Текст книги "Полвека охоты на тигров"

Автор книги: Юрий Янковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Самые тяжелые переживания у нас были в течение двух дней, в ожидании возвращения отца, перед которым мы должны были держать ответ за покалеченного по нашей оплошности Платона. Отец, конечно, сделал нам строгое замечание за легкомысленную погоню за тигром, но вместе с тем он был очень рад, что так храбро вели себя на охоте.

Через несколько дней мы случайно узнали, почему тигр в то утро вернулся на полуостров. За озером в полуверсте проходит почтовая дорога Славянка – Барабаш, по которой проходили знакомые нам охотники, увидевшие тигра и обстрелявшие его. С перепугу тигр повернул обратно, но обстрел этот еще более озлобил его.

Так закончилась моя первая удачная охота на тигра.

Риск таежного охотника

Время шло, тигры стали появляться все реже, а если и появлялись, то были осторожнее и подолгу не задерживались. Обычно они, даже задавив лошадь и пробыв одну или две ночи, спешили уйти в тайгу, а желание еще добыть тигра у меня возрастало.

Вместе с тем уходить надолго в тайгу на охоту я не мог, т. к. был очень занят работой по именью, а помощника у меня не было. Кроме того, мне вообще не везло с охотой на тигра. Я убивал много разного зверя, охотился удачно, не пропускал ни одного случая походить по тигровым следам, а счастья не было. Бывали случаи, что при преследовании в тайге мельком удавалось увидеть зверя, но стрелять по нему не приходилось.

Утешали меня два положения: 1) я знал десятки отличных охотников-промышленников, которые годами жили в тайге и все же в течение своей жизни не убили ни одного тигра; 2) постепенно я понял, что охота по крупному зверю сопряжена с большой настойчивостью, при неослабеваемой энергии, огромной выдержке и продуманности каждой, на первый взгляд, кажущейся мелочи. На самом деле мелочей не бывает. Оружие должно быть всегда в идеальном порядке, патроны первосортными, не допускающими осечки, ружье, к которому ваши руки привыкли так, что оно составляет одно целое с вами. Бдительность ваша должна быть всегда особенно обостренной. Иначе говоря, вы обязаны всю силу воли в нужный момент сосредоточивать в полной мере.

Конечно, как и вообще в жизни, громадное значение играет счастье, но мы знаем, что «сегодня счастье завтра счастье, но нужно когда-то и уменье». Особенно ценно иметь настойчивость, терпение и сознание, что чем дольше ходишь безрезультатно по тайге за крупным зверем, тем все больше, с каждым шагом, приближаешься к успеху.

Я как-то формулировал – «Счастье копится…», и это выражение привилось ко всем охотникам, имевшим соприкосновение со мной, настолько оно верно и жизненно. Многие из них мне не раз говорили, что, памятуя его, им легче ждать и переносить лишения таежной охоты.

Мне часто приходилось слышать от дилетантов; «Как вы не боитесь ходить за тигром? Ведь он может вас съесть и т. д.» Правда, он может и съесть и искалечить, но это только частица тех лишений, которым охотник подвергается. Но эта опасность почетная и даже приятная. Имея шрамы от тигровых когтей и разбитое плечо (оно мне служит барометром при перемене погоды), я всегда с благодарной улыбкой вспоминаю милость богини Дианы, отметившей так удачно мои охотничьи старанья.

Как и во всем, самая тяжелая и опасная – это проза охоты, и она заключается в непрерывных опасностях-лишениях. Вот они вкратце:

1). Ходя по горам и скалам, вы легко можете сломать ногу в расщелине под снегом, повредить спину и вообще разбиться. Настоящий охотник ходит один, а получив серьезные повреждения и оказавшись одиноким, в мороз среди снежных сугробов, вы погибнете, будучи не в состоянии развести огонь, а тем более его долго поддерживать.

2). Если вы серьезно ранены зверем или попали в зверовую яму, которая глубока и имеет иногда в центре кол, грозящий стать для вас оружием турецкой казни.

3) Вы можете провалиться при 30-градусном морозе в занесенную снегом полынью реки, или в скрытую наледь.

