Текст книги "Глобализация и спираль истории"

Автор книги: Юрий Кузовков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

Другим примером может служить утверждение (которое приводит целый ряд западных авторов) о том, что широкое распространение лесов во Франции и Германии в раннем средневековье объясняется религиозной любовью германцев к лесу, которую они смогли привить и галло-римлянам после переселения в Галлию ([190] рр. 164–165). Таким образом, опять объективное историческое явление (каким является массовое распространение лесов в Западной Европе в раннем средневековье) объясняется какими-то непонятными, в данном случае религиозными, мотивами живших в то время людей. Выше уже приводились и высказывания античных авторов, и данные археологии о том, что лесами зарастали не только луга и пустоши, но и пахотные земли, которые, таким образом, становились непригодными для сельского хозяйства. Поэтому когда читаешь такие утверждения, то возникает естественный вопрос: как собирались поддерживать свое существование галло-римляне и вновь поселившиеся германцы, у которых было столь сильно развито религиозное чувство к лесу, что совсем не оставляло им возможности заниматься сельским хозяйством?

Еще один пример «глубокой религиозности» галло-римлян и франков дает нам уже упоминавшаяся «История Франции». Там приводится следующее объяснение продолжавшемуся упадку и опустошению городов на юге Галлии в течение VII–VIII вв. (подробнее об этом см. главу VI). Дело, якобы, в том, что в этих городах в течение многих десятилетий постоянно не хватало епископов, поэтому их жители покинули города и переселились в сельскую местность, где по какой-то причине им показались более привлекательными частные церкви, построенные местными феодалами ([136] р.149). А почему этих епископов там именно в эти столетия хронически недоставало, куда это они все подевались, историки нам не объясняют. Опять мы видим, как вполне объективные исторические явления, такие как упадок городов, объясняются какими-то «не от мира сего» действиями массы населения, впавшего в какой-то языческо-католический фанатизм. Действительно, получается, что население было одновременно проникнуто и языческим фанатизмом, не позволявшим ему вырубать леса под сельское хозяйство, и в то же самое время оно представляло собой глубоко верующих католиков, бросающих свои дома и нажитое имущество из-за отсутствия католического епископа. Пожалуй, стоит удивиться, как вообще все эти «не от мира сего» жители Западной Европы не вымерли окончательно, и как из них получились столь прагматичные европейцы, которых мы видим в той же Западной Европе в последние столетия.

Конечно, отсутствие католических епископов в ряде городов юга Франции с VII по VIII вв., а в некоторых городах – до X века, – факт довольно примечательный. Известный бельгийский историк А.Пиренн привел в свое время список, включавший 33 города, то есть практически все города южных областей Франции, где не было епископов по меньшей мере в течение 100 лет, а в некоторых городах – в течение 300–400 лет. И, по его мнению, сам этот факт указывает на упадок городов и всех городских учреждений юга Франции ([180] рр.174–175). Но современным французским историкам каким-то образом удалось прийти к прямо противоположному выводу – что отсутствие епископов служило не свидетельством или результатом упадка городов в раннем средневековье, а самой причиной этого упадка.

В предыдущей главе говорилось о том, как в IX в. франкские короли со всей своей объединенной армией не решались вступать в сражение с несколькими тысячами норманнов. Вряд ли это можно объяснить военным превосходством последних, что и отмечают французские историки. Но в современной «Истории Франции» предлагают такое объяснение данного феномена: франкские короли умели только наступать, но совершенно не умели обороняться, так как для сбора армии требовалось очень много времени ([136] рр.188–189). Именно поэтому они смогли в какой-то момент захватить половину Европы, но были бессильны против нескольких тысяч норманнов, разгуливавших по их стране и разграбивших и сжегших десятки городов. Однако это противоречит фактам: в главе III приводилось несколько примеров, с комментариями Ф.Лота и Г.Дельбрюка, когда франкские короли успевали собрать всю свою армию и все равно не принимали сражение против нескольких тысяч норманнов.

