Текст книги "Дети ангелов-2 - Проект "Пламя" "

Автор книги: Юрий Козловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Все спокойно, господин, никто не пройдет!

Франц хмыкнул, вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

– Ну что же, пожалуй, теперь я готов выслушать вас, – Айзенштадт ничем не выдал охватившей его легкой растерянности, хотя и понял, что с подобным существом ему никогда еще не приходилось сталкиваться. Он не знал никого, кто смог бы повторить проделанное только что этим немолодым седеющим человеком с прямой спиной гимнаста.

– Тогда в первую очередь нам нужно познакомиться, – визитер говорил по-испански с легким акцентом. – Можете называть меня Иоганном, так вам будет проще. Ну, а про вас я и так все знаю. Вы – координатор европейской ложи, посвященный тридцатого ранга и член верховного совета организации. Зовут вас Франц Айзенштадт и родились вы в Российской империи, а точнее – в Бобруйске в тысяча восемьсот четырнадцатом году. Пост координатора занимаете последние двадцать семь лет. Мне нужно продолжать?

Францу с трудом удалось стряхнуть с себя оцепенение. Он сидел перед человеком, представившимся Иоганном будто кролик, загипнотизированный удавом. То, о чем говорил Иоганн, было известно даже далеко не всем членам верховного совета, особенно время его рождения. Айзенштадт подумал, что пришедший к нему человек несет угрозу организации и лично ему. Но Иоганн поспешил развеять его опасения:

– Вы можете не бояться меня, Франц. Я не собираюсь вмешиваться в дела вашей организации и, тем более, претендовать на место в ней. Мне достаточно моего положения. Раз я пришел к вам, значит, нуждаюсь в вашей помощи. Но будьте уверены, взамен я могу предложить гораздо больше.

– Должен вас огорчить, – ответил Франц после некоторого раздумья, – но даже я, при всех своих полномочиях, не могу продолжать разговор с вами без консультации с коллегами.

– Я готов ждать, сколько потребуется, – коротко сказал Иоганн.

Айзенштадт не лукавил с Фотиевым. Он на самом деле не решился взять на себя ответственность за переговоры с человеком, обладающим такими способностями. В этот же день он связался с генеральным координатором, который мгновенно осознал важность вопроса и, преодолев за семь часов несколько тысяч километров, прибыл в замок. Они совещались всю ночь, и наутро Франц позвонил Иоганну, чтобы пригласить его на встречу. Больше всего он боялся, что тот передумал, и не ответит на звонок, тогда Францу придется нести полную ответственность перед организацией за нерешительность. Но Иоганн отозвался сразу.

На этот раз ему не пришлось повторять вчерашний подвиг и проникать в замок, блокируя сознание охранников. Его встретили у ворот и с почетом проводили в кабинет хозяина, где уже ждали Франц Айзенштадт и высокий седой старик аристократического вида.

– Князь Генрих Валленштейн! – торжественно представил Франц своего шефа.

– А-а, господин генеральный координатор! приветливо сказал Фотиев. – Рад познакомиться, меня зовут Иоганн.

Два высокопоставленных координатора переглянулись, ни одним словом не выдав своего удивления. Франц пригласил гостей за большой круглый стол, на котором парили три изящных фарфоровых чашки с чаем.

– Не хочу отнимать много вашего драгоценного времени, – Фотиев начал первым. – У меня есть к вам предложение, от которого, конечно, вы вправе отказаться. Но мне почему-то кажется, что вы этого не сделаете. А когда вы его примете, я изложу свои пожелания. Вы согласны с таким порядком обсуждения?

Он пригубил чай и отставил чашку в сторону, потому что напиток ему совершенно не понравился. Франц бросил быстрый взгляд в сторону князя и, что-то прочитав на его лице, едва заметно кивнул Иоганну в знак согласия.

– Ну что же, тогда я буду краток. Итак, господа, я продаю Россию, и хочу оговорить с вами цену...

