Текст книги "Десанты"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 7

Женька сел на булыжной мостовой, машинально потер колено. Тюк с оборудованием лежал рядом. За спиной, метрах в двух, высилась стена двухэтажного аккуратного дома – с виду не иначе как ХIХ века. Собственно, и вокруг были дома. Вроде бы в нормальные времена два ряда домов и облагороженное пространство между ними именовалось улицей? Straße ?

Ошеломленный Земляков посмотрел налево: на перекрестке мелькнули какие-то фигуры, дальше улица ныряла вниз, опускаясь вроде как к воде. Нет, это явно не крошечный Арсаллми-хуторок.

В небе зашелестело – Женька инстинктивно пригнулся, – громыхнуло за трехэтажным домом. Со стен и карнизов посыпалась куски штукатурки, дребезжащим эхом зазвенела рухнувшая на мостовую водосточная труба. К небу поднялся серый столб дыма и пыли. Нет, это не трехдюймовка.

А что это вообще, мля, значит? Рассчитали, торопили, козел их загни. Да чтоб им...

Бой шел в километре или двух от так удачно Прыгнувшего ишака-курьера. Долбил пулемет, перестукивали винтовки, изредка глуховато бухали танковые орудия. Легла серия визгливых мин...

Женька подскочил, подхватил громоздкий баул. Как бы оно не сложилось, а сидеть на мостовой – чистый идиотизм. Надо бы сориентироваться. В ближайший дом – неумно, лучше во двор, там разберемся. Тюк ерзал по спине, норовил двинуть по крестцу покатой тяжестью. Тьфу, насовали, хорошо, что лямка широкая имеется...

Ворота были приоткрыты. Сгорбившийся под тяжестью багажа Земляков юркнул внутрь, проскочил через дворик – дальше виднелся проход в соседний. Здесь аккуратная калитка оказалась заперта. Женька перенес тюк, перебрался сам...

Распахнутая дверь подъезда, дом двухэтажный, старинный, но вполне жилого вида... Балкончик крошечный, цветы на окне. Но по всему видно, людей нет. Какая-то забытая тряпка валяется на ступеньках. Юбка? Видимо, эвакуировались.

Придерживая баул на спине, Женька проскочил дворик, влетел в подъезд. К дверям была приклеена пожелтевшая бумажка. На финском. И то радость. Мог бы, к примеру, в Данциг загреметь, или в Ревель. Ну, Филиков, удружил. Это надо же...

Дверь в квартиру была открыта. Темноватая прихожая, дальше гостиная: по полу ложки с вилками разбросаны. Под вешалкой пара ношенных бот – растопырились носами, словно вслед хозяйке спешили да обессилили...

Женька с облегчением сгрузил тюк рядом со шкафом. Так, спокойно, анализируем. Попали мы с вами, товарищи баллоны, явно не туда. Очевидно, это Выборг или один из прибрежных поселков. Хотя, черт его знает, что там за поселки были. Если принять за допущение, дату именно 20-го июня, то как раз Выборг... Мать его, а почему дату надо однозначно принимать? Напортачили в одном, следовательно...

Ладно. Делать-то что? Разумнее сразу назад. Выборг или Ревель – это детали, главное, оставшийся в "Ноле" Отдел определенно свою прописку не поменял. Возвращаемся. А груз? Накладка явно из-за него. Тут и интуичить нечего, достаточно прочувствовать как эти сорок с гаком килограмм на горб взваливаешь. Риск, он, конечно, благородное дело, но тут Варшавин откровенную авантюру допустил. Разве этим современным технологиям верить можно? "Упаковка изолирует, мы гарантируем..." Спецы яйцеголовые. Хотя нужно принять во внимание и обстоятельства. Спешили, да. Вот поспешили, а теперь второй заход делать придется...

Женька достал из полевой сумки термический патрон – с виду заряд не пострадал, – все тот же темный цилиндр в плотной целлофановой упаковке. Инструктаж по использованию, правда, того, малость куцеват был... Земляков распустил завязку тюка – под вылинявшим брезентом тускло засветилась нано-пленка. Интересно, насколько её здесь накручено, если в "зеленых" подсчитать?

