Текст книги "Подвиг"

Автор книги: Юрий Коротков

Соавторы: Валерий Тодоровский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Зачем я вам нужен? – хрипло спросил Блоха.

Молодой человек остановился на пороге. Вернулся, вздохнул и стряхнул пальцем пылинку с плеча Блохи.

– На самом деле ты на хер никому не нужен. Ни-ко-му. Даже нам… Ты не враг. Ты даже не говно: говно – это что-то осязаемое. А ты – ничто. Пустое место… – Он снова пошел к двери.

С порога обернулся и с прежней улыбкой сказал:

– Просто будет приятно получить от вас дружескую весточку.

Мишка позвонил в дверь и долго ждал, пока наконец не послышались шаркающие мелкие шаги. Отец открыл дверь, высохший, страшный, с черными провалившимися глазницами. Мишка неловко обнял его:

– Здравствуй, батя… Тебя выписали уже?

– А у нас помирать домой отправляют, чтобы цифры не портить. Главное – цифры, а человек что… Боялся, опоздаешь – буду лежать, пока не протухну… Ну, заходи, – кивнул он беременной Тане, прячущейся за Мишкиной спиной. – Не в гости приехала.

Он прошаркал на кухню, достал из пустого холодильника водку.

– Медали есть?

– Есть, – нехотя ответил Мишка.

– Надень.

– Брось, батя.

– Надень, я прошу. И мои принеси.

Мишка принес парадный китель отца с лейтенантскими погонами и орденами, накинул ему на плечи. Надел свою камуфляжную пятнистую гимнастерку с двумя медалями – серебряной «За отвагу» и маленькой афганской.

– Ну, с возвращением.

Они выпили с отцом.

– Помню, когда с войны вернулся, – сказал отец, – иду по Москве: май месяц, как сейчас, солнце вовсю, ордена звенят, и люди смотрят: победитель идет! И кажется: такая жизнь впереди! Такая жизнь!.. А как потом тридцать лет прожил, не помню, – растерянно развел он руками. – Ничего не помню. Как в песок… А помирать все равно страшно… Жалко, внука не увижу. Дай хоть послушаю…

Таня покорно встала, и он прижался ухом к ее животу.

– Толкается, – улыбнулся он. – Тоже вояка будет… когда Родина позовет…

– Привет! – на пороге дворницкой, беспечно улыбаясь, стояла Соня.

Блоха молча смотрел на нее.

– Можно войти? – Соня, не дожидаясь приглашения, прошла мимо него в комнату. – Ого! Ты неплохо устроился! А я думала, тут хромая табуретка под голой лампой и кровать с железной сеткой…

Она открыла старый кабинетный рояль, пробежала пальцами по щербатым клавишам.

– Откуда все это?

Блоха наконец очнулся, выглянул за дверь и запер ее, быстро задернул шторы на окнах.

– Жильцы выкидывают, я собираю…

Соня оставила рояль и пошла дальше, оглядываясь в комнате.

– Ты не рад меня видеть?

– Почему?.. Рад… – напряженно ответил Блоха.

– А я вчера стала вспоминать, сколько мы не виделись, – сказала Соня из дальнего конца комнаты. – Знаешь сколько?

– Сколько?

– Полгода!.. Ведь глупо, правда? В одном дворе живем… Позвонить трудно, да?

– Аппарат старый… Работает через раз… – невпопад ответил Блоха.

Соня подошла к столу, взяла фотографию – вся компания у реки.

– Вот странно, – сказала она. – Мишка ушел – и все развалилось. У каждого своя жизнь…

– Не трогай! – Блоха вдруг выхватил у нее из рук фотографию, бросил на стол. Схватил снова, разорвал на мелкие кусочки и швырнул в пепельницу. Сел в кресло, мучительно потирая пальцами виски, отводя глаза.

Соня удивленно смотрела на него. Потом тихо засмеялась.

– А ты до сих пор ревнуешь? Да? – она села на корточки, опершись руками на его колени, заглядывая снизу в лицо. – Знаешь… еще я вспоминала – сколько лет прошло… Знаешь сколько? Восемь лет… Тебе не кажется, что слишком много для детской ссоры?.. Давай попробуем сначала? Как будто ничего не было… Помнишь? Я тебя первая поцеловала, а ты первый сказал…

Соня поцеловала Блоху в неподвижные губы.

– Ну?..

– Соня, – медленно сказал Блоха. – Я хочу тебе сказать… чтобы ты сюда больше не приходила… – он вскочил и открыл дверь. – Уходи, пожалуйста.

