Текст книги "Кровавый след"

Автор книги: Юрий Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

(14 июня)

– Доброе утро, – прошептал я на ухо Жене.

Она повернулась ко мне, потянулась и открыла глаза.

– Который час? – спросила она, улыбнувшись.

– Как ты и просила, я разбудил тебя в девять.

Она снова потянулась и села на кровати. Я принес ей чашку кофе. Ее поведение показалось мне подозрительным. Женя старалась держаться как шаловливый ребенок, который старается скрыть свою очередную провинность. Я не подавал виду, что заметил необычное кокетство с ее стороны и продолжал сохранять спокойствие.

– Устала? – поинтересовался я.

– Не очень, – схитрила она, хотя я помнил, какой уставшей она возвратилась.

– Ты во сколько уходишь? – спросил я ее.

В половине одиннадцатого нужно быть в управлении, – сказала она, отпивая кофе. – Ты что, тоже уходишь?

– Хотел пройтись по делам, – уклонился я от прямого ответа.

– А какие у тебя могут быть дела? – серьезно спросила она, нахмурившись.

– Поброжу по городу, повидаю знакомых, – снова уклончиво ответил я.

– Ты возвратишься? – спросила Женя тихим голосом.

– Если честно, то не знаю, – ответил я и опустил глаза.

– Ты не отказался от своих намерений?

Я промолчал. Мне не хотелось посвящать ее в свои планы, а тем более впутывать в такие дела.

– Значит, не отказался, – вздохнула Женя и отставила чашку.

– Перестань, Женя, – успокаивал я ее. – Вот увидишь, все образуется, и мы опять будем вместе.

– Нет, – отрицательно покачала она головой. – Не образуется до тех пор, пока ты не откажешься от своих планов.

– Давай не будем начинать то же самое по второму кругу. – Прервал я ее. – Мы же поговорили об этом вчера. Я принял решение, и принял его не вчера, даже не месяц назад.

Она встала с кровати, набросила халатик, лежавший на кресле.

– Пойду в душ, – сказала она расстроенным голосом. – Потом договорим.

Но только она зашла в душ, как раздался звонок телефона.

«Опять срочно вызывают на службу, – подумал я. – Все-таки дурацкая работенка, Терехин частично прав», – а вслух произнес:

– Женя, тебя к телефону!

Она выскочила из душа и схватила трубку:

– Алло, слушаю.

Я напряг слух, стараясь уловить хоть слово, но шум воды из ванной заглушал все звуки.

– Да, да, – соглашалась Женя. – Хорошо, выезжаю. Нет, не надо, сама доберусь.

Она положила трубку и посмотрела на меня.

– Срочно вызывают на работу? – почти безразлично спросил я.

– Да, – лицо Жени было серьезно.

– Что-нибудь стряслось?

– Чеченские боевики во главе с Басаевым захватили больницу в Буденновске, – ответила она.

– Терроризм? – предположил я.

– Скорее всего, – согласилась Женя.

– Теперь начнется шмон по всей столице, – пошутил я, но Женя посмотрела на меня весьма серьезно:

– Ты прав. Приказано изолировать представителей чеченской диаспоры в Москве, не спускать глаз с самых активных сторонников независимости Чечни.

«Хорошо, очень хорошо, – радовался я. – Сам того не подозревая, я ухватил нить, которая поможет мне внести коррективы в планы Филатова».

– Но почему вы? – спросил я вслух.

– Как почему? – не поняла моего вопроса Женя.

– Есть же специальный отдел по Кавказу. Пусть бы они и занимались.

– Теперь приходится заниматься тем, что прикажут, – ответила Женя. – Сил не хватает и людей, чтобы залатать все дыры.

– Ясно, – спокойно согласился я. – Значит, ты отправляешься на задержание?

– Почему я? – удивилась она. – Для этого есть бригада противодействия, пусть они и отправляются, а я – на свое рабочее место.

– Бригада противодействия? – переспросил я. – Что-то новенькое. Раньше такого не было.

– Да, – подтвердила Женя. – Года полтора – два, как создали. Специальное подразделение для устранения мелких конфликтов, решения задач локального значения. Кстати… Женя прошла в душ и обернулась на пороге. – Руководит им небезызвестный тебе майор Москвин, – добавила она.

– Гена Москвин? – немало удивился я.

