Текст книги "Дети ангелов-2 - Проект "Пламя" "
Автор книги: Юрий Козловский
Жанр:
Прочая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Мы это знали, поэтому и не предлагаем тебе жить в самой Москве. Да и опасно тебе там появляться. Когда ты исчезнешь из Магадана, Фотиев сразу всполошиться, и где он начнет тебя искать? Конечно, в Москве. Поэтому мы подыскали для тебя место, где ты хоть некоторое время не будешь им обнаружен.
– Что это за место? – усомнился Сергей. – Учти, переезжать я намерен только вместе с семьей.
– Есть такой маленький городок – Пересвет. Это в Московской области, рядом с Сергиевым Посадом. Достаточно близко к Москве, чтобы не быть оторванным от ордена, и в то же время вряд ли кто-нибудь будет искать тебя именно там.
– Первый раз слышу, – с сомнением сказал Сергей. – Скорее всего, дикое захолустье.
– Так его совсем недавно и на картах не было, – пояснил Степан. – Поэтому и не слышал. Рассекретили не так давно. Тихий, уютный зеленый городок, и до Москвы чуть больше часа добираться. Тебе там понравится.
– Главное, чтобы моим понравилось. Особенно Насте. Тут она при деле, все у нее получается, а там что? Коровам хвосты крутить? Так она не согласится.
– Найдется и там ей дело, – нетерпеливо сказал Бойцов. – Москва все-таки рядом. Но и ты уж приложи старание, объясни ей, что к чему. Слишком все серьезно, чтобы из-за мелочей что-то сорвалось.
– Хочешь сказать – из-за девчоночьего каприза? – поправил его Жуковский. – Не стесняйся, называй вещи своими именами.
– Нет, я вовсе так не думал, – смутился Степан.
– Ладно, проехали. Когда нужно выезжать?
– Чем скорее, тем лучше. Поэтому завтра же начинай передавать дела фирмы Андрею.
– Мне? – у Синицына вытянулось лицо. Видно было, что он не ожидал такого поворота, и меньше всего ему хочется оставаться в Магадане. И Сергей хорошо понимал, почему.
– А кому ты думал? – удивился Бойцов. – Разве не понимаешь, что без нашего прикрытия фирму здесь сожрут уже через месяц? Или ты не знаешь, что с бегством Фотиева оборвались многие концы, в том числе и источники финансирования ордена? Без этого золота нам совсем туго придется!
Андрей тяжело вздохнул, но вынужден был согласиться.
В этот же день Жуковского застал еще один телефонный звонок. На этот раз звонил старец Даниил. Он уже откуда-то знал о принятом Сергеем решении и еле слышным голосом попросил по приезде сразу навестить его.
– Только не тяни с этим, мне уже недолго осталось, – сказал он в заключение и положил трубку.
Как ни странно, но Настя не слишком возражала против отъезда из Магадана, хотя Жуковский и предупредил ее, что это навсегда. Оказалось, что дочь сама отлично понимает двусмысленность их положения и не раз задумывалась о том, что когда-то придется рвать все связи. Конечно, ее не слишком прельщала перспектива никогда больше не увидеть никого из друзей, но она понимала и то, что слишком от них отличается. Другого выхода просто не оставалось. А насчет дела она не очень переживала, в том, что ей удастся без труда наладить его в любом месте, Настя ничуть не сомневалась. Тем более, отец уже предложил ей вариант работы, который они решили рассмотреть по прибытию на место.
Сложнее оказалось с Верой, чего Сергей никак не ожидал. У них давно уже заходили разговоры об отъезде, и жена всегда высказывала мысль, что с Севера надо уезжать, что многие знакомые так и сделали и никто об этом не жалеет. А как дошло до дела – оказалось, жалко бросать налаженный быт, хорошую работу, друзей и знакомых. Даже соседей, таких как у них нигде, оказывается, не найдешь! Сергей понял, что ей просто страшно уезжать, ведь почти всю жизнь прожила здесь. Но, в конце концов, согласилась и она.
