Текст книги "Жорж Милославский. Угнетатель 4 (СИ)"

Автор книги: Юрий Ра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава 7
Как бы исповедь

Кто как хочет, а под моим командованием даже в кусты отойти можно только при обеспечении прикрытия и после проведения разведки. А уж тем более залетных кадров выявлять на моем острове. О! А почему бы мне и в самом деле не установить над данным островком свою власть? Глупо сформулировал – я могу установить власть НА острове, а если над ним – то это про протекторат. Мне оно надо? С одной стороны, вроде прибыток статусу и увеличение влияния в мире. С другой – захватят вороги, и пойдет слушок, мог дер Долинол свои земли не смог защитить. Да, надо думать.

Меж тем на почти моём острове обнаружилась условно разумная жизнь. Условно, потому как по-настоящему умные люди не потащатся через океан за каким-то чёртом на утлом кораблике размером с крестьянскую избу. Ладно, про избу я загнул, каравелла по размеру как хороший такой терем на три-четыре поверха. И всё равно слишком стремное судно для трансатлантических переходов. Как местные вообще осмеливаются на таком ужасе мир осваивать⁈ Вот эти вот четверо явно голодающих и изнывающих от прочих неудобств людей – они зачем тут?

Четверо встали, покачиваясь, видимо на организацию сигнального костра ушли все силы. Но один стоит чуть более прямо – или не участвовал в розжиге, или дворянский гонор не позволяет стоять сильно скрючившись. Роста среднего, возраст чуть более тридцати – матерый дядька, хоть и не богатырских статей, стоит и молчит. Угу, понимаю его, мы бодры и нас больше, у нас корабль, по понятиям именно он должен первым представляться. Но мой титул и дворянство на челе не высечены, свиты при мне нет, баннер не вьётся над головой, вот и боится незнакомец конфуза – вдруг я какой-нибудь купец, а он передо мной первым начнет рекомендоваться. Ладно, помогу болезному, решаю я и делаю приглашающий жест ладонью, мол жду вас, начинайте.

– Сударь… – эк ему тяжко. Но хоть язык знакомый.

– Да, сударь, – подталкиваю незнакомца к дальнейшему диалогу.

– Честь имею представиться, Пеле, барон ван Шелл из Северной Марки, – и смотрит с ожиданием, не сморозил ли он неудобняк. Даже не поклонился, гад такой. А мерсальер у него не очень чистый, слышится акцент.

– Очень приятно, барон, встретить благородного человека в эдакой дыре. Граф дер Долинол виконт дер Прист Крушитель из Мерсалии, готов оказать вам посильную помощь в столь неудобной для вас ситуации. – А вот теперь приличествующий моменту поклон от барона и мой ответный кивок. – Впрочем, вы уже сами догадались, что я мерсалец.

– О да, ваши люди вопили так громко, что теперь весь остров уведомлен о вашем происхождении.

А здесь он попал пальцем в небо, мерсалец я один, остальная команда вся из Иманта, но пока говорить об этом не стану. Сам не спрашивал, кто уроженец какой местности, не до того было ранее. Да и я мерсальский пацан только по рождению этого тела. Ментально я русский, наверное. Не тот русич которые здесь водятся, если есть такая страна, а иномирный русский.

Пока мы обменивались любезностями, я легко и изящно, мой визави из последних сил, демонстрируя стойкость и силу духа, мои парни развели нормальный костер и организовали что-то навроде пикника. Вы бы видели, как найденыши не смотрели на еду, пока её раскладывали. Особенно барон. Да уж, сильны бродяги! Пикник у нас состоял из кулеша с сыром и солониной для матросни и жареной над углями курочки для меня. Ну и для барона, как моего гостя. Пока она готовилась, мы попивали разбавленное вино. Не мерсальское, а какую-то дешёвку, разбавленную водой. Нормального я на корабле не нашел. Терпкое, кислое вино было той еще гадостью, так что от воды его вкус ничего не потерял. Для моряков вода с вином обычное дело, тут какая-никакая профилактика кишечных заболеваний, и от цинги спасение – в вине есть витамины.