– Именно он, – подтвердила Женя.

– Хорошенькие новости, – пробормотал я себе под нос, когда затворилась дверь ванной. – Почему ты мне раньше не сказала?

– Что? – переспросила она из-за двери.

– Я спрашиваю, почему ты мне раньше об этом не сказала? – громко повторил я свой вопрос.

– Ты же меня не спрашивал! – также громко ответила Женя.

– Не спрашивал, потому что никогда не подумал бы, – спокойно сказал я сам себе.

Шум воды прекратился, Женя собиралась выходить из ванной.

– Послушай, – вспомнил я. – Он ведь собирался уволиться после августа девяносто первого?

– Собирался, да не уволился, – открыв дверь, ответила Женя.

Она вышла из ванной и направилась в спальню.

– Прикрой дверь, я оденусь, – попросила она.

Я выполнил ее просьбу, прикрыл дверь и продолжил:

– Он, по-моему, даже рапорт тогда написал.

– Не знаю, что он там писал, но сейчас он снова на службе и возглавляет бригаду противодействия, – сказала Женя.

– Он всегда умел вывернуться, – произнес я.

– Согласись, что для большинства в этом весь смысл жизни, – заметила Женя.

– Может, и для большинства, но не для всех. Иногда оказывается, что большинство ошибается, только такие ошибки потом приходится очень долго и упорно исправлять.

Она промолчала, выходя из спальни и застегивая на ходу пуговички на блузке.

– Ладно, я пойду, – сказал я.

– Постой, постой, – остановила она. – Я же думала, что ты меня подвезешь?

– Прямо к управлению? Нет, прости, но не могу.

– Почему к управлению? – удивилась она. – Ты меня высадишь на углу, перед площадью, а там я сама дойду.

– Хорошо, поедем, – согласился я.

Мы сели в машину и помчались по городским улицам в сторону площади Дзержинского, где я и высадил Женю.

– Ты надолго? – спросила она перед тем, как захлопнуть дверцу.

– Не знаю.

– Я буду ждать тебя, – улыбнулась она на прощанье.

Минуту я еще смотрел на ее удаляющийся силуэт, а потом меня захватили совершенно иные мысли. Я завел машину и надавил на газ. «Жигули» с визгом рванулись с места.

Терехин оказался дома. Он сам открыл мне дверь и пропустил в квартиру.

– Ты где пропадал? – спросил он, закрывая за мной дверь.

– Послушай, Леша, – задыхаясь сказал я. – У меня мало времени. Ты не подскажешь, где найти представителей чеченской диаспоры в Москве?

У него от удивления выпучились глаза.

– Кого? – удивленно переспросил он. – Чеченцев?

– Да, да, черт побери, – торопливо ответил я.

– Не знаю, – он делал вид, что соображает.

– Тогда, может, знаешь, кто смог бы помочь выйти на них?

– Я тебе мог бы подсказать, к кому обратиться, чтобы без очереди сдать тару в нашем приемном пункте, – продолжал шутить Терехин.

– Послушай, Алексей, – процедил я сквозь зубы, схватив его за грудь. – Мне не до шуток!

Он оставался спокойным, стоял передо мной и поглядывал на мои руки, державшие его за рубашку.

– Извини, дружище, – отпустил я его. – Просто мне некогда рассусоливать.

– Ты начинаешь игру против Филатова? – также спокойно спросил Терехин.

– Это мое личное дело. Я не хочу вмешивать тебя в опасную историю.

– Тогда зачем же ты приперся ко мне? – удивленно развел он руками. – Нужно было и решать свои вопросы самостоятельно. Я здесь тебе не помощник.

Он повернулся, чтобы уйти, но тут же остановился:

– Хотя, постой…

– Ты что-то вспомнил? – затеплилась во мне надежда.

– Я думаю, ты не забыл тех двоих журналистов из «Си-Эн-Эн», которые попались к нам в руки, когда пробирались к даче президента?

– Припоминаю.

– Так вот, представляешь, я их повстречал с неделю назад у одного ресторана, – радостно сказал Терехин. – Поразительно, но они меня запомнили, сами подошли и предложили пару баксов до получки.

– Давай по делу, – прервал я его.

– Я же и говорю, – продолжал Терехин. – Так вот, они дали мне в долг и оставили визитку.