4) Находясь на охоте на расстоянии сотни верст от жилых мест, вы можете заблудиться и пробродить неделю не имея продовольствия.

5) Летом вас иногда отрезают от жилья разлившиеся реки, наводнения и пр. и вы принуждены неделями питаться случайно добытой дичью, а иногда только грибами и ягодами, находиться под проливным дождем или стать жертвой оводов, комаров, мошки.

Все приведенное выше только частица лишений, испытываемых таежником: уже потеря спичек (или если они подмочены) несет вам громадную опасность.

Однако страсть у всех «смолоду испорченных» бродяг охотников сильнее всех опасностей. Не успеешь вернуться домой из самой опасной и трудной экспедиции отмоешься, подкормишься, отогреешься, и снова в голову лезут мысли о красоте и величии тайги, вновь работает мысль – скоро ли снова удастся отправиться на охоту.

Надо сказать, любителя тайги и охотника манит не только добыча, а также в равной мере и те дикие красоты тайги и ежедневных переживаний, о которых рядовой обыватель не имеет никакого представления.

В юности все молодые охотники, отправляясь на охоту, стремятся как можно больше добыть и, при неудаче, возвращаются разочарованными, но со временем мы, любители природы и величия тайги, на неудачи смотрим спокойно, ибо само пребывание в обстановке одиночества и тишины, которую еще не успел опошлить «культурный человек», есть ни с чем несравнимое удовольствие.

Привожу эту маленькую главу для тех, кто очень мало знаком с жизнью и переживаниями настоящего охотника, чтобы они могли легче разбираться в прочитанном.

На волосок от смерти

Это случилось 2 февраля 1900 года, когда мы жили в именьи Сидеми на полуострове Янковского.

Надо сказать, что хотя барс и намного меньше тигра, все же охота на него считается не менее опасной, чем на тигра. Барса считают более свирепым и, кроме того, он лазает на деревья и часто берет свою жертву, прыгая с дерева или со скалы. Я знаю много случаев нападения барса на охотника, но почти все они произошли или при слишком интенсивном его преследовании по глубокому снегу, когда барс не в состоянии уходить от охотника, или же, когда голодный барс нападает в поисках питания. Мой отец, старый и опытный охотник также всегда был в этом уверен и, будучи для меня авторитетом, однажды чуть не помог мне попасть в… когти барса. Как видите, во всем бывают исключение.

Я уже был приличным охотником, много раз гонялся по следам за барсом, но не только убить, но даже увидеть его в лесу мне не удавалось. Надо сказать, что этот зверь не только страшно осторожен и хитер, но и обладает поразительным слухом и зрением и не плохим чутьем. Днем он бродить избегает и проводит время в малодоступных скалах или в густой чаще, откуда и выходит на охоту по ночам. Ходит он, как все кошки, совершенно не слышно ступая своими бархатными лапками, и поэтому охота за ним делается особенно трудной и рискованной. Бросается он на свою жертву, как и тигр, со страшным ревом, одновременно гипнотизируя ее. Мне удалось проверить это на практике, но, конечно, гипноз этот действует только на животных.

Было чудесное февральское утро. Ночью выпал снежок вершка в два глубиной – обстоятельство, при котором охотника можно удержать дома только «на веревке», если есть какая-нибудь возможность пойти по свежей пороше в лес.

Поседлав Ляльку, моего неразлучного спутника, полукровного араба, выезженного и прирученного мною для охоты, я вооружился маузером (в то время я охотился с ним, изменив своей старой связанной берданке), взял бинокль и поехал верст за шесть от дома на лесорубку, где у меня в то время шла заготовка дров.

Осмотрев заготовку, я отправился поохотиться и, не успев отъехать полверсты, наткнулся на утренний след крупного барса. След уходил в сильную чащу, так что мало было надежд его увидеть, но, придерживаясь принципа не пропускать ни одного случая испытать счастье следить тигра или барса, я отправился по следу.

