Текст книги "Stiffen corpses: Жизнь и работа коченеющих трупов (СИ)"
Автор книги: Юрий Литвин
Соавторы: Олег Демчук
Жанр:
Ужасы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
Дикий смех в конце коридора. Кто там? Ничего не видно. Свет не горит. Городская электростанция не работает уже несколько дней. С Чукки мы заняли одну из ниш Вестибюля. Там было тепло и сухо, как в студии звукозаписи LC Company, где мы записывали свои последние альбомы. К тому же из нее неплохо просматривались подъездные пути. Эдсона я отправил на крышу.
– А это что за засекреченный заводик? – спросил Чукки Даун, выглядывая в окно.
– Вот этот что ли? – ухмыльнулся Ли, в его глазах мелькнули озорные искорки. Потом я нажал на спуск и через миг от заводика остался только дым, который видимо, шел из труб, хотя труб уже не было. Новая Разработка не подвела Ее мне подогнал Сторож сразу после того как узнал о Покушении… Сказал: «Бери, пригодится!»
И точно пригодилась.
Тяжело ступая сталактитами ног, подошла коренастая вахтерша явно из Каменных Баб, задумчиво посмотрела в окно и произнесла:
– Откуда дым? Ведь труб-то нет.
Нас она явно не замечала.
Я посмотрел на нее сверху вниз и сказал:
– Ошибаешься бабка, есть тут один труп, – и выстрелил в упор, из базуки экономя заряд для Новой Разработки. Камни брызнули в разные стороны и срикошетив от стен ссыпались в небольшую кучку.
На выстрел в вестибюль заглянуло пара Студенток в компании странного типа, завернутого в Белый Халат Лаборанта. Я немедленно выстелил из браунинга. Чукки Даун выстрела явно не слышал, так как рассматривал Студенток, но каким-то одному ему присущим чутьем почувствовал, когда что-то тяжелое упало на пол.
«Наверное, кто-то мешок с песком уронил», – наверняка подумал Чукки и улыбнувшись подошел поближе к двум симпатичным демоницам. Одну из них он любезно взял за руку, а другой приставил ко лбу пистолет и сказал:
– Давай!
Я неодобрительно посмотрел на все это и крикнул, чтобы он поспешил. С минуты на минуту должен был появиться Рэдмен, я уже час пытался его материализовать, но что-то не получалось. Чукки беззаботно крикнул:
– Да ладно! – и продолжил свои нехитрые развлечения.
Я же нервно закончил обыскивать кучу камней, в которую превратилось тело вахтерши, и не обнаружил практически ничего, кроме трех пистолетов и пачки сигарет со взрывателем. Аккуратно переложил все это себе в карманы и насвистывая «Stiffen Corpses» на мотив «Эй, ухнем!» стал задумчиво перебирать каменные внутренности в поисках чего-нибудь съедобного, кривым пиратским ножом.
Результаты не замедлили сказаться. Мною были обнаружены выработанные почки, я с удовольствием положил одну из них в рот, но тут же злобно выплюнул, ибо в нихтоже были камни. Да, действительно женский алкоголизм не излечим. Ненавижу!
Снова плюнув, я сбил с ног очередного Студента спускавшегося по лестнице. Пора было менять позицию, ибо мы тут уже пошумели изрядно.
– За что ты его? – спросил удивленно Чукки, оглядываясь на сбитого плевком.
– За дело! Проклятое место, пошли отсюда. И вообще… Знаешь, Чукки, у меня дома столько хлама скопилось… – я не договорил, а Чукки с удивлением наблюдал как его Соратник сначала неожиданно замолчал, а потом прижался к стене, вынул пистолет и принялся дико вращать глазами.
Все объяснила длинная очередь, вздыбившая почти до потолка паркетный пол. У сбитого отравленным плевком недоучки были серьезные напарники. Пора было валить отсюда, а то слюны на всех не напасешься. Да и Капсула что-то в последнее время стала ядом наполняться медленно. Барахлит, зараза. Наверное, старею.