– А мне она зачем? – не понял я.

– Ты забыл? – удивился Терехин. – Да эти проныры знают здесь все и обо всем на несколько месяцев вперед.

Я стал соображать.

«Если связаться с этими журналистами, то придется объяснять, что к чему, зачем и прочие нюансы, – подумал я. – А в результате может получиться, что они же меня и застукают. Более того, они могут стать наводчиками, и через них органы выйдут на мой след. Но с другой стороны, я потеряю неизвестно сколько времени, пока буду искать связь с верхушкой диаспоры. Да и поверят ли они мне?»

Остановившись на предложении Терехина, я сказал ему:

– У тебя есть эта визитка? Ты ее часом не пропил?

– Обижаешь, Виктор, – ответил Терехин. – Сейчас принесу.

И он отправился в зал, открыл среднюю дверцу секции и минут пять копался в бумажках, пока не взял в руки одну, и возвратился обратно.

– Вот она, – протянул он мне визитку.

Я взял и пробежал ее глазами: Майк Кенди и Стив Тойнби, служба новостей «Си-Эн-Эн». Далее шли телефоны и адрес офиса.

– Нужно срочно позвонить, – сказал я Терехину.

– Так звони, – указал он мне на телефон.

– Нет, – покачал я головой. – Лучше ты. Не хочу тратить время на объяснения. Лучше на месте все скажу.

– Дрейфишь за прошлую встречу, – улыбнулся Терехин и потянулся к трубке. – Ладно, какой там номер?

Я прочитал ему номер, и он набрал его.

– Что сказать? – приглушенным голосом спросил он.

– Скажи, что один надежный человек…

– Алло, – сказал Терехин, не дослушав моих слов. – Здравствуйте. Я хотел бы пригласить к телефону Майка Кенди или Стива Тойнби. Да, хорошо…

Он прикрыл ладонью трубку и кивнул.

– Скажи, что один надежный человек хотел бы переговорить с ними, – досказал я ему.

Терехин опять кивнул.

– Алло! – на том конце провода кто-то ответил ему. – Кто это? Майк? Привет, это Терехин. Ты меня вспомнил? Хорошо, да.

Он некоторое время слушал, что говорит человек на том конце провода и соглашался с ним, все время угукая.

– Послушай, Майк, почему звоню… – наконец вставил Терехин. – Тут с вами хотел бы встретиться один человек. А? Нет. Ты его знаешь, в некотором роде. Он вас тоже помнит. Тот самый, о котором спрашивал Стив. Да. Отлично? Тогда где пересечемся?

Терехин посмотрел на часы.

– Добро, – сказал он в трубку. – Будем через двадцать минут. У нас пятерка красного цвета, увидите. Ну, пока!

– Порядок, – сказал Терехин. – Встречаемся через двадцать минут в Хамовниках. Знаешь сквер у станции метро «Спортивная»?

– Да.

– Они будут там.

– Я пошел.

– Эй, подожди меня, – остановил Терехин. – Я договорился о встрече, а он поедет один.

– Я еду туда по делу, – предупредил я его. – По очень важному делу. Я и так потерял уйму времени, поэтому комплиментов не будет, только по делу.

– Хорошо, – согласился Терехин. – По делу, так по делу.

Он быстро переоделся и обулся.

– Возьми с собой права, – сказал я ему.

– Зачем они мне?

– На всякий случай.

Через полчаса мы подъезжали к скверу, о котором говорили журналисты. Я сбавил скорость и стал осматриваться.

– Вот их машина, – указал Терехин.

Я увидел знакомый «джип», но в кабине никого не было. Я взял правее и остановился сразу же за их машиной.

– Пошли искать, – сказал я Терехину, выходя из жигуленка.

Он последовал за мной.

– Странно, – произнес Терехин, оглядываясь по сторонам. – Куда они могли подеваться?

– А вон там не они? – спросил я.

– Где? – Терехин уставился в ту сторону, куда я указывал.

Сквер рассекался дорогой надвое. С той половины, что находилась за дорогой, по направлению к нам медленно шли двое парней и спокойно о чем-то беседовали.

– Точно, они, – узнал Терехин. – Пошли.

И он первым направился в их сторону. Я шагал в двух-трех шагах сзади.

– Привет, ребята! – еще издали замахал им рукой Терехин, словно увиделся с лучшими своими друзьями.

