Текст книги "Дети ангелов-2 - Проект "Пламя" "

Автор книги: Юрий Козловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Все эти подробности не стоили бы внимания уважаемого адресата, если бы не то, что произошло потом. На следующий год исследователь вернулся с полным комплектом спелеологического оборудования. Хорошо, что у него хватило ума полностью последовать указаниям дикарской легенды. В пещеру, действительно очень глубокую, он спускался без факелов и фонарей, а только с прибором ночного видения. На самом ее дне он обнаружил небольшое углубление, с виду пустое, а на ощупь наполненное какой-то очень холодной газообразной субстанцией. Соблюдая предписанные легендой меры предосторожности, исследователь наполнил ей специально подготовленную герметичную стальную капсулу и вынес ее на поверхность. Примечательно, что капсула даже при температуре окружающего воздуха выше сорока градусов оставалась настолько холодной, что ее трудно было удержать незащищенной рукой.

Вернувшись в Европу, исследователь сумел заинтересовать своей находкой ученых, физиков и химиков. Проведя необходимые анализы, те схватились за голову – содержимого капсулы было достаточно, чтобы стереть с лица земли не только здание института, где проводились работы, но и несколько прилегающих кварталов. Дальнейшие исследования показали, что опасное вещество можно и обезвредить, но для этого требуется огромное количество электрической энергии.

Чтобы предотвратить возможные попытки использовать вещество в преступных целях, было принято решение без ведома правительства африканской страны, занятого борьбой с партизанами, уничтожить вход в пещеру. Подразделение коммандос при помощи большого количества взрывчатки сделало это так надежно, что теперь для того, чтобы добыть таинственную субстанцию, пришлось бы копать котлован размером с десяток пирамид Хеопса.

В конце письма приводился подробный анализ химического состава вещества и расчеты по расходу энергии, необходимой для нейтрализации одного его кубического сантиметра...

16

– Как вы на все это смотрите? – Бойцов хлопнул огромной ладонью по расшифровке полученного вчера послания. – Прямо приключенческое кино – пещеры, Африка! Ты что-нибудь нарыл?

Жуковский, к которому сейчас обращался Степан, прочитав вчера вечером послание, заявил, что ему нужно поработать, и всю ночь блуждал в эфире. Авторы письма, сами того не желая, подкинули ему интересные мысли.

– Да, кое-что узнал, – ответил он удовлетворенно. – Основное – что правды в письме меньше половины.

– Что же в нем ложь? – насторожился Степан.

– Все это, как ты говоришь, приключенческое кино. Африка, туземцы, легенды о пещерах – действительно, сказочка для простаков. Все построено на том, что к сообщению из такого серьезного источника и отнесутся со всей серьезностью. А ведь главная его задача, на самом деле – осторожненько так, ненавязчиво, ввести в уши адресату последний раздел, где говорится о расходе энергии на нейтрализацию огня.

– Объясни! – потребовал Бойцов.

– Попытаюсь. Сегодня ночью я, наконец, нашел кое-какие данные о природе этой субстанции. Я пока ничего не знаю о хранилищах, куда древние упрятали огонь, может быть, оно одно, может быть – несколько. Не знаю, почему его не обезвредили еще тогда, хотя предки, оказывается, могли в принципе это сделать. Зато, узнав про условия, при которых это вещество возгорается, я сразу понял, что послание – только проба сил перед основным наступлением. Если наше правительство проглотит наживку, то последуют еще какие-то требования.

К выводу, что вся эта сказочка сочинена для отвода глаз, я пришел, узнав, что для воспламенения важен лишь один фактор, и это кислород. А солнечный свет, о котором говориться в письме – полная туфта, уловка, нужная только для того, чтобы предупредить неизбежный вопрос – почему вещество не воспламенилось в африканской пещере, если оно находилось там в открытом виде, контакте с атмосферой...

– Но ведь о солнечном свете сказано и в отчете наших ученых из Сибири! – перебила отца Настя.