И мы пошли, вернее побежали, бросив в противника пару ручных гранат с длинными ручками.
Сворачивая за угол я отметил, что каменная кучка уже начала шевелиться, а значит, минут через десять Каменная Баба снова будет готова приступить к выполнению своих вахтерских обязанностей…
Двигались мы в подвал, к Лабораториям, что само по себе уже было безумством. Тем не менее, мы надеялись перехватить неуловимого Рэдмена там. Было очевидно, что для того, чтобы попасть в Институт он пользовался каким-то особым Проходом. Возможно даже задним. Не думаю, что каждый раз он задействовал Портал, а тот в Лабораториях был наверняка, хотя этого никто и не афишировал.
Перемещаться он умел с небывалой скоростью, подобно Красной Молнии возникая и исчезая порою в самых неожиданных местах. Об этом думать не хотелось. Пусть ему.
По пути мы вспоминали те древние времена, когда Хэнгмен еще не ходил по Розовой Стране со своим тяжелым топором, а маленький Джозеф вместе с Катрусей уже основали мой первый совместный проект под названием «Катрусин Кинозал». Я даже сказал, что все эти Кукольные Игры «были за гранью прекрасного», а после спросил: «а правда ли, что скоро в окрестностях Желтой Деревни построят полигон для ядерных испытаний». И испытывать оружие будут на заключенных?»
Чукки ответил, что все испытания будут проводиться исключительно на его соседях с Фермы. И тут разговор прервали какие-то гномы, которые тяжко кряхтя принялись швыряться небольшими яблоками.
– Не ходите коридорами, – сказал мрачный тип из стеклянного шкафа с яркой табличкой «Кабернович. Яблоня обыкновенная», он там стоял по пояс в спирте, опираясь на мощный древесный ствол и прижимал к груди, что было, не скрою весьма приятно, коробочку от нашего последнего диска «Mein Campf». В мохнатые уши были вставлены наушники, а глаза мечтательно закрыты. Думаю, он уже прослушал HANGMAN STREET N4 и теперь тащился под VERESK HONEY.
Чукки прицелился и сделал пару выстрелов из маузера, гномы в панике разбежались, перестав хулиганить, а Чукки дунул в ствол по годами сложившейся привычке и пробормотал цинично:
– Семья и школа… в рот…
Что он имел в виду, понять было совершенно невозможно.
– Не ходите огородами, – снова предупредил Кабернович, прячась за яблоней.
Мы толкнули оббитую железом дверь. Она, как ни странно, открылась. Оттуда с резким неприятным свистом вырвался кто-то одетый во все красное, взмахнул двумя самоквитскими саблями, мы едва успели увернуться, прыгнул, перекувыркнулся в воздухе и устремился по Черной Лестнице вверх, отчетливо крикнув:
– Убейте их!
Их – это нас. Теперь приходилось решать дилемму, гнаться за этим красным, или отстреливаться от тех, кто напирал из подвала. А там тоже было на кого посмотреть.
Мы переглянулись и оставив Лаборантам немалую часть имевшегося на нас металлолома, помчались по лестнице. Те, кто в подвале были нам совсем не нужны, а вот мы им похоже… Ну, вы поняли.
Бежали быстро, прикрывая друг друга коротким очередями из трофейных «шмайсеров». Не очень люблю эту старую, заполнившую все миры, где пользуются стрелковым оружием модель, но к счастью сегодня автоматы не давали осечек. На бегу Чукки спросил:
– Это он?
– Не знаю, догоним, посмотрим.
На будущее учтите, если в бар заходит мужчина в белом костюме с иголочки, в белой же шляпе и даже в белых сапогах со шпорами, то это совсем не обязательно будет Белый Ковбой. Так говорили на Прииске, а там как нигде разбираются в прикладной философии.