Кто бы мне сказал, что сейчас в качестве консервов длительного хранения на корабли берут кур и овец – не поверил бы. Но если подумать головой – то вполне логичный ход. Зерно, крупы всякие – так и так на корабле всё это в наличии, а клетки с курами не так уж много места занимают, так эти птицы еще и несутся в пути! Вони, конечно, это добавляет, но, к нашему счастью, живность содержалась не в трюме, а на палубе. Видать, её прошлым хозяевам корабля было жальче, чем рабов.

Очень верной была мысль взять на берег курёнка. Вполне по-графски я в этот раз откушал, заодно на барона впечатление произвёл своими манерами и закидонами. Северная Марка, насколько я помню, находится где-то в районе Германии моего мира. Точнее не скажу. И представляет из себя достаточно небольшое королевство. Впрочем, Мерсалия тоже невелика по меркам одного попаданца. Что вы хотите, Средние века, раздробленность, всякие Арагорны, Окситании, Бургундии на месте страны лягушатников. У швабов в их землях еще больше герцогств, королевств и прочих маркизатов. Включая курфюршества, чтоб язык не сломался от такого слова. Это творилось в истории моего мира, в этом мире всё примерно также, только названия другие. И да, в отличие от моего, в этом нет республик и вольных городов. Магия рулит, без неё простолюдинам не помогут никакие деньги удержать землю от желания аристократов защитить и приумножить.

Под разбодяженное винишко и закуску барон поведал, как дошел он до жизни такой. Как налетели на мель ночью, не разглядев в шторм этот остров, как части команды повезло быть выкинутыми на берег. Как голодные они смотрели на разбитый свой корабль в полосе прибоя. Как двое пытались до него доплыть вплавь и утонули на глазах у остальных. Чего у жертв кораблекрушения было в достатке, так это воды. Водой остров их снабжал исправно. А из еды почти голяк, выражаясь по-простому. Пробавлялись собирательством, даже крабов в пищу не догадались пустить.

Увиденное мной дерево какао их тоже не возбудило. Никто тут пока не в курсе, как это можно употреблять в пищу. Это упущение я прямо тут же бросился исправлять. Котелок был освобожден от остатков пищи и вымыт, в него помещены вышелушенные из плода очищенные от мякоти зрелые зерна, а потом я самолично их поджарил на огне. И сам же начал жевать, дозволяя остальным попробовать это лакомство. Без сахара и молока, зато свежайший продукт, полный целебного какао-масла понравился не только мне. Кто-то даже ляпнул, что эти орехи вкуснее желудей. Я чуть не подавился от возмущения – как такое можно сравнивать! Вот вы пробовали жареные желуди? Да их есть невозможно, такая горечь! Только с голодухи и можно жрать. А тут какао, зёрна богов. Я не я буду, если мы уплывем, не обобрав все зрелые початки, или как они зовутся. Блин, и почему еще никто не догадался везти какао в Мерсалию? И кофе тоже, кстати. По кофе я скучаю почти так же сильно, как по туалетной бумаге. Ту вроде приловчился заменять тканью, а вот кофе заменить нечем. Пробовал в своём замке варить желудевый кофе, ячменный – всё не то, фигня полная.

Когда наш голод был утолён, а голод ван Шелла и его спутников перестал диктовать им свою волю, разговор продолжился. Небось нелегко вести светскую беседу у костра, когда не ел несколько дней. Барон мне понравился своей выдержкой, чувствуется старая кровь и закалка десятка поколений аристократии. Я не такой, я умнее.

– Граф, вы уже пробовали эти ваши какао-бобы? Я видел, с какой уверенностью вы выбирали зрелый плод и потрошили его.

– Да уж, попутешествовать довелось. Я хоть и молод, но видел разные земли.

