Текст книги "Жорж Милославский. Угнетатель 4 (СИ)"

Автор книги: Юрий Ра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 4
Авось

А ведь явно больше стало солнца, да и теплее ощутимо. Порасспросил товарищей – все как один подтверждают, что да, потеплело. А это что значит? Значит, мы опустились в тропические широты. Наверное. И если это так, то вполне можно шпарить просто на запад безо всякого компаса, а там упремся или в тропические острова, а ежели не повезет, то в Америку. Как её, в Миарию, если по-здешнему называть. Это что значит? Пора не пора, я иду со двора!

Двадцать ослабленных безоружных заключённых против вооруженной слаженной команды в сколько-то десятков рыл и пары магов, возможно. Кстати, нехудо бы узнать, сколько противников нас ожидает. И по магам расклад иметь тоже хорошо. Земляного тут быть не может, ни к чему он тут, лекаря у них нет, иначе бы не помер тот наёмник, да и меня бы подлатали. Значит, кто тут может оказаться? Воздушник, водник, зачарователь. Один вполне, а два мага уже перебор. Кто? Во дурак, водника я своими глазами видел! Водник на море – сила большая, будет копьями лупить как из пулемета, если не слабосилок. Воздушник, если есть тоже не подарок.

Сидели и прикидывали, получается где-то четыре десятка морячков на кораблике наберется, не больше. И да, эта посудина тоже каравелла – одно из самых распространенных сейчас морских судов. Судно или корабль, уже не важно. Важно, что многовато их выходит супротив нас. Хотя есть один нюанс – вряд ли эти ироды согласятся терять свой корабль, особенно посреди моря. А хоть бы и с краешку, тоже радости мало. Так что ежели мы создадим оборонительное укрепление здесь в трюме, то нас будут выковыривать весьма аккуратно, без большого ущерба для кораблика. Стрелами, мечами, копьями всякими, без магии богопротивной, тупо ломающей всё подряд. Это для нас хорошо может быть.

Я к чему, если бы водник или воздушник под моим началом отирался хотя бы год, то под моей командой этот маг научился бы мыслить масштабно. Скажем, нагнал туману погуще или вакуум наколдовал. Нам много не надо, минута – и мы как консервированные овощи в подвале будем. Очень я надеюсь на отсутствие широты взглядов и живости мысли.

– Жорж, у нас есть план? – Очень нелюбимый вопрос застал меня врасплох.

– Нету пока никакого плана, сами видите, думаю я пока.

– А у тебя вообще есть опят захвата кораблей?

– Кое-какой есть, это я про последний морской бой вспомнил, когда мы ого-го, а я не очень. – Но я больше по замкам специалист. Вот их обнес немало.

Народ понимающе закивал, пусть и дальше представляют, как я обносил замки. Небось, ни в одну головенку не придет, что можно их разграблять начисто, да с последующим сносом. Очень удачно подошло время кормёжки, а то прямо достали своими вопросами, что за народец вредный! Жалко, не три перемены блюд, пока жевал и глотал всё ту же кашу, ничего не придумалось. Единственное, что надумал – велел не кучковаться и вести себя сообразно ситуации, а то расползались как мураши в коробочке, эдак нас подозревать начнут в нехорошем.

– Жорж, я что думаю, – опять шепот в ухо, – надо их ночью кончать. Если ты нам дашь выйти из клетки, как обещал.

– Это понятно, и да, клетку я открою. Вот только не уверен, что у вас получится тихо всю команду положить. Сам начну с трюма, с тех, кто внизу ночует. А как трюм зачистим, видно будет.

– Авось? – Произносит волшебную формулу Тетерев.

– Он самый. Сколько тут ночует?

– Человек двадцать. Сдюжишь? Пробовал спящего колоть?

– Приходилось.

– И как? Получилось?

– Как сказать, один раз сорвалось – убили меня.

Видели бы вы глаза этого приставучего дядьки! Он аж отскочил прямо на карачках. Пришлось убеждать, что я пошутил, не убили меня в тот раз, всё вышло по плану. И сейчас получится. Авось.

