Текст книги "Stiffen corpses: Жизнь и работа коченеющих трупов (СИ)"
Автор книги: Юрий Литвин
Соавторы: Олег Демчук
Жанр:
Ужасы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Юрий Валерьевич Литвин, Олег Демчук
Stiffen corpses: ЖИЗНЬ И РАБОТА КОЧЕНЕЮЩИХ ТРУПОВ
А SIDE:
Часть 1: ПРИКЛЮЧЕНИЯ В ДЬЯВОЛЬСКОМ ГОРОДЕ
Не пытайтесь найти здесь, какой бы то ни было, смысл, его тут нет…
Дж. Твин Ли эсквайр
ГЛАВА 1 ВТОРЖЕНИЕ
… В Город мы вошли вчетвером: я, Чукки Даун, Дистройер и Пробрюшливое Жорло по прозвищу Пожиратель Крыс, полученной им после известных событий, случившихся на Крысином Прииске. Тогда еще газеты разволновались, и особенно усердствовал Электронный Репортер. Он кричал, что Пробрюшливое Жорловышло за Рамки, но это, конечно же, было неправдой, как и все, что пишется в газетах, потому что за Рамки никто не выходил, а Пожиратель вышел всего лишь в Декретный Отпуск, что во многом спасло его от Гильотины. И то уже потом, когда все улеглось.
Лично я считаю, что несусветная глупость – всех, кто хоть немного вышел за Рамки, отправлять на Гильотину. Вот я бы на месте Верховного Судьи давно заменил бы Гильотину на Крематорий. Дешево и быстро, к тому же все механизировано, а то однажды одного чудака казнили, так ухлопали часа три, пока Хэнгмэн обедал, пока точил нож, ибо другого времени, разумеется, для этого не было, потом приговор потеряли, искали, искали, искали. Волокита. Бедняга умереть несколько раз успел в ожидании… В общем я за Крематорий.
И тут ход моих мыслей прервало Пробрюшливое Жорло:
– Эх, Юзеф, видел бы ты, как гибли Лиловые Десантники! Вот как раз у того дома они вдвоем положили двадцать семь Велосипедистов Принца, и еще успели вколоть себе LCD и потом кайфовали, пока их резали на части. Гуп…А вон там дальше в винном подвальчике у Поджера велосипедисты тоже накрыли двоих. Ох, что там было! Гуп, гуп…Когда их головы вытащили наружу вместе с трупами Велосипедистов у одного в зубах торчало два откушенных пальца, а у другого…
Я щелкнул пальцами и перебил Пожирателя Крыс, не люблю долгих сопливых воспоминаний. Но тут влез Чукки:
– А почему их все-таки называют лиловыми? Комбезы у них черно-оранжевые…
– Э-э-э, гуп, гуп, – рассмеялось по-своему Пробрюшливое Жорло, – комбезы… Ты подошвы их видел?
– Видел, тройные.
– Гуп, а на каблуках у них лилия выбита. Вот, гляди, след!
Машинально скосив глаза вниз, я увидел на красной земле четкий отпечаток двух лилий, а дальше еще и еще, следы упирались в стену дома и поднимались вверх, и далее они терялись во мгле.
– Хе, – хохотнул Дистройер и затоптал следы.
Мы двинулись дальше по усыпанной красным песком улице. Вскоре у поцарапанного каменного столба нам повстречался труп первого Велосипедиста, о чем говорили валяющиеся рядом покореженные велосипед и автоматический огнемет. На трупе сидело две плотно пообедавшие крысы.
Пробрюшливое Жорло сглотнуло и произнесло:
– Что ни говори, а ребят Принца здорово покрошили, но и Лиловых осталось совсем немного…
– Не сметь, – на всякий случай приказал я и Пожиратель Крыс потупил взор, – ждем, ты еще не готов, и время еще не наступило.