Соня сжимала дрожащие губы.

– Это подло… Я же первая пришла…

– Соня, уходи! Я тебя прошу!

Она выбежала в открытую дверь.

Всхлипывая, вытирая ладонями злые слезы, Соня подошла было к своему подъезду. Повернулась и пошла в другую сторону.

У дома Игоря глянула наверх, нашла его окно и качнула стоящие у подъезда белые «Жигули». Пронзительно загудела сигнализация.

Окно распахнулось, в ночной двор выплеснулась громкая музыка. Игорь перегнулся через подоконник, вглядываясь в темноту.

– Тебе что, делать нечего? – заорал он.

Соня еще раз изо всех сил качнула машину.

– Ну, ты доиграешься! – Он исчез, а в окне появились две девицы.

Через минуту Игорь выскочил из подъезда.

– Отойди от машины! – крикнул он, подходя. – Соня?.. – узнал он наконец.

– Отвези меня на Ленинский, – ровным голосом велела она.

– Что случилось?

– Ничего.

– Конечно… Садись… – Он торопливо открыл дверцу и усадил ее. Отступил на шаг и замахал девицам: – Куклы, по домам!.. – сдавленным шепотом закричал он. – Конспекты со стола уберите… спрячьте куда-нибудь!..

Он завел мотор, виновато глянул на Соню.

– Сокурсницы, – пояснил он.

– Разве я спрашивала? – удивленно вскинула брови Соня. Слезы высохли, она была спокойна и насмешлива.

– Конспекты переписывали…

– Чувствуется.

Игорь хмыкнул, развернул на ходу жвачку и сунул в рот.

Соня открыла дверь теткиной квартиры и, не оглянувшись на него, вошла. Игорь постоял перед приоткрытой дверью и неуверенно шагнул следом.

– Соня… – позвал он.

В квартире было темно и тихо. Он мимоходом заглянул на кухню, в одну комнату, потом в другую…

Соня стояла у окна, скрестив руки на груди, и спокойно смотрела на него. Игорь медленно прошел через комнату и с замершим сердцем поцеловал ее в краешек губ, ожидая отказа или усмешки. Соня по-прежнему не двигалась, не ответила, но и не оттолкнула, и Игорь стал быстро целовать ее лицо и шею. Соня властно опустила вниз руку, он встал на колени и поцеловал открытую ладонь. Поставил себе на колени ее ногу и расстегнул туфельку…

Соня, холодно улыбаясь, смотрела на него сверху.

Утром она расчесывалась, стоя перед зеркалом. Игорь подошел сзади, поцеловал ее в шею. Соня досадливо дернула плечом.

– Я встречу тебя после института? – спросил он.

– Нет.

– Почему?

– Потому что нет.

– А когда увидимся?

– Когда я снова захочу тебя увидеть… Пока можешь читать конспекты со своими куклами.

– Ну почему ты всю жизнь надо мной издеваешься? – в отчаянии развел руками Игорь. – Нравится меня мучить? Да?.. Знаешь что! Или мы сегодня встретимся, или я из окна брошусь! – он решительно принялся открывать окно.

– Вазу убери, – спокойно сказала Соня.

– Что?

– Вазу не разбей. Мамина любимая.

Игорь переставил вазу с окна на стол, залез на подоконник и рискованно завис над грохочущим проспектом.

– Считаю до трех! Раз… Ты хоть в больницу ко мне придешь?

– Конечно. Тебе яблок принести или апельсинов?

– Два…

– Это восьмой этаж, дурак!

– Два с половиной…

– Ладно, слезай, – засмеялась Соня. – Можешь один раз поцеловать меня на прощанье…

Они долго целовались в машине около Сониного института. Наконец Соня отвела губы.

– Все… Опоздаю…

– Слушай, – сказал Игорь. – Выходи за меня замуж.

Соня отстранилась от него.

– Давай договоримся, – неожиданно резко ответила она. – Если ты еще раз заговоришь об этом, мы поссоримся. Всерьез и надолго.

– Почему?

– А ты не понимаешь?

– Нет.

Соня вздохнула, повернула к себе зеркало, поправила волосы и вышла из машины.

– Да потому что никуда я не денусь, – без улыбки сказала она. – Только не сейчас… – Она захлопнула дверцу и пошла к институту.

Мишка в очках, тельняшке и промасленном комбинезоне стоял у карусельного станка. Резец с пронзительным визгом вгрызался в огромную болванку, толстая стружка скручивалась в пружину.

