Текст книги "О чем молчат фигуры"

Автор книги: Юрий Авербах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

В Москве и Париже

Осенью 1994 года в Салониках должны были состояться и Олимпиада, и перевыборный конгресс ФИДЕ. Еще задолго до начала из штаб-квартиры этой организации пришло сообщение, что на пост президента собираются баллотироваться Георгиус Макрополус (Греция), Иоахим Дюрао (Португалия) и Башар Куатли (Франция). В списке не значился тогдашний президент Флоренсио Кампоманес.

Кандидаты уже начали свою предвыборную кампанию, когда из штаб-квартиры ФИДЕ пришла тревожная весть: в Греции сменилось правительство, и новый его глава отказывается от проведения Шахматной олимпиады и конгресса. Штаб-квартира ФИДЕ, за год до этого переехавшая из Швейцарии в Грецию, была вынуждена возвратиться обратно, а вопрос об Олимпиаде и конгрессе остался открытым.

В этот критический для международных шахмат момент на помощь ФИДЕ пришла недавно избранная Шахматная федерация России во главе с Макаровым и совсем уж неожиданно чемпион мира, тем самым развеявший слухи о том, что он стремится изничтожить ФИДЕ.

В конце сентября я находился в Элисте, где проходил чемпионат России, и был главным арбитром. По телефону меня срочно вызвали в Москву, причем я летел на личном самолете президента Калмыкии. А в Москве меня ждала сенсационная новость – вместе с Макаровым отправиться на президентский совет ФИДЕ в Грац. Там предстояло объявить, что Шахматная федерация России готова провести в декабре, то есть в заранее обозначенные сроки, и Олимпиаду, и конгресс.

Обычно подобные мероприятия готовят, по крайней мере, за год, а мы брались это сделать за полтора-два месяца. Что и говорить, это был эффектный, но вряд ли хорошо обдуманный ход, заставивший нас решать задачи поистине исполинской сложности.

Президентский совет во главе с Кампоманесом с восторгом встретил наше предложение и единогласно предоставил Шахматной федерации России право провести Олимпиаду и конгресс с 30 ноября по 16 декабря. От Макарова я узнал, что наше предложение поддержано Московским правительством, Олимпийским комитетом России, а также Национальным фондом спорта. Последняя организация активно участвовала в подготовке и проведении задуманных мероприятий. Финансовую поддержку нам оказал ряд спонсоров, главным из них был концерн «Хоперинвест».

ФИДЕ утвердило меня главным судьей Олимпиады и, вернувшись в Москву, я немедленно включился в работу.

Олимпиаду решили проводить в отеле «Космос». В нем достаточно мест, чтобы разместить участников, арбитров, журналистов, конгрессменов и тренеров. Там был зрительный зал со сценой, вмещающий более тысячи зрителей, а также несколько других залов и помещений, достаточных для пресс-центра и арбитров.

В конце октября Кампоманес прибыл в Москву, чтобы лично убедиться в том, как идет подготовка и соответствует ли отель и места для игры международным стандартам. Он отметил, что впервые за 25 лет участникам Олимпиады предстояло жить и играть в одном помещении. При холодной декабрьской погоде это было далеко не лишним. К тому же снимались проблемы безопасности и транспорта.

Первоочередным вопросом было: сколько команд приедет на соревнования?

Греческая федерация передала нам список, составленный еще в июле, из которого следовало, что 74 команды намерены участвовать в мужских состязаниях и 57 – в женских. Положение примерно с 20 федерациями было неясным.

Прогнозируя примерное количество участников, Организационный комитет считал, что следует ожидать около ста мужских команд и около 60 женских. Поначалу так и вышло: за 10 дней до старта Олимпиады мы имели точно сто заявок на участие в мужских соревнованиях и точно предполагаемое число в женских. Однако затем стали поступать десятки заявок от федераций, которые, видимо, не собирались ехать в Грецию и предварительных заявок на участие не посылали. Мы обратились к Кампоманесу, а он решил их всех допустить.