Вот только чуть погодя мне обсказали, как спят матросы. На том же ярусе, что и мы, но в другом отсеке трюма у них развешаны гамаки на расстоянии вытянутой руки один от другого. Так что лёгкой прогулки не получится – проснется один и успеет закричать и всё! Куча-мала в темноте среди более чем десятка опытных физически крепких моряков – это не то, о чём мечтает один тайный маг и граф. Совсем не так я представлял себе океанский круиз. Если куча-мала, то с обнажёнными девицами в роскошной каюте, рядом бассейн, напитки, кондиционер, а не всё это, блин.

Зато я, сидя в трюме, допер до правильного применения магии против противника. Сейчас мне кажется глупым и расточительным моя техника, когда я кипятил воду в горле оппонента. Да, желание драться у врагов пропадало моментально, но жили они после удара слишком долго, мычали и сосали магические резервы, которые не бездонны. А надо-то было всего крохотные кусочек плоти разогреть или наоборот заморозить. Кусочек сердца за грудиной. Может, и мозг можно атаковать, но порой смотрю, а пуще разговариваю с некоторыми представителями ратного сословия и начинаю сомневаться, а есть ли в голове мозг? Лично я бы ни за какие коврижки не стал профессиональным воякой, честное слово. За титул и замок – это другое дело, за целое графство – тем более. Графство – это ж малая родина, как-никак, а то и не малая. А за жалованье рисковать жизнью – ни в коем разе. Так что в мозги моряков магичить не стану даже пробовать.

Командование ночует и проводит большую часть времени, как мне сказали, в кормовой надстройке. Там у каравеллы аж два этажа помещений. Сверху капитан, ниже помощники и маг. Если сам капитан не магичество. А штурвала у корабля нет, как я понял. На палубе подвешен здоровенный брус, связанный с рулевым пером, его держат под мышкой и таким макаром рулят. Дикий народ! Так что на палубе всегда кто-то бодрствует из судовой команды. Ну и куча народа спит прямо на палубе. В жаркую погоду спать наверху благодать, а в дождь или холод выигрывают те, кто спит в трюме. Со всех этих лекция я уже сам скоро мореманом стану. Вот только дайте мне до власти добраться, начну кричать как самый заправский этот самый: «Свистать всех наверх! Бом-брам-стаксель по ветру держать! Якорь мне в дышло!» И пусть ищут этот самый стаксель, про который я и сам не знаю ничего. Просто слово всплыло в голове.

– Два десятка в трюме, значит, на палубе еще двадцать, больше быть не должно. Нижних валим, допускаю, что у нас всё получится без шума. Тогда к моменту выхода на палубу силы будут почти равны. – Сам не заметил, как начал вслух планировать. – Мы кое-каким оружием разживёмся, у них маг. У них кормёжка нормальная, зато мы злые как черти. На равных бой выйдет.

– Чего, получается у нас? Авось твой вывезет?

– Только если в трюме тишина будет стоять. Делать будем так: я подхожу к спящему и кончаю его, вы по моему жесту снимаете с гамака труп и тихонько оттаскиваете в сторону.

– Зачем? Пусть бы висел себе.

– Мешать будет, если заваруха случится. Пятеро стоят сзади на случай, если пойдет не по плану. Остальные около лестницы, блокируют спуск. Чтоб в случае шума нас не пришли карать сверху. И аккуратнее с верхней решеткой – через неё могут стрелять из арбалетов. Похоже на план?

– А ведь очень похоже! Так и сделаем! Когда начнем⁈ – И все зашикали друг на друга, боясь выдать себя шумом. Получилось не очень, словно на раскаленную плиту вылили ковшик воды.

