Текст книги "Полвека охоты на тигров"

Автор книги: Юрий Янковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

По следам хищников

Проснулись и встали рано. Наскоро умывшись, я взглянул на градусник, показывавший минус 25 градусов Цельсия. Небо было закрыто облаками, которые гнал сильный штормовой ветер, и поэтому холод чувствовался еще сильнее.

Старые охотники говорят, что в такие дни даже «тигр бродит по горам днем, чувствуя себя так же спокойно, как и ночью». Обычно, днем тигр не бродит. Не будь в перспективе слежки «Вана», мы в такой день не вышли бы на охоту, но тут у нас не было выбора – нельзя было упускать редкий шанс, да и ветер мог оказать помощь, если нагоним зверя.

Накормив собак, тронулись в путь. Мы едва терпели холод, идя по открытому шоссе в своих замшевых куртках и брюках. Не спасали положение надетые на нас по две теплых фуфайки. Теплее одеться было нельзя, так как это воспрепятствовало бы свободе действий в горах.

Пройдя версты две, мы неожиданно заметили на дороге свежие, предутренние следы тигра. Это было для нас большим сюрпризом. Их было напутано очень много и во всех направлениях – по пыли на дороге и по оставшимся клочьям снегового покрова.

Шоссе пролегало по открытой долине солнопека и выдувалось ветром. Все южные склоны были затаены, за исключением ключей, в которых еще оставался снег. Обращало внимание, что тигры особенно натоптали по вчерашним следам наших собак, видимо, желая выследить их и полакомиться собачиной.

Скоро мы установили, что тигр был не один, хотя следы все были одного размера. Но прошло около двух часов, прежде чем мы смогли установить полную картину.

Как видно, вскоре же после нашего ухода три тигра вышли к оставленным нами вещам, а главное, к собачьим следам и отправились по ним, идя по шоссе и его сторонам, куда забегали собаки. Пройдя таким образом версты три и не решившись идти ближе к деревне, они свернули в солнопек. Оставь мы вечером Севера караулить наши вещи, пожалуй, сейчас мы обнаружили бы только клочья его шерсти!

Продолжая разбирать следы, мы, наконец, их выправили на снегу. Все три тигра вышли на лесовозную тропу, причем один из них часто отходил в сторону, проявляя самостоятельность. Остальные два были неразлучны. Следы были ночные и, конечно, тигры далеко уйти не могли.

Наши сердца были переполнены радостью. Три тигра в одной группе – это исключительная редкость! Скажу откровенно, в моей жизни это был первый случай. Дувший же сильный южный ветер облегчал нам подход к зверю. Услужливая фантазия вновь начала рисовать самые заманчивые комбинации нашей встречи с зверями.

Осмотрев тщательно ружья и ощупав висевшие за поясом охотничьи ножи, мы осторожно двинулись по следу. Мороз и ветер продолжали свирепствовать, но мы их уже не замечали.

Свернув с шоссе, тигры скоро вышли на лесорубную тропу, по которой тронулись вверх по ключу, пройдя некоторое время вместе. Затем они разошлись цепью по кустарникам, охотясь за козами. Следить стало трудно, так как снег на южном склоне гор оставался только кое-где по углублениям, а густо заросшие дубки издавали много шума. Приходилось двигаться очень медленно, тщательно осматривая горизонт.

Вскоре мы заметили впереди на деревьях несколько ворон. Подойдя к ним, обнаружили под деревом задранную козу, в сущности, «воспоминания о ней». Мясо и кости были начисто съедены, а на снегу видны только следы крови и клочки шерсти. Снег вокруг был сильно укатан – видно, тигры, «заморив червячка», здесь долго лежали, а затем уже тронулись дальше.

Пройдя еще некоторое время и никого не поймав, тигры вновь соединились и забрались на уютную вершину солнопека, где долго спали уже днем и, видимо, хорошо отдохнули, пользуясь штормовой погодой. Следы были совсем свежими – звери покинули эти места не больше часа.

Было уже 12 часов дня. Наше волнение нарастало, так что чувствовалось, что тигры были где-то совсем близко и встреча могла произойти каждую минуту. Вскоре один тигр вновь отделился, а два остальных стали подниматься в гору, идя тихо и спокойно. Следы были совсем мягкие – тигры только что были здесь.

