Текст книги "Прорыв реальности"

Автор книги: Юрий Бурносов

Соавторы: Сергей Недоруб,Роман Куликов,Сергей Слюсаренко,Татьяна Бурносова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 71 страниц)

Глава 10
Воссоединение

Марк открыл глаза, глядя в серый потолок. Первое время он лежал неподвижно, чтобы отсутствие боли не показалось ему сладким сном, от которого придется пробуждаться. Затем попробовал пошевелить рукой.

– Лежи тихо, – прошептал рядом знакомый голос. – Здесь капельница.

Марк посмотрел в глаза Полины, сидящей рядом.

– Ты будешь жить, – сказала она. – И будешь здоров.

– Где я? – проговорил Марк и удивился, что ему вполне несложно произносить членораздельные звуки.

– Московская больница. Маленькая, на самой окраине. Все в порядке, тебя вылечили. Но ты потерял много крови, и еще у тебя, наверное, сильное расстройство нервов. Ходить сможешь дня через два.

– Постой.

Марк попробовал сжать ее руку, но ему едва хватило сил. Он приподнялся немного и тут же со стоном упал обратно на подушку.

– Я должен был умереть, – сказал он, вспоминая направленный на него пистолет. – После такого ранения не выживают. Что случилось?

Полина чуть отвернулась, но этот жест был Марку хорошо знаком. Девушка прятала скатившуюся слезинку.

– Я тебя вылечила, – ответила она. – Создала кристаллом два артефакта. Они все сделали.

– Откуда ты узнала? Как ты здесь оказалась?

Девушка помотала головой, сдерживая слезы.

– Спасибо, что спросил. – Она не выдержала, встала с койки и, не оглядываясь, вышла.

Марк хотел ее окликнуть, но не смог выговорить ни слова. Перед глазами у него все поплыло, и он провалился в забытье.

* * *

Еще удар.

Борланд ударился головой о кафельную плитку на задней стене, сплюнул кровь. Зубы вроде были целы, но он не ручался, что через пять минут у него останется хотя бы половина.

– Еще хочешь? – спросил Анатолий.

– Может, теперь моя очередь? – проговорил сталкер.

Один из двух громил врезал ему под дых. Борланд еле удержался, чтобы не упасть. Он знал: стоит ему свалиться, и его начнут бить ногами.

– Все, хватит, – остановил Левин. – Думаю, он все понял.

– Признаться, я ни черта не понял, – сказал Борланд. – Но обещаю, я обдумаю твое послание.

– О, у тебя будет много времени. Правда, не здесь.

Борланд вытер кровь с лица. Анатолий вытащил платок и протер стекло дорогих часов на руке.

– Алексей Вавилов, – произнес он. – Борланд. Человек, ради которого окружающие его люди портят себе жизнь. Каждый второй умирает. Некоторые – от рук его самого. Мне интересно, в чем твой феномен? Почему люди продолжают идти за тобой?

Борланд кое-как выпрямился, держась за стенку.

– Никогда не замечал, чтобы за мной кто-то шел, – ответил он. – Хотя, может, и идут. Я не знаю. Я никогда не оглядываюсь.

– А может, стоило бы? – предложил Анатолий. – Груз ошибок может быть ценным помощником.

– Тогда, с твоего позволения, я оставлю его тем, кто вздумает за мной пойти.

– Видно, из тебя еще не выбили остатки мозгов. Может, исправить?

– Валяй. – Борланд все же не выдержал и сполз по стене. – Только у меня нет мозгов. Только приобретенные инстинкты.

Анатолий сделал знак одному из своих людей. Тот подошел к Борланду, размахнулся и ударил ногой, целясь в лицо. Но промахнулся – сталкер убрал голову, схватил громилу за стопу и резко крутанул.

Громила взвыл от ярости, падая на землю.

– Закончили! – приказал Анатолий. – Все, оставьте его!

– Инстинкты, – повторил Борланд. – Это был один из них.

– Думаю, скоро ты проявишь остальные, – сказал Левин. – Готовьте его к отправке.

Он вышел из камеры, и больше Борланд его не видел.

* * *

Виктор стоял на пороге нового кабинета, словно не решаясь войти. Это место было значительно просторнее, чем то, где он проработал последние шесть месяцев, и вместе с тем намного уютнее.