Они тоже нас заметили, заулыбались. Вскоре мы подошли к ним и Терехин поздоровался с каждым за руку, затем повернулся ко мне.

– А это Виктор, – представил он.

Они одновременно кивнули в знак приветствия.

– Вы должны его помнить, – продолжал Терехин. – Помните, той ночью, в августе девяносто первого, он запретил вам курить. Помните?

– А-а! Да, да, помним, – заулыбался Майк и протянул руку для пожатия.

– Привет, – тоже сделал и Стив. – У вас какое-то дело?

«Вот это хваткие ребята, привыкли ценить собственное время, – подумал я. – Неплохо они разговаривают теперь по-русски. Тогда, помнится, акцент сразу ударял по ушам».

– Да, – ответил я. – Мне нужна ваша помощь.

У Стива от удивления поднялись брови. Я догадался, о чем он хочет сказать.

– Я не останусь в долгу, – сказал я. – Если все пойдет по моему сценарию, то я обещаю для вас сенсационную информацию.

Журналисты посмотрели на Терехина, ожидая подтверждения.

– Можете не сомневаться, – сказал он. – Информация действительно сенсационная, похлеще ввода ограниченного контингента в Афганистан.

– Леша, – остановил я друга, боясь, что он может сболтнуть лишнее.

Журналисты переглянулись.

– Хорошо, – сказал Майк, обращаясь ко мне. – Что вы хотите?

– Мне нужно очень срочно связаться с кем-нибудь из лидеров чеченской диаспоры, – тут же ответил я.

– Не знаю, – замялся Майк. – Вы же прекрасно знаете, что случилось сегодня.

– Знаю, – ответил я. – Но медлить нельзя. Я должен переговорить с человеком, к которому прислушались бы остальные.

– Знаете, – сомневался Майк, – ваша служба… возможно, они не захотят.

Он посмотрел на своего напарника, и тот кивком подтвердил слова Майка.

– Черт побери! – нервничал я. – Сейчас дорога каждая минута. Мне просто необходимо переговорить с кем-то из них!

Я на секунду замолчал, стараясь успокоиться, а затем продолжил:

– К тому же, я три года и пять месяцев нахожусь вне этой организации.

Журналисты уставились на Терехина, который молча стоял в сторонке и затягивался сигаретой.

– Это верно, – подтвердил он, выпуская дым.

– Простите, но нам с Майком надо обсудить некоторые моменты, – сказал Стив и потянул напарника за рукав.

– Хорошо, – согласился я. – Только решайте это недолго. Предупреждаю, каждая минута на вес золота.

Журналисты отошли в сторону и о чем-то оживленно заспорили. До меня доносились отдельные фразы. Они разговаривали по-английски.

– Странно, – задумчиво произнес Терехин. – И почему это они сегодня такие несговорчивые?

Я ничего не ответил. Моя голова была занята совершенно иным.

– Мы согласны помочь вам, – наконец объявил Стив, – но только с одним условием.

– Согласен, – не раздумывая, сказал я. Они переглянулись.

– Но вы же еще не знаете условия? – удивился Майк.

Меня начинала раздражать их дотошность.

– Леша, – сказал я как можно более спокойно. – Ты говорил, что эти ребята – надежные партнеры, и с ними мы быстро договоримся. Ты не знаешь, кто еще мог бы нам помочь?

– О'кей, о'кей, – поднял руки Стив, словно сдавался в плен. – Наше условие таково: мы сведем вас с одним человеком, но вы не станете требовать от нас его адрес и фамилию.

Мне вдруг стало смешно от такой почти детской конспиративности. Люди Филатова, может быть, уже направляются по этим адресам, чтобы произвести аресты, а дотошные американцы требуют от меня какой-то секретности.

– Чего вы улыбаетесь? – спросил Майк.

– Пустое, – успокоил я его. – Все нормально, я согласен.

– Тогда я звоню, – сказал Стив и направился к «джипу».

– Нет! – остановил я его. – Только не по телефону. Они словно остолбенели от моего окрика.

– А как же? – развел руками Майк.

– Господи, не будьте же такими наивными, – толковал я. – Может, уже теперь, пока мы здесь разговариваем, идут аресты. Вы думаете, там не знают адресов и телефонов? А что, если все номера на прослушивании?

