Текст книги "Кровавый след"

Автор книги: Юрий Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Черт, – вырвалось у меня, и я отшвырнул автомат в сторону.

Теперь оставалось надеяться только на милость Бога и свои быстрые ноги.

Заметив, что я не отвечаю на выстрелы, преследователи бросились за мной в погоню. Жесткие колючки больно царапали мне лицо, руки и грудь, но я не обращал на это внимания и мчался вперед что было сил. Позади слышались автоматные очереди и топот ног. Казалось, время остановилось в ожидании развязки. Поток ветра ударял мне в грудь, будто стараясь опрокинуть. Чем быстрее я бежал, тем больше ощущал, что все труднее передвигать ноги. А пули свистели все ближе и ближе.

Взобравшись на очередной склон, я снова побежал вниз и сразу заметил реку, которая протекала в открывшейся моему взору долине.

«Вот оно, спасение, – подумал я. – Река Зеравшан, которой мне говорил Сангак». Я был у цели, и меня никто уже не мог остановить.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

(конец апреля 1995 г.)

Спустя две недели, проделав изнурительный путь, я добрался до Гулистана. Избегая встреч с людьми, я, как затравленный дикий зверь, старался идти по ночам. Мне нужно было попасть в Ташкент. Я уже не мог передвигаться пешком, поэтому решил наведаться на местный рынок и, если не подзаработать денег на предстоящую дорогу, то хотя бы набиться к кому-нибудь в попутчики. Заросший, исхудавший, в лохмотьях, походивший на бомжа, я долго слонялся по рынку, пока не набрел на старика с добродушным лицом, напомнившим мне Сангака.

– Скажи, отец, как добраться до Ташкента? – спросил я его.

Он осмотрел меня с головы до ног и направил свой хитроватый взгляд прямо в глаза, словно пытался заглянуть в мою душу.

– Зачем тебе? – наконец спросил он.

– Мне нужно домой, бобо, – спокойно ответил я, выдерживая его испытующий взгляд.

Он не стал больше расспрашивать, отвел глаза и сказал:

– Есть у меня знакомый. Он сегодня вечером или завтра утром едет как раз в ту сторону, но не в сам Ташкент. Подойдет?

– Да, – сразу же согласился я.

Он опять заглянул мне в глаза. Я ощутил доброту, исходившую от старика, и какое-то, будто отцовское, участие.

– Хорошо, – сказал он. – Увижу его, переговорю. В этот момент к лотку с овощами и фруктами, за которым стоял старик, подошли трое мужчин. Двоим было не более тридцати, а третий был лет на десять-пятнадцать их старше. Так, по крайней мере, мне показалось. На всех были кожаные куртки. На парнях – черные джинсы и кроссовки, а на том, что был постарше, – брюки и дорогие ботинки. Никто не ошибся бы, решив, что он был старшим не только по возрасту. Голова в форме тыквы – с директорской лысиной, а пухлые щеки и маленькие глазки делали его похожим на поросенка. Бросив на этих людей взгляд, я повернулся и собрался уходить.

– У меня еще ничего нет, – испуганно сказал старик.

Я задержался, повернувшись к ним боком, будто приглядывался к фруктам на соседнем лотке.

– Слушай, старик, – просипел мордатый. – Ты начинаешь действовать мне на нервы. Думаешь, тебе это так просто сойдет? Все платят, а ты под дурака косишь? Или плати, или выметайся с рынка. Понял?

– Я все понял, господин, – пролепетал старик. – Обещаю, после базара я сам принесу вам деньги.

– Нет, вы посмотрите на старого козла, – указал пальцем на старика мордатый, обращаясь к своим дружкам.

– Вот урод! – издевательски рассмеялись те.

Я посмотрел вокруг. Ни один из торговавших не обращал внимания на то, что происходило. Люди будто не замечали этой сцены.

– Ты за кого меня держишь, болван? – рявкнул мордатый так, что старик невольно отпрянул.

Воодушевленные криком мордатого, его дружки опрокинули лоток старика. На землю полетели жалкие товары. Старик схватился руками за голову и попятился.

– Простите, господин, – взмолился он. – Я даю вам слово, что соберу деньги!