Он закрыл дверь, прошел к столу, осторожно сел за него. Провел ладонью по лакированной поверхности. Положил на него папку без заголовка. Он чувствовал себя так, словно находился возле Черного камня в Мекке.

Открыв папку, Виктор достал первую стопку листов. Там стояла дата.

– Девяносто третий год, – проговорил Виктор, вспоминая себя в то время. Тогда он еще даже в армию не пошел.

Начав чтение, Виктор долго не мог понять, как все это относится к нему.

– Настоящим приказываю сформировать полигон по подготовке «спящих агентов», – бормотал он, следя взглядом за строками текста, набранного на печатной машинке. – С учетом культурно-экономических тенденций, возникших в гражданских массах после событий девяносто первого – девяносто второго годов, а также заграничного влияния… Хм…

Остальные листы описывали идею сухим бюрократическим языком, больше напоминая бульварную фантастику. Виктор вытащил следующую стопку бумаг.

– Девяносто шестой год, – начал он читать. – Рассмотрены доклады о многочисленных сбоях в программе. У агентов замечены расстройства психики, приступы панических атак, нервные срывы, резкая смена поведения от апатичного к агрессивному… нападения на инструкторов, врачебный персонал… Два инцидента с тяжелыми увечьями. Провести дальнейшие тесты над психотропными препаратами.

Дальше.

– Девяносто седьмой год. Проект «спящих агентов» закрыть в связи с возросшим числом непредвиденных инцидентов при их работе «в поле», а также в режиме «сна». Переформировать полигон «Буревестник» вместе с находящимися в его распоряжении лабораториями в тренировочную базу для войск специального назначения.

Виктор быстро просмотрел подшивку девяносто седьмого года до конца. Лишь на последней странице он увидел что-то, заинтересовавшее его больше всего.

– Приказываю уволить полковника Рябова с занимаемой должности генерального директора полигона «Буревестник» по причине злоупотребления служебным положением. Направить специальную группу для уничтожения всех ресурсов, позволявших продолжить программу «спящих агентов».

Виктор впился взглядом в последние строки.

– Агентов, не закончивших обучение, вернуть в свои военные части, откуда они были взяты, – проговорил он. – Рекомендуется не допускать их контактов во время прохождения службы.

Вот и все.

Виктор спрятал бумаги обратно в папку, лишь краем глаза взглянув на стопку с девяносто восьмым годом. О тех событиях он мог рассказать и сам. Недоученные агенты Роса, Рустам, Совун, Заповит и Салат после пары совместных операций, в которых не обошлось без жертв с обеих сторон, вернулись к своим портянкам, из которых были вытащены за несколько месяцев до того. А после дембеля разошлись в разные стороны, растворившись в суетливом мире двухтысячных. Они так и не узнали, зачем их тренировали и что вообще от них хотели.

– «Спящие агенты», – произнес Виктор, откинувшись на спинку кресла и глядя в окно, за которым сверкал новый день, и слушая собственные слова. – Только не прошедшие программу до конца. Без стирания памяти, без необратимых изменений в психике. Без нападения на врачей. Просто обученные люди, которые не были нигде задействованы.

В дверь постучали.

– Можно? – спросила Ольга, заглядывая.

– Заходи, конечно, – сказал Виктор доброжелательно. – У меня хорошие новости.

– Правда?

– Да. Я узнал, кто я. Неоконченная пьеса.

Ольга подошла поближе, посмотрела на папку.

– Это имеет отношение к ЦАЯ? – спросила она.

– Нет, никакого отношения не имеет. Это касается лично меня и моего прошлого.

– Тогда, может, мы обсудим это позже?

– Охотно. – Виктор спрятал папку в ящик стола.

Ольга села на стул, взволнованно глядя на детектива.

– Что происходит, Виктор? – спросила она.

– Ты о чем?

– Как это о чем?! Говорят, что Мирослава убили!

– Он был найден убитым в своем кабинете, – подтвердил Виктор. – Ведется расследование.

– Ты ведешь?

– Нет, не я. Новый босс.

– А кто он? Кто руководит Центром?

– В настоящий момент – Анатолий Левин. Он же представился всем работникам во время общего утреннего собрания. Ты разве не была?