Как я сказал, след был совсем свежий, и поэтому была надежда, что барс не смог далеко уйти. Я ехал с возможной предосторожностью и, проехав немного, обнаружил, что барс скрадывал пасущихся коз. Он шел по их следу, прячась за деревьями, и подолгу лежал, наблюдая, как они пасутся. Хотя снег был мягкий, но обилие сухих веток мешало зверю быстро пробраться к своим жертвам. Местами снег был протаян до земли и, судя по тому, что на следу была заметна свежая грязь, можно было предполагать, что зверь оставался здесь, когда уже солнце растопило ночную мерзлоту. Так по свежему снегу для опытного охотника открыта книга тайги, и он может прочесть все детали, происшедшие в его отсутствие. Поэтому-то для меня самая любимая охота по свежей пороше.

Было уже около двух часов. Судя по тому, что барс охотился днем, он был очень голоден. Приходилось это учитывать, но чаща была настолько густой, что, если зверь устроит засаду, увидеть его своевременно было бы невозможно. Наконец следы показали, что козы, почуяв врага, удрали. Обескураженный барс влез на кривую липу, полежал там, подсушил пятки и побрел дальше. Проехав с полверсты, я увидел, что след вывел меня из старого леса к опушке высокой, почти голой горы под названием Шестисотенная и по оврагу «Барсовый распадок» повел в гору. Маузер все время лежал у меня на коленях, курок был взведен, и я был начеку, так как, будучи одиноким, я не мог, в случае нападения, рассчитывать на чью-либо помощь.

Лялька у меня был выезжен для охоты, и я часто стрелял с него, особенно по фазанам, а иногда и по козам. Солнопек, по которому барс шел в гору, был заросший травой и засыпан снегом, и, хотя я знал, что барс был здесь недавно – может быть, около часа назад, все же не ждал его увидеть по эту сторону горы. Я достиг уже половины подъема, как неожиданно впереди меня в горе оказалась небольшая впадина, диаметром саженей 20, густо заросшая полынью. След уходил именно в нее. Со слов отца я знал старое правило, что в таких случаях густую заросль нужно объехать вокруг и убедиться, прошел ли хищник дальше или же пребывает в столь уютном месте.

Держа ружье наготове, я двинулся влево по кромке зарослей, проехал половину круга и почему-то решил не ехать дальше, а пересечь заросль. Не успел я сделать и пяти шагов, как внезапно увидел барса, сделавшего на меня засаду.

Дальнейшее все произошло молниеносно. Барс, ожидая меня, лежал в кустах полыни, в семи шагах от лошади. Я его увидел в тот момент, когда он приподнялся и сделал стойку, прижав назад уши. Глаза его горели взгляд встретился с моим. Его положение было выигрышным. Он был готов к прыжку, но почему-то медлил. Думаю, что это произошло от того, что цель – человек, соединенный с лошадью, – была ему необычна, и он, гипнотизируя нас с Лялькой, как видно, обдумывал прыжок. На мое несчастье, он находился от меня всего лишь на расстоянии короткого прыжка и справа от лошади. Благодаря этому мне пришлось бы, не поворачивая лошадь, стрелять с левой руки, а я не очень владею этим приемом. Кроме того, в момент выстрела Лялька мог рвануть в сторону, а неверный выстрел только бы ранил зверя и сделал бы его более опасным.

Держа ружье в руках и не спуская глаз с зверя, я решил соскочить на левую сторону, за передние лопатки лошади, с тем, чтобы при прыжке меня частично бы закрывал Лялька, но так, чтобы при броске я он не смог бы меня сбить с ног. В момент, когда я коснулся ногами земли, барс сделал шаг вперед и вновь замер на стойке, находясь от меня шагах в шести. Он был необычайно красив в этот момент: глаза продолжали гореть, уши были плотно прижаты к затылку. Прошло сорок три года, но и сейчас, закрыв глаза, я ясно могу представить себе эту редкую картину.

Вскинувшись, я взял голову барса на мушку и в этот момент я уже вздохнул спокойно, подумав: «Ну, теперь ты уже проиграл!». Я спустил курок – и пуля попала в правый глаз зверя, и он рухнул, не дрогнув. В момент выстрела я отпустил повод лошади, чтобы она неожиданно не дернула меня и не испортила выстрела.