На улице бабахнуло, мигом отогнав жабу с её экономическими калькуляциями, – Женька ткнулся лицом в тюк. Звякнуло, лопнуло стекло в окне. С буфета шмякнулась кукса .

Свистит... В смысле не из окна разбитого свистит, а из тюка...

...Столовый нож резал пленку плохо, приходилось больше драть суперпластик руками. Один баллон с виду был цел, маска как новенькая, шланги не пострадали, гидрокостюм хоть сейчас в магазин возвращай. От свертка с регулятором и мелочами попахивало неприятно, да и фиг с ним. Вот второй баллон явно дал слабину – вдоль всей поверхности тянулась рыжая, неприятная полоса, словно сто лет на этом боку емкость провалялась. Раковины в металле глубокие, краска осыпалась, – "ржа кальки", чтоб ей... И явно травил вентиль, пока, правда, слабенько, – иначе бы свист на весь дом стоял.

И как это барахло уничтожать? Если термический патрон прямо на эту шипучку положить, что будет? Размажет по стенам курьера-переводчика или можно успеть удрать?

Очень хотелось запихать брезентовую сумищу с баллонами под кровать – вон там одеяло симпатично свисает, даже с кружавчиками, – и забыть. Кто найдет, кто догадается? Маску, регулятор возьмем с собой. Подумаешь, найдут баллоны какие-то непонятные. Мало ли во фронтовой полосе валяется предметов военного назначения, сомнительных и опасных? Тут, чтобы понять, специалист-водолаз нужен...

Не годится. Задание не выполнено, запороли на корню, да еще дристун-переводчик спецоборудование в панике побросал. Ведь и найдут, и сообразят, и ныряльщик какой-нибудь как назло подвернется. Хорошо, если наши ковырять начнут, а если наоборот? В общем, под кровать – не вариант.

А какой вариант? Стравить воздух, потом уничтожить? А если вокруг наши, и этот мандраж над артефактом – сугубо девичьи нервишки? Найти машину, метнуться к Арсаллми. Вполне реальный вариант при наличии "корочек" СМЕРШ и умения правильно поставить разговор.

Вот если вокруг противник, то удостоверение прямо наоборот сыграет...

Надо бы прояснить обстановку...

Баул с баллонами все-таки пришлось временно запихать под кровать. Женька поправил обшитое скромными кружевами покрывало. Чудесно, что гражданское население успело эвакуироваться. Тут финны молодцы, работать не мешают.

Лестница оказалось скрипучей, даже визжучей какой-то. Земляков ткнул дверь чердака – отперто. Под крышей было душно, заблудившийся агент добрался до слухового окна, потер лоб – естественно, приложился о балку, а как же еще, тьфу, увалень германоязычный.

Наверху ветерок нес странную смесь дыма и запаха большой воды. Сразу громче загромыхал и затрещал недалекий бой. А вот видно было плохо – соседние дома обзор заслоняли, да еще деревья. Да, НП паршивый, надо менять.

Дверь в квартиру с грузом Женька аккуратно прикрыл – трясись, не трясись, а придется рискнуть. В общем-то, маловероятно, что именно сейчас кто-то на баллоны покуситься. Впрочем, мужественный фальшивый лейтенант ценному армейскому снаряжению защита неубедительная – отражать противника нечем. Разве что пустым пистолетом и грозной декламацией Бранта . Черт, хоть бы саперная лопатка какая была...

Вооружился Женька, когда перебежал к трехэтажному соседнему дому. У стены, прямо под пожарной лестницей, лежала груда инструмента: в основном совковые лопаты, но имелся и метровый ломик с гвоздодером на одном конце. Вполне себе оружие. Земляков заскочил в распахнутую дверь подъезда. Драпали отсюда в спешке: на ступенях валялись какие-то бумаги, с виду метрики, письма и целые блоки марок. Ну, мы не филателисты. Женька взлетел повыше, стараясь не ступать на осколки фарфора – не иначе как целый сервиз здесь грохнули.

Чердачная дверь оказалась запертой. Ерунда, тут вам не там. Ломик вмиг справился с замком. Вот на этом чердаке было поприличнее: верстак стоял, с настенных крюков свисали бухты проводов и ожерелья изоляторов. Земляков выбрался по удобной лесенке на крышу. Ага – иное дело – обзор имеем. Громыхнул очередной разрыв – Женька прилег на теплую жесть крыши. Бой чуть поутих: то ли наши прорвались, то ли тактическая пауза для перегруппировки и подтягивания резервов. Вот черт, часов нет, какое календарное число неизвестно, город и то...