– Нет. Я успокаивала людей, чьи кабинеты были разгромлены этой ночью. Что тебе известно об этом? Что тут творится, Виктор?

Телефон детектива известил о входящем сообщении. Виктор посмотрел на экран и тут же спрятал телефон в карман.

– Оля, послушай меня, – сказал он. – Я все тебе расскажу, обещаю. Ты первый человек, который в ЦАЯ будет теперь что-либо узнавать от меня. Но прямо сейчас я должен бежать. Марк пришел в сознание, и мне надо с ним поговорить.

– Марк?! А что с Марком случилось?! И где остальные твои друзья?

Виктор провел рукой по волосам и грустно улыбнулся.

– Я все тебе расскажу, – повторил он. – Но мне нужно будет сперва со всем этим разобраться, понимаешь?

– Хорошо, – ответила Ольга. – Иди.

– Где я тебя найду, когда вернусь?

– Не знаю, – сказала она. – Мой кабинет тоже разгромлен, если ты не заметил.

Виктор почувствовал укол совести. Он и в самом деле об этом забыл. Единственное место, куда Ольга может сейчас пойти, – это морг в подвале. Но Виктор не мог этого допустить.

– Хочешь повышение? – спросил он.

– Что?!

– Мне нужна секретарша, – пояснил Виктор. – Ты могла бы работать здесь, со мной.

Ольга посмотрела на него в изумлении.

– Зачем тебе секретарша, Виктор? – спросила она, но было заметно, что она согласна.

– Чтобы было с кем до бесконечности размешивать кофеинки в чашке, – сказал сыщик. – Можешь начинать переносить свои вещи. Ключи от кабинета я оставляю тебе. И дополнительные замки мне больше не нужны.

Подойдя к Ольге, Виктор наклонился и поцеловал ее в голову, чем вконец ошарашил девушку.

– Я скоро вернусь, – пообещал он.

* * *

Борланда с мешком на голове запихнули в фургон. Там с него мешок сняли, но оставили наручники. В машине сидели четверо с автоматами. Никто на него не смотрел, и Борланд решил не смотреть на них. Уткнувшись виском в холодную решетку, он ждал, когда ноющая боль в затылке утихнет. Доктора ему так и не привели, и он надеялся, что сможет получить хоть какую-то помощь там, куда его везут, где бы это ни было. В тонкой робе его насквозь продувало.

Полчаса спустя фургон остановился. Двое автоматчиков вылезли, двое остались. И только после этого пришел доктор, оказавшийся миниатюрным лысеющим дяденькой с очками в толстой роговой оправе. Борланд бы не удивился, если бы оказалось, что перед ним один из лучших докторов страны, поскольку Левин мог предоставить ему только того врача, которому доверял.

– Сильно вас отделали, молодой человек, – сказал доктор, оглядывая голову Борланда. – Но это поправимо.

– А зачем поправлять? – спросил сталкер. – Все равно ведь в лес везете. Скоро копать заставят.

– Кто вам сказал такую глупость? Вас везут туда, где тепло и уютно. Но в таком состоянии вы не выдержите дороги. Сейчас я вас немного подлатаю.

Доктору хватило пяти минут, чтобы остановить кровь и обработать раны сталкера. Напоследок он сделал Борланду укол в шею, от которого в левой части тела разлилось тепло.

– Теперь все будет хорошо, – сказал врач. – Вы знаете, что я вам вколол?

– Нет.

– Вот и хорошо. Вам следует лишь знать, что если вы не получите другой такой же укол в течение восьми часов, то умрете. А получите вы его на месте назначения.

– Восемь часов?

– Страховка на случай вашего побега.

– Я не собираюсь бежать. У меня и друзей-то уже не осталось.

– Просто лежите, хорошо? Я принесу вам одеяло.

– Спасибо, – поблагодарил Борланд искренне. Кроме одеяла, ему ничего не хотелось. Еще он хотел снова спросить, куда же его везут, но вскоре ценность этого вопроса утратила для него всякий смысл. Ему облегчили боль, есть одеяло, крыша над головой. Долгие пять лет в Зоне ему этого хватало. Именно в таких условиях он встретил свой предыдущий юбилей, в похожих встретил и этот. А до будущего еще надо было дожить.