Я еще раз осмотрелся. Никто не собирался спешить на помощь бедному торговцу. Поблизости не было видно ни одного стража порядка. Начинающийся погром воспринимался людьми, как должное. Внутри у меня разгоралась лютая злоба. Я сжал кулаки и почувствовал, как наливаются силой мои руки. Я сделал несколько тихих шагов и встал позади мордатого.

– Да ты просто издеваешься, старая скотина! – стонал от злости мордатый. – Эй, ребята…

– Зачем дедушку обижаешь? – спокойно спросил я у него над ухом.

От неожиданности тот отскочил в сторону и уставился на меня. Увидев перед собой бомжа в лохмотьях, мордатый состроил недовольную рожу.

– А ты кто такой, что мне указываешь? – презрительно спросил он.

– Прохожий, – тем же спокойным тоном ответил я.

– Прохожий? – осмелел мордатый. – Вы только посмотрите, ребята, – прохожий.

– Похож! – поддержали его дружки.

– Вали-ка отсюда, прохожий, – резко перешел к угрозам мордатый, – и не суй свой нос не в свои дела, а то мои ребята сделают из тебя…

При этих словах ребята стали надвигаться на меня, угрожающе двигая плечами и играя мышцами. Я не сдвинулся с места, а только внимательно следил за рэкетирами. Вдруг тот, что подходил ко мне слева, развернулся и замахнулся кулаком, целя в лицо. Реакция не подвела, я ловко уклонился от удара. Но ногой верзила сбил меня на землю. Воодушевленные удачей, они стали медленно приближаться ко мне, довольно улыбаясь. Быстро оценив ситуацию, я выхватил палку из-под соседнего лотка, служившую подпоркой. На меня начали падать миски, чашки и сосуды. Послышался звон бьющейся посуды и ругань. Увернувшись от падающей посуды, я ударил одного из вымогателей палкой по ногам. Тот сразу же присел и заскулил от боли. Воспользовавшись моментом, я вскочил на ноги. Второй выхватил нож и, свирепо улыбаясь, бросился на меня. Я сделал шаг назад, а затем рванулся ему навстречу, перехватил руку с ножом и рывком заломил ее за спину.

– Пусти! – завопил парень, падая на спину.

Я надавил коленом ему на грудь и нанес сильный удар в лоб. Парень отключился. Я перепрыгнув через него, в прыжке нанес удар фронт-кик в грудь первому.

Он отлетел на лоток, который я перед тем опрокинул.

– Ты крутой, оборванец, – сказал мне мордатый и направил на меня пистолет. – Но запомни: на всякого крутого найдется еще более крутой.

Вокруг поднялся крик, люди в панике разбегались. Я встал в позицию, готовый в любую секунду воспользоваться промахом мордатого.

– О, да ты храбрец! – ехидно улыбнулся мордатый. – Даже не понимаешь, против чего и кого пошел.

И тут между нами пробежал мужчина, схватившись за голову и пригибаясь к земле. Я не медлил. Одного мгновения было достаточно для того, чтобы я оказался рядом с бандитом. От неожиданности мордатый только открыл рот и поднял вверх руку, державшую пистолет. Раздался выстрел, на который толпа отреагировала еще большей суматохой и воплями. В прыжке с разворотом я нанес ему удар в голову. Рэкетир повалился на землю, не выпустив однако из руки пистолета. Мгновенно придя в себя, он тут же направил на меня оружие и готов был опять выстрелить. Я бешено соображал, как поступить, и вдруг на помощь мне пришел старик. Он подкрался сзади к мордатому и что было сил огрел его по голове клюкой. Мордатый уронил голову набок, из его лысины сочилась кровь.

– Спасибо, бобо, – сказал я, тяжело дыша. Старик посмотрел на меня обреченным взглядом, будто за что-то упрекал. В это время раздался милицейский свисток с противоположного конца рынка. Я посмотрел туда, но за мечущейся толпой ничего не увидел.

– Давай быстрее отсюда, я тебя спрячу, – махнул рукой старик.

Я переступил через мордатого, но потом остановился, подобрал пистолет и снял с рэкетира кожаную куртку.

– Поносил, дай другому поносить, – пробормотал я и поспешил за стариком.

– Прячься здесь, – сказал он мне, указывая на ящики.