Подошел парень в такой же тельняшке под спецовкой, крикнул на ухо:

– Обедать пойдешь?

Мишка кивнул, не оборачиваясь.

– В столовку?

Мишка снова кивнул, подхватил крючком забившуюся под резец стружку.

– Подойди в пельменную. Там, на углу!

– Зачем?

– Интересуются тобой!

– Кто? – Мишка наконец оглянулся, но парень уже отошел.

Мишка стоял в полупустой пельменной за высоким столом, поглядывая на компанию хиппарей в углу. У стоящей спиной к нему девки бегала по плечам белая крыса, то скрываясь под распущенными волосами, то показывая острую морду.

Вошли двое крепких парней, один заговорил с барменом, другой, в джинсовой кепке, взял порцию и будто бы случайно остановился у Мишкиного стола.

– А-а, браток! – кивнул он. – Куда ни глянь – везде наши, – указал он на Мишкин тельник в вороте рубашки. – Не занято?.. Какому богу служил?

– Десант.

– Нормальный ход. А то шушера всякая оборзела, обслуга штабная: два года в Кабуле просидели, из-за колючки носа не высунули, а теперь в камуфляже гуляют, при всем параде…

Он болтал, внимательно прощупывая Мишку острыми глазами из-за расплющенной переносицы.

– Где служил, браток?

– В Кандагаре.

– Вадик! – окликнул парень бармена. Тот подошел. – Ты вроде тоже в Кандагаре служил?

– Земляк? – обрадовался бармен, пожимая Мишке руку. – Из какой части?

– Шестнадцать сорок семь. Штурмовая бригада.

– Ну? Соседи почти… Погоди, это у вас, что ли, хохол-то этот воевал… как его?.. Да знаешь! Его весь Кандагар знал… Во шутник был! – обернулся он к остроглазому. – Раз под Новый год начальство к ним приезжает из Москвы – генералы, журналисты, а у этого хохла в землянке елка стоит – ну, не елка, саксаул какой-то, – а на нем вместо игрушек уши висят, а наверху вместо звезды голова в чалме! – он захохотал. – Да как же его звали-то?.. – он глянул на спокойно жующего Мишку. – Смешная такая фамилия… Все его знали…

– Валяйбаба, – сказал Мишка. – Это не у нас, это в спецназе… Убили его. Со спины ремней нарезали и на них повесили…

– Точно, Валяйбаба! Жалко парня, – огорчился бармен. – А еще случай с ним был – мы ржали, помню…

– Ты иди пока, – оборвал остроглазый. – Как живешь? – спросил он, когда бармен отошел.

– Нормально.

– А Толик – с тобой работает – говорил, что небогато. Ребенок. Отец при смерти.

– А ты что, подаешь по доброте? – насмешливо спросил Мишка.

– Зачем? Заработаем. Зря, что ли, нас родная страна два года учила?

– Это как? Грабить, что ли?

– Зачем? Сами отдадут. – Он придвинулся ближе и быстро заговорил, недобро щурясь: – Пока мы там кровью харкали и наших ребят в гробы по кускам собирали – тут всякая шушера, цеховики, фарца, валютчики большие бабки делали, сидели в кабаках и трахали наших девок. Хорошо ли это? Пусть поделятся. Это не грабеж, это передел по справедливости. А в милицию никто из них не рыпнется, потому что деньги темные… А эти, там, – кивнул он наверх, – еще не понимают, кого они вырастили себе на голову. Нас триста тысяч афганцев! Скоро тут наша власть будет. Тогда и до этих доберемся!.. Я тебя не тороплю. Надумаешь – найдешь через Толика. Меня зовут Конструктор… Не тот, который чертежи на бумажке чертит, – усмехнулся он, – а тот, что детишки по частям складывают, – он приподнял кепку – через голый череп от лба к затылку тянулся жуткий толстый шрам. – Бывай, браток!

Конструктор пошел к двери, на ходу крикнул бармену:

– А пельмени у тебя дрянь! Травишь народ! Ох, доберусь я до тебя!

Мишка глянул ему вслед, потом на его нетронутую порцию на столе.

В цехе к нему подошел Толик.

– Говорили?

Мишка кивнул, не отрывая глаз от резца.

– И что?

Мишка отрицательно качнул головой.

– Ты что, дурак? – опешил Толик. – Хочешь всю жизнь за гроши в говне копаться?

– А что же ты копаешься, если умный?

– А ты что, под руку мне заглядывал? – усмехнулся Толик. – Я два года в оружейной мастерской под Кабулом отпахал… Ты что, не понял, о чем разговор? Тебе деньги предлагают! Нормальные деньги!

