Текст книги "Алехин"

Автор книги: Юрий Шабуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

НАВЕЧНО В ПАМЯТИ ПОТОМКОВ

Трудно сказать, сколько бы еще времени мог находиться саркофаг с телом Александра Александровича Алехина в семейном склепе Мануэля Эстева на кладбище Эшторила, если бы не инициатива президента Международной шахматной федерации (ФИДЕ) шведа Фольке Рогарда.

В середине 1955 года делегатам предстоящего 26-го конгресса ФИДЕ был разослан для ознакомления Отчетный доклад, подписанный 9 июля Рогардом. Этот документ содержал такой пункт:

«Предложения о чествовании памяти Александра Алехина.

25 марта 1956 года исполнится 10 лет со дня смерти в Лиссабоне Александра Алехина, единственного чемпиона мира, который закончил свою жизнь, будучи обладателем этого высокого звания. Своими исключительными способностями, своими результатами, непревзойденными в истории шахмат, мне кажется, Алехин заслужил, чтобы его память была почтена ФИДЕ во всем шахматном мире. Вот почему я хотел бы предложить конгрессу установить на могиле Алехина памятник, который должен быть открыт в десятую годовщину его смерти. Что касается расходов, я считаю разумным, что одна четверть их должна быть покрыта Голландской федерацией – федерацией экс-чемпиона мира М. Эйве, одна четверть федерацией СССР – федерацией нынешнего чемпиона мира М. Ботвинника, одна четверть Португальской федерацией и одна четверть другими федерациями в виде чрезвычайных взносов. Я очень прошу, в частности, делегатов Нидерландов, СССР и Португалии обсудить до начала конгресса свое отношение к этому предложению».

Как видим, идея сооружения памятника Алехину принадлежала самому Рогарду. Его предложение обсуждалось сначала на заседании Центрального комитета ФИДЕ, состоявшемся в Гетеборге 8 августа, а на другой день уже на самом конгрессе. Выступая там, вице-президент ФИДЕ Вячеслав Рагозин сообщил, что Советская шахматная федерация предпочла бы, чтобы останки Алехина были перенесены в страну его происхождения, и что в этом случае федерация СССР взяла бы на себя расходы по перевозке тела, созданию памятника и приглашению на открытие памятника семьи покойного и представителей ФИДЕ.

Для изучения вопроса была создана комиссия. Ее возглавили два вице-президента ФИДЕ – Марсель Берман, президент Французской шахматной федерации, и Вячеслав Рагозин. Им также предстояло выяснить отношение к этой проблеме со стороны родственников Алехина.

Вскоре Берман посетил в Париже вдову Алехина, результатом чего стало следующее письмо от 29 августа 1955 года:

Дорогой господин Берман!

После Вашего визита в связи с представлением проекта Международной федерации о возведении памятника, увековечившего память моего мужа, Александра Алехина, мне не хватает слов для выражения искренней благодарности.

Что касается места возведения памятника, я уверена, что желанием мужа было бы установить его во Франции, где, как я знаю, он имел многочисленных и искренних друзей, которые оплакивали его кончину.

Еще раз выражаю свою глубокую благодарность всем тем, кто содействовал тому, что стало реальностью возведение этого памятника, и прошу верить, господин Берман, моим искренним чувствам.

Алехина.

Получив это послание, Берман 2 сентября отправил из Руана, где он жил, два письма: Рогарду в Стокгольм и Рагозину в Москву. В них он сообщал о намерении госпожи Алехиной перевезти прах Алехина в Париж, помехой чему было отсутствие финансовых средств. Берман писал о том, что он собирается посетить два больших парижских кладбища, Пер-Лашез и Монпарнас, и узнать там условия приобретения места погребения и сооружения склепа… Он принесет образцы гранита и немедленно займется барельефом.

Мнение сына Алехина, жившего в Швейцарии, стало известно в Москве только из письма президента Швейцарской шахматной федерации от 14 сентября:

«В Шахматную федерацию СССР.

Сын Алехина Александр извещен о желании перевезти останки его отца из Португалии в Советский Союз, отнесся к этому сообщению с живым интересом, с удовольствием готов обсудить этот вопрос с Вами и просит связаться с ним. Его адрес: Александр Алехин, Керматтштрассе, 8, Биннинген (Базельланд)».