Я лег на землю, а старик опрокинул на меня какое-то тряпье и ящики с яблоками и дынями. Со стороны это должно было выглядеть, как погром.

– Дам знать, когда выбираться, – шепнул он мне. – Отправишься на улицу Ташкентскую. Там, в самом конце, есть духан, а рядом павильон, где торгуют шашлыками. Будь возле него в половине седьмого.

Он ушел, а через час подошел и снова шепнул:

– Все улеглось. Уходи задними дворами. Парней забрала милиция. Самое время тебе исчезнуть.

Я осторожно, чтобы не поднимать лишнего шума, выбрался из-под ящиков, юркнул на задворки рынка и пошел в том направлении, которое указал старик. Сбросив по дороге некоторые свои лохмотья, я натянул на себя великоватую в плечах куртку и с удовольствием обнаружил в ней более пятисот долларов и пачку узбекских тенге.

– Неплохо, – улыбнулся я и отправился в парикмахерскую, которую быстро отыскал в этом маленьком городишке.

Выйдя из парикмахерской, я посетил магазин одежды. Из скудного ассортимента я выбрал кое-что подходящее и отправился на улицу Ташкентскую, к шашлычному павильону, где должен был встретиться со стариком.

Я едва покончил с миской плова и тремя шашлыками, не забыв при этом опрокинуть стаканчик водки, продававшейся подпольно, как подъехал грузовик с фургоном. Я узнал старика, который, однако, не сразу признал меня без бороды, аккуратно постриженного и в новой одежде.

– Как там? Все обошлось, бобо? – спросил я.

– Обошлось-то оно обошлось, – недовольно ответил старик. – Но теперь мне дорога на рынок закрыта. Убьют они меня, покажись я там снова. Они ведь приходили сегодня опять. Сказали, если узнаем, что ты оборванца подослал, убьем. Так что путь мне заказан.

Я ничего не ответил, понимая обиду старика. Ведь для большинства таких, как он, рынок сейчас был единственной возможностью прокормиться. Теперь эта возможность была утрачена и следовало искать другой рынок. А на него еще попробуй пробиться…

Мы ехали в полном молчании. Наступила ночь, и я, прислонив голову к дверце грузовика, уснул.

Они довезли меня до самого Ташкента и высадили на первой же городской остановке, а сами развернулись и поехали обратно.

– Спасибо, – сказал я на прощанье. – Удачи вам, до свидания.

– Храни тебя Аллах, сынок, – напутствовал меня старик.

К полудню я уже был на железнодорожном вокзале.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

(12 июня 1995 г.)

В этот день ранним утром, спустя три года и пять месяцев, я ступил на перрон Казанского вокзала в Москве. Душу переполняло пьянящее чувство свободы. Легкое волнение шевельнулось в сердце при воспоминании о чем-то далеком и добром – кажется, о прежней моей жизни.

Я сошел с поезда, уже отчетливо сознавая, зачем приехал в Москву. Мне не нужно было прятаться, я не собирался с опаской озираться по сторонам. Люди, шедшие мне навстречу, не обращали на меня внимания, обходили справа и слева, спеша на электрички и в метро. Для них начиналась новая рабочая неделя, а я… У меня были свои дела.

Слившись с толпой, я уверенным шагом направился к подземному переходу.

– Эй, мужик, – услышал я за спиной оклик и обернулся.

Прислонившись к стене, передо мной стоял мужчина с обрюзгшим лицом, заросший густой щетиной. Его одежда оставляла желать лучшего.

– Ты мне? – спросил я, ткнув его пальцем в грудь.

– Тебя, а кого же еще? – безразлично ответил он, а потом выпалил: – Дай на пиво.

Он сказал это так, словно просил на лекарство. Все тело бедняги колотилось от озноба, в мутных глазах отражалась какая-то затаенная печаль. Я выгреб всю мелочь, остатки гулистанских трофеев, и высыпал в протянутую дрожащую руку.

– Спасибо, браток, – сразу оживился он, – ты меня спас.

Я улыбнулся бомжу, как старому приятелю, и продолжил свой путь.

«Ничего не изменилось, – подумал я. – Здесь все по-прежнему».