– А вам что от этого? – не понимал Майк моей предосторожности.

– Мне? Провалится моя операция, которую я веду против азиатского отдела службы безопасности, – ответил я.

Мои слова подействовали.

– Хорошо, – согласился Стив. – Мы отправимся вместе. Но дайте слово, что вы не последуете за нами и будете терпеливо ждать того момента, пока мы вам не подадим сигнал.

– Даю слово, – спокойно согласился я.

– Тогда поехали, – сказал Майк, и мы все отправились к машинам.

«Если все получится так, как я задумал, то вечером уже можно будет посмеяться над Филатовым», – подумал я.

И тут мне в голову пришел грандиозный план.

– Послушайте, – обратился я к журналистам. – Если я предложу сегодня вечером вам небольшую прогулку на городскую окраину, вы согласитесь?

Они удивленно посмотрели на меня, а потом переглянулись.

– Зачем? – спросил Майк.

– У вас хорошая аппаратура? – поинтересовался я.

– Не жалуемся, – ответил Майк. – Пока что она ни разу нас не подводила.

– А как насчет шумов?

– Теперь есть кинокамеры, работа которых не слышна даже тогда, когда к ним прикладываешь ухо, – похвастал Стив.

– Хорошо, – я был удовлетворен ответом. – Просто великолепно.

– Но что нужно сделать? – настаивал Майк.

– Давайте покончим сначала с этим, а потом я все объясню.

Мы сели в машины и поехали. «Джип» шел впереди, а мы старались держаться на расстоянии видимости сзади. Проделав немалый путь по улицам, «джип» наконец въехал во двор между старых пятиэтажек.

– Значит, договорились? – переспросил Майк, когда мы остановились.

– Да, – согласился я. – Но с моей стороны тоже есть условие.

– Какое? – удивился Стив.

Не хочу и не буду подниматься в дом, – сказал я. Пусть лучше этот человек спустится сюда, и мы поговорим с ним в машине или пройдемся по улочкам квартала.

– Мы передадим, – ответил согласием Майк.

Они вошли в подъезд, а мы остались в машине. Прошло не менее пятнадцати минут. Наконец они возвратились. Теперь их было трое. Вместе с журналистами к нам направлялся крепкий черноволосый мужчина, которого едва ли можно было принять за кавказца.

Он был приветлив.

– Вы хотели со мной переговорить?

– Да, – сказал я. – Давайте пройдемся.

Он согласился, предложив при этом свой маршрут. Я постарался вкратце описать ему ситуацию, из-за которой сюда и приехал. Он внимательно выслушал меня, а потом сказал:

– За информацию спасибо. Но я не понимаю, вам-то какая выгода от всего?

– Вы можете не верить, – сказал я, – но у меня нет ни малейшего желания обманывать вас. Какая же мне выгода, этого я не могу сказать, потому что здесь затрагивается мой личный интерес. Могу сказать лишь одно: это месть.

Чеченец с восхищением окинул меня взглядом и протянул руку. Мы обменялись крепкими рукопожатиями.

– Если что-то понадобится, обращайтесь, всегда поможем, – сказал на прощанье он.

Я тут же ухватился за его предложение:

– Мне понадобится хороший ствол и несколько обойм в придачу.

– Сделаем, – уверенно пообещал чеченец.

– Сколько это будет стоить?

– Брат, обижаешь, – покачал он головой. – Я твой должник, ты можешь потребовать от меня любой помощи. Обращайся и днем, и ночью. Мой дом – твой дом.

– Спасибо, – ответил я, тронутый его словами.

– Благодарю еще раз, – сказал он. – И извините, мне нужно спешить, чтобы предупредить братьев.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

(ночь с 14 на 15 июня)

День мы провели в томительном ожидании. Казалось, вот-вот зазвонит телефон, и журналисты, как мы и условились, скажут: «Это вы заказывали подарок?». Мы должны ответить «да». В случае, если операция действительно проводилась, они ответили бы: «Подарок отправлен к вам в такое-то время». Но звонка не было. Мы уже начинали волноваться, как вдруг зазвонил телефон. Терехин посмотрел на меня, словно ждал разрешения снять трубку.

– Ответь же, – сказал я.

Он снял трубку. Я продвинулся ближе, чтобы слышать разговор.