Очутившись на крыше мы обнаружили там Эдсона Павшего Ниц. На наш вопрос:
– Где? – он тупо принялся таращиться во все стороны одновременно и мы подбежав к парапету смогли наблюдать, как красная молния пролетела все двенадцать этажей и приземлилась на морковной грядке у подножия Статуи Незнакомому Мужчине, как я ее назвал про себя. Очутившись там, Рэдмен, а это был, бесспорно, именно он, устремил на нас красное лицо с горящими испепеляющей ненавистью, красными же глазами, погрозил кулаком и устремился прочь с территории Института туда, в лабиринт смыкающихся веселенькими балкончиками домиков, оставив нас на съедение уже выскакивающим на крышу Лаборантам.
Съедение, это еще, куда ни шло. Сами съедим кого угодно. Но вот оказаться растворенным в большой Лабораторной Бутыли, или быть измельченным Трупорубкой, это я вам скажу, то еще удовольствие.
Мы приняли бой и долго и весело отстреливались от наступающего противника, пока пришедший в себя Эдсон вызывал Вертушку.
Наконец она прилетела, и недовольный Горбун снял нас с проклятой крыши…
Приключение седьмое. АРМАНИСбили вскорости. Хорошо, что шли мы практически над землей. Винт неожиданно прекратил вращаться, Горбун успел открыть закрылки и мы мягко спланировали прямо на подвернувшуюся как нельзя, кстати, бейсбольную площадку. Я всегда говорил, что спорт – это прекрасно!
Вокруг площадки густо росла Буйная Морковь, Малина Чимзано в человеческий рост, и какая-то неопределенного вида ботва, а большую часть пространства занимали бетонные блоки и прочие стройматериалы, которые были разбросаны в живописном беспорядке. Как мы не разбились, не пойму до сих пор. Я сразу же облюбовал Большую Коммуникационную Траншею, и потому, выбравшись из дымящейся машины, мы поспешили укрыться в ней. Вскоре рядом материализовалась средних размеров башня из серого камня, я вопросительно посмотрел на Чукки, тот развел руками, а Горбун незамедлительно в башню заполз. Ну, чтож, его дело маленькое – он водила.
Увы, там было занято. В смысле в траншее. Несколько пар Гомо занимались там однополой любовью. Заметив нас, он забыли о любви и предались ненависти. К нам. У них были старенькие АСГ (автомат специализированный гомосексуальный) и пара минометов. Но наши во время брошенные гранаты сделали свое дело, потом Чукки пару раз выстрелил из Золотого Маузера, чем навсегда угомонил оставшуюся в строю пару особо крупных Гомо из обосновавшегося в траншее подразделения.
Потом ваш непокорный господин (прости читатель, никак не могу называть себя «покорным слугой») предложил:
– Вот Чукки, а давай приколемся…
– Давай, – осторожно согласился Чукки.
– Смотри! – я указал Соратнику на стоящую в тридцати метрах от нашей позиции Скамейку, сложенную из тяжелых бревен. Скамейка была оккупирована Морскими Медузами – особым муниципальным подразделением Амазонок.
Подозрительно глядя на нас Амазонки ловко чистили ствол 100-милиметрового дальнобойного морского орудия.
– Пальнуть бы из этой машинки разок по Институту, – предложил я.
– Так, а в чем проблема? – Чукки тряхнул хайером и решительно двинулся к дамам. Сунув ствол ручного пулемета в чью-то половую щель, Даун спросил:
– Двух монеток не найдется?
Монетки моментально нашлись. Амазонки были явно растеряны. Щедро окропив скамейку бензином, и швырнув на нее зажженный спичечный коробок, мы отправились звонить, с сожалением глядя на орудие. Ни одного снаряда у Амазонок не оказалось.
Когда за нами захлопнулась дверь стоявшей неподалеку Телефонной Будки, то стекло ее немедленно разлетелось разбитое пулей вдребезги. Я инстинктивно отшатнулся, и пуля разбила телефонную трубку, зацепив ухо Дауна.
– Ойбл… – сказал Чукки и оглянулся в поисках стрелка.
Одна из артиллеристок палила с колена. Растерянность артиллерийского расчета быстро сошла на нет. Пришлось бросать дымовую гранату, и когда все исчезло в клубах дыма, Чукки все-таки набрал заветный номер.