– А это говорит только о том, что операция продумана мутантами на десять ходов вперед, и среди ученых есть их человек.

– Но цель? Какая цель у этой заварухи? – почти простонал Степан. – Неужели они и правда собираются спалить полстраны? Так ведь теперь не получится, место катастрофы окружено войсками, муха не пролетит.

– Да, это вряд ли, – поддержал его Сергей. – Но ты не совсем прав. Муха, действительно, не пролетит, а вот Иван Матвеевич пешком пройдет, и не поморщится. Только зачем это ему? И зачем мутантам уничтожать территорию, на которую они смотрят, как на свою кладовую? Нет, тут что-то в другое.

– Я тоже не спала сегодня ночью, – снова вмешалась в разговор Настя, – посидела в Интернете и кое-что подсчитала.

Она положила на стол лист бумаги, сплошь покрытый цифрами.

– Вот смотрите, это количество энергии, нужное, чтобы нейтрализовать один кубический сантиметр вещества. А это объем подземного хранилища. Предположим, что оно наполнено до самого верха, тогда на его обезвреживание уйдет вот это, – Настя обвела карандашом цифру, едва поместившуюся на строке. – Теперь пойдем дальше. Вот суточное производство электроэнергии в стране. Умножаем, делим на количество кубических сантиметров. Это отбрасываем для обеспечения самых необходимых потребностей... В общем, получается, что если Россия сократит потребление в десять раз, то необходимое количество энергии она сумеет накопить только через три года.

– Больше, – мрачно сказал Сергей.

– Что – больше? – не поняла Настя.

– Не три года, а больше. Ты многого не учла, но тебе простительно, ты ведь не инженер. Чтобы накопить столько энергии, нужно построить огромное количество гигантских конденсаторов, для этого нужно выплавить много алюминия, да и строительные работы... А это все время. И колоссальные деньги.

– О чем вы говорите! – нетерпеливо перебил их Бойцов. – Какая нейтрализация, какие конденсаторы? Кому это все нужно, если огонь надежно упрятан под землей?

– Раз они так прозрачно намекают на такой расход энергии, то для чего-то это им нужно, – сказал Жуковский. – Эта публика шагу не ступит просто так. И скоро они должны предпринять что-то, я нутром чую.

– Как бы нам не опоздать, – вздохнул Бойцов. – Мы все время плетемся в хвосте, отстаем на несколько шагов. Слушай, а что ты имел в виду, сказав, что древние давно могли обезвредить огонь?

– Да, могли. Таким же способом, применив энергию. Только предки получали ее не на электростанциях, а использовали природное, статическое электричество. Даже при небольшой грозе в виде молний выделяется такое его количество, что на электростанции состав угля пришлось бы сжечь. А древние умели управлять погодой и могли создать такой грозовой фронт, что хватило бы море испарить. Похоже, они готовы были покончить с огнем, но почему-то передумали. Есть смутное упоминание, что они решили припрятать его для какого-то дальнейшего применения.

– Ладно, подведем итоги, – заключил Степан. – Какие будут предложения?

– Надо, наконец, установить, где скрывается Фотиев, и кто ему помогает, – предложил Сергей. – Узнав о его перемещениях, мы сможем судить о его планах.

– Согласен, – кивнул Степан. – Для этого я и вызвал в Москву Лейлу. Задача как раз ей по силам. Ее ведь и сам Фотиев побаивался. А помощника Ивана Матвеевича мы недавно выявили. Знаешь кто это? Роберт Сидорин собственной персоной. Правда, теперь его зовут Альбертом Коноваловым, и способностей прежних он лишился, но какой был хитрый и изворотливый, такой и остался, так что со счетов я его не сбрасываю.

– Да, способности тогда я ему здорово урезал, теперь даже Иван Матвеевич их восстановить не сможет. Но натуру не изменишь. Ладно, пусть этим занимается Лейла, а мне обязательно нужно ехать в Красноярск, чтобы побывать на месте катастрофы. Уверен, там я что-нибудь узнаю.