В итоге накануне официальной церемонии открытия мы имели 124 команды в мужских соревнованиях и 81 – в женских. Это был первый, но отнюдь не последний рекорд Олимпиады. Вместе с капитанами сборных число участников превысило 1200 человек, что, конечно, создало массу проблем. Все, что мы планировали, пришлось увеличить на 40 %: число столов, шахматных досок, стульев, шахматных часов и даже документации. Два зала для игры оказались слишком малы, но уже ничего нельзя было изменить. Поэтому мы приняли решение допускать зрителей только в центральный зал, где на сцене играли 10 сильнейших мужских и 6 женских команд.

Ввели и ряд новшеств. Впервые в истории Олимпиад игра продолжалась не 6, а 7 часов с тремя контролями времени. Сначала 40 ходов за первые два часа, затем 20 ходов за час и наконец полчаса до окончания партии, естественно, с накоплением времени. При таком контроле не было необходимости в доигрывании.

Также впервые использовались электронные часы. Большинство игроков и арбитров были с ними незнакомы, поэтому пришлось разработать специальные инструкции. Для арбитров провели небольшой семинар.

Впервые в Олимпиаде в Москве играли команды незрячих шахматистов, причем это были интернациональные сборные. И наконец, впервые в шахматной истории мужскую команду Венгрии возглавляла представительница слабого пола – 18-летняя Юдит Полгар.

В мужском турнире, как и два года назад в Маниле, победа досталась России, но на сей раз в более трудной борьбе. Медленно обретал форму Каспаров, кстати, сражавшийся на два фронта: он играл и одновременно занимался организационными вопросами, в частности, налаживанием отношений с ФИДЕ. На финише чемпион мира выиграл три партии подряд, да и вся команда проявила себя как бы единым механизмом и продемонстрировала всю свою мощь. Решающим оказался 13-й тур, когда россияне победили англичан со счетом 3:1. Вдохновленные этим успехом, в последнем туре они разгромили команду Германии со счетом 3,5:0,5, не оставив преследователям никаких шансов.

Одна из сенсаций Олимпиады – второе место Боснии и Герцеговины. И конечно, сенсацией была бронза молодежной сборной России (как известно, страна-организатор Олимпиады имеет право выставить две команды). Юные гроссмейстеры не пасовали перед авторитетами и ровно провели соревнование. Финальная ничья с англичанами принесла им дележ третьего-четвертого места с грозным соперником, а «по Бухгольцу» они оказались выше.

В женской Олимпиаде, по существу, борьбы за первое место не было. Команда Грузии, сыграв на старте вничью с основными конкурентками – венгерками, стала затем крушить всех подряд и без особых хлопот завоевала золотые медали. Второй была сборная Венгрии, в которой блистали Жужа и София Полгар, но для большего им очень не хватало Юдит. Бронза досталась упорным китаянкам во главе с чемпионкой мира Се Цзюнь.

Нагрузка, которую я испытал во время подготовки и проведения Олимпиады, оказалась чрезмерной – я попал в больницу и был вынужден уйти с поста вице-президента федерации. Конгресс ФИДЕ, проходивший в другом отеле, должен был определить взаимоотношения между ФИДЕ и ПША. К сожалению, занятый на Олимпиаде, я не смог на нем присутствовать и не могу объяснить некоторые принятые там решения. Поначалу все было отлично, о чем свидетельствует следующий документ:

«Декларация о сотрудничестве ФИДЕ и ПША.

В духе единства и в свете будущего сотрудничества мы, Флоренсио Кампоманес, Президент ФИДЕ и Гарри Каспаров, представляющий Правление ПША, настоящим заявляем:

Как ФИДЕ, так и ПША признают, что раскола произошедшего в марте-апреле 1993 года, можно было избежать, если бы обе стороны не встали на путь конфронтации. В то же время они признают, что раскол имел положительные стороны: в первую очередь это выразилось в активизации деятельности по привлечению денежных средств, что способствовало выявлению новых источников финансовой поддержки шахмат.

Для разработки этих новых источников и укрепления тенденции к поиску коммерческого международного спонсорства, что ускорит стабильное развитие шахматного мира, необходимо в настоящее время любой ценой предотвратить безответственные действия, предпринимаемые отдельными группами в своих корыстных целях.