Собаки начали проявлять большую нервность. Наша свора хорошо натасканная и тренированная брала много раз кабанов, медведей и барсов, но ни разу еще не ходила на тигров.

Запах тигра, как известно, настолько действует на собак вообще, что обычно из десяти собак, ходивших на барса и медведя, только одна-две рискнут пойти на тигра. Поэтому нас особенно интересовало, которая из наших собак пойдет на тигра и в то же время не могла не смущать нас мысль, что, в сущности, они ничего не смогут сделать против трех тигров.

Несмотря на мороз, мы сняли рукавицы и шли в перчатках, зорко осматривая каждый овражек, так как важно было застать тигров врасплох. При наличии плохого снега, желтых дубняков и такой ужасной погоды, рассматривать горизонт, не выпуская из рук бинокля, дело крайне утомительное, но выдержка при такой серьезной охоте должна стоять на первом месте.

Перевалив основной хребет, мы вновь оказались на солнопеке. Следы шли по вершинам боковых овражков, повернув направо и все поднимаясь вдоль хребта. Местами встречалось много желтых дубняков, рассмотреть в которых тигра было почти невозможно. Отроги боковых хребтиков, которые нам приходилось пересекать, спускались довольно круто влево и достигали пади шагах в 500. Противоположная северная сторона этой пади была не сильно заросшей и сохранила снег полностью, поэтому на ней легко можно было обнаружить зверя.

Я держался правее, а Люля шел ниже меня шагов на 20 по следу. Собаки и наш носильщик-кореец Пончуни держались сзади Люли.

Ветер на горе усилился и дул нам в лицо со страшной силой, что с одной стороны мешало смотреть в бинокль, буквально примерзавший к рукам. Но с другой – оказывал нам помощь, заглушая шум от наших 30, человечьих и собачьих ног. Перевалив очередной хребтик, я стал осматривать в бинокль противоположный склон, заросший довольно густым лесом.

В объятиях тигра

Совершенно неожиданно на крошечной прогалинке между дубов, в трехстах шагах от меня, я увидел полосатый бок красавца «Вана», стоявшего спокойно и как бы позволявшего любоваться всей красотой его фигуры! Тигр смотрел куда-то в сторону и находился шагах в 30 от следующего перевала. Меня он не видел и не чувствовал, так как ветер с силой дул от него.

Люля был от меня влево, шагах в 30. Он тоже вышел по следам уже на мой хребтик, но из-за стоящей перед ним сосны не мог еще видеть тигра.

Прежде чем стрелять, я тихонько свистнул Люле и показал рукой в сторону стоявшего тигра. Дальше нельзя было медлить. Заметь он нас и в два-три прыжка скрылся бы за перевалом.

Я тщательно прицелился и спустил курок. Тигр, как подкошенный колос, свалился не дрогнув. (Позднее мы установили, что пуля попала ему в сердце).

Собаки бросились через овраг к убитому зверю. Люля подбежал ко мне и мы, стоя на месте, нервно искали других тигров.

Ничего не было видно. Только первый, убитый мной тигр, лежал неподвижно и мы даже, против обыкновения, не пустили в него второй пули для верности.

Не успел я опомниться, как почти с того же места вскочил второй тигр (позднее было выяснено, что это была тигрица) и крупными шагами стал уходить через поляну, мимо убитого. Как видно, на наше счастье, шторм не дал ему услышать первый выстрел.

Я выцелил и выстрелил. Видимо, сильно раненая, тигрица сделала прыжок и скрылась, взяв направление влево, вниз к впадине.

Не теряя секунды, я устремился вниз по нашему хребтику, параллельно пути тигрицы, надеясь увидеть ее вновь, если она пойдет через падь в сивер, Люля, с которым из-за калейдоскопической быстроты развития событий мы не успели обменяться даже словом, бежал за мной, а за ним следовал Пончуни.

Продолжая бежать, я держал ружье наготове, но курок не был взведен, так как я и не предполагал, что мне может грозить какая-нибудь непосредственная опасность, пока я еще не нахожусь на кровавом следу или не встречу тигра на близком расстоянии. Бежал я, не смотря под ноги, все мои взоры были устремлены в сторону пади, в которой я надеялся увидеть зверя.