Разумеется, одного в Красноярск Степан Жуковского не отпустил. Самого его держали в Москве дела, поэтому он отправил с Сергеем своего заместителя, Георгия. Этот высокий, худощавый невозмутимый блондин был знаком Жуковскому со времен операции по обезвреживанию Сидорина и запомнился с хорошей стороны, поэтому Сергей не имел ничего против такого спутника. И ничуть не ошибся в нем. Георгий как нельзя лучше справился со всеми сложностями, то и дело возникавшими в ходе их поездки. У них ни разу не возникло вопросов с транспортом, к их услугам всегда вовремя оказывались вездеходы и вертолеты, без которых затруднительно оказалось бы добраться до места назначения.

Жуковский не вникал, кем представился Георгий грозному усатому подполковнику внутренних войск, руководившему охраной объекта, но тот выделил для них вполне приличную палатку и позволил свободно перемещаться по всей охраняемой территории. В первый же день Сергей выявил среди команды ученых химика, работавшего на мутантов. Им оказался молодой доктор наук, соблазненный обещанием хорошего места в одном из институтов в Германии. Теперь, когда у него отобрали подписку о неразглашении, поняв, что автоматически стал невыездным, химик сильно переживал и обдумывал, как получить награду деньгами. Решив, что помешать его расследованию, а тем более причинить ему вред химик не сможет, Сергей оставил его в покое.

Он не пытался влезть в сознание ученых, зная, что все их выводы и без того станут достоянием разведки ордена, а раз так, то не стоило тратить время и силы. Если бы он сделал это, то увидел бы, что с учеными уже поработал кто-то чрезвычайно опытный, внеся в их сознание кое-какие коррективы. Но Сергей сосредоточил усилия на том, чтобы проникнуть мысленным взглядом в глубь земли и определить, что же там все-таки таится. Ведь удавалось ему определять содержание золота в россыпи! До позднего вечера Жуковский мерил шагами гладкую поверхность, похожую на вогнутую линзу, в которую превратилась опаленная страшным пламенем почва. В голове у него все четче вырисовывался силуэт огромного сигарообразного предмета, спрятанного глубоко под землей. А когда над головой засияли яркие звезды, Сергей понял, что ему напоминает хранилище огня и вздрогнул, ужаснувшись тому, что может произойти, если он не изменит ход событий.

На следующий день они не уехали из палаточного лагеря. Жуковский снова до самого вечера нарезал круги над хранилищем, стараясь выяснить до мелочей его устройство и назначение. К концу дня он знал почти все, кроме главного, того, что оставалось в руках Фотиева, и что обязательно должен был узнать он. Чего бы это ему не стоило. Теперь он понимал, почему тайна огня передавалась только руководителям ордена, и никогда ей не владели одновременно больше двух человек. Слишком опасным было это знание. И если Фотиев хотя бы приоткрыл его перед мутантами, то он подлежал самому суровому наказанию. А точнее, как бы жестоко это не звучало, его следовало уничтожить.

Сергей ни словом не обмолвился Георгию о том, что ему удалось выяснить на месте происшествия. Он также знал, что не расскажет этого ни Бойцову, ни даже дочери, понимая, насколько гибельна тайна тысячелетий. Этот тяжкий крест ему предстояло теперь нести до самого конца одному, и счастье, если не придется использовать страшное знание, и удастся передать его по наследству преемнику вместе с великой ответственностью. А Фотиева он вычеркнул из списка достойных, как не оправдавшего доверия древних.

До утра Жуковский ворочался на раскладушке, не в силах привыкнуть к новой реальности своей жизни, а на рассвете оделся и вышел на воздух. Если бы он сделал это на полчаса раньше и поднял глаза к небу, то увидел бы, как со стороны поднимающегося солнца бесшумно появились три серебристых силуэта треугольной формы. Повисев с полминуты над оплавленной землей, будто рассматривая место катастрофы, они описали круг и так же бесшумно удалились с огромной скоростью, которую не мог развить ни один самолет. Никто из солдат, несущих службу по охране объекта, не поднял головы к небу. Эта предутренняя смена была самой тяжелой, и караульные, отчаянно зевая, лишь оглядывались по сторонам в ожидании разводящего. Поэтому неопознанные летающие объекты так и остались незамеченными.