Автоматчики вернулись в фургон, и путешествие в неизвестность возобновилось.

* * *

Влад Антонов подошел к хранилищу артефактов, как от него и требовалось. Его узнали в лицо и пропустили без вопросов.

Анатолий Левин стоял здесь же, любуясь открывшимся видом.

– Чудесно, правда? – спросил он, показывая на несколько этажей прозрачного комплекса, видимого сквозь пленку, заменявшую собой стены коридора. – Здесь собрано свыше двух тысяч разновидностей артефактов, общим количеством превышающих за пятьдесят тысяч. Образцы неизвестных нам технологий, которые мы, вероятно, никогда не поймем до конца. Даже немного жаль, что сегодня все это – устаревший мусор.

– Почему устаревший? – не понял Влад.

– Потому что все имеет свою область применения, мой друг. У артефактов, поступающих сюда, никакой области применения нет. Сталкеры сами разбирают все полезное. И, соответственно, применяют. Они снимают сливки. И нам следует поступать так же. Будущее за треугольниками и кругами, Влад. И за нами с тобой тоже. Ты прошел испытание. Я сомневался, что ты убьешь своего босса, но все же ты меня приятно удивил.

– Я не испытал от этого удовольствия, – угрюмо сказал Влад.

– И правильно. Мерзкое это дело – убийство.

– Прошу вас, больше не надо об этом.

– Хорошо, не стану. В конце концов, великан ушел столь же торжественно, сколь и правил.

В руке Левина оказался непонятный пульт.

– Что это? – спросил Влад.

– Это конец новейшей истории и начало нового настоящего. Не веришь? Сейчас убедишься.

Анатолий зажал страховочный тумблер и вдавил кнопку.

По всем этажам комплекса прогремел ряд взрывов. Повсюду начал распространяться зеленый газ. Немногочисленные сотрудники тут же бросились к выходу. Заработали противопожарные фонтаны.

– Джентльмены, – громко сказал Анатолий, воспользовавшись громкоговорителем, разносящим его голос по всему хранилищу. – Было приятно с вами работать.

– Они же умирают! – воскликнул Влад, глядя широко открытыми глазами.

– Что поделать? – пожал плечами Левин. – Люди смертны.

Раздались новые взрывы, и все этажи охватило бушующее пламя.

– Ты никогда не думал, как выглядит техногенная катастрофа? – спросил Анатолий, глядя, как горящие фигуры перестают двигаться. – Вот так и выглядит. И никакой эстетики в этом нет.

– Зачем? – хрипло спросил Влад, борясь с тошнотой. – Что они сделали?

– Ты про ученых? Они тратили мои время и деньги. Их и было-то тут всего ничего. Человек восемь или девять. По одному некрологу на каждого. Зато всего один такой ботан, эмигрировавший за океан со своими знаниями, обесценит все наше национальное достояние. Не грусти, Влад. Истинные патриоты давно работают в главном корпусе. Здесь остался лишь ворующий сброд, который следует похоронить вместе с артефактами старой Зоны. Теперь у ЦАЯ нет иного пути, кроме как следовать новому курсу развития.

Влад не мог оторвать глаз от страшной картины. Он неожиданно вспомнил свой первый разговор с Корнеевым и понял, что детектив был прав. Убийства все же бывают аномальными.

Влад не выдержал, и его вывернуло на пол.

– Мне нужно выпить, – сказал он.

– Иди. Даю тебе один час, затем возвращайся. После трагической аварии в хранилище артефактов мне, чувствую, понадобится юрист на весь остаток дня.

Бросившись прочь из хранилища, Влад побежал к выходу из здания.

Левин спокойно вышел. Коридор за его спиной расплавился и быстро стал оседать.

– Пожарную бригаду сюда, – сказал Анатолий охране. – Когда все потушат – задраить отсек до особого распоряжения.

* * *

Когда Марк снова пришел в себя, Полины рядом не было. Зато был Виктор.

– Уйди, – прошептал Марк.

– Когда я уйду, ты вправе счесть, что я и не приходил, – сказал детектив. – И лучше бы ты заодно вообразил, что Борланда тоже в твоей жизни никогда не было.

– Почему он стрелял в меня? – Марк отвернулся к выключенному телевизору. – Почему? Что я сделал?