Передать дела на фирме, продать квартиры и имущество удалось на удивление быстро. Даже Настя продала свой бизнес за какие-то три дня, хотя ожидала долгой бюрократической волокиты. У Жуковского было сильное подозрение, что в дело вмешался Бойцов и "уговорил" кое-кого ускорить процесс, но спрашивать его об этом не стал.
Еще через два дня семья Жуковских с несколькими чемоданами в сопровождении Степана Бойцова, возвышающегося среди них на голову, вылетела в Москву.
8
В первый же рабочий день двухтысячного года генерал госбезопасности Василий Андреевич Романов подал рапорт о своей отставке. Упустив из-под носа арестованного миллиардера Роберта Сидорина, подозреваемого в заговоре против существующей власти с целью ее свержения, а также в покушении на массовые убийства и такое экзотическое преступление, как геноцид, он не посчитал себя вправе занимать ответственную должность в аппарате президента. Подавать рапорт пришлось уже не деду, ушедшему на покой, а бывшему премьеру, занявшему его место, пока, правда, с приставкой и.о.
Но новый хозяин отставки не принял. Он недвусмысленно дал генералу понять, что сбежавший олигарх для него даже удобнее, чем находящийся под стражей, меньше будет воя в отечественной и зарубежной прессе. Сбежал – значит виновен. Ну, а если снова высунет нос, то и разговор с ним будет соответствующий. А сейчас и.о. ждет от генерала совсем другого. От нынешней должности Романов освобождается и назначается советником президента по специальным вопросам. По таким вопросам, услышав про которые абсолютное большинство населения страны решило бы, что генерал вместе с президентом если не съехали с катушек совсем, то вплотную приблизились к этому. То есть, генерал должен был собирать, систематизировать и докладывать и.о. сведения о наиболее примечательных случаях мистики, магии и другой небывальщины. И первым делом, которое он поручил Романову, было дело о бесследно пропавшем работнике секретного архива ФСБ Борисе Михайловиче Баркове. Кроме судьбы самого архивиста и.о. интересовали личности всех его предшественников, которых с момента создания ВЧК-ОГПУ сменилось на удивление немного.
Услышав от бывшего премьера такое, Романов сразу зауважал его, потому что прежде в глубине души считал, что тот не поднялся в развитии выше уровня подполковника КГБ, именно с этой ступеньки нынешний "почти президент" ушел в поход за властью. Теперь генерал с удовольствием констатировал, что оказался не прав. Но, несмотря на это, не признался в личном знакомстве с тремя людьми, которых считал главной загадкой в стране – цыганским бароном Вансовичем, президентом медицинского фонда Фотиевым и таинственным молодым человеком Виктором, который в одиночку отправил в глубокий сон полсотни вооруженных охранников. Романов старался уверить себя, что скрыл знакомство по той лишь причине, что сам почти ничего о них не знает. Но в глубине души понимал – дело вовсе не в этом. Наверно, он просто не считал себя вправе выдавать не принадлежащую ему тайну.
Расследование по делу подполковника госбезопасности Бориса Баркова не дало ничего, хотя на него были брошены лучшие оперативники ФСБ. Он просто бесследно исчез. Были опрошены тысячи потенциальных свидетелей, но все оказалось бесполезно. Пришлось объявить на него всероссийский розыск и на этом успокоиться.
Намного интереснее оказались материалы по его предшественникам на посту архивариуса. Сличив их фотографии, генерал заметил, что все они чем-то неуловимым похожи друг на друга. Каждый из них состоял в должности много лет, удивительным образом избегая популярных некогда репрессий, а позже – сокращения или чистки рядов. А главное – ни один не умер своей смертью, но каждый погиб так, что тело не удавалось отыскать, или, как минимум, достоверно опознать. Один утонул в море, другой сгорел на пожаре до состояния головешки, третий погиб в разбившемся и сгоревшем самолете. Четвертый, как и последний, Борис Барков, просто, без всяких затей пропал без вести.
