Текст книги "Прорыв реальности"

Автор книги: Юрий Бурносов

Соавторы: Сергей Недоруб,Роман Куликов,Сергей Слюсаренко,Татьяна Бурносова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 71 страниц)

– …Лиза! Лиза, бери детей, документы, деньги и скорее к администрации! – кричал в трубке мужской голос. – Оттуда пойдут автобусы! Ничего больше не бери, багаж с собой нельзя! Я на базе, приеду позже, за меня не волнуйся! Военные говорят, что все будет в порядке… Лиза! Лиза!..

Голоса из прошлого. Поэтому никогда не нужно в Зоне брать телефонные трубки, можно сойти с ума. И сходили.

Здесь, похоже, то же самое. Ничего страшного, просто иллюзия. Иллюзия…

– Татьяна Валерьевна! Татьяна Валерьевна, вы здесь?! – раздался из-за двери детский голосок. Шум и топот моментально стихли, звонок тоже.

Все замерли. Михаловский тихо скулил, размазывая по лицу кровь.

– Татьяна Валерьевна…

Ребенок был того возраста, когда сложно определить, девочка говорит или мальчик.

– Татьяна Валерьевна, мне можно войти?

Упырь похолодел, увидев, как круглая дверная ручка поворачивается. Кто-то пытался открыть ее с той стороны. И открыл бы, если бы Соболь быстро не защелкнул второй замок, внутренний.

Ручка подергалась, и голосок повторил:

– Татьяна Валерьевна! Пожалуйста, откройте… Мне страшно! Я тут совсем один!

Володя Белов впился зубами в побелевшие костяшки пальцев. Хорошо хоть не кричит глупостей вроде «Откройте, там же ребенок!». И вообще хорошо, что все молчат. То, что с той стороны двери, их не услышит.

Ручка снова повернулась, потом дверь мелко задрожала, словно кто-то тряс ее. Соболь протянул руку к лежащему на диване ружью, взял его и направил на дверной проем на уровне живота взрослого человека. То есть головы ребенка. Упырь помахал в воздухе рукой – не стреляй, хотя Соболь и не стал бы стрелять без нужды.

– Татьяна Валерьевна… – безнадежно произнес голосок.

Ручка дернулась в последний раз.

Все сидели в тишине, выжидая. Прошла минута, вторая. Соболь положил ружье на место. Вопросительно посмотрел на Упыря, показал на замок.

– Нет, – прошептал Упырь. – Я думаю, не надо открывать и тем более выходить.

– Мы что, так и останемся здесь?! – дрожащим голосом спросил Белов.

– А есть варианты? Дело к вечеру, на улице непогода, стемнеет рано… – Словно в подтверждение слов сталкера за окном прогремел гром. – Что в коридоре – я не знаю. И не хочу знать.

– Но я не смогу тут спать… У меня, простите, зуб на зуб не попадает…

– Отлично. Будете дежурить, если что – разбудите меня или вот Аспирина.

– Или меня, – сказал Соболь, снова устраиваясь на диване и скрестив руки на груди, словно индеец.

Упырь тщательно задернул шторы и включил фонарь. Заняться все равно нечем, так что лучше спать, а завтра поутру встать рано и выбираться наружу. Скорее всего в коридоре ничего их не встретит. Эх, зря он все же решил остановиться в школе…

На ночь Упырь разместился в кресле, а ноги положил на тумбочку, убрав оттуда поднос с электрическим чайником. Вспомнил было о своем разрешении выпить по чуть-чуть на сон грядущий, но озвучивать не стал. Сталкеры и сами выпьют без спроса, Михайловского референт накормил обезболивающими, и тот уже отрубился на втором диване безо всякого алкоголя, а остальные перебьются. Белов тем более обещал бодрствовать и следить за обстановкой. Тоже поляжет, конечно. Нервы, все такое…

– Юрец, – шепотом позвал Упырь Аспирина, возлегающего в соседнем кресле.

– Шо?