– Вполне допускаю, что ты действительно не знаешь, поэтому отвечу прямо. Ты чуть не угробил все хорошее, чего достиг в жизни. Поставил свое увлечение делами Зоны выше союза с любимой девушкой и вернулся на сталкерскую колею. Борланд снова выбил тебя из нее, поскольку для тебя это путь к верной гибели.

– Я не возвращался.

– Ты в самом деле так считаешь?

Марк не отвечал.

Виктор сцепил пальцы в замок.

– Давай обратимся к фактам, – предложил он. – Я просил у тебя лишь консультации по музыке. Вместо этого ты пришел сам и помимо Ореха притащил с собой весь джентльменский набор своих комплексов. Страсть к конспирации, загадкам, тайнам, интригам, обманам, уликам и остальной мишуре, без которой не мог спокойно спать. Дальше смотри сам. На мой вопрос, намерен ли ты работать в ЦАЯ, ты лишь рассмеялся. Однако на следующий день ты устроился туда на работу…

– Мне нужно было получить карту новичка для прохода по зданию.

– Карту, которой ты не воспользовался. У тебя были другие карты, включая мою, с которыми ты бы прошел почти повсюду. Я даже не настаивал, чтобы ты вообще пошел в ЦАЯ. Ты сам так решил и сам же сделал. Общался там с людьми, проникал на запретные объекты. Ловил кайф от всего происходящего.

Марк продолжал смотреть в одну точку.

– Ты лично участвовал во всех перестрелках, – перечислял Виктор. – Был в схватках, погонях, присутствовал везде, где без тебя можно было бы обойтись. Марк, без обид. Реальную помощь ты оказывал лишь тогда, когда работал головой и давал ценные советы по телефону. Но для этого тебе не было никакой нужды приезжать в Москву. Ты сам всего этого хотел. И хотел всю жизнь.

– Я ненавижу Зону, – сказал Марк.

– О тех, кого ненавидят, не вспоминают каждый день. Видишь ли, в тебе всегда жили два стремления: разобраться, что случилось с твоей подругой, и почувствовать себя сталкером при деле. Поначалу эти увлечения трансформировались в общие действия – прийти в Зону и что-то там делать, что разгоняло твою кровь. Но стоило тебе вернуться на Большую землю, как эти пристрастия стали друг другу противоречить, раздирая тебя на части. Но ты ничего этого не понимал, поскольку просто следовал внутреннему порыву. И сейчас победила та сторона твоей личности, которая делала из тебя сталкера все эти годы. Сталкера по образу мышления, манере поведения, по психологическому типажу. Да, возможно, ты ненавидишь Зону. Это не отменяет факта, что у тебя к ней сильная предрасположенность. Даже зависимость.

– А Борланд? – прошептал Марк. – Зачем он стрелял?

– Глядя на тебя, Борланд понимал, что ты просто роешь могилу своему счастью и своей жизни заодно. Он понял, что ты окончательно пропал, когда ты пришел к ЦАЯ с пакетом данных, словно мог с порога вломиться к Левину и пристыдить его, как ребенка. Так что Борланд сделал единственное, что мог, чтобы наставить тебя на путь истинный.

– Выстрелив мне в живот?

– Но ведь это сработало.

Марк повернулся к нему.

– Рана была смертельной, – сказал он. – Если бы Полина не приехала…

– Вот! – Виктор поднял палец. – Теперь ты начинаешь понимать.

Марк пытался собраться с мыслями.

– Это Борланд ее вызвал? – спросил он.

– Да. За четыре часа до того, как выстрелить в тебя.

– Четыре часа… Он еще до спуска в метро знал, что застрелит меня.

– Позволь внести небольшую поправку. Борланд не хотел тебя застрелить. Он хотел создать положение, когда тебе предстоял один из двух вариантов: либо умереть, либо воспользоваться кристаллом для выздоровления, так как твое ранение медицина не лечит. Но для спасения тебе нужно было не входить в ЦАЯ, а, наоборот, полностью выйти из игры и пересечься с Полиной. А ты своей девушке ни разу не позвонил, стоило тебе приехать в Москву. Уверен, ты и вспоминал-то ее нечасто. Иными словами, Алексей просто ускорил для тебя обе ветки будущего – сталкерского без Полины и гражданского с Полиной, без Зоны и всего, что с ней связано. И я с ним здесь полностью согласен, хотя не имею привычки стрелять в человека, которого намерен переспорить по какому-либо вопросу.