Приподнявшись на колени Земляков почти сразу увидел высокую дозорную башню. Ага, Выборгский замок. Вон и вода залива вокруг башни угадывается, да и вообще спутать такую известную достопримечательность трудновато.

Выборг. 20-е июня. Первая половина дня. Центр города. Финны еще держаться в пригородах, но скоро дадут деру и тогда окажется Евгений Романович прямо в самой ж... В смысле, в эпицентре событий. Как и что происходило тогда в городе, неясно. Собственно, и не додумался Земляков дотошно выяснять подробности. Кто ж знал...

Бой шел на южной и восточный окраинах. Дымы, активная стрельба. Наши упорно нажимали: взорванные мосты, фугасы и минные поля бойцов 108-го корпуса не остановили. На выборгском шоссе мины обезврежены, переправы мгновенно наведены – танки с десантом 1-й и 30-й гвардейских бригад уже ворвались в город. Наши наступают и вдоль железной дороги, прорываясь к вокзалу...

Личная задача у тов. Землякова и вверенного ему груза элементарна – продержаться до прихода своих. Небось, не Берлин, – к вечеру город будет освобожден. С другой стороны, тут и двух минут хватит, чтобы... того...

С юга донесся многоголосое жужжание – Женька разглядел заходящие на штурмовку "илы". Громыхнули бомбы – над дымами пронеслись самолеты. Зашла следующая волна штурмовиков...

На чердак Женька сваливался впопыхах – в небе промелькнули истребители – к месту боя спешили "мессершмиты", судя по опознавательным знакам, вполне таки немецкие . Конечно, на лежащего на крыше человека никто внимания обращать не станет, но как-то оно...

...Клубилась золотистая пыль, стропила вздрагивали от дальних разрывов и невнятного перестука воздушного боя – наше истребительное прикрытие появление фрицев не прозевало. Женька подошел к верстаку, потрогал провода. Электрические, изоляция, конечно, смешная. Поразмыслив, Земляков взял бухту поменьше, сунул в карман плоскогубцы – антикварная универсальная вещь, такими, что зубы лошадями рвать, что жестянки гнуть. Подхватив верный ломик, Женька двинулся к грузу. Идея появилась, как подстраховаться.

Но проскочить к своему "подкроватному" дому не удалось. Хорошо, у двери подъезда замер, прислушался – шаги уже рядом топотали.

Почему на ступеньку плюхнулся, а не вверх по лестнице рванул, Женька и сам бы не объяснил. Наверное, потому что шаги легкие были...

Когда дверь распахнулась – на лестничных ступеньках сидел парень в военной форме и деловито ковырял конец провода. Баба, рыжеватая, встрепанная – такую бы где-нибудь в Касимово Женька встретил, и не оглянулся, – замерла. Под мышкой у нее было что-то свернутое. Похоже, мешок. Наконец, финка что-то вопросительно пролепетала.

– Sie gehen weg, hier arbeiten die Pioniere , – строго ответил Женька, продолжая терзать провод.

– Minun on olla jopa hän pääsee asuntoonsa. Nouda laitettani , – настаивала тетка.

Женька вынул из кармана гимнастерки очки, нацепил на нос и мрачно оглядел посетительницу:

– Das ganze Quartal ist vermient. Die Minen, Sie verstehen?

– Minen?! – с ужасом переспросила финка.

Подрывник нацелил на нее древние плоскогубцы, выразительно щелкнул инструментом...

Мешки тетка бросила на пороге. "Минер" послушал спешно удаляющиеся шаги, подхватил нежданный трофей, загрузил в мешок провод. Надо бы проскочить. Поймет, не поймет, приведет солдат или нет, дожидаться не будем.

Через двор Женька пронесся с мешком на плече и ломиком в руках – типичный мародер. Между прочим, "шлепнут" без раздумий. Не та оперативная ситуация – шпион или нормальный грабитель никто разбираться не станет.