Эта „Декларация“ направлена на преодоление всех негативных сторон настоящего раскола, который наносит вред не только игрокам, но и национальным федерациям. Мы полагаем, что „Декларация“ приведет к соглашению между ФИДЕ и ПША, которое откроет новую эру, основанную на всеобъемлющем и активном сотрудничестве между двумя организациями. Мы считаем, что в настоящее время важно объединить наши усилия, чтобы не упустить исторический момент, возникший в мире шахмат.

Мы убеждены, что, объединив наши усилия и скоординировав политику, мы сможем превратить шахматы в профессиональный самофинансируемый вид спорта, которому не страшны никакие подводные течения, который займет достойное место в центре общественного внимания.

Флоренсио Кампоманес

Президент ФИДЕ

Гарри Каспаров

За Правление ПША

Москва, 8 декабря 1994 года».

Уже из самого документа видно, что далеко не всем нравилось это объединение, и, естественно, основным вопросом было: сколько средств ПША, взяв на себя проведение чемпионата мира, будет отдавать ФИДЕ.

Позднее, подводя итоги конгресса, Каспаров писал:

«Пожалуй, главным событием минувшего года стало подписание Декларации о сотрудничестве между ФИДЕ и ПША. Президент ФИДЕ Флоренсио Кампоманес оказался умнее и дальновиднее многих своих бывших соратников и сделал решительный шаг в будущее.

Очень важно, что ПША подписало договор именно с Кампоманесом. Его знают все: и мировая пресса, и спонсоры, и президент МОК Хуан Антонио Самаранч (как знать, не станут ли шахматы олимпийским видом спорта?). Его знают даже те, кто в шахматы никогда не играл. Договор с Кампоманесом означает больше, чем просто деловое соглашение, – это конец старой эры».

Кампоманес на все 100 % использовал тот вотум доверия, который ему неожиданно оказал чемпион мира. Он изменил свое первоначальное решение и прямо на конгрессе пожелал снова баллотироваться в президенты ФИДЕ, хотя по Статуту ФИДЕ это следует делать за несколько месяцев до начала конгресса. Можно догадываться, какая борьба шла вокруг этого вопроса, но в конце концов он был включен в список для голосования и в конкуренции с французом Башаром Куатли победил, набрав 79 голосов против 65 у соперника.

Хотя Кампоманес и остался президентом, но финансовое соглашение между ФИДЕ и ПША так и не было подписано. Это фактически означало, что Каспаров и Макаров не достигли желаемой цели, а раскол между ФИДЕ и Каспаровым превратился в раскол между федерациями, поддержавшими Кампоманеса, и его противниками, главным образом, европейскими федерациями, поддержавшими Куатли. Кстати, на его стороне был и чемпион мира по версии ФИДЕ Карпов.

Оценивая итоги конгресса, приходится признать, что то преимущество, которое получила Шахматная федерация России, проведя Олимпиаду, на конгрессе было упущено. Следовало ожидать, что противники Кампоманеса и Каспарова продолжат борьбу и дальше.

Решающее столкновение произошло на конгрессе в Париже в следующем 1995 году. Мне довелись на нем присутствовать: наряду с испанцем Луисом Рентеро и итальянцем Николой Палладино я был приглашен для получения диплома и знака «почетный член ФИДЕ». Одновременно по просьбе руководства Шахматной федерации России я стал советником у официального ее представителя, ответственного секретаря федерации Юрия Зеленкова. Третьим в нашей небольшой делегации был член комиссии ФИДЕ по помощи развивающимся странам Николай Ананьев, директор орловского шахматного клуба. Президент федерации Андрей Макаров, избранный в Москве вице-президентом ФИДЕ, не смог прибыть из-за болезни. Отсутствовал и Каспаров. Зато присутствовал член ЦК ФИДЕ Карпов и Бебчук, представлявший интересы Гаты Камского, эмигрировавшего в 1990 году вместе с отцом в США. Был на конгрессе и бывший президент Федерации шашек СССР Байрамов. Владея французским языком, он, вероятно, служил связным между Карповым и Куатли.

Как только начались заседания Центрального комитета, оппозиция сразу же набросилась на Кампоманеса. С острой критикой выступили норвежец Мортен Санд, континентальный президент ФИДЕ по Европе австриец Курт Юнгвирт, президент Германского шахматного союза Эгон Дитт. Их дружно поддержали Карпов и Куатли.