– Я мог умереть. Он не мог знать, что кристалл поможет.

– Вообще-то он знал точно. У Ореха в прошлом было точно такое же ранение. И ты спас его при помощи двух артефактов, один из которых вложил в другой. Оба вызвал кристаллом.

Виктор позволил Марку вспомнить все детали того дня.

– Теперь ты соображаешь? – спросил детектив. – Ты, конечно, мог умереть от пули. Но если бы ты вошел в Центр, то умер бы точно. Может, не сейчас, но твой конец наступил бы через день, неделю, месяц, год. С твоим семейным счастьем было бы покончено с первой же минуты. Ты бы никогда не мог раз и навсегда решить, кем тебе быть.

– Борланд не имел права решать за меня.

– И все же он решил. Он поступил как друг. Очень странный друг, но все же теперь ты определился. Ведь ты сейчас хочешь увидеть Полину, а не меня, Борланда, Каменского или кого-то еще. Сейчас ты бы все отдал ради того, чтобы ощутить прикосновение ее тела, и тебе уже не нужно чувствовать прикосновение холодного оружейного металла. Обычно такое прояснение наступает лишь в предсмертных муках. Тебе, Марк, повезло. Борланд освободил тебя от самого большого сожаления в жизни.

– Теперь я поверю, что он убил всех в своей группе.

– Я так понимаю, это твоя попытка уколоть его на прощание. Не переживай, ты прав. Борланд действительно убил всех в «Моне».

– Что? Ты закончил расследование?

– Закончил, хотя насчет Борланда я знал еще до того, как расследование началось.

Марку стало тяжело дышать. Он с силой дернул на себя одеяло.

– Успокойся, – сказал Виктор с участием. – Это нервное. Дыши ровно.

– Как ты узнал, что это был Борланд? – спросил Марк. – Как?

– Очень просто. Сколько нот было в музыкальном коде?

– Тридцать две. Два полных музыкальных предложения по шестнадцать нот.

– Правильно. А сколько зарядов помещается в «снеговик»?

– Тридцать. – Марк перестал дергать одеяло. – Как же так?

– В том бункере не было никого, кто физически мог бы передать код наружу. Понимаешь?

– Да. – Марк попробовал прокрутить в голове эту задачу, но ощутил сильнейший приступ мигрени. Перед глазами все поплыло, он зажмурился и постарался не шевелиться.

– Это было возможно только одним путем, – сказал Виктор. – Если в группе был кто-то, чье оружие имело больше зарядов, чем тридцать. И я сразу вспомнил, что Борланд говорил перед рейдом. Что он пойдет к оружейнику, поскольку у него есть отличная идея, как отметить тридцатипятилетие.

– Он поставил себе тридцать пять зарядов?

– Точно. Поначалу я это просто предположил, так как не имел других зацепок. При возвращении в ЦАЯ я первым делом сходил к оружейнику и получил подтверждение. Парень и сейчас не знает, что помог важному расследованию.

– Господи, – прошептал Марк. – Все было так элементарно. Я ничего этого не заметил.

– Да. Только ты не расстраивайся. Просто мы с тобой разные люди, хотя Каменский считал нас обоих мыслителями. Ты действительно думаешь быстро, выдвигаешь смелые гипотезы, хорошо эрудирован. Но если ты берешься за задачу, то исключительно в рамках дополнительных условий, которые сам же перед собой и ставишь. Например, ты ввязался в процесс, исходя из мысли, что Борланд невиновен и его подставили. Поэтому все, что ты с тех пор раскопал, не имело особого значения. Я же на самом деле большой тугодум. Очень медленно приступаю к действиям, предпочитая сначала отмерить семь раз. Все всегда подвергаю сомнениям, даже очевидное. Стоило мне предположить, что Борланд действительно мог стать убийцей, как все стало на свои места.

– Вот почему Каменский хотел, чтобы я на него работал, – проговорил Марк с горечью. – Он знал, что мною легко манипулировать.

