Текст книги "Ретроскоп (СИ)"
Автор книги: Юрий Соколов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
Глава 3
Вниманию всех путешественников! Обязательно прочтите это, прежде чем ещё раз обращаться к нелегалам. Мы объявляем им войну!
Мы заявляем, что предпримем все усилия по блокированию подпольных хроносайтов. Их владельцы подвергнутся преследованию, вплоть до физической ликвидации. Путешественники, пользующиеся их услугами, ставят сами себя вне закона, со всеми вытекающими.
«Немезида-2». Сообщение на форуме «Перекрёсток времён» в теме «Ретродром».
Придуркам из «Немезиды-2».
С каких пор недоноски, вроде вас, определяют, что есть закон, и решают, кто находится вне его?
Мы принимаем вызов! Хрен вы нас достанете. Мелко плавали – жопу видно. А вот за угрозы в адрес честных путешественников придётся ответить. И наш ответ не заставит себя ждать. С вами будет то же самое, что с первой «Немезидой»…
«Ретродром». Ответ на сообщение «Немезида-2» в теме «Ретродром».
Странное дело, думал Покс. Похоже, разворачивается новое противостояние – между борцами за чистоту прошлого. И каждый считает, что именно он прав.
Ещё недавно я полагал, что достаточно удалить с просторов доступных нам временных зон Рэйва и ему подобных, и вопрос будет решён; Агиляр доказал мне, что я, спасая отдельно взятого мальчика, точнее – отдельно взятый временной эпизод, ковырнул прошлое глубже, чем Рэйв.
Один вариант, если парень, умерший бездетным в двадцать три, умрёт в двенадцать. Другой – если он доживёт до ста с лишним лет, а его ближайшим потомством можно будет заселить пару деревень.
Теперь я, по сути, стал зачинщиком настоящего крестового похода: тысячи путешественников, и среди них – Лия, отправились в прошлое, чтобы изгнать оттуда других путешественников, а полем битвы стали сознания людей, не подозревающих ни о существовании враждующих сторон, ни о начале самой войны.
Да только новые крестоносцы достаточно быстро обнаружили, что война уже давно начата. Вэлл, Жордан, Ленорн и их сподвижники заняты этим уже долгие годы. Они немногочисленны, но успели приобрести колоссальный опыт путешествий – ведь они начали раньше всех, а их знания – это знания создателей ретроскопа. Они даже нашли способ пси-кодирования неугодных им людей, при котором дальнейшие путешествия становятся невозможны. Меня они вывели из строя на неделю; но я подозреваю, что будь у меня сопротивляемость пониже, я вышел бы из игры надолго, если не навсегда…
Стейбус обхватил руками голову и задумался. Он был дома и только что проводил специалистов, установивших в его жилище усовершенствованную систему внешней защиты и внутреннего контроля, подчинённую отдельному ИРу, независимому от его домашнего. Незваных гостей у себя дома Покс больше не хотел видеть.
Лия многое рассказала ему, в том числе и о пси-кодировании по-Ленорновски.
– Вэлл изобрёл способ отслеживать входящие временные каналы, – говорила она. – И они могут определить местонахождение любого путешественника, которого засекли в прошлом.
Знаю, сам пользовался, подумал Стейбус. Но, выходит, что я изобрёл велосипед. Похожими приёмами пользуется полиция, отслеживая нелегалов-проводников, и теперь понятно, кто им передал технологию. Но полиция никогда не занималась самими путешественниками, да и нелегалов преследовала только за незаконное предпринимательство, мошенничество, нарушение закона о пси-рекламе и за создание неподконтрольных СБИС ресурсов в «Глобале».
– Потом к провинившемуся является посланец, – продолжала рассказывать Лия, – и ставит кодировку, причём обычно они используют спецтехнику. Делается это или непосредственно, или дистанционно, при помощи пси-связи, после установления контакта с путешественником в том же «Глобале». Человека предупреждают, что вход в прошлое ему запрещён на год, на два или навсегда. Нарушение запрета кончается печально, поскольку срабатывание кода означает блокирование или ненормальную работу информационных цепей, связывающих левое и правое полушарие, а также лобные доли головного мозга.