Мне и в самом деле на минуту показалось, что план рабочий, что начинать надо уже этой ночью… Ага, мы в очередной раз насмешили богов этого мира или кого-то из Игроков-Демиургов. Если тот ливень и волнение я робко называл штормом, то процесс, в который нас втянули в этот раз я не мог назвать никак иначе, кроме как апокалипсис. Кто-нибудь когда-нибудь забывал своего кота в стиральной машине? Ну так, чтоб нажать кнопку пуска, а через минут пять вспомнить, что давно не слышал тыгдыков в сторону кухни. Ваш кот, если бы вы его подвергли такому аттракциону, смог бы своим мявком передать какую-то толику ощущений, испытываемых нами на протяжении половины ночи. А может, не половину, а пару суток? Хрен его знает, нашу крышку задраили почти сразу, так что смены светлого и темного времени суток мы наблюдать не могли. Кормежку никто не принес, это физически бы не получилось у матросов, даже захоти они нас покормить перед тем, как мы пойдем на корм рыбам. А что, хороший бы корм вышел, отмытый до чрезвычайности, без пестицидов, лишних жиров и прочей вредной химии.

Мокрые насквозь, избитые стенами своей тюрьмы, усталые и потерявшие всякую надежду на спасение, мы всё равно хотели пить. Большой кувшин без крышки, служащий нам источником пресной воды один на всех, пресной воды не содержал. Сначала кто-то пытался пить в условиях дикой даже не качки, а мотаний по клетке, а потом стало ясно – попить в таких условиях не получится, да и сберечь воду от выливания тоже. Если бы внезапно наступил штиль и надсмотрщики пришли посмотреть на нас, то они увидели бы форменное безобразие – нас, лежащих вповалку по всей площади клетки без своих цепей. К счастью, резко шторм не окончился, нас не застукали. Если в этих условиях вообще можно говорить о счастье.

А потом мы отдышались, собрались с силами, я проявил вообще чудеса воли и начал пинать несчастных, чтоб они снова надели свои цепи. Или не свои, а чьи-попало. Вернее даже, не чьи-попало, а конкретно хозяев этого корабля. Надели, щепочек наколупали, дужки заклинили, чтоб ни одна тварь меня не подводила!

– Жорж, чего ты такой злой, прямо как собака, а не человек!

– Да! Слышал я про одного такого, тоже душегуб знатный, его так и зовут – Угнетатель. Он не у нас живет, он в Мерсалии графом. А что ты душегуб, я сразу приметил, – вещал Кукиш, – уж больно у тебя шрам на роже характерный, небось на стрелу нарвался где-то. Я прав?

– Прав. Я даже больше вам скажу, друзья: я такой же угнетатель, как он. Чуть кто попробует нам мятеж испортить, того сразу придушу!

– Если успеешь. Может, я этому гаду первый шею сверну. – Влез Карл.

– Ого, смотрю тут все за меня, а значит за порядок и дисциплину.

– Дис… что?

– Военный порядок, когда провинившегося на порют, а сразу на дубок подвешивают. В нашем случае на мачту.

– На рею, Жорж! Корабельщики говорят – вешают на рее.

– Да хоть об клотик башкой, лишь бы сразу доходило – приказы выполняются сразу и бегом.

– Ого! Ты точно десятником был? Не сотником?

– А ну тихо! Вроде ветер утихает. Все проверили цепи и по углам! Скоро придут наши мучители.

Скоро или нет, а люк над головой открыли, оставив только решетку, потом принесли воду, за которую чуть не началась драка, прекращенная в пару тычков Тетеревом. Голоса отдыхающей смены, спустившейся вниз, в заднюю половину трюма показались совсем усталыми. Очень надеюсь, они там не только силы растеряли, а и кого из своих товарищей. Могли же пара-тройка моряков попадать за борт в такой шторм? Хотя что я понимаю в штормах, вдруг и этот был по их меркам не настолько сильным, чтоб терять людей? А самое смешное, что скоро сумерки над головой сменились совсем непроглядной тьмой. Это что, нас трепало целые сутки или один день всего? Чёрт его знает, ваш океан!

В полной темноте мы касаниями друг к другу собрались в одну кучку и начали шептаться. Да, устали. Так мы просто валялись в трюме, а команда весь шторм скакала по вантам и что-то там еще делала, что у них принято в таких ситуациях. Кто-то ногу сломал, упав на палубу, кто-то, очень надеюсь, вообще мимо упал и был унесен волнами. Короче, сейчас самое время взять свою волю в зубы и пойти на штурм.

– Или сейчас, или…

– Никогда?