5

На золотоносном полигоне общества с ограниченной ответственностью "Пахом" было тесно от техники. Огромный бульдозер "Катерпиллер" нагребал кучи золотоносных песков, которые только называются так, а на самом деле ничуть не напоминают желтый пляжный песочек. Эта субстанция состоит из огромных валунов, смешанных с глиной, крупным гравием и разбитыми взрывом осколками скальных пород. Механический погрузчик "Комацу" грузил пески в два "БелАЗ"а, которые развозили их к промывочным приборам. А выше по распадку работала буровая бригада, подготавливая под взрыв новую площадь. В "Пахоме" с самого начала было заведено правило не жалеть денег на технику, чтобы за сезон отработать не один, а три-четыре полигона.

Ознакомившись с результатами последней съемки металла, Жуковский пришел в превосходное состояние духа. Если чутье не подведет его, то к осени "Пахом" сдаст достаточно золота, чтобы он смог обеспечить отъезд семьи из Магадана. Почти по четыре килограмма в сутки с каждого из трех промывочных приборов – отличный результат. Больше, наверно, не давал сейчас ни один полигон на Колыме.

Работали на участке в основном приезжие украинцы из Донбасса – горловские, макеевские, ханжонковские. Многие из них уже не первый, и даже не десятый сезон приезжали на Колыму, и давно были здесь своими. С двумя из них, Гриценко и Ковбасой, Сергей был знаком еще с молодости, когда сам работал электриком в старательской артели. Но сейчас они превратились в иностранную рабочую силу, за привлечение которой фирма должна была платить немалые деньги в бюджет. Жуковский шел на эти траты, потому что все они были отличными специалистами. И, кроме того, он по-прежнему считал их своими согражданами, а разделение славян на независимые страны – величайшей глупостью.

Жуковский с Андреем Синицыным выехали из Магадана в полночь, и теперь по утреннему холодку в сопровождении начальника горного участка Пилипенко, руководившего работами на месте, шли по полигону, перепрыгивая через мелкие ручейки, образованные сочащимися из-под земли ключами. Пилипенко, тоже украинец из Донбасса, но давно обосновавшийся с семьей в поселке Ягодном, размахивал руками, объясняя расстановку тяжелой техники. Сергей слушал вполуха, зная, что контролировать его – дело неблагодарное. Пилипенко по профессионализму мог дать фору многим горнякам на Колыме. Но и авантюристом он был законченным, плюя на многочисленные правила и запреты. Вот и теперь на одном конце блока еще работал буровой станок, а на другом уже заряжали скважины селитрой и аммонитом, мешки с которым были сложены огромной кучей рядом с блоком. А это было строжайше запрещено правилами ведения взрывных работ.

– Снова нарушаешь? – делая строгое лицо, повернулся Сергей к Пилипенко.

– Так шо, Павлович? Чи ты не прикроешь? – хитро усмехнулся тот, понимая, что начальник просто обязан по своему положению сделать ему выговор, а на самом деле отлично знает, что так делается повсюду. Вот если накроет горная инспекция, тогда совсем другое дело. – Или будем сегодня бурить, завтра технику выводить, послезавтра заряжать, а взорвем на той неделе? Ни, конечно, можно и так, я ж не против, но ты кажи, шо мы тогда заробим?

Надеюсь, хоть детонаторов у тебя там нет? – спросил Сергей для проформы.

– Ни, детонаторов нема. Если тильки взрывник под сопкой не сховал, чтобы на склад лишний раз не бегать.

Жуковский рассмеялся, отмахнулся от разговорчивого хохла, зная, что его все равно не переслушаешь, и пошел в сторону бурового блока. Но, сделав несколько шагов, вдруг остановился, будто натолкнувшись на невидимое препятствие. Постоял немного, прислушиваясь к чему-то, потом сказал Пилипенко:

– Сходи-ка ты, Михайлыч, последи за промывкой. Что-то, мне кажется, там слабо шевелятся.

– Та ни, Павлович, там же все в порядке, – начал было тот, не желая оставлять начальство без присмотра, но, посмотрев на Жуковского, замолчал и потрусил в сторону промывочного прибора.