Утро было безветренное, над изуродованной землей стояла полная тишина, потому что ни одна птица не решилась бы пролететь над этим страшным местом. И тут Сергей почувствовал, пока на пределе возможностей, приближение кого-то из людей духа. Через минуту из палатки вышел Георгий и замер, будто прислушиваясь к чему-то далекому.

– Кто это может быть? – спросил у него Сергей.

– Понятия не имею, – пожал плечами Георгий. – Может быть, кто-то из клана?

– Вряд ли. Не похоже. – Сергей был в полном недоумении. – Вообще ни на кого не похоже.

А непонятные гости тем временем все приближались, и вскоре вдали показался похожий на танкетку гусеничный вездеход. Жуковский с Георгием напряженно ждали. И чем ближе подъезжал вездеход, тем яснее оба понимали, кого сейчас увидят. Наконец танкетка остановилась, не доезжая до них несколько метров, открылась дверца, и оттуда выпрыгнул чумазый механик-водитель, а за ним появились двое мужчин азиатской наружности, китайцы или корейцы.

Они долго стояли напротив, глядя друг на друга. Впервые за сотни лет вот так, глаза в глаза, встретились такие разные и такие близкие представители двух далеких, но родственных общин...

17

Лишившись почти всех паранормальных способностей, Роберт сохранил острый ум и аналитические способности. Так же, как прежде, он раскладывал все становившиеся известными ему факты по полочкам своей памяти и всегда знал, что и откуда можно извлечь в случае необходимости. Полностью и безоговорочно подчиняясь все последние годы учителю, Ивану Матвеевичу Фотиеву, Сидорин, тем не менее, отдавал себе отчет, что такое положение неестественно, оно противоречит его натуре и всему прошлому опыту. Но, даже придя к единственно верному выводу, что учитель держит его под постоянным ментальным контролем, как сам он некогда держал подчиненных ему людей, Роберт не смог выйти из-под влияния, хотя поначалу предпринимал такие попытки. А потом понял, что ничего не сможет сделать и смирился. Тем более что подчинение не причиняло ему особых неудобств.

И все равно Сидорин любил дни, когда учитель куда-нибудь уезжал. Тогда он мог самостоятельно распоряжаться собой, избавившись, пусть на время, от постоянного контроля. В такие дни Роберт почти все свободное время, а часто и не только свободное, проводил с женщинами. Фотиев не одобрял такого поведения своего помощника и постоянно читал ему ханжеские нравоучения, которые Сидорин ненавидел, но вынужден был считаться с указаниями учителя.

Уезжая из Москвы, Иван Матвеевич никогда не ставил Роберта в известность, как долго продлиться его отсутствие. Но со временем Сидорин научился точно определять это по количеству заданий, оставленных ему учителем, настолько точно тот рассчитывал время, необходимое для их выполнения. Поэтому Роберту приходилось проявлять чудеса работоспособности и изобретательности, чтобы времени хватило и на развлечения.

Списков заданий Фотиев никогда не составлял, целиком полагаясь на абсолютную память помощника. Перед поездкой, в которую он отправился два дня назад, инструктаж занял немало времени, и Роберт моментально вычислил, что отсутствовать учитель будет, по меньшей мере, две недели. Как ни пытался он, поняв это, скрыть свои чувства, но ничего у него, разумеется, не получилось.

– Что, прохвост, доволен? – поморщился Фотиев. – Учти, я все проверю, когда приеду, так что не слишком тут увлекайся.