Спускаясь, я пробежал шагов 150. Хребтик, по которому я бежал, зарос кое-где желтыми дубками, но не сильно; правая сторона его была покрыта вершка на четыре снегом и спускалась очень круто вправо. Добежав до середины, я почему-то взял направление немного вправо, на косогор. Где был в этот момент Люля, я не знал, – видеть его мне мешали кусты.

И вдруг, чуть позади себя, слева, я услышал страшный рев тигра. Тот, кто его никогда не слышал, не может понять, какая это сила. Я же впервые услышал его 46 лет назад и никогда его не забуду. Создается такое впечатление, будто бы из парового котла травят лишний скопившийся пар.

Я понял ясно только одно – еще секунда и зверь будет на мне, и никакая сила не может предотвратить надвигающейся катастрофы… В голове мелькнула еще одна мысль – это подошедший третий тигр сделал засаду!..

Поворачиваясь на рев, я перекинул ружье из правой руки в левую, одновременно взводя курок и вскидывая винтовку к плечу. Уже повернувшись, я увидел летящего на меня с огромной быстротой с горы тигра.

Передние лапы его были широко расставлены, как будто для объятия, пасть была раскрыта во всю ширину, зияя клыками, глаза горели, а уши были прижаты к затылку. От конца моей винтовки до него расстояние было не больше сажени.

Я выцелил ему в голову и выстрелил…

Отскочить назад, чтобы увернуться от жутких объятий, я не имел времени (так как прошло не больше секунды). Я не успел даже отнять ружье от плеча, как пораженный пулей в голову тигр ударил со страшной силой своего восьмипудового тела меня мордой в локоть державшей ружье левой руки.

Он выбил ружье, обхватил меня обеими лапами, вонзив свои когти в левое плечо и правый бок и со всей силой треснул меня о мерзлую землю. На мое счастье земли и мерзлого снега вначале коснулось мое плечо, а не голова, – в противном случае мой череп был бы разбит.

Когда я пришел в себя (без сознания я был секунд 15), то увидел, а вернее ощутил тигра, катившегося на мне со страшной быстротой под гору. В этот момент я ударился о примерзшую к земле коряжину, а зверь при ослабевших силах слетел с меня за колоду и, встав боком, ко мне, повернул в мою сторону морду.

Наши взоры встретились. Расстояние между нашими головами было не больше четырех футов!

Эти мгновения я не забуду никогда в жизни. Первое, что я осознал, это то, что тигр набросится на меня снова. Первый момент мне казалось, что положение мое безнадежно, но затем сознание прорезала, как молния, мысль – что предпринять?

Быстро пронеслось в голове: ружье выбито, и оно далеко от меня (я еще не сознавал в тот момент, что обе мои руки не действуют), значит единственное, что можно сделать, это не шевелиться и смотреть зверю в глаза, гипнотизируя его в свою очередь. Так я и сделал…

Наконец, я заметил, что правый глаз тигра был прострелен. Вся морда зверя была в крови, обильно стекавшей и падающей на снег, образуя на нем большую красную лужу. Тигр стоял не двигаясь, но ноги его сильно дрожали. Он находился на крутом склоне, по которому начал медленно сползать.

Тут я понял, что у меня есть шанс на спасение!..

Зверь с простреленной головой не может прийти в себя и возможно больше не только на меня не бросится, но может быть, сам свалится и больше не встанет. Я не мог понять, где Люля. По моим предположениям, он должен был бежать непосредственно за мной, но, если он даже и отстал, то все равно должен был слышать рев тигра и мой выстрел. Кроме того, меня интересовало – где же собаки? Почему они не прибежали на выстрел? Ведь они также могли отвлечь внимание зверя от меня. Все эти думы пронеслись у меня в голове в течение 15 секунд, но мне они казались длинными минутами.

В этот момент раздался выстрел. Тигр подпрыгнул, сделал прыжок и остановился. Тут я уже понял, что я спасен!

Грянул второй выстрел, тигр сделал еще три прыжка и грохнулся на землю…

Казалось, все было кончено… В этот момент прибежали собаки и всей сворой навалились на зверя. И вдруг я вижу, как тигр поднялся, встряхнулся и собаки разлетелись в разные стороны! Только один Вори висел на загривке зверя.

Конечно, это была уже агония, но все же Люле пришлось сделать еще один выстрел, после которого зверь упал и, потянувшись, успокоился.