– Я сказал – нет! – резко ответил Мишка.

– Ну, как знаешь! – махнул рукой Толик. – Значит, судьба твоя такая – в говне жить! – Он ушел.

Мишка, как заведенный, ожесточенно крутил рукоятку. Визг станка перешел в натужный хрип – и резец оглушительно выстрелил, заскакал между станками по бетонному полу.

Мишка выключил карусель и в тишине оглянулся через плечо. Со всех сторон смотрели на него удивленные рабочие.

Конструктор, Мишка, бармен Вадик и еще двое таких же плечистых ребят молча курили в машине. Конструктор посмотрел на часы и бросил сигарету:

– Пошли…

На лестничной клетке стоял на стремянке в синем монтерском халате Толик, будто бы копался в электрическом щите, придерживая под волосами наушник, подключенный к телефонной проводке. Он оглянулся и кивнул:

– Водила выехал. Через пять минут будет.

Ребята поднялись на пол-этажа выше, к окну. Внизу, во дворе остановилась «Волга», из нее вышел амбал в тренировочном костюме и скрылся в подъезде. Загудел лифт.

– Начали, – скомандовал Конструктор.

Они притаились за углом лестничной клетки, один в затылок другому, как десант перед прыжком, – впереди пригнулся Мишка, скалясь, подрагивая от напряжения, второй парень неторопливо намотал на левую руку толстое шинельное сукно и вытащил длинную заточенную отвертку, Вадик держал наготове капроновую удавку, последним стоял Конструктор.

Лифт открылся, амбал, мельком глянув на Толика, подошел к металлической двери с глазком и позвонил. Щелкнул один замок, другой, дверь открылась, и в тот момент, когда амбал шагнул через порог, Мишка пружинисто разогнулся, двумя шагами пересек площадку, в прыжке ударил его ногой и повалил. Мимо промчался второй и подставил защищенную руку овчарке. Вадик перехватил удавкой за горло метнувшегося в глубь квартиры хозяина. Следующий помог Мишке втащить внутрь водителя. Следом, подхватив стремянку, нырнул Толик. Последним неторопливо вошел Конструктор и закрыл дверь.

Мишка достал веревку и быстро, умело связал амбала по рукам и ногам. Толкнул его носком – тот не реагировал.

Из гостиной слышались голоса, шум, сдавленный хрип. Толик и еще двое обыскивали комнату, опрокидывали выдвижные ящики, вываливая на пол книги и барахло. Хозяин с окровавленным, разбитым лицом лежал на полу со связанными руками. Вадик, наступив ему коленом на спину, стягивал на горле удавку. Конструктор сидел в кресле напротив.

– Я же тебя предупреждал, – укоризненно сказал он. – А ты не послушался. Хорошо ли это? Не хочешь честно делиться – отдашь все.

– Нет денег… – прохрипел хозяин. – Чем хочешь поклянусь – нет…

Вадик сильнее затянул удавку, откидывая его голову к спине.

– Твои клятвы две копейки стоят, – сказал Конструктор.

Мишка перешагнул через мертвую овчарку и быстро пошел дальше по коридору. Осмотрелся в спальне, распахнул зеркальные дверцы шкафа, заглянул на кухню. Ему послышалось движение за дверью ванной, он замер на мгновение, прислушиваясь, и выбил ногой дверь. Жена хозяина, молодая красивая девка в халате на голое тело, с мокрыми волосами, вжавшись в угол, с ужасом смотрела на него.

Мишка схватил ее. Девка упиралась руками и ногами, цеплялась за раковину, за все, за что можно было ухватиться. Мишка ударил ее по лицу, разбив нос, и поволок в гостиную.

– Давай ее сюда! – крикнул Вадик. – Будем трахать, пока этот козел не вспомнит, где бабки спрятал!

Девка закричала, вырываясь. Мишка зажал ей рот, опрокинул на диван и распахнул на ней халат.

– Вот это баба! – один из парней стиснул ее грудь. – За что этому импотенту такое счастье?.. Смотри! – толкнул он ногой хозяина и сорвал с нее узкие кружевные трусики. – Только сам не кончи!

Все захохотали.

Девка извивалась у Мишки в руках. Он, возбужденный кровью, женским телом и запахом шампуня от мокрых волос, хищно скалился и все сильнее сдавливал тонкие запястья, заставляя ее выгибаться от боли.

– О, как машет! – засмеялся Вадик. – Мишка, тебя хочет!