Тут, заглянувший за угол Чукки негромко крикнул:
– Велосипеды! – и мы все организованно спрятались в трубу гигантского диаметра, случившуюся неподалеку. Скрытая Сила внутри нас все еще дремала, цепкие объятия Окоченения, сдерживали ее, и рисковать, пока не стоило. Мимо нас пронеслось два десятка велосипедистов, вооруженных пиками и огнеметами, на машинах, украшенных золотыми коронами. Когда жужжание цепей постепенно сошло на нет, мы снова выбрались наружу.
– Говорят, они сейчас не трогают, – произнесло Пробрюшливое Жорло, смачно сглатывая слюну.
– Боятся? – поинтересовался Чукки, взмахивая своим хаером.
– Нет, просто до захода солнца они слепые…
– Слепые? – тут уже мне пришла пора изумляться, – так это что, ребятки полковника Танчи?
– Нет, – отрыгнуло Пробрюшливое Жорло, похоже, что внутри уже во всю бурлили процессы, – у Танчи натуральные слепаки, а это карательная бригада, их специально только вечером выпускают, а днем они копят злобу. Если бы они хоть что-то могли видеть, то не смогли бы удержаться от Расправы, а тогда…
Дистройер услыхав знакомое слово «Расправа», нетерпеливо засучил своими слоноподобными ногами в бронированных ботинках на длинных шипах, а его хищные, похожие на гигантские клешни пальцы защелкали.
– Успокойся! – заорал на него Чукки, – еще успеешь!
– Хочется, – с оттенком стыда, просипел Дистройер и снова защелкал. Голос у него находился в контрасте с внешностью, и был тонким пронзительным и неприятным, как у капризной девчонки. Потому для вящей солидности он старался сипеть. Сам же Дистройер напоминал обтянутого черной кожей голема, без лица, с узкими прорезями глазниц и застегнутым на молнию ртом. Причем молния была застегнута не до конца, что давало ему возможность испускать эти неприятные режущие наш музыкальный слух звуки. Чукки сплюнул, Пожиратель Крыс снова отрыгнул. Сплошная физиология, против природы не попрешь. Я пошел вперед и вскоре уткнулся в обклеенную афишами и памфлетами тумбу, стоящую на тротуаре. Поверх всего был налеплен последний указ Коменданта, он гласил:
«В Городе вводится Мертвый Час с 13–00 до 17–34. Неподчинившиеся будут подвержены полному Илиминэйт. Администрация Киллер».
Я машинально взглянул на часы, под Илиминэйт мы попадали.
– Это Велосипедисты расклеивают, – авторитетно сообщило Пробрюшливое Жорло.
Дистройер за неимением другой добычи сорвал с тумбы указ и с урчанием втоптал его в красный песок. Чукки с неудовольствием оглядел свою запылившуюся обувь и с наслаждением пнул Дистройера в пах, тот довольно заурчал и захрипел, что означало высшую степень удовлетворения и отчасти радость. Вообще-то он редко смеялся наш бравый Дистройер, потому как по слухам родился он в среду. А те, кто рождаются в среду, как известно, смеются всегда последними, а предпоследними очень редко. Вот и сейчас после него никто не засмеялся, потому что снова появились Велосипедисты.
И тут я увидел первого десантника. Его горизонтально волокли по песку и был привязан к велосипеду. Выкрикивая боевой клич Лиловых, десантник изо всех сил пытался тормозить подошвами своих уже дымящихся ботинок. Его черно-оранжевый комбез был разодрано напополам и пропитан кровью.
Мы успели отступить в темный переулок и теперь наблюдали за тем, как обнаружившие сорванный и уничтоженный указ Велосипедисты, по крысиному шевеля ноздрями стали обнюхивать пространство вокруг. Десантник дымился и всячески им мешал. Наконец один из велосипедистов раскочегарил огнемет и поджег тумбу, на миг мне показалось, что из огня взметнулись чьи-то руки, но только на миг…
– Может, поможем? – хитро спросил Чукки, который уже стал заводиться.