– Или не сейчас. Но мне кажется, время подходящее. План не меняется, Кто остаётся блокировать лестницу – отползайте влево от двери. Кто у меня на подхвате, кто будет мертвецов оттаскивать – держись за моей спиной. Кто в запасе – вправо от двери ползите.

– А щепки? А кандалы? Кистени ты обещал.

Блин, и впрямь забыл про оружие. Вы же готовили свои клинья, у всех с собой?

– Я потерял! И я тоже. Мой на мне! – Как перекличка доносилось с разных сторон.

– Понятно! Сидите, ждите. Тетерев, у тебя большая была щепа, дай сюда!

Вложенную мне в руку щепку общупал пальцами, чтоб лучше представлять, а потом начал разгонять молекулы магией. Деревяшка нагрелась, высохла и стала ощутимо жечь пальцы. Нормально, сейчас подожгу. Склонившись на четвереньках, представляю, как самый кончик разогревается и вспыхивает – есть контакт! Малюсенький огонек сначала не слепит, а просто радует, вот он разгорается и начинает освещать пространство вокруг себя. Вбиваю его в щель между досок обшивки.

– Магия?

– Трение. Раньше, когда огнива не придумали, простолюдины добывали огонь трением палочек.

– Гонишь! Да не, дело говорит, я слышал про такое.

Люди собрались вокруг лучины, как перед телевизором, когда передают программу «Время». Ага, сейчас зачитают важное правительственное сообщение.

– Клинья давайте сюда, кто не потерял.

– О, я чей-то нашел!

– Жорж, а я теперь без оружия! Ты ж мою щепку жжешь.

– Давайте-давайте, мы над огнем щепки подсушим, тверже и острее станут.

Ага, а заодно я уплотню структуру волокон магией, чтоб кожу легче было пробивать. Кинжалы из деревяшек не выйдут, но хоть какое-то оружие, не придется бедолагам матросов зубами рвать. Хотя эти уже готовы, им этих недель хватило.

В свете лучины подхожу к двери и примериваюсь. Прикидываю, где дверные петли, как замок расположен. А потом превращаю деревяшку в труху там, где петли. Тихо-тихо давлю плечом, придерживая створку руками под взглядами товарищей. Дверь подаётся.

– Это что, сопрела что ли! Жорж, ты знал?

– Тихо, балабол. – Одергивают кого-то за спиной. – Он всё правильно делает. Пока ты тупо валялся, Жорж всё высмотрел.

– А ты не валялся? Сам слепошарый. Ой, чего сразу в душу локтем? – Не унимался кто-то. Я повернулся к толпе и показал кулак. Все сразу замерли и заткнулись.

Дверь была отставлена с прохода вместе с замком. А замок ничего так, пригодится. Возвращаюсь в клетку, поддаю магии в брус и дергаю цепь из трухлявой древесины. Потом тот же трюк с дужкой замка.

– Тетерев, цепляй замок к этой цепочке, знатный будет кистень. Для палубы в самый раз, а в трюме его крутить даже не пытайся, нас положишь.

– Да я не дурак небось.

– Ох ты ж! – Сзади раздался вскрик, звяканье цепи и звук падения чьего-то тела. – Братцы, я тоже цепь вырвал! Ну, твари, держитесь!

Во как, дай людям веру, они голыми руками кандалы рвать начнут без всякой магии. Ладно, энтузиазм на максимуме, самое время начать.

– Авось! – шепчу людям, и мой шепот подхватывают все.

Слова не нужны, всё уже обговорено и повторено не раз, продвигаюсь по трюму между ящиков и бочек, подхожу к спальному отсеку. Какие-то лавочки, скамеечки, над ними покачиваются гамаки. Кто-то в них стонет, кто-то храпит, портит воздух. Света практически нет, только какой-то огонёк впереди слегка даёт разглядеть очертания предметов. Видимо, масляная лампа, огонек такой характерный. Ну и начну, пожалуй. Первое тело очень удачно расположено головой ко мне. На левую руку намотан рукав камзола, вернее его остатков, отобранный у Карла. Чтоб жертва не бухтела, прижимаю её голову затылком к груди, ладонь зажимает рот, сам жарю магией в районе сердца. Ага, человек в моих руках дернулся, а потом сразу обмяк. Сердце умерло, за ним и его владелец отдал концы. Показываю руками – вытаскивайте мол. Двое подручных тут же берут тело и аккуратно несут из отсека.