Какие же были претензии к Кампоманесу? Во-первых, он «завалил» матчи на первенство мира Карпов – Камский (Бебчук тут же распространил среди делегатов резкое письмо Камского) и Се Цзюнь – Жужа Полгар. Во-вторых, его избрали в Москве для того, чтобы он успешно решил вопрос с договором между ФИДЕ и ПША, а он его не решил. Правда, проект договора, предложенный ПША, был готов, но, по мнению оппозиции, он никак не устраивал ФИДЕ по крайней мере по трем пунктам.

1. Нельзя «просто так» передавать ПША такое важное мероприятие, как проведение первенства мира.

2. Финансовые условия (т. е. средства, получаемые от ПША) должны быть более выгодными, чем те, которые предложены в проекте договора.

3. В предполагаемом объединительном матче чемпион по версии ФИДЕ должен выступать на равных с чемпионом ПША.

То, о чем следовало договориться в Москве, снова выплыло в Париже. Давно было известно, что с последним пунктом категорически не согласен Каспаров. Он полагал, что единственным способом для 14-го чемпиона завоевать свой титул будет победа над его предшественником.

Кстати, эта мысль была высказана в приложении и единодушно одобренной в Москве «Декларации» о сотрудничестве между ФИДЕ и ПША. Словом, проект договора повис в воздухе…

Бурная разборка на ЦК завершилась открытым голосованием по вопросу о том, рекомендовать ли Генеральной Ассамблее вынести вотум недоверия Кампоманесу. Итог —13:13 при нескольких воздержавшихся.

Как видите, Кампоманесу все же удалось отбиться, хотя в нашей печати было сообщено нечто противоположное.

На следующий день никаких скандалов не наблюдалось, заседание ЦК шло спокойно и строго по повестке дня. Так представитель Канады сообщил, что матч Карпов – Камский готов принять Монреаль, а испанцы при поддержке Рентеро взяли на себя проведение матча Се Цзюнь – Полгар. Делегат от Армении подтвердил готовность Еревана провести в 1986 году межзональный турнир, а также Олимпиаду и конгресс. Была удовлетворена просьба Украины о выделении ее в отдельную зону.

На следующее утро должна была начаться Генеральная Ассамблея, и разделившееся на два лагеря руководство ФИДЕ до глубокой ночи решало, как жить дальше. Оппозиция требовала, чтобы Кампоманес добровольно ушел в отставку, а тот упирался.

Как рассказывали очевидцы, в комнате, где шли переговоры, раздался телефонный звонок. Это был прилетевший в Париж Кирсан Илюмжинов. На ассамблее он собирался проинформировать ФИДЕ о ходе подготовки к Олимпиаде 1998 года, которую намечал провести в столице Калмыкии Элисте. И тут Кампоманес якобы обронил историческую фразу:

– Вот человек, ради которого я готов подать в отставку хоть завтра!

Наступило утро. Заседание Генеральной ассамблеи началось с опозданием часа на полтора. Все чего-то ждали.

Вдруг появились Кампоманес с Илюмжиновым. Выйдя на трибуну, президент ФИДЕ сразу же объявил:

– Посоветовавшись с женой, я решил уступить дорогу молодежи и подать в отставку. Предлагаю на мое место выбрать Кирсана Илюмжинова. Я его знаю как личного друга Каспарова и Карпова. Это наш единственный шанс прекратить распри и раскол.

Сенсация! Зал зашумел. Раздались выкрики в поддержку Кампоманеса. Действительно, в истории ФИДЕ еще не было, чтобы президент складывал свои полномочия раньше срока. К тому же, согласно Уставу ФИДЕ, на очередном, а не чрезвычайном конгрессе делегаты полномочны голосовать только по вопросам, заранее включенным в повестку дня (а там о выборах ни гу-гу). Не говоря уже о том, что для избрания в руководящие органы ФИДЕ необходима поддержка национальной федерации. К тому же в случае отставки президента его пост до следующих выборов автоматически переходит к первому вице-президенту – в данном случае к Мохамеду Гобашу из ОАЭ. Но Кампоманес хорошо знал, что эта кандидатура никак не устраивает делегатов европейских федераций во главе с Куатли, который сам метил в президенты.