– Кому? – спросил я.
Чукки задумался и примолк, озадаченно что-то прикидывая.
– Ставлю на десант! – сказал ваш покорный слуга.
– А я на тех! – негромко откликнулся Соратник.
– Смотрите, что сейчас будет… – многообещающе произнесло Пробрюшливое Жорло.
И мы посмотрели, пока догорала тумба, десантника отцепили от велосипеда. Связанный по рукам и ногам он подпрыгнул на месте и, сложившись под прямымуглом, попытался сбить с ног зазевавшегося противника. Это удалось, но другие прикладами снова сбили Лилового на землю. Он снова издал свой клич и стал извиваться. Неожиданно ему удалось освободить от пут одну ногу. Мгновенно поднявшись, он прыгнул. Живот ближайшего врага принял эту ногу в себя, и ботинок проткнув велосипедиста насквозь появился у того из спины. Десантник вырвал ногу обратно из тела с приятным чмокающим звуком и в этот момент кто-то ударил его в спину пикой. Лиловый не обратил не это особого внимания и прыгнул снова. Кто-то заорал, и снова брызнуло красным. Еще несколько пик вонзилось с десантника, его повалили и потащили прочь. К нам в переулок залетело чье-то откушенное ухо, и Чукки с удовольствием пнул его назад. В ответ прилетело еще два.
Пожиратель Крыс довольно булькая произнес:
– Смотрите, гуп, смотрите…
Мы последовали совету и снова увидели Лилового. Он таки вырвался от них! И руки его были свободны. О, что это были за руки! Он чудил и глумился, распевал свой гимн, и рвал у врагов уши. Он играл с ними, как кот с мышатами. Оторванные же уши он аккуратно бросал в наш переулок на радость Дистройеру, который с удовольствием втаптывал их в песок.
Оставшиеся в живых Велосипедисты спешно устанавливали Газовую Плаху, все-таки их было слишком много. Облепив Лилового, они все же сумели впихнуть его внутрь и замкнуть контакты.
Рвануло. Когда рассеялся обычный в таких случаях белый дымок, и Плаху снова открыли, оттуда раздался все тот же грозный клич, после чего из камеры наружу высыпалась кучка пепла, которую быстро унес поднявшийся ветер.
В наступившей тишине велосипедисты быстро уничтожили из огнеметов трупы своих, взобрались на машины и укатили прочь. Что поделаешь? Не везет мне в азартные игры.
– Ох, уж мне эти велосипедисты! – подвел итог Пожиратель Крыс, а Дистройер немедленно принялся втаптывать в песок еще не остывший пепел. Чукки Даун загадочно улыбаясь нарисованным ртом, вывел на стене струей из баллончика с краской STIFFEN CORPSES THE BEST после чего затребовал свой выигрыш, получил его и мы потопали дальше в противоположном от скрывшихся в сгущающейся темноте велосипедистов направлении.
Быстро темнело и Пробрюшливое Жорло предупредило:
– Скоро начнется!
Дистройер моментально защелкал пальцами.
– Что, хочется?
– Очень!
– Терпи, скоро и мы помочим, – заверил его Пожиратель Крыс и неумело запел колыхаясь всем своим немаленьким телом на мотив бессмертного рок-н-ролла «Димедроловое дерево»:
Давай мочит и я не прочь,
И я не прочь мочить всю ночь…
Его слоновьи уши реяли на ветру подобно знаменам.
Немного потанцевав в тени подвернувшейся на нашем пути виселицы с обглоданным трупом Неизвестно Кого и перекусив таблетками, мы направились в Городской Сад…
ГЛАВА 2 ГОРОДСКОЙ САДВ Городском Саду у памятника Железной Деве торчал какой-то типчик с букетиком незабудок, или еще чего-то я не в этом не разбираюсь. Завидев нашу милую компанию, и прежде всего Пожирателя Крыс, он повел себя странно: бешено замахал руками, подобно ветряной мельнице, а потом, так и не выпустив из рукбукет, прыгнул в обтянутую колючей проволокой траншею, которая тянулась поперек Центральной Аллеи и исчезала в сумерках.