– Я вздремну, а ты подежурь с народным артистом. Потом сменю тебя, как надоест. Только водой в морду не брызгай, не люблю, когда так будят. Знаю я твои штучки. Если что, у меня нож на поясе.

– Не ссы, чува-ак.

– О, хорошо, что напомнил. Люди, – вполголоса сказал Упырь, – в сортир ходить нельзя. Не советую. Терпите до утра, если кому приспичит отлить – вон, в аквариум с горя можно. Рыбки померли давно, не обидятся.

Сидеть в мягком кресле после трепанации задницы, произведенной арматурой, было почти не больно, и Упырь расслабился. Жалко Матвея… Лежит там под обломками… Хотя смерть не самая плохая, иным куда меньше повезло. А тут хлоп – и никаких мучений.

Что с капитаном и его дурой-проводницей, из-за которой, собственно, Матвей сюда и полез, – и думать не хочется.

А Бармаглот небось и в самом деле икру под водочку трескает, книжку читает.

Черт, не спится… Вот всегда так: если много свободного времени и его можно смело заспать, сон не идет. А если спать некогда, тут же глаза слипаются, из рук все валится… Точно так же если нужно рано встать, то еле-еле вылезаешь из кровати. А когда рано вставать не надо, просыпаешься, как дурак, в семь утра и лежишь, глядя в потолок.

Зар-раза…

С горя Упырь достал ПДА и вывел на экран справку, которую ему любезно предоставил продюсер Михайловский еще до отправления.

«В апреле 1916 года Правление Русско-Балтийского акционерного общества приобрело большой земельный участок на окраине Москвы, где началось строительство крупного завода, получившего в 1917 году название «Второй автомобильный завод «Руссо-Балт». Через пять лет, в 1922 году, завод выпустил первые пять автомобилей «Руссо-Балт».

В 1923 году было принято решение о передаче завода в концессию на 30 лет немецкой самолетостроительной фирме «Юнкерс» для создания цельнометаллических самолетов и моторов к ним, после чего до 1925 года на заводе были изготовлены первые 50 самолетов Ю-20 и 100 самолетов Ю-21. С середины 20-х годов прошлого столетия на заводе было налажено серийное производство российской авиационной техники. На предприятии выпускались бомбардировщики ТБ-1 (АНТ-4), ТБ-3 (АНТ-6), Пе-2, стратегические бомбардировщики М-4, М-50 и др.

В конце 1959 года завод переориентировался на ракетную тематику. Первой практической задачей в области ракетной техники явилась отработка системы управления универсальной боевой ракеты УР-200 и создание семейства межконтинентальных баллистических ракет второго поколения типа УР-100. С 1962 года было начато проектирование мощной ракеты-носителя «Протон» для космических целей.

В цехах ГКНПЦ имени М.В. Хруничева были изготовлены все российские орбитальные станции: «Салют», «Мир» и «Алмаз»; все тяжелые модули, стыкующие с орбитальными станциями на орбите; функционально-грузовой блок «Заря» и служебный модуль «Звезда» для Международной космической станции.

Начало созданию предприятия в нынешнем виде было положено 7 июня 1993 года, когда на базе крупнейших производителей авиационной и ракетно-космической техники – завода им. М.В. Хруничева и конструкторского бюро «Салют» – Указом Президента Российской Федерации был образован ГКНПЦ им. М.В. Хруничева.

В настоящее время Космическим центром создана модернизированная ракета-носитель «Протон», идут работы по созданию ракет-носителей семейства «Ангара», малых космических аппаратов дистанционного зондирования Земли, космических аппаратов связи. Центр производит разгонные блоки на высококипящих компонентах «Бриз-М», «Бриз-КМ», криогенный разгонный блок 12КРБ, ведет работы по разработке разгонных блоков КВСК и КВТК для РН «Ангара», многофункционального лабораторного модуля для Международной космической станции. Осуществляет коммерческие запуски спутников в рамках компаний International Launch Services (ракета-носитель тяжелого класса «Протон-М») и Eurockot (ракета-носитель легкого класса «Рокот»)».