– Это точно, для графа вы очень молоды. Наверняка у вас могущественный покровитель, раз вы, оставаясь виконтом дер Пристом, получили титул графа. О роде графов дер Прист слышать доводилось, а про дер Долинолов ничего не слышал. – Ишь ты, как меня элегантно обозвал барон, и не подкопаешься, не обвинишь в неверии и намеренном оскорблении.

– Барон, я и сам понимаю, что стать графом в двадцать лет большая удача. – Ага, этот Пеле явно не предполагал, что моему телу всего двадцать, судя по его лицу. – Но дело в том, что титул мне никто не давал. Король Мерсалии Якоб Третий его признал, а это не одно и то же.

– Позвольте, ваша история еще интереснее, чем я думал. Не поведаете мне её?

– Запросто! Я взял на меч графство в соседнем нам Иманте, а потом пришел с ним к своему королю и Наставнику. Так что ему ничего иного не оставалось, как признать меня законным хозяином графства и соответственно графом дер Долинол. Наверняка вы слышали, что между Мерсалией и Имантом недавно приключилась война?

– Да, про эту войну я знаю. Так что, король Мерсалии ваш Наставник? – Завидуешь, гад? Сиди теперь и мотай на ус.

– Бывший Наставник, насколько в этом вопросе можно быть бывшим. Несколько лет назад он опоясал меня и подарил золотые рыцарские шпоры.

– Так вы уже рыцарь? Преклоняю голову перед беспримерным мужеством, непременно явленым миру и позволившим посвятить вас в рыцари в столь юном возрасте.

Голос барона сочился мёдом, но почему-то сквозь волны благорасположения проглядывали шипы. Сучёныш не верит и строит разговор так, что я прямо обязан пояснить за титул. На самом деле не обязан, но макну тебя, аристократ хренов в пахучее.

– Мне не дано судить, насколько мой поступок можно назвать подвигом. Но было дело, вдесятером захватили враждебный замок.

– Баронский?

– Графский. Сам замок мне не понравился, так что, когда отец со своей баталией пришел туда, мы его снесли. С тех пор наш род получил приставку Крушитель к своему титулу. Когда началась война, пришлось соответствовать титулу, так что мы уничтожили еще три или четыре замка.

– Зачем? – Недоумение и сомнение в голосе барона можно было нарезать пластами и вялить как балыки.

– Понятное дело, зачем! Чтоб ослабить врага. Между прочим, у нас война шла с Имантом.

– То есть вы шли вместе с войском короля и сносили все замки на захваченной территории?

– Нет конечно, в том не было бы чести! Когда король Иманта Георг отказался признавать моё право на графство, я со своим войском тоже напал на него, но с другого направления. С его стороны было так любезно дать столь шикарный повод для войны! Вообще могу говорить о Георге только в превосходной манере: настоящий аристократ, куртуазный дворянин и ценитель вин. Сколько мы с ним выпили на переговорах – приятно вспомнить!

– Вы вели переговоры с королем соседней страны? В каком статусе?

– Я ж говорю, он истинный аристократ, а не индюк напыщенный! У нас с ним случилась первая война, еще когда Якоб Третий не подключился, так он перед решающей битвой не побрезговал сойтись со мной за столом переговоров.

В моем пересказе не было места подковерным интригам и ударам в спину – только веселое смертоубийство, заповеданное предками, куртуазность и удары грудь в грудь. Не стану я рассказывать, как втравливал меня в это дерьмо Якоб, как я лез туда, понимая, что иначе не видать мне графства как своих ушей без зеркала. А то и вообще не видать. Отрезали бы, да еще вместе с головой. Свита, кто не собирал какао в данный момент, тоже слушала про мои подвиги, затаив дыхание. Им было слегка в новинку присутствовать на светском мероприятии, да еще про господина столько нового узнавали – прямо вечер открытий. О, уже вечер!

– Блестящий рассказ о блестящих приключениях. А с кем вы еще успели повоевать за свою не очень продолжительную, но такую насыщенную жизнь, уважаемый граф?