Лялька продолжал стоять, как вкопанный, как видно, настолько был силен гипноз хищника. На всякий случай я пустил еще одну пулю в шею барса и подо шел к нему. Это был великолепный самец предельных размеров.

Вернувшись домой, я запряг сани, и к вечеру мой трофей уже лежал на веранде усадьбы.

Случай с моим отцом

Как это ни странно, но в жизни бывают странные совпадения. Описывая вышеуказанный эпизод, я указал, что барс направился в Барсовый распадок, и теперь считаю необходимым пояснить, откуда произошло это название.

За шестнадцать лет до моей первой удачной охоты на барса в этом распадке на охоте произошел почти аналогичный случай с моим отцом М. И. Янковским. Случился он в 1884 году, также в феврале месяце.

Охотясь по свежему снегу, отец перевалил в этот же самый распадок, в то время безыменный. Ехал он на прекрасно выезженном для охоты Казачке. Отец, как и я любил охотиться на лошади, что было так удобно по пологим холмам Приморья, в большей своей части заросшим высокими полевыми травами и таволожником, в противовес Корее, где очень крутые каменистые горы и густая поросль всевозможных деревьев (особенно сосна и дуб), что исключают возможность этого вида охоты. Но я несколько отвлекся в сторону.

Итак, отец, перевалив в распадок, увидел в бинокль стадо оленей, которых в то время в Приморье было значительно больше, чем ныне в благодатных Корее и Маньчжурии. От охотника к оленям спускался не очень крутой холм, под прикрытием которого отец и спускался на лошади. До стада было больше полуверсты, но, проехав некоторое расстояние, отец наткнулся на свежий след барса, идущий в сторону оленей. Сообразив, что барс также скрадывает оленей, отец решил использовать счастливо подвернувшийся случай, чтобы, в свою очередь, скрасть барса. Нужно заметить, что самый удачный случай скрасть и убить хищника это тогда, когда он сам голоден и скрадывает жертву, заранее предвкушая, с каким аппетитом он будет ее есть, а еще легче – когда он с веселым мурлыканьем поедает свой своеобразный «бифштекс».

Отец, предполагая, что барс уже недалеко от своих жертв, слез с лошади и, ведя ее за собой, пошел пешком, не рискуя ее оставить, так как барс мог переменить свой маршрут и задрать оставленного Казачка. Сохраняя возможную осторожность и держа ружье наготове с взведенным курком, отец медленно продвигался по следу, который неожиданно повернул в сторону и скрылся за холмом, где паслись олени. Подойдя к перевалу холма, он стал осторожно заглядывать за него и увидел в тридцати шагах от себя барса, который, в свою очередь, заслышав шаги охотника, начал его скрадывать.

Моментально выцелясь в голову, отец выстрелил и смертельно пораженный барс свалился на месте, а испуганные выстрелом олени бросились бежать. Видимо, барс, перейдя за хребет, продолжал скрадывать оленей, но услышав сзади шорох и не предполагая приближение врага, решил, что это какая-нибудь дичь, и решил на нее поохотиться.

Преимущество у отца было в том, что он шел пешком и имел наготове свой винчестер, но поразительно то, что оба эти случая произошли на одном и том же месте и были так похожи один на другой. Но самое главное это то, что эти случаи совершенно опровергли теорию моего отца, что барс, не будучи ранен, не нападает на человека. Видно разница только в том, насколько сыт этот зверь, а голод даже людей делает людоедами. В память охоты отца на барса этот распадок и был назван Барсовым.

Впоследствии я знал еще несколько случаев, когда барс нападал на охотника или случайного прохожего безо всякого к тому повода, но все они происходили тогда, когда зверь неожиданно сталкивался с человеком на близком расстоянии, или был очень голоден, или же это была самка, у которой в этот момент были дети. Из этого следует, что при преследовании барса, особенно раненого, охотник всегда рискует попасть зверю в лапы, в результате чего, в лучшем случае, он останется калекой на всю жизнь.