– К сожалению, это так, – подтвердил детектив. – Но все еще может измениться – во всяком случае, для тебя. Для Мирослава уже поздно что-то менять. Он был убит при вчерашнем конфликте.

– Убит? – поразился Марк. – Кем?

– Я подозреваю, что одним из людей Левина. Он теперь руководит ЦАЯ.

– А Борланд где?

– Арестован. Его дальнейшая судьба неизвестна.

– Мне его не жалко, – сказал Марк.

– Хочешь бесплатный совет? Начинай потихоньку выдавливать из себя мстительного ребенка. Привычки хорошего ребенка можешь оставить, но плохого поставь в угол. Левый, верхний.

– Он в меня стрелял! – Марк почти перешел на крик.

– Сказать тебе, где он? – предложил Виктор. – Я дам тебе парабеллум. Приедешь к нему и застрелишь, если сможешь к нему пробиться. Ты этого хочешь?

– Откуда тебе знать, где он?

– Я не знаю, я опять предполагаю. С сегодняшнего дня я работаю на другом этаже. И, соответственно, имею повышенный уровень допуска. Разузнал кое-что интересное по поводу тех сталкеров, которые совершали преступления на Большой земле.

– За преступления вне Зоны сажают в тюрьму.

– Так оно и есть. Но тюрьмы бывают разные. И есть одна, о существовании которой я только что узнал. Она, скажем так, не совсем обычная.

* * *

Фургон заехал на огороженную территорию с несколькими линиями обороны. На Борланде снова был мешок, так что он ничего этого не увидел. Его вытащили из фургона, провели в теплое здание и грубо толкнули вперед. Он едва не упал, и мешок опять сорвали с него. Борланда ослепило светом ламп.

– Добро пожаловать в Орловский централ, – сказал низкорослый военный с погонами майора. Видимо, приезд заключенного разогнал его скуку.

– Орел? – Борланд чуть не задохнулся. – Город Орел?

– Ну, не птица.

С Борланда сняли наручники. Опухшие запястья невыносимо зудели.

Один из сопровождающих расписался в доставке. Борланду сделали укол – точно такой же, как и в Москве. Затем его приняли охранники и повели дальше, не особо церемонясь.

– Тюрьма, – бормотал сталкер. – Так быстро? Без суда?..

– Может, тебе, паскуда, еще и присяжных нарыть? Ластами двигай.

Секции сменяли одна другую – после каждой за ними запирали двери. Борланда провели мимо окошка приема личных вещей не останавливаясь. При нем все равно не было ничего своего.

Его завели в душевую, велели раздеваться, дали мыло и толкнули под струи ледяной воды. Вокруг стояли восемь человек при оружии. По окончании процедуры ему выдали другую робу, синего цвета.

Следующей стадией был лифт, идущий глубоко вниз. Борланд молчал. Он не знал, откуда под орловской тюрьмой подземные этажи и для чего их построили, но понимал, что все, что ему было суждено выяснить, придет к нему само, так или иначе.

На выходе из лифта его ждал еще один длинный коридор.

– Следовать линии! – приказал охранник. – Шаг в сторону – расстрел.

Борланд следовал линии. Коридор закончился последними воротами, за которыми Борланда ждало светопреставление.

Тюремный блок насчитывал три этажа камер. Стоял дикий шум – заключенные вопили, стучали кружками о решетки.

– Отмычка пришла! – раздавались крики. – Отмычка, отмычка!

Борланд слабо улыбнулся. Он уже понял, куда попал.

* * *

– Тюрьма для сталкеров? – спросил Марк. – В Орле?

– Точнее, подземная тюрьма, построенная под другой, обыкновенной. Ты слышал о ее существовании, просто не знал, где она находится.

– И зачем Борланда там держать?

– Затем же, зачем и всех остальных. Для нового курса ЦАЯ.

– Не напоминай мне о нем, – попросил Марк. – Я хочу сначала немного прийти в себя. Мне понадобится время.

– Да, конечно. Я оставлю вас с Полиной и вернусь к себе.

– Погоди минуту, – попросил Марк. – Ты так и не сказал, почему Борланд решил не говорить никому, что убил свою команду. Ведь они и так были приговорены, попав под действие артефактов. Он как бы прекратил их мучения. В этом нет преступного умысла.