– Да, – ответил Терехин.

– Это квартира? – раздался голос Майка.

– Да, да.

– Вы заказывали подарок у нас?

– Заказывали, черт побери! – нервно ответил Терехин. – Еще утром заказывали!

– Не волнуйтесь, – спокойно ответил Майк. – Мы отправили его только что. Все нормально. Извините за некоторую задержку.

– Ничего себе «некоторую»! – стал подыгрывать Майку Терехин. – Мы тут уже потеряли всякую надежду. Ладно, и на том спасибо. Так когда он будет?

– С минуты на минуту, – ответил Майк.

– Хорошо, ждем, – Терехин положил трубку.

– Значит, моя хитрость удалась, – сделал вывод я. – Сейчас они приедут сюда, и мы узнаем подробности. Нужно спуститься вниз и подождать их на улице. Мало ли что…

Я рукой обвел комнату.

– Да, – понял мой намек Терехин. – Нужно бы отметить успех. Как ты считаешь?

– Полностью с тобой согласен, – ответил я. – Но до прибытия подарка как-то неудобно.

Я улыбнулся, и мы с Терехиным рассмеялись.

– Ладно, пойдем, – сказал он. – Я возьму бутылку с собой, выпьем на улице, на свежем воздухе.

Часы показывали десять минут одиннадцатого. Двор уже опустел, в окнах домов загорался свет. На город медленно спускался сумрак.

– Хорошо-то как! – блаженно вздохнул Терехин. – Знаешь, жизнь такая дурацкая штука, что все время суетишься, суетишься, а вокруг некогда и оглянуться, вдохнуть воздух полной грудью. Кто его знает, будет ли что-нибудь подобное на том свете?

– Опять тебя на лирику потянуло? – бросил я. – Сколько помню тебя, это было почти всегда нехорошим предзнаменованием.

– Не беспокойся, – ответил друг. – Теперь уже время не то, да и ситуация изменилась.

– Ну вот, – пошутил я. – А сейчас тебя на политинформацию потянуло.

И мы снова рассмеялись.

– Давай сядем на скамеечку, – предложил он.

Мы пересекли дорожку и направились к скамейке, но в это время из-за угла вырулил автомобиль и ослепил нас светом фар. Мы остановились. Это был «джип». Журналисты заметили нас и посигналили.

– Рассказывайте, – попросил Терехин, когда они оставили автомобиль и подошли к нам.

– А что рассказывать? – ответил Майк. – Нужно было видеть. Словами не передашь. Когда они приехали, было уже половина десятого. И вдруг они видят телекамеры, журналистов. Почти то же самое еще по четырем адресам. Как это говорит Терехин, – полный облом.

– Тогда давайте отметим сие знаменательное событие, – тут же вытащил бутылку Терехин и стал весело размахивать ею в руках.

– Да, но ведь на сегодняшний вечер был еще какой-то грандиозный план! – напомнил Стив.

– Какой там план, – недовольно пробормотал Терехин. – Вам что, мало показалось на сегодня?

Журналисты уставились на меня.

– Ты еще что-то замышляешь, Витек? – спросил у меня Терехин.

– Да, – тихо ответил я.

– И что же, если не секрет?

– Встречу с начальником, – ответил я.

– Бывшим начальником, – поправил Терехин.

– Верно, Леша, – кивнул я, – с бывшим начальником.

– Это, братцы, без меня, – замотал он головой.

– Боишься? – поддел я его.

– Противно, – прохрипел он, проводя рукой по горлу. – Хватит, нахлебался дерьма досыта. Извиняйте, больше не хочу.

Он повернулся и пошел к подъезду, а затем остановился и добавил:

– Впрочем, и вам не советую. Передумаете – милости прошу.

Журналисты и я проводили Терехина взглядами, пока он не скрылся за дверью подъезда.

– Вы взяли камеру? – спросил я журналистов.

– Да, – ответил Стив. – Можем отправляться.

Я отметил про себя, что эти ребята заметно изменились, точнее, они изменили свое отношение ко мне. Теперь они были решительнее в словах и поступках. Значит, стали доверять, видя, что слов на ветер я не бросаю, и что со мной они действительно могут раздобыть ценную информацию.

– Тогда едем, – сказал я и направился к «Жигулям».

– Послушайте, Виктор, – остановил меня Майк. – Может, поедем на нашей машине?