Говорил он на малопонятном языке Самоквитов, и я не мешал. После, когда разговор сошел на нет, и мы притаились в глубокой, словно специально для нас отрытой Коммуникационной Траншее, я предложил, просто так, для смеха:
– А давай снимем когда-нибудь нормальных баб, ведь есть же где-то нормальные…
Чукки посмотрел на меня странно. Ободренный, я продолжил:
– Прикинемся обычными горожанами. Скажем, что Винище имеется и прочее, что они там любят, я не знаю… пригласим в гости…
– К кому? – сразу уточнил осторожный Даун.
Твин Ли гордо выпрямился, опираясь на базуку и чуть не получил каким-то овощем по голове:
– Ко мне!
– Га-га-га… – несмело рассмеялся Чукки, – насмешил.
– Молчи. Дурак, в этом вся соль. Привозим их в Институт, тут места свободного завались и…
– И они на радостях сношаются между собой, а на нас…
Я сплюнул. Все-таки Чукки был ужасный сноб, никакой романтики.
Когда-то я спросил у него, где он хранит оружие, так он ответил мне, что в холодильнике, потому что там видите ли всегда пусто и туда никто не заглядывает.
Тут за нашими широкими спинами разорвалось две лимонки, взрывною волной меня отбросило в мусорную кучу. А вот Чукки уберегся, так как в это время скакал козлом за мусорными баками, потирая ушибленную ягодицу. Пока Джокер выкарабкивался из облепившего его хлама, левая рука наткнулась на что-то твердое. Несколько энергичных гребков и перед взором изумленного Корпса показалась Самая Одинокая В Мире Нога, обутая в кроссовок примерно 43-44-го размера. (Этот кроссовок впоследствии очень неплохо смотрелся на ноге Чукки Дауна, а потом был продан с Аукциона за баснословную сумму неизвестному коллекционеру. Примечание Ч.Дауна). Появление Самой Одинокой в Мире Ноги всегда считалось добрым знаком, и это подтвердилось немедленно. Когда я выбрался из мусорной кучи, на мне красовалась почти новая Снорковая Шуба, правда без рукавов, и воротника. (И тем не менее ее я последствии толкнул какому-то мрачному философу-марксистув одном из подземных переходов Нового Города. Примечание Т.Ли).
В нас снова принялись стрелять. Приглядевшись, я увидел стайку немолодых лесбиянок, оккупировавших развороченную морковную грядку. Эти были действительно опасны. Подозреваю, что привлекли их сюда вовсе не мы, а Амазонки, мы просто испортили им Охоту, но теперь расплачиваться приходилось нам. Тем более, что «девушек» было около двух десятков и сражались они умело всем, что подворачивалось под их ловкие ручонки.
Вот и сейчас Лесбиянки защелкали зубами и принялись выгребать из образовавшейся воронки морковь и яблоки, естественно все это богатство незамедлительно полетело в нашу сторону.
– Это наш ответ Хесбулату! – прокомментировал Чукки, расстреливая последний пулеметный диск, потом вставил в Маузер новую обойму и выпустил ее веером в направлении противниц, а я с тоской подумал: «Где же вы, доблестные Самоквиты».
И тут, со стороны ближайшего магазина «ЖЕбли», донесся сильный Прокруст.
«Наконец-то!»
– … Никогда нас не простит,
Пакистанский Самоквит… – пробормотал я вслух, заряжая базуку. Ситуация стала меняться в лучшую сторону. Появился Эдсон во главе Клана Курильщиков. Эти славные, постоянно истекающие желтой слюной парни заняли пустующую Беседку справа от позиции Лесбиянок, и вскоре оттуда потянуло дымком. У Курильщиков были отменные минометы.