Багаж мирно ждал под кроватью. Женька отдышался, размотал провод, обвернул вокруг баллонов, обрезал лишнее (исторические плоскогубцы жевали медь как тот бульдог столетний-беззубый). Конец провода Земляков запихал в щель между досками пола. Выглядело довольно убедительно. На первый взгляд, конечно. Но хватать «фугас» с налета редкий дурак рискнет. Силиконовую маску и регулятор пришлось спрятать в и так раздутую полевую сумку. Гидрокостюм и жилет-компенсатор Женька оставил в брезентовой сумище. Ладно, случись что, пусть разгадывают, что за кальсоны такие мудреные.

Разумнее всего было залечь под соседнюю кровать и вдумчиво ждать освобождения славного города Выборга. Но...

– "И чтобы избежать позора, я буду жить под кроватью целую вечность? Ведь это самый настоящий кошмар!" – пробормотал Женька. Цитата была, конечно, детская, но вроде как уместная. "Был убит под кроватью" звучит как-то несерьезно. "В шкафу" – совсем уж анекдотично. Да и "фугас" мы демаскируем своим присутствием. Нет, надо осмотреться, определиться по дальнейшим действиям...

* * *

...Оживленно здесь было. В угловой дом, Женька, понятно, благоразумно не сунулся, выбрал следующий. Внутрь проскочил легко, зато теперь не выберешься. Тьфу, черт бы их взял. От «подкроватного» убежища три минуты дворами, а теперь сиди, жди непонятно чего.

Со второго этажа было видно финнов: пост перехватывал отступающих пехотинцев. Фенрих и двое сержантов в рыло беглецов били не часто, просто загораживали дорогу, что-то говорили паникерам. По большей части финны мрачно кивали, пытались оправдаться и шли во двор. Там уже набилось человек тридцать. Унтер раздавал с повозки патроны, подбадривал солдат непонятными шутками. Стрелки криво улыбались, отшучивались. "Заградотрядчики" отлавливали только пеших, повозки и редкие машины беспрепятственно пропускали, хотя на иных сидели стрелки, явно не приписанные к данным транспортным средствам. Звуки боя приближались, на соседних улицах лопались серии мин, но было понятно, что бьют наши наугад, больше на нервы действуя. Собственно, как тут не нервничай? Женька осторожно снял одну из рам – лопнувшее стекло так и грозило рассыпаться. Вообще, ломик оказался инструментом весьма полезным, жаль в боевом отношении слабоватым. В принципе, Земляков чувствовал себя уверенно – вода в кране была, успел погрызть найденные в буфете остатки, то ли печенья, то ли кексиков – выглядели они неубедительно, и вряд ли такое лакомство бежавшие хозяева каким-нибудь крысиным ядом "припудрили". Иное дело банки с солениями – тут риск неуместен, хотя грибочки смотрелись аппетитно.

Вот вовсе будет неаппетитно, если финский сводный отряд здесь же позиции и займет. Деваться тов. Землякову будет некуда. У здешних хозяев и кровати-то какие-то узкие, девичьи, под такую не сунешься. А на второй этаж стрелки определенно полезут – из окон перекресток неплохо просматривается. Угловой дом, естественно, куда стратегичнее, но по нему наши и лупанут в первую очередь. Стены толстые, сразу не рухнут, но разнесут-то здание гарантированно.

Глупо. Отступить Женька мог только в кладовочку. Если туда финны сунутся, можно ломик использовать, винтовку попробовать добыть. Ну, дальше до первой финской гранаты...

Внизу заорали – к финнам прибыло подкрепление. Кургузый грузовичок – из кабины высунулся офицер непонятного звания, махал рукой. Солдаты поспешно сгрузили на мостовую ящики, грузовичок стремительно развернулся, рванул куда-то в сторону замка и залива. Фенрих посмотрел на ящики, на солдат, с иронией что-то спросил у подчиненных.

Панцерфаусты им привезли. Судя по тому, как финны смотрели на новейшее противотанковое средство, особым доверием оно не пользовалось. Не успели личный состав обучить-подготовить. Женька сел под окном, и, слушая голоса финнов, размышлял о том, отчего рядовой Земляков этакий идиот? Вот из каких побуждений в мышеловку влез? Выходило, что исключительно от растерянности. Один остался, запаниковал. Нет, если выбраться удастся, нужно будет об этих глупейших маневрах помалкивать. С другой стороны, как говаривали старшие товарищи – "от удачи нигде не заховаешся".