На совещании комиссии, проходившем в Париже с 25 по 29 октября, присутствовал президент ФИДЕ Рогард. В циркулярном письме от 31 октября он проинформировал национальные федерации о результатах проделанной работы:

«29 октября в комиссию прибыла с визитом госпожа Алехина, выразив пожелание, чтобы останки Алехина были перевезены из Португалии в Париж, где он провел значительную часть своей жизни и где она сама сейчас проживает… Рагозин и все другие члены комиссии единодушны в том, что решение должно быть принято с учетом пожелания госпожи Алехиной.

Г-н Берман зарезервировал навечно место на кладбище Монпарнас в Париже в одной из главных аллей. Комиссия согласилась, посетив это место… Берман представил макет памятника из красного полированного шведского гранита, на котором будет помещен барельеф бюста Алехина, – текст будет высечен золотыми буквами. На памятнике также будет выгравирован крест. Перед памятником будет изображена шахматная доска из гранита».

Продолжая выполнять поручение конгресса, Берман 9 января 1956 года направил Рагозину и Рогарду для согласования «фотографии скульптурного изображения Алехина, созданного скульптором Барацем». Ваятель образа чемпиона мира А. Барац – парижский скульптор и шахматный мастер, дважды становившийся в 1928 и 1929 годах чемпионом столицы Франции, был родом из Одессы.

Затем состоялся обмен телеграммами и письмами между Рагозиным, Берманом и Рогардом по поводу надписи на памятнике. Приведу лишь три послания, кои дают представление о том, как продвигалась работа над текстом.

«Берману, Руан. Рогарду, Стокгольм.

Предлагаем следующую надпись на памятнике Алехину:

«Александр Алехин, выдающийся шахматист России и Франции 1 XI 1892-25 111 1946 Чемпион мира 1927–1935 и с 1937 до конца жизни».

Просим сообщить Ваше мнение. Привет. Шахматная секция СССР».

Эту телеграмму, завизированную сотрудниками шахматного отдела, в том числе Рагозиным, подписал заместитель председателя комитета по делам физкультуры и спорта М. Песляк. С нес и начался отсчет ошибок в датах, обозначенных на памятнике (хотя вторая неправильная дата содержалась еще в первоначальном документе, подписанном Рогардом). На самом деле Алехин родился 31 октября, а скончался 24 марта.

Чем же были вызваны эти ошибки? В общем-то, небрежностью. Дело в том, что разница между старым и новым стилями составляет для XIX века не 13 суток, как для XX, а 12, и посему к дате рождения Алехина 19 октября необходимо было прибавить только 12 дней. А вторая ошибка проистекает, вероятно, из даты медицинского заключения, составленного 25 марта, на другой день после кончины Алехина.

К сожалению, никто не перепроверил эти даты, и именно они были высечены на памятнике. Что касается самого текста, то он подвергся уточнению, как явствует из письма Бермана от 26 января:

«Рогарду в Стокгольм, Рагозину в Москву.

Дополнительно к телефонным переговорам подтверждаю, что термин «шахматист» не звучит на французском языке. С другой стороны, трудно представить надпись на могиле человека со словом «выдающийся». Поэтому я предлагаю:

Александр Алехин (по-русски)

Александр Алехин (латинскими буквами)

Гений шахмат России и Франции

1 ноября 1892 – 25 марта 1946

чемпион мира по шахматам

с 1927 по 1935 и с 1937 до кончины».

Предложение Бермана было принято и шахматной секцией СССР, и президентом ФИДЕ Рогардом.

Саркофаг с прахом Алехина был доставлен морем из Лиссабона в Руан, а оттуда автомобилем в Париж. Его установили в нише склепа, сооруженного под памятником. А за две недели до открытия памятника там же была погребена, в предусмотренном для нее месте, рядом с мужем, и Грейс Алехина.

Общие расходы по созданию памятника и перевозке останков Алехина составили 80 тысяч швейцарских франков и были покрыты взносами федераций, входивших в ФИДЕ. Советская федерация внесла 10 тысяч франков.

Торжественное открытие памятника состоялось 25 марта 1956 года при большом стечении публики. Глазам собравшихся открылся прекрасный монумент. Подножие из шведского полированного красного гранита выполнено в виде шахматной доски, а черный обелиск из такого же гранита венчает светлая плита из каррарского мрамора с барельефом Алехина.