– С кем? С предыдущим графом Долинола, понятное дело. Со своим королем, но там всего одна короткая компания имела место…

– Со своим королем? С Наставником?

– Так точно! Вышло небольшое недоразумение, он заподозрил нас Пристов в мятеже и захотел покарать. Пришлось объяснять, что я лично и наш род вообще бесконечно лояльны короне.

– Вы же сказали, что воевали со своим королем.

– Ну да, а как бы я по-другому доказал свою правоту? Кто бы поверил сдавшемуся или проигравшему!

Слегка ошарашенный барон внимал рассказам этого странного и слегка сомнительного графа о себе любимом. Понятное дело, что услышанное надо делить на три, и это как минимум! Но вообще при всей невероятности рассказа самым невероятным было то, что уж больно он был логичен. Нестыковки не находились, а завиральные изгибы сюжета подпирали друг друга как опоры мост над горной речкой. И всё складывалось в ужасающую в своей убедительности картину. Самое дикое – рассказанное не противоречило законам аристократической чести, права и обычаев войны совершенно!

Если на минуту допустить, что дер Долинол не соврал хотя бы в чем-то одном, то всему остальному тоже надо было верить. Как вариант – назвать его лжецом и тут же погибнуть в безнадёжной схватке. Магических сил хватило бы всего на один удар, а физических практически не было. Опять же, как будет смотреться его поступок со стороны? На их сигнал о помощи судьба прислала спасителя, а барон убил его? И еще не факт, что свита этого комического графа не бросится мстить за него. То есть, если он подлинный граф и примет вызов на дуэль, то графская баталия не вступится. А если поддельный – то барона со спутниками подручные лжеграфа непременно убьют. Постойте, если граф настоящий, то нет никакого повода на него нападать.

Какая гнусная ловушка подстроена судьбой несчастному барону ван Шелл! И как скучно живет он сам в сравнении с этим молодым дворянином. А что это аристократ, никаких сомнений не было. Манеры и привычка повелевать, а не просто командовать просто бросались в глаза. Граф? Да пусть будет граф, раз Провидению угодно, чтобы его спас человек, назвавшийся графом и виконтом.

– Барон, сейчас стемнеет окончательно, в этих широтах темнеет очень быстро. Так что давайте перебираться на мой корабль, если у вас нет желания оставаться на этом острове.

– О, поверьте, я по горло сыт его гостеприимством! Вы хотите уходить далее прямо в ночь?

– Нет, мы просто отойдем подальше и заночуем, прикрывшись островом от ветра. Вас он не обласкал, а мне уже дал и какао-бобы, и приятного собеседника. Завтра пополним запасы воды и пошерстим его на предмет еще чего-нибудь полезного, а уже тогда в путь.

– Позволю себе спросить о конечной точке вашего маршрута.

– А вот с этим сложно. Мой корабль еще недавно был не совсем моим. В результате спора о месте и роли аристократии в обществе каравелла перешла в мою собственность, а прошлый экипаж в разряд покойников. Частично, само собой. Так что планы мои и цели несколько изменились, а команда не отличается ни многочисленностью, ни большим опытом морских путешествий. Увы, в результате спора она тоже уменьшилась. Кстати, насколько ваши спутники сильны в управлении кораблем?

– Вот как! Насчет спутников скажу, что они кроме моря вообще ничего не знают. А по поводу вашей истории скажу, что она очень хорошо ложится в ваш рассказ о себе. Мне кажется, что здоровый дух приключений и авантюризма впитан вами с молоком матери и уроками отца.

– Ну да, так и есть. Давайте грузиться в шлюпку уже, а на корабле вместе подумаем, в какую сторону плыть и зачем. Тем более, что мы даже не знаем где мы есть. Во всяком случае я очень смутно себе представляю наше местоположение. А вы?

– В большей или меньшей степени, сотня миль туда, сотня сюда… Нас изрядно помотало в том шторме.

– Кажется, я даже догадываюсь, в каком. Нам тогда тоже досталось. Выстирало как руками опытной прачки.

