Текст книги "Полвека охоты на тигров"

Автор книги: Юрий Янковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Сибата и барс

Случай о котором я хочу рассказать, произошел в феврале 1928 года. Был у нас один приятель, охотник-ниппонец по фамилии Сибата. Это был старый промышленник-любитель, но настоящий старый корейский «таежный бродяга», считающий себя лучшим охотником в нашей губернии. Человек он был в сущности обеспеченный – имел в городе Ранане большой магазин, где у него торговали дети, а сам он любил бродить месяцами по горам. Как и у всех местных промышленников, успех его зависел главным образом от хороших зверовых собак, когда стрелять зверя приходится наверняка и по большей части на очень близком расстоянии. Правда, здесь требуется большая выдержка, но отнюдь не та меткость, когда вам приходится стрелять на несколько сот шагов, да еще на бегу или в густой чаше.

Все эти «собачьи охотники», как я их называю, зависят всегда своим успехом от своры. Достаточно кабану или медведю прикончить вожака своры, да еще вдобавок одного или другого из его помощников, как такой «собачник» на год-два, пока не восстановит своей своры, переходит на второстепенное положение. Я лично никогда не строил своего охотничьего благополучия на одних собаках, а главным образом на хорошей винтовке и меткой стрельбе, будь то стоячая, лежачая, бегущая или летящая цель, чего я придерживаюсь и сейчас, но, конечно, неплохо иметь хорошую зверовую свору. Это необходимо еще и потому, если принять во внимание густые заросли корейской и маньчжурской тайги, особенно в бесснежные периоды охоты.

Особенность Сибата заключалась еще в том, что он любил хорошо выпить, а дома это ему не разрешалось родными. На охоте же, по вечерам, он часто бывал навеселе и тогда любил часами увлекательно рассказывать, вспоминая свои приключения за 25 лет бродяжничества по корейской тайге. Так как охота по зверю особенно сложна и в сущности представляет собой целую науку, то всегда со вниманием выслушиваешь такие рассказы, каждый особенный случай, который может пригодиться на практике.

Познакомился я с Сибата совершенно случайно. Бродя как-то осенью 1923 года до выпадения снега за кабанами, я встретил его в одном глухом горном ключе, идущем мне навстречу. Позади него плелись четыре серых собаки – маньчжурские лайки. День выдался жаркий и было уже за полдень. Все вместе взятое располагало к отдыху. Сибата был высокого роста, с большой черной бородой-лопатой, что придавало ему стиль таежника. Он отлично говорил по-корейски, и это дало нам возможность разговориться. Кроме того, я решил использовать подвернувшийся случай, чтобы расспросить о корейской охоте, так как это был всего лишь второй год моей жизни в Корее.

Расположились у ручья. Я стал варить чай, а мой новый знакомый – рис, и поджаривать вяленую рыбу, которую так удобно носить и сохранять, особенно летом, когда от жары мясо быстро портится.

Встретясь в тайге и не зная друг друга, каждый из нас осторожно «обнюхивал» другого. Разговор не клеился. Мой собеседник явно уклонялся от ответов, когда я задавал вопросы о кабанах, тиграх и т. п. Наконец, обед закончился. До вечерней охоты оставалось еще часа два, мы разлеглись на сухой мягкой траве, но наше знакомство ни на шаг не подвинулось вперед. Наконец, я уяснил, что мой новый знакомый попросту не считает меня за серьезного охотника.

Это побудило меня прибегнуть к моему излюбленному трюку, который даже в юные годы ставил меня на почетное место как стрелка. Сибата, полежав, стал с видом знатока рассматривать мою трехлинейную винтовку и интересовался, как она бьет. Я ни слова не говоря взял ружье, перевел патрон, поднял с земли левой рукой круглый камень величиною в куриное яйцо. Держа в правой руке винтовку, левой я подбросил камень в воздух, быстро вскинулся и выстрелил. Момент, и от камня в воздухе осталась только пыль. Сибата, как видно, в момент выстрела хотел спросить, что я делаю, но так и остался с открытым ртом.