Тут моей радости уже не было границ. Казалось, во мне все пело и ликовало!..

Люля медленно приближался ко мне. Меня поразила его бледность. На нем, как говорится, не было лица, и глаза ярко горели на испуганном лице. Я не мог понять причину этого испуга, тем более, что чувствовал себя счастливым.

Наконец, подойдя ко мне шага три, он взволнованно спросил:

– Ну, как?..

Я, все еще не осознавая своего положения, решил изобразить веселую мину и ответил:

– Слава Богу, все хорошо!..

– Как хорошо? – последовал недоуменный вопрос.

И только теперь я начал понимать, в чем дело – из четырех рваных на голове и лбу ран, не считая царапин, обильно текла кровь и замерзала на моей бороде. Вся тужурка была закровавлена, а снег около меня был розовым. Сгустки крови на лице Люля принял за вырванный глаз.

Если представить, что я четыре недели не брился, а зверь, проехавший на мне через несколько головешек, помог мне измазать все лицо сажей, то интересно – на что была похожа моя улыбка, которой я встретил Люлю!?..

Люля мне позднее рассказал, что когда он подбегал к стоявшему надо мной тигру, ему показалось, что я уже не шевелюсь и он решил, что я мертв. В сущности, он пережил больше моего.

Однако, когда я решил продемонстрировать, что цел и невредим и попытался встать, из этого ровно ничего не вышло. Я был обескуражен: руки мои отказывались повиноваться, и я барахтался около колоды в снегу, тщательно отряхивая его с себя. Оказывается, я притащил с собой к колоде гору снега и это смягчило удар при падении.

Наконец, с помощью Люли и корейца я встал и начал себя ощупывать и осматривать. Я обнаружил, что весь исцарапан, правое плечо разбито и рука не действует; левый локоть так разбит, что даже почернел, а рука действует только лишь в плече и пальцах; на голове и лбу пять рваных ран, из которых сочится кровь и замерзает сосульками, рваные раны и царапины были на правом боку и левом плече и, кроме того, я весь был жестоко исцарапан и избит.

Перевязав кое-как раны, мы делились впечатлениями и любовались тиграми, один из которых был у наших ног, а второй напротив, на косогоре.

Когда мы несколько отошли, Люля мне рассказал следующее:

Он бежал сзади меня шагах в пяти и тоже смотрел далеко вперед, почему и не увидел лежавшего тигра, который, в сущности, залег почти на голом месте за небольшим кустом, при снеге на бугре в два вершка. Когда раздался рев, он увидел впереди себя летящего на меня «ласточкой» тигра и выстрелить не успел. Когда же зверь, сбив меня с ног, вцепился в меня когтями и по рыхлому сухому снегу понесся на мне по косогору, Люля не мог нас догнать, так как боялся быстро бежать, чтобы не споткнуться и не упасть, ибо в таких случаях нужно быть готовым к выстрелу в любой момемент. Я прокатился шагов около сорока, и на мое счастье по пути попалась обгорелая примерзшая колода, которая меня и задержала, в противном случае я свалился бы в обрыв, бывший от нее в четырех саженях, и разбился о камни. Стрелять же во время нашего скольжения Люля не решился. По его словам, рев тигра его сильно оглушил и он вечером еще плохо слышал. Более всего его испугал мой вид, когда он подбежал ко мне, добив зверя.

Затем мы пошли осмотреть зверя, который оказался тигрицей. Его трепали собаки, но мы не стали их отгонять, чтобы они убедились, что грызть тигра нет опасности. Это нам было важно для будущего.

Осмотрев голову тигрицы, мы поняли, почему я остался жив. Оказывается, моя пуля, попав в глаз, одновременно раздробила челюсть. Зубы перестали действовать и зверь ударил меня по инерции головой в локоть, а когти всадил также по инерции, сжимая лапы, расставленные для прыжка.

Мы поднялись по моей волокуше вверх. Почти около вершины хребтика я нашел спою шапку, немного ниже, саженях в двух в стороне, лежало ружье.

Поднявшись на самый верх, мы нашли лежку, на которой лежала тигрица, и каково же было наше удивление, когда мы обнаружили здесь порядочно крови. Это меняло дело. Напавший на меня зверь был не третьим, а вторым, которого я ранил.