– Забавное и точное сравнение, граф. Значит речь идет о том самом шторме. Как называется ваша посудина?

– Не посудина, а вполне надежный корабль, двухмачтовая каравелла. И раньше она звалась «Черный угорь». Но теперь думаю сменить ей название, правда пока не придумал подходящее. Как корабль назовешь, так он и будет плавать, есть такая примета.

– Да, я тоже слышал это поверье. Оттого у нас столько Громовержцев, Гневов и Вольных Ветров.

– Ваше сиятельство, разреши слово молвить! – Раздалось с банки, на которой сидели гребцы.

– Говори!

– Так назовите свой корабль Угнетателем. Чего проще!

– Ха! А ведь это идея! Как вернемся на корабль… Отставить! Завтра займешься заменой названия. Старую доску снять, название отскоблить, поверхность подготовить! Название я сам вырежу.

– Уместно ли это вам, граф? – Влез под руку ван Шелл.

– Мне уместно всё, чего я пожелаю или изволю. Кто указ мне на моём корабле⁈

– Истинно так! – Кажись, барончик осознал, что перед ним настоящий граф. Во всяком случае морду он состроил правильную. Чуть ли не впервые за всё время общения.

По прибытию на борт каравеллы, я дал указание сниматься с якоря, определиться с ветром и встать подальше в тени острова. Быть готовыми завтра к пополнению запасов воды и всего, чем остров сможет с нами поделиться. Понятное дело, брёвен и досок там не найти, но хотя бы дровишек пополнить не мешает. А может и фруктов съедобных и спелых наберем для разнообразия рациона.

Команды раздал, удалился в каюту, предоставив барону право самостоятельно располагаться, где он пожелает. В пределах палубы, естественно. Делить каюту с кем бы то ни было я не собирался. Вот удача! На грот-мачте уже висит мой штандарт, да не просто висит, а вполне грамотно шевелится на слабом вечернем ветерке, привлекая внимание. Вот теперь совсем другое дело! Уходя в каюту, я заметил, как внимательно ван Шелл рассматривает мой вымпел. Посмотри-посмотри, за просмотр денег не берут. Времена пока дикие, простые. Голову срубят, а денег не возьмут.

* * *

Сердечки и сердца. За сердца и умы своих читателей я бьюсь своими текстами, а сердечки принято выпрашивать. Граф дер Долинол на такое бы не пошел, гордость не позволит. А я? А я могу намекнуть, что обилие выставленных сердечек и наличие комментариев приподнимает понравившися роман над чередой серых будней и унылым контентом, который вы не стали читать. Так что сами решайте, но мне было бы приятно…

Глава 8
Другой план

Матросы ван Шелла уже на следующий день включились в суровый матросский труд, а сам он с неким удивлением посматривал на организацию корабельного быта. А чему тут удивляться, когда настоящих моряков на палубе как по объявлению нагребли: кто-то рыбак, кого-то не дорезали во время бунта, троих вообще подобрали как котят на улице. И что характерно, настоящего капитана на корабле не наблюдается, сам граф в дела судовождения практически не влезает, всё скинул на своего помощника, который как-то не похож на старпома. По ухваткам и лицу – рыбак рыбаком. Барон понял, что первое впечатление о порядках на «Угнетателе» оказалось верным, не корабль, а банда беспризорников. Впрочем, его собственные матросы влились в эту шайку именно на правах бездомных и неприкаянных. Да и сам он, как это помягче сказать, ночевал на палубе.

Хотелось взять всё это, встряхнуть, а потом начать превращать в нормальную судовую команду. Но нельзя – не его имущество, не его люди. А тех, которые его – их слишком мало. Как этот дер Долинол рассуждает: взял по праву сильного, значит в своем праве. Вот и ван Шелл взял бы. Только сил нет. А еще немного смущали те первые и неподтверждённые слухи, которые его матросы подслушали у матросов графа. Надо быть честным с самим собой – скорее всего этот дер Долинол самый настоящий граф. Гонор не показатель, он у всех природных аристократов имеется, но у этого просто какая-то запредельная уверенность в себе, мания величия прямо.