– Ракета-носитель тяжелого класса «Протон-М», – пробормотал Упырь.

– Шо? – отозвался спросонья Аспирин.

– Проехали. Спи, моя радость, усни.

Упырь убрал ПДА и достал из кармана Компас. На ощупь он был уже достаточно горячим и нагрелся явно не в кармане, потому что сначала леденящий холод чувствовался даже через ткань. Ну да, что удивительного-то – теперь они совсем рядом. Упырь не врал продюсеру, когда тот спрашивал.

Зажав Компас в кулаке, Упырь снова закрыл глаза, пытаясь задремать. Аспирин уже вовсю похрапывал, выводя затейливые рулады. Вот счастливый человек, подумал чернокожий сталкер. И ведь правда купит домик, женится, поросят заведет и клубнику в огородике. Тоже, что ли, припасть к земле?

Нет, это чересчур. Лучше запродаться ЦАЯ, а в отпуск ездить к Аспирину. Молоко пить. Сразу после того, как они все вместе поедут с Михайловским в Америку получать «Оскар» и пройдутся в черных смокингах по красной ковровой дорожке.

Как Ди Каприо, твою мать.

Как Ди Каприо!

И Упырь безмятежно уснул с улыбкой на губах. Он даже не слышал, как ночью Аспирин проснулся и долго искал в темноте аквариум.

28

При жизни завод имени Хруничева был режимным предприятием, и с кондачка попасть туда не представлялось возможным. Лезть через забор, который окружал территорию, Снифф и сейчас не планировал.

– Нормальные герои всегда идут в обход, – сказал он, выискивая что-то взглядом. – Ага, вот он.

– Что – вот он? – спросил Рахматулло.

– Люк. Если видишь в стенке люк, не пугайся, это глюк, – пробормотал Снифф. Вместе они подняли тяжелую чугунную крышку и откатили ее в сторону. Из открывшегося жерла пахнуло плесенью и сыростью.

– Туда и полезем. Раз нам в любом случае надо под землю.

Рахматулло не возражал, только достал из рюкзака фонари и зарядил батарейками. Капитан на правах профессионала полез первым.

Им повезло – такие люки в большинстве случаев приводят к простым узлам труб или кабелей, уходящих в узкие коробки, по которым не проползешь даже по-пластунски. Здесь все строилось давно и с умом, а потому коммуникации были уложены в тесных, но вполне проходимых коридорчиках. Сориентировавшись, который из них ведет к заводу, Снифф двинулся туда, пригнувшись и подсвечивая себе фонариком. Рахматулло последовал за ним.

– А зачем им твой брат? – тихо поинтересовался он, сопя и шаркая ногами по кирпичному полу.

– Сам не знаю. Я… Я видел странный сон. Человек в металлической маске говорил мне, то есть моему брату, про какой-то Срок, который наступит, и в этом ему должен помочь Вадим… И бормотал что-то вроде молитвы. А самое печальное, я даже не знаю, правдива эта часть сна или нет. Одно понятно – брат словно в тюрьме. И его надо оттуда вытаскивать.

– Тогда пойдем мы в подземный зиндан, – с готовностью сказал таджик.

Впрочем, до зиндана было еще далеко. Тоннель привел их в подобие коллектора, откуда вели две ржавые металлические двери и вертикальный лаз со вмурованными в стену скобами. Поскольку двери оказались заперты, а взламывать их проблематично, Снифф решил идти вверх. К тому же, по его расчетам, они находились уже на территории предприятия.

Лаз оказался коротким, метра четыре, и заканчивался небольшой кубической камерой, из которой вела опять же металлическая дверь. Если и она заперта, придется устраивать разгром и как-то выламывать либо ее, либо одну из тех, что остались внизу. Мысленно перекрестившись – неужто у попа нахватался?! – капитан протянул руку и толкнул покрытый пятнами коррозии металл.