– Согласен, – ответил я.

Мы выехали из двора и направились по адресу, который я назвал.

– Давайте еще раз определимся, – инструктировал я по дороге. – Я звоню ему и вызываю на улицу. Во время разговора постараюсь подвести ближе к камере.

– Мы будем в машине, – предложил Стив, сидевший за рулем.

– Нет, – возразил я. – Полковник – профессионал. Он может обратить внимание на «джип», может узнать его, поэтому не стоит рисковать.

– Тогда что же? – спросил Майк.

– Издали сможете снять? – спросил я у них. – Например, с дерева.

– Да, – ответил Майк.

– Хорошо, – продолжал я. – Только, пожалуйста, выполняйте все так, как я прошу. Я знаю, с кем имею дело. Малейшая ошибка, и он нас раскусит… Да, хотел спросить, камера сможет записывать в темноте, без света?

– Это сложно, – ответил Стив, – но мы взяли с собой специальные объективы, что-то похожее на прибор ночного видения. Нужно будет сначала попробовать.

– Но звук-то она запишет?

– Звук запишет, – ответил Майк. – Хотя тогда зачем камера? Можно было взять микрофон и записать на ленту.

– Ладно, постарайтесь, ребята, – попросил я. – Вам бесценный материал, и мне польза.

– Послушайте, Виктор, – обратился ко мне Стив.

– Давай будем на «ты», – предложил я. – Думаю, вы не против?

– О, нет, конечно, – поддержали оба мое предложение.

– Так что ты хотел спросить, Стив?

– Я хотел тебя спросить, если это не секрет, конечно… Почему ты решил поступить таким образом?

– Каким образом? С кинокамерой?

– Нет. Почему ты решил собрать компромат на своего начальника, на свою службу?

Мне не хотелось отвечать на этот вопрос. Я никогда не терпел хлюпиков, типа Москвина, которые старались попасть к начальству один на один и поплакаться о своей горькой жизни, о плохой квартире в плохом районе.

Человек в моем представлении должен быть достоин своей фамилии, имени и отчества, своего положения, человеческого звания наконец. Что было бы, если бы я поплакался о моих трудностях Филатову или Жене, или Терехину, или хотя бы этим журналистам? Ничего не изменилось бы. Мог ли я пожаловаться моджахедам на те условия, в которых оказался не по их воле, а по собственному желанию. Поэтому я и не мог простить Филатова, который использовал меня, обманул. И если бы я стал каждому плакаться, разве я выжил бы там, в нечеловеческих условиях? Разве изменилось бы так же резко отношение ко мне этих журналистов, как это произошло сегодня? Нет. Более того, я перестал бы уважать себя.

Мое молчание Стив, наверное, расценил, как нежелание отвечать на вопрос и больше ничего не спрашивал. Да, это было моим делом. Я и без того посвятил в него Терехина и Женю, о чем теперь даже сожалел.

– Поворачивай здесь, – сказал я Стиву, когда мы подъехали к дому Филатова. – Все, стоп.

«Джип» остановился. Стив выключил мотор, погасил фары.

– Что теперь? – повернулся он ко мне. – Ты поднимешься в квартиру?

– Нет, я вызову его по телефону.

– А это не опасно? – спросил Майк. – Если он узнает твой голос, то может вызвать бригаду.

– Я знаю своего командира, – уверенно ответил я. – Ждите здесь.

Я вышел из машины и направился к таксофону, снял трубку, набрал номер. В трубке послышались длинные гудки. Я машинально посмотрел на часы, повернув руку в сторону фонаря. Было двадцать минут двенадцатого.

– Алло? – ответил мне женский голос.

– Добрый вечер. Я прошу прощения, Алексея Петровича можно пригласить к телефону?

Я старался сохранять как можно более доброжелательный тон.

– А его нет, – ответила женщина.

– Как, он еще на работе? – спросил я, а потом добавил: – Странно, там, по-моему, все закончилось.

– Да, он звонил мне, – сказала женщина. – Вы с его работы?

– Да, – ответил я. – Моя фамилия Тарасенко. Вы не подскажете, как мне связаться с Алексеем Петровичем?

– А разве он не говорил? Он теперь временно перебрался на дачу.