Иван Матвеевич не стеснялся в выражениях в разговоре с помощником. А Роберт, который десять лет назад не простил бы подобного никому, хоть президенту, хоть самому папе римскому, теперь относился к этому совершенно спокойно, понимая, что против Фотиева он бессилен. Поэтому он почтительно склонил голову и промолчал, зная, что все равно найдет способ оторваться по полной программе. Впрочем, отлично это понимал и учитель, как и то, что все его задания будут выполнены, а переделать натуру Сидорина практически невозможно, и угомонится он лишь в могиле. Только поэтому Фотиев терпел все его выходки. Другого такого ловкого и способного помощника подыскать было бы крайне затруднительно.

Сегодня первую половину дня Роберт провел в офисе, который он из соображений престижа арендовал на восемнадцатом этаже высотного дома на Новом Арбате. Тут он занимался легальным бизнесом, приумножая количество миллионов. Закончив работу, он брезгливо смахнул со стола выползшего из-под клавиатуры компьютера огромного таракана – эти насекомые ничего не понимали в соображениях престижа и буквально кишели в здании, не обращая внимания на то, что на других его этажах располагались помещения Совета Федерации – и направился к лифту.

Роберта ожидал обед с Потаповым, который позвонил с утра и попросил о встрече. Голос его звучал не так, как обычно, и Сидорин понял, что у "мокродела", как он называл про себя этого импозантного убийцу, возникли какие-то сложности. Понятно, Роберт не собирался решать чужие проблемы, но уклоняться от встречи не стал, понимая, что лучше сразу оказаться в курсе дел, чем узнавать о случившихся неприятностях постфактум.

В лифте оказалось мало народа, и Сидорин стал у задней стенки, зная, что на следующих этажах в кабину набьется толпа – подошло время обеденного перерыва. И он оказался прав, вскоре стало довольно тесно. Его прижали к какой-то женщине – он даже не заметил, когда она вошла – и Роберт почувствовал едва уловимый запах, незнакомый, но такой сладостный, что у него закружилась голова. Он поднял глаза, и обомлел. Перед ним стояла богиня! Сидорин знал в своей жизни сотни, если не тысячи женщин, но такую красавицу видел впервые. И он, привыкший к тому, что один его взгляд, одно прикосновение заставляют любую понравившуюся ему красотку бежать за ним, как собачонка, вдруг растерялся.

В отношениях с женщинами Роберт всегда был охотником, а они – его добычей. Как правило, добычей легкой и оттого редко приносившей сладостное чувство победы, и то, лишь в тех случаях, когда жертвы тщетно пытались оказать хоть какое-нибудь сопротивление. А сейчас казалось, что мир перевернулся, и в роли добычи оказался охотник. Роберт с ужасом понял, что, стоит этой черноволосой богине шевельнуть пальцем, и он упадет перед ней на колени. В ее темных манящих глазах странным образом перемешивались такие противоречивые чувства, как призыв и отталкивание, неистовая страстность и ледяная холодность – что угодно, кроме привычной покорности и готовности на все, к которым он привык, почти ежедневно меняя женщин.

Сидорин боролся с собой, пытаясь освободиться от наваждения. Он понимал – такого не должно быть, никто не смеет овладевать его волей, особенно эти сучки, потому что это право имеет единственный человек в мире – учитель. Но вместо желанного освобождения в голову пришла новая мысль. Роберт понял, что за ночь с этой женщиной он отдал бы половину своих миллионов. Ему сразу стало легче, потому что, только подумав о сексе, он почувствовал себя в своей стихии. Если он сумеет овладеть ею, то автоматически одержит на ней верх, а она потеряет власть над ним. И Сидорин решил воспользоваться привычной методикой, подаренной ему Иваном Матвеевичем.

Но он опоздал. Пока все эти мысли роились у него в голове, лифт дошел до первого этажа, двери раздвинулись и пассажиры, толкая и давя друг друга, стали пробираться к выходу. Немолодая тощая дама неосторожно оцарапала Роберта чем-то, торчащим из ее сумочки, а когда он, возмутившись, повернулся к ней, вместо извинения что-то злобно прошипела в ответ. Сидорин решил не связываться с мегерой, поняв, что это обойдется себе дороже, и поспешил за поразившей его красавицей. Но, выйдя из лифта, не увидел ее. Не понимая, как такое могло случиться, ведь он отвлекся всего на несколько секунд, Роберт осмотрел весь холл первого этажа, выбежал на улицу. Нет, женщины нигде не было.