В церемонии открытия памятника приняли участие президент ФИДЕ, члены комиссии по созданию памятника, сын Алехина, посол СССР во Франции, представители ЮНЕСКО, делегации многих шахматных организаций. В состав советской делегации входили: чемпионка мира Е. Быкова, гроссмейстеры В. Смыслов, Т. Петросян, Б. Спасский, П. Керес, Д. Бронштейн, Е. Геллер и мастер Л. Абрамов. Не прибывший в Париж чемпион мира М. Ботвинник ограничился телеграммой, согласованной с заместителем председателя Комитета по физкультуре и спорту Д. Постниковым:

«Берман Руан Франция

Дорогой господин Берман связи занятостью по работе сожалею конце марта лишен возможности прибыть Париж. Присоединяюсь многочисленным любителям шахмат всего мира чтобы вместе помянуть добрым словом человека немало потрудившегося шахматной ниве заставившего своих современников по-новому оценить красоту шахмат – Привет – Ботвинник».

С того дня на кладбище Монпарнас к памятнику Александру Алехину приходили многие тысячи почитателей его таланта. Возлагая цветы, они вспоминали облик гения шахмат не только России и Франции, а всего мира, оставившего грядущим поколениям великое творческое наследие: партии и комментарии к ним, книги и статьи.

У могилы Алехина неоднократно совершались православными священниками заупокойные литии и панихиды с пением «Вечной памяти». Во время панихиды в апреле 1996 года десятый в истории шахмат чемпион мира Борис Спасский, проживающий с 1976 года в Париже, внес пожертвование на вечное поминовение Александра Алехина в Иоанно-Предтеченском скиту монастыря Оптиной пустыни близ Козельска Калужской области.

К сказанному остается лишь добавить, что 28 декабря 1999 года ураган, пронесшийся над Парижем и нанесший значительный ущерб столице Франции, разрушил и монумент Александру Алехину на кладбище Монпарнас.

Сотрудники посольства России во Франции проявили озабоченность по этому поводу и решили принять участие в восстановлении памятника Алехину. Они обратились за содействием к двенадцатому в истории шахмат чемпиону мира Анатолию Карпову. А тот, находясь в Азии, поручил заняться этим делом своему помощнику С. Е. Петелину. Позвонив видному шахматному деятелю СССР Виктору Давыдовичу Батуринскому, Петелин получил совет обратиться к автору этой книги. Я, разумеется, тут же откликнулся на эту просьбу и вручил Петелину ксерокопию своей статьи «Гений шахмат России и Франции…», опубликованной в десятом номере журнала «Шахматный вестник» за 1993 год. В ней подробно, на основе документов Государственного архива России излагалась история сооружения монумента Алехина, о которой читатели уже знают.

Посольство России во Франции выразило благодарность. Появилась надежда, что памятник Александру Алехину будет восстановлен в том виде, в котором был сооружен в 1956 году, а в ошибочные даты его рождения и кончины внесены изменения.

16 августа 2000 года Международная шахматная федерация обратилась с призывом к национальным федерациям и к мировой шахматной общественности принять участие в восстановлении надгробия путем пожертвований. Стоимость реконструкции монумента определена в 22 тысячи долларов.

О ЧЕМ АЛЕХИН НЕ ЗНАЛ

Мы уже говорили о предстоящем в 1946 году матче на первенство мира между Александром Алехиным и Михаилом Ботвинником. Небезынтересно проследить, как развивались события в стане претендента. Обратимся к книге М. Ботвинника «У цели», вышедшей в 1997 году.

Там лидер советских шахматистов вспоминает, как по возвращении с АВРО-турнира в начале декабря 1938 года он, при посредничестве председателя правления Госбанка Булганина, передал письмо на имя председателя Совнаркома СССР В. М. Молотова. В нем Ботвинник рассказывал о состоявшихся переговорах с Алехиным и испрашивал разрешение на матч с чемпионом мира.

Вскоре в Ленинграде фельдъегерь доставил ему правительственную телеграмму: «Если решите вызвать шахматиста Алехина на матч, желаем вам полного успеха. Остальное нетрудно обеспечить. Молотов».