– Ах, да! – подтвердил я. – Простите за беспокойство, я просто забыл об этом. Вы не скажете, там телефон прежний?

– Да.

– Спасибо, до свидания, – я повесил трубку. Подойдя к машине, я услышал такой разговор между журналистами:

– Но я слышал, что он прибывает инкогнито, – говорил Стив.

– Плохо, что мы никогда не видели в лицо этого Химматзоду, – отвечал Майк.

– Да, – согласился Стив и прибавил: – Ты мне напомни потом, нужно все-таки уточнить дату его приезда…

– Ну, как твои дела? – спросил у меня Майк.

– Все нормально, – ответил я. – Планы немного поменялись, но, кажется, в лучшую сторону.

– Что будем делать? – поинтересовался Стив.

– Едем на дачу к полковнику, – ответил я. – Думаю, там нам никто не помешает.

Я сел в машину, и мы направились за город.

– А о ком это вы говорили, пока меня не было? – спросил я журналистов.

– Да так, – махнул рукой Майк. – В Москву с неофициальным визитом прибывает премьер-министр оппозиционного кабинета одной южной республики.

– Химматзода? – назвал я фамилию. Они оба повернулись ко мне.

– А ты откуда его знаешь? – почти в один голос спросили Стив и Майк.

– Доводилось слышать, – ответил я, сжимая кулаки.

– Ты, может, и в лицо его видел? – поинтересовался Майк.

– Не пришлось, – ответил я. – А когда, говорите, он приезжает?

– Послезавтра, – выпалил Стив и посмотрел на Майка.

Тот ответил красноречивым взглядом. Я понял, что Стив просто проговорился, но тут же попытался смягчить ситуацию:

– Это пока непроверенные данные.

– Хорошо, – сказал я, стараясь не подавать виду, что заинтересовался информацией. – Будем действовать по несколько измененному плану. Я зайду в дом. Думаю, разговор состоится на первом этаже. Там есть небольшая лоджия. Постарайтесь бесшумно пробраться в нее и оттуда заснять разговор. Я покажу, где она находится.

– Хорошо, – согласился Майк.

«Послезавтра приедет Химматзода, – думал я. – Весьма кстати. Что ж, планы несколько поменялись. Сама жизнь внесла коррективы. Значит, наказание неотвратимо. Послезавтра будет шестнадцатое число. Придется поработать».

На дачу мы приехали почти в двенадцать, оставили машину в начале поселка, в кустах на обочине, а дальше отправились пешком. Было темно. Кое-где в домиках еще горел свет. Мы старались идти неслышно, но чуткие собаки лаем выдали наше прибытие.

На даче Филатова света не было. «Или он еще не приехал, – предположил я, – или уже спит».

– Это здесь, – шепнул я Стиву и Майку.

Мы двинулись вдоль забора, чтобы найти какой-нибудь лаз. Двухметровый забор не был для меня препятствием, а вот для журналистов с камерой…

– У нас это считается посягательством на частную собственность, – шепнул Майк. – Человек имеет полное право пристрелить нас, и закон будет на его стороне.

Забравшись во двор, мы осторожно пробрались к домику. Бесшумно взойдя на крыльцо веранды, я посветил портативным фонариком на замок. Было похоже, что никто не открывал его. Я вернулся к журналистам и устроил их на лоджии, с которой они должны были снимать, а сам осторожно открыл окно и проник внутрь дома.

Полковник приехал через час. Он отпер дверь и, ничего не подозревая, вошел в дом. Я сидел в кресле, лицом к двери. Полковник переступил порог и зажег свет. Он повернулся ко мне и остолбенел. Мне показалось даже, что он перестал дышать. Мы смотрели друг другу в глаза и молчали. Что думал он, я мог только догадываться. Я отметил про себя, что он совсем не изменился. Эти три года не оставили никаких заметных следов на его внешнем облике. У меня же, кроме шрама на щеке, еще вся душа была в незаживающих рубцах.

– Ну, здравствуй, Виктор, – спокойно сказал полковник, словно ничего и не произошло, словно он ждал этой встречи.

Я не ответил.

– Почему ты молчишь? – спросил он.

– А вам не кажется, что вы разговариваете с покойником? – усмехнулся я. – С призраком того, кого больше нет среди живых?

– Успокойся, Виктор, – постарался улыбнуться он и стал приближаться ко мне.