На помощь дамам пришел, видимо, только что сформированный взвод боевиков «Армани». Все бойцы были с аккуратно подстриженными длинными бородками, в новеньких с иголочки костюмах, а вот обуты почему-то в короткие сапожки с серебряными шпорами. Видимо на этой неделе форма одежды предполагалась именно такая. Поначалу они предприняли вялую попытку захватить «ЖЕбли», но этот стратегический объект оказался им не по зубам. Тогда они выкатили из Кустов ТэТэ – зеленую «сорокапятку» и вломили прямо по центральному входу. Раз, потом другой. Снарядов у них было, похоже, в избытке. Если бы самоквиты ударили сразу, тогда возможно им бы и удалось разогнать этот гламурный сброд. А так…
Завязалась вялая перестрелка. Со стороны Института двинулись Каменные Бабы – похоже, что Рэдмен мобилизовал все имеющиеся у него ресурсы. Не хватало только Лаборантов, но те медлили как всегда неспроста. Страшно было даже подумать о том, что они нам готовили.
Что-то тяжко плюхнулось рядом с нами. Приглядевшись, мы опознали Ката Скабичевского, как всегда неслышно подкравшегося на своих мягких лапах.
– Ты как здесь? – спросил Чукки.
– Сам удивляюсь, – неопределенно ответил Кат и принялся распаковывать странный рюкзак.
В этот момент Головная Вахтерша выстрелила в направлении магазина и удачно попала в неосторожно высунувшегося самоквита – прямо в замотанное тряпками лицо. Тряпки зашипели и обуглились, боец упал, а Вахтерша снова набрала в пистолет радиоактивной воды из специального термоса и затаилась среди развалин, дав сигнал своим рассредоточиться. Через секунду она стартовала с места и помчалась, если это слово применимо к девятисоткилограммовому противнику, ломая Малину Чемзано в сторону магазина, однако самоквиты разгадали этот нехитрый маневр. Они дали залп из Напалмовой Баллисты, в тот же момент Кат Скабичевский, наконец, раскочегарил свой Примус, ударив струей огнемета в место возможного появления вахтерши. Как ни странно угадал и попал.
– Видимо-невидимо! – прокомментировал он и протянул свою мохнатую крепкую лапу к средних размеров начиненной динамитом репке, мирно лежащей на бруствере окопа. Швырнул ее в активно чадящий Каменный Костер, оттянул крайнюю плоть пистолета и изошелся в оргазме на курке…
Аха-ха-а-аха… Прокруст становился все сильнее и вскоре перешел в истерический хохот. Лесбиянки истошно вопя, и зажимая уши руками бросились врассыпную. Голый, никому незнакомый мужчина, татуированный с ног до головы высунулся из ближайших дверей неожиданно материализовавшегося полуразвалившегося строения Временного Сортира и мрачно сказал Кату:
– Чего вытаращился, хвостатый? Мужика голого не видал?
– Не видал, – ответил Скабичевский и сообщил негромко, – я буду молчаливой галлюцинацией…
– А я нет, – сказал Витал, появляясь вслед за голым мужиком и тыча его в обухом топора в район ануса. Мужик вяло отмахнулся и посеменил вслед за лесбиянками.
Хэнгмен вынул из кармана обручальное кольцо и зачем-то на него подул:
– Я теперь солидный…
– Женился? – ахнул Чукки.
– Немного, – пробурчал Витал.
– Ну и дурак, – вставил Твин Ли.
– Сам ты… – не договорил Хэнгмен, потому что прибежавший полевой командир Самоквитов с кривым клинком в левой руке истошно завопил:
– Прокруст сбэсился!..
– Памалчи пажалста… – с характерным акцентом произнес Чукки, дразнясь, и ткнул пальцем в Ката:
– Тут друг женится…
Полевой командир тупо воззрился на Скабичевского и его Примус, а тот вытаращил свои громадные глаза до совсем неприличного размера и сказал:
– Бумм!
– Не пойму кто ты, Рибит или Рубану? – спросил я.
– Рибит, – представился командир, – у Рубану сабля всегда в правой руке. Да и не приехал он сегодня, да…
– Тогда вперед! – заорал я и сделал вид, что выпрыгиваю из траншеи.
Рибит тоже заорал и бросился в атаку. Повинуясь сигналу, из магазина, на ходу обнажая клинки, выскочили сопровождаемые невидимым, но уже совершенно невыносимым Прокрустом самоквиты и уже через три минуты большая часть «Армани» оказалась покрошенной в капусту.