– Меня Ленорн ни о чём не предупреждал, – заметил Стейбус. – И никакую технику не использовал.
– Значит, он переоценил свои силы. Или, скорее, недооценил вас… Нет, неверно. Сенситивы, имплантёры, да и любые более-менее опытные путешественники могут снимать кодировку полностью или частично, используя виртуальные копии собственного сознания, сохранённые в архивах. Конечно, это ненадёжно, однако некоторым удаётся восстановить первоначальную свободу доступа в прошлое. Кодировщиками заправляет Ленорн, и раз он явился к вам лично, это означает, что они не надеялись вывести вас из строя надолго. А его молчание объясняется просто. Возможно, он не имел ничего против несчастного случая, жертвой которого вы могли бы стать.
– А что конкретно мне угрожало?
– Ваше сознание могло прибыть в прошлое по кусочкам. Причём в разные эпохи, к разным агентам. Вы бы подверглись серьёзному риску никогда не собрать его воедино.
«И превратился в пациента психиатрической клиники, представляющего себя то Наполеоном, то Юлием Цезарем», – подумал Покс.
Он сам не заметил, как повторил эту мысль вслух.
– Это болезнь всех естественных путешественников, – подтвердила Лия. – Тех, кто может перемещать свою личность во времени без помощи ретроскопа, но ещё не овладел методом на сознательном уровне. Или просто ничего не знает о нём.
– Много их?
– Не так мало, как кажется. Примерно один на пятьдесят тысяч. Но людей, изредка способных к спонтанным кратковременным путешествиям, гораздо больше. Иногда достаточно напряжённо и в течение долгого времени думать об давно умершем человеке для того, чтобы вступить с ним в кратковременный контакт в прошлом. А ещё многим знакомо странное чувство: в жизни человека происходит некое событие, и он вспоминает, что когда-то видел произошедшее во сне.
– Ты опять говоришь о путешествиях в будущее.
– Да, – согласилась Лия. – Перемещение сознания по собственной жизненной линии вообще есть естественный процесс. Это намного проще, чем подселение к агенту. Но перемещений в прошлое человек почти не замечает, принимая за обычные воспоминания. Исключение составляют «воспоминания» некоторых людей о столь раннем детстве, что они просто не могут быть объяснены рационально. Перемещения в будущее, инициатором которых обычно является подсознание, наше сознание склонно игнорировать, поскольку не в состоянии отличить действительные события от фантазий или снов. Человек их просто забывает. Настоящие спонтанные путешествия – в другие сознания и другие эпохи – случаются реже. Иногда они чреваты нежелательными последствиями, вроде сдвигов психики или частичного блокирования памяти, отягощённой необъяснимыми и противоречащими личному опыту человека воспоминаниями. Меценат, отойдя от дел, занялся изучением проблемы вплотную. Оказалось, что до него тему никто толком не разрабатывал. Он посвятил ей свой труд «Сознание в потоке времени», размещённый в «Глобале». К сожалению, никто не обратил на его работу серьёзного внимания. Меценат даже пытался лечить психических больных с помощью ретроскопа. Он утверждает, что минимум один из пяти пациентов, страдающих манией величия или раздвоением личности, является человеком-ретроскопом, потерявшимся в прошлом и принимающим личность агента за собственную. На этой почве и произошёл первый конфликт с Ленорном – почти все закодированные им не принимали запрет всерьёз, поскольку внешне кодировка себя никак не проявляет. Рано или поздно они включали ретроскоп… с самыми печальными последствиями.
– А на Земле были люди-ретроскопы?
– Считается, что были, и немало. По крайней мере, экстрасенсов на Земле было не меньше, чем сейчас сенситивов на Алитее или любой другой планете Империи.
Дальше Лия рассказала следующее. Не имея достаточного числа надёжных последователей, Вэлл, Жордан и Ленорн приступили к вербовке союзников в прошлом. Стейбуса пробирала дрожь при мысли, на что замахнулись бывшие коллеги Дендайма, но он не мог не восхищаться ими. Во-первых, предстояло вступить в контакт с людьми совершенно чуждых культур. Тот факт, что алитейцы являлись далёкими потомками землян, помогало мало, если вообще помогало.
Во-вторых, требовалось заставить избранных землян поверить, что их ещё неродившиеся праправнуки живут и действуют с ними рядом. Более того – внутри них.