Я вышел на привокзальную площадь и посмотрел на часы. Десять минут десятого. Я не знал, куда мне сразу отправиться, поэтому просто пошел по улицам, которые в это время несколько опустели. Перейдя площадь, я вышел на Садовое кольцо и побрел в сторону Яузы и Москва-реки. В голове вертелись отрывочные воспоминания. Три года и пять месяцев. За это время моя жизнь очень переменилась. Здесь, в Москве, наверное, никто и не заметил моего отсутствия. Для меня же эти три года и пять месяцев равнялись вечности, стали отсчетом совершенно иной жизни. И за всю эту вечность никто не поинтересовался, где я и что со мной. Наверное, не поинтересовался. Ни жена, которую я обожал, ни друг, с которым я прослужил почти шесть лет рука об руку, ни начальник, которого я бесконечно уважал и к советам которого прислушивался, ни Женя, подарившая мне три сказочных ночи и рыдавшая перед моим отъездом. Теперь я не знал, что из прежней жизни осталось у меня. Марина, моя жена? Наверняка ей сказали, что я погиб при исполнении служебного задания. Ребенок, наш с ней ребенок? Он сейчас большой и еще не видел своего отца, а увидев, назовет дядей.

О работе тоже не приходилось думать. Руководство выдало меня с головой. Бросая в пасть дикого зверя, меня заставили поверить, что я выполняю важное дело, ответственную миссию. На самом же деле из меня сделали хорошую наживку.

И тогда я принял решение отомстить виновникам своих несчастий, повергнуть их и помучить.

Я был убежден, что полное и окончательное возвращение на родину мне еще предстоит. До полного возвращения было далеко. Мои намерения ставили меня вне закона, и я мог рассчитывать только на самого себя.

Оставив свои мысли, я огляделся вокруг и с удивлением обнаружил, что нахожусь на перекрестке Валовой и Новокузнецкой улиц, у станции метро «Павелецкая».

«Здесь совсем недалеко ресторанчик „Витязь“, – вспомнил я, – в котором работал после увольнения из органов Терехин. Интересно, работает он там еще или нет?»

Я направился в ресторан. Он был закрыт, но через стеклянную дверь я видел, что внутри кто-то есть. Я постучал. Через секунду дверь открыл молодой паренек, верхняя губа которого только-только начинала покрываться пушком.

– У нас закрыто, – сказал он решительным голосом. – Откроется только в два часа дня.

– Нет, я хотел дружка повидать.

– Какого дружка? – не понял парень.

– Он здесь работает начальником охраны, – объяснил я.

– Хорошо, – сказал парень и пропустил меня. Припоминая путь в подсобку, я направился туда с твердым убеждением, что увижу Терехина. Но, открыв дверь, обнаружил, что попал не туда.

– Тебе чего, мужик? – поднялся мне навстречу Гиря, которого я припомнил по задиристой манере держаться.

За моей спиной появился парень, пропустивший меня в ресторан.

– Эй, Каблук, ты чего, тормознул? – стал накатываться на парня Гиря.

– Да я… – хотел было оправдаться парень.

– Что я? – перебил его Гиря. – Ты на работе, поставлен для того, чтобы охранять.

– Он сказал, что к тебе, – наконец ответил парень.

– Ко мне? – удивился Гиря, разглядывая меня. – Кто такой, почему не знаю?

– Да, Гиря, забываешь старых знакомых, – спокойно сказал я.

Гиря еще сильнее нахмурился, соображая, откуда я его знаю. Его дружки, сидевшие за столом, обернулись к нам и стали молча следить за разговором.

– Постой, постой, – стал припоминать Гиря. – Где-то я тебя уже видел. Рожа твоя мне больно знакомая, особенно шрам.

– Ошибаешься, – покачал я головой. – Шрама как раз у меня и не было.

– Да? – ухмыльнулся Гиря. – Все равно знакомая физия, но откуда? Определенно, я тебя уже видел.

– Еще бы, – сказал я. – Последний раз мы с тобой неплохо пообщались.

Я улыбнулся, а Гиря все морщил лоб.

– Эй, мудак, кончай фуфло толкать, – прорычал один из амбалов, сидевших за столом:

– Точно, – согласился Гиря. – Говори, что надо, и вали.

– Не думал, что у тебя такая короткая память, – спокойно произнес я, не обращая внимания на того амбала. – Ладно, мне нужен Леша Терехин, хочу его срочно видеть.