– Брось, не пачкайся, – сказал Конструктор. – Хоть насмерть ее затрахай, он ни слова не скажет. Ему бабки дороже, чем жена. Дороже, чем собственная задница… Толик, заряжай противотанковый!

Толик, ухмыляясь, достал из чемоданчика с инструментами паяльник. С хозяина сдернули штаны, вставили паяльник, и Толик включил его в розетку. Хозяин побагровел, глаза вылезли из орбит.

– Гляди! Молчит! – в восторге сказал Конструктор.

Девка отчаянно замотала головой. Мишка приоткрыл ей рот.

– Не надо… пожалуйста… Я покажу…

Конструктор достал из морозильника окаменевшую индейку, с хрустом разодрал брюхо и вытащил заиндевевший пакет с деньгами.

Девка, стоя на коленях, обнимала хозяина, торопливо целовала его, а тот, рыдая, бил ее наотмашь обеими руками по лицу:

– Сука!.. Сука!..

В машине Конструктор пересчитал деньги. Парни сзади весело обсуждали удачное дело.

Мишка, бессильно опустив плечи, смотрел под ноги. Как в Афгане, на смену злому азарту боя пришла тоскливая пустота.

– Чего невеселый? – спросил Конструктор. – Девка понравилась? Пригласи на свидание. Пойдет как миленькая – ты теперь богатый!

– Ты говорил – сам отдаст.

– Глупые люди. Жадные, – сокрушенно развел руками Конструктор. – Пришлось попросить. В следующий раз сам принесет и попросит, чтобы взяли… – он отсчитал часть денег и протянул Мишке. – Между прочим, твоя зарплата за два года.

Мишка молчал, не двигаясь.

– Что, не нужно?.. – удивился Конструктор. – Как знаешь, нам больше достанется.

Мишка взял деньги и вышел, хлопнув дверцей.

Игорь Богуславский ехал по Ленинскому, когда вдруг увидел в окне переполненного троллейбуса Мишку. От неожиданности он ударил по тормозам, и тотчас в бампер ему с грохотом влетел таксист. Игорь, даже не обернувшись, рванул вдогонку за троллейбусом, засигналил, но Мишки уже не было у окна. Игорь затормозил у остановки, запрыгнул в открывшуюся дверь троллейбуса, протолкался насквозь, озираясь. Троллейбус тронулся, он на ходу уже раздвинул двери и выскочил.

У машины его ждал разъяренный таксист.

– Ты что, спятил, на ровном месте тормозить?!

– Да пошел ты… – Игорь сел за руль и торопливо врубил скорость.

Когда он отъехал, Мишка вышел из-за стеклянного павильона остановки и, оглядываясь, пошел к дому.

Игорь долго звонил в Мишкину дверь. Соня и Блоха стояли рядом.

– Обознался, – уверенно сказал Блоха. – Мишка бы сам объявился…

– Подожди… – Игорь прислушался. – Звонок отключен.

Он сильно постучал кулаком.

Наконец за дверью послышались шаги. Мишка открыл в тельняшке с закатанными рукавами.

– Я же говорил – он! – торжествующе заорал Игорь. Они разом кинулись на Мишку, тот отступал, оглядываясь куда-то в глубину квартиры:

– Тише! Да тихо вы! – Но в комнате уже заплакал ребенок.

– А это кто? – удивленно спросил Блоха.

– Ладно, разбудили уже. Пойдем, – кивнул Мишка на кухню.

Таня стояла в дверях комнаты в коротком бесформенном халате с ребенком на руках.

– Здравствуйте, – озадаченно сказал Игорь.

Таня подняла голову – и, распахнув глаза, молча с ужасом уставилась на Соню, ослепительно красивую, с распущенными до пояса золотистыми волосами.

– Моя жена. Таня, – глядя в пол, сказал Мишка.

– Какая прелесть, – Соня заглянула в красное сморщенное личико младенца. – Мальчик? А сколько ему?

– Два месяца, – ответил Шищенко за молчащую по-прежнему Таню.

– Можно подержать? – Соня протянула было руки к ребенку, но Таня отступила, прижимая его к себе.

– Пойдем, – Мишка первым прошел на кухню.

Навстречу с трудом поднялся и залаял старый, с седыми бровями пес.

– Проспал? – Мишка коротко потрепал его по голове. – Ослеп совсем.

– Джульбарс! – Игорь присел перед собакой. – Ну что, приятель, не пришлось шпионов ловить? Охраняй!

Но Джульбарс, виновато маша хвостом, тыкался носом в ноги.