Насчет тишины можно сильно не напрягаться – корабль и так-то всегда дышит, скрипит, постукивает, а на неспокойной воде и подавно. Главное, чтоб непривычных звуков, выбивающихся из обычной аудиодорожки, не втыкалось в уши спящих. Второй готов. Иду назад вместе с носильщиками, подсказываю шёпотом, чтоб через три тела менялись с другими. Не нужно, чтоб одни перегорели от безделья, а вторые обессилели. Самое смешное, что моё лидерство приняли безоговорочно, команды выполняют споро и беспрекословно. Это правильно, когда кто-то взялся руководить, остальным за благо исполнять.

Когда уработал пятнадцать тел, почувствовал, что вот прямо устал. Товарищи заметили, жестами предложили отдохнуть. А и отдохну, посижу на лавке, заодно проконтролирую. Четверо вошедших окружили предпоследний гамак, а потом, пока один двумя руками зажимал жертве рот, в три клина запыряли матроса. Второй, то есть последний в трюме живой моряк от такого сопения даже проснулся. Этого уже кололи вчетвером, небось вывозились в крови как зомби, зато сильно орать не дали. Ну и ладно, в темноте кровь не видна, только на ощупь парни мокрые и липкие, да пахнет от них скотобойней. Ничего, злее будут. Да и тем, кто на палубе страшнее будет драться с таким кровавыми монстрами.

– Эй! Чего встали? Отсек мигом обыскали, нормальное оружие ищем! – Зашипел на обормотов, всё еще контролирующих спуск. – Не все, трое тут остаются, вот вы и ты, кто с клиньями. Остальные бегом исполнять! Я уже пошарил первым по праву командира, даже какие-то тряпки на себя натянул. В исподнем ходить не по статусу, да и меньше риск, что порежут через одежду. Хоть какая-то, а всё защита для кожи.

– Ну ты и убивец! Столько народу один положил.

– Они и до меня лежали. Вернее, висели. Так что я просто усыпил их. Навечно. В следующий раз будут думать, как Угнетателя в рабство брать.

– У тебя правда что ли погоняло Угнетатель?

– Ну да, а что?

– Не боишься, что тот, который граф, разозлится?

– Где тот граф, а где я! Чтоб меня к ответу призвать, ему сперва меня придется отсюда вызволить. И знаешь, я согласный. Пусть бы он прислал баталию и забрал меня под свою руку. А уж там и спросил бы с меня за прозвище.

– Веселый ты человек, когда не убиваешь. Не, ты не сотником был, у тебя по ходу, своя ватага была такая же буйная, только сухопутная.

– Такая же, как кто?

– А как мы.

– Вы да, вы те еще головорезы. Не забоялись вчетвером двоих спящих прикончить. Хотя чего я, будет еще возможность вас в серьёзном деле посмотреть. Как раз сейчас отдохнем чуток, оружие раздадим всем и пойдем.

– Авось не подведем, Угнетатель!

Глава 5
Корабли

Да, это было правильное решение – напасть ночью. Днем нас могли бы заподозрить в чём-то нехорошем, просто увидев сверху, что в клетке никого нет. Если бы заглянули от скуки. И уж точно заволновались бы, когда увидели нас на верхней палубе. Толпа оборванцев, перепачканных в крови с ножами, дубинками, цепями – не то, что хочется видеть рядом с собой. А еще мы напали молча. Это было моё требование – сначала чтоб не раскрыть нападение раньше времени, а потом чтоб еще больше напугать врага. Не принято тут драться и умирать в полной тишине. Вот вообще не принято!

Народ после моего странного требования даже как-то замер, словно я какое непотребство предложил, причём такое, про которое раньше не заикались. Но авторитет уже имелся, так что после пары-тройки повторений моего пожелания как-то уложили в свои головы – нападать и драться молча. Зачем – всё еще непонятно, но раз велено, то пускай. Благодаря этому обманному маневру среднюю палубу мы зачистили буквально с ходу. Я назвал эту площадку средней палубой в своей голове, ибо правильного термина не знаю. Находилась она примерно посередке корабля, и именно на неё выходила лестница из трюма. Вернее, выходили мы, а лестница нас вела.