Не каждый сможет понять то впечатление, какое этот выстрел произвел на человека тайги, считавшего себя первым стрелком и охотником, во всяком случае в Северной Корее, где он жил, и вдруг явился кто-то совсем неизвестный и сделал выстрел, о котором он даже не мечтал. Когда прошло первое впечатление, он подошел ко мне и молча пожал мою руку, а затем попросил снова повторить такой выстрел, желая, как видно, проверить, не является ли он простым фокусом. Я молча поднял второй камень и проделал тот же номер. Свидетелем всего происшедшего был мой постоянный кореец-носильщик, который не только слышал о моей стрельбе от корейцев, но и сам неоднократно видел ее.

Когда Сибата несколько успокоился, он отозвал в сторону моего корейца и долго о чем-то расспрашивал. Затем он подошел ко мне и сказал:

– Раньше я думал, что я здесь первый стрелок и охотник, но теперь я вижу, что нас двое, а потому будем друзьями, – и после этого он рассказал мне многое о корейской тайге.

Когда мы расставались, он дал мне свои адрес и обещал приехать к нам в гости в Сейсин, добавив, что как только он узнает о появлении где-либо тигра, то сообщит мне, и мы вместе отправимся на охоту.

Время шло. Мы встречались иногда с ним в тайге, иногда он заезжал к нам, а я бывал у него. Во время игровой экспедиции г-на Рида, которую я организовал в 1927 году, мы вновь встретились в тайге с Сибата, ненадолго соединили наши своры по кабанам, но вскоре же разошлись, уйдя дальше в горы. Об этой охотничьей экспедиции, продолжавшейся тридцать дней, я как-нибудь расскажу впоследствии.

Однажды вечером, в конце февраля 1928 года, Сибата сообщил мне по телефону из Ранана, что по точным сведениям, исходящим от корейцев, в вершине Рананской пади, верстах в 20, в тайге появился тигр. Сибата приглашал меня утром, с первым же поездом, захватив собак, приехать к нему, чтобы совместно тронуться за тигром.

У нас, конечно, все заволновались, и все имеющиеся в наличии охотники просили их взять с собой. Готовились весь вечер. Рано утром отправили на вокзал собак, а позднее на автомобиле поехали охотники в составе: меня, моего племянника Виктора Г. и сыновей – Валерия, которому тогда было 16 лет, и тринадцатилетнего Арсения. Начало было несчастливым: автомобиль опоздал с подачей, а мы, в свою очередь, опоздали к отходу поезда. Следующий поезд был только в полдень, а Сибата обещал нас ждать с утренним, предупредив, что, если мы опоздаем, он уйдет вперед один. Пришлось нажать на автомобилиста и заставить его везти нас прямо в Ранан.

Погрузившись в авто с собаками, мы пустились в перегонки с поездом, у которого в пути были две остановки, в результате чего мы и прибыли в Ранан одновременно с ним. Нас встретил Сибата, уже готовый к походу со своими собаками, что составило общую свору в шесть штук. С нами были вожак своры Сангори и Кома с Орликом. Кроме того, к Сибата присоединился охотник – кореец Ким.

Сразу же, уложив вещи на подводу, мы тронулись в путь. Сибата еще раз подтвердил, что его вызвал из гор знакомый кореец, уверявший, что там действительно есть тигр. Не скажу, чтобы я был в этом безусловна уверен, так как знаю насколько большие фантазеры в этом отношении корейцы, всегда склонные все преувеличивать. Я, не раз попавшись на удочку, не доверял им часто, из-за чего не раз и терял ценный трофей. Во всяком случае, если в данный момент это бы не тигр, а барс, то и тогда охота обещала быть интересной.

К полудню мы добрались до верхней фанзы Рананской долины на краю тайги, откуда был вызов. Хозяин фанзы продолжал нас уверять, что в ближайших горах, действительно обитает тигр. Снега было очень немного и только в глухих сиверах. Все остальное пространство было вытаявшим.

Наскоро пообедав, мы решили разойтись по горам в разные стороны в поисках следов тигра. Дело оказывалось трудным, но раз приехали, приходилось доводить его до конца.