Придти к ним и сказать: «Здравствуйте! Мы те, кто родится через тысячи лет».
Мы – смутные чуждые вам мысли, иногда рождающиеся в вашей голове. Мы – нелепые желания, обычно вам не свойственные.
Мы – навязчивые мелодии, крутящиеся час за часом в вашем мозгу; мы – сладострастные фантазии; мы – невнятные голоса, которые вдруг начинают звучать совершенно отчётливо в некоторые моменты вашей жизни.
Вы всегда можете узнать нас по этим признакам. Мы не желаем вам зла, мы всего лишь пользуемся вашими телами и органами чувств, чтобы наслаждаться чужой жизнью, чужой радостью, чужой любовью.
Мы не желаем вам зла – но несём с собой неистребимое зло, а иногда и убиваем. Вам от нас не избавиться.
Правда, иногда мы помогаем вам. В отдельных случаях можем даже спасти от верной смерти, предупредив об опасности за секунду до вашей гибели, а некоторые из нас способны сотворить настоящее чудо, исцелив от неизлечимой болезни. Но неизвестно, что хуже, наше злое вмешательство или же доброе, поскольку то и другое разрушает храм времени и основу основ мироздания – тонкие невидимые цепочки причинно-следственных связей.
Мы можем внушать вам пошлые мысли или помогать раз за разом выигрывать в казино; можем указать место с зарытым кладом или помочь сделать научное открытие – ведь в наше время каждый ребёнок знает больше, чем ваши мудрецы. В прошлом мы всемогущи, всезнающи и вездесущи, как сам Господь Бог.
Но мы вынуждены обратится к вам за помощью, дабы избежать глобальной хронокатастрофы, которую сами же и готовим…
Попробуйте объяснить всё это жителям Месопотамии времён Авраама или древним римлянам.
Жордан предложил простейший способ – использовать религию. Вера в сверхъестественное существовала всегда, у всех народов, религии тоже существовали всегда. С их помощью можно объяснить что угодно, не вдаваясь в суть проблемы, да ещё подкрепить свои утверждения авторитетом Всевышнего. Какая, в сущности, разница, с кем будет контактировать избранник – с путешественником во времени, ангелом, инопланетянами, безликим эгрегором или своим высшим внутренним «Я»? Главное, он почти наверняка клюнет и начнёт делать то, что от него требуется.
Метод Жордана был признан остальными членами триумвирата крайне аморальным, но в то же время очень эффективным и подходящим для любой эпохи и для любых агентов; следовательно – приемлемым. Учёные считали, что если не прекратить массовое вторжение в прошлое, то хронокатастрофы в настоящем не миновать, а значит, цель оправдывает средства.
Во все времена на Земле жило достаточное число экстрасенсов и обычных людей, чьё сознание не вступало в контакт с сознаниями путешественников – так называемых инертов. Эти люди отличались либо безукоризненной мысленной и эмоциональной дисциплиной, либо крайней степенью тупости, однако обе крайности превращали их психику в бастион, недоступный для любых посягательств. Примитивы Вэлла, Ленорна и Жордана не интересовали. Оставались экстрасенсы, уязвимым местом которых обычно было тщеславие, возросшее на ниве собственных сверхспособностей.
Будучи непревзойдёнными специалистами в области ретроскопии, Вэлл, Ленорн и Жордан в кратчайшие сроки решили задачу по контакту с инертами и приступили к осуществлению плана по выдворению своих соотечественников из прошлого. Базовой хроноплатформой они избрали эпоху Христа, основным плюсом которой являлся высочайший градус религиозного накала.
Главным способом противостояния путешественникам оставалась мыследисциплина. А так как люди обычно к ней не склонны, как и к повседневной борьбе с пороками ради укрепления психики естественным путём, Жордан изобрёл механизм инициации, при котором в сознание ученика внедрялась копия идеальной личности учителя, своего рода мысленный сторож. В дальнейшем он, с помощью «откровений свыше», обучил способу нескольких наиболее талантливых (или наиболее впечатлительных) агентов, дабы они могли самостоятельно проводить инициацию в своём мире.