Однако из-за противодействия руководства Комитета по делам физкультуры и спорта при Совмине СССР письмо Ботвинника Алехину было отправлено только спустя два месяца. Препятствовали матчу на протяжении семи лет и многие советские шахматные мастера. Одни говорили, «что Ботвинник слаб и во всех случаях проиграет Алехину», другие считали, что советский шахматист не должен играть с Алехиным, учитывая его политическую репутацию.

В июле 1939 года Алехин прислал ответ, в котором сообщал, что он принял вызов и все условия, кроме одного: вместо проведения всего матча в Москве, предлагалось вторую половину состязания провести в Лондоне.

По мнению Ботвинника, это затрудняло организацию матча, и он «написал Алехину вежливое, но твердое письмо, где настаивал, чтобы договоренность в Амстердаме была подтверждена и весь матч был бы в Москве…»

1 сентября 1939 года началась Вторая мировая война, и первый этап переговоров о матче был на этом закончен; продолжены они были шесть лет спустя.

Далее Ботвинник в книге «У цели» пишет: «Во время войны готовился к матчу с Алехиным… Пришла мне в голову идея создать неофициальный «комитет» по подготовке к матчу с Алехиным – собрать группу друзей, которые бы своей деятельностью помогали организации матча и содействовали моей подготовке. Решил обратиться к Рагозину, Рохлину и Гольдбергу…»

«В декабре 1943 года Ботвинник получил приглашение на обед к Борису Самуиловичу Вайнштейну, председателю Всесоюзной шахматной секции, полковнику НКВД, являвшемуся одним из руководителей этого всесильного наркомата… После обеда началось… Алехин – политический враг, играть с ним нельзя, надо лишить его звания чемпиона мира, советский чемпион обязан выполнить свой гражданский долг и первым потребовать исключения Алехина из шахматной жизни. Нужно ли перечислять все эти демагогические домыслы!..»

В 1945 году, после окончания войны, на заседании Всесоюзной шахматной секции Борису Вайнштейну была дана отставка с поста председателя секции. Однако, потеряв возможность влиять на судьбу матча между Алехиным и Ботвинником с опорой на шахматную организацию, Вайнштейн, злобно относившийся к чемпиону мира, все делал для срыва намечавшегося состязания по линии НКВД. В этом он имел единомышленника в лице генерал-лейтенанта Степана Соломоновича Мамулова, управляющего делами у Берии. «Матч Ботвинника с Алехиным не должен состояться», – заявляли они, кипя ненавистью к Александру Алехину.

Вскоре «Рагозин, посмеиваясь, – вспоминает Ботвинник, – показал мне копию письма Сталину (о матче с Алехиным), подписанного почти всеми видными советскими мастерами. Отказались подписать лишь два мастера: мотив – Ботвинник слаб, чтобы играть с Алехиным (они были приятелями Вайнштейна)».

«Осенью 1945 года появилось нашумевшее интервью Алехина в британском журнале «Чесс»: «Две войны разорили меня» (Алехин был в бедственном положении). Соль интервью состояла в том, что Алехин рассказал о наших переговорах в 1938–1939 годах и заявил, что готов играть матч с Ботвинником на согласованных ранее условиях.

Это облегчило задачу…

Вскоре последовало положительное решение правительства, и можно было действовать.

Я предложил, чтобы весь матч был проведен в Англии… предложение было принято, и переговоры начались.

Шли они со скрипом: оппозиция вновь открыла огонь… Я написал заявление в ЦК ВКП(б)…

Пришло письмо из Англии, от Дербишайра, президента Британской федерации, он сообщил, что в принципе англичане готовы провести матч (да это и понятно, призовой фонд обеспечивал Советский Союз), что он предлагает его начать в августе, в Ноттингеме.

Я был не согласен со сроком матча, ибо мало времени оставалось на непосредственную, практическую подготовку».

Завершая на этом фрагментарное изложение книги М. Ботвинника «У цели», взглянем на проблему организации матча с иной позиции.

Когда Алехин получил официальный вызов на матч от Ботвинника и тут же дал согласие, а потом немедля согласовал с президентом Британской шахматной федерации Дербишайром вопрос о проведении этого состязания в Ноттингеме с 12 августа 1946 года, он, разумеется, не предполагал, что за этим последует длительная пауза. Время шло, а претендент хранил молчание.