Исход боя был практически решен. Оставшиеся без предводительницы Вахтерши тупо кружили по кругу, так и не выйдя на позицию. Лаборанты тоже не появились.
– Так-то, – удовлетворенно сказал Чукки, удобнее устраиваясь на дне окопа. – достали твари…
Я же наблюдал, как чудом оставшихся в живых противников самоквиты тащат в МЕбли. К пленным Гомо… Ничего не поделаешь – жестокий мир, жестокие нравы.
– Пойдем, – сказал я Чукки, – Самоквиты не любят, когда им мешают сводить Квиты.
Мы и пошли, а Витал с ними не пошел, он тоже хотел в Мебли, но его туда не пустили, так как он ошибся в расчетах на несколько порядков. Он еще крикнул нам:
– Догоню!
И отстал.
А по темным улицам в сторону Кладбища, куда мы решили отправиться на отдых, уже вовсю потянулись Самки Богомольные. Они тянули на санках тела своих последних мужей и неприятными скрипучими голосами тянули свою бесконечную, унылую песню.
Приключение восьмое. ДИКИЙ ТРОЛЛЕЙБУС. Сон Чукки ДаунаСпать… Хочу спать… Очень хочется спать… Мысли текут медленно… Спать… Я писать хочу!.. Поздно… Спать…Спать… Все заснул…
…Чукки снилось, что он сидит под опорой моста на Южном Вокзале и играет со странными зверюшками, слегка напоминающими бродячих собак. Вдруг чья-то ласковая рука легла ему на обнаженное плечо. Оглянувшись, Чукки застыл. Сзади стояло такое страхошиздище, что Даун сразу и не понял, кто это. Уйдя от контакта ловким китайским перекатом, он сообразил, что именно это чудовище он не далее как вчера нарисовал для обложки нового диска «RASISTANS».
– Кто ты? – спросил он, пытаясь выиграть время, а этот буфет поднял свои когтистые лапы, наклонил вперед зубастую башку и прорычал:
– Stiffen Corpses!!!
В последнее время подобные сны стали сниться Чукки Дауну постоянно. Позавчера, например, ему приснилась Ярвеля. И не просто приснилась. Она соблазняла его, и это было действительно страшно.
Сегодня тоже было на что посмотреть. Картинка сменилась, словно у Поджера, в его кабачке.
… маленькая серая комната на 50-м этаже небоскреба. Он точно знал, что этаж именно 50-й и никакой другой. За столом сидят трое. Сам Чукки, Стрешный Под и кто-то еще в тени, сразу и не узнаешь.
Под выругался и сказал, что пора выбираться. Чукки неожиданно четко осознал, что с ним абсолютно согласен. Притом, что через двери дорога заказана. Тем более, что из коридора доносился сильный и резкий запах Тухимы.
Даун подошел к окну и выглянул наружу. На расстоянии вытянутой руки раскачивалась под порывами ветра незакрепленная пожарная лестница.
Когда Под встал на ее ступеньку, она предательски взвизгнула, но выдержала. Чукки, превозмогая страх, полез следом. Ухватившись за шаткую конструкцию руками и ногами, он думал лишь об одном, только бы хватило сил. Но тут, какая-то тварь больно наступила ему на пальцы. Чукки инстинктивно отдернул руку, лестница завибрировала… Мимо пролетело знакомое тело.
«Твин Ли? Но откуда?» – пронеслось, а голове. Потом все померкло…
Когда он снова открыл свои глаза, то первое, что увидел в зеркальном отражении был лежащий на пороге гримерки и придавленный упавшим кирпичем Витал Блумен. Его остро отточенный топор скромно лежал рядом с телом.