Когда он отошел достаточно далеко, Сергей повернулся к Синицыну и тихо сказал:

– Слушай меня внимательно. Посмотри вон на того человека, только не верти голо вой, – он указал взглядом на взрывника, опускающего в скважины привязанные к детонирующему шнуру аммонитные шашки, после чего двое помощников засыпали туда несколько носилок смешанной с соляркой селитры. – Ты ничего в нем не чувствуешь?

Андрей внимательно посмотрел на взрывника, и отрицательно покачал головой.

– Вроде человек, как человек...

– Неужели? – недобро усмехнулся Жуковский. – Ладно, тогда сходи и позови Лешу, он в машине сидит, или чай где-нибудь пьет.

Ждать пришлось недолго, вскоре Синицын вернулся с Алексеем, водителем и, по совместительству, охранником, прошедшим в армии курс диверсионной подготовки.

– Ты должен подойти к взрывнику, – поставил ему задачу Сергей, – скрутить его и забрать то, что лежит у него в левом внутреннем кармане. Но не дай бог, чтобы он успел достать это сам, тогда все полетим вверх тормашками. Потом приведешь его в машину, мы будем ждать там. Только постарайся сделать все тихо, чтобы никто не заметил.

Жуковский с Синицыным вернулись к стоящей на дороге машине. Сергей взял бинокль и стал следить за действиями Алексея. Тот прогулочной походкой, изображая праздно болтающегося шоферюгу, который привез начальство и теперь не знает, как убить время, приблизился к взрывнику. Поболтал о чем-то с ним и двумя его помощниками, а когда те отправились за очередной порцией селитры, неуловимым движением что-то сделал с ним, после чего взял под руку и, наклонившись к нему, будто нашептывая на ухо, повел к машине.

– Вы, Павлович, только посмотрите, что этот гусь в карманах носит! – сказал Леша, втолкнув взрывника на заднее сиденье "УАЗ"а, и протянул Жуковскому черную пластмассовую коробочку, похожую на пульт от автомобильной сигнализации, только чуть побольше. – Это же дистанционное управление взрывателем!

Сидевший на переднем сидении Сергей повернулся к взрывнику, пристально посмотрел ему в глаза и спросил:

– Тебя как зовут-то?

– Сергей... – растерянно ответил тот.

– Тезка, значит! Ну что же, тезка, пойдем, покажешь, куда ты взрыватель упрятал. Ты, Леша, отпусти его, Серега ничего плохого больше не сделает, правда ведь, тезка?

Взрывник судорожно кивнул, глядя перед собой безумными глазами.

Радиоуправляемый взрыватель был спрятан в одном из ящиков с аммонитными шашками. Леша умело обезвредил его и спросил:

– Что с субчиком делать будем? В милицию повезем, или сами разбираться станете?

– А ничего, – ответил Жуковский. – Пусть дальше работает, времени терять нельзя. Где мы сейчас другого взрывника найдем?

– Да вы что, Павлович, – возмутился Алексей. – Он ведь такого натворить может!

– Нет, Серега ничего плохого больше не сделает, он просто сам не понимал, что творил. Правда ведь, тезка? Ну ладно, иди, все нормально...

Взрывник, на глазах успокоившись, принялся за работу с удвоенным усердием, а Сергей с Синицыным пошли к машине. Ничего не понявший Алексей пожал плечами, сплюнул, и отправился следом.

Жуковский не стал оставаться на участке на ночь, как планировал до этого, а сразу приказал Алексею ехать в Магадан, чем несказанно огорчил Пилипенко, приготовившего для начальства баньку и все полагающиеся к ней атрибуты – шашлыки, водочку и все остальное. Его гнала в город тревога за жену и дочь. Настя, конечно, способна была постоять за себя, но она жила отдельно, и Вера целый день оставалась одна. Правда, покушение готовилось на него, но кто помешает злоумышленникам нанести удар по семье? Ведь случилось такое девять лет назад!