Дверь открылась неожиданно легко, словно петли совсем недавно смазали. Скорее всего так оно и было, потому что за дверью их ждали. Сразу несколько стволов, автоматных и ружейных, смотрели на разные части тела Сниффа, а человек в маске из красноватого металла сделал шаг ему навстречу и добродушно произнес:

– Здравствуйте, Сергей Павлович. Не надо хвататься за пистолет, уверяю, вам никто не причинит вреда, если вы поведете себя правильно. И ваш спутник пускай тоже выбирается на свет божий. Ведь если он не захочет и спустится вниз, нам всего-то и останется, что бросить вслед осколочную гранату. А мы этого не хотим, уверяю. И вы не хотите. А он уж и подавно не хочет. Поэтому приглашаю вас посидеть за чашечкой кофе и поговорить, как это водится между добрыми людьми. Годится?

Даже если бы капитан и хотел отказаться, сделать этого он не смог бы. И через несколько минут они – без оружия, естественно, – уже сидели в скромном кабинете, на обычных вертящихся офисных стульях, и в самом деле пили кофе. Неплохой, хоть и из кофе-машины, пыхтевшей на столе в углу. Здесь имелось электричество – видимо, от аварийных генераторов. Неплохо устроились Выжившие.

– Я многое знаю о вас, – говорил человек в маске. Кофе он не пил, просто стоял у заваленных папками стеллажей, сцепив пальцы рук. – Этот смешной артефакт, который ваш брат прячет от нас… Я знаю, что он помог ему связаться с вами в Санкт-Петербурге. Вы тут же поспешили на помощь, и это похвально… Но, к сожалению, я не могу освободить Вадима Павловича. У меня на него свои планы, которые идут вразрез с вашими.

– Срок? – осведомился капитан, поставив опустевшую чашечку, и процитировал: – И только в новой жизни здесь обретем мы тебя, чтобы соединиться с тобой навсегда, когда придет Срок… Оно?

– Вижу, вы все понимаете.

Человек в маске замолчал, выжидая.

– Это какой-то ритуал?

– Да. Связанный с тем, что вы называете Протоном – там, на другой стороне.

– На той, что поругана и попрана?

– Верно.

– И что еще за Протон? – нахмурился Снифф.

– Одна из легенд Зоны. Ваш брат, Сергей Павлович, уникальный человек. В свое время он был в старой Зоне, причем во всех ее священных местах… Среди нас таких нет, и то, что Вадим попал к нам, я не могу назвать иначе, чем волей Создателя всего сущего. Мы строим новый мир, Сергей Павлович. Уверяю, он будет значительно лучше старого. То, что происходит, лишь каждодневное подтверждение. Сначала Украина, затем Москва… Я думаю, следующим станет Санкт-Петербург. Хотя мне кажется, что Создатель всего сущего не станет более мелочиться. Когда придет Срок…

– А когда он придет? – перебил Снифф.

– Скоро, уверяю вас, Сергей Павлович. Совсем скоро. И ваш брат будет лишь священной жертвой. А вы, как часть его, надеюсь, нам тоже пригодитесь… Новому миру, построенному под дланью Создателя всего сущего.

Капитан посмотрел в глаза, поблескивающие в прорезях маски. Человек спокойно выдержал взгляд и, судя по собравшимся в их уголках морщинкам, улыбнулся.

– Слушайте, давайте определимся… Вы вот меня по имени-отчеству, а я как могу вас называть?

– Хм… Ну, допустим, Людовик Бурбонский, граф Вермандуа. Почему бы и нет? Это одна из наиболее занятных версий того, кто скрывался под железной маской, будучи заточен в Бастилии. За то, что якобы дал пощечину своему сводному брату, великому дофину… Интересное было время, не находите?

– А если я вас буду называть просто Граф, вы не обидитесь? – съехидничал Снифф.

– Нисколько, уверяю. Граф так Граф.