Свободно странствуя по дальней временной зоне в обе стороны, Жордан внедрил в разные религиозные традиции наиболее соответствующие изобрётенному методу обряды – или использовал уже существовавшие. Самыми известными из них стали нарекание имени по достижении совершеннолетия, передача духа (когда ученик, припадая ко рту умирающего учителя, принимал в себя его последний вздох), и обряд рукоположения, когда инициация происходила посредством возложения рук учителя на голову ученика. Наиболее удобным в применении оказался обряд рукоположения. Число инертов начало быстро увеличиваться во всех эпохах, но главным образом – в эпоху раннего христианства, что не могло остаться незамеченным опытными путешественниками.
Любое действие порождает противодействие. Некоторые ретроскописты-любители решили, что войны в прошлом с взаимным изгнанием оттуда друг друга – это очень весело. А так как многие из них были не менее талантливы, чем Жордан, то они за пару последних лет породили больше религиозных учителей, магов, шаманов и всевозможных колдунов, чем их могло бы появиться за всю историю человечества естественным путём. Иногда они вступали в противоборство с последователями Жордана, но чаще всего – друг с другом, а также с нормальными «независимыми» инертами, что создавало ужасающую неразбериху.
Стейбус тяжело вздохнул, опять вспоминая свой разговор с Лией.
– Выходит, – сказал он тогда, – Жордан и иже с ним, желая нам всем добра, спровоцировали не только самое грандиозное противостояние в прошлом, какое только можно себе представить, но и дали толчок к развитию мощнейшего религиозного течения в истории человечества. Христианство изменило историю Земли более, чем любое другое вероучение. А Христос кто? Вэлл или, может быть, лично Жордан? Чей он агент?
– Неизвестно. Эпохой Христа и непосредственно им самим мало кто интересовался – до того, как всё началось. Кому раньше на Алитее была особенно интересна жизнь одного из иудейских проповедников, пусть он и считается основателем мировой религии? Вы же знаете позицию наших ведущих религиоведов: главным популяризатором христианства является не Иисус, а апостол Павел… Кстати, он-то стопроцентно подходит на роль главного резидента триумвирата. Достаточно проанализировать историю его обращения, с ослеплением на пути в Дамаск, «гласом с неба» и последующим исцелением. Провернуть такое под силу не только Жордану, но и любому хрон-магистру. И нельзя поручиться, что Павлом занимался Жордан, а не какой-нибудь заскучавший путешественник. Сейчас всё так перепуталось, столько временных нитей уже нарушено, что определить первоначальную последовательность событий не представляется возможным. Раннехристианская эпоха теперь набита агрессивными инертами разных инициаций настолько плотно, что путешествовать туда стало небезопасно. То, что вы видели в Иерусалиме, оказавшись там впервые, просто пустяки по сравнению с тем, что творится там сейчас. Боюсь, мы никогда не выясним наверняка, было ли христианство создано искусственно или возникло естественным порядком. Логично предположить, что религия естественного происхождения, а знаменитая троица лишь воспользовалась уже созданной оболочкой. Вспомните самые первые путешествия – в семнадцатый век, в начало восемнадцатого… Тогда были получены неоспоримые свидетельства существования и деятельности на протяжении всей новой эры христианских церквей и сект. А Жордан начал свою деятельность значительно позднее.
– Я понимаю, – сказал Стейбус. – Но насколько точны те сведенья? Мы имеем дело с хронологической матрицей, перестраивающейся независимо от того, с какого года внесены изменения из нашего времени. Какая теперь разница, что видели первые путешественники в Средневековье? С равным успехом могло быть и наоборот. Без вмешательства извне Христос мог остаться одним из бесчисленных малоизвестных иудейских учителей, или даже простым плотником.
– Истины мы уже не узнаем, – ответила Лия. – Вы же в курсе, какие огромные куски прошлого ещё абсолютно не тронуты – сотрудники нашего института туда и не заглядывали. Как определить, произошли там изменения или нет? С чем сравнивать? С данными нелегалов? У них там полно противоречий – конечно потому, что они сами незаметно, однако непрерывно изменяли события на протяжении последних лет. Мы в институте никогда не проводили ревизию уже исследованных эпох. Торопились осваивать новое… А зря. Думаю, если сравнить старые институтские хроники с настоящим положением вещей, то выявится масса разночтений. Но и за правильность предшествующих результатов нельзя поручиться. Мы уже давно имеем дело не с подлинным прошлым, а с тем, которое в определённой мере создаём сами.