Сергей вздрогнул, представив, что могло произойти, не почувствуй он опасности. Но, слава Господу, способности вернулись к нему, и даже усилились. Не будь этого, ошметки их тел пришлось бы собирать по окрестным сопкам всей артелью. Взрывника он отпустил потому, что тот действительно не был ни в чем виноват. Еще зимой, на Украине, его кто-то умело обработал. Это не было обычным замещением сознания, старым трюком колдунов-вудуистов, тут все проделали гораздо тоньше. К нему было применено многоуровневое зомбирование, когда обработанный человек не только выполняет заложенную в него программу, но и способен корректировать ее в зависимости от обстоятельств. Но на основном уровне сознания совершенно не понимает, что делает. А Серегу с заработанными деньгами в Макеевке к осени ждала семья. Пусть дождется, подумал Жуковский, ведь, по сути, он ни в чем не виноват.

Было очень немного людей, способных проделать такую тонкую работу, и Жуковский уже догадался, кто встал на его пути. Похоже, рушились все его утопические надежды на спокойную жизнь. Но неужели все начинается сначала, и ему снова придется занимать чью-то сторону, с кем-то бороться, кого-то побеждать? Снова переживать за безопасность родных и вступать в схватки с чудовищами?

До Магадана Алексей домчал за шесть часов. Они только въехали в город, когда Жуковскому позвонили с фирмы, что из Москвы прилетел Степан Бойцов. Наскоро заскочив домой, чтобы умыться и переодеться, Жуковский поспешил в офис. Бойцов был там и разговаривал с Синицыным. Увидев Сергея, оба неловко замолчали, и он понял, что разговор шел о нем.

– Чего смутились, как красны девицы? – он сразу решил брать быка за рога. – Выкладывай, с чем приехал!

– Ладно, ты сам этого захотел, – ответил Степан. Чувствовалось, что он сильно напряжен. – Короче говоря, снова объявился Фотиев.

– Тоже мне, новость! – усмехнулся Жуковский. – Он сегодня чуть не взорвал меня к чертовой матери.

– Так это его работа? – изумился Синицын, которому Сергей ничего не сказал о своих догадках.

– А ты думал чья? Конкурентов? Да они за сто верст нас обходят! А если и сунутся, то мы еще за неделю будем знать. Нет, такое только Фотиеву под силу.

– Вот, значит, как! – Степан задумался. От Андрея он уже знал о странных происшествиях последнего времени, а теперь Жуковский напрямую увязал их с беглым главой ордена. – Знаете что, покажите-ка мне того кругломордого, что следил за Сергеем.

Синицын сбросил ему мысленный образ. Бойцов посидел немного, вспоминая что-то, потом воскликнул:

– Я эту рожу раньше видел! Конечно! Как сейчас помню...

И вдруг замолчал, отвесив челюсть и глядя на собеседников изумленным взглядом.

– Мужики, так это же было в шестнадцатом году в Петрограде...

6

– Да, господа, именно так, я продаю Россию, – повторил Иван Матвеевич, выдержав некоторую паузу, чтобы дать собеседникам переварить услышанное. Он заранее приготовил вступительную фразу своей речи, собираясь ошеломить ею собеседников, словно дубиной по голове. – Предупреждаю вас – если вы поверите в то, что я сейчас расскажу, мы продолжим обсуждение. Если нет – вы просто навсегда забудете не только мой рассказ, но и меня. И будьте уверены, вы ничем не сможете мне помешать.

Координаторы переглянулись, и Фотиев понял по их лицам, что они не сомневаются в серьезности его предупреждения. И совершенно напрасно, потому что сейчас он блефовал. Эти два мутанта были слишком серьезными противниками, чтобы он мог вот так запросто подчистить их память или с легкостью внушить что-либо, противоречащее их опыту. Пожалуй, в ментальной схватке он смог бы одолеть и троих таких, как они, но в дипломатическом поединке с ними Иван Матвеевич мог рассчитывать только на собственную хитрость. Они должны были поверить, что он неизмеримо сильнее их. И Фотиев полагал, что сумеет справиться с этой задачей, потому что своим проникновением в замок уже напустил достаточно пыли в глаза собеседникам. Оба давно пережили все мыслимые сроки человеческой жизни и имели соответствующий опыт, но они не подозревали, что жизненный опыт визитера вчетверо богаче.