– Ты что, мужик, – вытаращил глаза Гиря. – Какой Терехин? Он здесь уже года два, как не работает.

– Ты о ком это, чувак? – опять вмешался амбал.

– О его шефе, – ответил я.

– Эй, Гиря, – обратился амбал. – У тебя что, есть шеф?

– Шеф? – рассмеялся Гиря. – У меня нет никакого шефа.

– Послушай, не валяй дурака, – строго сказал я. – У меня действительно мало времени. Может, ты поторопишься и расскажешь мне о Терехине?

– Да этот хрен – сама борзота, – прорычал амбал и стал надвигаться на меня. – Его нужно просто взять за шиворот и выбросить на улицу, вот так…

Он протянул руку, чтобы взять меня за воротник. Я понял, что маленькой потасовочки не избежать. Бросив украдкой взгляд на остальных, я заметил, как они приготовились к действиям.

– На дверь, быстро! – услышал я шипение Гири, адресовавшееся парню, впустившему меня в ресторан.

Амбал был совершенно уверен в себе, даже не думал о сопротивлении с моей стороны. Я резко отстранился, перехватил его руку, крутнул по часовой стрелке и одновременно нанес мощный удар ногой по лицу. Он попятился, но на ногах устоял. Его дружки рванулись ко мне.

– Не надо! – криком остановил их амбал, утирая кровь. – Я сам.

Я быстро сосчитал своих возможных противников. Их было пятеро, не считая парня, стоявшего у входа.

«Если они будут нападать по одному, – стал соображать я, – то можно будет справиться. Только бы никто не достал пистолет или нож».

И я решил нападать первым, провоцируя амбала и его дружков на ошибки. Это было мне на руку. Схватив табуретку, я замахнулся, чтобы огреть ею амбала. Но тот ловко перехватил ее и, удерживая над головой, толкнул меня ногой в живот. Я отпустил табурет и отлетел к стене, ударившись в нее спиной. Амбал с рычанием кинулся на меня, но я успел выставить вперед ногу и ударить его в пах. Он остановился, скорчившись от боли. Я вскочил на ноги, схватил его за волосы и сделал апперкот. У амбала лязгнули зубы. Он отшатнулся и сплюнул. В его глазах пылала ненависть. Он схватил табурет и бросился на меня. Слепая ненависть лишила его расчетливости. Я ушел вправо от удара и нанес встречный удар ему сбоку по ребрам. Он повалился на пол. Я стоял над ним, тяжело дыша. Казалось, он совсем не собирался подниматься, но вдруг ухватил меня за ногу и ударил пяткой в колено. От боли я присел. Амбал подскочил на ноги и хотел нанести удар ногой мне в грудь. Я разгадал его маневр, перехватил ступню и нанес короткий вандаммовский удар кулаком пониже живота. Амбал рухнул на пол, словно опрокинутый шкаф. С ним все было понятно. Я повернулся к его дружкам и принял боевую стойку.

Двое парней сразу попятились к дверям. Против меня остались только двое: Гиря и неуклюжий верзила, походивший на тяжелоатлета. С таким легко можно справиться, если не попадать в лапы, а держаться на расстоянии.

Гиря первым бросился на меня, а верзила прикрывал его сзади. Но я в два счета справился с Гирей, а верзилу уложил рядом с ним и амбалом ударом ноги в голову с разворотом на триста шестьдесят градусов. Поразительно, но верзила отключился от одного удара. Я осмотрел поле битвы, прошел к столу, на котором лежали карты и куча долларов. Я пересчитал деньги. Их оказалось две тысячи триста.

– Неплохо, – я сунул деньги в карман. – На первое время хватит.

У выхода я остановился и сказал напуганному парню:

– Скажешь Гире, чтобы меня не искал. Сам найду, когда деньги понадобятся.

Парень торопливо кивал головой, запоминая информацию для шефа.

– А еще передай, что я их честно заработал в неравном поединке, – добавил я.

– Хорошо, – согласился парень.

Я уже открыл дверь, но потом остановился и спросил:

– А ты ничего не знаешь о Терехине?

– Я его не знаю, – ответил парень. – Пару раз, правда, видел здесь. Он заходил просить денег у Гири.