Все они характеризовались руководством с самой лучшей стороны, как опытные и добросовестные работники, свято блюдущие государственную тайну. Но Романов все-таки решил назначить ревизию архива, хотя сделать это оказалось очень нелегко. Даже у самого генерала не оказалось всех необходимых допусков, позволяющих хотя бы войти туда. Пришлось обращаться к шефу, и только после его вмешательства разрешение на ревизию было получено. И то лишь с условием, что проверяющие не будут знакомиться с содержанием документов, а лишь убедятся в их наличии и сохранности.
Ревизия выявило то, чего Романов подсознательно ожидал. В архиве не оказалось некоторых документов, и почти все они числились по новому профилю его деятельности. Как это случилось, не мог объяснить никто, потому что за все время отсюда не была вынесена ни одна бумажка, даже по приказу самого большого начальства. Только копии, и то после продолжительных согласований. А тут вдруг одна из папок, хранящихся с царских времен, оказалась вместо документов набита газетами за тысяча девятьсот пятьдесят четвертый год. Что было в тех документах, кому и, главное, зачем, понадобилось их изымать, оставалось только гадать.
Когда генерал доложил обо всем этом и.о., тот, казалось, ничуть не удивился, лишь принял к сведению, и дал новое поручение – собрать всю возможную информацию о масонах. Не опереточных вольных каменщиках с их мастерками и циркулями, а о людях, контролирующих огромные средства и обладающих реальным влиянием на политику государств Запада. Пусть они называют себя как-то иначе, но суть остается прежней. Основное внимание и.о. посоветовал обратить на недавно уехавшего из Москвы Карла Вайсмана.
Генерал давно выполнил это и множество других поручений. И.о. был избран и благополучно провел на посту два срока. Теперь в стране властвовал другой президент, а Романов все так же оставался на должности советника по специальным вопросам, хотя официально давно вышел на пенсию. Новый шеф, ознакомившись с кругом задач, закрепленных за Романовым, поначалу отнесся к этому немного скептически, но потом вдруг резко переменил мнение и заявил, что Василий Андреевич может обращаться к нему в любое время, а финансирование руководимого им подразделения увеличивается. Видимо, предшественник сообщил ему что-то такое, что заставило президента изменить отношение к «чертовщине», как он называл сначала то, чем занимался Романов.
Все возвращается на круги своя, подумал экс-генерал, получив первое задание от только что прошедшего инаугурацию президента. Он должен был выяснить, чем занимается снова появившийся в Москве западный банкир Карл Вайсман. Для Романова давно не было секретом, что тот принадлежит к тайной организации банкиров, которую бывший президент называл масонской ложей. Знал он и о причастности Вайсмана к событиям декабря девяносто девятого года, в том числе о создании им незаконного вооруженного формирования и попытке взорвать мечеть в Выползовом переулке. Правда, тогда оказалось невозможно доказать вину банкира, и ему удалось уйти от наказания. А теракт был сорван спецназовцами, пожелавшими остаться неизвестными.
Теперь Вайсман объявился снова, и Романову необходимо было выяснить, чего следует ожидать от него на этот раз. Страна сильно изменилась за прошедшие годы, и банкир не мог теперь рассчитывать на прежнюю свободу действий.
Наблюдение зафиксировало несколько встреч Вайсмана с главным электрическим начальником страны. Романов доложил об этом наверх, и очень скоро начальник покинул свой пост. Василий Андреевич был удивлен, потому что раньше тот считался неприкасаемым. Хотя, возможно, его уход был простым совпадением. Но о чем они разговаривали с банкиром, узнать не удалось, слишком профессиональной была охрана у энергетика.