Вышли все группой и, отойдя с полверсты от деревни, спугнули козла, который отскочил на горку и остановился на бугре. Расстояние было шагов в триста. Я вскинулся было, чтобы выстрелить, но Сибата сказал, что на такое далекое расстояние мне не попасть. Однако выстрел раздался, и замертво подстреленный козел покатился к нам по косогору. Вся свора набросилась на него – и нам стоило большого труда отогнать шесть собак.

Пройдя немного, мы разделились, чтобы идти поодиночке в поисках следов тигра. Наша свора пошла со мной. Пройдя верст десять, я забрался в старые дубняки. Скоро стали попадаться следы кабанов, причем довольно свежие. Собаки скрылись с горизонта, но через четверть часа я услыхал лай, приближавшийся в мою сторону. Выбрав для стрельбы удобное редколесье, я остановился на бугре. Лай медленно приближался. Вскоре послышалось и характерное фуканье идущих от собак кабанов. Обыкновенно, каждый такой момент переживается охотником особенно ярко. Пожалуй, даже убитый и лежащий уже у ног охотника трофей не дает такой яркости переживаний, как ожидание.

Между деревьями замелькали приближающиеся спины кабанов. Это были три старые чушки, но поросята отсутствовали. Щетина на спинах кабанов стояла торчком. Они ежесекундно оборачивались на преследующих и идущих по бокам их собак, которые лаяли, но нападать боялись, чтобы не получить ранения. Кабаны двигались с достоинством, временами останавливаясь.

Выбрав крупную чушку, я выстрелил, и она бросилась в сторону, в чащу, две других бросились мимо меня. Со второй пули бежавшая впереди замертво перевернулась на месте и лежала не шевелясь. По третьей я выстрелить не успел, и она скрылась в чаще. Собаки с яростью стали рвать поверженного врага, и я дал им некоторое время этим насладиться, тем более, что шкура кабана так крепка, что они не в состоянии ее продрать.

Выпотрошив кабана и вынув желчь, которая в корейской медицине играет не последнюю роль и часто оценивается в четверть стоимости всего кабана, я завалил тушу хворостом и пошел посмотреть следы раненой первым выстрелом чушки. Она теряла много черной крови, что доказывало серьезность ранения, но день уже кончался и в лесу темнело. Следить стало невозможно, и мне пришлось повернуть на ночлег к бивуаку, до которого через горы было не меньше двух часов ходьбы.

Проведенным днем я был вполне доволен и спешил увидеть всех участников разведки, чтобы узнать новости о тигровых следах. Вернувшись, я застал всех уже лежащими на теплых канах в фанзе. Никто из них, как и я, никаких признаков пребывания тигра не обнаружил, что, конечно, понизило общее настроение. Смущали только две вещи – кореец категорически уверял, что тигр есть, а отсутствие при взрослых чушках поросят как будто бы говорило за то, что они стали жертвами хищника.

Сибата ругал корейца, будучи смущен тем, что вызвал нас напрасно. Но у меня настроение было прекрасное, и мы решили следующий день вновь посвятить поискам тигра. Необходимо было также вывезти убитого кабана и постараться отыскать раненого.

С раннего утра все охотники вновь разошлись поодиночке в различных направлениях, а я пошел с возчиками показать убитого кабана. Не дойдя версты до места, где лежал убитый накануне зверь, я обнаружил в полуверсте от себя на старой липе несколько каркающих ворон. Они временами слетали на землю и вновь поднимались на дерево. У меня тотчас же появилась уверенность, что следить кабана мне не придется, ибо за меня это уже сделали вороны, которые уже предвкушают пиршество, но ждут только когда прилетит к ним на помощь орел и своим сильным клювом прорвет толстую подмерзшую кожу, или же, чтобы на их карканье подошел голодный волк. Предположение оказалось точным. Под липой лежала вчерашняя чушка, которую я передал возчикам так же, как и выпотрошенную накануне, после чего пошел дальше на разведку.