Как показало изучение фонда № 7576 (Комитет по физкультуре и спорту при Совмине СССР) в Государственном архиве России, Михаила Ботвинника, готовившегося к этому поединку с 1938 года, вдруг охватило сомнение. Сумеет ли он одолеть чемпиона мира?

Эта неуверенность в исходе матча нашла отражение в «Проекте плана подготовки М. М. Ботвинника к матчу с Алехиным». В нем рассматривалось два варианта начала матча – с 12 августа 1946 года и с 3 февраля 1947 года. Первый вариант признавался крайне невыгодным, ибо у Ботвинника оставалось мало времени для подготовки к состязанию.

В том и другом варианте говорилось о необходимости проведения закрытого матча из 20 партий с Кересом, на что тот, тоже претендент, но с большими правами, вряд ли согласился бы без давления властей. Определялась также аналитическая и спортивная работа с Рагозиным, многолетним тренером Ботвинника, по особой программе.

Во втором варианте ставился вопрос о привлечении в помощь Ботвиннику еще пяти специалистов: мастера и шахматного организатора Якова Рохлина, мастера, а в будущем тренера Ботвинника в двух матчах на первенство мира Г. Гольдберга, тогдашнего председателя Всесоюзной шахматной секции, редактора журнала «Шахматы в СССР» В. Германа, шахматного историка, переводчика Н. Грекова, исследователя эндшпиля, знатока шахматной литературы И. Майзелиса. Таким образом, Ботвинник осуществил свою идею о создании неофициального «комитета» по подготовке к матчу с Алехиным. Он собирался опираться на целую команду специалистов, как и Эйве в 1935 году. Это, конечно, не был бы рыцарский поединок один на один, как предполагал Алехин.

Для своей подготовки к матчу с Алехиным Ботвинник требовал создания себе самых льготных условий: предоставление полугодового отпуска по месту работы, ежемесячную материальную помощь, нахождение его вместе с группой привлекаемых специалистов и семьей в доме отдыха «Сосны» и в санатории, прикрепление автомашины и увеличение продовольственного лимита. Ставился вопрос о предоставлении ему и Рагозину новых квартир, о прикреплении к Лечсанупру Кремля, об обеспечении промтоварным снабжением и полной экипировке для поездки в Англию.

В «Проекте плана» все это настолько детально, педантично излагается, что авторство Ботвинника не подлежит сомнению. Он готовился к матчу с Алехиным очень обстоятельно и хотел заручиться максимальной поддержкой не только со стороны шахматных специалистов, но и со стороны властей.

У Алехина таких возможностей, разумеется, не было. Он мог рассчитывать только на себя.

В заключение этой главы еще одна фраза из книги Ботвинника «У цели»: «Не помню, успели ли мы отправить мой ответ в Англию (по поводу срока начала матча. Странная забывчивость в деле, которое Ботвинник считал главной своей целью. – Ю. Ш.). В воскресенье, 24 марта 1946 года, позвонил Подцероб (начальник Секретариата Наркоминдела СССР, друг Ботвинника. – Ю. Ш.): «Страшная новость. Три часа назад неожиданно умер Алехин».

ВЕРСИИ О КОНЧИНЕ АЛЕХИНА

Внезапная смерть Александра Алехина при не совсем ясных обстоятельствах вызвала немало версий. Их возникновение было обусловлено сомнениями в правильности эпикриза. В медицинском заключении причиной смерти называлась «асфиксия в результате закупорки дыхательных путей куском мяса», что было подтверждено при вскрытии в медицинской школе Лиссабона. Но даже доктор Антонио Феррейра, участвовавший еще студентом на вскрытии тела Алехина, написал впоследствии Джорджу Колтановски: «Откуда я знаю, что он умер именно так?»

Кроме того, фотоснимок покойного не совпадал с описанием обстановки, приведенной репортером местной газеты, побывавшим в номере отеля вскоре после того, как там обнаружили Алехина мертвым. Правда, подобные изменения могли произойти и по иной причине, без злого умысла. Известно, что существует два вида фотосъемок усопшего: один, наиболее достоверный, делается тут же для полиции в интересах следствия, а другой, с внесением некоторого порядка, – для прессы, если скончавшийся являлся известным, выдающимся деятелем, о котором будут публикации в периодических изданиях.