Мой второй барс

После первой встречи моей с барсом мое «накопившееся счастье» на них не закончилось. На другой день после описанной мною охоты я решил поехать на коз, так как мясо в кладовой именья было закончено, а у меня, помимо обязанностей управляющего именьем, главного наездника, оленевода и охраняющего от браконьеров, была еще одна – снабжение мясом всех обитателей именья. Накануне же охота на барса отвлекла меня от исполнения прямых моих обязанностей.

Кто не жил в Сибири, тот совершенно не знаком с царившей там обстановкой, особенно в те далекие времена, когда ближайшие соседи по именью жили за двадцать-тридцать верст, а окрестная тайга питала в изобилии людей мясом, рыбой, фруктами, орехами и пр. Нужно было только не лениться, и всего было вдоволь. Как теперь ходят на базар, так мы в то время шли в тайгу. Разница только в том, что на базар ходят с кошельком, а мы ходили с ружьями; на базаре остерегаются карманников, а нам приходилось остерегаться тигров, хунхузов и браконьеров.

Рано поутру я выехал верхом в южные пади полуострова – добыть пару коз. Утро было чудесное – солнечное и тихое. Горы были покрыты выпавшим свежим снегом, что всегда меня, как охотника, приводило в радостное настроение. Я не знаю, почему это ощущение осталось у меня на всю жизнь. Снег в горах, лесах и полях – это что-то неотразимое, и эту картину я не променяю ни на что другое.

Полутропа, полудорога, по которой я ехал, пролегала по холмам, переваливая с одного на другой, и шла недалеко от берега, открытого уже ото льда, синего Японского моря. В феврале обычно начинаются оттепели и зимний лед относит от берегов. В море плавали отдельные льдины, на которых мирно лежали кое-где старые нерпы (род тюленей). Нерпы в это время щенятся, и в бинокль около некоторых из них можно было рассмотреть детенышей. Охота на нерп очень увлекательна, но часто сопряжена со страшным риском для охотника, ввиду неожиданных весенних шквалов. Об этой охоте я расскажу в дальнейшем в отдельной главе.

Перевалив последовательно пади Табунную, Смежную, Замочную и Опасную, я доехал до Горелой, отстоявшей от нашей усадьбы на верст шесть. Отсюда и повернул направо, чтобы вершинами падей начать охоту в направлении к дому, так как ветер с севера дул мне прямо в лицо, а это является непременным условием каждой зверовой охоты. Ведь большинство зверей при самом легком ветре чуют запах человека на расстоянии версты и, конечно, успевают скрыться раньше, чем охотник может их обнаружить. Необходимо добавить, что, несмотря на прекрасное зрение, часто зверь в чаше не может решить – идет ли к нему охотник, или какой-нибудь зверь, что иногда дает охотнику шансы на успех. Если же зверь почует запах охотника, тут уже сомнений не бывает, и быстрые ноги служат ему спасеньем.

Мой Лялька, на котором я ехал в это утро, был особенно чуток и беспокойно прислушивался к каждому шороху, видимо, вспоминая вчерашнюю стойку барса. Вначале мне не везло. Козы дважды мне попадались, но находясь в чаше, обнаруживали меня прежде, чем я мог их заметить, и убегали. К огорчению для этих грациозных животных их верной защитой являются только ноги, которыми руководят поразительный слух и приличное зрение.

Все же, проездив по горам до часу дня, я выполнил задание, добыв трех коз. Порядком проголодавшись, но с сознанием выполненного «урока», я решил вернуться домой обедать. После стрельбы по козам у меня в маузере осталось всего два патрона, и я, не пополняя магазина, надел ружье за спину и по утренней тропе направился домой, не ожидая встретить по дороге ничего интересного. В этом я позже сильно раскаялся и после нижеприведенного случая никогда в жизни не носил на охоте или при возвращении с нее ружья с непополненным патронами магазином. Зверовый охотник должен, учитывая всякую оплошность, стараться не быть рассеянным и никогда ее больше не повторит. В девяти из десяти несчастных случаев мы бываем виновны сами.