Теперь, сидя у себя дома, Стейбус пытался ещё раз проанализировать ситуацию. Конечно, существовал ещё большой архив Академии Времени, куда передавал данные и их институт, и другие филиалы; но хроники там постоянно обновлялись. Когда поступала свежая информация – как считалось, более точная и полная – результаты прежних исследований просто стирали. Ведь ещё совсем недавно прошлое считалось чем-то незыблемым и неизменным. Проклятый Ленорн!
Ленорн и его коллеги с самого начала знали, что оно изменяемо; возможно, ими создан личный архив, но не могли же они охватить все эпохи! Это немыслимо.
А изменения от любого воздействия на прошлое могли быть просто сногсшибательными. Чему теперь верить?
– Вот так, Стейбус, – сказал он сам себе. И вдруг вспомнил старую институтскую шутку: – К сожалению, мы так и не узнаем наверняка, чем кончилась Вторая Мировая война. Как и то, была ли она в самом деле.
Услужливая память тут же подсунула очень подходящий и до холодного пота пугающий в свете последних новостей эпизод. Одна из ячеек соседнего отдела, работавшая по России конца двадцатого века, недавно заинтересовалась результатами совместной археологической экспедиции Государственного Исторического музея и Тульского музея археологии, которая в тысяча девятьсот девяносто втором году работала на Куликовом поле. Её техническое оснащение было превосходным. Письменные источники, имевшиеся в распоряжении земных учёных, позволяли им с высокой точностью установить не только само место сражения, но и расположение каждого полка, едва ли не место каждого воина в строю. Тем не менее, никаких стоящих находок, подтверждающих, что Куликовская битва действительно произошла, найдено не было.
По данным самого Института сравнительной истории, со стороны русских в битве участвовали сто пятьдесят тысяч человек; со стороны татаро-монголов – вдвое больше, причём армия Мамая в основном была конной, а русская – конной более чем наполовину. Князь Дмитрий сжёг мосты через Дон, намереваясь стоять насмерть; татары были уверенны в победе и отступать не собирались. На сравнительно узком пространстве между Непрядвой и Доном в смертельной схватке сошлось почти полмиллиона человек; подвергся поголовному истреблению передовой полк русской армии; наполовину полёг большой полк, затем последовала сокрушительная атака засадного полка под предводительством воеводы Боброка и полный разгром армии Мамая. Короче говоря, на Куликовом поле имело место одно из крупнейших военных столкновений прошлого. Оставшиеся в живых русские воины простояли там ещё две недели, погребая мёртвых. С собой они увезли только тела бояр и знатных людей, да то не всех, поскольку русский обоз был перегружен раненными. Тела простолюдинов все остались на месте, а тела татар – точно; десятки тысяч конских трупов, сотни тысяч наконечников для стрел, сломанные мечи, остатки сбруи, металлические накладки щитов и куски изрубленных доспехов и кольчуг – всё это должно было остаться на поле. Но там ничего не оказалось.
То есть ничего такого, что могло подтвердить хотя бы стычку двух небольших конно-пеших отрядов.
Заинтригованные столь необычными результатами экспедиции Исторического музея, ретроскописты, получившие первые сведенья совершенно случайно, занялись разработкой вопроса всерьёз. Вскоре тема стала настолько интересной, что поневоле обратила на себя внимание не только ведущего исследователя отдела, но и самого Оллентайна, который дал указание срочно проверить доступные смежные источники в прошлом – пока только в двадцатом веке.
Некоторые историки Земли и отдельные представители околоисторических кругов двадцатого века решали парадокс отсутствия находок просто – Куликовской битвы вообще не было или она произошла в другом месте. Они переносили место сражения в Москву на Кулишки, уменьшали число сражавшихся до пяти или десяти тысяч с каждой стороны, а то и объявляли битву чистым вымыслом, построенном на другом событии: междоусобном столкновении двух русских князей, Димитрия и Маммия, или двух татарских ханов – Мамая и Тохтамыша.