Лейла сидела за столиком уличного кафе неподалеку от здания, из которого только что вышла, и с легкой улыбкой наблюдала за беспорядочно мечущимся Сидориным, от которого как от самца орангутанга мощными волнами исходило неодолимое, первобытное желание самки. Пробежав почти рядом с ней, и не видя ее, даже глядя в упор, он помчался в сторону метро, а через некоторое время вернулся с понурым видом, сел в машину и уехал. Лейла была довольна, хоть и не добилась с первого раза своей цели – не сумела заглянуть в голову Роберта. Фотиев сумел наложить на сознание мутанта мощный блок, защищающий его от постороннего проникновения. Зато она смогла невидимой веревочкой накрепко привязать бывшего олигарха к себе.

Сделав пробную попытку, теперь Лейла знала, что при следующей встрече Сидорин пойдет за ней туда, куда она прикажет. Такой эффект объяснялся не только использованным ею искусством очарования, которым она владела в совершенстве, но и растертой пальцами чуть ли не под носом мутанта крошкой ароматического вещества. Это средство использовалось женщинами еще в гаремах фараонов древнего Египта для пробуждения желания в пресытившихся владыках, называлось ароматом любви и действовало безотказно, в том числе и на современных мужчин.

Подумав, что Сидорин обречен в ближайшие дни думать только о ней, Лейла усмехнулась и пошла в сторону метро. Ездить по Москве на машине она не любила.

Понимая, что выглядит непростительно глупо, Сидорин пробежался до станции метро, надеясь на чудо, но, разумеется, чуда не произошло. Поняв, что незнакомки ему не найти, Сидорин поплелся к своей машине, вывел ее со стоянки и поехал, куда глаза глядят, совсем забыв, что его ждет Потапов, но вовремя вспомнил и, чертыхнувшись, развернулся через двойную сплошную линию, вызвав этим негодующее гудение подрезанных им машин.

"Мокродел" терпеливо ждал его и даже не показал своего удивления, вызванного почти получасовым опозданием, чего за Сидориным никогда раньше не водилось. Потапов был удручен неудачами последних дней и даже слегка стыдился рассказать о них заказчику. Но неписаные правила его профессии требовали от него информировать заказчика обо всем, в том числе и о промахах. К его удивлению, Роберта совсем не возмутил рассказ о проваленных заданиях. Казалось, он совсем не слушал собеседника, думая о чем-то своем.

– Эй, ты где? – спросил Потапов, поняв, наконец, что говорит в пустоту. – Ты вообще меня слышишь?

Сидорин непонимающими глазами посмотрел на собеседника, потом встряхнулся, будто прогоняя наваждение, и сказал растерянно:

– Задумался, прости. О чем ты там говорил?

Потапов чуть заметно пожал плечами и удивленно хмыкнул. Такое поведение было вовсе не свойственно всегда собранному и уверенному в себе заказчику. Рассказ пришлось повторять сначала. Огромным усилием воли Роберт собрался и вник в суть сказанного Потаповым.

– Может быть, этого и следовало ожидать, – задумчиво сказал он. – Я ведь предупреждал тебя, что это за люди. Да, они оказались сильнее тебя...

Потапов почтительно слушал, испытывая огромное облегчение от того, что Сидорин не стал устраивать ему разноса.

– Но аванс ты должен вернуть! – Роберт не был бы самим собой, упусти он столь важный момент. – Надо бы еще и неустойку с тебя взять, да ладно уж, отработаешь потом. Только не думай, что я забуду про Романова. От этого заказа ты не отвертишься, и дать тебе на это дело я могу не больше трех дней.