– Ну как, сбылась мечта идиота? Пострелял за правое дело? – насмешливо спросил Блоха.

Мишка вскинул на него бешеные глаза, но промолчал, опять опустил голову. На кухне воцарилось молчание.

– Подожди, так ты когда вернулся? – спросил Игорь.

– С полгода.

– А почему не позвонил?

– Так получилось.

– А отец? – спросил Блоха.

– Похоронил.

– Понятно… Где теперь?

– Там же. На заводе.

На кухне снова стало тихо. Мишка упрямо смотрел в пол.

– М-да… Ну вот что… – Игорь решительно вышел в комнату. – Таня, вы отпустите вашего мужа с нами? На два часа. Через два часа вернем в целости и сохранности. Хорошо?

Таня только торопливо кивала.

– Я никуда не поеду, – сказал Мишка.

– Одевайся, мы ждем тебя в машине. Пошли, – кивнул Игорь Соне и Блохе.

– Я не поеду! – крикнул Мишка вслед.

Они сидели в «аквариуме» у Никитских ворот. Кафе, как обычно, заполнено было студентами университета.

– Почему ты просто не сдался? – спросил Блоха. – Тебе же полшага осталось! Многие добровольно шли в Афган, чтобы вырваться отсюда – сначала в Пакистан, потом через Красный Крест в Америку…

– Все равно не поймешь.

– Постараюсь.

– Нас двадцать человек было в моем взводе. Таких же, как я, – Мишка говорил медленно, негромко, казалось даже, что равнодушно, сжимая в кулаке тонкий фужер. – И каждый знал, что я не подставлю. И я знал, что никто из них меня не подставит… А там каждый хотел выжить этот день, один день, а потом еще один, и еще один… А выжить можно только вместе, если никто не подставит, понимаешь?

– Ты ее любишь? – спросила Соня.

Мишка помолчал, не глядя на нее.

– Я в госпитале лежал. Прикладом челюсть разворотило, по кускам склеили. Я курить не мог, затянуться не мог, понимаешь? А она… изо рта в рот… У меня полный рот гноя, сам себе противен. А она – в губы, понимаешь?..

– Какие ощущения, когда в человека стреляешь? – спросил Игорь.

– Никаких, – усмехнулся Мишка. – Только хочется успеть первым на курок нажать.

За соседним столом хохотала какая-то компания, парни и девчонки. Мишку раздражало чужое веселье.

– А когда в тебя? – спросил Игорь.

– Сначала страшно. Потом привыкаешь… Нас как-то духи в ущелье заперли – ни вперед, ни назад. Мы в гору полезли – двадцать человек…

За соседним столом снова грянул смех. Фужер лопнул в Мишкиной руке, кровь брызнула из ладони.

– Смешно, да?! – заорал он, вскакивая. – Восемнадцать пацанов положили за пять минут – смешно?!

Он рванул скатерть с соседнего стола. Стекло полетело на пол, завизжали девчонки. Игорь и Блоха повисли у Мишки на плечах.

Игорь молча вел машину, время от времени отхлебывая из бутылки. Блоха сидел рядом. Сзади Соня держала на плече Мишкину голову, гладила, как ребенка:

– Все хорошо, все в порядке. Ты самый сильный, самый лучший. Я думала о тебе, и ты вернулся. Сейчас приедем ко мне, и ты мне все расскажешь. Будешь долго рассказывать, а я буду слушать и все пойму…

Мишка кивал согласно.

– Игорь, останови, – велела Соня у теткиного дома.

Они вышли с Мишкой.

Игорь и Блоха смотрели им вслед. Потом Игорь ожесточенно врубил скорость и до упора выжал газ.

– В Афган хочу, – сквозь зубы сказал он. – Выжить сегодня, выжить завтра – жизнь полна смысла… Взво-о-од! – вдруг заорал он. – К бою!

Он на полной скорости вылетел на встречную полосу и понесся между сигналящих машин, бросая руль из стороны в сторону.

– Ого-онь! Ура-а-а!

– С ума сошел?! Тормози! – Блоха вцепился в руль, потом выдернул ключ из замка.

Машина подкатилась к тротуару.

– Идиот, – сказал Блоха. Он вышел, бросил ключ на сиденье и изо всех сил хлопнул дверью.

Игорь достал бутылку и допил.

Мишка и Соня лежали рядом, обнявшись. Одежда разбросана была по комнате – от двери до кровати. Скомканное одеяло сползло на пол. Соня осторожно прикасалась губами к его шрамам – на скуле, на плечах, на груди.