За этот день я отошел дальше, чем за предыдущий, тщательно все обследовал, но никаких признаков тигра не нашел. Вернувшись на бивуак, я узнал, что таких же плачевных результатов добились и остальные охотники. Приходилось предполагать, что если тигр и был, то по своей бродяжнической привычке перешел куда-нибудь уже далеко. За весь день никто ничего не добыл и настроение у охотников было нерадостное. Между тем меня призывали домой текущие дела, а молодежь должна была мне сопутствовать, так как сыновей ждали уроки, а старших работа.

Сибата со своим компаньоном также решили вернуться восвояси.

Позавтракав утром, мы стали укладывать вещи. Уже подъехали нанятые нами сани, и мы решили ехать напрямик в Сейсин, не заезжая в Ранан. Когда уже половина вещей была сложена, прибежал кореец из соседней фанзы и взволнованно сообщил, что ночью у него из фанзы тигр унес собаку.

Известие казалось настолько фантастичным, что я не сразу ему поверил, но затем все же решил проверить, хотя и оставил молодежь продолжать укладываться.

Дойдя до фанзы, я действительно установил по следам, оставленным на пашне и на песке около фанзы, что ночью приходил барс, который и залег в засаду в непосредственной близости от входа в нее (шагах в трех). Обыкновенно в Корее, внизу входной двери прорезывается отверстие и на шарнире привешивается маленькая болтающаяся дверка для свободного прохода собаки, так что хозяину не нужно впускать и выпускать ее, открывая дверь.

Ночью, когда собака выскочила, во двор, барс схватил ее, загрыз и унес в соседние скалы, расположенные на горе позади фанзы, что было видно по следам, волоку и оставленным кое-где каплям крови.

Как видно, во всем играет большую роль «Его Величество Случай» и, уйди мы на полчаса раньше, я, конечно, так бы и не знал о приходе барса.

Гора, в которую ушел барс со своей ношей, возвышалась на версту. Это был южный склон (так называемый солнопек), густо заросший кустарником, крутой, перемежающийся скалами. Кое-где росли отдельные старые сосны. Самое любимое место для пребывания хищников днем является солнопек, и барс, плотно позавтракав собачиной, наверняка лежал в это время в одном из уступов скалы и дремал, время от времени лениво наблюдая жизнь внизу и высматривая собачонку, которая подошла бы ему на поздний ужин. В этот момент он, конечно, не предполагал о грозе, могущей разразиться над его головой, а правильнее шкурой.

Решили так: Сибата и Виктор, соединив обе своры, пойдут по следу гнать барса, который, будучи вспугнут, неизбежно начнет подниматься в гору от преследующих его собак. Мы же, остальные охотники, предварительно (до выступления «собачников») обойдем гору и займем позиции по ее вершине, где и будем ждать гона. На это нам была дана фора в два часа. Охотник Ким оставался с Сибата.

На одной из средних вершин остался ждать Валерий, а на промежутке, несмотря на свои 13 лег, остался Арсений, я же поднялся на главную вершину и занял центр предполагаемого «лаза», как говорят охотники. Лезли мы около двух часов, включая в это время и обход.

Прошло томительных полчаса ожидания. Все было тихо. Хотя с моей вершины в бинокль была видна фанза, из которой барс похитил собаку, но загонщиков там видно не было. Ожидание становилось все более напряженным. В голову лезла мысль, а что если барс уже вышел из оцепленного района и давно уже вне нашей досягаемости. Ведь снега было так мало, что, обходя гору, мы пропустили выходной след и, может быть, теперь окарауливаем пустое место.

Барс же был особенно желанным трофеем, так как за пять лет нашего пребывания в Корее мы много раз безуспешно гонялись за барсом. Валерию даже удалось раз подранить его, но взять хищника нам не приходилось.

Параллельно с этим рисовалась, как в таких случаях бывает, следующая картина.

Вот там, на опушке, вдруг покажется барс, крадущийся и прислушивающийся к отдаленному лаю собак и не подозревающий нашей засады. Я, налюбовавшись, пускаю ему пулю – в зависимости от расстояния и положения – в голову или сердце…

Нет, тому, кто не испытал этих переживаний, никогда не понять их!