<...>

(окончание главы отсутствует)

Глава 8

– Я думал, мортиру волокут на конной тяге, – сказали из-за толстого ствола.

Коваленко стоял под сосной, небрежно держа автомат – массивный "Суоми" выглядел в лапе старшего лейтенанта легковесной пневматической игрушкой.

Женька опустил баул, рухнул на дорожную пыль рядом – последний километр марш-броска товарища переводчика чуть не угробил. От хутора до озера оказалось значительно дальше, чем помнилось. И вообще это не легководолазное снаряжение, а чушки свинцовые.

– Ты продышись, продышись, – посоветовало начальство. – Прямо трактор какой-то. Значит, сходил нормально? Молодец. Мы тебя, правда, к обеду ждали.

Женька попытался сплюнуть клейкую слюну, махнул дрожащей рукой в сторону хутора и за хутор.

– Да я бы помог, – не совсем правильно понял Коваленко вялую жестикуляцию курьера. – Но ты по дороге прешься, думаю, высунусь навстречу, демаскирую. При нашем-то птичьем положении...

Спорить сил не было, Земляков вытер потное лицо пилоткой – остались красноватые кирпичные разводы.

– Пойдем, умоешься. Очки-то не потерял? – старший лейтенант подхватил проклятый тюк за лямки...

* * *

– Я просто говорю, что это странно, – прошептала Марина, по привычке отмахиваясь веточкой от комаров. Вообще-то, после натирания пахучей жидкостью, что вместе с водолазным костюмом принес очкарик-переводчик, насекомые бойцов облетали.

Павло Захарович закряхтел:

– Та чо такое? Отож охфицеры. Московские! Оно секретна там всё

Злиться себе Марина запретила – Торчку уже сорок лет. В прошлом человек живет, в досоветском. Образование, можно сказать, церковно-приходское, сплошь замшелый, отсюда и нерешительность, да и трусоватость. И Трофимов только глазами хлопает. Его, конечно, привлекать было нельзя. Без году неделя в контрразведке, мальчишка совсем. Впрочем, следственного опыта ни у кого нет. Торчок в СМЕРШ чуть больше двух месяцев. Оба, как говорил Варварин, "глухи к нюансам".

Старшина Шведова прикусила губу. Не отвлекаться. Объяснить еще раз. Больше опереться не на кого, придется обойтись наличными силами. Приказать бы, да здесь не учебный полк, старшинской лычки для гавканья маловато.

– Ты, Павло Захарович, сам подумай. Прибыла опергруппа из Москвы, с самого Верха. Ей дадут прикрытие, сопровождающего, транспорт нормальный, или не дадут?

– Отож, оно, прикрытие, – Торчок кивнул на Лёху.

Трофимов вздохнул – сам понимал, какое из него прикрытие. В свежих бинтах младший сержант выглядел поприличнее, но все равно... Хиловатое сопровождение для московских гостей. Да, выходит, и не встречались они с местными представителями контрразведки. Отчего бы это?

Потому что вовсе не московские они "москвичи". В этом старшина Шведова была почти уверенна. Липовые. Вот как пить дать, липовые.

Рассмотрим нюансы.

Внешний вид. Всё правильно. Следы сапог совершенно напрасно ползала-рассматривала – немцы уже давно ляпов с гвоздями-каблуками не делают. Знаки различия, погоны, подворотнички – кривовато, вполне естественно. Но! Старлей от скуки вздумал подшиву постирать. Взялся пришивать – заминка. Не привык. К таким вот воротничкам не привык. Стопроцентно. Шить умеет, но... Нюанс? Надо было рискнуть, ближе глянуть. Подсела бы, помощь предложила. Он бы, гад такой, поверил. Сразу видно, к бабьему вниманию привык. Но не могла себя пересилить, дура...