– А я сначала испугалась, когда тебя увидела, – тихо сказала она. – Мне показалось, ты страшный стал. Как в детстве, когда я тебя боялась…

– Я не могу остаться? – спросил Мишка.

Соня отрицательно покачала головой.

– И что теперь? – спросил Мишка.

– Не знаю… – Соня положила голову ему на грудь. – Мне иногда кажется, что все мы – старые, старые старики. Все в прошлом… Мечтали, надеялись. Думали – вот-вот что-то случится, что-то изменится, начнется что-то главное… Ничего не случилось. И уже не случится. Будем доживать жизнь, каждый свою. Будем иногда собираться – и вспоминать…

С трудом ловя равновесие, Игорь стащил нога об ногу туфли и пошел в свою комнату.

Отец стоял в дверях кабинета.

– Игорь, я сегодня разбирал книги в моем шкафу. Там нет половины книг!

– Можно подумать, ты хоть одну из них собирался открыть…

– Игорь, ты пропиваешь мои книги! Ты уже воруешь в собственном доме! Тебе не кажется, что ты дошел до точки?!

– А тебе не кажется, что в этой стране уже невозможно жить?! – крикнул Игорь. – Хотя – кому как, – язвительно добавил он. – Ты в порядке! Ты им служишь верой и правдой. «Зато мы делаем ракеты»! А тебе за это поводок подлиннее и побрякушки на ошейник! – указал он на ордена за стеклом в серванте.

– Я свободный человек! – крикнул отец. – Я плевать хотел, какая власть на дворе! Я вот этими руками, своей головой заработал право плевать на них! Я буду нужен при любой власти. Не они мне, а я им! А ты – раб этой системы, которую ты ненавидишь!

Отец ушел было в кабинет, но тут же выбежал снова:

– Ничтожество! Ни на что не годный, ни на что не способный! Тебя даже любимая женщина презирает, потому что ты ничтожество!.. Пей, спивайся! Не жалко! – Он захлопнул за собой дверь.

Мишка открыл на звонок – и замер. На пороге стоял милиционер.

– Гражданин Шищенко? – сухо спросил он.

– Да…

– Оперуполномоченный уголовного розыска старший лейтенант Сизов, – показал он удостоверение. – Вы были восемнадцатого мая в десять тридцать утра на улице Новощукинской, дом девять, квартира шестьдесят четыре?

Мишка облизнул пересохшие губы.

– Нет…

– Ну, на нет и суда нет, – сказал милиционер. Посмотрел на вытянувшуюся Мишкину физиономию и захохотал.

В дверях рядом с ним появился Конструктор.

– Извини… – изнемогая от смеха, он хлопнул Мишку по плечу. – Мент, что с него взять! И шутки у него ментовские… Ой, не могу!.. Ты иди пока, – кивнул он оперу. – Можно?..

Не дожидаясь приглашения. Конструктор поднял большую картонную коробку и протиснулся мимо неподвижного Мишки в квартиру.

– Я же говорил – везде наши. И в ментовке тоже… Здравствуйте, – поздоровался он с Таней. – А это вам, от ребят, для маленького!

Он открыл коробку и, как Дед Мороз, начал вынимать банки, бутылочки, пакеты:

– Ну, тут фрукты, персики, пеленки-распашонки – разберетесь. А это соска импортная – из наших-то или совсем не течет, или ручьем льется.

– Ой, спасибо… – Таня всплеснула руками, восторженно глядя на все это богатство.

– Если что-то нужно, лекарства там, не дай бог, – вы сразу звоните, не стесняйтесь… – Конструктор огляделся в комнате и вздохнул: – Да-а… Небогато живете, прямо скажем…

– Нет, ничего, спасибо, – сказала Таня. – Я скоро работать пойду…

– Куда, если не секрет?

– На швейную фабрику. Тут рядом. У них ясли есть…

Конструктор понимающе кивнул.

– Сюда можно? – он вошел на кухню. Мишка закрыл дверь и сел напротив, напряженно ссутулившись.

– Да-а… – снова протянул Конструктор, разглядывая обколотый кафель и ржавую мойку. – Нельзя так жить, Миша. Стыдно так жить…

Мишка молчал.

– Отцу памятник до сих пор не поставил… Ну ладно, ему-то уже все равно, ты о них подумай, – кивнул он на дверь. – Жена с исколотыми пальцами, с утра до вечера не разгибаясь над машинкой, а кругом тысяча недотраханных баб с мужьями-алкоголиками. Пацан в вонючих яслях, в непросыхающих пеленках…

– Это не твое дело! – не выдержал Мишка.