Стали следить обратным следом. Оказалось, что после ранения тигрица бросилась вниз, но, увидя дальше чистые места, повернула в нашу сторону и затем залегла. Мы сами набежали на нее, когда преследовали. Третий тигр, как видно, отделился от них раньше нашей встречи и ушел куда-то в сторону.

Люля стал меня уговаривать возвращаться скорее в фанзу и сделать перевязку, а сам решил остаться с корейцем и спустить убитых тигров в падь, откуда их легко можно было вывезти на санях. Я не хотел их оставлять, так как для двоих тигр был бы тяжелым, да к тому же я еще не успел осмотреть первого, убитого мною, зверя.

В это время неожиданно залаяли собаки, находившиеся в чаще около первого тигра. Лай шел откуда-то ниже. Мы оглянулись и изумились – тигра не было на своем месте.

Бросившись на собачий лай, мы увидели катившегося с горы зверя. Оказалось, что подбежавший к нему Север стал дергать его и сдвинул с места, в результате чего зверь скатился, а прибежавший на шум Кома, не разобрав, в чем дело, стал яростно лаять, спрятавшись в кустах.

Хотя руки мои не действовали, я мог помочь своим спутникам, сделав петлю из веревки, здоровым плечом вытаскивать зверя. Спустив убитых тигров в долину, мы уложили их рядом на снегу и очень жалели, что с нами не было фотоаппарата, чтобы заснять наши трофеи.

До деревни было версты три, но я очень сожалел, что из-за ранений не мог идти дальше преследовать третьего тигра, который, по моим предположениям, не мог уйти далеко.

На шоссе мы встретили сани, едущие в лес за дровами. Я направился в Чунгоу, а Люля поехал с ними за тиграми, которых и привез вскоре же после моего возвращения.

Мои ранения давали себя чувствовать. Хотя у нас и была походная аптечка и запас бинтов, все же перевязка оказалась делом сложным.

Особенно меня беспокоила страшная грязь и пыль в фанзе, но не хотелось уезжать домой, не попытавшись найти третьего тигра. В перспективе еще был и самый большой четвертый, которого мы следили накануне.

Сгоряча я еще не давал себе отчета, насколько серьезно я покалечен. Фельдшера в деревне найти было нельзя, и я прибег к помощи Люли, для которого такая роль была новинкой. При том, кровь и рваные раны на теле отца так его расстроили, что он, сильно нервничая, не мог мне даже обстричь на голове волосы вокруг ран. Наконец, все было закончено: раны промыли перекисью водорода и залили риванолом.

В фанзе, как я уже сказал, было исключительно грязно и пыльно, и я сшил себе специальный колпак, который носил до тех пор, пока раны не зажили. Осложнений с ранами не было, все они, в конце концов, совершенно зажили, вызвав искреннее восхищение Люли, выразившееся в следующем заявлении:

– Ну, папа, на тебе все заживает, как на паршивой дворовой собаке!..

Это правда – на мне никакая рана никогда не гноится.

Всего на мне оказалось 20 ранений, но ни одного от зубов тигра. Кроме того, на ногах было сломано три ногтя, на руке – один. Раны были – четыре на голове, четыре на лбу, по одной на ушах, одна под левым глазом, четыре на левом плече; три когтя оставили свой след на правом боку. Сильно был прикушен язык. Но все это было пустяки по сравнению с контузией рук.

Руки были так отбиты, что в течение недели я не мог лежать и спал сидя, обложив себя мешками с нашим охотничьим скарбом. Но я был так счастлив успешными итогами охоты, что не замечал боли до тех моментов, когда я задевал обо что-нибудь больными местами.

В своем дневнике я записал:

«…Сейчас, когда уж прошло больше трех недель, контузии продолжают давать сильно себя чувствовать, но я их стараюсь не замечать и такого хорошего настроения у меня не было уже несколько лет…

…От когтей тигра меня в значительной степени предохранили тужурка и брюки из толстой оленьей замши, привезенные еще из Сидеми. Но, конечно, самое большое счастье заключалось в том, что пуля, попав в глаз зверя, раздробила и челюсть. Не будь этого, в лучшем случае я стал бы стопроцентным калекой и тогда прощай навсегда тигровая охота! А этого я не хочу, ибо через год снова будет зима, снег и тигровые следы на нем!..»