А еще он каждый день бреется, подчеркивая свой титул. На корабле это сделать весьма непросто, даже на суше многие благородные господа носят бороды, а этот ходит постоянно выскобленный. Это тоже раздражало Пеле настолько, что порой самому хотелось побриться. И ведь всего сутки прошли, как он на «Угнетателе». Вот тоже – простолюдины через раз зовут дер Долинола не полным титулом, даже не упрощенным, а Угнетателем, а тот им дозволяет. Говорит, что это особая привилегия для тех, кто вместе с ним захватывал каравеллу, а потом перешел под его руку. Вассалы и рады, что им дали такую удивительную награду, выделяющую их от прочих слуг. Хотя, где они, прочие слуги? На словах да – у графа и замок большой в Долиноле, и особняк в их столице, и людей несчетное количество. Но конкретно сейчас где всё это? Короче, барон был сильно недоволен ситуацией.

Прошлый день весь ушел на погрузку воды, добывание каких-то фруктов, на которые дер Долинол тыкал пальцем, того же какао. Явно граф хорошо ориентируется в тропических видах растений. Заодно стало ясно, почему корабль управляется таким сбродом – оказалось, что их всех захватили работорговцы, даже самого дер Долинола. В каком-то бою, причем во время абордажа вражеских кораблей, он попал под удар магии и почти утоп. Графа прибило волной к какому-то острову, где добрые рыбаки сначала спасли его, а потом продали торговцам живым товаром. Как конягу, в котором по дурости своей не распознали породистого скакуна.

Вот тут углядывается явный урон дворянской чести, если не брать в расчет тот факт, что граф сам себя освободил и смыл бесчестье кровью. Кандалы на благородном – это ни в какие рамки не влезает! А что барон не смог разузнать – так это магию, которой владеет граф. Можно предположить, что он бездарный, но это вряд ли. Уж слишком кичлив и заносчив. Опять же, вполне возможно, граф держит свою магию в тайне как козырь в рукаве. Да и ван Шелла он не стал расспрашивать о его даре, прямо рыцарская деликатность! Ах да, он же рыцарь, если верить его словам. И снова всё упирается в веру.

А еще по словам челяди дер Долинола, у того не руки по локоть в крови, он в ней по пояс. Барон прикидывал, смог бы он сам организовать успешный бунт, а потом слепить команду из бывших кандальников такую, которая не потопит корабль моментом? Захватить корабль при изрядной доле везения смог бы, наверное. В судовождении он разбирается хорошо, тут проблем возникнуть не должно. Но это при наличии достаточного количества матросов под рукой. А вот так, когда тебя окружает всякий сброд, которому надо еще доказать, что ты аристократ – смог бы?

Признаться, Пеле ван Шелл не был уверен, что обошелся бы без магии и наказания черни просто для демонстрации своего баронского достоинства. Опять же, благородное происхождение не означает прямого подчинения твоим приказам чужих простяков. «Барон? Кланяемся и идем своей дорогой, ты не наш барон!» – скажут и будут в своём праве. А этот их купил с потрохами, чего-то пообещал в своем графстве такое, что они вкалывают на него без жалованья. Так что остаётся? Остаётся одно – помогать в управлении кораблем и навигации, тем более что этот граф насквозь сухопутный, как многие в его Мерсалии. Шутка про «все мы в одной лодке» сейчас совсем не шутка, а проза жизни.

Вчера утром их корабль подошел вплотную к острову, а вечером снова встал на якорь подальше от скал, сожравших каравеллу барона. Нежелание дер Долинола плыть ночью было объяснимо и даже правильно – если тут попался один остров, кто даст гарантию, что они не налетят на другой такой же? Матросов в команде стало больше, но не настолько, чтоб можно было сформировать ночную бригаду на паруса. Ни баталёра, ни купора, ни даже боцмана на корабле нет. За боцмана помощник капитана, бывший рыбак Карл. Единственное достоинство которого – знает названия парусов, ну и обличён доверием капитана. Хотя насчет купора барон погорячился – за целостность бортов и бочек с водой отвечает Тетерев, бывший плотник. А вместо баталёра распоряжается запасами продуктов сам граф.