– Как же вы намерены провести такую сделку? – с легкой иронией, за которой скрывался вспыхнувший интерес, спросил Генрих Валленштейн.

– Условия мы обсудим позже, а сейчас я изложу суть моего предложения, – Фотиев постарался не заметить сарказма в тоне собеседника. – А для того, чтобы вы ее поняли, я для начала прочитаю вам небольшую лекцию о так называемом таинственном русском характере.

Ивану Матвеевичу захотелось промочить горло, и он взял чашку с чаем, но, вспомнив его отвратительный вкус, поморщился и снова отставил в сторону.

– Русский народ примечателен тем, – продолжил он, – что его представители почти никогда не поддерживают друг друга, даже на уровне родственных отношений, в отличие от других народов, населяющих Россию – кавказцев, евреев и множества других. Любимое занятие у русских – поджечь дом разбогатевшему соседу, чтобы не лез вперед, не выделялся из пьяной серой массы. Но так бывает не всегда, в критические моменты русские умеют объединяться, и тогда они превращаются в грозную силу, способную смести все на своем пути. Недаром у них есть пословица – скопом и батьку бить легче.

Мне известны три способа, чтобы сплотить их – большая война, большая стройка и большой террор. Войны сейчас не предвидится, потому что она никому не нужна, террор... ну, об этом поговорим позже, а вот большая стройка...

– Кажется, русские получили хорошую прививку против большого террора, – перебил Фотиева Валленштейн. – Но мне непонятно, какая выгода нам от сплоченности русского народа?

– Простите, князь, но я не довел свою мысль до конца, – слова Ивана Матвеевича прозвучали безупречно вежливо, но Валленштейн сразу понял, что его, хоть и с соблюдением этикета, но недвусмысленно ставят на место и, уязвленный этим, замолчал.

– Итак, большая стройка, – как ни в чем не бывало продолжил Фотиев, делая вид, что не замечает обиды князя. – Я знаю, как заставить Россию бросить все свои силы и ресурсы, людские, экономические и энергетические, на решение одной-единственной задачи. Представьте себе, что в недалеком будущем, скажем через пять лет, должен произойти некий катаклизм, который погубит большую часть населения России. Но существует способ его предотвратить – необходимо накопить огромное количество энергии, чтобы с помощью ее моментального выброса предотвратить трагедию. А для этого нужно, чтобы страна на этот период перешла на режим строжайшей экономии всего – топлива, электроэнергии, даже продуктов, потому что для их производства опять-таки нужны топливо и энергия. Идеальный вариант – Россия полностью переходит на снабжение из-за границы, в котором Запад, надеюсь, ей не откажет. Конечно, содержать несколько лет сто пятьдесят миллионов голодных ртов – удовольствие не из дешевых. Но все равно это мизерная плата за такую страну, как Россия, с ее недрами и ресурсами. Полагаю, вам не надо объяснять, каким образом вы сумеете за это время завладеть собственностью и властью в этой стране?

Координаторам не надо было этого объяснять, потому что они моментально ухватили суть.

– Конечно, если Россия будет полностью зависеть от наших продовольственных поставок, мы без труда обеспечим себе определенное влияние в этой стране, – задумчиво сказал князь. – И сможем в счет оплаты за них прибрать не только основные стратегические ресурсы...

– Но где гарантия, что русские не взбунтуются и не сметут нас? – спросил осторожный Айзенштадт. – Вы ведь сами сказали, что они на это способны.