– Видишь ли, это сложный момент. Борланд и сам попал под действие «Альфы». Но не слетел с катушек, как остальные.

– Он был далеко от эпицентра.

– В этом и дело. У артефактов не может быть никаких эпицентров. Зато они есть… закончишь мысль?

– У аномалий, – сказал Марк.

– Да. «Альфа» – это не артефакт. Это аномалия. Последняя разработка штаба Левина – компрессия аномалий. Но ты и так прочитал об этом в материалах, переданных покойным стариком Астмой. Вот почему Левин мог ставить аномалии в метро. Твои кристаллы, Марк, – это вчерашний день. У ЦАЯ теперь новая программа деятельности.

– Новая Зона, – выговорил Марк. – Которая, быть может, охватит весь земной шар.

– Да. А «треугольник в круге», стало быть, островок безопасности, которым станет Москва. На самом деле, конечно, не в круге, а на поверхности шара.

– Я помню схему. Виктор, это страшно.

– Да, это так. Если бы Борланд в то время дал понять, что ему известны секрет компрессии и идея Новой Зоны, то все могло повернуться против нас. Ведь Мирослав и сам, возможно, не знал всего. Борланд принял все удары на себя, Марк.

– И что теперь делать?

– Кому? Тебе или мне?

– Вопрос снят.

– Вот теперь я за тебя радуюсь.

Виктор протянул руку, и Марк ее слабо пожал.

– Удачи, – сказал детектив и вышел из палаты.

Марк повернулся на бок, глядя в стену перед собой. Почувствовав прикосновение руки Полины к своему плечу, он успокоился и снова заснул.

* * *

Объявили посадку, и пожилой человек взглянул на табло. Его ждал рейс на Южное полушарие. Но он не торопился. Пара минут у него все еще была.

Человек, которого он терпеливо ждал, появился через одну минуту.

– Доброго вечера, Мирослав Сергеевич, – произнес он.

– Доброго вечера, Влад, – ответил бывший директор ЦАЯ, хитро прищурившись. – Вижу, тебе сняли гипс.

– Можете хоть всю шкуру содрать – бриллиантов не найдете.

– Не казни себя, Влад. Ты подчинялся приказу.

Влад Антонов сел напротив Каменского, любуясь проходившими мимо стюардессами.

– Я рисковал доверием Левина, – сказал он. – В жизни не испытывал такого стресса.

– Ты мог и не учитывать мои интересы. Мог убить по-настоящему.

– Решил, что предупредить вас и разыграть небольшой спектакль будет нелишней страховкой на будущее.

– Будущее действительно будет нехорошим, – внимательно глянул на него Мирослав. – Но я не советую тебе ожидать моего возвращения на пост. Все изменилось.

– Он больной человек, – сказал Влад. – Он просто маньяк.

– Он политик. Привыкай общаться с ними или ищи себе другое место.

Влад кивнул.

– Мне будет не хватать ваших советов, – признался он. – Кстати, а как вам удалось обмануть врача? Он же из штаба Левина.

– Врачи – не политики. С ними можно договориться полюбовно. Будешь учитывать интересы врачей, и они станут твоими людьми.

– А я сам теперь чей человек? Ваш или Анатолия? Или я двойная крыса?

Взглянув на часы, Мирослав поднялся, прихватив с собой плащ.

– Влад, будь всегда сам себе хозяином, – посоветовал он. – И не ругайся с Корнеевым. Может случиться так, что именно он однажды перевесит чашу весов в пользу более привычного тебе мира.

Юрист кивнул.

– Счастливого пути, Мирослав Сергеевич, – пожелал он.

– Прощай, Влад.

И великан растворился в толпе пассажиров.

* * *

Открылись двери одиночной камеры.

Борланд мигом разлепил веки, спрыгнул с матраца, приготовился. Он знал, что к нему придут. Обязательно придут. Все происходило слишком быстро. Только что настало утро, он не успел съесть завтрак – вероятно, последний в жизни. Вокруг него было не менее сотни человек – матерых, закаленных ветеранов сталкерства, желающих объяснить ему, что он лишь никчемная отмычка без прав и возможностей.

Борланд собирался доказать, что это не так. Хотя знал, что доказать ничего не сможет.