И все же автор книги не мог проигнорировать различные версии смерти Алехина и попробовал внести в них ясность, хотя никаких документальных подтверждений не нашел.

Появилась одна зацепка, способная потянуть весь клубок версий. Дело в том, что ныне в Париже живет весьма симпатичный 87-летний человек, чья молодость прошла в Эшториле. В беседе с известным русским гроссмейстером, просившим автора книги не называть его фамилию, он сказал, что в годы Второй мировой войны жил вместе с родителями в Эшториле. Его отец, крупный нефтяной предприниматель, эмигрировал при подходе немецко-фашистских войск из Румынии в Португалию. Семья осела в Эшториле. Молодой человек тогда проявлял интерес к шахматной игре и брал частные уроки у Александра Алехина.

Однажды поздно вечером ему домой позвонил полицейский и сказал, что его номер телефона он нашел в записной книжке человека, скончавшегося на улице. Полицейский высказал предположение, что это чемпион мира по шахматам Александр Алехин, и просил срочно приехать для опознания умершего.

Молодой человек тут же отправился на место происшествия и с ужасом убедился в том, что лежащий на тротуаре человек без признаков жизни – Алехин.

Что было в дальнейшем с покойным, он не знает. Но получается, что полицейскими по указанию каких-то влиятельных лиц труп Алехина был перенесен в номер отеля и там была осуществлена инсценировка. С какой целью и в чьих интересах?

В поисках ответа приходится вспомнить версию об отравлении Алехина в ресторане, где он в тот злополучный вечер ужинал.

Говорят, что несколько лет назад в Эшториле скончался один из бывших официантов этого ресторана. Перед тем как испустить последний вздох, он признался окружающим родственникам, что давно терзается своей виной – отравлением в марте 1946 года Алехина. Он подсыпал ему яд в еду по приказу двух неизвестных официанту лиц, одетых в штатское и говоривших с акцентом. Они вручили ему вместе с ядом крупную сумму денег. Официант не устоял и выполнил приказ. А когда вернулся к тем лицам, они ему еще дали денег и пригрозили, чтобы он никому не говорил о содеянном. После этого неизвестные ушли, и официант никогда их больше не видел.

Если допустить мысль, что так оно и было в действительности, то становится понятно, почему Алехин при возвращении в отель, внезапно скончался на улице.

Об этих версиях писал и Михаил Ботвинник в статье, посвященной столетию Александра Алехина «Гений остается человеком», опубликованной во втором номере журнала «64 – Шахматное обозрение» за 1992 год: «Был слух, что он умер на улице. Лет 15 назад Б. Подпероб прислал мне статью из одного немецкого журнала – там сообщалось, что португальская полиция предполагала, что чемпион отравился. Но если это так, зачем после того, как он принял яд, надо было ужинать или гулять?»

Но кто осуществил это злодейство, использовав малодушие и алчность официанта, а затем свое влияние на полицейских? Кто стоял за ними, чей заказ они выполняли?

К сказанному следует добавить, что католический священник отказался от участия в погребении Алехина, так как на лице усопшего были следы, свидетельствовавшие о насильственной смерти. Этим, видимо, и объясняется трехнедельная задержка с захоронением Александра Алехина.

В Эшторил в 1946 году приезжала группа деятелей ФИДЕ, но ничего не сделала из-за неясности обстоятельств кончины Алехина и вскоре отбыла ни с чем.

Замечу еще, что несколько лет тому назад, при сносе в Эшториле обветшавшего отеля «Парк», там была обнаружена подслушивающая аппаратура, установленная в номерах, вероятно, португальской полицией. Так что постояльцы этой гостиницы находились под негласным наблюдением. (Ныне на месте снесенного отеля «Парк» – комфортабельный отель «Палас».)

Документальных свидетельств убийства Алехина нет, и автор книги не может высказать свою точку зрения по этому поводу, дабы не услышать упреков в навязывании ничем не подтвержденных мнений. Может быть, время внесет ясность в обстоятельства кончины Александра Алехина, хотя уверенности в этом мало. Чем дальше мы уходим от той скорбной даты, тем, вероятно, труднее найти какие-то официальные подтверждения случившегося.