Еще одно историческое «белое пятно»: прекращение участия Галлии в VIII–IX вв. в международной торговле в Средиземном море (см. более подробно главу VI), – современные французские историки объясняют тем, что галло-римляне и франки не умели дружить с арабами и непрерывно с ними воевали, в отличие, например, от итальянцев, которые умели дружить с арабами и поэтому развивали с ними торговлю ([136] рр.199–200). Надо полагать, что неумением дружить должен объясняться также тот факт, что Галлия почти не торговала в этот период и со скандинавами, и с Византией, и с теми же итальянцами. То есть, на несколько столетий все население Франции вдруг стало страшно недружелюбным, а потом опять резко изменилось и стало со всеми дружить и торговать.

Наконец, еще один исторический феномен: переименование в VII–VIII вв. тысяч населенных пунктов в Галлии в германские имена, часто по имени поселившейся там германской семьи, – французские историки объясняют тем, что так галло-римлянам приказали «господа», то есть франки ([136] р.133), которым по каким-то соображениям вдруг пришла в голову такая прихоть. Надо отметить, что подобного феномена массовых переименований деревень не встречалось в истории даже при самых жестоких подавлениях местного населения иностранными завоевателями (не считая, конечно, случаев его полного уничтожения и заселения территории новыми народами[69]69
  Но даже и в этих случаях не происходило массового переименования – например, в США, несмотря на уничтожение или изгнание индейцев с их исконных земель, для наименований многих населенных пунктов были использованы индейские названия.


[Закрыть]). А в Галлии в раннем средневековье мы видим не столько завоевание и подавление, сколько мирное сосуществование франков и галло-римлян, поэтому данное объяснение совсем не соответствует имеющимся историческим примерам.

Однако большинству из существующих «белых пятен» не дается на сегодняшний день никаких объяснений, историки предпочитают их просто не замечать, хотя многие из них представляют важные или даже фундаментальные исторические явления, как, например, установление в Западной Европе системы феодальных отношений. Как пишут Р.Ходжес и Д.Уайтхауз, «в средневековой истории рассмотрение важных тем вышло из моды, и большинство историков заняты детализированными описаниями деревьев, а не анализом всего леса» ([138] p.vii). Лишь в некоторых работах, как, например, в книге Р.Лопеза «Рождение Европы», вышедшей еще в 1960-е годы, была сделана попытка провести целостный анализ явлений, произошедших при переходе от античности к средним векам. И автор, так же как и Р.Ходжес и Д.Уайтхауз, пришел к выводу о произошедшем в этот период «глубоком и продолжительном демографическом кризисе», который не закончился с концом античности, а продолжался еще и в VII–VIII вв. ([149] рр.53, 81) До этого подобный анализ и с примерно теми же выводами сделал Ф.Лот в своей книге «Конец античного мира и начало средних веков», впервые опубликованной в начале прошлого века.

Дальнейшая цель и содержание настоящей книги

Полагаю, что приведенные в предыдущих главах факты и сделанные на их основе выводы позволяют утверждать, что первая половина задачи, поставленной в настоящей книге, была выполнена. Основная причина гибели Западной Римской империи и античного мира была выше названа и доказана огромным количеством имеющихся фактов. Эта причина – перманентный демографический кризис (прежде всего, хронически низкая рождаемость), охвативший Запад Средиземноморья в эпоху античности (I–V вв. н. э.) и приведший к VII–VIII вв. к катастрофическому сокращению населения – в несколько десятков или даже в сотни раз. Но вслед за обнаружением и обоснованием этой причины сразу же возникает следующий вопрос – а каковы были причины самого этого перманентного демографического кризиса и низкой рождаемости? Пока они не будут найдены и обоснованы, говорить о решении загадки краха античного мира еще слишком рано.

Поиску ответа на этот вопрос посвящена вся вторая часть настоящей книги. Что касается этой и двух последующих глав первой части, то они будут посвящены рассмотрению некоторых исторических «белых пятен» (в том числе упоминавшихся выше), поскольку проведенный выше анализ позволяет по-новому взглянуть на эти «белые пятна» и, возможно, стереть их совсем.

В этой связи необходимо сказать следующее. Для анализа, проделанного в предыдущих главах, были задействованы факты и знания, относящиеся не только к общей истории, но также к экономике (и экономической истории), к демографии (и демографической истории), к лингвистике (и к истории формирования языков) и к географии (и к географической истории планеты). Анализ, который будет проводиться во второй части книги, также основан на синтезе знаний и фактов в разных науках. И то же самое касается многих «белых пятен», о которых пойдет речь ниже. Анализ и попытка найти разгадку этим «белым пятнам» не могут быть осуществлены в рамках лишь общей истории, для этого необходим синтез знаний в нескольких разных областях. Именно поэтому я, будучи экономистом по специальности, посчитал себя вправе заняться данным анализом и синтезом – потому что без серьезного знания экономики, равно как знания общей истории, основ демографии и, например, без знания нескольких иностранных языков такой анализ и синтез проводить было бы невозможно.