Через пару-тройку секунд из траншеи появился дырчатый пулеметный ствол и голова в пятнистой каске, щедро утыканная цветочками.
– Замаскировался, – констатировал Чукки.
– Нет, – не согласилось с Соратником Пробрюшливое Жорло, – он в ожидании Спаривания. Потому оборудовал для себя Сектор Отдыха. Хулиганов они боятся…Тут так принято, – виновато добавил Пожиратель, пригибаясь от пулеметной очереди, распугавшей Хищных Птичек сидевших на одинокой секвойе. Птички разлетелись по Саду и теперь злобно шипя, поправляли перышки в ожидании клиентов.
Неподалеку стояла табличка-перевертыш: «Возможно падение медведей с высоты». Каких еще медведей? Я протер глаз и перечитал: «Возможно падение предметов с высоты». Уже лучше, но на всякий случай перечитывать в третий раз я не стал. Мало ли чего прочтется. Тем более над нами довольно низко прошел неопознанный летательный аппарат, в кабине которого ясно угадывались могучие бурые фигуры медведей в шлемофонах и с дымящимися сигарами.
Вспомнился классик: «Материализация наших кошмаров – дело рук самих наших кошмаров». Сразу вспомнилось, что классик – это я.
Укрепившись на Валу и установив визор, я увидел, что и впрямь вся территория Сада изрыта траншеями и одиночными окопчиками, в которых сидят по одному, по два, по три, а в одной яме и по четыре влюбленных. Воистину – Городской Парк это место, располагающее к любви и доверию.
Я высказал все это вслух и наткнулся на жесткое: «Нет!», высказанное Чукки Дауном.
– Уютно! Уютно! – заверещал своим тонким пронзительным голоском Дистройер и затопал ногами.
– Предлагаю поснимать, – чувствуя приятное покалывание в конечностях, которое всегда сопровождало Размерзание, предложил я, и все согласились. Старательно избегая долго находиться в секторах обстрела мы сняли пару птичек с памятника Железной Девы, и еще одну пару с Одинокой Секвойи. Увидев в нас Потенциальных Клиентов, Гарпии перестали шипеть и заворковали, их женские лица засветились восторгом, а перья хвостов взъерошились и сияли в лунном свете подобно жемчугу… Так что мы довольно славно передохнули в одном просторном котловане у Северных Ворот.
И тут появились Хулиганы. Они ехали на роскошном хулиганском Бронеходе Из Нержавейки и пели свои похабные, немузыкальные песни. Вдоль правого борта Бронехода красовался многозначительный лозунг «Мочи всех!» Я также заметил четыре крупнокалиберных пулемета, и волочащееся за машиной на веревке тело в обрывках формы Муниципальной Полиции. Мы быстренько закончили свои «птичьи дела», побросали Гарпий на дно котлована и Дистройер с удовольствием втоптал их в глину. Потом откопаем, а так девчонки побудут в относительной безопасности.
Тем более, что наверху вовсю начиналась небольшая война. Парк окутало дымом, отовсюду стрекотало автоматическое и полуавтоматическое оружие, изредка лопались ручные гранаты. Мы тоже с удовольствием закурили паршивенькие местные сигаретки, и я в который раз с тоской вспомнил свой, оставленный в Желтой Деревне портсигар.
Портсигар у меня был знатный, я в нем запасные патроны хранил со смещенным центром. Любил я эти патроны, они очень выручили меня в бухте Роверсона, когда группа Бронзовых зашла на нас с подветренной стороны…Эх, были времена!
Портсигар подарил мне старик Мицусито, точнее швырнул в меня им во время хорошей драки в одном кабаке. Он тогда еще обвинил меня в том, что я ем мясо Желтой Кобылицы, что было несомненной клеветой, и потому поймав портсигар на подлете и запустив в ответ стулом, я решил оставить его себе. Разумеется. Портсигар. Да.