После этого Вайсман вышел на контакт с небольшой, но крепко стоящей на ногах частной охранной фирмой, по некоторым сведениям, тесно связанной с некоторыми чинами из ФСБ. Романов попытался навести о ней более подробные справки, обратившись в свое бывшее ведомство, но натолкнулся на глухое, но мощное сопротивление. Чтобы не терять времени и сил, он обратился за поддержкой к шефу, но на этот раз просчитался. Тот пообещал помочь, однако реально ничего не сделал, якобы забыв о просьбе за более важными делами. Романов догадался, что фирма создана для выполнения особо щепетильных заданий, за что ей многое прощается, и влезать в ее дела ему никто не позволит.
Но какое отношение она имеет к западному банкиру? Романов решил, что узнает, чего бы это ему не стоило, но просить помощи у президента больше не стал. Он слишком давно вращался в большой политике и отлично понимал, что посвящен далеко не во все нюансы, и не везде можно действовать открыто. Тем более что вскоре он получил даже не совет, а замаскированный намек от одного из помощников шефа. Оказывается, он пошел немного не в ту сторону, и охранная фирма совершенно не при чем. Романов, естественно, взял под козырек, но про себя твердо решил – черта с два! На этот раз он банкира не упустит, и подберется к нему именно через эту загадочную фирму.
Помощь пришла с неожиданной стороны. А, может быть и наоборот, с вполне ожидаемой, потому что Василий Андреевич подспудно надеялся на вмешательство этой силы. Снова, как когда-то, позвонил Захар Вансович. За прошедшие годы они виделись всего три раза на различных официальных мероприятиях, но лишь издалека, ни разу не перемолвившись словом. Романов привычно приказал отследить звонок, не ожидая, впрочем, результата, и оказался прав. Техническая служба сделать этого не смогла. Ее начальник, молодой и амбициозный кандидат наук, докладывая о неудаче Романову, имел такой удрученный вид, что генералу стало даже жалко его. Но не мог же он объяснять, что против "чертовщины" техника бессильна!
Захар Фомич ничуть не изменился за прошедшие годы. По подсчетам Романова, ему сейчас должно было исполниться семьдесят восемь, но стариком его назвать было никак нельзя. В крайнем случае, пожилым мужчиной. Но у Василия Андреевича давно появилось смутное подозрение, что настоящий возраст этого человека простирается далеко за пределы человеческого понимания. Однако он держал свою догадку при себе и ни с кем ей не делился.
– Как-то так получается, – начал разговор Вансович, – что мы встречаемся только тогда, когда стране грозит опасность. Я прихожу, как вестник несчастья, а их в старину лишали жизни.
По случаю жаркой погоды старый цыган был одет в светлый льняной костюм свободного покроя, тонкую кремовую рубашку и чем-то неуловимо походил на французского актера Бельмондо.
– Так радуйтесь, что те времена прошли, – улыбнулся Романов. Он был рад встрече, потому что питал глубокое уважение к этому человеку. – Но о какой опасности вы говорите? Обстановка в стране стабильная...
– Но опасность, тем не менее, на пороге, – перебил его Вансович. – Только о ней пока мало кто знает. Кое-что через агентов влияния стало известно обоим президентам, старому и новому, но только на уровне слухов. Полагаю, вам известно о существовании некоей организации, во многом, если не во всем определяющей политику правительств западных стран?
– Она строит какие-то козни? – Романов поднял глаза на собеседника.
– Можно сказать и так, – ответил Захар Фомич. – Они дожидались только результатов выборов в России. Скоро, думаю, ближе к осени, кто-то из западных послов, не знаю, кто именно, но это и не важно, официально сообщит нашему правительству о грозящей опасности. Самое печальное, что это будет чистой правдой. Вот только ни на одно из их предложений и требований ни в коем случае нельзя соглашаться. И мы с вами должны сделать все, чтобы этого не случилось.
9
Городок оказался тихим, зеленым и сонным, словно все его жители вдруг одновременно вышли на пенсию. Во всяком случае, так показалось Жуковскому, когда они въехали на тенистую улицу, где в старой пятиэтажке для них была приготовлена квартира.
– Вы уж не обессудьте, – извинялся Степан, – ничего лучшего пока не подыскали. Но это на первое время, потом сами решите, где жить.