Подобный анализ и синтез, который я далее буду называть «историческим синтезом», не является чем-то совершенно новым. Историческим синтезом занимались, например, такие известные исследователи как И.Валлерстайн и Л.Гумилев. И так же как в области естественных наук почти все открытия в последние десятилетия происходят на стыке двух или нескольких наук, такие же тенденции, надо полагать, будут и в области общественных наук: сложные явления и закономерности (а простые все уже так или иначе известны) можно объяснить и открыть лишь посредством анализа и синтеза фактов, относящихся к разным областям научных знаний – к истории, экономики, демографии, лингвистике, географии и т. д.

Чтобы не перегружать читателя историческим синтезом в области экономической и демографической истории, чему была посвящена большая часть предыдущих глав, а также будет посвящена почти вся вторая часть книги, оставшуюся часть настоящей главы я хочу посвятить другому направлению исторического синтеза – синтеза общей истории с историей развития этносов и языков. Речь идет о еще одном «белом пятне» в истории поздней античности и раннего средневековья.

О роли славян в истории краха Западной Римской империи

В XX веке многие западные историки писали о «германцах», разрушивших Западную Римскую империю или поселившихся на ее развалинах, ставя почти знак равенства между «германцами», то есть представителями германских народов, и «варварами», в том смысле как они понимались античными жителями. Между тем, известно, что среди варваров далеко не все были германцами. Например, жители Дакии, завоеванной римским императором Траяном в начале II в. н. э., по общему мнению историков, не были германцами. Некоторые историки относят их к сарматам, другие (в том числе западные историки) – к славянам. Но среди российских историков существует точка зрения, согласно которой названия «сарматы», равно как и «скифы», были просто более древними названиями славян[70]70
  Такого же мнения придерживались целый ряд древних летописцев, которые ставили знак равенства между скифами, сарматами и славянами. См. [43] Если же это было не так. то в таком случае невозможно объяснить, куда могли вдруг исчезнуть столь многочисленные народы (скифы, сарматы) и откуда вдруг на тех же территориях могли появиться столь же многочисленные славяне.


[Закрыть]. Еще больше народов, не являвшихся германскими, мы видим среди варваров, вышедших на сцену в конце существования Западной Римской империи и сыгравших важную роль в истории ее окончательного краха.

Российские историки Ю.Петухов и Н.Васильева полагают, что большинство этих народов были не германцами, а славянами, и приводят этому ряд убедительных доказательств [43]. Надо сказать, это соответствует той роли, которую играли славяне среди народов, живших в то время к северу от Римской империи. Так, античный историк Иордан, живший в начале VI в. н. э., писал, что славяне – многочисленный народ, занимавший огромные территории на востоке и в центре Европы ([43] с. 117). И следовательно, славяне никак не могли остаться в стороне от тех процессов, которые происходили в конце существования Западной Римской империи.

Одним из славянских народов, вышедших в то время на историческую сцену, очевидно, были вандалы. Это является более чем гипотезой, тому есть множество доказательств. Так, австрийский посол в России С.Герберштейн в начале XVI в. и еще ряд средневековых западноевропейских авторов, ссылаясь на древние источники, писали о том, что вандалы были славянами ([29] с.38, 46). Римляне называли славян «вендами», это созвучно слову «вандалы» и является еще одним доказательством в пользу вышесказанного. К тому же весьма маловероятно, что, будь вандалы германцами, они назвали бы себя именем, созвучным названию славян.

Очевидно, славянским народом были и аланы, основным районом обитания которых были донские и волжские степи юга Русской равнины[71]71
  Как указывали ряд авторов, звучащие по-германски имена типа Теодорих на самом деле не имеют ничего германского: Теодор, он же Федор – греческое имя, а рих – более поздняя трансформация от латинского слова «король» – «реке», которое у славян произносилось как «рик». В действительности Теодорих, по-видимому, произносился как Феодорик или Федорик и был чисто славянским именем.