Алитейские историки, которые точно знали, что Мамаево побоище произошло именно на том месте, где и полагалось, не выражали оптимизма по поводу возможности его перенесения на триста километров в сторону или возведения князя Дмитрия в ханы Золотой Орды с присвоением ему имени Тохтамыш. Оллентайн связался с Коллегией Мастеров, которая теперь и пыталась выяснить, что же случилось в прошлом такого, что начисто уничтожило следы весьма заметного исторического события.
Стейбус не знал, каковы на текущий момент успехи Коллегии, но в нём крепло убеждение, что поиски могут остаться безуспешными. Мало ли что могло быть. Для того, чтобы Куликовская битва не состоялась, вовсе не обязательно истреблять оба войска. Любая мелочь… Чем дальше во времени будет отстоять событие, изменившее ход истории, тем большее влияние оно окажет на последующие века.
И только ли Мамаево побоище? Коллеги Стейбуса наткнулись на факт отсутствия археологического подтверждения битвы случайно, в двадцатом столетии. А ещё что пропало? И что появилось нового?
Да нет, успокаивал Стейбус сам себя. Не может быть всё так плохо. Ну сколько всего у нас путешественников, реально способных воздействовать на своих агентов?
Смотря как воздействовать, возражал он сам себе. Если внушить кому-нибудь мысль открыть Америку до Колумба…
Или изобрести огнестрельное оружие во времена фараонов Четвёртой династии…
Или организовать новое откровение свыше одному из странствующих пророков…
В конце концов, кто сказал, что Колумб открыл Америку сам по себе?
Кто сказал, что Магомету не подкинул пару подходящих идей какой-нибудь случайный путешественник?
А Сталин, вообще-то, мог стать священником по окончании Тифлисской семинарии.
Стейбус прошёл на кухню и сварил себе кофе. Когда он спрашивал Лию, что она намерена делать в союзе с Меценатом, она ответила коротко: «Я собираюсь вышвырнуть из прошлого Жордана. Потом – Вэлла. Последнего – Ленорна, но можно и наоборот. Мне безразлично. Потом займусь остальными».
– А ты не переоцениваешь свои силы? – осторожно поинтересовался Стейбус.
– Как знать, – грустно ответила она. – Сейчас я соответствую уровню магистра. Не бог весть что против патриархов ретроскопии, но всё же… Меценат знает все их слабые места. Патриархи – не единственная цель, и даже не главная. Просто она первая на повестке. Сподвижники Дендайма вообразили, что являются верховными судьями, обладающими монополией на истину, а на свете нет ничего опаснее людей, свято уверенных в своей правоте. Они забыли, что человеку свойственно ошибаться. Меценат также высказал подозрение, что их мотивы сегодня уже не столь бескорыстны, как были вначале… А кроме них нашими врагами будут все, кто намеренно изменяет события любых эпох. Я буду не одна. Нас много, и сейчас мы готовы объединить усилия – во многом благодаря вам.
– Я имел в виду совсем не междоусобицы во времени, – сказал Стейбус. – Тебе не кажется, что ты займёшься именно тем, против чего выступаешь? Ведь ты предпримешь всего-навсего новое вторжение в прошлое.
– В уже изменённое прошлое, – возразила Лия. – У Мецената есть план, как нанести удар в тот момент, когда Вэлл и компания впервые попали в дальнюю временную зону. И сделать так, что они туда не попадут. Все выстроенные ими хроноцепочки рухнут как карточный домик. Прошлое восстановится.
– Всего лишь теория, – отмахнулся Стейбус. – Эксперимент такого масштаба никто не проводил, никто не задумывался над самой возможностью его проведения. И даже если получится, это окажется бесполезным без физического устранения Вэлла, Ленорна и Жордана в настоящем. Иначе они вернутся.
Лия взглянула на него и ничего не ответила. Она просто встала со скамейки и пошла в сторону института. Стейбус вздрогнул, по спине пробежал холодок. Не сказав ничего, девушка сказала всё. Он тоже встал, хотел двинуться вслед за ней, но чуть замешкался, ощутив внезапное неудобство. Дёрнул плечом, и только тогда понял в чём дело – карман его лёгкой куртки оттягивал непривычной тяжестью пистолет.