Сегодня утром у меня состоялся важнейший разговор с бароном не предмет наших дальнейших планов. Говорю «наших», потому как на какое-то время планы этого Пеле неразрывно связаны с моими. Если только он не захочет покинуть нас своим ходом.

– Дорогой барон, а что вы скажете, если я вам предложу временно исполнять обязанности штурмана?

– Неожиданно. И непонятно – особенно насчет времени. Вы мне так и не сказали, куда следует ваш э-э-э… «Угнетатель».

Да, в то самое время, когда я вершил судьбы как-бы экипажа и как-бы пассажира моего корабля, за бортом на подвешенной доске сидел моряк и деревянными шпильками крепил к борту табличку с новым названием. Семнадцать матросиков, или как их правильно называть – моряков, были тем количеством, которое не только могло управляться аж с двумя парусами на двух мачтах. Им стало можно поручать какие-то операции, не связанные напрямую с живучестью корабля. Но всё равно на ночь я оставляю всего одного вахтенного матроса. Вернее, на полночи одного и второго на другие полночи. Проверки, произведенные мной, показали, что оба боятся не то меня, не то потонуть вместе с кораблем – вахту оба стояли бодро. Или мне так повезло, что я не застукал их спящими?

– Барон, сказать по-честному, до встречи с вами у меня был другой план, я хотел привесть каравеллу в какой-нибудь островной порт, продать её и сесть пассажиром на корабль, идущий в сторону дома. А сейчас я задумался, а не попробовать ли нам вернуться в Мерсалию? Экипаж худо-бедно у нас есть, ваших знаний должно хватить на то, чтобы привести «Угнетателя» в устье Девоны. Или нет?

– Экипаж? Если он и есть, то весьма худо обучен и очень беден по количеству. Это ежели не врать.

– Что вы, врать сейчас точно совершенно непродуктивно. Так вы считаете, что мы не дойдем до Срединного моря в таком составе?

– Если только чудом. А оно уже случилось, когда вы подобрали меня. На второе я бы не стал рассчитывать. Так что ваш первый план в какой-то его части более разумен. И еще одно надо учесть: океанские течения. Сейчас одно из них подгоняет нас на запад, так что если мы повернем на восток в направлении Алджара, то придется с ним бороться. А если мы дойдем до архипелага, там сможем поймать течение, которое повлечет нас на северо-восток, почти до Срединного моря. А там уже и ваша горячо любимая Мерсалия рядышком.

– Интересно, тогда мы сможем зайти в какой-нибудь порт и доукомплектовать команду?

– Возможно, вполне возможно. А если вы располагаете финансами, то сможете закупиться какими-то тропическими товарами. Если торговля с прибытком не противна вашей душе.

– О нет, моей душе не может быть противно то, что на пользу моей казне. Мне еще замок достраивать. Знаете, сколько на это требуется денег?

– Не представляю и не хочу даже думать об этом! – Закрылся руками барон в притворном ужасе. – Мне ваших графских забот и даром не нужно. А уж за такие деньги тем более.

Дорогой ван Шелл, считаю ВАШ план, я выделил голосом авторство плана, – вполне разумным и реальным. Так что повторяю свой вопрос – вы готовы пойти штурманом на «Угнетателе» до Мерсалии? В качестве оплаты… да пусть ею будет возможность вернуться в цивилизованные земли. А если у вас не получится. Если у нас не получится, то пойдем ко дну в хорошей компании! Всё не так скучно будет.

Мне не трудно чуточку потрафить гордости барона, если это послужит его мотивации. И план его, и компанию он мне составил замечательную. Вот не капли от меня не убудет. А человеку приятно – по лицу вижу.