После трюмной темноты темнота палубы была не такой кромешной, в мутном небе что-то просвечивалось, еще и какие-то светильники с разных сторон давали мало-мальской ясности. На носу и на заднице корабля. То есть потом я узнал, что один фонарь был на баке, второй светил на юте, а мы вылезли на шкафут. Но тогда было не до того, тогда мы ломанулись колоть всё, что движется вокруг и воняет чуть меньше, чем мы сами. На свежем воздухе стало понятно, что отличать своих от врага можно просто по запаху наших несчастных тел, недавно вроде мытых штормом, но всё равно вонючих. Моего указующего жеста было достаточно, чтобы все поскакали на нос корабля, обуянные жаждой убийства и святой мести. Смотреть по сторонам а тем более вверх никому даже в голову не приходило. Не такой большой корабль у нас под ногами, чтобы было где прятаться врагам. Это была, кстати, тоже каравелла, как я определил. Видать, популярный формат морского судна по этим временам.

Вот на носу нас уже начали немного убивать. У матросов нашлись ножи, один где-то нашел лом, у кого-то в руках оказалось непонятное бревно. Но всё одно матросы кончились весьма быстро. Тактика наших действий… кого я обманываю? Никакой тактики не усматривалось – мы просто налетали всей кучей на любого встречного и затыкивали его ножами, не думая о парировании или своей смерти. Я чуть не единственный не выключил голову и кидал то в одного, то в другого свои «заклинания», вернее, зачаровывал воду в телах то на кипение, то на смерзание. Уж очень мне не хотелось, чтоб мы полегли тут.

Маг-водник вылез из каюты, когда мы уже пробежали через шкафут и лезли захватывать кормовую надстройку. Сразу троим сильно поплохело, мы поняли это по крикам и раздавшемуся потом бульканью из глоток несчастных. А поздно, если бы он стоял на мостике, когда мы резались на носу, то есть на баке, то у него были бы шансы склонить чашу весов в свою сторону. А так он после своего удачного фортеля опять заперся в каюте. Ну-ну, это нам повезло с героем-магом. Или слабосилок, или растерялся, а то и просто струсил гражданин. Через несколько минут мы очистили и ют, так что маг оказался в полной осаде.

Патовая ситуация – он не может выйти, мы готовы платить жизнями за его смерть, но предпочли бы обойтись без этого. Что примечательно, желания вести переговоры ни одна из сторон не выразила.

– Братцы, ищите жердь, привязывайте труп к ней посередке.

– Зачем?

– Вы двое, встанете с двух сторон от входа, мертвяк чтоб словно сам стоял перед дверью. Как я дверь открою, толкайте жердь, словно он заходит.

– Хочешь, чтоб этот хрен в жмура магией засадил? А и верно, пока он к следующему удару будет готов… Уже заскочим внутрь к тому разу, а накоротке хоть ты маг, хоть не маг.

Интерлюдия 2:

Четыре каравеллы достаточно ходко шли вверх по Девоне. Попутно-боковой ветер упорно толкал их против течения, позволяя командам не сильно напрягаться с перекладыванием парусов. Почти прямое русло, минимум мелей, а еще все встречные суда шарахались от морских громадин как от зачумленных. Обычно так высоко большие корабли не забираются сюда, нужды нет. Порты в устье Девоны, построенные для таких посудин, перешли под контроль Мерсалии, а пристани выше по течению такое принять не могли – мелковато. И так до самого Луарта, где есть один причал, который обиходят как раз для таких случаев. Ну или не для таких.

О произошедшей морской баталии мудрый король Мерсалии узнал от своих советников, когда им пришли срочные депеши, дублирующие друг друга от военного наместника побережья, начальника порта, еще не имеющего названия, и владетельного синьора, только посаженного на свежеотвоёванные земли. Разными словами все доносили об одном: сводный экспедиционный корпус под управлением графа дер Долинола захватил у Иманта четыре корабля и на них смог достичь устья Девоны, где встал на якорь, дожидаясь дальнейших указаний его Величества.