Извинялся он зря. Расположенная в старом доме квартира состояла из четырех вполне приличного размера комнат, вместительной кладовки и, главное, что понравилось Вере – большой и удобной кухни. Видно было, что к приезду Жуковских готовились – сделали ремонт, расставили мебель, не забыли про бытовую технику и кухонную утварь. Словом, квартира выглядела вполне пристойно, примерно, как жилище средней руки "нового русского".
Ты, Настя, надеюсь, не против пожить пока с родителями? – спросил Степан. – А то можно подыскать и тебе что-нибудь.
– Спасибо, не нужно, – ответила девушка. – Я уж как-нибудь сама...
Вера долго критически осматривала новое жилье, но Сергей понял, что оно ей понравилось. Завершив осмотр, она присела на диван и сказала с сомнением:
– Ну ладно, с квартирой нормально, но чем я буду здесь заниматься? Вы-то с Настей при деле, а я?
Еще в Магадане Вере была преподнесена продуманная легенда, объясняющая необходимость переезда именно в этот городок. Звучала она так – фирма получила разрешение использовать часть добытого драгоценного металла для производства ювелирных изделий, для чего недалеко от Пересвета был оборудован ювелирный завод, руководить которым будет Сергей. А Настя будет при нем главным художником и дизайнером по драгоценным украшениям. Это объяснение было недалеко от истины, завод действительно был построен и готовился к выпуску продукции, но не он, конечно, был главным делом, ожидающим Жуковского. Правда, каким будет главное, он пока представлял себе смутно.
– Не переживай, пристроим и тебя! – успокоил жену Сергей. – Можно на том же заводе.
– Ага, главным инженером, к примеру... – фыркнула Вера. – Много я понимаю в ювелирном деле!
– Ладно, там будет видно, – Сергей постарался подпустить в свой тон оптимизма. – Отдыхай пока, обустраивайся, на работу всегда успеешь, а денег у нас хватает.
– Да, вы тут обживайтесь, а мне пора, – сказал Бойцов. – Вот документы на квартиру, это на машину на твое имя, она стоит на платной стоянке. Все, я поехал, созвонимся...
Но долго раскачиваться Жуковскому не пришлось. Уже назавтра в девять часов утра подал голос мобильный телефон, номера которого он никому еще не давал, потому что оформил его только вчера.
– Выходи на улицу, погода хорошая, прогуляемся.
Сергей сразу узнал голос Захара, хотя не слышал его много лет, поэтому быстро собрался и через несколько минут вышел во двор. Старый знакомец сидел на скамейке около подъезда, а невдалеке стояла явно ожидающая его машина. Крепко пожали друг другу руки, обнялись. Сергей отступил на шаг, оценивающе посмотрел на Захара, одетого в легкие белые брюки и тенниску. Его мощной, но стройной фигуре могли позавидовать многие тридцатилетние.
– Отлично выглядите!
– Ты тоже неплохо. Но комплименты будем делать потом, а сейчас давай пройдемся, есть серьезный разговор. – Захар выглядел озабоченно.
– Может быть, зайдем ко мне? – предложил Сергей.
– Нет, здесь есть хорошее озерцо, посидим на берегу, поговорим.
Пока шли к озеру, до которого оказалось не дальше пятисот метров, Захар молчал, заговорил лишь тогда, когда они присели на скамейку под деревьями.
– Ты уже знаешь, почему тебя выдернули из твоего Магадана, – начал он, глядя Сергею прямо в глаза.
– Знаю. Из-за Фотиева. Только никто пока не сказал мне, что он затеял на этот раз.
– А никто и не скажет. Потому что никто не знает. Но одно то, что братец связался с этими выродками – мутантами, говорит о том, что он готов на все. В нашей среде такая связь всегда считалась омерзительной. Я не говорю обо всех мутантах, а только о выродках, которые сознательно служат злу. Могу тебя уверить, это страшный и очень опасный союз!
– Получается, и вы не можете сказать мне ничего определенного, кроме того, что Фотиев связался с мутантами?