А насчет Кобылицы, скажу так, у всех, кто ест ее мясо со временем уши становятся как у Вудроков – длинные и остроконечные, и в принципе можно вообще превратиться в Вудрока и расти тогда из пня под Димедроловым Деревом, рядом с моим старым другом ХIV-м Вудроком. Хотя, если честно, не такой уж он XIV-й, как рассказывает, а примерно XVI–XVII-й, а то и XVIII-й и теперь уже не поедет подработать на Прииск, но это его личное горе…
Ибо в философском плане, что есть жизнь – всего лишь процесс умирания растянутый во времени и пространстве. Причем у всех. Так-то. И не стоит по этому поводу слишком заморачиваться. Не к чему это. А уши у меня нормальные, пока.
И мы – Корпсы не исключение, несмотря на то, что умираем-то собственно каждый день, а иногда по два, а то и по три раза, в зависимости от количества принятых нами напитков. И то, что обычные тела называют сном у нас происходит как обыкновенное каждодневное трупное окоченение. Ну, Конституция у нас такая. Против природы-то не попрешь. Вот есть же на Дальних Островах народец, так те вообще никогда не умирают в простейшем понимании этого процесса. Когда-то одного из них Краух располовинил дважды подвернувшейся под руку алебардой, в смысле крест-накрест, и чтоб вы думали? Каждая четвертушка с учетверенной агрессией продолжала кусать его за ноги, хорошо, что Эндрю был в высоких Корпсовских Сапогах, которые не прокусит ни одна тварь. Я так и не понял тогда, как эти гадины размножаются, и тем более не понял зачем.
Или вот зомби, хотя нет. Пример неудачный. Зомби редко бывает удачный. Все у них из рук валится, да и с сексом проблемы… Вот Исподлюбки подойдут для примера. Убиваешь его с вечера, а на утро он опять живой. А не убьешь, может и помереть. И ходят за тобой с вечера до ночи, ноют:
«Может, убьешь, барин? А? Не откажи…»
И орудия убийства предлагают разные. Кстати если б не это, фиг бы я к ним в деревню ездил, а так изредка можно вещицу какую-нибудь для укрепления собственного арсенала приобрести экстравагантную.
Или взять Розового Моргана. Подойдет сзади незаметно, Орган свой тебе на плечо положит и стоит, тоскует. Противно. Обругаешь его, на чем свет стоит, а ему хоть бы хны, улыбается беззубым ртом, только слюна ручьем течет. Тьфу! И вроде же не мутант, Коренной житель, а такая скотина. И били его и стыдили – никакого эффекта. Тупой, здоровый, живучий.
Зато и нас уничтожить сложно. Такая вот вам обратная сторона зимы, как поется в одной из наших бессмертных песен.
Тем временем пара хулиганьих голов в черных, раскрашенных белыми разводами касках, осторожно заглянули в наш окоп, Чукки вяло прицелился из своего любимого Платинового Маузера и поцокал языком. Парни оказались неглупыми, сразу распознали Корпса и восторженно скрылись. Даже Автографа не подождали, не говоря уже об Интервью. Хотя натурал Чукки врядли стал бы давать им Интервью.
В этот момент трупное окоченение, наконец, отпустило меня совершенно, и я с наслаждением потянулся.
Дистройер моментально уловив мое настроение, тут же услужливо принялся откапывать Гарпий. Молодец. Отметим при случае снятием ранее наложенных взысканий. А как иначе? Распустится, не соберешь. А Хозяин должен быть строг, но справедлив. Как я. Так-то…
ГЛАВА 3 ТОТ, ЧТО ЗВОНИТ В КУКУРУЗУ«Ты колеблешься, значит, ты неправ!» – подумалось мне, и я заметил, что действительно немного раскачиваюсь из стороны в сторону, – «а если я неправ, значит… я – лев? Интересно».