– Договорились. Моего спутника зовут…

– Рахматулло, спасибо, – кивнул Граф. Таджик, сидевший тихо-тихо и лишь разок пригубивший кофе, вздрогнул. – У нас есть ваши соплеменники, уважаемый Рахматулло. Дар корхонаи мо то чику узбек, русу, осетин, бошкирд, арманй ва дигар миллатхо ахлона кор мекунанд. Марахамат, ба мо хамрохшавед[8]8
  У нас на предприятии есть таджик и узбек, русский и осетин, башкир, армянин и лица других национальностей. Присоединяйтесь к нам (тадж.).


[Закрыть].

– Ин кобили тахсин аст[9]9
  Это похвально (тадж.).


[Закрыть], – отозвался Рахматулло.

– Что ж, если вы уже выпили кофе, предлагаю продолжить разговор внизу, – продолжал человек в маске, не обращая более внимания на таджика. – Уверен, что вы хотите увидеть своего брата.

По пути в подвалы, или подземный зиндан, если выражаться словами Рахматулло, их сопровождали две женщины с АКСУ. Обе крупные, хорошо за тридцать, с короткими стрижками и неприятными лицами. Возможно, даже сестры. «Бабы хуже мужиков», или как там сказал мудрый отец Никон… А у этого графа Вермандуа крышу снесло конкретно, подумал капитан. Но его тут все слушаются, стоит пальцами щелкнуть, да и не дурак он, хоть и сумасшедший. Плюс знает все про Сниффа, следовательно, у него тоже существует какая-то ментальная связь с Вадимом. Побывавшим, блин, «во всех священных местах»… Это что же они, в жертву его собираются принести?! Снифф с ненавистью посмотрел на идущего впереди Графа. Кстати, кроме маски, в его облике ничего экзотического не было: темно-синяя ветровка, надетая на белую футболку, серые брюки, туфли. Короткая стрижка, седоватые волосы, залысины… Какой-нибудь инженер, что ли, местный?

Хрен тебе по всей маске, инженер, а не жертва. Зубами загрызу, подумал капитан.

Зиндан выглядел точно так, как во снах: бетонные стены в белесых потеках, по стенам – толстые кабели, облупившаяся табличка «Уходя, гаси свет», красный огнетушитель в держателе… И Вадим, голый по пояс, лежащий лицом к стене на толстом матрасе. У изголовья – пластиковая бутылка с водой, металлическая мисочка, под потолком тускло горят лампы.

– Вадим Павлович! – весело окликнул брата Граф. – А у меня для вас сюрприз!

Вадим повернулся, сонно уставился на вошедших и тут же вскочил.

– Эй, – бесцветным голосом произнесла одна из охранниц, направляя на него автомат.

– Серега! – радостно воскликнул брат.

– Вадим! Ну занесло же тебя… Говорил я, бросай к черту эту работу, иди к нам крыс гонять…

– Теперь бы и бросил бы, да не могу. – Вадим неприязненно посмотрел на Графа.

– А я за тобой пришел.

– Как трогательно, – заметил Граф. – Но несбыточно, уверяю. Я бы с радостью отпустил Вадима Павловича, однако с ним слишком многое связано, и таково предначертание. Ибо есть одна сторона, что от Создателя всего сущего, и есть другая, что поругана и попрана, и только в новой жизни здесь обретем мы…

Графа перебил человек в мотоциклетном шлеме, ворвавшийся в зиндан. Левое запястье у него было перемотано окровавленным бинтом прямо поверх рукава, а в правой руке человек держал пистолет «Грач». На человеке был легкий бронежилет, а на бедре висело длинное мачете.

– Нападение! – выдохнул «мотоциклист», опершись плечом о дверной косяк. – С юго-запада, не знаю, сколько их, но не меньше двух… Хорошо вооружены, забросали пост гранатами, когда наши огонь открыли…

– Болваны! – злобно процедил сквозь зубы Граф. – Зачем стреляли?! Я сто раз говорил – впускать внутрь, не трогать, если что, накрывать уже на территории!