Потапов хотел что-то сказать, но Сидорин так посмотрел на него, что тому пришлось прикусить язык.

Дела в тот день Роберт закончил около семи часов вечера и к этому времени уже едва сдерживал рвущееся наружу желание. Встреченная днем богиня не выходила из его головы, возбуждала до неистовства и, чтобы хоть слегка пригасить это сжигающее его пламя, ему нужна была женщина.

Для клубов и других увеселительных заведений время было слишком раннее, да и рассчитывать там можно было в основном на жриц платной любви, которыми Сидорин брезговал. Но у него были свои наработанные маршруты. В такое время скучающих молодых самочек, которых богатые стареющие мужья буквально засыпали деньгами, компенсируя тем самым недостаток мужского внимания, можно было в изобилии встретить в салонах и модных бутиках. Не долго раздумывая, Роберт остановил машину около подходящего магазина на Тверской, и стал ждать. Уже через несколько минут он наметил жертву – выходящую из магазина с пакетами, полными покупок, жгучую брюнетку, именно то, что сейчас было ему нужно. Быстро выйдя из машины, он поспешил ей навстречу. Неосторожное столкновение, извинение, прикосновение к руке, взгляд в глаза – и дело сделано.

– Сможешь остаться до утра? – спросил он ее по дороге, поглаживая по колену.

– Попробую, – учащенно дыша, ответила она. – Сейчас позвоню. Ты можешь ехать быстрее?

...Утром, выпроводив измочаленную брюнетку, заявившую, что чувствует себя, будто ее переехали танком, Роберт облегченно вздохнул, но через час у него перед глазами снова стояла вчерашняя женщина-наваждение. И он ничего не мог с собой поделать.

18

Фотиев уехал из Москвы со спокойной душой, оставив текущие дела на Сидорина. Он отлично знал, что донжуанские замашки не помешают помощнику точно и в срок выполнить все его поручения. Да и основные события происходили пока далеко от Москвы, куда центр тяжести должен будет переместиться позже, ближе к концу лета.

Первой точкой извилистого маршрута, который Иван Матвеевич наметил себе на ближайшие две недели, был замок на севере Испании, где его с нетерпением ждали координаторы организации банкиров. Прилетев в Мадрид, он вдохнул раскаленный воздух и решил добираться до Галисии своим ходом, потому что не любил ездить по железной дороге, пусть даже это будут комфортабельные и чистые европейские поезда. Он взял самую лучшую машину, которую смог найти в бюро проката, почти новый "Лексус", проверил исправность кондиционера и в тот же день выехал на север. Карта Ивану Матвеевичу была не нужна, потому что в Испании он оказался далеко не впервые. Первый раз он побывал здесь еще в семнадцатом веке, когда пришлось вытаскивать из цепких когтей инквизиции одного колдуна, представляющего интерес для ордена.

Сейчас, проезжая маленькие старинные городки, бесконечные виноградники и апельсиновые сады, Фотиев вспоминал то время, и удивлялся, как удалось мутантам настолько глубоко пустить корни в этой католической стране, бывшей некогда оплотом религиозного фанатизма. Когда-то за обыкновенную супружескую измену женщину могли побить камнями, а сейчас с помощью ползучей пропаганды мутанты смогли настолько развратить когда-то религиозный народ, что больше шестидесяти процентов его высказались за разрешение однополых браков! При всем своем жизненном опыте Фотиев решительно не понимал, зачем понадобилось обычным людям с нормальной ориентацией вникать в дела гомосексуалистов, не говоря уже о том, чтобы отстаивать их права. Определенно, подумал он, пресыщенная Европа стала уже беситься от сытости.

К замку Иван Матвеевич подъехал в седьмом часу утра, но, несмотря на раннее время, князь Валленштейн и хозяин замка Айзенштадт встретили его одетыми в строгие черные костюмы, будто и не ложились еще спать. На этот раз Фотиева принимали в огромном зале со сводчатым, будто в церкви, потолком. Стены зала были увешаны старинным холодным оружием и большими, в полный рост, портретами средневековых испанских грандов и придворных дам. Были тут и несколько портретов священников, в том числе одного кардинала в фиолетовой мантии. Бросив на них быстрый взгляд, Фотиев подумал, что сейчас те, с кого писали эти изображения, должны перевернуться в гробу, видя, кто завладел их наследством.