Мне снова полезли в голову глупые мысли о характеристиках пуль со смещенным центром, об их свойствах, манере поведения и способах применения. Совершив над собой немалое усилие, я выбросил их из головы, и они покатились по пыльной дороге прочь из Городского Сада…
– Ты колеблешься, значит – неправ! – крикнула Сушеная Голова и принялась раскачиваться на цепи, подобно маятнику.
– Заткнись! – пробурчал я, зная, что это бесполезно. Мы уже подходили к Площади и почти не скрывались, так как наше с Чукки Размерзание подходило к концу и мы уже представляли собой довольно внушительную по меркам Дьявольского Города силу. Целых два(!) Корпса, подкрепленные парой Воспитанников, это я вам скажу не хухры…
Голова захихикала, потом спросила:
– А кто такие, Те Кто Уходит Вдаль?
Ответил ей Пожиратель Крыс:
– Да никто, – сказал он, – Они просто всегда уходят вдаль, – немного помолчал и добавил, – Всегда…
– Угу, понятно, – отвечала ему Сушеная Голова, хотя по тону ответа было понятно, что ей ни черта не понятно, но это было уже неважно, потому что Чукки закричал:
– Нас предали!
Я оглянулся, но вокруг не было никого. Потому и спросил:
– Кто нас предал?
Вместо ответа Даун указал пальцем строго вверх, я поднял голову и увидел небольшой спортивный вертолет.
– Может быть это Консул? – пожав плечами, произнес я, и тут что-то шлепнулось у меня за спиной.
– Нет, это не консул, – констатировал Чукки, – это Хэнгмен, он как всегда прыгает без парашюта.
Во время этой фразы Хэнгмен неспешно поднялся на ноги, и теперь стоял, опираясь на свой парадный Большой Топор, и злобно скалил зубы.
– И откуда это мы? – поинтересовался Чукки, – а как же Хромой Магнус? Не его ли собирался сегодня казнить? Или он сбежал?
В ответ на эту тираду, Витал широко улыбнулся из-под маски и вытащил из нагрудного кармана небольшую кость.
– Узнаешь?
Пробрюшливое Жорло, которое с недоверием относилось к Хэнгмену опасливо приблизилось и пробурчало:
– Шестой позвонок Хромого Магнуса…
Витал глянул на него с прищуром и сказал:
– Молодец, а я думал ты опять отрываешься.
Пожиратель Крыс обеспокоенно забулькал:
– Да когда там я отрывался? Мы же тут все свои…
– В Желтой Деревне. Забыл?
– Ой, да это было всего один раз, и то в шутку…
– А еще пытался выйти за Рамки, – настойчиво гнул свое Витал.
Пробрюшливое Жорло не выдержало и завопило:
– Да не выходило я за Рамки! Не выходило!
Наконец мне это надоело и я, положив руку на широкое плечо Хэнгмена, сказал примирительным тоном:
– Брэк, не выходило оно за Рамки, успокойся.
Среди нас, Корпсов, ходила давняя байка насчет того, что когда родился Хэнгмен, доктора были настолько перепуганы, что главный приказал остальным: «Если оно пошевелится, немедленно стреляйте!» И это было очень близко к тому, чтобы называться правдой.
В последствии, о таких парнях, как наш Хэнгмен, знающие люди говорили, что в случае чего, они звонят либо в полицию, либо в кукурузу. Что это значило, я не знаю, но звучало забавно. Наверное, местный фольклор.
Витал неожиданно стал пританцовывать на месте, похоже, что пришла пора избавляться от излишков жидкости. Полицейского участка, а также как и кукурузного поля, по-близости не наблюдалось, и мне стало интересно, как наш бравый Хэнгмен выйдет из положения на просторе Площади.
Витал думал не долго. Чукки успел крикнуть:
– Только не под Бульдозер!