– Погодите, Франц, об этом поговорим позже, – поморщившись, перебил его Валленштейн. – Все эти вопросы решаются. Но сама затея выглядит, мягко говоря, несколько фантастично. Про какой катаклизм вы говорите? Конечно, это блестящая выдумка, но как вы собираетесь убедить русское правительство в серьезности угрозы? А если и убедите, почему вы думаете, что русские согласятся терпеть лишения в одиночку, не требуя, чтобы другие страны тоже затянули пояса?

– Почему же не потребуют? Обязательно потребуют! И вам придется делать вид, что Запад тоже страдает и терпит лишения. Но только для проформы, потому что русские перестанут ездить за границу, и не будут знать, как вы живете. Россия снова создаст вокруг себя железный занавес, но не для того, чтобы никто не мог проникнуть к ним, а чтобы свои не разбежались, испугавшись трудностей. Впрочем, раньше занавес существовал с той же целью.

Фотиев рассмеялся и попросил, чтобы ему принесли минеральной воды или сока, потому что у него совсем пересохло в горле. Айзенштадт позвонил в колокольчик, и вызванный слуга принес апельсиновый сок в запотевшем высоком стакане, наполненном, впрочем, едва ли на треть. Иван Матвеевич отпил глоток, отметив про себя, что сок консервированный, а не свежевыжатый, и продолжил:

– Запад, повторяю, будет жить обычной жизнью, потому что ему ничего не грозит. Катастрофа, если ее не удастся предотвратить, затронет строго ограниченную территорию. Пострадает практически вся Россия, от Приморья до Санкт-Петербурга, север Казахстана, Белоруссия, восточные области Украины и весь Кавказ. Вне этих районов будут чувствоваться только отголоски трагедии. Ну, может быть, погибнет какая-то часть населения Восточной Европы. Это случится, если мы с вами будем бездействовать и не предупредим мир об угрозе.

Но повторю еще раз, такой вариант развития событий можно предотвратить. И надеюсь, что мировое общественное мнение заставит Россию сделать это. И русские, как всегда, когда им грозит опасность, подтянут ремни и возьмутся за дело. Что же касается того, поверят ли они в угрозу, то скажу уверенно – поверят, как сейчас поверите вы, просмотрев материалы.

Фотиев достал из кармана флэшку и протянул ее хозяину кабинета:

– Пожалуйста, поставьте, господин Айзенштадт. Вы увидите много интересного.

Следующие полтора часа Иван Матвеевич со скучающим видом сидел, откинувшись в кресле, а два координатора не отрывали глаз от огромного плоского монитора. То, что они там увидели, их ошеломило. Когда на экране появилась заставка с какими-то непонятными символами, они еще долго молчали, переглядываясь между собой. Потом князь, обращаясь к Францу, произнес короткую фразу на неизвестном языке. Но Фотиев, сидя в кресле с закрытыми глазами, сказал:

– Господа, я отлично понимаю этот жаргон, так что, если вы желаете поговорить конфиденциально, вам лучше выйти из кабинета. Но вы совершенно правы, то, о чем вы только что узнали – смертельно опасная тайна. Она с древнейших времен сохраняется избранными, и до этого момента я был единственным, кому она известна. А теперь ее знаете и вы. Когда же мы приоткроем миру мизерную ее часть, самую верхушку айсберга, то тем самым приведем в действие механизм плана, который я вам изложил.

– Предположим, что мы вам поверили, господин Иоганн, – верховный координатор старался говорить спокойно, не выдавая охватившего его возбуждения, но Фотиев по проступившим на его щеках красным пятнам понял, что обычная выдержка на этот раз изменила князю. – Только предположим. Но я не вижу в плане вашей выгоды. Что вы потребуете взамен?

– Совсем немногого, – не задумываясь, ответил Иван Матвеевич, у которого давно был заготовлен ответ на этот вопрос. – Моя цена – существование той самой организации, с которой вы столкнулись в Москве, и о которой мы с вами говорили, господин Айзенштадт. Она мешает вам, а с определенного времени стала мешать и мне. Из этого следует, что она должна быть уничтожена.

У обоих координаторов от изумления глаза полезли на лоб. Ничего подобного они не ожидали. Неужели этот непонятный человек и в самом деле вознамерился уничтожить собственную, такую могущественную организацию?