– Так он что, уже не работает здесь?

– Нет.

– И как давно?

– Не знаю, – пожал плечами парень. – Как-то слышал их разговор с Гирей. Тот, о котором вы спрашиваете, пришел очень навеселе и стал просить денег до получки, но Гиря вышвырнул его на улицу и приказал больше никогда не впускать. Гиря говорил ему… Мол, сколько ты будешь сюда таскаться? Полтора года уже здесь не работаешь. Пора дорогу забыть. В следующий раз придешь – ментов позову или убью.

– Значит, Леша Терехин спился? – сделал я заключение.

– Да, – подтвердил парень. – Он заходил такой опустившийся, весь грязный, пьяный, хвастал, что служил когда-то в спецподразделении в органах.

– Да, точно, когда-то, – подтвердил я. – Ладно. Пока! И не забудь передать то, что я сказал.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

(12 июня, вторая половина дня)

Такси остановилось у подъезда. Я расплатился с водителем и еще некоторое время продолжал молча сидеть в машине.

– Все в порядке? – спросил у меня таксист, не понимая, почему я не выхожу.

– Да, – ответил я. – Просто очень давно не был здесь.

– Понятно, – равнодушно произнес парень и отвернулся к окну.

Я вышел из машины.

Во дворе все было по-прежнему, словно я только сегодня утром проходил через него, спеша на работу, а сейчас возвращаюсь обратно. Все так же на лавочках перед домом сидели старики, все так же в песочнице играли дети.

Мое внимание привлекла одна симпатичная малышка, которой было около трех лет. У нее были светлые волосы: голубое платьице едва прикрывало пухлые коленочки. Она игралась недалеко от скамейки, на которой сидел молодой мужчина и читал газету.

– Папа, посмотри, – обращалась к нему девчушка, показывая куклу. – Посмотри, какое платье.

– Угу, – отвечал мужчина, не поднимая на девочку глаз. Он был поглощен чтением.

Не знаю, почему, но я не мог оторвать взгляда от этой славной девчушки.

– Папа, – снова настойчиво повторила она.

– Не приставай, Настя. Скоро придет мама, и мы пойдем гулять.

Я повернул голову туда, где у подъезда сидели старики, и замер от неожиданности. Из дома выходила Марина. Она тоже заметила меня и остановилась. Она смотрела на меня, словно увидела приведение. Я почувствовал, как бешено забилось сердце в груди. Несколько шагов отделяло меня от жены. Я хотел броситься к ней и крепко обнять, но это расстояние казалось непреодолимым – ноги словно приросли к земле.

Марина изменила прическу: подстригла и перекрасила волосы. Но выглядела так же обворожительно, как и три года назад.

– Марина, – безжизненным голосом произнес я.

– А вот и наша мама, – услышал я голос мужчины, несколько минут назад разговаривавшего с девочкой.

В одну секунду мне все стало ясно. Марина, уверовавшая в мою смерть, забыла меня. Сейчас у нее новый муж. А эта симпатичная девочка – моя дочь. Я почувствовал горькое разочарование, земля стала уходить у меня из-под ног.

Несколько секунд еще длился наш молчаливый диалог. Я смотрел в глаза жены и видел, как быстро сменяются в ее душе чувства. Сначала в них была растерянность, которая сменилась восторгом. Теперь же Марина с ужасом смотрела на меня.

Она прошла мимо, опустив глаза, и направилась к скамейке, где сидел ее муж и где играла ее дочь. Я не знал, что делать в этой ситуации и стоял на месте, не в силах пошевелиться.

– Мамочка, – обрадовалась девочка.

– Где ты пропадала столько времени? – недовольно спросил мужчина мою жену. – Ты всегда так долго копаешься!

Тут он посмотрел на Марину и заметил, что с ней творится что-то неладное.

– Что-нибудь случилось? – спросил он.

Марина ответила не сразу. Она посмотрела в мою сторону, а потом снова перевела взгляд на мужа:

– Да, случилось.

Она замолчала, и я понял, что слова даются ей с трудом.

– Кто этот человек? – поинтересовался мужчина.

– Один мой знакомый. Мне нужно с ним поговорить.

– Значит, ты предлагаешь мне уйти? – подозрительно спросил мужчина.