Как часто это бывает, финал разыгрался совершено неожиданно. Внезапно мои мысли были нарушены отдаленным лаем собак, доносившимся снизу, откуда пошла охота. Лай был глухой, едва слышный, с перерывами, но все же сердце встрепенулось. Появилась надежда, что он идет не по случайному зайцу или козе.

Через небольшой перерыв лай повторился и слышались отдельные голоса. Гон шел по направлению номера Валерия. Через некоторое время внизу раздался выстрел. Вначале я не мог понять, в кого стреляют, но усилившимся лай собак показывал, что это выстрелил Сибата, чтобы поднять дух своры. Действительно, по скалам гудело эхо от шести собачьих глоток – и лай все приближался по направлению к Валерию.

Вперемежку с собачьим лаем раздавалось грозное рычание барса, которому с полным животом было, видимо, трудно уходить от преследования собак. Естественно, что зверь злился еще потому, что собаки не дали ему спокойно насладиться отдыхом на теплом солнышке после столь обильного завтрака. Можно было быть уверенным в том, что у него слюнки текли от предвкушения нового любимого кушанья, когда он увидел собак около фанзы, а теперь приходилось удирать от них.

Гон тем временем продолжался и, судя по лаю и ворчанию барса, был уже недалеко от Валерия. Зная выдержку сына, я не сомневался, что, подпустив зверя, он уложит его на месте. Неожиданно барс свернул влево и пошел параллельно горы под меня и вскоре остановился саженях в ста в скалах подо мною. Из-за густых зарослей ничего не было видно.

Так прошло еще минут десять. По-видимому хищник остановился в удобном для него месте и не хотел оттуда выходить, а собаки не могли его стронуть. Это мог быть высокий камень или трещина в скале и собаки не могли подойти сзади.

Определив положение, я рискнул оставить свой номер и постараться подойти к зверю. Приспустившись, я подозвал Арсения на свой номер, чтобы он караулил за меня, а сам стал спускаться на лай.

Предприятие оказалось очень сложным, так как чаща и овраги со скалами, куда завел барс собак, были почти непроходимыми. Эхо лая разносилось во все стороны и трудно было определить точно местонахождение своры, хотя от нее я и находился шагах в 150. Пробираться приходилось очень осторожно, чтобы не спугнуть раньше времени зверя. Весь косогор был завален сухими шуршащими дубовыми листьями и упавшими сучьями, перемеживающимися с рассыпавшимися камнями. Но, конечно, несмолкаемый лай собак и рычание барса значительно облегчали дело.

Шаг за шагом пробираясь вперед, я старался увидеть барса или собак, но все мои попытки были тщетны. Особенно мешали в этом отношении густые заросли корявых горных сосен, зелень которых окончательно закрывала горизонт. Я был на одном уровне с лаем и мне казалось, что шагах в 75 от цели. Пришлось подвигаться еще более осторожно, курок ружья был взведен на случай моментального выстрела, так как барс, не будучи в состоянии удрать от собак, мог спрыгнуть на меня откуда-нибудь сверху. Судя по его рычанию, он был достаточно сильно раздражен, да и самолюбие его было несомненно ущемлено. Чувствовалось, что без борьбы он свою шкуру не собирался отдавать.

В этот момент я совсем забыл, что кроме меня и собак снизу зверя преследуют еще трое охотников и по времени они уже должны быть недалеко. Совершенно неожиданно я услышал, уже неподалеку от себя, хруст сломанного сухого сучка и сразу же сообразил, что сук этот треснул под ногой одного из нижних охотников, подбиравшимся на лай собак, подобно мне. Это дало мне толчок поспешить, чтобы не упустить случая взять такой интересный трофей.

Я ускорил шаги, но продолжал красться. Лай уже был где-то совсем вплотную. Передо мной находился неглубокий заросший овражек. Видимо, собаки были в нем, и поэтому я не мог их видеть, но где же в таком случае находился барс?

Впереди меня в овраге росла толстая сосна, ствол которой, голый от сучьев сажени на три, высился кверху, а выше, на вершине дерева, была густая шапка хвои. Не зная куда лают собаки, я не догадался взглянуть кверху, но, может быть, из-за гущи ветвей я бы ничего и не увидел бы.