Проехав версты две, напевая что-то себе под нос, я мечтал о предстоящем обеде и быстрой рысью спускался в крутой ключ Смежной пади. Не доезжая до дома версты три, я неожиданно увидел впереди себя, в тридцати шагах, барса, выскочившего из чащи под обрывом дороги и бросившегося от меня наутек, вправо от дороги, взяв направление вперед. Я так был поражен появлением барса, что мысль в первый момент прорезала сознание: «Не ожил ли мой вчерашний барс и не удрал ли снова в лес?». Не раздумывая, я поскакал вперед по дороге и, перескочив ключ, взял вправо по чаще, напересек зверю. Проскакав в этом направлении в лес, я увидел барса, удиравшего уже по густому кустарнику, следовавшему за лесом. Кустарник был невысокий, и поэтому зверь был хорошо виден с лошади. Дальше простиралось на протяжении шагов четырехсот чистое поле, служившее для сенокоса, а от меня до барса было всего лишь шагов семьдесят.

Я моментально остановил лошадь, соскочил на землю, снял ружье, прицелился и выстрелил. Все это было сделано мгновенно, но барс был уже от меня шагах в 150 и продолжал нестись по кустам с большой скоростью. Я выстрелил вторично, барс круто повернул влево и неожиданно выскочил на чистое поле, шагах в 200 от меня. Я подумал: «Ну, теперь-то ты мой», снова прицелился и спустил курок, но выстрела не последовало. В горячке я подумал, что это осечка, выцелил еще раз и снова спустил курок. Барс мчался по чистому полю и служил хорошей целью, но выстрела не последовало вновь, и тут только я вспомнил, что после стрельбы по козам у меня в ружье оставалось всего лишь два патрона. Я выхватил новую обойму, быстро зарядил маузер, но было уже поздно: барс успел перебежать поле и скрылся в лесу.

Не буду говорить о своих переживаниях в первый момент. Случившегося не вернуть и, может быть, добрый десяток лет придется бродить по горам и долам, пока вновь представится подобный случай. Ведь барс ушел из рук по моей собственной небрежности! Вот тут-то я и дал себе слово, что никогда больше не буду носить недозаряженного ружья, и не нарушил его ни разу, хотя с того дня и прошло сорок три года.

Мой верный друг, Лялька, стоял позади меня. Не знаю, о чем он думал, но надо полагать был рад, что страшный зверь постыдно бежал с поля битвы. Пройдя по следу на место, где был барс при втором моем выстреле, я обнаружил на снегу довольно много крови. Это меня несколько успокоило, но ярко алый цвет крови показывал, что барс получил не смертельную, а, может быть, только и совсем незначительную рану. Все же, даже легко раненый барс не склонен уходить далеко, а старается залезть в ближайшую трущобу и оттуда постараться отомстить обидчику. Пройдя по следу еще некоторое расстояние, я установил, что прострелена передняя правая нога около колена, без перелома кости, т. е. рана относится к разряду легких. Идти дальше одному и без собак было рискованно и бесцельно. Вскочив на лошадь, я помчался домой.

Пообедав на скорую руку и взяв двух своих сеттеров, Буяна и Барсика, которые в сущности служили для охоты по птице, но которых я часто брал на охоты по козам. Иногда я ими затравливал барсуков, не раз они останавливали и раненого оленя, хотя взять его сами и не могли. Главная польза от таких собак, если они и не рискнут пойти на легко раненого барса, то но всяком случае предупредят об его присутствии – и напасть ему неожиданно будет труднее.

Когда я уже готов был идти на охоту, меня остановили двое рабочих, оба старые сибирские пропойцы, прошедшие на своем веку «и огонь, и воду, и медные трубы», прослужившие в свое время по семь лет в сибирских стрелковых батальонах и умевшие прилично стрелять в цель из ружей. Я иногда брал их на охоту за козами или по пернатой дичи, но тут они, не желая отпускать меня одного на опасное преследование барса, упросили меня взять их с собой. Увы, охотниками на барса они оказались слабыми и даже оставаться вдвоем при преследовании зверя отказывались. Вооружив плотника Шонгина берданой, мне пришлось дать кузнецу Быкову двустволку, заряженную крупной картечью, что было более действительно при данном случае, если бы пришлось стрелять в нападающего барса, т. е. с расстояния в несколько саженей.