Айзенштадт был чем-то взволнован и не мог от этого спокойно усидеть на месте. Его инвалидная коляска, тихо жужжа моторчиками, описывала круги по залу, он то подъезжал к камину и ворошил дрова изящной кованой кочергой, то объезжал вокруг большого овального стола. Когда князю надоело это хаотическое мельтешение, он прервал его, недовольно сказав:

– Хватит, Франц, от вас уже в глазах рябит. Пора перейти к делу.

Айзенштадт подкатил коляску к маленькому столику, где для них сервировали завтрак, и жужжание моторчика замолкло. Валленштейн разлил по чашкам чай, подвинул ближе к гостю блюдо с крошечными бутербродами и сказал, заглядывая ему в глаза:

– Все идет по плану, Иоганн, но у нас появилось к вам много вопросов.

Одновременно с этими словами князь попытался прощупать сознание Фотиева, но тот лишь усмехнулся, легко отбив выпад, и ответил, будто ничего не заметив:

– В чем дело, князь? Я готов развеять любые ваши сомнения.

– Мы должны раз и навсегда определиться со степенью доверия друг к другу, – продолжил Валленштейн. Дело в том, что наши специалисты самым тщательным образом исследовали возможные последствия катастрофы, и пришли к выводу, что они, мягко говоря, несколько отличаются от описанного вами сценария. Ваши уверения, что Европе не грозит опасность, и основной удар придется на Россию, не соответствуют действительности. На самом деле, выпусти мы пламя на поверхность, последствия будут ужасными. Ураганы и наводнения охватят всю планету, и погибнет множество народа.

– Это прекрасно, господа, что на вас работают такие квалифицированные специалисты, – ничуть не смутился Иван Матвеевич. – Но лучше будет, если их выводы не уйдут дальше стен этого замка. В России же не должно возникнуть ни малейшего сомнения в реальности моего сценария. Именно для этого все специалисты, от которых зависит оценка предстоящих событий, были обработаны мною соответствующим образом и выдадут необходимый нам прогноз.

– Погодите, Иоганн, – вмешался Айзенштадт, – объясните нам, зачем нужен такой сценарий, который способен погубить нас самих?

– А кто сказал, – удивленно спросил Фотиев, – что он будет задействован? Как вам могло такое прийти в голову, господа? Неужели вы до сих пор не поняли, что наш проект имеет чисто провокационный характер, и главная наша задача – заставить российское правительство действовать строго в его рамках? Другое дело, что, как вы убедились, я имею реальную возможность не только предотвратить катастрофу, но и устроить ее. Но об этом должны знать только мы с вами, и тут все зависит от вас. Я со своей стороны гарантирую, что при соблюдении всех условий через несколько лет Россия будет вашей. А вы поможете мне уничтожить наших общих противников.

Переговоры и обсуждение деталей проекта "Пламя" продолжались до самого вечера с перерывом на обед, который, как и ожидал Фотиев, оказался пресным и невкусным. А когда уже стало темнеть, он, отклонив предложение хозяев переночевать в замке, отправился в обратный путь. По дороге Иван Матвеевич часто улыбался своим мыслям. Все-таки ему удалось обмануть изощренных в интригах и тайной дипломатии мутантов! На самом деле, он вполне серьезно рассматривал реальность сценария, так напугавшего их. В случае провала проекта "Пламя" он готов был выпустить звездный огонь на свободу. И пусть при этом погибнет хоть половина населения земного шара, зато будет покончено с извратившими замысел Создателя людьми духа, посмевшими встать на его пути. Следующее их поколение, взращенное им, уже никогда не нарушит заключенного с Господом завета.