Что же делать? В поисках выхода из тупика был создан специальный комитет, состоящий из юристов.

А пока начались так называемые «двухконтинентальные встречи», на которых с успехом выступил Илюмжинов.

Он рассказал о себе, о свой мечте, чтобы люди занимались не политикой, а экономикой, о своем намерении сделать Калмыкию шахматной республикой. Подчеркнул, что проведение Олимпиады в Элисте поддерживает президент России Борис Ельцин (было известно, что он подписал указ о государственной поддержке Олимпиады в Элисте).

Это был сильный ход: выступление президента Калмыкии, к тому же на хорошем английском языке, несомненно произвело впечатление на делегатов. На следующий день стала известна «конституционная» рекомендация специального комитета: до выборов на конгрессе в Ереване предложить Илюмжинову пост chairmena (председателя), ответственного за договор с ПША, с правом решающего голоса на президентском совете ФИДЕ, а функции президента передать на этот же срок первому вице-президенту, то есть Гобашу. А как же Куатли? И вновь поднялась неимоверная буча…

Под конец заседания Кампоманес снова стал советовать избрать на его место Илюмжинова.

«А как относится к этому Российская шахматная федерация?» – спросил кто-то из делегатов. Для Зеленкова случившееся было полным сюрпризом. Поэтому он ответил, что должен связаться с Москвой.

Вечером от президента Российской федерации Макарова пришел факс, озвученный Зеленковым уже в последний день ассамблеи. Он сообщил, что Российская федерация не может поддержать выдвижение Илюмжинова на пост президента ФИДЕ, так как это противоречит уставу ФИДЕ и требует его строгого соблюдения, поскольку под вопросом договор между ФИДЕ и ПША. Однако к тому времени в недрах ФИДЕ уже был найден компромисс: Кампоманес уходит со всевозможными почестями, Илюмжинов становится президентом, Куатли его первым замом, а все остальные деятели остаются на прежних постах!

На заключительном заседании ассамблеи все было разыграно как по нотам. Сначала выступил Карпов и, не в пример разборкам на ЦК, снял все претензии с Кампоманеса, назвав его чуть не лучшим президентом за всю историю ФИДЕ. Это заявление зал встретил всеобщей овацией.

Выступил и Куатли – в том духе, что Кампоманес мог бы стать председателем президентского совета. Тот растроганно поблагодарил и ответил так:

– О'кей, я согласен – но если президентом ФИДЕ будет избран молодой и энергичный Кирсан Илюмжинов!

Тут же сотрудник российского посольства зачитал послание из Москвы, подписанное Чубайсом и Тарпищевым, поддерживающее Илюмжинова, с пометкой «Доложено президенту Ельцину. Президент одобряет. Первый помощник президента Илюшин».

Тут подоспел и вердикт комитета юристов. Они объявили, что если признать ситуацию форс-мажорной, то есть чрезвычайной, то можно пренебречь Уставом и все-таки провести выборы.

Для того чтобы стать президентом ФИДЕ, Илюмжинову предстояло набрать не менее ⅔ голосов.

Он снова появился на трибуне, заявил, что у него далеко идущие планы, что он продолжит диалог с ПША, что он считает себя другом и Карпова, и Каспарова – и может привести их к миру.

Затем состоялось голосование. Его итог – 95 за из 108 возможных, намного больше двух третей. Блестящая победа!

В заключительном слове, произнесенным уже по-русски, Илюмжинов сказал:

– Мы открыли новую страницу в истории ФИДЕ, все предыдущие грязные страницы перевернуты, о прошлых конфликтах и обидах мы должны забыть. Я наведу порядок и дисциплину, пора прекращать этот балаган…

Итак, 13-летнее президентство Кампоманеса в ФИДЕ закончилось, и мы вправе оценить в целом его деятельность. Нельзя отрицать, что он проявил себя мудрым и дальновидным политиком. На этих страницах я привел немало примеров его проницательности и изворотливости. Однако при нем заметное место в ФИДЕ стали играть представители стран третьего мира. Он активно использовал их поддержку при решении важных вопросов, в том числе и касающихся первенства мира. Именно благодаря их поддержке Кампоманес стал, по существу, диктатором и провел несколько серьезных и небезвыгодных лично для него решений. Как я уже рассказывал, он значительно расширил права президента в матчах на первенство мира. Весьма показательно, что в регламенте этих соревнований пункт, касающийся его прав, стоит впереди пункта о правах самих участников!