Дальше. У них у всех форма похожа. Ношенная какая-то. Такое впечатление, что ее не в щелоке стирали, а в растворе хлорки. Зачем ткань портить? Москва завшивела? Не 41-й, небось, даже на фронте банно-прачечные отряды работу наладили, а уж в тылу.... Ладно, форму им могли в одно время выдать. Но никак не могли они её обтрепать-заносить в одинаковой степени. Майор и переводчик – допустим, они штабные, локти одинаково протирали. Но старший лейтенант? Такой лоб здоровенный, судя по ухваткам, не только канцелярщиной занят. Там, на камнях, финна в секунду смял. А локти гимнастерки протерты. И еще он странно пилотку носит. Лихость такая мерзкая. На Черноморье очень похоже морячки фасонят, ну, им, альбатросам, вроде положено. А этот... Нюанс?

И разговор. Прокалывается, прокалывается старший лейтенант. Не говорят так наши. Вот что значит:

Аста ла виста, беби, – это вроде даже не по-немецки? Или дурацкое: "невиноватая я! Он сам пришел!" Ломаное, глупое выражение. Эмигрантское?

А "нормальные герои всегда идут в обход"? Вообще подлость какая-то буржуазная, декадентская.

Но говорит он редко, только за работой бормочет. Видимо, накрепко вбили в башку, что разумнее язык за зубами держать.

Майор... Штабной стопроцентно. Язык подвешен, болтун каких поискать. Но с мозгами болтун. Он из пустого в порожнее переливает, ему – существенное. Но на хутор он предпочитает один ходить. Ходить, а не ездить. Не нужна ему там машина. "На связь", значит, гуляет? Правдоподобно, вполне можно поверить. Но с кем связь? К связистам, он, бесспорно, заходит. Вот вчера газет принес. Наверняка и по телефонным линиям прозванивается, симулирует деятельность, подготовка у него хорошая, ориентируется смело. Но почему он лично туда ходит? За телефонограммами по логике должен старлея гонять. Но сам дважды в день гуляет. От скуки? Вполне возможно. Но нюанс?

Они здесь сидеть не должны. Выставили пост, а сами на хутор. Под крышей спать куда удобнее. Не будет майор-москвич комаров зря кормить.

Что там, в самолете утонувшем? О Варварине они много знают. Женька-переводчик, похоже, действительно, был лично знаком. Тут нестыковка. В логическую цепочку переводчик явно не укладывается. Сергей Вячеславович рассказывать умел хорошо. Жаль, что редко такое случалось. О Женьке-переводчике он смешно рассказывал. Ну да, такой он и есть очкарик, немножко забавный...

Марина зло вытерла повлажневшую щеку. Опять, твою... Стыдно ведь. Чисто внешняя слабость, а подумают...

Могут они этого Землякова "втемную" использовать? Вот как Лешку. Он же, сержантик простецкий, до сих пор талдычит – "финнов-то положили". Дурень контуженный. Ведь и так понятно: финны в лицо даже своих шпионов знать не могут, уж не говоря о немецкой разведгруппе. На берегу ситуация простая сложилась: "или ты, или тебя". Вот и демонстрировали геройство показное. Даже в голом виде, что б ему, спортсмену бесстыжему... Непростая группа. Эти и роту финнов не моргнув глазом расстреляют, лишь бы... Какая у них все-таки задача? И где они Землякова зацепили? Возможно, они через Москву и шли?

...– Тут нам потребна доказательств заиметь, – пробормотал Торчок. – Оно ведь сунемся без ума...

Прав. Не дело старшины и ефрейтора агентурно-диверсионные группы раскрывать. Прав. Тут только рот раззявишь: или здесь в озере и притопят, или до Победы на допросах отвечать под протокол придется. Если смолчит старшина Шведова – кто ей претензии предъявит? Санинструктор, мозгов выдано строго на бинты-клистиры. Только война идет, Павло Захарович. А на войне своей-личной стороны нет и не будет. Только "наша". А эти "московские" – чужие. Уверенность в этом почти полная. Как же их выявить? Нужно ближе держаться. И слушать, слушать и смотреть. Нюансы ловить...

* * *

Коваленко тщательно проверял ремни и пояс для грузов. Ныряльщики знают – при погружении мелочей нет. Впрочем, на войне мелочей вообще не бывает. Это не только боевыми пловцами, но и переводчиками твердо усвоено.

– Фо с груфом? – прочавкал Женька – бутерброд с тушенкой старшина принесла. Пусть и с мрачной физиономией, но позаботилась. Приятно. Девушки, они бутерброды по-особенному мажут.