И процесс пошел. В стиле древних воинов культовых кланов, Хэнгмен метнул топор, и рванул за ним следом. Пока он подпрыгивая бежал, топор успел вонзиться между двумя булыжниками Площади, обрадовав нас снопом голубоватых искр, высеченных из камня. И не успели искры угаснуть, а наш доблестный Четырежды Герой Труда и Старший Специалист по Усечению уже во всю мочился под него неэстетично задрав мешковину балахона.
По завершении процесса он исполнил странный ритуальный танец собственного изобретения, известный в простонародье, как BREAK AROUND 61 ROD. После чего, как ни в чем, ни бывало, закинул топор на плечо и присоединился к нам снова. Балахон оправлять он не стал, видимо из-за проблем в вентиляцией. Этот метод сушки получил название: «Видимо-невидимо» по меткому замечанию Чукки Дауна.
Хэнгмен скосил глаза вниз и увидал Сушеную Голову, которую тут же схватил за сморщенное ухо:
– Ух, ты! А что это у тебя, Юзик?
– Аааа! – заорала Сушеная Голова, которая в это время с некоторым вполне понятным омерзением рассматривала раскачивающийся перед ее носом отросток.
– Не трогай, висит себе и висит, – сказал я.
– Да пусть себе висю, – сказала Сушеная Голова, хмурясь, и Витал нехотя разжал пальцы. Но потом вдруг резко сложил их в кулак и стукнул Голову в ухо, после чего она стала раскачиваться на цепочке подобно маятнику и вопить.
– Забавная штучка! – процедил Хэнгмен, – где достал?
– В Желтой Деревне, – соврал я, потому что добыл ее на Острове, куда мы с Головастым ездили на сейшн. Там меня тогда еще не знали, но были наслышаны, вот и устроили встречу с подарками. Вот я и выбрал… Но про Остров Хэнгмену знать не нужно, потому что снова начнет жаловаться и орать, как в прошлый раз на Крысином Прииске, когда Электронный Репортер приехал с ребятами Корпорации и устроил там массовое Интервью. Тогда еще никто не знал о том, что такое Интервью и были тем немало взволнованы. Вот тогда-то Пожиратель Крыс и вышел-таки за Рамки, и мне пришлось требовать справку о Декретном Отпуске для него, чтоб загладить конфликт. Мол, у них такая Конституция организмов, период лактации и все остальное, в смысле переволновался. Иначе Корпорация нам бы этого Выхода никогда не простила, а ссориться с Корпорацией нам не с руки.
Это сразу прощайте сборы от концертов и продаж винила, и сам опять же занимайся организацией, нет уж, хватит. Надоело.
И хорошо еще, что во время подъехал Белый Дьявол и помог спасти Пробрюшливое Жорло от Гильотины. Верховный Суд заменил ее на Повешение, есть такая воспитательная норма. Жорло два дня провисело над Прииском на радость всем желающим это видеть, а потом вместе с нами уехало в Желтую Деревню.
Наконец, Хэнгмен просушился, успокоился, привел в порядок балахон, и воткнув поглубже в песок свой Большой Топор оперся на него. После чего сообщил:
– Был я сегодня у Консула…
– Ну и… – хором спросили мы.
– Что и? – нахмурился Витал, а потом вдруг просиял, – не И, а За…
– Что за?
– Замочил!
Дистройер тут же возбужденно защелкал пальцами. Я повернулся к нему:
– Что опять невтерпеж?
Тот кивнул.
– Вот что с тобой делать, хищник?
Дистройер гордо выпятил грудь, ему нравилось, когда его так называли.
Хэнгмен порылся по карманам и вытащил гигантского тарантула, которым незамедлительно бросил в Дистройера.
– А ну-ка малыш, покажи себя!
«Малыш» показал, смело втоптав тарантула в песок до фиолетового дыма.
– Способный, – похвалил Витал, – пожалуй я его с собой заберу. Эй, как там тебя, пойдешь с дядей?