[Закрыть]. Д.Бьюри указывал, что известный византийский полководец Аспар, который в начале VI в. чуть было не стал императором Византии, был по национальности аланом ([75] р.317). Его ближайшего соратника, воевавшего вместе с ним, звали Острый – явно славянское имя. Аспара заподозрили в том, что он сознательно подвел византийский флот к гибели в 468 г., когда тот был потоплен и сожжен вандалами во время морской экспедиции в Африку – и заподозрили потому, что он (как полагали византийцы) был одной национальности с вандалами. Следовательно, аланы были народом, родственным вандалам, то есть славянами. Это подтверждается и более ранней историей: будучи в 429 г. в Испании, аланы добровольно пошли под начало вандалов, влились в их ряды, отправились затем вместе с ними в Африку и после этого растворились среди вандалов. Из этого вытекает, что и те, и другие были славянами. Если бы, к примеру, один из них был бы германским, а второй – славянским племенем, то невозможно себе представить, что они заключили бы между собой такой тесный добровольный союз и так быстро бы друг с другом ассимилировались без каких-либо трений. Тем более что германцы всегда стремились поработить соседних варваров, особенно иноязычных, а не сотрудничать с ними (как это было, например, в Британии – см. главу VI). Итак, целый ряд свидетельств и весьма убедительных фактов доказывают, что вандалы и аланы были славянами.

Больше всего неясностей существует в отношении готов – народа, оставившего, наверное, самый большой след в истории падения Западной Римской империи. Известно, что скандинавский (германский) народ готы в античную эпоху (в I в. н. э.) мигрировал в Восточную Европу из Скандинавии и осел на территории современной Польши; спустя два столетия часть готов переместилась на северное побережье Черного моря, где образовалось готское государство; и уже в самом конце античности (в конце IV в.) значительная их часть мигрировала на запад на территорию Римской империи. Но, согласно античному писателю Иордану, весь готский народ при переезде из Скандинавии на южное побережье Балтики уместился на 3 кораблях ([43] с.96). Поэтому готов-германцев изначально было очень мало. По-видимому, это было лишь одно племя, и его численность не превышала численности тех племен, которые мигрировали на территорию Западной Римской империи в V веке: вандалов, аланов, бургундов и т. д. (см. выше). Поскольку это небольшое племя поселилось среди славян на очень большой территории, включавшей современную Польшу и часть Украины, то логично предположить, что готы просто ассимилировались со славянами, и от прежних германцев к концу IV века осталось лишь само название – готы.

Вышесказанное подтверждается целым рядом фактов. Например, у многих готов были типично славянские имена – Витимир, Тудемир, Радегаст, Витигес, Витица, Раймир ([43] с. 126). Другая же часть встречавшихся среди них имен имела римское или греческое происхождение: историки отмечают, что римские и греческие имена были в то время вообще очень распространены среди варваров ([130] рр.622–623). И ничто в готских именах IV–V вв. не указывает на германское происхождение готов[72]72
  Как указывали ряд авторов, звучащие по-германски имена типа Теодорих на самом деле не имеют ничего германского: Теодор, он же Федор – греческое имя, а рих – более поздняя трансформация от латинского слова «король» – «рекс», которое у славян произносилось как «рик». В действительности Теодорих, по-видимому, произносился как Феодорик или Федорик и был чисто славянским именем.


[Закрыть]. Об этом же писали древние авторы. Прокопий Кесарийский (VI в.) прямо указывал, что готы – не что иное, как прежние скифы-сарматы, но только под новым именем, и что они выглядят как славяне и говорят на одном языке с другими славянами ([43] с. 103). Одоакр, провозглашенный в 476 г. готскими солдатами императором Западной Римской империи, согласно летописям, был по национальности «скиром» (то есть скифом). Готскую партию в Италии в начале V в. возглавлял вандал Стилихон, и готская армия под началом Алариха мстила римлянам за его убийство. Следовательно, готы были народом, родственным скифам и славянам. Как отмечают Ю.Петухов и Н.Васильева, археологические раскопки поселений готов на Украине не выявили ничего «скандинавского» или «германского» – и антропологические типы людей, и культура схожи с тем, что было вокруг них ([43] с.96). А в московских источниках XV–XVI вв. упоминают, как о чем-то само собой разумеющемся, о войнах римского императора Феодосия с русскими ([43] с. 104). Речь в данном случае может идти лишь о войнах Феодосия с готами, вторгшимися в 380-е годы на территорию Римской империи. Таким образом, и все иностранные, и все русские источники считают готов славянами или русскими, ряд других фактов это тоже подтверждают, а археология также не видит разницы между поселениями готов и славян.