– Я понимаю… мы… – начал было человек в шлеме, но Граф оттолкнул его и заторопился прочь из зиндана, бросив на прощание:

– Стеречь их! Я скоро вернусь!

Человек в шлеме закрыл за ним дверь и повернулся к Сниффу и Рахматулло.

– Туда, – показал он в угол комнаты раненой рукой. Одна из дам красноречиво повторила его жест стволом «калашникова». – И не вынуждайте нас применять силу.

– Я так понял, мы в гостях у вашего патриарха, и мы ему для чего-то нужны, – язвительно сказал капитан, но в угол все-таки прошел. За ним последовал таджик и присел на корточки.

– Незаменимых нет, – сухо ответил «мотоциклист».

– Спасибо, что пришел, – прошептал Вадим, когда брат уселся с ним рядом на матрас. – Я и не знал, что артефакт сработает…

– Кстати, маска о нем знает. Можешь не прятать.

– Блин. А я его проглотил… И глотаю регулярно…

Огорчение Вадима было таким неподдельным, что Снифф улыбнулся.

– Они тут совсем сдвинутые, я вижу, – сказал он. – Еще и воюют с кем-то.

– По-моему, первый раз такое.

– Ну так босс им и выдал по первое число…

– Молчите! – сердито велел им «мотоциклист». Снифф пожал плечами и уставился в пол, покрытый рифлеными металлическими листами. И смотрел так, пока не обнаружил кое-что весьма интересное…

29

Из школы номер девяносто восемь они вышли без приключений, открыв окно в учительской и выломав решетку. В коридор не хотелось никому, включая Упыря.

Ночью он все-таки подменил Аспирина. Актер Белов к тому времени уже свалился, и додежуривать пришлось одному. Зато утром все проснулись отдохнувшими, даже Михайловский с перебинтованным ухом. Продюсер окончательно пришел в себя, долго извинялся за свою несусветную глупость, благодарил Упыря и клятвенно обещал, что больше ничего не будет тащить в рот, то есть в карман.

До главного входа в парк Фили они добрались, можно сказать, прогулочным шагом. Разве что не насвистывали по дороге. Правда, Упырь понимал, что из самого парка за ними постоянно наблюдают, и пару раз даже заметил мелькнувшие среди кустарника черные круглые головы. Очередной неизвестный мутант, но осторожный, гад. И правильно, одобрил Упырь, люблю осторожных мутантов. Пусть вот так всегда и осторожничают.

Они прошли сквозь арку на входе, мимо перевернутых тележек с надписями «Мороженое» и «Горячая кукуруза», домика-кассы, брошенного веломобиля. Компас в кармане нагревался все сильнее.

Михайловский и Эдуард снимали. Белов, напротив, шел ссутулившись и сунув руки в карманы. Видно, не радовали его грядущие премии и перспектива сняться на фоне легендарного Протона – тоже.

По дорожкам они вышли к Новозаводской, но на саму улицу вылезать не стали. На сером высоком здании были видны слова «Бизнес-отель «Протон».

– Может, оно и есть? – без особой надежды осведомился Соболь.

– Ага, чува-ак, и вывеску повесили. И хлеб с солью щас девки вынесут, – сказал Аспирин. – Это ж бренд.

Упырь осторожно подобрался поближе к улице, прячась за деревьями, вернулся и сообщил:

– Территорию охраняют. Я видел в окне административного корпуса человека с винтовкой.

– С какого хрена?! – удивился Аспирин. – Неужто военные? Или охрана осталась, завод-то оборонный, ракеты там, все дела…

– Нет, военным тут делать нечего, и охраны быть не может. Просто кто-то обосновался. Плохое место, говорили же мужики… Разные слухи ходили.

– Так что, назад топаем?

– Оскар Никитич? – повернулся к продюсеру Упырь.