Даун сонно и удовлетворенно улыбнулся своему отражению и потянулся за телефоном. Сунув палец в отверстие диска он понял, что снова немного ошибся, потому что это был не телефонный аппарат, а голова Твин Ли, на морде которой был нарисовать телефонный диск, и теперь палец Чукки оказался в левой ноздре Соратника. Разумеется, это было обыкновенное чучело, но Чукки уже стало весело. Он с удовольствием несколько раз хорошенько ударил чучело. Оно неожиданно вскрикнуло и упало. Присмотревшись Чукки опознал в упавшем Крауха, который зачем-то залез внутрь, очевидно перепутав чучело со своим танком.
«Интересно, что они со мной сделают, когда очнутся?» – мелькнула здравая мысль. И кроме нее, тут же мелькнул топор пришедшего в себя Хэнгмена. Однако Витал швырнул его не в Чукки, а в дверной проем, так как из него в гримерку уже входил настоящий Твин Ли. Джозеф отбил топор железным налокотником и схватился с Виталом в рукопашную. Краух тоже пришел в себя и естественно полез в схватку.
«Странно, почему они меня не замечают?» – подумал Чукки на всякий случай прячась за трюмо, – почему они меня не трогают?»
«Почему они не видят меня?» – в панике Чукки стал уменьшаться в размере и заползать в половую щель, по-тихоньку превращаясь в маленькую ящерицу.
Потом все успокоилось, Чукки стало приятно и тепло, казалось, что прошла целая неделя в этой теплой половой щели…
«…Не стреляй! Не стреляй!» – донеслось из громко включенного телевизора.
«Почему нет?» – подумал Чукки, очнувшийся в этой новой реальности, нащупал пистолет и выстрелил. Кто-то упал, на миг Чукки показалось, что этот кто-то очень похож на того Страшного огромного Чукки-2, которого недавно напрасно выслеживал Ли через оптический прицел. У Чукки-2 был стеклянный пускающий зайчиков глаз и Золотой Зуб, он любил сидеть в засадах на крышах окрестных зданий и неожиданно сваливаться вам на голову в прямом смысле этого слова. Одевался он точь в точь как Чукки Даун и грим наносил себе тот же, но фанатом Stiffen Corpses кажется, не был.
Ли выслеживал его три дня, не выпуская из рук снайперки, и отвлекся только на миг, пока ходил за врученным ему подарочным набором от какого-то Президентского Фонда. Чукки помнил, как он шел за этим своим Грэмми, злобно глядя по сторонам, сплюнув на ногу веселящегося Крауха, с вороненым пистолетом в заднем кармане штанов. Он тогда сунул винтовку Чукки и сказал: «Я быстро, ты последи за крышей…»
И пошел. Чукки помнил как прильнул к прицелу, а Витал полез ему в ухо со своею жеванной бумажкой и дурацкими шутками. Даун конечно же отвлекся, и момент был упущен. А вредный Хэнгмен все-таки отодрал его ухо и съел, благо оно было не настоящее, а концертное. Но тогда этого момента хватило Тому Страшному Чукки-2, чтобы улизнуть.
«А ведь это я установил рекорд, – вспомнилось Чукки вдруг, – Когда я играл на гитаре без перерыва семь месяцев и 13 дней. Я…»
И снова смена картинки.
…Пришел в себя Чукки Даун уже в Диком Троллейбусе. Как раз в том углу, где были расположены задние крупнокалиберные пулеметы. Все еще пытаясь понять, каким образом он здесь очутился, Чукки принялся рассматривать окружающих его созданий и одновременно думал о том, что выбраться отсюда сегодня живым будет сложно. В этом и был смысл Приключения. Наружние Двери все еще были открыты, но были они неимоверно далеко. Игровых Мест в салоне уже не было категорически, но толпа все еще просачивалась внутрь. Разминка была в самом разгаре. Кто-то орал:
– Эй, там, в салоне, пройдите!
– Люди на забаву опаздывают!
– Люди? Вы что, действительно люди?
– Сейчас узнаешь, тварь…
«Что я здесь делаю?» – подумал Чукки, вжимаясь в стену. Минута и вокруг остались только самые крепкие, слабые были растоптаны. Даун обратил внимание на то, что каждый новый пассажир, умудрившийся протиснуться в салон, теперь пытался выпихнуть из него того, кто лез сзади, ссылаясь на то, что впереди находится Гипотетический Ребенок. Гипотетический Ребенок непременно появится позже и тогда мало не покажется никому, но об этом думать совсем не хотелось.