Дистройер радостно защелкал пальцами, мне стало немного грустно, ну вот опять. Только привык к этому щелканью, только научился правильно различать оттенки и интонации, с неба падает добрый дядя с топором и отбирает у меня лучшие кадры.
– Минуточку, – я потянул Витала за балахон и развернул к себе, – я надеюсь ты понимаешь, что просто так ничего в этом мире не происходит?
– В смысле? – Хэнгмен прикинулся тугодумом.
– Ты снова в своем репертуаре неуважаемый. Когда надо тебя не дозовешься, когда не надо ты сваливаешься на мою несчастную голову и уводишь с собой лучшие кадры.
– Э?
– Бэ! Давай считать. Горбуна вы увели с Белым Дьяволом на пару, ладно, забудем. Потом Семипалый Джек. Где он? Молчишь? Понятно. Синий Волк…
– Дракончик, – веско напомнил внимательно прислушивающийся к разговору Чукки.
– Ну, ну, ну, – засмеялся Хэнгмен и поднял руки вверх обозначая капитуляцию, – можно подумать в Питомнике никого больше не осталось?
– Осталось, – вставило Пробрюшливое Жорло, видя, что мы с Чукки потихоньку побеждаем, – Старик Мицусито там остался!
– А ты вообще Жорло свое закрой! – немедленно взъярился Хэнгмен, которого при упоминании старого японского рубаки перекорежило, – вот сейчас новенького на тебя напущу!
– Напугал, – пробурчал Пожиратель Крыс, – Дистройер меня не тронет.
– Тронет! Тронет! Тронет! – завопила вдруг Сушеная Голова, и мне пришлось успокаивать ее легким щелчком по носу.
– У, дурра сушеная! – откатилось в сторону Пробрюшливое Жорло. Его уши печально повисли.
Голова сморщилась и противно захихикала. Раньше мне это нравилось, а сейчас почему-то стало раздражать. Я дернул цепочку и сказал:
– Так. Хэнгмен, прекращай. Пожиратель Крыс в этом дурацком Городе практически свой, и если б не он, то… Впрочем неважно…
– Да, – мгновенно откликнулся Пожиратель Крыс, личная самооценка которого мгновенно взлетела до небес, – если б не я…
– Вы бы уже давно были в Саду, – съязвил Хэнгмен, – а то сейчас вот наскочат Велосипедисты и всех замочат.
Дистройер защелкал пальцами яростно и, похоже, без всякого смысла, просто услыхал знакомое слово и все.
– Та ладно! – возмутился Чукки и конкретизировал, – ты, придурок, деньги давай, – а потом еще добавил, – а в Саду мы уже были, кстати.
– Как? – Хэнгмен чуть не потерял свой капюшон, – без меня?!
– Ну а кто знал, что с Магнусом ты справишься быстрее, чем в прошлый раз!
– Кто знал, кто знал… – замешкался Витал, глазки его бегали из стороны в сторону, – в тот раз меня подставили, я же говорил. Это… А памятник там, в смысле в Саду, еще стоит?
– Железная Дева? Стоит, стоит. Что ей сделается? Ты с темы не съезжай. Дистройера ты не получишь, понял?
– Тем более бесплатно, – веско добавил Чукки.
– Да понял, я понял, – Хэнгмен почувствовал себя неуютно, но ему надо было сохранить свое скрытое красной маской лицо, потому он вскинул топор на плечо и сказал:
– Я сейчас.
– Что, Витал, дорожку на дорожку? – предложил Чукки, хитро усмехаясь и поигрывая бумажным пакетиком.
– А ну вас! Дураки! – отмахнулся Блумен.
Мы весело рассмеялись.
Он побежал по направлению к Саду. Через десять минут он вернулся, в глазных прорезях маски читалось глубокое разочарование.
– Чего вы мне сказали, что он стоит, когда она не стоит. Шутите?
Мы по очереди переглянулись и решили вернуться и посмотреть.