Теперь немного о его взаимоотношениях с нашей федерацией. Он быстро понял, что федерация – всего лишь марионетка в руках Спорткомитета, и нашел способ вступить с ним в прямую связь. Так ему удалось наладить контакт с говорившим по-испански зампредом В. Гаврилиным, после смещения Ивонина курировавшего шахматы. Это позволяло Кампоманесу получать и поставлять нужную информацию, минуя федерацию. Вот только один пример:

На конгрессе в Севилье в 1987 году мы собрали совещание делегатов соцстран, чтобы сообща определить нашу позицию по какому-то пункту повестки дня. Однако на следующий день от Гаврилина было получено указание изменить нашу позицию. Сначала я удивился прозорливости руководства Спорткомитета, но потом сообразил, в чем дело – через своих людей Кампоманес узнал о нашем решении, которое его не устраивало, связался вечером по телефону с Гаврилиным и попросил надавить на советскую делегацию.

Когда в конце 70-х годов на исполкоме ФИДЕ в Тунисе решался вопрос о том, где в 1982 году проводить Олимпиаду – в Триполи или в Люцерне, я голосовал за Швейцарию, полагая, что в Ливии будут недостаточно хорошие условия. Участники двух предыдущих Олимпиад в Аргентине и на Мальте жаловались на питание, размещение и условия для игры. Да и вообще после Ниццы-1974 уже было давно пора провести это престижное соревнование в старушке Европе. Кроме того, после второго места в БуэносАйресе и не очень убедительной победы в Ла-Валетте нам предстояло доказать, что сборная СССР по-прежнему сильнейшая в мире. А это легче сделать в более хороших условиях.

После того, как я поднял руку за Швейцарию и она прошла большинством голосов, голосовавший за Ливию Кампоманес воскликнул:

– А я думал, что ты будешь голосовать за Ливию! Ведь всем известно, что Советы поддерживают Каддафи. Правда, это ничего бы не изменило: тогда бы за Швейцарию голосовал я!

Это были слова опытного политика. Думая о будущем, Кампоманес заранее искал поддержку в арабском мире и использовал любую возможность показать арабам свою лояльность. Позднее это ему очень пригодилось.

Когда я вернулся в Москву, первые слова Батуринского были:

– Правда, что ты голосовал за Люцерн?

Мне стало ясно, что об этом его проинформировал Кампоманес.

За последние четверть века конгрессы ФИДЕ проходили ежегодно. В годы Олимпиад делегатов оказывалось вполне достаточно для кворума. Совсем другая картина была в нечетные годы. Чтобы и эти конгрессы оказывались правомочными, в устав ФИДЕ внесли пункт, согласно которому федерация, не присутствующая на конгрессе, могла отдать свой голос тем, кто присутствовал. При открытом голосовании на заседаниях ассамблеи нередко можно было видеть делегатов, поднимающих две руки – одну за себя, а другую «за того парня». Однако больше одного «прокси» иметь не разрешалось.

Во времена Эйве и Олафссона число таких «прокси» обычно не превышало дюжины. Когда Кампоманес стал президентом, ситуация кардинально изменилась. Филиппинец и так контролировал немало федераций третьего мира – а тут он обнаружил, что при целенаправленном сборе «прокси» и умелом их распределении среди верных ему делегатов он всегда может иметь большинство.

Вот статистика трех нечетных конгрессов при Кампоманесе (в то время в ФИДЕ входило примерно 120 стран).

Не правда ли, красноречивые цифры? Машина действовала безотказно.

За все те годы не могу припомнить случая, чтобы Кампоманес проиграл хотя бы одно голосование.

Я полагаю, что в расколе, который до сих пор трясет шахматный мир, в значительной мере виноват Кампоманес. Он не наладил нормальные отношения с 13-м чемпионом мира, более того, пытался играть на возникших противоречиях. Это нанесло немалый ущерб и самим шахматам, и престижу ФИДЕ.