«Как забавно, – подумал тогда Якоб Третий, – вывернулся Жорж из западни, смог-таки щелкнуть по носу Георга!» а еще король подумал, что из этого события можно раздуть еще одну победу Мерсалии, в этот раз морскую. Так сказать, враг потерпел поражение на суше и на море. Честь мне и слава! Ну и с новым графством хорошо вышло, не надо ломать голову, что с ним делать. А то уже начали ходоки бегать, землю с титулом просить. Законы и уложения то справа-налево читать, то снизу-вверх, лишь бы доказать, что у короля есть право землю хапнуть. Ага, отобрать у Пристов и срочно передать остро нуждающимся в улучшении жилищных условий за их красивые глаза. «Да уж, правду сказал мудрый кто-то… Да я же и сказал!» – напомнил себе Якоб. «Только Долинол приходит и говорит: „Возьми, о мой король!“, все прочие приползают и просят, просят, просят» – закончил он тогда свою мысль вслух.

Сейчас король сидел в кресле на возвышенном берегу и наблюдал неспешное приближение кораблей. Чуть не подумал «его кораблей», но вовремя поправился, это военный трофей Долинола. А что он с ним сделает, то ведомо одним богам, если и впрямь где-то сидят и приглядывают за людьми. Якоб, он хоть и не бог, а у него тоже имеются прикидки насчет судьбы каравелл. Скорее всего, они будут выкуплены королевской казной по сходной, не очень рыночной цене. По королевскому приказу на все четыре корабля в устье были посажены настоящие корабельные команды, чтоб геройские вояки, чудом приведшие каравеллы в родную гавань, не посадили их на речные мели. И так подвиг, что сухопутные вдоль берега Иманта дошли до Мерсалии.

– Ваше величество, новые вести о Долиноле, – зашептал за спиной придворный. И сбивать с мыслей о вечном государя неохота, и оставить в неведении нельзя.

– Что еще?

– Отряд возглавляет маркиз дер Буль. Сам же граф дер Долинол не то пал в бою, не то утоп, не то где-то потерялся. После абордажа его в живых никто не видел.

– Жорж, да утонул? Непохоже на него. Хотя… Разузнайте, поищите видаков, кто может подтвердить факт героической смерти моего вассала.

– А если не найдутся… – паузу придворный сделал такую, что в неё можно было протащить слона.

– Нет. Ничего такого делать не надо. Если никто не видел, то так тому и быть.

Корабли приставали по одному, выгружали из своих недр бойцов и уступали место следующему кораблю. Всё это производилось без монаршего присмотра, да и не нуждалось в нём. Торжественное мероприятие по чествованию героев было назначено через два дня, чтоб баталии могли привести себя в порядок, слегка отъесться и не выглядеть как банда оборванцев. Якоб Третий понимал, что никак иначе не может выглядеть войско, вышедшее из боя. А если после этого оно неделю болталось в море – то тем более! Двое суток – нормальный срок, чтоб оборванцы привели себя в порядок на деньги, выделенные на это его Величеством.

Двум набольшим вернувшегося войска было легче – у графа дер Приста и маркиза дер Буля в столице имелись свои дома. Впрочем, дом Витора дер Приста Крушителя был не совсем его, а пропавшего сына. Сына, который смог не просто придумать, а и реализовать тот безумный план, который привел остатки войска в Мерсалию. Вот только Дорд был не с ними. Безумный план безумного сына сработал, как и многие иные идеи, удивлявшие своей дикостью и необычностью. Подсмотренные им в дни блуждания между жизнью и смертью. Во всяком случае Дорд объяснял свои потусторонние знания так, и Витор не имел причин ему не верить.