Так, пробираясь шаг за шагом, я подошел к дереву, до ствола которого оставалось всего не больше пятнадцати шагов, но концы ветвей кроны его были уже надо мной. Лай шел из оврага где-то буквально из-под меня, но ни собак, ни барса не было видно. Я, конечно, был готов в любой момент к выстрелу в случае неожиданного нападения барса. Еще шаг и я был поражен, увидевши… падающую с чистого неба «бомбу».

Впереди меня шагах в 12 свалился с дерева клубком барс. Первый момент у меня создалось впечатление падающего сетчатого мешка, наполненного яблоками, но «мешок», коснувшись земли, мигом развернулся. Барс не бросился на меня, а перескочил овраг, в котором сидели собаки, и пустился наутек на соседнюю горку. До перевала ее было от меня не больше сорока шагов. Собаки ринулись за ним, я моментально вскинулся и выстрелил в угон, но барс скрылся за горой. Перевалили ее и собаки.

Я перескочил овраг и быстро стал подниматься за собаками. Взбежав на половину подъема, я услышал впереди себя страшную возню, лай собак и рев зверя. Тут мне стало ясно, что пуля сделала свое дело: барс тяжело ранен, и собаки настигли его!

Не успел я подняться, как мне навстречу появился самый молодой пес Дружок с окровавленной мордой. На перевале появился Кома – морда его тоже была вся в крови, а левый глаз разодран когтем зверя.

Свалка слышалась шагах в 50, впереди в зарослях, куда я мчался полным ходом. Раненые собаки бежали за мной. Подбежав, я увидел замечательную картину.

Четыре оставшиеся собаки вцепились в горло зверя и все катались общим клубком, постепенно скатываясь все ниже. Было видно, что барс получил смертельную пулю и терял силы, но, несмотря на это, выворачивал голову, стараясь схватить зубами одну из собак, одновременно нанося им когтями царапины. Вернувшийся Кома присоединился к остальным собакам, а молодой Дружок больше нападать не решался.

Было необходимо добить зверя, чтобы избавить собак от риска получить еще большие ранения, так как почти все они имели уже царапины. Все поле битвы было закровавлено. К сожалению, азарт собак был настолько силен, что ни отозвать, ни оттащить их одному было невозможно, а стрелять в клубок, во избежание ранения или случайного убийства собак, я не мог.

Барс с каждой минутой ослабевал. На счастье в этот момент ко мне подбежал охотник Ким. Он был близко от меня и, как я и предполагал, подбирался к барсу на лай собак. Ким схватил за хвосты двух собак и оттащил их, а я, воспользовавшись моментом, добил барса в шею. При добивании хищника, избегаешь стрелять в голову, чтобы не попортить черепа, который идет для коллекции.

Вскоре собрались все охотники и, конечно, стали рассказывать свои переживания. Особенно много пережил Валерий, на которого барс шел вначале. Зверь, преследуемый собаками, вплотную подошел к нему, ворчал и бросался на собак, но был в густой заросли, что не давало возможности стрелять. Было время, когда казалось, что зверь вот-вот покажется, но в последний момент он свернул в сторону, так и не показавшись на глаза Валерию.

По рассказам Виктора и Сибата, они, поднявшись на первый выступ скалы, нашли остатки костей собаки, мясо которой вместе с кожей и мелкими косточками было уничтожено зверем. Барса собаки подняли на следующей террасе, не дальше трехсот шагов от фанзы, где насытившийся зверь решил провести день, наблюдая за фанзой и обдумывая, как видно, план – в которой из фанз деревушки стащить другую собачку. Подняв барса, собаки вначале шли нерешительно и, чтобы подбодрить их, Сибата сделал выстрел, после которого они дружно погнали и уже не отставали от зверя.

Притащив зверя к фанзе, мы уложили его на сани с нашими вещами, распрощались с Сибата и Кимом и отправились напрямик в Сейсин.

Это был первый барс, добытый нами в Корее, и дома нам устроили торжественную встречу…