– Не совсем так. Кое-что я тебе расскажу, для этого и приехал. Но сложить все кусочки и восстановить общую картину, раскрыть замысел Ивана, ты должен сам. Именно для решения этой задачи мы и обратились к тебе, потому что никому другому это не под силу.
– А вы не ошибаетесь? Не переоцениваете мои возможности? – усомнился Сергей.
– Ни в коем случае, – уверенно ответил Захар. – Однажды ты их уже проявил, и я не сомневаюсь, что получится у тебя и на этот раз. Главное, ты должен сам поверить в свои силы.
– Если уж сам глава клана так уверен, что остается мне, грешному? – усмехнулся Жуковский. – Ладно, выкладывайте, что хотели сказать.
– Тогда слушай, – Захар подчеркнуто не обратил внимания на наигранно легкомысленный тон Сергея, – слушай и мотай на ус. Иван в принципе не мог выдать мутантам ничего такого, о чем не знал бы круг. За одним исключением. Существует какая-то тайна, которой владели только главы ордена. И передавалась она в единственном случае – при смене руководителей. Перед смертью Юлий сообщил ее своему преемнику Луке, тот передал Гермогену, а Гермоген – Иоанну, когда круг решил, что главу ордена надо менять. Всякий раз передача руководства орденом происходила по правилам, и очередной глава узнавал тайну. Но теперь, после предательства Ивана, все пошло наперекосяк, преемственность нарушена, и Кирилл стал первым главой ордена, не владеющим тайной.
– Неполноценным, что ли?
– Зря иронизируешь, – нахмурился Захар. – Кирилл не виноват, что занял этот пост при таких обстоятельствах. Хотя кое в чем ты и прав. Никогда на моей памяти, а это достаточно большой срок, не получалось ничего хорошего, если к власти приходили бывшие диссиденты или обиженные прежним режимом.
– Нет, мне вовсе не до смеха, – задумчиво сказал Сергей. – Просто я не вижу, чем может помочь ваш рассказ, если мы не знаем, что это за тайна.
– Может быть, это наведет тебя на определенные размышления, – сказал Захар, – у меня есть подозрение, что тайна связана с каким-то знанием или умением наших предков, которыми ни в коем случае не должны овладеть наши современники, не достигнув определенной степени нравственного развития.
– Боюсь, что этого не будет никогда, – пробормотал про себя Жуковский и спросил уже вслух: – И вы думаете, что Фотиев выдал тайну мутантам?
– Хотелось бы верить, что это не так, – с надеждой ответил цыган, но Сергей понял, что он слабо верит в такую возможность.
– Вот что, Захар Фомич... или лучше Матвеевич? – запнулся вдруг Жуковский.
– Да как угодно, – отмахнулся цыган, – лучше всего просто Захар.
– Так вот, Захар, – продолжил Сергей. – Перед самым отъездом из Магадана мне позвонил старец Даниил и попросил обязательно навестить его. Может быть, он что-нибудь разъяснит?
– Так что же ты молчал до сих пор? – возмутился Захар. – Старец при смерти, доживает последние дни!
– Откуда вам это известно? – усомнился Жуковский.
– Мы всегда это знаем. Срок Даниила давно пришел и, может быть, только необходимость что-то сообщить тебе удерживает его на этом свете. Нужно ехать немедленно. Я довезу тебя.
Они не нашли старца в той келье, где Жуковский встречался с ним несколько лет назад. По словам настоятеля монастыря, Даниил пожелал завершить свой земной путь в уединенном лесном скиту, и никто не решился ему в этом препятствовать. Скит оказался небольшой бревенчатой избушкой с прилегающим к нему огородиком, расположенной в березовом лесу, насквозь пронизанном солнечными лучами. За старцем ухаживали два давно знакомых Сергею монаха – чернобородый и русобородый. Оба немного постарели, но оставались такими же внушительными и неразговорчивыми. Они сразу узнали Жуковского, и русобородый провел его к Даниилу, проронив при этом укоризненно:
– Старец давно ждет, мог бы и пораньше...