Выше говорилось о том, что в Италии в V веке готы расселились среди местного населения, и им по обоюдному согласию была предоставлена 1/3 обрабатываемых земель Италии, которые оказались к тому времени неиспользуемыми. Следовательно, количество готов, поселившихся в то время в Италии, было сопоставимо с количеством проживавших там римлян, что подтверждают и последующие события. Так, в течение VI века мы видим, что готы по-прежнему играют очень важную роль в исторических событиях, происходивших на территории страны. Сначала там возникло остготское государство во главе с королем остготов Теодориком, которое контролировало всю Италию. А после разгрома его армии византийскими войсками и подчинения Италии власти Византии в середине VI в. мы видим готского вождя Тотилу, который во главе армии готов и римлян в течение многих лет ведет вооруженную борьбу против византийского императора Юстиниана.

В предыдущей главе приводились мнения французских историков и лингвистов, которые пришли к выводу, что трансформация латинского языка в языки романской группы (французский, итальянский, испанский, португальский) произошла в течение VI–VIII вв. под влиянием двух групп населения, проживавших в то время на территории бывшей Западной Римской империи: прежнего римского населения и поселившихся между ними варваров. И если во Франции среди варваров основную часть составляли франки, то в Италии это были остготы – восточные готы, проживавшие ранее на территории Украины. Следовательно, именно они могли сыграть важную или решающую роль в трансформации латинского языка на территории Италии и в превращении его в современный итальянский язык. Для того чтобы проверить приведенные выше факты о том, что остготы были славянами, мною был проведен выборочный анализ итальянского языка с целью выявить, действительно ли он подвергся влиянию со стороны славян.

Хотя анализ был не полным, а выборочным, но он привел к положительным результатам (подробнее см. Комментарии в конце главы). В современном итальянском языке было обнаружено несколько десятков (около 60) слов, имеющих славянское происхождение. Причем, некоторые из этих слов обозначают части тела (например, “golo” – горло) и базовые понятия (движение, качественные характеристики и т. д.), которые в нормальной ситуации никогда не заимствуются из других языков. Так, сегодня во всех языках мира можно встретить заимствования из английского языка, но все эти слова связаны с новыми современными явлениями («пиар», «аудит», «брэнд» и т. д.); и никогда не заимствуются базовые слова и понятия, которые во всех языках давно устоялись. Такое заимствование могло происходить лишь в эпоху исчезновения прежнего языка (латыни) и образования нового языка, из которого сложился современный итальянский язык.

Обращает на себя внимание и характер произошедшей в Италии трансформации латинских слов. Многие латинские слова, ранее имевшие сходство со славянскими (очевидно, произошедшие от одного арийского корня) в современном итальянском языке звучат совсем по-славянски. Так, oculus (глаз) превратился в occhio [окно] и стал почти созвучен славянскому слову «око». И таким же образом трансформировались многие другие латинские слова (см. Комментарии). Кроме того, из славянского языка были взяты ряд грамматических правил. Слова женского рода в итальянском получили окончание «а» (например, cavalla – кобыла). Стала широко использоваться приставка «с», которая, как и в русском языке, в итальянском означает прекращение или завершение действия (ехал – съехал).

Общий вывод состоит в том, что итальянский язык при его формировании подвергся существенному воздействию со стороны славян, и это воздействие не ограничилось лишь заимствованием новых славянских слов, а заключалось также в трансформации самого латинского языка, на котором ранее говорило население Италии. Таким образом, данный вывод подтверждает то, что остготы были славянским народом, говорившим на славянском языке – поскольку никакой другой славянский народ не присутствовал в сколько-либо значительном количестве на территории Италии в VI–VII вв. и не мог оказать подобного влияния на трансформацию латинского языка.