Марина промолчала. Я слушал этот разговор и весь кипел от злости на мужчину, который неизвестно по какому праву разговаривал с Мариной, как господин со своей рабыней, па саму Марину и на себя, потому что не решался подойти ближе и рассказать наглецу, кто я есть на самом деле.

– Так надо, – наконец сказала Марина. – Пожалуйста, и возьми с собой Настю.

– Мама, пойдем гулять, – пролепетала девочка, услышав, что мать назвала ее имя.

– Вы идите с… – Марина запнулась, а потом произнесла уверенным голосом, – с папой, а я вас скоро догоню.

– Ай, не хочу, – упрямилась девочка.

– Уведи ее, – со слезами повторила Марина. – Я прошу тебя.

Мужчина недовольно поднялся со скамейки, медленно сложил газету и взял за руку девчушку.

– Пойдем, у мамы серьезный и важный разговор, – сказал он, уводя мою дочку.

Когда они скрылись из виду, Марина бессильно опустилась на скамейку. Я подошел к ней и сел рядом. Мы не смотрели друг другу в глаза и сидели молча, как будто вообще не были знакомы.

– Зачем ты сказала увести ребенка? – наконец спросил я.

– Потому что так надо, – она старалась держаться уверенно.

– Кому надо?

Марина посмотрела на меня и заплакала. Жалость к ней сжимала мое сердце, я обнял жену за плечи и притянул к себе.

– Не плачь, родная моя, я вернулся.

Марина как-то странно посмотрела на меня и нервно, сквозь слезы, рассмеялась.

– Ты вернулся? Как это здорово! Вернулся защитник, который спасет меня от всех несчастий.

Я с ужасом отшатнулся от жены.

– Что ты такое говоришь?

– Я говорю чистую правду. Неужели ты не понимаешь, что не нужно было возвращаться, что ты умер, а я постаралась забыть и тебя, и ту боль, которую ты мне причинил, и то унижение, которое причинило мне твое начальство.

Я понимал, что в Марине говорит боль. Она бросала оскорбительные, жестокие слова, будто стараясь компенсировать тот кошмар, который ей пришлось пережить. Я дал ей возможность выплеснуть боль наружу.

– Ты умер, – повторила она. – Я счастлива, у меня есть муж, который не пропадает неизвестно где целыми месяцами, годами, который проводит ночи дома и который любит мою дочь.

– Но ведь это и моя дочь, – сказал я. Марина опустила голову и тихо произнесла:

– Забудь об этом, пожалуйста.

– Как это?

– Ради ее же блага. Ей будет спокойнее жить. Она привыкла к Игорю, моему мужу, и всегда будет думать, что он ее настоящий отец.

Марина не понимала, как жестоко наказывала меня. Но разве я был виноват в случившемся? Разве я по собственной воле оставил ее? Разве я сам внес себя в список мертвых?

– Зачем ты вернулся? – спросила Марина, поднимая голову и глядя мне прямо в глаза.

– Я приехал к себе домой, к своей жене и дочери.

– У тебя нет ни дома, ни жены, ни дочери, – категорически сказала Марина.

Как ни абсурдно это звучало, я не стал спорить с женщиной, которая действительно отказалась от меня и уже позабыла. Сейчас для меня это было очевидно.

– Мы можем оформить наш развод, – быстро добавила Марина.

– Зачем? Разве в этом загвоздка?

– Я знаю, что ты поймешь меня, ведь ты добрый человек. Ты ведь не хочешь, чтобы мне и Настеньке было плохо?

Я отвернулся от нее. Моя душа плакала. Не сломленный в плену, сейчас я испытывал полное моральное бессилие. Так плохо мне еще никогда не было.

– Поначалу я все еще верила, что ты жив, не находила себе места, страдала, надеялась… Но потом появился Игорь, он помог мне забыть горе, и Настенька привязалась у нему. Лучшего отца для нее было бы трудно найти.

Она осторожно коснулась моей руки:

– Прости. Я как последняя дрянь разговариваю с тобой.

Я посмотрел на нее и произнес:

– Кто рассказал тебе о моей смерти?