Даниил лежал на узком деревянном топчане, одетый в белую рубаху и укрытый серым солдатским одеялом с белоснежной простыней. Его длинные волосы и борода почти не отличались цветом от подушки, а лицо стало полупрозрачным. Только глаза остались прежними – ясными и пронизывающими насквозь.
– Наконец-то! – прошептал он, увидев Жуковского. – Боялся, не дождусь.
– Ну что вы, отец Даниил! – с фальшивым оптимизмом воскликнул Сергей. – Вы еще...
– Не криви душой, – перебил его старец. – Я знаю, что мой срок пришел. Но, каюсь, хочу убедиться еще в этой жизни, что Господь покарает братоубийцу Иоанна. Потому и позвал тебя, чтобы помочь...
Видно, старцу тяжело было говорить, и он надолго замолчал, прикрыв глаза. Сергей с трудом улавливал его тихое дыхание, временами даже казалось, что он уже умер. Но Даниил снова открыл глаза и заговорил:
– Наверно, Захар уже рассказал тебе о своих догадках? – Сергей кивнул, и старец продолжил: – Тогда добавлю то, что знаю я. Только имей терпение, потому что мне тяжело говорить.
Сергей почтительно наклонил голову, испытывая неизъяснимый трепет перед открывающейся глубиной веков.
– Да, Захар прав, – продолжил Даниил, – Иоанн действительно владеет тайной, способной перевернуть мир. И он на самом деле единственный, кто знает ее в полном объеме, как бывший глава ордена. Мне, грешному, Юлий приоткрыл ее краешек, потому что я был его учеником, и он не раз говорил, что когда-нибудь я займу его место. А сейчас то, что знаю я, должен узнать и ты, потому что если Иоанн на самом деле готов выпустить дьявола, то помешать ему в этом можешь только ты. Даже глава ордена Кирилл не поможет тебе ничем, потому что, каюсь, я ошибся в нем. Он не должен был занять это место. Но и других достойных я не вижу. А теперь слушай внимательно.
Это один из самых древних секретов. Когда наша земля была совсем молода и ее населяли наши далекие предки – исполины, дети ангелов, им приходилось противостоять многим стихиям. И одной из самых страшных была та, которую они называли звездным огнем. Он иногда вырывался из-под земли, и тогда наступали страшные бедствия, огонь уничтожал все на огромных территориях. Плавились даже камни. Но наши предки были настоящими исполинами, не чета нам, они сумели справиться с огнем, загнали его в надежные убежища глубоко под землю. Тайна, которая передается при смене главы ордена, каким-то образом связана со спрятанным огнем. Поэтому, если Иоанн и правда осмелится применить ее в качестве оружия в борьбе с нами за осуществление своих дьявольских планов, нас всех ждет большая беда.
– А откуда узнал тайну Юлий? – спросил Сергей. – Ведь он был пробужден после длительного перерыва.
– Ты забыл причину его пробуждения? – старец заметно утомился, и голос его звучал чуть слышно. – Из всех пробужденных в момент воскрешения Спасителя он один получил в дар всю сумму древних знаний. Почему именно он? Кто знает, пути Господни неисповедимы... Самые опасные знания Юлий скрыл от потомков, поняв, что те могут обратить их во зло. И оказался прав, ведь удалось же дьяволу овладеть сердцем Иоанна!
– Это все, что вам известно? – Сергей видел, что старцу с каждой минутой становится все труднее говорить, и он понял, что разговор нужно сворачивать.
– Остальное ты должен разыскать сам, – еле слышно прошептал Даниил. – не может быть, чтобы ничего не сохранилось... Теперь иди. А я надеюсь, что мне удастся дожить...