Влияние славян не ограничилось территорией Италии. Вандалы и аланы до своего переезда в Африку некоторое время жили в Испании; а во Франции известны целые поселения аланов, возникшие в то время (см. выше). Имеются факты, показывающие, что и бургунды, поселившиеся на юго-востоке Франции, также были славянами. Даже первый король франков был, судя по всему, славянином. Как указывал Ф.Лот, его настоящее имя было не Хлодвиг, используемое российскими историками, и тем более не Clovis, используемое западными историками, а Хлодович, и один из его сыновей носил имя Хлодомир ([153] рр. 14, 41). Оба имени – типично славянские.

Во Франции с раннего средневековья существовал языковой барьер между северной и южной частью страны, о котором знает каждый французский школьник. Север назывался «страной ой», а Юг – «страной ок», откуда и происхождение названия южной провинции Лангедок[73]73
  В переводе с французского Langue d’oc означает «язык ок». Сегодня этот язык сохранился лишь в качестве одного из диалектов южной Франции, а «язык ой» превратился в современный французский язык.


[Закрыть]. Эти названия отражали различия в произношении латинских слов на Севере и Юге: латинское слово «глаз» (oculus) на Севере стало произноситься «ой» (oeil), как в современном французском языке, а на Юге оно стало, как и в Италии, произноситься «ок» или «око», подобно тому, как это слово произносили славяне. Все это указывает, что среди варваров, поселившихся на юге Франции, преобладали славяне, и указанный языковой барьер был не чем иным как условной границей, отделявшей преимущественно славянскую эмиграцию на территорию бывшей Римской империи от преимущественно германской эмиграции. Это подтверждается и тем фактом, что грассирующий звук «р» был всегда только на Севере, и его не было на Юге страны. А между тем, грассирующий или гортанный звук «р» – это характерная особенность германского языка, которую мы видим повсюду в местах обитания германцев: от Скандинавии и самой Германии до Англии и Франции, – но не видим к югу от указанной языковой границы: на юге Франции, в Италии и Испании[74]74
  Как указывает Э. Джеймс, «страна ок» лежала к югу от линии: устье Луары – восточная граница Галлии ([128]’р.14)


[Закрыть].

Конечно, все эти соображения нельзя считать доказательством того, что большинство варваров, поселившихся к югу от данного языкового барьера, были славянами. Вместе с тем, они, пожалуй, являются достаточным доказательством того, что эти варвары (поселившиеся на юге Франции и в Испании) не были германцами: если бы они были такими же германцами, как большинство франков, то откуда тогда взялся этот языковой барьер? Что касается этнической принадлежности этих народов: бургундов, басков, вестготов, свевов, – то сказать что-либо определенное можно лишь о басках: иберийском народе, жившем на севере Испании еще до римского завоевания. О других трех народах можно сказать лишь то, что они не были чисто германскими народами (о чем свидетельствует вышеупомянутый языковой барьер), а были либо славянами, либо какими-то другими этносами.

Самым многочисленным из этих народов, поселившихся в V в. на юге Франции и в Испании, были вестготы, которые в последующем оказали важное влияние на формирование испанской нации и испанского языка. Ряд фактов говорит в пользу того, что они не были такими же славянами как остготы, а отличались от них, прежде всего, по языку. Об этом свидетельствует и само разделение на вестготов и остготов, и те неславянские слова, которые мы у них встречаем (например, слово “bastir” – строить[75]75
  До сих пор самое распространенное слово в названиях городов в Испании и на юге Франции – “bastida”, подобно словам “ville” и “court” на севере Франции. «Бастиды» остались с тех времен, когда эти территории контролировались вестготами.


[Закрыть]). Вместе с тем, они не были и германцами, о чем свидетельствует тот языковой барьер, о котором выше говорилось. Наиболее вероятно, что вестготы являлись смешанным славяно-германским народом, который образовался на территории Польши после того как прибывшие из Скандинавии готы расселились среди местного славянского населения. Подтверждением этому может служить и само слово “bastir”, вошедшее в дальнейшем в испанский язык: как видим, оно образовалось в результате слияния немецкого слова “bauen” (строить) и славянского слова «строить». Получилось “ba” + “str” = “bastr” = “bastir”.