– С балластным грузом все нормально будет, – пробормотал Коваленко. – Две сумки, вполне "айс". Хотя профи оборжались бы...

Вместо пояса со свинцовыми грузиками старший лейтенант собирался использовать две сумки из-под противогазов, наполненных камнями. Кстати, гидрокостюм Коваленко не подошел – оказался узковат в плечах. Да, тов. Земляков, бизнес "челнока" вам не по зубам – прогорели бы в два счета. И как они, сукины дети, интересно, размер подбирали?

– Может, с утра, по солнышку? – сказал Женька, дожевывая.

– Да светло еще. А утром могут иные заботы появятся. Тут, Жень, еще одно обстоятельство выявилось, – Коваленко глянул почему-то виновато.

– Что за обстоятельство?

– Потом обоснуем. Вот проверим дно... – Коваленко покосился на майора.

Попутный, с полчаса как явившийся с хутора, от подготовки подводных работ отключился целиком и полностью. Сидел и читал почту. Ну, почитать там было что: целая пачка вводных и документов, доставленных малость заблудившимся курьером. Видимо, чтиво было увлекательным – майор даже на комаров внимания не обращал, хотя помазаться импортной гадостью так и не успел.

– Сейчас поплаваем, – Коваленко покосился через плечо. – Слушай, вот чего она все смотрит и смотрит?

– Ей твоя спина рельефная и мужественная нравится, – успокоил Женька.

Старший лейтенант принялся многозначительно наматывать ремень на широкую ладонь.

– Ладно-ладно. И вот с чего такое патологическое стеснение? – удивился Женька. – Да не на тебя она смотрит, а на баллоны. Интересно ведь.

– Как-то странно она смотрит, – неожиданно жалобно сказал Коваленко.

Шведова действительно сидела у костерка, обняв винтовку и делала вид, что любуется озером. Но стоило отвернуться, как и сам Женька ощущал ее взгляд своей спиной. Понятно, акваланг – штука интересная, но все-таки пока секретная. А Попутный глупую ситуацию игнорирует, весь в бумаги ушел. Хотя разрулить ему, что плюнуть...

Стоило подумать о начальстве, как майор, не отрываясь от бумаг, погрозил пальцем. Надо полагать, следовало работать и не отвлекаться.

Коваленко вздохнул, проверил жестяной фонарик со сменными цветными стеклами и принялся готовить сей осветительный прибор к погружению. Разодрал две пестрые упаковки презервативов, втиснул в розовый латекс фонарик, тщательно завязал. Естественно, не фирменный подводный прожектор, но вполне достойно функционирует. Старший лейтенант стеснительно смял в кулаке яркие обертки и прошептал:

– Слушай, мне сейчас в воду. Убери старшину отсюда. У меня и трусы не очень, и вообще... Короче не привык я так, при зрителях.

– Ладно, – Женька встал. – Душевное спокойствие акванавта есть залог успешного погружения.

– Вот-вот. И бумажки сожги, – Коваленко сунул клочки броской не аутентичной упаковки Женьке.

Земляков подошел к неподвижной старшине:

– Марин, проверила бы ты посты. А то, как в прошлый раз, прохлопаем противника в самый интересный момент.

Шведова встал. Губы у нее были какие-то неровные: то ли кривила пренебрежительно, то ли вовсе покусала.

– Понимаешь, старлей наш еще стесняется маленько, – непонятно зачем сказал Женька.

Старшина кивнула и пошла вверх к машине. Женька украдкой кинул обрывки "спецупаковки" в костерок, подпихнул сапогом. Черт знает что, таишься, как во вражеском тылу...

Коваленко поплевал в маску, промыл, нацепил на физиономию, поправил ремни баллонов и тесемки сумок-утяжелителей, и, прошептав что-то водолазно-суеверное, полез в воду. Плыть решил с обоими баллонами – все равно придется надежно топить снаряжение. До самодельного буйка, обозначавшего места падения самолета, было всего-то метров восемьдесят, но Женьке стало не по себе. Водичка свежая, да и солнце уже совсем за деревьями. Подождали бы утра, честное слово...

В воде побулькало, успокоилось. Женька поправил на шее ремень тяжелого "Суоми". Сколько ждать-то теперь?