Михайловский потрогал ухо и ответил:

– На ваше усмотрение. Но вынужден предупредить, что наш контракт предусматривает…

– Я все понял, – прервал его излияния Упырь. Вот ведь как заговорил, стоило к месту подобраться. Хотя можно понять, «Оскар» в руках, считай. Даже если пресловутый Протон не найдут, уже куча материала, а если вдруг найдут?

– Тогда сделаем так. Надо разведать, кто там, сколько их и что у них имеется. Может, встретят с распростертыми руками…

– Ага, я ж сказал, бабы с хлебом и солью, – скептически сказал Аспирин. – И па-де-де спляшут.

– …Если придется пострелять, значит, придется пострелять. Но первые не нападаем. Если понимаем, что нам не по зубам, тупо уходим, и хрен с ним, с контрактом.

Упырь снова посмотрел на Михайловского, но продюсер молчал. Ухо трогал.

– Соболь, давай со мной. Аспирин, останься, ага?

– Как скажешь, чува-ак, – пошевелил усами Аспирин и сел в тенек под куст.

Упырь и Соболь, который оставил одно из ружей на хранение Аспирину, направились к реке и обогнули комплекс слева. Здесь предприятие прикрывал какой-то довольно дохлый забор с рядами колючей проволоки, местами оборванной и свисающей вниз.

– Попробуем здесь… – прошептал Упырь и полез первым. За ним во двор спрыгнул Соболь. Вокруг никого не было, стояли какие-то пустые металлические ящики и бочки.

– Давай сюда. Прикрывай меня. – Упырь устремился в проход между двумя низкими зданиями. Соболь следовал за ним, держа «Зауэр» на изготовку.

Предприятие выглядело совершенно безжизненным и покинутым. Поэтому Упырь не сдержал короткого вскрика, когда из-за припаркованного во дворе автофургона прямо на него вышел человек в бронежилете и с автоматом.

Часовой, если это был он, тоже опешил, и это спасло Упырю жизнь. Он успел броситься на землю, выпущенная часовым очередь прошила воздух на уровне живота, а дуплет Соболя снес часовому голову.

На грохот выстрелов из открытого окна второго этажа высунулся еще один автоматчик и тут же спрятался обратно. Слышно было, как он что-то неразборчиво вопит.

– Ах ты ж сволочь такая, – сказал Упырь, отцепил с пояса две гранаты и спокойно, одну за другой, зашвырнул их в окно. Рванули они почти одновременно, из проемов полыхнуло пламя, посыпались стекла. Где-то справа затарахтел пулемет, хотя стрелять там было совершенно не в кого. Нервишки заиграли у пулеметчика, понял Упырь. Это хорошо, значит, непрофессионалы, раз палят в белый свет как в копеечку.

– Спасибо! – бросил он Соболю на бегу. – Не вышло незаметно проскочить…

– Зато они, по ходу, дебилы и идиоты, – осклабился Соболь, сделавший те же выводы, что и Упырь. В самом деле, автоматчик из окна мог положить их играючи, пока Упырь валялся на бетоне, а Соболь перезаряжал ружье.

– Тогда что?

– Тогда идем дальше. Не сваливать же. Интересно, что дальше будет.

* * *

Услыхав взрывы и звуки стрельбы, Михайловский занервничал.

– Наверное, у них не получилось…

– Не ссы, продюсёр, – лениво сказал Аспирин, жуя травинку. – Прорвемся.

– Но стреляют же.

– Конечно, стреляют. В меня знаешь сколько раз стреляли, чува-ак? А я вот сижу тут с тобой, в кино хочу сниматься.

– А нам-то что делать? – спросил референт Эдуард, положив руку на кобуру с бесшумным «валом», из которого до сих пор ни разу так и не выстрелил. – Стреляют же.

– А подождем.

* * *

Тем временем Упырь и Соболь прочесывали коридор первого этажа закиданного гранатами здания. Им требовался «язык», и он не заставил себя долго ждать. Паренек лет шестнадцати прятался за мобильным терминалом; судя по выпученным глазам и перепачканному копотью испуганному лицу, его оглушило взрывом. Церемониться с пленным Упырь не стал – выволок за шиворот, дал пинка для внушительности и заорал:

– Сколько вас?! Где все?! Чем вооружены?!