– Полковник Филатов. Он пришел к нам домой в середине апреля, спустя несколько месяцев после твоего отъезда. Он сказал, что ты погиб при исполнении… Обещал помогать, – Марина горько усмехнулась. – Я до сих пор получаю за тебя деньги. Они считают, что этим компенсируют потерю тебя. Я была беременна, – продолжала она, – от переживаний начались преждевременные роды. Настенька родилась через пару дней после известия о твоей смерти… И тут все началось, завертелось в адской мельнице. Сначала меня вызывал к себе твой полковник, расспрашивал, сопоставлял факты. Я узнала, что ты обманул меня, бросил меня и провел последние дни перед отъездом у любовницы. Об этом нетрудно было догадаться, твое поведение сразу казалось мне подозрительным. Господи, я даже обрадовалась твоей гибели. Я подумала, что это Бог наказывает тебя за то, что ты жестоко меня обидел. А потом меня стали таскать на допросы другие. Конечно, они называли наши встречи по-другому, но сколько унижений мне пришлось пережить… Они хотели узнать, что мне известно о твоей поездке. Я рассказывала, а им было мало, и они вызывали меня еще и еще раз. Настенька была маленькой, я вся издергалась. В общем, всего хватало. Спасибо тете Даше и дяде Сене, они помогли; занимались воспитанием дочери, пока я давала показания в кабинетах. А потом все затихло, я больше никому не была нужна. Я выбросила тебя из своего сердца, потому что ты один был виноват во всем. Ты так хотел казаться себе мужественным, суперсильным, что не обращал внимания на мои желания. Ты же знал, как мне не нравилась твоя работа, знал и молчал. Ты всегда был эгоистом. Я постаралась забыть тебя, и у меня сразу же все наладилось. Я больше не та вечно ревущая дурочка, которая ждет своего мужа из длительных командировок, я больше не трясусь по ночам от страха, что могу потерять тебя. Я стала счастливой и уверенной женщиной, у меня есть любимый человек. Так зачем же ты снова появился в моей жизни? Кто тебя просил приходить сюда? Ты мне не нужен…

Она снова заплакала. Я не знал, что делать, молча сидел рядом и ждал, когда Марина успокоится. Она была не так уж не права, обвиняя меня в черствости и эгоизме. Я действительно никогда не задумывался всерьез о ее желаниях.

– Я знала, что ты придешь, – вдруг сказала Марина.

Я посмотрел на нее с удивлением.

– Это правда, я знала, что ты не погиб, – повторила она.

– Как?!

– Ты можешь не верить мне, но это так. И я представляла себе нашу встречу, придумывала речь – столько горечи накопилось в моей душе.

– Ты знала, что я не умер, и все же вышла замуж? – наконец я понял, что именно оскорбило меня в ее словах.

– Конечно! Должна же я была отомстить тебе за все.

– Но ведь это же глупо, бессердечно.

– Это справедливо, – аргументировала она. В ее глазах снова появилась ненависть.

– Тогда можешь считать, что тебе это удалось, – подавленно произнес я.

– И теперь я прошу лишь одного, – продолжала Марина, – чтобы ты оставил нас в покое и никогда больше не появлялся здесь.

– Что же, – вздохнул я. – Признаюсь, что не так представлял нашу встречу. Бог тебе судья! Я не имею права обвинять тебя в чем бы то ни было.

– Спасибо! – ее голос дрогнул, но она старалась не выдавать волнения.

– У меня есть к тебе одна просьба, – сказал я. Марина насторожилась:

– Говори.

– Моя дочь.

– Нет, – твердо сказала она. – Настя никогда не узнает, кто ее настоящий отец. И обещай мне сейчас же, что не будешь настаивать на обратном.

– Я не могу тебе этого обещать. Ты сама не знаешь, как повернутся события.

– Не обманывай себя, – вдруг улыбнулась Марина. – Настя еще совсем маленькая, чтобы разбираться в таких трудных вопросах. А когда она вырастет – тебя уже не будет в живых.

– Что за бред ты несешь? Марина рассмеялась:

– Господи, Виктор, неужели ты себя не знаешь? Я же чувствую, что ты задумал что-то нехорошее, и обстоятельства твоего внезапного появления говорят об этом. Ты всегда будешь искать рискованных приключений, и в один прекрасный момент поймешь, что тебя уже нет. Но в следующий раз это будет по-настоящему.