Известно, что спустя два столетия после проживания на территории Польши (предположительно в начале III в. н. э.) какая-то часть вестготов двинулась дальше на восток, на территорию Украины, и там превратилась в остготов. Скорее всего, в данном случае речь шла о сравнительно небольшой группе завоевателей, которые, подобно норманнам в Англии, установили контроль над местным славянским населением на Украине, дали свое название местному государству (готское королевство) и его подданным (готы), но, как и норманны, сами в дальнейшем ассимилировались с местным населением и стали говорить на его языке. Отсюда и те различия между остготами и вестготами: прежде всего языковые, – которые возникли после переселения готов на территорию Римской империи в конце IV века. В дальнейшем эти языковые различия между восточными и западными готами сыграли, судя по всему, решающую роль в возникшем между ними в V веке расколе и в том, что они разделились на две самостоятельные ветви и положили начало двум разным европейским нациям – испанской и итальянской.

Комментарии к Главе IV

О влиянии славян на формирование итальянского языка

В ходе проведенного выборочного анализа современного итальянского языка были выявлены следующие слова, которые по всем признакам имеют славянское происхождение:

Таблица 2. Итальянские слова, имеющие славянское происхождение

Источники: [26]; [50]; [61]; [32]; [16]

Все эти слова имеют несомненное сходство с аналогичными по смыслу русскими или славянскими словами, и ничего похожего им не имеется в латинском языке, из чего и делается вывод об их происхождении. Как видим, некоторые из этих слов обозначают части тела (“golo” – горло), действия (“andiamo” – пойдем), качественные характеристики (“corto” – короткий, “goloso” – прожорливый, “strano” – странный) и ключевые понятия (“dovere” – долг, обязанность). Это очень необычные заимствования, которые в нормальных условиях, как правило, не встречаются. Обычно заимствуются новые слова, обозначающие какие-то новые понятия, а в данных примерах речь идет о базисных понятиях, которые в любом сформировавшемся языке уже давно устоялись. Из этого можно сделать вывод, что данные заимствования из славянского языка происходили именно в момент формирования нового (итальянского) языка, которое началось в VI–VII вв. на фоне исчезновения и трансформации латинского языка.

Активное участие славян в этой трансформации латинского языка подтверждает также следующая таблица:

Таблица 3. Трансформация латинских слов в итальянском языке

Источники: те же

Как полагают историки и лингвисты, и латинский язык, и древнеславянский имели некогда в качестве первоосновы арийский (индоевропейский) язык, на котором говорили наши далекие предки. Поэтому латинский и славянский языки имеют много однокоренных или похожих слов с одинаковым значением. Как видно из представленных данных, в итальянском языке многие из этих латинских слов претерпели трансформацию, став намного ближе по звучанию к аналогичным славянским словам: «бальнео» – «банна» (баня), «окулус» – «окно» (око), «волентиа» – «волия» (воля) и т. д. А некоторые слова, например, “meta”, приобрели второе значение, которое есть у аналогичного славянского, но не было у прежнего латинского слова. Таким образом, и эти данные свидетельствуют о важной роли славян в формировании итальянского языка.

Для сравнения в следующей таблице приведены примеры трансформации, произошедшей с одними и теми же латинскими словами во французском и в итальянском языке:

Таблица 4. Трансформация латинских слов во французском языке в сравнении с итальянским

Источники: те же

Как видим, подавляющее большинство латинских слов, имевших аналоги в славянском языке, при формировании французского языка изменились буквально до неузнаваемости: «кабаллус» – «шваль» (кобыла), «менсис» – «муа» (месяц), «моло» – «мудр» (молоть), «види» – «вуа» (видеть), «веспер» – «суар» (вечер) и т. д. Очевидно, это было связано с тем, что для германоговорящих франков эти слова были совершенно чужими, а также труднопроизносимыми – поскольку принципы построения речи у германцев сильно отличаются от принципов ее построения у славян. То есть результат был прямо противоположным итальянскому языку. Тот стал более близок и схож со славянским языком, чем латинский, а французский, наоборот, стал менее близок и схож со славянским.

Приобретение итальянским языком новых черт сходства со славянскими языками выразилось также в новых грамматических правилах и оборотах, заимствованных у славян. Так, слова женского рода в итальянском языке имеют окончание «а», как в русском языке (например, cavalla – кобыла). Большое распространение в итальянском языке имеет приставка «с» в глаголах, которая, как и в русском языке, в итальянском связана с прекращением или завершением действия (ехал – съехал): например, mangiare (есть) – smangiare (разъесть, съесть).

В целом можно сделать вывод о сильном влиянии, оказанном славянами на процесс формирования итальянского языка.