– Но самое страшное, Миша, не это, – продолжал Конструктор. – Самое страшное будет лет через пятнадцать. Когда твой сын тебя спросит: папа, почему мои одноклассники живут как люди, а мы живем в говне? Почему мы люди второго сорта? И тебе, – уткнул он палец в Мишку, – придется что-то ему отвечать!

Он помолчал, глядя на Мишку.

– Разве тебе Толик не передал, что мы встречаемся?

– Я с вами больше не пойду. Меня не этому в Афгане учили.

– А это не детские шалости, Миша – «я с вами больше не играю»! Ты деньги взял!

– Соберу – отдам.

– Не-ет! – засмеялся Конструктор. – Ты не понимаешь: ты взял деньги! Сам взял! Я тебе их в карман не засовывал! Теперь ты просто так уйти не можешь!

– Ты что, пугать меня пришел? Я не фраер, меня на понт не возьмешь! Сказал – не пойду, значит, не пойду!

– Хорошо, – тотчас мирно улыбнулся Конструктор. – У нас тут труп нечаянно образовался. Очень глупый человек. Очень жадный… Вот мы на тебя его и повесим. И десять свидетелей будет. И оперу Сизову благодарность от начальства…

Мишка вскочил и сгреб его за ворот.

– Не надо делать резких движений, – Конструктор аккуратно освободился. – Я тоже не в стройбате служил… Только так можно уйти, Миша…

Он встал, вытащил деньги.

– Да, кстати, твоя доля.

– Я не возьму, – угрюмо сказал Мишка.

– Это уже ничего не изменит, – Конструктор положил деньги на стол. – И не пропадай, пожалуйста, надолго, а то ребята волнуются.

Когда он вышел, Таня заглянула на кухню с какими-то банками в руках:

– Нет, ты посмотри: детское питание! Я все магазины обегала и не нашла, а тут на два месяца хватит! И ползунки, и подгузники! – счастливо улыбаясь, сказала она. – Какие у тебя друзья замечательные!

Мишка, потерянно сгорбившись, смотрел под ноги.

– Сколько лет мы тут не были? – спросил Блоха, оглядываясь в просторной гостиной дачи Богуславских.

– Два года, – ответил Мишка. – С выпускного.

– А будто сто лет прошло, – сказала Соня. – Я, кажется, здесь сидела? – она села в кресло у окна.

– А волосы-то отрасли, – Мишка потрепал Блоху по голове. – Нет повода подстричься? – они с Игорем засмеялись.

– Да пошли вы!.. – обозлился Блоха.

– При чем тут его волосы, я не понимаю? – сказала Соня. – Расскажите, я тоже хочу посмеяться.

– Это мы о своем, о девичьем, – пояснил Игорь.

– А в городе нельзя было собраться? – спросил Блоха.

– Нельзя, – ответил Игорь. Он был возбужден и весел.

– Почему?

– Не торопись. Ты сядь. Все сядьте.

– Как торжественно… – насмешливо сказала Соня.

Мишка и Блоха сели. Игорь остался стоять.

– Ну?

– В общем, я собрал вас… – начал Игорь.

– …господа, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие! – подхватил Блоха. – Ты принял уже сегодня?

– Я трезв, как никогда, – нервно засмеялся Игорь – И прошу всех это учесть! Потому что я хочу вам предложить нечто неординарное… – он оглядел друзей. – Условие прежнее – каждый может отказаться, но сразу и навсегда… Я предлагаю вам путешествие! Всем вместе, в последний раз! Последнее путешествие!

Все переглянулись.

– Куда? – спросил Блоха.

– Все равно. Потом решим… Но главное, – снова засмеялся Игорь. – Это не простое путешествие. Я вас приглашаю в свадебное путешествие!

– Ты женишься? – Соня, отрешенно водившая крестиком по губам, вскинула на него глаза.

– Не я, а мы. Мы с тобой женимся.

– Вот это новость! Прямо сейчас? – насмешливо спросила Соня.

– Нет, – Игорь деловито глянул на часы. – Загс уже закрыт. А кроме того, надо достать справку.

– Какую справку?

– О том, что мы ждем ребенка, дорогая! – захохотал Игорь. – Иначе распишут через три месяца. Испытательный срок.

Все четверо, радостно возбужденные, ввалились в кабинет в загсе. Молодая чиновница с чопорным начесом строго глянула на них из-за стола:

– По очереди, товарищи! Не все сразу! Лишние выйдите!