– Я с самого начала знал – вы достойнейший авантюрист, граф!

Да, в этой реальности и в эти времена авантюристом быть почетно, умереть в дороге считается удачей, а если в бою – так это вообще здорово! Не понимаю такого отношения к жизни, но вынужден соответствовать. Сам я с высоты прожитых лет уже бы остепенился и жил в собственном тёплом замке с ватерклозетом, мягчайшим туалетным сукном и слугами, исполняющими любые мои прихоти. Ага, вот только чтоб так жить, надо постоянно воевать, доказывать, отстаивать реноме, интересы и земли. К тому времени, как твой авторитет станет незыблемым, состариться успеешь. А соседи и недруги начнут говорить, мол одряхлел Угнетатель, дер Долинол уже не тот, не пора ли начать его дербанить? Блин, как жить? А главное: когда жить⁈

Вот еще одна иллюстрация того, что я не из этого мира: суворовский подход к управлению. Никому бы в голову не пришло собрать команду на средней палубе и с мостика донести до моряков наш план на ближайший месяц. А я не просто об этом подумал, я осуществил задумку. Барон стоял рядом и слегка офигевал от того, что я рассказывают простолюдинам свои мысли и надежды. Еще бы советоваться с ними начал для полного сюрреализма. У него на лице прямо написано: «Чудит граф». Пришлось объяснять, что к этой уловке я прибегал, когда командовал сначала баталией, а потом войском. Воины, понимающие цели боя и знающие свой маневр, лучше ориентируются по ходу свалки, не так пугаются неожиданностей и в результате ими легче командовать.

– Так здесь же не военная компания, ваше сиятельство.

– А что, если не она? Сражение имело место? Имело. Наши жизни под угрозой во враждебном окружении? Однозначно!

– Погодите, вы океан считаете враждебным окружением?

– А то! Я его конечно люблю и восхищаюсь его мощью, но чуть ослабь хватку на загривке – сожрет и не подавится. Как жеребец-людоед.

– А такие разве бывают?

– Под нами как раз такой. Образно выражаясь.

– Да вы поэт, граф!

В процессе согласования планов и обсуждения наших действий барон проговорился или сам решил выдать информацию о своём Даре: оказалось, что он владеет магией воздуха. Так что совсем не удивительно, что ветер он чувствует гораздо лучше прочих людей. Так-то сейчас ван Шелл выступает не только в роли штурмана, но и контролирует экипаж в плане работы с парусами. В полдень он определялся с нашим географическим положением с помощью какой-то хрени, более всего походящей на астролябию, какой я её себе представляю. И да, это оказалась именно она. Несколько замеров высоты солнца над горизонтом дали понимание полдня, а положение солнца в полдень помогло определить примерную широту, на которой мы сейчас находимся. Даже я знаю, что если бы у нас был хронометр, то по разнице между временем на нулевом меридиане и нашим полднем можно было бы узнать и долготу. Но чего нет, того нет. Механика в этом мире еще не добралась до таких вершин, чтоб изготавливать столь точные нестационарные хронометры. Да и насчет монументальных не уверен. То, что я видел на башне в Луарте на хронометр не походило – там даже минутной стрелки не имелось.

Не знаю, зачем были эти танцы с астролябией, но барон выглядел удовлетворенным. По его словам, всё не так плохо, и мы на самом деле вполне можем достигнуть промежуточной цели путешествия – одного из условно населенных островов Миарского архипелага. Если считать населением только белых людей. Так многие острова населены, но живут на них дикие племена, которым лучше не попадаться, могут и съесть.

– Они так опасны, барон?

– Человек, даже не владеющий магией всегда опасен. Особенно, когда он вбил себе в башку что-то нехорошее и смог убедить остальных, что его план может сработать.

– А вот вы философ, ван Шелл! Я надеюсь, речь не про наш план?

– Нет, граф. Наш план великолепен в своем замысле и не несет никому бед.