На обратном пути Захар не задал Жуковскому ни одного вопроса, зная, что если бы тот мог, то рассказал бы обо всем сам. А Сергей всю дорогу ломал голову, с какого бока подступиться к решению задачи. Хоть и узнал много нового, но эти знания практически ничего не давали. По-прежнему было неясно, какой ультиматум готовят российскому правительству ростовщики по наущению Фотиева, чем вооружил он их для этого. Ясно было одно – придется погружаться в «мировой эфир», то есть в ноосферу. А ключевыми понятиями для поиска должны стать такие понятия – дети ангелов – звездный огонь – глава ордена – ростовщики.
Сергей давно уже не погружался в эфир, все было как-то недосуг, но надеялся, что навыков не утратил. Но все равно он понимал, что поиски займут не один день, если вообще окажутся удачными. А если нет – он даже боялся себе представить, что будет в этом случае.
10
Казалось, что буровая колонка поднимается бесконечно долго, но Федора Осипова, старого бурового мастера по прозвищу Гном это не волновало. Сегодня выйдет керн, или завтра, ему было все равно, потому что таких денег, какие платили на этой скважине, он никогда не получал. Заказывало работы и платило за них совместное предприятие с иностранным, каким-то датско-норвежско-португальским и еще Бог знает каким капиталом. В подобных тепличных условиях работать Осипову пришлось впервые. Бурение не останавливалось ни на секунду, так как все расходные материалы, включая дорогущие алмазные коронки, доставлялись по первому требованию. И зарплата ни разу не задерживалась.
Гному было плевать, что за предприятие, чей капитал. Даже он, привыкший зашибать на глубинном бурении хорошую деньгу, поражался размерам оплаты каждого погонного метра. А ведь по завершению работ была обещана еще и шикарная премия!
Все это заставляло Осипова с удвоенной скоростью носиться по буровой, заставляя всю бригаду вертеться в заданном им темпе. Несмотря на солидный возраст – в следующем году Гном собирался на пенсию, и малый рост, за который получил обидное прозвище, он успевал везде и, казалось, не знал усталости.
К обеду скорость подъема возросла и появилась надежда, что последняя штанга выйдет в его смену, что весьма обрадовало Осипова. "Профессор", как называл он тощего немца Вальтера, наблюдающего за ходом работ, обещал смене, доставшей керн, еще один дополнительный, как он называл, "бонус".
И действительно, около семи часов вечера с глубины чуть меньше четырех километров вышел блестящий цилиндр керна. Собственно, бурение закончилось еще на трех километрах, потом, пройдя слой очень твердой породы, бур вошел в пустоту. Но "профессор" велел продолжать спуск инструмента до тех пор, пока коронка не упрется в препятствие, что произошло через семьсот метров. Под буровой оказалась гигантская подземная полость, и Вальтер очень хотел знать, чем она наполнена.
Немец был уже тут как тут, притащив с собой кучу аппаратуры. Пока буровики откручивали от штанги герметичную емкость, специально предназначенную для забора под землей образцов жидкостей и газов, он извертелся от нетерпения. Гном был тут же, рядом, хотя не ожидал увидеть ничего интересного. Ну что можно достать из подземной полости, кроме нефти или горючего газа? И все равно не уходил, надеясь, что немчура отметит его усердие.
Емкость отсоединили, "профессор" прикрутил к клапану в ее торце приспособление, похожее на большой шприц и потянул на себя поршень. Потом снова открутил его и хотел унести но, удивившись неожиданной тяжести содержимого, велел вскрыть емкость. Гному стало интересно, потому что, судя по тяжести, они вытащили из-под земли вовсе не нефть, а что-то совсем другое, может быть, ртуть. Но когда фланец был откручен, и немец с Осиповым склонились над емкостью, то внутри они не увидели ровным счетом ничего. Там был или воздух, или какой-то прозрачный бесцветный газ. Но газ не может быть таким тяжелым, подумал Гном, и это была его последняя мысль. Невидимое содержимое цилиндра, соединившись с кислородом воздуха, стало приобретать бледно-розовый цвет, засветилось, с каждым мгновением все ярче. Нестерпимо яркая вспышка – и мир для Осипова перестал существовать.