Как всегда бывает в подобных случаях, идя по дороге до оставленного мною следа, мы обсуждали вопрос, как поступить при том или ином положении вещей. Должен признаться, что тактически за раненым тигром или барсом безопаснее идти одному, чем в компании новичков, да еще не охотников. В компании идешь беспечно и менее осторожно, а в случае нападения зверя на главного охотника, помощники, если не перетрусят, то растеряются, не зная, как стрелять, чтобы не подстрелить катающегося с разъяренным зверем охотника. В худшем же случае они могут бросить на произвол судьбы своего товарища по охоте и удрать домой. Мой отец всегда говорил, что он лучше пойдет на охоту один, если нет спутника, в котором он уверен, предоставляя дилетантам право сидеть дома. В этом я вполне с ним согласен.

Дойдя до следа, мы принялись за слежку, которая облегчалась лежавшим прекрасным снегом. Барс пересекал овраг за оврагом, держа направление в сторону скал к обрывам над морем, иногда ложился на выступах камней, наблюдая за своим следом и, видимо, ожидая преследования. Полежав некоторое время, он шел дальше.

Собаки шли все время немного впереди, не проявляя особенного беспокойства, так как след все еще не был очень свежим. Вновь испеченные «барсятники» поэтому также вели себя самоуверенно. Но вот след, выйдя на крутую гору над морем, стал спускаться в обрыв под Красный утес. Собаки заволновались, стали рычать и отказывались идти вперед. Пройдя немного, мы наткнулись на свежую лежку, где барс, по-видимому, долго лежал, зализывая рану. На лежке обнаружили много крови, что говорило за то, что рана была более серьезной, чем я предполагал. Барс продолжал не торопясь уходить от нас, прячась в густых зарослях и залегая за скалами. Спуск был очень крутой, заросший виноградом и кустами, и увидеть зверя было невозможно. Между прочим, след был очень крупный и попасть такому «дяде» в зубы не хотелось.

Судя по поведению собак, зверь старался уйти подальше, как будто заманивая нас в более удобное дли нападения место. Прокружив около часа и сделав два круга на расстоянии не более двухсот саженей в диаметре след взял направление к единственному выходу из-под Красного утеса в Озерную падь, до которой осталось не более версты. Все же барс не отходил от нас далеко, так как собаки то и дело бросались с лаем на ближайшие заросли. Мне стало ясно, что, гоняя так барса, мы не сможем его увидеть, так как он стал уходить в строну перевала и желания схватиться с нами в смертельной схватке у него не было.

Правильный выход был таков: одному из нас надо было зайти вперед за перевал и сделать засаду, а двоим с собаками преследовать барса по следу. Я предложил такой план моим спутникам, предоставив на выбор или я пойду в засаду, или же кто-нибудь из них, но мои соратники отказались от того и другого, и нам ничего не оставалось, как продолжать гнать зверя той же компанией. Солнце было низко, зимний день догорал, и вечерние тени спускались все ниже и ниже.

Обстановка делалась все менее приветливой и, видно, страх с каждой минутой все больше залезал под рубашки моим компаньонам. При этом собаки все яростнее продолжали атаки на ближайшие кусты и камни – видно, зверь не хотел идти за перевал, где местность была значительно чище.

В сумерки, как я и предполагал, зверь перевалил в Озерную падь по тому месту, где я думал сделать засаду, и ушел в дубовый сивер горы, а мы, порядком уставшие, побрели домой, с тем, чтобы на другой день с раннего утра возобновить преследование. Темнота наступила быстро. Сивер, по которому ушел барс, а за ним в том же направлении пришлось спускаться и нам, был крайне мрачным и подозрительным. Я, по лесной привычке, закинув ружье за спину, шагал и обдумывал план охоты на следующий день, заранее зная, что если бы барс захотел напасть на нас в густой темноте, предотвратить это нападение было невозможно, а поэтому об этом и не думал. Мои же спутники реагировали по иному – ружья держали наготове и беспрерывно оглядывались, переживая все очень остро. Собаки вели себя совершенно спокойно, что говорило о том, что барс свернул куда-то в сторону от нашего пути.