– Разве это возможно? – недоверчиво спросил Франц.

– В обычных условиях – нет, – честно ответил Фотиев. А вот в условиях тотального контроля и жесткого давления, которые неизбежно будут созданы в России при всеобщей мобилизации, вполне можно попробовать. Шансы на успех велики, потому что руководить акцией я собираюсь лично. Если вы согласны на такой расклад, предлагаю утвердить взносы участников предприятия. С вашей стороны это финансирование и политическое обеспечение, с моей – интеллектуальная собственность и дальнейшая разработка проекта.

Иван Матвеевич покинул замок, чувствуя себя выжатым, как половая тряпка. Эти теневые вершители судеб мира, уже решив принять предложение, яростно торговались за каждую копейку. И все-таки он был доволен, потому что достиг главной цели – договорился с ложей, открыв при этом не слишком много секретов. Основную же часть тайны он удержал при себе, чтобы использовать, когда настанет подходящее время...

7

– В шестнадцатом году? – недоверчиво переспросил Жуковский. – Это до революции, что ли? Так что, получается, этот человек – из наших? Или, может быть, из мутантов?

– Нет, – возразил Синицын, – будь он мутантом, то нет смог бы так сохраниться почти сто лет. Ни один из известных нам мутантов не прожил больше двухсот пятидесяти. Кроме того, вторичное ментальное отражение не выдает в нем ничего особенного – обычный человек совсем недалекого ума.

– Или очень ловко укрывающийся, – не согласился Сергей. – Слишком уж он просто выглядит. И мне не почудилось, я действительно опознал в тот момент ауру Фотиева.

– Не хочешь же ты сказать, что это был Иван Матвеевич собственной персоной? – улыбнулся Андрей.

– Действительно, непонятно, – подвел итог Бойцов. – То, что Фотиев мог лично приехать в Магадан, я исключаю сразу, потому что он торчал бы здесь, как ледяной айсберг в пустыне, и вы бы сразу определили его, как бы он ни маскировался. Другое дело, что он мог специально подготовить этого кругломордого, чтобы разведать обстановку и узнать планы Сергея.

– Снова приехали, – оборвал его Жуковский. – Сам ведь только что говорил, что видел кругломордого почти сто лет назад. Вспомни, в ордене никогда не было человека с такой внешностью?

– Нет, – ответил после недолгого раздумья Степан, – и не только у нас, но и у отступников тоже. Уж кто-кто, но я-то знаю в лицо всех до единого.

– Тогда кто он такой? – не отступал от своего Жуковский. – Секретный агент Фотиева, которого тот скрывал от всех?

– Исключено, потому что просто невозможно, – отрезал Бойцов. – Невозможно даже для такого интригана, каким был Иван Матвеевич. Ну, подумай, где можно столько времени прятать такого человека? Даже если представить на миг, что он умеет скрываться, подобно тебе, то за такой срок все равно хоть раз бы, да прокололся.

– Да, загадка... – задумался Сергей. – Скажи, а тогда, в шестнадцатом, появление кругломордого не было никак связано с какими-то странностями в поведении Фотиева?

– Слушай, а ведь ты прав! – восхитился Бойцов. – Тогда решалась судьба династии Романовых, и не все были довольны решением Ивана Матвеевича оставить их без поддержки. Сам Фотиев в то время куда-то исчез, видимо для того, чтобы ему не досаждали радеющие за сохранение монархии. А в ближнем окружении императора появился этот человек, но настолько ненадолго, что мы даже не успели выяснить цели его появления. Тогда все удивлялись – что делает человек с такой придурковатой физиономией рядом с государем?

– А когда он исчез, то Фотиев объявился снова? – перебил его Сергей.

– Да, так и было. Так ты думаешь, что...

– А что мне еще думать? – огрызнулся Жуковский. Сначала я чувствую его ауру рядом с собой, потом меня едва не взрывают, а ты продолжаешь уверять, что его и близко здесь не было. Ладно, оставим споры, все равно так мы ничего не выясним. Лучше скажи, для чего ты приехал?