Подошел Попутный, рассеянно посмотрел на озерную гладь:

– Занырнул Валера?

– Так точно. А вот как мы летчика на берег будем вытаскивать? Он же, наверное, того... совсем размокший?

– Летчика? Зачем нам размокший? Суши его потом. Нормального летчика найдем, – судя по всему майор еще пребывал под впечатлением вестей с базы "Ноля". – Ты как сам-то добрался?

– Ну... Крюк дал, а так-то ничего.

– То-то я смотрю, шпалер у тебя новый. Ладно, о приключениях потом. Сейчас я служебную совесть очищу и расскажешь как там, на "Фрунзе"...

Попутный неспешно прошел к костру, сел, озабоченно поглядывая на небо, принялся подсовывать в огонь сучья. Заодно и тонкие "импортные" листки ориентировок подсовывал-сжигал...

Женьке было слегка обидно. Тут совершаешь технически неподготовленные переходы, сталкиваешься с бронетехникой и живой силой противника. И все это с отягощением в виде секретного снаряжение. И нате вам: "приключения потом, что на Фрунзе?". Естественно, на базе сложности, о которых, кстати, Попутный теперь даже больше знает. А в Выборге? Что там, сложностей не было? Ладно, выскочил тов. Земляков, и хорошо.

* * *

...– Смотри, смотри, явно же читается!

Огонек зажигалки Торчка был тусклым, но чудной оранжевый пластик флакона все-таки просвечивал. И буквы крошечные, почти стертые можно было различить:

...для чувствительной кожи... made in Austria...

– Трофейный, – в замешательстве пробубнил упертый Павло Захарович. – Вон и еще.... Дайындалгын кyнi: кораптын ... Оно по-тюркски, не иначе.

– Для спецшкол делают. Предателей хватает. И тюрки с кавказцами... Вон как надписи замыть старались, – Марина с яростью встряхнула флакон.

– Да не будут диверсантом такое давать, – пробормотал Лешка. – У них там всё до мелочей продуманно.

– Что-то продуманно, что-то упустили, – Марина, морщась от бензиновой вони 'катюши' , спрятала пластиковый флакон с пахучей анти-насекомой жидкостью. – Нужно их брать. Сейчас же. Или уйдут.

Торчок потер свежевыбритый подбородок (утром майор пообещал лично поцирюльничать, если 'товарищ ефрейтор, так беззаветно занятый борьбой с немецко-финским оккупантом, не найдет время заняться своей дикобразной физиономией'.

– Мариша, ты в курсе, что выйдет, если ты пальцем в небо попала? Тут такое дело, что одними догадками не обоснуешь... – пробубнил Торчок.

– Я не гадаю. Тут нюансов и доказательств хватает... – Шведова выпрямилась, одернула ремень с кобурой. – В общем, я приказываю. Задержать и передать до выяснения. Стрелять не будем, если не окажут сопротивления. Товарищ Трофимов?

– Так я ж вроде к ним и приписан, – в ужасе прошептал Лешка.

– Вот и остаешься приписанным. Тебе никто их к стенке ставить не обязывает. Доставим на хутор, свяжемся с кем положено. Разберутся. В общем, будешь страховать.

– Та нам бы хоть взвод автоматчиков, – пробухтел Торчок. – Они ж нас сами в два счета... отстрахуют. Та ты ж сама видела.

– Поэтому и надо брать, пока ничего не подозревают. Иначе действительно наоборот получится. Сами ляжем, а их потом еще сколько искать будут...

* * *

Коваленко вынырнул, но к берегу плыть не стал, наоборот, удалился от буйка и возился, готовя снаряжение к ликвидации...

– Результат, я так понимаю, отрицательный, – заметил Попутный. – Сейчас Валера от снаряжения избавится и по порядку доложит. Так, значит, немец у нас там уже прижился?

Женьке вновь пришлось рассказывать о госте из Бремена. Майора почему-то очень интересовал иностранный гость. Наконец, следственная группа увидела, как полегчавший Коваленко энергично плывет к берегу...

У костерка было тепло, и старший лейтенант быстро перестал клацать зубами. Сидел на корточках, в накинутой на плечи телогрейке – за два дня следственная группа прибарахлилась, не зря начальство на хутор постоянно шастало.