До дому было не более четырех верст и, когда и туда пришел, то встретил там своего приятеля – Алексея Алексеевича Трусова, приехавшего погостить к нам из Владивостока, что делал он довольно часто. Это был маленький очень спортивный человек, горожанин в полном смысле этого слова (родившийся в Москве), но сильный духом. Несмотря на свою мирную профессию (он всю жизнь работал в книжном магазине), он, не задумываясь, не прочь был пойти со мной на любую таежную авантюру. Узнав о раненом барсе, он сразу же безапелляционно заявил:

– Возьми меня завтра с собой за барсом. Наверное, это будет так интересно!..

Вслед за этим он попросил меня вооружиться свечой и показать ему убитого мною накануне барса.

Как в противоречье общему правилу «В здоровом теле – здоровый дух», у Трусова все было наоборот. Как я уже упоминал, это был маленький ростом, тщедушный рыжий ярославец, со слабой растительностью острым носиком и самоуверенным взглядом. Он чем-то напоминал бурундука.

Сейчас же после ужина начались сборы. Надо добавить, что хотя и прежде Трусов ходил со мной на охоту за утками и фазанами, но никогда ничего не убивал так как стрелял он очень плохо. Сейчас же он буквально горел страстью пережить охоту на барса, и я чувствовал, что он смотрел на это дело серьезно, и подтрунивать над ним было неудобно, хотя мы и были старыми друзьями. Кроме того, я был уверен, что в минуту опасности он не струсит, а полезет напролом, но это не значит, что в критический момент он мог бы оказать серьезную помощь. Сборы продолжались до полуночи и сопровождались большими переживаниями. Подгонялась соответствующая зимняя обувь, костюмы, дошла очередь и до ружья. Пришлось дать дробовик (винтовки не было), заряженный крупной картечью. Сборы и разговоры затянулись, и мы легли спать только далеко за полночь.

Рассказанные мною выше сборы мне напоминают о том, как часто ко мне приезжали в Сидеми, а позднее в течение 20 лет в Корею «знатные иностранцы» буквально со всех концов света и всех национальностей. Настоящих охотников среди них было не больше 10 процентов, а все остальные – это буквально Зонтекхс Иегери, начитавшиеся Майн Рида и Фенимора Купера и наслышавшиеся историй об охоте по крупному зверю, в результате чего и воспылали страстью пожать лавры охотничьих побед. Обыкновенно такой «будущий герой», запасшись обязательно крупнокалиберным карабином, надевши по картинке сшитый охотничий костюм, иногда даже полуафриканский, приезжает в январе в Северную Корею поохотиться на крупного зверя. Из разговора быстро выясняется, что его, видите ли, больше всего интересуют тигры. Он не прочь увезти с собой пару тигровых шкур, заодно леопарда и пары две ветвистых олених рогов, чтобы было потом чем похвастаться перед друзьями. Выслушиваешь, делая при этом серьезное лицо, и незаметно наводишь разговор на то, каких зверей уже добывал ваш гость. В большинстве случаев выясняется, что его дядя убивал волков, сам он был на охоте за лисицами, а убил на своем веку всего лишь пару зайцев. В лучшем случае финал охоты с таким героем таков: пробродив несколько дней по тайге и наткнувшись на след тигра, покажешь ему эту симпатичную «лапку», величиной иногда с хорошую тарелку. Тут сразу же настроение меняется, особенно, если след направляется в густую чашу. Ваш герой выяснив в какую сторону ушел тигр, начинает искать причину для того, чтобы взять обратное ему направление, а вечером на бивуаке заводит разговор, что его беспокоят домашние дела, что ему необходимо завтра возвращаться, но он теперь искушен этой охотой, и на следующий год приедет не один, а с кучей друзей и т. д.