А теперь что? Положено три года на то, чтобы пропавший владетельный сеньор был объявлен почившим. Конечно, если три дворянина не дадут своего честного слова, что они лично видели и доподлинно знают посему о смерти пропавшего. Но в данном случае никто ничего не видел доподлинно. Да, Дорд пошел на абордаж вместе со всеми, тому куча свидетелей. Да, корабль был захвачен, как и прочие. А вот куда делся командующий войском, того никто не видел. Вот он был, а вот его не стало. Утонул, оглушенный ударом? Или выбился из сил, упав за борт и был унесен в море вместе с обломком мачты или куском обшивки лодки? А там и подобрать могли рыбаки, и сидит сейчас, может статься, граф дер Долинол на безвестном островке вместе с рыбаками, пытается им втолковать, что его надобно в Мерсалию везти к королю. А местные недотумки не знают мерсальера и чешут затылки.

Да как не крути, а если он жив, то уж за три-то года найдет способ вернуться в свой замок! У него большие планы на графство. Так что Витору только и остаётся, что присматривать за хозяйством сына и пояснять самым непонятливым – граф в отъезде, скоро вернется из путешествия. Через год или два. Именно в таком плане были расставлены акценты в его приватной беседе с королем. Якобу Третьему на Приста давить нечем и незачем. По всем законам графство есть наследный удел Дорда, так что даже если он не сможет вернуться за эти три года, официально земли и титул унаследует Витор. А потом передаст его вернувшемуся сыну. Лишь бы он вернулся, лишь бы до того, как ляжет в землю сам Витор. Потому как юному виконту, который только недавно научился говорить, такой кусок в своих ручках не удержать.

Привязывать труп к жердине не пришлось – умельцы нашли ровный шест и просто просунули сквозь рукава подобранного матроса. Кажется, он даже был жив к тому моменту. Кинжал в кулак, бечевой привязали, чтоб не выпадал – вполне воинственно смотрится бедолага. Стоим, все ждут моей отмашки: один под дверью, двое в двух шагах от неё с шестом на плечах, я вроде как вскрываю дверь, а по факту колдую над брусом, превращаю его в труху. Ага, вроде нормально вышло, можно подавать сигнал.

Пихаю мелкого парня, скорчившегося у двери, он со всех сил её дергает наружу. Это да, небось у всех кораблей двери наружу открываются, чтоб волной не вбивало их внутрь. Мертвец с ножом бросается в дверной проём и теперь он уже точно мертв с гарантией – его пробивает насквозь водяным копьём. Моё время выйти на сцену, я рывком ныряю в проём между висящим на шесте телом и косяком, прокатываюсь и… и врезаюсь в мага, если это он. Из положения «вареная креветка» луплю куда-то в лицо, в шею своим сильным желанием, чтоб внутри вот этого тела выкипела вода, да побыстрее! Перекат, воздвигаю своё тело на полусогнутые ноги и снова нырок в сторону – страшно неимоверно! А вдруг маг кто-то другой? Вот тот, вжавшийся в угол, к примеру! На-а-а-а! Магией, а потом кинжалом в горло, и вернуться, законтролировать первого! Фу, прямо в рот кровищей брызнуло, гадость какая! А зато меньше вопросов, от чего померли эти, в каюте. На меня всего в красном посмотри и больше не спрашивай.

– Эй, я выхожу!

– Угнетатель, ты что ли?

– Я!

– Один?

– Боитесь, когда страшно? Один.

И я вышел, вышел и заметил, что не так уж и темно вокруг, знаете, такая серая хмарь, когда не получается определить, откуда свет, но кое-что разглядеть можно. Это что, утро наступает? А мы всё еще живы. Кто мы и сколько нас живых – надо посчитать и разобраться.

– Бродяги, кажись у нас получилось!

– Да-а-а-а-ааа!

– Что с мертвяками делать будем, Угнетатель?

– Обобрать и за борт!

– И наших тоже?

– Не, наших можно не обирать, у них нет ничего. Всех примет море, и наших и чужих. Хабар в общую кучу. Огонь не палить, жрачку не разорять, воду и вино не разливать. Корабль наш, у себя в доме гадить дурно.

– Ого, Угнетатель, ты прямо как благородный говорить начал. Али как сотник.

– Моя светлость граф дер Долинол говорит так, чтоб до всех доходило сказанное. Но для вас я навсегда просто Угнетатель. За работу, братцы.

– Он что, правда граф? Тот самый?