А победил, конечно, Один – лучший поединщик в дружине ярла Харальда. Измотал противника, заставил поверить в свою слабость, что привело того к потере осторожности. И победил.
Один остановился перед грудой тюков с добычей, без всякого смущения взглянув в глаза вождю.
– Она моя, великий ярл? – спросил он, кивнув в сторону. Только тут Стейбус заметил стоявшую рядом с тюками красивую черноволосую девушку с понуро опущенной головой. – Так она моя?
Харальд смотрел на Одина не без гордости. Да, этот боец один стоил целого отряда. Что и говорить – если бы при дележе добычи и пленников дело не дошло до ссоры, он отдал бы эту рабыню Одину и так. Ярл никогда не забывал проявлять разумную щедрость по отношению к достойным. Но если уж представился случай навсегда избавиться от склонного к бунту смутьяна Канута – разве можно было упустить такую возможность?
– Не уступишь её потом мне, а, Один? – весело крикнул стоявший неподалёку рослый рыжеволосый парень, кивнув на девушку. – Послезавтра – или когда там насытишься? Какая красотка!
– Молчи, дуралей, – ответил ему крепкий коренастый воин средних лет, стоявший рядом. – Ты слишком молод, и ничего не понимаешь. После того, как Один с нею всласть поразвлечётся, она уже не будет никуда годиться.
Дружина разразилась хохотом – очевидно, все здесь хорошо знали и сексуальные предпочтения Одина, и его манеру обращения с пленницами. Стейбус, уже пришедший в себя и успевший прощупать внутренний мир своего агента, мог бы подтвердить правоту коренастого викинга. Пора уходить из сознания этого извращенца. Иногда неплохо заняться сексом прямо на «рабочем месте» – в этом и состоит одно из преимуществ профессии ретроскописта – но только не в такой форме. По мнению Стейбуса, его агент был настоящим маньяком с садистскими наклонностями. Лучше повнимательней присмотреться к Харальду…
– Так она моя, великий ярл? – повторил свой вопрос Один.
– Ну конечно, она твоя, – милостиво повёл рукой вождь. – Боги свидетели – поединок был честен.
– И мы свидетельствуем! – заревели голоса в толпе. – Честен, честен!..
Стейбус, не отвлекаясь на происходящее, готовил алгоритм перехода, пользуясь общностью эмоций, которые в этот момент испытывали все присутствующие. Выбирай любого… Но его интересовал только ярл. Он скользнул бесплотной невидимой птицей в сознание Харальда за миг до того, как Один отвернулся от вождя и пошёл прочь. Он даже не взглянул в сторону девушки, которую только что выиграл в качестве приза, но Стейбус, уходя из внутреннего мира викинга, ещё успел почувствовать охватившее того бешеное возбуждение. Теперь он смотрел (уже глазами Харальда), как Один, подойдя к большой кадке, услужливо поднесённой одетым в лохмотья траллсом [13]13
Траллс – раб.
[Закрыть], положил рядом с ней окровавленный меч и стал умываться. Конечно, он не тронет девушку теперь же – гордость не позволит. Сначала – разнузданный пир и безудержное пьянство с соратниками, а уж потом, хорошенько разогревшись, можно приступить к любовным утехам. В Древней Скандинавии доктор Покс уже бывал, и достаточно хорошо знал обычаи.
Очутившись в менее возбуждённом сознании вождя, Стейбус наконец смог охватить всю картину. Действие, косвенным участником которого он только что стал, разворачивалось на широкой бревенчатой пристани, где была грудой свалена добыча, привезённая из удачного набега на Волланд [14]14
Современная Франция.
[Закрыть]. Пленницы – а их было немало – оттуда же. Дурачина Канут позарился на ту, что по закону дележа и волей ярла доставалась Одину; предложил бросить жребий сразу по прибытии на берег; не удовлетворился результатом, который опять оказался в пользу Одина, и вызвал того на поединок. Стейбус подозревал, что дело не только в пленнице, но и в неприязни, которую Канут испытывал к товарищу по оружию. И вот результат – он поплатился головой, а девушка досталась тому, кому она первоначально и предназначалась. Как сказали бы местные жители – не стоило старине Кануту так долго испытывать терпение Богов. Закон дележа священен. Даже ярл не посягает на него, хотя мог бы попросту приказать оставить красавицу для самого себя.
Харальд легко спрыгнул с груды тюков, затянутых в тюленью кожу для предохранения от морской воды, и не спеша пошёл от пристани вверх по холму – по дороге, ведущей к укреплённому городищу. Туда же потянулись воины и вереница траллсов, нагруженных плодами грабежа, учинённого ярлом и его дружиной на побережье Волланда.
Когда Харальд оглянулся, Стейбус насчитал у пристани пять больших драккаров [15]15
Драккар – ладья викингов.
[Закрыть]. Серьёзная команда у местного конунга – очень. Покс был доволен, и больше всего тем, что ему удалось столь удачно убраться из сознания сексуального садиста Одина и так легко перескочить к более ценному агенту. Внутренний мир Харальда был куда более организован и упорядочен. Ну конечно – вождь как-никак. С таким агентом можно получить ценную информацию…
Внезапно Стейбус почувствовал страшную усталость. Поединок, в ходе которого он едва не растворился в жгучих эмоциях викинга, здорово его опустошил. Но это не страшно. Платформу в прошлом можно считать окончательно подготовленной. Теперь он может вернуться к Харальду в любое время. Лучше всего сделать это дня через четыре по внутреннему времени ретроскопа. Сегодня дружина во главе с ярлом будет пьянствовать и веселиться до упаду – никаких стоящих данных не получишь. Всё это Покс уже видел, и не раз. Завтра пьянка продолжится, а послезавтра Харальд будет отходить с похмелья.
Стейбус не торопясь приготовил канал обратного перехода. Кому-то идея от души попировать пару дней, а потом смыться в своё время, избежав действия похмельного синдрома, показалась бы удачной, тем более что в реале пройдёт всего несколько минут. Но…
Очутившись в рабочем кресле своего модуля, он подумал, что хотя обратный переход не так интересен, но зато намного безопаснее. Точно знаешь, что никто не станет размахивать мечом у тебя перед носом сразу же по прибытии на место.
– Ну что, доктор? – полюбопытствовал из своего отсека нетерпеливый Скай, едва дав ему перевести дух.
– До сих пор мы напрасно считали, что имя «Один» было зарезервировано для верховного бога скандинавов, и людей так не называли, – ответил Стейбус. – Всё-таки называли – и я только что познакомился с одним из них. Но при таких обстоятельствах, что вряд ли открытие того стоило.