– Дядь, не надо… – заверещал пацан, глядя на злющего негра.

– Щас, мля, съем! – рявкнул Упырь.

Паренек описался и путано выложил все, что знал.

На территории предприятия находилось семнадцать человек во главе со Слугой Создателя. Упырь не стал уточнять, что это за чмо и почему так называется, его куда более заинтересовало то, что при взрыве гранаты погибли двое. Минус еще один во дворе, который без головы, итого четырнадцать.

Минус пленный, итого тринадцать.

Еще четверо сидели на двух других постах, на севере и на востоке. Эти, даже услышав выстрелы, будут здесь не скоро – с учетом площади предприятия. А то и вообще останутся на местах, пока не получат другого приказа. Итого девять.

– Нормальный расклад, – подтвердил Соболь мысли Упыря.

– Оружие разное, ружья, автоматы, пистолеты… – бормотал паренек, дрожа. – У меня вот…

Он показал на валяющийся возле терминала полицейский «укорот». Соболь поднял его, повертел и покачал головой:

– Это надо же до такого состояния оружие довести… И так говно, а ты его еще и убил напрочь.

С этими словами он выкинул автомат в окно. Слышно было, как он загремел там по бетону двора.

– Вход со стороны Новозаводской чистый? – продолжал допрос Упырь.

– Никого там… Вход на нашей ответственности… был…

– Соболь, давай-ка зови наших.

– Щас, – сказал Соболь и исчез. Упырь кровожадно посмотрел на пленного, тот съежился и спросил:

– А вы что, с этими, что ли?

– С какими еще «этими»? – не понял сталкер.

– Ну, сегодня пришли двое… Чурка и… И не чурка… Их вроде в камеру отвели… Один вроде брата тут искал, тот, который не чурка…

Ох ты ж, подумал Упырь, неужто капитан?! Добрался-таки?! Молодчага. А отмычку-дуру по пути где-то потерял, зато другого спутника подобрал. Чурка… Хм.

– Так, – сказал он сурово. – Сейчас придут наши, и ты нас поведешь к этой самой камере. А по пути будешь показывать, где могут быть ваши люди. И если обманешь, я тебя, сука, реально съем. Я могу, веришь?

Паренек молча заморгал.

Соболь вернулся очень скоро в сопровождении всех остальных. Михайловский и референт держали в руках камеры. Показать бы им, что сейчас в той комнате, где гранаты взорвались, подумал Упырь. Не, это точно не для фильма. Да и некогда.

В двух словах он обрисовал ситуацию.

– Это секта, тут все чокнутые или близко к тому, – заключил он. – Поскольку мы уже замазались, отступать смысла нет, да и вояки они так себе. Думаю, можем вынести богомольцев и спокойно заняться поисками Протона.

– А это будет законно? – осведомился продюсер. – Все-таки стрельба, трупы.

– Оскар Никитич, вы видите тут где-то следственный комитет? Прокуратуру? Все, что происходит в Зоне, и остается в Зоне. Опять же вам ведь нужен экшен? Вот вам экшен. Снимайте, только под пули не лезьте. А потом, если что, наврете, что спецэффекты… Все готовы?

– Дайте мне тоже автомат, что ли, – неожиданно попросил Белов.

– Нету лишнего, – отрезал Упырь. – Держитесь все сзади, мы сами разберемся. Я вообще надеюсь, что они поймут, на кого нарвались, и сами отступят. Если только не совсем на всю голову больные… Соболь, брат, присматривай за этим чучелом, – кивнул на пленного Упырь. Тот, похоже, узнал Белова и восхищенно пялился на актера. – Он нам будет дорогу показывать и вообще проводить познавательную экскурсию по предприятию. Еще раз – все готовы?

– Чува-ак… – скривился Аспирин. – Давай уже воевать, что ли.

И они отправились воевать.