– Думаю, что ты уже и сам догадался, – ответил Степан. – Конечно, мой прилет связан с появлением Фотиева и с активизацией организации мутантов. Готовиться что-то очень серьезное, может быть даже серьезнее, чем было в случае с Робертом Сидориным.

На этот раз Иван Матвеевич снюхался с верхушкой организации и что-то им предложил, что – мы пока не знаем. Но можно предполагать, что такой альянс не предвещает ничего хорошего, зная, на что способен Фотиев и какое будущее для России готовят ростовщики.

– И, конечно, без меня обойтись невозможно! – подхватил Жуковский.

– Зря иронизируешь! – обиделся Степан. Или ты думаешь отсидеться в своем Магадане, ни во что не вмешиваясь? А вы, мол, сами разбирайтесь со своими проблемами? Так не выйдет! Если Господь наградил тебя такими способностями, то, будь добр, используй их во благо.

Тут он вынужден был умолкнуть, потому что у Жуковского зазвонил мобильный телефон. Сергей включил трубку, и долго слушал, не перебивая абонента. Потом попрощался и спрятал трубку в карман.

– Вы что, сговорились? – устало спросил он у Бойцова.

– С кем? – не понял Степан. – Кто звонил-то хоть?

– Захар. И хочет, в принципе того же, что и ты – чтобы я принял твое предложение. Говорит, что очень обеспокоен действиями брата и хочет о чем-то рассказать мне лично, когда я приеду в Москву. Кажется, он не сомневается, что ты меня уговоришь. Только дело ведь в том, что ты пока ничего не сказал, в чем же заключается твое предложение.

– Да я уже битый час стараюсь это сделать, но ты не даешь мне слова сказать! – возмутился Бойцов.

– Ладно, излагай, – согласился с ним Сергей.

– По некоторым полученным нами косвенным данным, – начал объяснение Степан, – Фотиев предложил ростовщикам воспользоваться чем-то очень опасным, чтобы прибрать власть в стране. Но что это – какое-то чудовищное оружие, возможность устроить разрушительный катаклизм или что-то другое, мы можем только догадываться. Об этом знают только сам Иван Матвеевич, которого мы не можем отыскать уже девять лет, и двое высших руководителей организации ростовщиков, к которым тоже невозможно подобраться достаточно близко, хоть мы и занимаемся этим совместно с кланом. А так как сама по себе власть над страной для Фотиева ничего не значит, то можно предположить, что под прикрытием этой акции он собирается разделаться с орденом и с кланом, чтобы добиться, в конце концов, своей цели, которую ты обломил ему в девяносто девятом.

После звонка Захара Жуковский был почти уверен, что ему придется согласиться с Бойцовым, а теперь, выслушав его, окончательно понял, что никуда ему не деться. Степан был совершенно прав, раз уж стал обладателем таких способностей, то отсидеться в стороне не получится. Если не согласиться со Степаном, то все равно достанет Фотиев, вечно прятаться от которого не получится. Да и не собирался Сергей ни от кого прятаться, иначе, как бы он глядел в глаза той же Насте?

– То, о чем ты говоришь, слишком расплывчато, – сказал Жуковский Бойцову. Чтобы на что-то соглашаться, я должен знать свою задачу. Когда в прошлый раз Фотиев вербовал меня, то он хотя бы объяснил, что я должен победить конкретное зло – олигарха Сидорина. А что сейчас? Неизвестно где скрывающийся Фотиев, неприступные мутанты... С кем бороться, кого побеждать? Ветряные мельницы?

– Поэтому-то мы и должны вступить в бой, чтобы противник проявил себя! – ответил Степан, довольный, что в поведении Сергея наступил хоть какой-то перелом.

– Слава Богу, хоть "мы должны", а не "ты должен"! – усмехнулся Жуковский. – Я так понимаю, что придется переезжать в Москву? Этого мне меньше всего хочется.