Наступи он этому ребенку на ногу, тот и убил бы его моментально. С Ребенком нужна совершенно другая тактика.
Совсем неожиданно рядом оказался Твин Ли, но было настолько тесно, что даже обменяться элементарным приветствием Stiffen Corpses было совершенно проблематично. Быстро переглянувшись, корпсы обратили внимание на черного как смоль незнакомца, стоявшего неподалеку. В самом по себе черном придурке ничего странного не было, тут и не такие водились, странность заключалась в его головном уборе, так как этот тип нацепил на голову сначала меховую шапку с опущенными ушами, а сверху нахлобучил вязаную спортивную.
– Юзик, это у него шапка, или такая прическа? – успел спросить Соратника Чукки, пока по громкоговорителю объявлялись последние Ставки. Ответить Твин Ли не успел, потому что черный протянул Дауну какую-то бумагу.
«Паспорт!» – подумал Чукки и свободной рукой взял ее.
Незнакомец что-то сказал на непонятном языке.
– Просит закомпостировать, – быстро перевел Ли.
«Зеленый и какой-то большой», – оценил «паспорт» Чукки и прокомпостировал документ ближайшим Компостером. Из «паспорта» моментально повалил дым и те окружающие, что имели неосторожность дышать через легкие, моментально принялись чихать и кашлять.
Трюк был стар и наивен, Твин Ли хитро прищурившись быстро организовал Поддержку и вместе с несколькими Гноллами быстро вытолкал черного из салона на радость Оставшимся. Как известно, в Диком Троллейбусе побеждает именно Оставшийся, а ехать было еще ой, как далеко.
«Нет, это не паспорт! – присмотревшись к дымящейся бумаге, решил Даун, – наверное, все-таки билет, но на самолет!»
Смущала непонятная цифра «50» посередине билета, вокруг нее были изображены некие строения, также показавшиеся корпсу смутно знакомыми. И еще портрет какого-то типа со строгими глазами. Пожав плечами Чукки на всякий случай спрятал переставшую дымить бумажку во внутреннюю кобуру поближе к пистолету. В это время двери наконец-то закрылись и Джозеф Твин Ли присоединился к соратнику.
– Где она! – закричал он, очевидно, имея ввиду странную бумагу.
– Передал, – нахально соврал Чукки, – За проезд!
– Кому?
– Тому! – Даун указал на самого здоровенного Пассажира-Голема и сделал вид, что внимательно смотрит в окно.
Джозеф выругался и полез разбираться. Без лишних слов он обшарил карманы ничего не понимающего и оцепеневшего от такой наглости Голема и ничего там, разумеется, не нашел. Големы не имеют привычки носить, чтобы то ни было в карманах. Особенно выезжая на Игру в Диком Троллейбусе. От полной неестественности ситуации Голем заерзал на месте и принялся охать и скрипеть. Так рано, еще до Первой Остановки здесь на Големов нападать было не принято. Это ж вся Тактика летела к чертям!
– Чего ты кричишь? – недобрым голосом поинтересовалась ехавшая рядом старушка с сумками и ручным пулеметом, висевшим на ее спине подобно коромыслу.
Голем сразу осекся и проворчал, указывая на Твин Ли:
– А он чего?
– А я ничего, – стал пятиться Джозеф имитируя блоки и приговария, – пах, глаза, переносица, пах…
…Бах!!! – будильник упал на пол и Чукки Даун сквозь Окоченение понял, что все-таки наступило утро…
…Хоть Корпсы и не потеют, но просыпался Чукки в холодном поту. Оглядевшись, он не сразу понял, что лежит, забившись в угол под материализовавшимся на Кладбище старинным шифоньером. Ругаясь про себя последними словами, он разлепил Узкие Пленки и стал выбираться.
Вокруг тоже было не скучно…
